Текст книги "Память Древних (СИ)"

Автор книги: Анастасия Машевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Стенн нащупал на первом из узилищ замок и присел рядом.

– Хватит дурить! – рыкнул Дагор. – Времени мало. Мы пробились сюда кое-как.

– Твою мать!!! – рявкнул Йорсон, отпрыгивая от прутьев клети. – Где ты, демон?! Покажись!

Остальные тоже мгновенно завелись. Безоружные, они посжимали кулаки, выставив перед собой.

– Проклятье! На это нет времени! Данан, – обратился гном, – можешь снять невидимость?

– Это я должен кидаться проклятьями, – проворчал Стенн, возясь с первым замком какой-то отмычкой. Когда успел выудить? И как сумел нащупать в темноте?

– Что это за звук?

– Кто с тобой? – спрашивали румардцы.

– Как открыть эту клятую клеть? – злился Хольфстенн, орудуя так и эдак.

Ладно, рассудил местный командор, если он не сходит с ума, остальное они решат потом.

– Клетки запечатаны какими-то заклинаниями, – сообщил он. – Тут где-то колдун.

– Несколько, – добавил тут же руамардец из клетки. – Но один у них главный.

– И еще даизгары! Мы все слышали, – вставил третий.

– И гномы, – добавил четвертый с натуральным кошмаром в голосе.

– Ну, гномов мы нашли, – хмыкнул Хольфстенн.

– ВСЕХ?! – вразнобой ужаснулись несколько руамардцев.

– Ну, как видишь. А сколько вас?

– Нас восемь, – тут же ответил Йорсон. – Но их намного больше! – он неопределенно тыкнул вперед, просунув руку сквозь прутья клетки.

Данан обернулась через плечо, глядя в беспросветную тьму.

– Тех, кто приходил за вами ранее, – произнесла чародейка, следуя наитию.

– Да что б его! – выругался Стенн и в следующий миг отлетел от клетки на несколько шагов. Задергался, как если бы в него ударила молния. Сжал зубы, тужась, чтобы перетерпеть.

– Стенн, где ты?! – спросила намного громче, чем следовало.

Хольфстенн кряхтел нарочито, возможно, чтобы Данан шла на голос. Споткнувшись о друга, Данан села на пол и наложила несколько раз заклятие исцеления. Это несложное воздействие чар вывело из невидимости их обоих.

– О, святые, смотрительница?! – выдохнул Йорсон. Данан даже не оглянулась.

– Сигнал! – рявкнул Дагор.

«А вот теперь самое время посмотреть, что там!» – подсказал чародейке внутренний голос. Она обернулась и увидела, что кристалл в руке Дагора наливается глубоким тусклым светом.

– Ну, радует, что они разобрались с крайним случаем, – растерянно пролепетал Стенн.

Голоса в соседнем зале стали словно расплываться. Словно бы…

– Они идут сюда, – шепнула Данан, – частью.

– Он засек вас, – заявил Йорсон с паникой в голосе. – Он велел им прийти! Быстрее! Уходите! Ты!!! – он гаркнул, не имея возможности обратиться к Данан непосредственно. – Смотрительница! – уточнил Йорсон. – Уходи отсюда! Выживи, убей его! Найди помощь и убей его!

Данан и Хольфстенн, заслышав, как часть исчадий движется в их сторону, попятились к клеткам с пленниками.

– Легко сказать, – истерично усмехнулась чародейка. И не удержалась, добавив: – Пошутист.

– Не говори ерунды! – откомандовал Дагор. Дернул на ноги Стенна: – БЫСТРЕЕ! Замок! Мы втроем не отобьемся!

Хольфстенн оглянулся назад: не успеют.

– Да брось, – отпихнул Стенн Дагора. – Данан! – крикнул он и, дождавшись, когда чародейка взглянет на него, поклонился. – Было весело.

– ТЫ ОДУРЕЛ?! ОТКРЫВАЙ ДАВАЙ!!! – Дагор толкнул таз’гаротца в спину.

Чародейка действовала не задумываясь.

– Данан, ты чего? – спросил Хольфстенн, и удивления в его голосе Дагор не услышал.

«Да, в самом деле, – думал Стенн, наблюдая, как чародейка достается из воздуха духовный клинок и вонзает в недра земли. – Что ей сейчас слушать – голос морали, что ли? Уж лучше голос разума. Чьим бы он ни был».

Вонзенный меч вспыхнул неугасимым светом – ярким, как благословение Вечного. И, глядя на несущихся врагов, Дагор охнул:

– Это… гномы? – Его невидимость вблизи заклятия Данан рассеялась тоже.

– Я думал… вы видели, – выдохнул Йорсон.

От острия духовного клинка по земле устремились потоки энергии – бьющие чистым светом ключи, заставившие, по меньшей мере, две дюжины исчадий-гномов замереть. В предвкушении, в жажде и голоде, в страхе?

– ЧТО ОНА ДЕЛАЕТ?! – Дагор, опасаясь прикасаться к Данан, дернул за руку Стенна.

– Лучше тебе не знать, – шепнул тот, не сводя глаз с колдовства. Справедливости ради, Хольфстенн запретил себе отворачиваться.

В одно мгновение, стоило потокам коснуться земли под ногами врагов, они окрасились в цвет давленной сливы. В непроглядной тьме их не должно было быть видно, но что-то внутри потоков по-прежнему светилось – и стремительно возвращалось назад, к хозяйке клинка.

Данан дернула плечом назад – словно в него попали стрелой. Потом также другим. Жизненная сила сразу стольких созданий отталкивала её. Данан попыталась вывести перед собой печать Огненного вихря, который бы смел все, но узор без конца колебался. Может, от того, что из стороны в сторону швыряло саму Данан. А, может, и от того, что кто-то, кого никто из них не видит, чертил её рукой нужный ему символ.

Враги падали один за другим под ужасающий выдох руамардцев, и Данан все хуже стояла на ногах. В её лице почти не осталось светлых черт – одна лишь чернота. Клинок горел вперемешку – и амниритовым блеском, и сливовым месивом, перетянутый то тут, то там чернильными жилами Пустоты исчадий.

– Проклятье! – выдавил сквозь зубы Хольфстенн, крепче сжимая секиру и выставляя перед собой.

Данан концентрировалась изо всех сил. Энергия, вытянутая Увяданием, шла вразрез со светом меча. Чародейке казалось, что рукоять норовит выпрыгнуть из рук. Клинок будто сопротивлялся тому, чтобы находиться в руке, оскверненной Пустотой.

«Хочешь, я помогу?» – вкрадчиво прошептал голос в голове.

Как не вовремя! – едва не завыла Данан.

«Ты, что ли, занят только тем, что следишь за мой?!» – так же мысленно огрызнулась она.

Печать Огня становилась все более завершенной по мере того, как чародейка, не отдавая себе отчета, вытягивала все больше и больше сил из местных соглядатаев.

«Это самое увлекательное, что мне доступно. Пока» – уточнил голос, в интонациях которого чародейка слышала улыбку.

«А как же развал Лейфенделя? Неужели крушить города невесело?».

Голос усмехнулся:

«Ты мне скажи».

Данан не ответила. Огненный вихрь невероятной силы сорвался, отшвырнув Данан назад. Стенн, отбросив топор, натуральным образом подпер её сзади.

– СКОЛЬКО МОЖНО ВСЕ ЖЕЧЬ?! – рявкнул он.

«Ну не молчи! – почти игриво пропел архонт. – Мне показалось, мы наконец нашли общий язык»

Данан вздрогнула от таких интонаций и нарочно заставила себя вспомнить, чем он был в их единственную встречу – огроменный, чернющий нетопырь с ядовито-зеленым хребтом.

«О, ты помнишь! Я тоже, – прошептал он совсем вкрадчиво. – А хочешь… посмотреть на меня сейчас?»

– НЕ СМЕЙ! – крикнула Данан, вскидывая духовный меч. Она развернулась, разя мечом по дуге наотмашь. Стенн наудачу успел пригнуться. И на сей раз, видя состояние соратницы, даже не стал спрашивать, какого демона тут творится.

– НЕ ПОДХОДИ! – Данан продолжала отмахиваться от невидимого врага, и слышала сразу по два ответа.

– Да не очень-то и хотелось! – отвечал Стенн.

«Отказывать в столь грубой форме одному из владык мира? Пра-аво, – протянул голос. – Опрометчивость, недостойная Темного чародея. Впрочем, ты женщина. Даже лучшие из вас порой импульсивны».

– Чего ради?! – не унимался Хольфстенн. – Чтоб снова потискать тебя за задницу? Я видал и получше!

– ДА ПРЕКРАТИ ТЫ МЕТАТЬСЯ С ЭТОЙ ШТУКОЙ! – не выдержал Дагор, уклоняясь от Данан и соображая, как бы им отбиться от оставшейся части соглядатаев. Те черным ручьем втекали в комнату с пленниками. Всполохи огня, горящие от жизненных сил нескольких десятков исчадий-гномов, не гасли, невзирая на темные чары этого места. Помещение наполнялось тлетворными запахами, визгом, воплями, шипением и криками.

«Думаю, он поможет мне дать тебе урок. И заодно покажет, чего ты стоишь» – прошептал голос вкрадчиво и зловеще.

Он? Кто – он?

– ДАНАН-ХРЕН-ТЕБЯ-ДЕРИ! – проорал Стенн в одно слово, внаглую дернув чародейку за руку. Данан, ведомая импульсом движения, развернулась в нужную гному сторону и обмерла.

На один миг.

Потом вскинула левую руку, мазнула ею по дуге, выводя вперед. По следу пальцев разлилось едва заметное серебристое полотно. Будто сотканное руками мастериц, заклинание должно было быть куполом, но оборвалось по верхнему краю: времени на полное заклятие не хватило бы, а образованного фрагмента, вздыбленного как волна, вполне хватало, чтобы защитить их с Хольфстенном от летящего насыщенно красного сгустка. Последний шмякнулся о барьер, задергался, как толстая гусеница над костром, зашипел высоким свистящим звуком – как маленькая копия Темного архонта. Отлетел, ударился о барьер еще раз и – издох.

Данан тут же вскинула глаза поверх магической субстанции непонятного происхождения и всмотрелась вперед. Существо, сотворившее её, стояло там – человекоподобная тварь с кожей цвета рыбьего брюха. Рубиновые глаза не имели какого-либо выражения, на почти лысой голове болтались хлипкие серые пряди, мутные, как старая паутина. Вместо лица у чудища был лишь обглоданный череп с выдающейся вперед верхней челюстью. Голая грудь перетянута портупеей – видать, чтобы удержать то, что скрыто под кожей. С костлявых трехпалых рук, закованных в шипастые наручи, ошметками падала красная жижа. Из одежды на монстре болталась только ветхая юбка с окованным железом поясом. А на том на цепях свисали две ссохшиеся головы. И судя по оторопелой немоте подоспевшего Корда, он знал обладателя, по крайней мере, одной из них.

– Что за дрянь… – протянул Дагор. Он тоже застыл, прячась за барьером Данан, и таращился попеременно на свалившийся на пол сгусток и колдуна. Данан не откликнулась: её озаботило лишь одно.

– Темный чародей. – Стоило Данан ответить, мир вокруг поплыл. Данан повело, Стенн, верное плечо, снова подпер. Потом нарек подругу «керумской башней», отсыпал порцию проклятий и пообещал задвинуть под ребро, если девчонка не возьмет себя в руки.

Тем временем, отряд Корда врубился во врагов, не сгоревших в огне и не попавших под Увядание. Барьер Данан сыпался: это не её Дом, их спас выброс чародейской энергии, а не качество магического узора. Теократ повелевающим жестом метнул в них еще одну красную тень, покрупнее и понастойчивее. Столкновение с магом подобной силы на время привело Данан в чувство. Наваливаясь на Хольфстенна, она быстро нащупала на поясе секретер со склянками. Пробежалась пальцами бездумно и уверено, и с яростной досадой сжала пустой кулак: самых ходовых настоев и зелий для лечения и восстановления сил у неё уже не осталось. Придется справляться так.

На шум битвы и свет огня сбегались окрестные твари. Смотрителям с руамардцами приходилось туго. Борво рубил широким жестом, стараясь разделывать по двое и время от времени уклоняясь от опасных бросков и выпадов. Перепуганный собственной верткостью, он впервые начинал понимать, как чутье Смотрителя Пустоты позволяет ему увиливать с линии удара исчадий за секунду до неотвратимой гибели – ощущением движения Пустоты напротив, внутри врагов, словно она была чем-то вещественным. Жал метался по полю сражения истинным жалом, точечно выбивая всякого, кого настигал. Щит с него давно спал, поэтому теперь, когда врагов становилось слишком много, убийца развоплощался до амниритового морока, чтобы удары монстров пролетали сквозь. Из-за этого исчадия налипали на него, как стая мошек на закрытую масляную лампаду. И отбиваться становилось сложнее – уже катился пот, хуже и медленнее становилось перевоплощение (Жал пропустил несколько ударов, успевая увернуться в последний момент и обойтись царапинами), до искр жгло ноющие мышцы в руках.

Фирин был бы рад ему помочь щитом, однако от утомления потерял контроль над щитами и тоже был ранен. Борво и несколько гномов защищали его, пока эльф пытался наскоро залечить рассечённую почти до кости голень. Но в душе маг понимал, что от колдовства опустошен досуха.

Данан заставила себя взбодриться. Раз у неё нет зелий, остается только одно. Массовое Увядание насытило меч темной энергией исчадий вместе с Пустотой, от обилия которой чародейку снова повело из стороны в сторону. Тошнота подкатывала к горлу, и Данан боялась, что если уступит позывам, то из неё польется такая же мерзкая жижа, какая текла по жилам исчадий. Отныне не пыталась ничего сжечь. Собравшись, она обернулась и широким движением перерубила замок на клети.

Барьер, сотворённый ею прежде, чтобы уберечься от теократа, пал, и прежде, чем следующее заклятие настигло Данан прямо в лоб, Хольфстенн сбил её с ног. Заклинание пролетело над головами и насмерть впилось в одного из выглянувших из клеток гномов. Остальные замерли на миг, деморализованные, но Йорсон, их командир, приказно гаркнул, взял из рук Дагора топор и велел остальным отнять оружие у врагов – живых или мертвых.

Хольфстенн кое-как поднялся и огляделся. Смотрители Руамарда, освобожденные, обессиленные, поднимали топоры и булавы, брошенные сгоревшими исчадиями. Выбрав не совсем покореженные, они, как смогли, ринулись в бой. Йорсон врубился первым, за ним еще несколько, а последний из всех медлил. Сделал шаг, прислушался, потом еще один – и вдруг подпрыгнул от дрожи в земле.

Следующий толчок произошел почти сразу. Враги с обеих сторон зашатались (Данан и Фирин, не сговариваясь, порадовались, что уже либо на спине, либо на заднице), всматриваясь в то, что происходило под ногами. Помещение трещало, словно бурегон бил молниями из недр земли. То ли узнав, то ли почуяв что-то, Йорсон крикнул:

– Живо сюда!

Но не успел: последнего из освобожденных смотрителей снес, насадив на рога, даизгар, вынырнувший из расщелины в той части помещения, которой не хватало света от догорающих исчадий. В один стремительный прыжок он ворвался в гущу бойни и угодил прямо на несчастного.

– Вставай! – рявкнул Хольфстенн, вцепившись Данан в рукав и просто волоком оттаскивая от пола до сидячего положения. Данан тряхнула головой, Стенн для надежности съездил девчонке по щеке. Не особо сильно, но Данан оживилась.

– Помоги мне встать. – Она протянула руку. Стенн потянул вверх.

Второй даизгар, похожий на быка на двух ногах, с мордой, как у самого жуткого демона, вторгся в побоище вслед за первым.

– Соберитесь! – командовал Йорсон.

– Держитесь! – подбадривал Дагор.

– Будь оно все проклято! – Обливаясь потом, метался в пылу сражения Борво.

Теократ сплел ядовито-желтый узор и швырнул непосредственно в Данан, словно ничто другое его в бою не интересовало. Данан, не раздумывая, выставила вперед клинок, надеясь, что и так он сможет поглотить чужую силу – жизненную или магическую. И не ошиблась: клинок расцвел желтым, насытился вплоть до солнечно-огненного, потом изнутри завихрился болезненно зеленым, и на миг Данан почудилось, что она слышит жужжание мух вокруг духовного меча.

«Видишь, что значит быть темным чародеем?» – спросил голос. Вот же! – выругалась Данан в душе. Только понадеялась, что на сегодня все!

«Вижу, за что надо убивать темных чародеев!»

«О-о-о! Надо же! – голос посмеялся, пока Данан пыталась отбиваться от заклятий колдуна вновь наколдованным обрывком барьера, который ей пока не удалось до конца освоить. – Но ты же понимаешь, что и они все тоже это видят?»

Что за чушь? Никто, кроме неё, не может до конца «видеть» или, вернее, слышать архонта… Или о чем это он? Архонт с готовностью, будто только и ждал момента пояснил:

«Они тоже видят то, за что во все времена все недалекие ничтожества мечтали нас убивать»

Что он имеет в виду? На краткий миг Данан замешкалась, оглянулась на поле сражения и… ахнула, невольно уронив клинок острием в пол. Пространство вокруг полнилось трупами исчадий. Часть из них сгорела, другие валялись просто так, третьи – растекались по полу гнусными чернильными лужами. Те, что еще могли двигаться, давали жесткий отпор гномам, несколько сильно раненных пытались добраться до пищи: чтобы восстановить силы, оскверненные ели павших. Среди этого остервенелого пепелища два даизгара месили всех и вся, не разбирая своих и чужих. Они давили ногами уже убитых, бодали, протыкая насквозь еще живых и агрессивных, натужно вопили невыносимым звуком и метались по помещению молниеносными рывками. Фирин пытался удержать их сковывающими чарами, остановить заклинанием Небесного удара, или хотя бы зацепить низкопробной молнией. Но все чары отскакивали от дубовых шкур, практически не причиняя урона.

Однако живые сейчас волновали Данан меньше всего.

– Что… это…? – прошептала женщина. Это… она сделала? Неужели она? Её Кошмар? Её Увядание? УВЯДАНИЕ?! Почему это клятое колдовство называется Увяданием?! К демонам такую поэзию, это натуральная алчба до крови!

Чародейка, сглотнув, посмотрела на свой меч. Он был цвета зрелых слив и красиво искрился разномастными багряными всполохами. Не могла же она вытянуть столько жизней? Или что там зиждется в телах исчадий… Ну не могла ведь! Она бы не удержала столько черни в клинке…

– Данан!

«Клинке, который был выкован в Доме Кошмар?» – услужливо подсказал голос. И Данан не смогла разобрать – свой собственный, внутренний, тот, который издевается над ней раз за разом сомнительными комментариями, или другой? Голос, которому она одновременно жаждет служить и обладателя которого мечтает прикончить?

Фирин все еще силился пробить защиту даизгаров, на которых явно болталось какое-то защитное заклинание местного теократа! Время от времени эльф бросал короткие взгляды на Данан, понимая, что ей тоже нужна помощь: девка сама не своя. Сейчас от неё всего можно ожидать.

– Данан!! – крикнул Стенн громче.

«Какая разница, в каком из Домов я смогла почувствовать и достать этот меч?! Я бы… – Данан осеклась от ужаса осознания истины и заговорила с таинственным голосом медленнее. – Я бы никогда не смогла удержать столько Пустоты…»

Темный расхохотался – довольно, радостно, с ликованием.

«Тогда почему мы так хорошо слышим друг друга?» – спросил архонт тоном, после которого не требовалось никакого ответа. У Данан свинцом сковало горло. Что с ней происходит?!

– ДАНАН!!! – Хольфстенн толкнул её лицом вниз, не имея других возможностей спасти от очередного заклятия. Едва коснувшись земли, Данан быстро оттолкнула гнома, вскочила на ноги, ориентируясь, где колдун. Но вместо колдуна взгляд поймал несущегося со всей дури даизгара.

Не такого, как тот, успела подумать чародейка. Тот был поднят из мертвых, а этот – живой. С трухлявой кожей, отвратительно смердящий, но живой. Впрочем, какая разница – Данан попыталась поднять руки, чтобы защититься хоть чем-то, но сотканный из магии меч отяжелел.

Значит, она следующая в перечне за Редгаром? Хорошо, что Дей остался наверху.

Данан успела немного развернуть грудь в надежде распрямиться и встретить смерть лицом к лицу, однако и тут не удалось закончить: морда даизгара появилась в самой близи от неё за долю секунды. Он занес когтистую лапу, силы которой хватило бы, чтобы раскрошить её хребет в кашицу. И – застыл. С интересом поглядел на занесенную руку, опустил, приблизил к лицу ладонь. Дернулся назад и вперед, мечась между инстинктом, что требовал кинуться вперед, и здравым смыслом, что по непонятным причинам шептал: лучше отступить.

Стенн тут же прыгнул вперед, перекатился, заходя даизгару за спину и занося секиру. Они потом разберутся, почему чудище передумало убивать, а пока надо свалить его. Впрочем, Стенну не пришлось делать этого в одиночку: взмыв на человеческий рост, Жал вонзился даизгару в спину двумя кинжалами и стал продвигаться вверх, словно штурмуя гору. Втыкая клинки по рукоять, эльф взобрался в голове под истошные вопли чудовища. Даизгар дергался и крутился, но цепкий и ловкий Жал ухитрялся держаться и, раскачиваясь, дырявить монстра все выше. Пока не пронзил одним ударом основание черепа, а другим, заведя руку сбоку, – глаз.

Данан сглотнула, почувствовав, что еще немного, и она бы грохнулась в обморок. Промчалась взглядом в поисках чудотворца: Фирин, наконец, совладал с их непробиваемой броней!

– Честное слово, чуть не обоссался, – признался Стенн Жалу. Тот, отряхиваясь, поднялся на ноги. И хотя эльф сделал привычное пружинистое движение, стало очевидно, что легкости в нем уже ни на грош. Устал!

Видя умирающее чудище, Данан вытянула остатки сил и из него – на этот раз не мечом, а рукой, чтобы насытить саму себя и с помощью чужих сил поднять свой духовный меч. Свой ведь? Тряхнув головой, чародейка повернулась к теократу, на ходу швыряя огненное заклятие. Маг не отбивался. Огненный всполох, достигнув колдуна, разошелся в две стороны, как вода о волнорез. Колдун больше не смотрел на Данан. Он почему-то уставился в сторону Фирина и медленно, но неуклонно пошел к нему.

«Вал’аритар», – позвал он за собой гномов-исчадий. От этих слов они разъярились, как берсеркеры, и бросились на защитников Руамарда с утроенной прытью. А Данан, Борво и другие смотрители Пустоты схватились за головы.

«Дхар сагунр!» – повелел теократ, и оставшийся даизгар взревел, бросаясь на Борво. Тот успел отпрыгнуть в сторону, кувыркаясь по каменному полу. За спиной Борво замешкался руамардский гном, и даизгар лапами разорвал Корда надвое.

«Орбос тха’эремис!» – потребовал колдун, и остатки пламени от заклинаний Данан взвились с новой силой, не давая самой чародейке и Хольфстенну воспользоваться случаем и подобраться к теократу из-за спины. Последний обогнул гущу сражения гибко, как поток ветра. Остановился и разглядел Фирина – того, кто был повинен в смерти его стража-даизгара. Эльфа не держали ноги. Он пытался подняться, упираясь в наполовину раздолбанную стену плечом, заваливаясь спиной и головой, помогая себе одной рукой и одновременно выталкивая себя от земли посохом. Но выглядел откровенно смертником.

У Данан сжалось сердце: она должна ему жизнь.

– Ты, тварь! – крикнула Данан, вливая в чародейский клинок остаток сил, чтобы он засиял ярче и привлек внимание нечисти. Теократ дрогнул: приказ хозяина шел вразрез с обычным голодом исчадий, который велел переключиться на Данан и сожрать, разодрать, высосать все до дна! Данан попыталась применить Увядание к теократу, но, стоило протянуть руку, и её всю передернуло, отшвыривая назад. В последнем всплеске самосохранения тело подсказало чародейке, что еще одну крупицу Пустоты она не удержит. В висок ударило с такой силой, словно это была не скверна, а кувалда. Из уха потекла кровь. Данан дотронулась, и поняла, что очень хочет, чтобы это была обычная кровь. Но проверить не рискнула. Вместо этого, не глядя на руки, снова подняла духовный меч.

Теократ-колдун, утратив интерес к бесноватой чародейке, снова обернулся к Фирину.

«Тил’илозаль!» – проорал он мысленно. У всех смотрителей в глазах взорвался всполох кровяных искр. Как же больно и громко! Стенн и Дагор, видя, что дело дрянь, рванулись к даизгару. Если мага отвлекла смерть одного монстра, возможно, он заметит гибель и второго? Стенн замахнулся, его секира впилась чудищу в икру. Дагор, прыгнув, наступил Хольфстенну на плечо (тот, хрустя, болезненно крякнул), и вонзил топор даизгару прямо в хребет. Топор застрял в пояснице, даизгар принялся, стеная, ходить туда-сюда, махать лапищами, пытаясь отодрать от себя всех коротышек. Воодушевленные, руамардцы с последними силами впились клинками и секирами в даизгара, стаскивая его на пол и кроша, забивая, будто неугомонную скотину.

Данан прорвалась к теократу и изо всех сил рубанула, стремясь со спины рассечь проклятого мага с головы до ног. Но вместо того, чтобы разрезать его, клинок треснул и с треском раскололся. Часть лезвия отвалилась и, тихонько звякнув, рассыпалась в воздухе мерцающей крошкой.

Все, кто шел с Данан прежде, застыли.

Как так?

Это ведь всегда было их последним козырем в любых схватках!

Если клинок его не возьмет, значит, теперь и Жал бесполезен?

Несколько руамардцев бросились на колдуна с топорами. Первый, чье оружие коснулось колдуна, вспыхнул. Второго, стоило достичь теократа, отбросило замерцавшим на миг багряным полем.

Гномы, эльфы, люди – остановились, кто где. Сипы и хрип вырывались из их легких вместо обычного дыхания. Мышцы жгло, ноги не слушались. Руки плетьми висели перед собой под тяжестью удерживаемого оружия.

Врагов, кроме мага, не осталось. Но от того, что его нельзя было коснуться, у руамардцев и смотрителей сжимались внутренности. Что делать?!

Данан оглянулась – посох не пойми где, не найти сейчас. Как могла, без посоха, она растянула огненную печать, заведомо зная, что огнем эту тварь не проймешь. Когда красно-рыжий гребень прошел насквозь, не навредив теократу, Данан в один жест выткала перед собой Покрывало страха и метнула в Фирина, чтобы хоть немного задержать приближение к нему живой расправы. Теократ снова истошно завопил: «Тил’илозаль!», не раскрывая при этом рта и на несколько секунд дезориентируя смотрителей.

– Не дрейфь, – раздался шепот у Данан над ухом. – Я отвлеку его.

Жал скользнул мимо, сияя, как белоснежная тень Судьбы. В несколько шагов-прыжков он настиг вражеского колдуна и, влив всю мощь только в конечности, принялся колотить теократа амниритовыми кулаками. У него тоже почти не осталось сил, и эльф, молотя, молился Таренгару Неумолимому, чтобы его смерть, если она заключается в теократе, оказалась быстрой.

«Сейчас – что?» – судорожно подумала Данан. Чего он ждет? Она больше не может поглощать энергию исчадий, чтобы усилить себя! Её меч раскололся! Поющая Погибель точно будет самым ужасным решением: даже если ударит несерьезно, все равно зацепит своих. Что она должна делать?!

Барьеры темного чародея трещали и крошились под натиском Жала, и колдуну приходилось наколдовывать раз за разом следующие, растрачивая и силы, и внимание.

– ДАВАЙ! – заорал Жал так яростно, будто всю жизнь до этого только и делал, что командовал нерадивыми войсками.

Давай? Давай?! Она бы «дала», если было чем.

«Кем, – поправил её голос архонта. – Здесь мало рабов?»

– Не смей, – почти со слезами взмолилась женщина.

– ЭТО ТЫ НЕ СМЕЙ!!! – рявкнул Хольфстенн, на бегу отвешивая Данан натуральный пинок. Данан, оглушенная, обернулась на коротышку.

«Ну, этого оставь, – посоветовал Темный и размеренно объяснил. – Он заставляет тебя улыбаться».

Чародейка кивнула с измученным выражением в лице. Оттолкнула Хольфстенна в сторону – не грубо, но настойчиво. Закрыла глаза и повела рукой. Будь что будет, это ведь их король приказал тащиться сюда! И потом: то, за что они ратуют, нужно всей Аэриде…

Или то, что она делает, не связано с Аэридой?

Трое руамардцев, которые не были смотрителями Пустоты, свалились замертво, как скошенные колосья. Рука у Данан заалела, её оплело багряными сгустками – следами от сделки с собственной совестью. Она перехватила рукоять клинка, наполняя его чужой нормальной, неоскверненной жизнью. Короткий сколыш длиной в две ладони, оставшийся в руках, не восстановился, но насытился, заискрился. Разбежавшись, Данан вогнала оружие в теократа. Клинок вошел легко, над лопатками, и чародейка могла бы подумать, что Жал молодец, раз так хорошо ослабил и измотал врага, хотя и сам был чудовищно измотан. Но Данан только видела скрученную конвульсией спину.

– Тащи! – велел Жал, вцепившись в колдуна, пользуясь замешательством того. Значит, эльф жив, осознала чародейка. О, Вечный! Его хоть не задело сколом её меча?! – ТАЩИ! – крикнул громче, и Данан встрепенулась, прозрев и отбросив сомнения. Она сама не могла сказать, как удалось понять эльфа, но послушно потянула вверх, практически слыша, как разрываются кожные ткани, хрящи, как клинок крошит кости грудины, челюсть, перекошенное лицо и череп теократа.

Колдун зашатался, глаза его расплылись в разные стороны, язык болтался прямо из гортани. Жал отпрыгнул, больше не удерживая монстра. Данан опустила вниз духовный меч, и он тут же распался на тысячи искр. Вечный, сможет ли она поднять его еще хотя бы однажды? Сердце женщины колотилось прямо в горле равно от непередаваемого ужаса и бесконечной усталости человека, пробежавшего на износ путь от города до города.

Подоспевший Стенн оттащил чародейку за руку подальше. Теократ завис, никем не поддерживаемый, на несколько секунд. И, наконец, грохнулся разделенной надвое мордой в землю, так что внутренности тела и черепа с хлюпаньем вытекли наружу.

– Ну и вонь! – Стенн тут же выпустил Данан, прикладывая запястье ко рту. – Сиськи Митриас, меня сейчас вырвет! – Он сел на землю.

Данан хотела бы сказать, что её тоже – от усталости и ужаса того, что она сделала. Но чародейка лишь выскользнула из поддерживающих объятий друга и упала на землю, чувствуя, как немеют мышцы.

Сквозь пелену недавнего беспамятства начали доноситься голоса. Они звали друг друга по именам, призывали что-то делать. Кажется – поджечь в огне факелы и сжечь все трупы, какие получится – от греха подальше. Пересчитать выживших, опознать убитых… Голосов было много, но для Данан их все перекрывал только один:

«О! О-о-о!! О-О-О!!! – возликовал архонт у неё в голове. – Воистину! Говорил я тебе, что корм – самое важное, что нужно для колдуна? Встань подле меня! Встань на мою сторону! Встань – и не пожалеешь!»

– Стенн, – шепотом позвала Данан. – Стенн. – Видя, что друг не оборачивается, Данан потянула за рукав.

Гном сфокусировался на чародейке: я слушаю.

– Дай-ка мне по лицу, – шепнула женщина, не желая и не имея сил для очередной дискуссии с Темным.

Гном в ответ на просьбу выгнул бровь – на большее сил не хватило.

– В прошлый раз помогло, – объяснила чародейка, пожав плечом.

Хольфстенн не стал разбираться зачем и что, и просто хлестнул подругу по щеке. У той дернулась голова. Гном чуть наклонился вперед, заглядывая в женские глаза.

– Ну как?

– Получше, – ответила Данан, прочистив горло. – Исчадия еще не перевелись, – сказала она громче и попыталась встать. Ноги не держали совсем, Жал подоспел с помощью. – Надо выбираться отсюда. Мы нашли смотрителей Руамарда. Как смогли, большего не дано.

– Надо поспать, – прошелестел Фирин.

– Надо подохнуть, – внес долю оптимизма Борво. Стенн, сдав Данан на руки Жалу, пошел к товарищу и молча потрепал Борво по плечу: «Как?»

«Хочу вздернуться», – жестом ответил мужчина.

– Клянусь, если за это время Дей не нашел ничего стоящего в хрониках, – в сердцах пригрозио Хольфстенн, – я просуну ему промеж ушей веревку, и сделаю из его башки фонарь!

– И не лень тебе, – без чувств осведомился Борво.

Среди выживших прокатился вздох облегчения. И только Дагор, обреченно мрачнея, выказал сопротивление:

– Это еще не все. Шахта…

Глава 8

Батиар Стабальт прислал натуральный кортеж – с поздравлениями, подарками и нравоучениями. Первые означали, что союзник в лице Айонаса ему вполне подходит, последние – что за сокрытие реального положения дел Батиар дочери голову оторвет. Саму Альфстанну, казалось, вообще интересовали только подарки – бусы, серьги, браслеты, сделанные из натуральных камней, серебра, железа и мельхиора. Прошлый опыт знакомства с женщинами снова подмывал Айонаса отнести Стабальт к пустоголовым дурам, если бы не одно «но»: всего несколько дней назад он своими руками развязывал ей платье, пока Альфстанна оправдывалась, почему не может сладить с женской одеждой. С одеждой! Какие уж тут украшения…