Текст книги "Память Древних (СИ)"
Автор книги: Анастасия Машевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)
«Да возьми уже себя в руки! – постарался гаркнуть на себя Айонас. – Что ты как маленький?!»
Это немного помогло.
– Альфстанна, – позвал Айонас, с аккуратностью ювелира беря её ладони. Он, может, не такой охотник, чтобы о нем слагали легенды по всей Аэриде, но он… как она говорила? Опасный человек? Да, потому что знает, что, когда зверь уже в руках, отпускать глупо.
– Альфстанна, – повторил мужчина, неконтролируемо сжимая ладони девчонки и мазнул ими себе по губам. – Ты останешься со мной? – не отвел взгляда.
Она посмотрела с лукавством: не повредился ли Айонас умом, когда вышибал дверь? Может, и впрямь головой вышиб? Потом засмеялась – ярко, словно утренние брызги с моря вперемешку с жидкими каплями солнечного света. А затем приникла к нему – первой, покорно выгнувшись и прижавшись.
Айонасу не нужно было предлагать дважды. Он подхватил Альфстанну за талию мощной рукой и понес прямиком к кровати. Когда его распаленная кожа коснулась её – шелковистой, как роса на молодых ландышах – Альфстанна вздрогнула плечами. Айонас с пониманием улыбнулся. Опираясь на руки, подтянулся вверх и запечатлел поцелуй на её лбу.
– Айонас… – она робко шевельнулась, словно вынырнув на секунду из тумана близости. – Я должна сказать…
Айонас закачал головой:
– Нет. – Он скользнул губами по белой шее. – Не должна. – Тронул, чуть оттянув, её нижнюю губу. – Я же все вижу, Альф, – коротко поцеловал в губы и направился вниз, к груди, позволяя ей довериться, огладить его сведенные плечи, потянуть себя вверх, когда ей захочется ощутить на себе мужскую тяжесть и мягкую, заботливую опеку и власть.
Она отдавалась без капельки стыда, словно их первая ночь в самом деле состоялась тогда, когда Хеледд затеяла фарс на этот счет. Айонас, потонув в аромате, от близости которого совсем недавно днями напролет сходил с ума, шептал, как мальчишка: «Моя, моя Альфстанна». И в каждом светлом локоне, щекотавшем его плечи, щеки, грудь, в каждом ответном жесте, вздохе и взгляде, читал неприкрытое: «Твоя! И никто другой мне не нужен!».
Они долго не разговаривали после, молча поглаживая друг друга: он по плечу, она – по груди. Наконец, Айонас не выдержал первым. Альфстанна не видела его, но слышала: мужчина улыбнулся.
– Ты так и не ответила.
– На что?
– Мой вопрос.
Стабальт задумалась на мгновение и улыбнулась.
– Ты считаешь? – она приподняла голову, встречаясь с темными, как самый сладкий виноград, глазами. Не разделяя её веселья, Айонас кивнул.
– Айонас, – недоумевая, позвала Альфстанна. – Мы же здесь, с тобой, и…
Разморенный соитием, Айонас посерьезнел.
– Я позвал тебя не на ложе, Альфстанна, а замуж. И ты прекрасно меня поняла.
Альфстанна подобралась на кровати, садясь рядом с мужчиной и не скрывая открывшейся наготы.
– Тогда и ты прекрасно понял мой ответ, – без вызова ответила августа. – Я взошла на твое ложе, август, но к алтарю не смогу даже приблизиться.
– Почему?! – тут же вскинулся Айонас. Альфстанна, примерившись, ответила прямо:
– Диармайд сегодня первый раз ночует в королевской спальне, а на пиру уже все знали, что завтра ты попросишь у него брака с Регной.
– И как это касается моего предложения?
Альфстанна погрустнела: ей совсем не хотелось думать о важных вещах сейчас. Как могла коротко, она выложила все аргументы, которыми ранее они обменялись в беседе с отцом.
– Не говоря о том, – продолжила Стабальт, – что рано или поздно, Айонас, твои дети от первого брака и от второго, если он будет со мной, передерутся за надел Диенаров. Я не хочу быть причастной к кровной вражде сводных братьев.
Айонас дослушал и не стал спешить спорить. В самом ведь деле, все, что он услышал, блестело здравым смыслом, как начищенный золотой кубок. Глубоко вздохнув, Айонас тоже приподнялся на локте, чтобы оказаться к Альфстанне еще ближе. Её голубые глаза будут сниться ему до конца дней, – обреченно подумал мужчина.
– Влечение мы могли бы удовлетворить со временем, но это… – в точности повторил он её давние слова с интонацией вопроса. Все ведь так, да? Вот, что сейчас происходило между ними?
Альфстанна отвела глаза. В каждой её черте Айонас видел, что ей горько и чертовски жаль.
Стараясь как-то уйти от темы их не удающегося супружества, он спросил:
– Ты не была в темнице у Хеледд? В смысле, если захочешь наведаться к ней до казни, я мог бы сходить с тобой.
– Айонас, – позвала Стабальт и закусила губу. – В темнице с Хеледд я провела много времени. А в твоей постели – впервые.
Точно, что это он, в самом-то деле?! Дурак! – отругал Диенар сам себя.
Твердой, шершавой от мозолей ладонью он мягко обхватил женскую голову, зарываясь при этом пальцами в тонкие светлые волосы.
– Если бы только один из нас не был тем, кем является…
– … я бы носила наших детей, – улыбнулась она доверчиво и открыто.
У Айонаса дрогнуло сердце. Рывком перевернувшись, он уложил Альфстанну на спину, но, вместо того, чтобы приникнуть сразу, немного отстранился. Осторожно взял в ладони женскую ногу, потерся о голень щекой и поцеловал взъем стопы. То же самое проделал со второй ногой и только потом пристроился между, вытягиваясь и встречаясь с Альфстанной лицом к лицу. Потерся носом о нос – совсем, как юнец, честное слово! Погладил одной рукой прекрасную щеку, на которой не осталось никаких следов недавних побоев в темницах.
Дрожа, выдохнул. Ни с одной женщиной в жизни он не был так нежен, ни с одной так не медлил, так не хотел остаться. И, когда ближе к утру, Альфстанна выскользнула из постели, сказав, что ей, кажется в самом деле уже пора уходить, Айонас впервые в жизни испытал настоящее желание просто, как в глубокой древности, украсть себе женщину, не взирая на протесты, на мнение её родни, на любые последствия и неурядицы.
Айонас помог Альфстанне одеться, замедляясь в каждом последующем действии. Поцеловал. Уже у двери они соприкоснулись лбами, стараясь запомнить этот последний, уже донельзя оттянутый миг прощания. Когда дверь покоя захлопнулась, Айонас привалился к ней, и еще несколько секунд не мог вспомнить, как дышать.
ЭПИЛОГ
Утро принесло с собой ясность. Приглашенные августы явились в зал совета в назначенный час, одетые соответственно своему высочайшему положению в стране. Диармайд пришел в сопровождении Борво и Данан, которые тащились сюда со страшной неохотой. Но в одиночку Дей отказался. Альфстанна шла вслед за Батиаром, ни словом, ни жестом идти не указывая, что Диенар значит для неё хоть что-нибудь большее, чем любой другой посторонний август или лорд рангом пониже. Айонас разглядывал Альфстанну, жадно ловя хотя бы какой-нибудь намек, что за оставшиеся до собрания часы молодая августа передумала. Но Стабальт, сидевшая подле отца, невозмутимая, в богатом серо-синем платье, с короной августы в убранных волосах, не менялась в лице ни по какому поводу, и только чинно кивала или качала головой, когда Батиар, чуть отклоняясь назад и в сторону – ближе к дочери – что-то тихонько шептал, советуясь.
Диармайд в сотый раз поблагодарил всех за помощь в битве за Галлор (выслушал в ответ благодарности смотрителям Пустоты) и поднял все обещанные вопросы: с парталанцами нужно было что-то делать, города и земли нуждались в восстановлении, коронацию для себя предлагал скромную. Равно, как и свадьбу. Поставил на обсуждение вопрос займа в банке за морем. Когда, как ему показалось, он закончил с военно-политическими вопросами, Джеллерт Вектимар перебил его неожиданным вызовом.
– Государь, – обратился он почтительно. – Смотрители Пустоты совершили, как и было наказано вашему священному ордену на заре новой эпохи, настоящий подвиг. И какими бы жертвами нам ни обернулась Пагуба, без вас, никто из нас не сидел бы тут, – сказал он и поочередно поклонился, прижимая к груди ладонь, Данан и Борво. – Поэтому никто, повторю, никто никогда не скажет вам и слова за то, что вашими первыми советниками вы выбрали мага и кузнеца. Вы знаете, что собрание Секвента, как и прочая даэрдинская знать, во все времена относилась недоброжелательно к присутствию Смотрителей Пустоты и колдунов и на троне, и возле него. Однако, я скажу это снова, мы обязаны вам жизнью и всегда будем рады любому мудрому совету со стороны рыцаря-чародея, который к тому же происходит из настолько уважаемой семьи, – теперь Джеллерт отвесил поклон и Ллейду, – и опытного мечника.
– Хватит распинаться, Вектимар, – поторопил Батиар. – Говори уже к месту!
Джеллерт кивнул и снова обратился к королю.
– Мы все, особенно я и ты, Батиар, хлебнули горя, трясясь за жизнь наших детей, из-за самоуправства королевы Хеледд. Поэтому сегодня, на заре нового королевского правления, я хочу голосовать за введение закона, запрещающего супруге или супругу законного правителя или правительницы, а так же августа или августы, самолично решать вопросы государства и аристократии, распоряжаться казной или регентствовать без наличия наследника любого пола.
Всеобщий выдох прокатился волной по собранию. Дей не сумел прочесть сразу – волной одобрения или негодования. Поэтому кивнул и заявил, что в контексте правления Хеледд подобный закон и в самом деле был бы уместен. Он не мог признаться вслух, но наличие такого закона сильно обрадовало бы и его самого: понимая, что жениться придется, скорее всего, на дочери Айонаса, Дей полночи промаялся, раздумывая, как же ему удастся избежать давления со стороны тестя, сродни тому, какое в свое время от Молдвинна испытывал Драммонд. А вот тебе и шанс.
Дей самоустранился от решения вопроса, играя в благородство, и сказал, что в Королевском Секвенте пять кланов.
– Вы просто не сможете поделиться поровну. Какая-то из двух позиций наверняка победит. Обсудите это сейчас, лорды и леди. Один клан – один голос.
Августы задумались, кто-то дольше, кто-то скорей. Первым, не считая, конечно Вектимара, позиция которого, как инициатора введения закона, была ясна, отозвался Ллейд. Он кратко взглянул на Айонаса, словно испрашивая прощения, и объявил: «За». Лаудан и Айонас, само собой, проголосовали против. Решающее слово досталось Стабальтам. Батиар, щурясь, разглядывал лица других лордов и ни с кем не советовался. Потом чуть наклонил голову вбок, при этом опустив, чтобы позвать дочь, сидевшую слева и немного позади. Он ничего не сказал, ограничившись движением головы.
Айонас чувствовал, как прижали все его мечты об увеличении влияния Диенаров в стране, и предвидел, что скажет молодая Стабальт. И все-таки надеялся на чудо. Быть может, после минувшей ночи, она решит что-то иначе, не пойдет на этот шаг, который навсегда лишит их даже призрачной надежды иметь общее будущее. Потому как ни он, ни она никогда не согласится на брак в роли бесправного консорта.
Альфстанна держалась строго и при этом расслабленно.
– За, разумеется, – обронила она так, словно недоумевала: кто вообще мог голосовать против?!
– Значит, принято! – подтвердил Диармайд с облегчением, что ему не пришлось вмешиваться в решение столь щекотливого вопроса, и при этом тот решился в его, Дея, пользу.
Диенар не слушал дальнейшие обсуждения. Он закрыл глаза, стараясь не видеть Альфстанну и Батиара. Он мог поклясться прямо сейчас: сегодня вечером он напьется до невменяемого состояния. И дай Вечный, чтобы он уснул сразу, прямо там, где будет пить. Потому что иначе он обязательно сыщет себе падшую и отыграется. Не за решение Альфстанны в голосовании – за себя, что не может дотянуться до той, каждая черта которой вызывает в нем жажду быть рядом.
Когда вопросы иссякли, и Ллейд первым попытался откланяться, спросив, могут ли все они быть свободны, Дей внезапно заулыбался. Каверзно, как делал в самом начале их знакомства, с опасением поняла Данан. Что удумал?!
– Остался последний вопрос, лорды и леди. Как вы верно сказали, август Диенар, смотрители, в особенности некоторые из нас, оказали не только вам, но всему миру, громадную услугу, и должны быть справедливо вознаграждены. – Дей перевел взгляд на Данан, до которой дошло. Она затрясла головой.
– Нет-нет-нет-нет-нет! – затараторила Данан, наплевав на все августейшее собрание.
С торжественностью равно радостной, и пакостнически-злорадной Диармайд, встав, как мог важно объявил:
– В присутствии глав Королевского Секвента я назначаю сиятельную леди Тегану Данарию Таламрин командором ордена Смотрителей Пустоты в Даэрдине.
Секвент замер, не торопясь с поздравлениями: вид у Данан был одичалый и какой-то приплюснутый. Она уставилась на Диармайда круглыми глазищами.
– Ты не мо… Вы не можете, в… – о, яйца Создателя, язык не слушался! – ваше величество, – выдавила она кое-как, словно только сейчас поняла, чего наворотила, помогая Дею занять престол. – Вы не можете! Мы еще у Талнаха договорились с то… с вами, что по окончании Пагубы я вернусь в Цитадель Тайн!
– У Талнаха ты настойчиво тащила меня в Даэрдин, Данан. Я здесь, – он приподнял плечи, мол, гляди! – Я исполнил твое желание, – усмехнулся он вполне добродушно. Даже Борво запутался: издевается молодой король или нет.
– Я не поеду в Калагорн, Диармайд! – наплевав на присутствие Секвента и всякие «величества», сорвалась Данан. – Назначь Гарна или вон, – она указала подбородком, – Борво!
– Не хочу, – ответил Дей.
– Но… – аргументы в пользу отыскивались с трудом. – Он мужчина! Он справится лучше! А я…
– А ты герой всей Аэриды.
– Я уже пообещала Клейву и Кианнон, что вернусь в Цитадель! И Гатису! И Сеорасу! И даже Хагену! Меня там ждут!!!
– Заедь погостить как-нибудь, в чем проблема? – невозмутимо осведомился государь.
– Диармайд, это не серьезно! – вызверилась Данан и ткнула в короля пальцем.
– Да, мамочка, – засмеялся тот. Потом вернул беседе серьезность и настойчивым движением опустил тычущий в него перст. – Данан, я только что назначил тебя леди-командором Смотрителей Пустоты в присутствии всего королевского секвента. – Он сделал широкий обводящий жест рукой: гля, сколько народу! – Как тебе известно из наших законов, король Даэрдина, как и любого другого государства, обладает правом назначить командора ордена в своей стране, но не обладает правом снять его с должности. Если тебя что-то не устраивает, – мягко пожелал Дей, – поезжай в Талнах. Правда, думаю, сначала все-таки придется восстановить Калагорн и как-то разместить в нем Гарна и остальных.
– Будь ты проклят, король Диармайд, – прошептала Данан, все еще не веря до конца. – Ты обещал мне Цитадель Тайн…
Дей прикинулся дураком.
– Ну как я могу подарить тебе целую Цитадель, Данан?!
Впрочем, как обычно, с тупым укором подумала женщина.
– Тогда своим первым приказом в должности командора ордена, – перебила Данан, сильно повысив тон, – я изгоняю тебя, Диармайд Саэнгрин, из Смотрителей Пустоты.
На Дея это не произвело решительно никакого эффекта. Зато понравилось остальным: королю Даэрдина и впрямь не пристало причисляться к Смотрителям, поэтому, несмотря на эмоциональность молодой женщины, решение сочли мудрым.
– Хорошо. Я отдам приказ подготовить все для вашего отъезда. Думаю, вы позволите мне похлопотать за Борво на должность констебля ордена, леди-командор? – усмехнулся Дей. Данан растянула губы в ответной усмешке, и Диармайду она отчего-то не внушила спокойствия.
– Тебя, Борво, я изгоняю тоже, – посмотрела Данан в упор. Борво побелел.
Диармайд облизал пересохшие губы:
– А вот это уже лишнее, Данан. Борво мечтал, и ты знаешь это, быть смотрителем! Он пришел в орден сам! И сейчас, когда нам удалось победить архонта, он, наконец, может вкусить заслуженную долю почтения. Он выдержа…
– Мечты каждого из нас, – жестко прервала Данан, – разбиты, король Диармайд. Не оставаться же ему в стороне, – качнула она головой в сторону онемевшего друга. Дей, однако, сдаваться не собирался и за судьбу друга переживал.
– Данан, это бесчестно. Он спас тебе жизнь!
– Которую ты едва отнял? – уточнила чародейка. Диармайду захотелось придушить чертовку прямо сейчас, голыми руками, чтобы не смела больше смотреть на него свысока с этой вот ухмылочкой… которая слишком сильно напоминала остроухого эйтианца.
– ОН СПАС. ТЕБЕ. ЖИЗНЬ!!! – проорал Диармайд, наступая на женщину.
Та даже не отклонилась. Выгнув бровь, Данан надменно хмыкнула.
– Спас? Серьезно? – Чародейка скривилась. – Делайте, что хотите. Смотрители Пустоты более не нуждаются ни в одном из вас.
Борво стоял, открыв рот, и тоже тыкал пальцем – в себя: а я-то причем?
– Данан… – Борво обрел, наконец, голос. – Ты не можешь. Просто не можешь!
– Разве? А, по-моему, его величество только что назначил меня леди-командором Смотрителей Пустоты в присутствии всего королевского секвента. – Она сделал широкий обводящий жест рукой, в точности повторяя движение Дея!
– Не впутывай его в это… – попросил Диармайд. – Пожалуйста, Данан…
– Да что я тебе сделал?! – воскликнул Борво и внезапно выкатил глаза в настоящему испуге. – Что мне теперь делать?!
«Дей ведь не соврал! – кричали его глаза. – Я пришел сам! Я стал Смотрителем! Я стал героем, и ты…».
– Что делать? – повторила чародейка. – А что, у хваленого короля Диармайда не сыщется при дворе места для старого друга? Или тебя, Дей, смущает пригреть во дворце обыкновенного кузнеца?
Борво осел и вцепился в столешницу обеими руками. Он ведь сделал столько хорошего. Он так им помог. И ей помог! Он даже научился жить и работать с чародейкой!
Не дожидаясь ответа и новых обвинений, Данан направилась к выходу. Не задерживаясь, вышла, хлопнув дверью. Дей стоял, не шевелясь и не сводя со злосчастной двери взгляда. Последние слова Данан оглушили его и – образумили.
«Значит, оставила Борво мне, чтобы я не помер от одиночества? Или чтобы было, кому обо мне позаботиться? Эх, если бы ты только не устраивала спектакль всякий раз, когда собираешься предпринять что-нибудь действительно стоящее… Спасибо».
– ВЫ СПУСТИТЕ ЭТО, ГОСУДАРЬ?! – неистово ужаснулся Лаудан. Диармайд не сразу сообразил, что к нему кто-то обратился. Ища источник звука, он нашарил взглядом августа.
– Разумеется. Она просто на взводе. Убить темного архонта, проснуться всеобщим героем, стать командором ордена… Все это – слишком много для обычной женщины. А у этой еще и месячные всякий раз не к месту. Можете идти, – распорядился король, опускаясь в кресло, и сделал благоволящий жест рукой. Наверное, как-то же так делают нормальные короли, да?
Когда двери за последним из приглашенных – Гессимом – захлопнулись, Диармайд перестал блаженно улыбаться. Впереди было столько работы, что страшно представить… Но, благо, он теперь был не один. Дей поглядел на Борво и сказал:
– Ладно тебе, во всем стоит искать плюсы.
Борво перекосило:
– Хоть один назови! – ошарашенно выкрикнул Борво, не контролируя себя. Диармайд бросил на него заговорщицкий взгляд.
– Ну, скажем, этим утром я назначил Эдорту командующей дворцового гарнизона.
Борво сначала надолго застыл. Потом – неуверенно кивнул. И только затем, покраснев, коротко улыбнулся. Может, в самом деле, не все еще потеряно?
Надеясь уцепить хотя бы пару слов с Альфстанной наедине, Айонас, покинув зал совета, принялся высматривать Стабальтов. Он был уверен: если вежливо попросить Батиара о разговоре с дочерью – пусть даже здесь, публично, но чуть поодаль, чтобы их не расслышали – старый август не откажет. Диенар наскоро отыскал среди разбредающейся аристократии Батиара с наследницей и двинулся в их направлении. Сам Стабальт был занят тем, что о чем-то переговаривался с Лауданом – с ужасно скабрезной миной. Альфстанна стояла чуть дальше – с Толгриммом и Береном. Вот уж, неотступные тени, подумал Айонас в сердцах.
Стоило подойти к Батиару и попросить «на пару слов», как тот остановил Айонаса ладонью в грудь и качнул головой.
– Даже не думай. Я уже был щедр, – сказал он уклончиво, чтобы стоявший Лаудан ничего не понял. Зато Айонас вытаращился на Батиара с ужасом осознания: значит, он в курсе? Айонас вдруг задумался, что чувствовал и сделал бы он сам, если б его собственная дочь Регна пришла к нему с просьбой, пока остальные празднуют, устроить внебрачную личную жизнь на разок-другой. О! Да он бы ее зашиб! Просто за то, что осмелилась подумать, что может прийти с такими вопросами, не говоря об остальном! Кто же из них более безумен: неуязвимая Альфстанна, которая не страшится даже своего отца, или сам Батиар?
Айонас перевел взгляд Батиару за спину, где Альфстанна внимательно слушала гневные увещевания Толгримма. Судя по её улыбке, отповедь охранника её знатно умиляла.
А его, Айонаса, нет!
Рука Батиара все еще была на груди Диенара. Тот встретился со Стабальтом прямым взглядом и кивнул. Молча, с благодарностью и истым уважением: он бы так не смог, и он был признателен. Батиар ответил тем же, отпустил Айонаса и даже не стал оглядываться, когда последний зашел ему за спину.
– Августа, – донеслось до него.
– Август, – раздалось в ответ сдержанно-горькое спустя долгую паузу.
Батиара устроило.
Выход в Калагорн получился стремительным. Озлобленная на Диармайда, новоиспеченная леди-командор отдала несколько кратких, рванных приказов по сборам и быстро скидала собственные немногочисленные вещи. Им выделили две дюжины лошадей – на двадцать два всадника и поклажу. Отрядив Хольфстенна и Жала руководить общим «выдвижением, построением или что там вообще нужно», Данан от души пнула какую-то тумбу в комнате (схватилась за ногу, глотая вопли боли и смаргивая слезы). Потом села за стол и застрочила корявым от ярости почерком Клейву послание, что-де «этот неблагодарный престолотёр» лишил её возможности «дожить свой век с близкими людьми и сгнить в положенный срок! Да что он понимает!». Закончив с письмом, она вышла наружу, всучила первому стражу у двери и, получив согласие доставить по адресу (раздражающее «Да, леди-командор!»), решительно шагнула вперед.
И замерла. Напротив, сложив руки на груди, стояла Тальвада – в доспехе, с распущенными белокурыми волосами и нахальной улыбкой опытного командования. На поясе эльфийки по обыкновению висел меч, на руках блестели наручи из металла, скрывающая тайна которого теперь была чародейке известна; на лице красовалась маска. А толку, она для Данан теперь – что есть, что нет. Все равно никогда не забыть, что она видела под ней.
– Пошепчемся напоследок, командор Тегана? – сфамильярничала эльфийка и, увидев, как от обращения исказилось лицо Данан, выставила в примирительном жесте руку. – Будет тебе. К этому все шло, и, давай начистоту, из тебя командор выйдет получше, чем из Редгара. Ты хотя бы не предпочла помереть смертью глупых до того, как увидишь Темного.
Одно напоминание об архонте скрутило Данан внутренности. Те отозвались болезненным ощущением, будто все они теперь, с известных пор, не на своих местах. Тальвада вывела её на улицу, словно зная, что Данан намерена убраться из ненавистной столицы, как можно скорей. Все, связанное с Саэнгринами, как показала сегодня жизнь, для неё сквер… очень плохо заканчивалось. Даже Дей! Еще вчера казалось, он и с троном остался порядочным человеком, а сегодня – вон что!
Тальвада хохотала в голос.
– Поверь, – начала она интонациями многоопытной женщины, – у тебя уйдет время, прежде чем ты научишься заново распознавать, когда говоришь вслух, а когда просто думаешь. Привычка постоянно огрызаться с еще одним голосом у себя в голове мало кого привела к благу, Данан.
Данан кивнула, мрачнея. Она бы многое отдала, чтобы этого голоса никогда не было… Чтобы этот голос, поправила себя женщина, никогда не осквернил их – её и духовный меч, что ей служит.
На лбу чародейки залегла глубокая продольная черта, сдвинулись брови, собрались первые морщины в уголках глаз: как теперь доставать этот меч? Там, на верху башни он развеялся под натиском Погибели, и Данан теперь страшно боялась даже пытаться призвать клинок. Трусиха! – проклинала себя чародейка, но ничего не могла поделать. Достаточно ли она восстановилась? Сможет ли? Вдруг нет? А если сможет – будет ли это все еще её меч? Или, несмотря на то, что архонт мертв, ему все-таки удалось получить её духовный клинок, и Пустота, владеющая ей, поработила и его?..
– Не печалься больше, чем нужно, – посоветовала Тальвада, видя озадаченность и уныние чародейки. – Ты несешь в себе тень архонта, но ты не архонт. Ты все еще рыцарь-чародей Данан.
– Но мой меч… – завелась женщина. Тальвада качнула головой, пресекая: не надо.
– Неважно, какого он цвета. Знаешь, – поделилась она доверительно, – за века я поняла, что самая непроглядная тьма куда чаще и порой куда лучше служит свету, чем сам свет.
Тальвада замолчала, оставляя Данан додумать остальное. У эльфийки ведь наверняка в прошлый раз были те же трудности, что у Данан сейчас. Вспоминая их краткий, но полный откровений разговор наверху разрушенной Цитадели Тайн, Данан только сейчас задумалась: что, если Тальвада не просто должна была стать магом, а была им?! Что если она так же, как Данан, «наглоталась» Пустоты архонта, и просто побоялась стать следующим? Если такое, конечно, возможно. Ну или опасалась стать хотя бы теократом под началом древнего ужаса…
– Кем он говорил с вами? – спросила Данан, когда женщины вышла на улицу и начали спускаться по ступеням парадного входа.
– Голосом покойного брата, – не стала отпираться эльфийка. – Я заняла его место во главе Смотрителей после Пятой Пагубы. А предыдущий… Он не говорил, Данан, – Тальвада остановилась и придержала чародейку за руку, развернув на себя. – Я искала тебя не без причин. Мои ребята прочесали окрестности Цитадели, и Фирина так и не нашли. Но не это беспокоит меня больше всего.
Данан умолчала ожидаемое: «А что?», предоставляя эльфийке самой завершить объяснение.
– По-настоящему большие кланы всегда остаются в истории государств, вы правильно сказали. Сразу после вашего ухода я отрядила в королевскую библиотеку несколько эльфов… почтенного возраста, которые все равно не пригодились бы в сражении за Цитадель. Вчера ночью доставили результаты.
Тальвада достала из-за сапога плотный многослойный сверток, небрежно примятый кожей голенища, и вручила Данан.
– Глянь на привале. Если засомневаешься или захочешь почитать собственными глазами, дай знать. Я предупрежу на границах Ирэтвендиля, чтобы тебя пропустили без вопросов.
Данан, у которой все происходящее пока не лезло в голову, безотчетно сунула сверток за пазуху, сминая еще больше. Потом обернулась к Тальваде, выражая вопрос одной своей позой. Эльфийка усмехнулась и, шагнув ближе, кратко обняла чародейку.
– Каждые год Первый смотритель собирает действующих командоров в Талнахе в третий день седьмого месяца. Это день падения Ас-Хаггардской империи. Так что – увидимся.
– А если, – не давая Тальваде уйти, затараторила Данан, – я захочу увидеться раньше. Спросить… совета… об ордене и не только… и, может, поговорить про Редгара – ну, знаете, я-то знала его хорошим командором, а вы все время говорите, что он трус и… Словом, могу я…
– В любое время, – улыбнулась Тальвада, пресекая внеплановую исповедь. – Ты теперь командор Смотрителей Пустоты. Я так и быть, сообщу об этом Гартамасу. Тебе отныне открыты двери в каждой стране, Данан, – добавила эльфийка серьезнее. – Успей заглянуть за них. Времени не так много.
Данан кивнула. Её губы сами собой вытянулись в хмурую прямую линию. Тальвада хлопнула чародейку по плечу и направилась прочь.
Данан провожала её взглядом, а, услышав оклик любимого гнома, заторопилась вперед. Хольфстенн, Жал и Гарн с еще восемнадцатью ведомыми смотрителями Пустоты уже ждали верхом.
Чародейка ловко поднялась в седло и велела держать умеренный темп.
Привал застал их уже вечером. Данан кинулась по привычке сучить руками, активно участвуя во всех приготовлениях к биваку. Хольфстенн, улыбаясь, подошел ближе и тонко намекнул, что командоры так не делают, если только не путешествуют одни. Жал уже разговаривал с Гарном, страшно пугая его сточенным эйтианским зубом, и говорил, что было бы неплохо подготовить для ночлега. Гарн не хотел, чтобы его учил «какой-то проходимец», но «проходимец» отвечал тем, что отлично знает повадки и привычки леди-командора.
Удостоверившись, что все относительно нормально, Данан поблагодарила Стенна и, уединившись, развернула сведения, собранные подданными Тальвады.
Было темно, Данан развесила привычные огоньки-светильники и углубилась в чтение. Гарн подошел первым, спросил, не надо ли чего леди-командору. Чародейка едва не огрызнулась: «Вот у неё и спросите!». Но, честное слово, они же не виноваты в её назначении. Посему Данан ответила, что все в порядке и ей просто нужно отдохнуть. Гарн кивнул:
– Мы на подхвате. Если что понадобится – позовите нас, командор.
– Да, – отозвалась Данан и вдруг решилась на фразу, которую, как урожденная августина, должна была освоить с детства, если б не Цитадель Тайн. Прочистив горло, чародейка учтиво кивнула и добавила: – Можешь идти.
Гарн воспринял это совершенно спокойно и направился к остальным. Впрочем, почему и нет? – задумалась Данан, наблюдая. С поста лейтенанта его ведь никто не снимал.
Все, выполняя пожелание командора об отдыхе, внезапно оказались чем-то заняты. Данан осмотрелась: ну, все как обычно, она опять сидит наособицу.
Всю жизнь – наособицу. Сначала в семье, потом среди магов, потом среди товарищей, теперь – среди Смотрителей. Чертов Диармайд! Он ведь обещал ей! Или нет? Или они просто делились планами? Чародейка напряглась, стараясь вспомнить. Может, это архонт нашептал ей, что Диармайд пообещал отправить её в Цитадель? Данан прислушалась к себе, замерев каждой клеточкой тела. Нет, в голове тихо и свободно. Так тихо, как не было со времен, когда она вела жизнь чародея в Цитадели Тайн.
Цитадель, сладко подумала женщина. Другая жизнь, где она не зависела от зелий смелости Хольфстенна, носила длинные волосы, упражнялась с Клейвом духовным мечом, вспоминала Пророчицу Митриас в молитвах, а не в ругательствах вместе с её «сиськами», «задницей» и еще какими-нибудь частями…
Проклятье, Дей не мог не знать, чего она хочет! Это, наверное, была его месть: он не хотел быть королем, и она не спросила его. Она не хотела иметь больше ничего общего со смотрителями Пустоты, и уж тем более командовать ими! И он тоже не спросил. Может, ему нужен свой, надежный человек на этом посту? Или, может, Дей в самом деле думал, будто этим командорством облагодетельствует её, отблагодарит, окажет честь?
Наверное, для кого-то высокий статус в самом деле является причиной для счастья и гордости, но она, Данан, не из их числа. Её радовало, что больше не приходилось носить ордовир, что у неё больше не было хозяина – колдуна, командира или мужа, – что в голове не звучал настойчивый низкий тембр Темного, который и её звал темным чародеем и толкал к самым опасным поступкам в мире магии. Её кровать не была пустой, во всяком случае до сего дня, и у неё все еще были друзья, не отвернувшиеся от того, чем она стала. Даже Жал, понимала Данан. Он может перестать быть её любовником, но если однажды их еще сведет жизнь, она сможет на него положиться.
