Текст книги "Память Древних (СИ)"

Автор книги: Анастасия Машевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)

Айонас всматривался в лицо августы. Глаза сияли, как два кристально чистых голубых топаза. Может, её радость не от цацек, а от того, что подарки привезли нужные? Или что отец вообще сподобился на дары, а не на плети?

Разумеется, разбор здоровенного сундука со стабальтским добром проходил в обстановке досмотра – в кабинете Брайса Молдвинна, с присутствием королевы, кучи её собачонок (как Айонас называл всех сколько-нибудь родовитых женщин дворца) и стражи. Были там и мужские украшения, больше из металлов, и, натыкаясь на каждое, Альфстанна с восхищением втискивала в руки мужа.

Часть украшений Хеледд приметила себе. Она высокомерно поводила головой, поджимала губы, и, дабы смилостивить королеву, Альфстанна презентовала той несколько приглянувшихся бус. От остального Хеледд отмахивалась: серебро? Железо? Мельхиор?! Тьфу! Она королева, владычица! Она не станет носить подобные побрякушки. Да и из камней ей выбрать, кроме топазов, нечего. Другое дело, что парочка её фрейлин (особенно ненавистных Альфстанне) тоже позарились на подаренное молодоженам добро. Особенно на округлые, отполированные до звездного блеска камни. Альфстанна была добра и не жадничала. Все ведь знают, что горная хребтина, пересекающая владения клана Стабальт богата такими вот залежами, они себе еще наберут!

– А это еще что? – брезгливо спросила старая фрейлина-горгулья.

Украшений, как выяснилось, Батиар насыпал только сверху. Ниже сундук на три четверти был забит какими-то валунами: круглыми и овальными, разных цветов и размеров – от грецкого ореха до небольшого капустного кочана. Камни можно было бы принять за морские – по обточенности форм, однако щербинки на стенках шли вразрез с таким предположением.

Айонас почесал сбоку от рта и с интересом взглянул на Альфстанну – так, как смотрят особо занимательную площадную пьесу, не зная, чего ждать от актеров дальше.

– Жеоды! – почти визгливо обрадовалась девчонка. Диенар невольно дернул рукой к уху – чего пищать-то?

– Же… что? – не поняла фрейлина.

– Жеоды, – поджав губы прояснила Хеледд. – Признаться, натыкалась на описания в документах о вашем наделе, Альфстанна, но прежде не видела. И что, там внутри камни?

Хотя Хеледд пыталась спрятаться за надменной скукой, глаза королевы светились алчным нетерпением: ну же, открывай скорее! Альфстанна хохотнула – не самое достойное поведение для державной особы. Достала одну сферу, краем глаза заметив, что Айонас тоже смотрит с неприкрытым любопытством. Значит, тоже не в курсе. Это по-своему умилило молодую августу, ей захотелось, прежде всего, показать жеоду Диенару. Оглянувшись на мужа, она демонстративно повернула тяжелые створки камня по заведомо произведенному распилу. Замерла на миг, наслаждаясь вожделенными взглядами собравшихся. Чем больше она медлила, тем сильнее нарастало напряжение в комнате. Айонас, не выдержав первым, перевел глаза на лицо Стабальт и изумился: её глаза откровенно смеялись над происходящим. Похоже, Альфстанна предвкушала разочарование королевы с тем же наслаждением, с которым идут на запах любимого блюда.

Стабальт развела руки. Еще до того, как прокатился общий досадливый выдох, августа заметила, как поплыло вниз лицо Хеледд. О, за то, чтобы повторно увидеть сие зрелище, Стабальт была готова даже повторно пережить плеть.

Из жеоды вопреки ожиданиям присутствующих не посыпались, сверкая огнями всех цветов, граненные бриллианты, рубины и изумруды. А просто торчали две кристаллические щетки из мелких камушков темно-серого и черного цветов.

– Это что, шутка? – недовольно спросила фрейлина-карга, уловив настроение своей госпожи.

– Это морион! – с гордостью сообщила Альфстанна. – Он благоприятен для дыхания, незаменим при простуде и еще при родах, чтобы ребенок наверняка задышал, – с небывалым энтузиазмом взялась за просвещение Альфстанна. Королева и Брайс уставились на неё, как на диковинную обезьяну, фрейлины – как на больную, и только Диенар наблюдал с неожиданным, но скрываемым удовольствием.

– Тут должны быть и другие! – Альфстанна с яростью взялась открывать одну за другой все жеоды, показывая кристаллы всех цветов и обзывая их цитринами, турмалинами, кварцитами и еще не пойми какими словами. Долго рассказывала про какой-то сине-черный, говорила, что это «соколиный глаз», и подходит ей лучше всего, потому что она любит охоту. Айонас подумал, что ей подойдет тот, который Стабальт назвала авантюрином – у неё ведь в самом деле обнаружилось тут, в столице, какое-то незатупляемое шило в заднице!

Девчонка перебросилась на аметисты, показывая и сиреневые, и зеленоватые.

– Этот камень благоприятен для женского здоровья, – доверительно поведала августа королеве, для надежности даже немного понизив голос. – И еще символизирует верность в любви, – сказала она и бросила полный обожания взгляд на Айонаса. Того перекосило, и он с испуганной физиономией отступил на шаг.

Зато в комнате грохнул хохот. Брайс ржал громче всех, сложившись вдвое. Женщины противно хихикали, Хеледд держалась за живот и смеялась до слез. Альфстанна надула губы и попыталась продолжить рассказ. А Айонас во всем этом спектакле почувствовал себя козлом.

Были еще яшмы, агаты, гранаты, бирюза. Наблюдая за происходящим, Айонас видел, как белеет Хеледд и краснеет Брайс. Ох, их все достало! Сами уже не рады, что решили потрошить сундук Батиара в личном присутствии. Кто ж знал, что Стабальтам до сих пор не приелись добываемые стекляшки!

Хеледд перебила Альфстанну посреди бурного рассказа о том, как полезны для рожениц агаты, и как селенит потом помогает прийти в себя. В их краях все женщины об этом знают… Хеледд взвизгнула, спросив, где августа намерена обрабатывать эти камни в украшения. Альфстанна вытаращилась на королеву, как на изверга, который только что сознался, что ночами потрошит грудничков и устраивает гадания по их печени. Она любовно прижала к себе половину жеоды (спилом к себе) и с гордостью заявила, что будет использовать дары строго по назначению. Они – не для украшений. Они – для гармонии с собой и её счастливой супружеской жизни. И чтобы её муж, Айонас, наверняка выжил в битвах с парталанцами, когда будет выдавливать заразу вторжения из земель Даэрдина. И еще, чтобы образумился и был верным – не зря же у неё столько аметистов!

Поскольку никто на это не отозвался, Альфстанна вернулась к прежнему занятию, расхваливая жеоды на все лады. Здоровенные непривлекательные булыжники оказались никому неинтересны. Кроме самой Альфстанны, которая, не унимаясь, перечисляла магические свойства их содержимого, едва ли не дергая при этом королеву за рукав. Мол, смотрите, какая красота, ваше величество! А вот это вообще редкость! А вот это нужно, чтобы колени не болели! А вот это кладут под кровать, чтобы…

Хеледд насилу вытолкала Альфстанну за дверь, велев страже отнести «это убожество» молодоженам в спальню, чтоб «глаза не видели». Альфстанна уходила обиженная, а вот у Айонаса, шагавшего следом, от сдерживаемого хохота дрожали плечи и катились слезы.

Когда Айонас и Альфстанна уединились в покое, всякое веселье сползло с лица последней. Она не выглядела озлобленной на королеву – скорее, усталой.

– Помогите мне, – сказала Альфстанна тоном, которым обычно разговаривала с Толгриммом и остальными. Она попыталась потащить сундук с подарками внутрь, но едва сдвинула с места. Айонас включился тут же.

Когда август расположил кладезь, Альфстанна откинула крышку и начала снова разбирать каменные сферы на полушария, расставляя половинки в хаотичном порядке.

– Помочь расставить эти штуки где попало? – услужливо предложил Айонас.

– Нет, лучше… лучшей не трогай, – ответила девушка, даже не обратив внимание на первое в его адрес «ты».

Айонас, напротив, приметил и улыбнулся: если ткнуть сейчас Альфстанну в это носом даже с самыми благими намерениями, девчонка наверняка зардеется, собьется с мысли, начнет мямлить какую-нибудь белиберду. Момент будет разрушен, а Айонас этого не хотел.

Пока Альфстанна примерялась, куда еще поставить какой-нибудь полезный самоцвет, Айонас таращился на жеоды, переворачивая, рассматривая под разными углами кристаллики внутри – то прозрачные, то почти неразличимые от цвета горной породы. Часть камней была ясно определимая – цитрин и все тут! Часть – непонятного происхождения: вроде желтые кристаллы, а растут из породы совсем иначе, мутные и плотные, как застывший лимонный сок, а вон – вообще никакие не кристаллы, так кусок красно-черный мерцающей штуки. Из некоторых сфер, стоило коснуться, сыпался какой-то порошок – то черный и поблескивающий, то серебристый и легкий. Их Айонас открывать не стал и предпочел в самом деле больше не трогать.

Диенар посмотрел на Альфстанну, с облегчением отметил, что та занята пристраиванием в изголовье кровати очередной каменюки, и на него не смотрит. Он устроился за туалетным столом.

Расставив по комнате несколько жеод, Альфстанна захлопнула сундук и уселась на крышку, расставив ноги, как солдат на привалочном валуне. Оперлась в колени локтями и взглянула на мужчину.

– Нам нужен повод для праздника. – Её интонации вернули рабочий настрой: хватит спектаклей и полумер.

– Думаю, его нужно устроить до того, как привезут весть, что Эйнсел скрутил Ллейда, – согласился Айонас. Стабальт кивнула. – Итак, как мы вытащим Аберта Вектимара?

Девушка поглядела на августа задумчиво.

– У меня есть снотворное. Аберта я возьму на себя.

– С ума сошла?! – мгновенно возмутился Айонас. – Или тебе все-таки свербит быть героем, да?

– Я была в темницах дворца и примерно помню, что там и где. А, главное, помню, где держат Аберта.

– Так расскажи мне! Или Толгримму! Или пусть тот поручит гонцам Батиара… Не смей лезть туда снова, Альфстанна! – Айонас, переполняемый негодованием, вскочил на ноги, зашагал из стороны в сторону. Не хватало подпускать её в такое место!

– Айонас, послушайте, пожалуйста, – тихо попросила девушка. – Сядьте и послушайте! – взмолилась она, вскинув полные муки глаза. Айонас одновременно испытал желание рыкнуть на девчонку, как частенько прежде – на дочь, и желание приблизиться и сесть у ног молодой августы.

Сел он в итоге на кровать и, словно ударом молота на наковальне, припечатал:

– Дай снотворное мне и даже не спорь, Стабальт.

Альфстанна застыла на несколько секунд. Что ж, если он так хочет заняться освобождением Вектимара лично, пусть. Она найдет себе работу. Все-таки хорошо, что в душе, несмотря на все уверения в обратном, Айонас остается мужчиной, который не ставит женщин в ни во что. Или это просто забота?

По её лицу ничего нельзя было прочесть, и у Айонаса отлегло от сердца, когда девушка выдохнула:

– Хорошо.

Диенар, удовлетворившись, снова уселся за столик и демонстративно поерзал: говори!

– Сможете пожертвовать своих людей для драки? Такой, посерьезней? – Чтобы подчеркнуть степень упомянутой серьезности, Альфстанна невольно сжала кулак.

Айонас несколько удивился.

– Ого! – хмыкнул он. – Ну, как говорится, какой пир без драки, если я правильно понял. Ладно, не вопрос. А с кем драться будем? Мы же вроде решили усыпить стражников в темнице?

– С моей охраной.

Айонас заржал в голос – так, что дрогнули стены.

– С этой скрюченной каргой-фрейлиной?! Ох, В-в-вечный! Мои ребята такого не выдержат, чес’слово!

Августа не смогла устоять перед заразительным обаянием мужчины и улыбнулась тоже. Но ответ все равно поразил:

– С Толгриммом.

Стабальт и Диенар раздумывали над поводом для праздника ночь напролет.

Самым простым решением казалось объявить о беременности Альфстанны и потом спустя время каким-нибудь чудом разыграть выкидыш. Айонас от идеи страшно завелся. В актерском таланте напарницы он уже не сомневался, а, будучи отцом двоих детей, мог дать пару советов. Ну, во-первых, бешенная неугомонность Альфстанны несколькими днями ранее, с которой она искала острых ощущений по всем караулкам, вполне часто случается у женщин на ранних сроках. С перепадами настроения и особой меланхоличностью Стабальт наверняка справится и без дополнительной помощи, посмеивался август. Оставалось только подправить очевидные внешние признаки – тошноту и грудь. Тошнота обеспечивалась у Альфстанны по щелчку пальцев – девчонка прежде обмолвилась о наличии у нее не только сонного зелья, но и какой-то тошнотворной едкой смеси.

Что до остального, осмотревшись в комнате, мужчина схватил ближе всего примощённую половину жеоды и, поймав Альфстанну за руку, приложил ей каменное полушарие на грудь. Друзой внутрь, чтобы торчало, как положено.

– Ну вот, – самодовольно оскалился мужчина, – засунем тебе эти штуки под платье и готово! Они ж еще и тяжеленые! Как раз будто набухли и отекли! И походка изменится, как положено, не будешь такой бойкой. Ух, будут сиськи! Всем на зависть!

Альфстанна оторопела и только через несколько секунд смогла ответить:

– Думаете?

– Уверен! – Айонас заглянул в голубые глаза девчонки. – Ты даже не представляешь, Стабальт, как все мужики обожают женскую грудь.

Губы Альфстанны, наконец, тоже изогнулись в мимолетной улыбке, а глаза блеснули полюбившимся Айонасу озорством.

– Это у вас с детства, – тоном знатока сказала августа.

Теперь на мгновение обмер Диенар – а потом зашелся смехом и… почувствовал себя счастливым.

Несмотря на все усилия Айонаса, изображать беременность Альфстанны было идеей крайне рискованной: мало того, что сомнительно, так и вседворцового гуляния из такой новости не сделаешь. Не придумав ничего лучше, августы легли отдыхать глубоко под утро, так что на другой день проспали за полдень. «Как и следует высшей знати» – позевывая, пробормотал спросонья Айонас. Альфстанна, лохматая, опухшая, утерла рукой слюни у рта и даже поленилась думать, что она-де – высшая знать.

В тот день их особо не трогали – во-первых, бурная влюбленность Альфстанны в новоявленного супруга резко встала всем поперек горла: пока её в комнате развлекает Айонас, весь остальной люд во дворце живет спокойно. Во-вторых, таким путем по коридорам не шатался Айонас «с торчащим другом, которого некуда деть». Знать тихонько посмеивалась: может, эти каменные шары Альфстанны в самом деле имеют какую-то магическую силу, раз животина вроде Диенара, угомонилась и довольствуется теперь только супругой? В-третьих, Молдвинны и иже с ними будто на что-то отвлеклись. «Диенаров» это устраивало: появилось время подготовиться, все продумать, тайком – с тем самым мальчишкой с кухонь – передать распоряжения ребятам, затаившемся в столице.

Днем Стабальт попросила сводить её на конюшню. Тут по-прежнему под видом конюхов трудились боевые молодцы Толгримма, но самого его не оказалось. Альфстанна – август видел – расстроилась. Очевидно, она надеялась объяснить детали замысла первому мечу в охране лично, чем передавать через кого-то. Да и… тоска. Альфстанна поняла, что с того дня, как отец назначил её наследницей, они с Толгриммом расставались разве что в темницах у Лаудана и тут, во дворце. Встретить его сейчас значило бы, что все идет относительно нормально или даже – по плану.

Который они с Айонасом пока не продумали в главной, «отправной» детали.

Им нужен был праздник.

И когда к вечеру этого дня все варианты иссякли, к ним в комнату явились фрейлины и сообщили, что завтра во дворце состоится празднование дня рождения побратима главнокомандующего. Продий Девирн, доверенное лицо королевы, готовился разменять шестой десяток.

Дагор, обреченно мрачнея, выказал сопротивление:

– Это еще не все. Шахта…

– Проиграна, – отрезал Йорсон. – Мы сделали без вас что могли, и вон, к чему это привело, – он кивнул в сторону, указывая на десятки трупов вокруг.

Йорсон, высокий для гнома светловолосый воин с горящими огнем глазами, подошел к Дагору и молча пожал ему руку. Потом встал напротив Данан и остальных и обмолвился:

– Я Йорсон из дома Улбейн, лорд-командор Смотрителей Пустоты в Руамарде, благодарю вас за помощь в нашем освобождении.

Данан представилась сидя.

– Мы смотрители из Даэрдина, наш командор погиб под Талнахом, а состав практически полностью истреблен. Я Данан, это Борво, – движение головы чародейка указала на товарища. – Сегодня всех нас слишком мало, чтобы действовать в одиночку. Каждая смотрительская жизнь стоит вдесятеро больше обычного.

– Воистину, – отозвался Йорсон, и они пожали руки.

– Что с ними случилось? – шепотом, как и прежде, спросил Фирин. Взгляд его блуждал по трупам вокруг.

– И что вообще здесь случилось? – спросил Борво, располагаясь рядом с Хольфстенном. – Очень хотелось бы знать.

Спустя пару минут небольшим полукругом сидели все. Хольфстенн с любопытством осматривал помещение. Лишенное колдуна и высвеченное чародейским огнем, оно предстало буквально во всем величии. Это было громадное здание, поделенное на несколько отсеков. Видимо, в давние времена постройка ушла вглубь – от времени или колдовства, – и на её «голове» гномы отстроили новые королевства. Возможно, это место соорудили в период гегемонии Ас-Хаггардской империи, и после её падения гномам хотелось забыть о периоде рабства. А, может, возвели еще раньше, и именно Ас-Хаггард постарался стереть рабам-гномам память об их былом достоянии. Ясно было одно: здание едва ли в полном смысле предназначалось для жизни.

– Думаю, – протянул Фирин, осматриваясь тоже, – когда-то это был храм.

– Или вроде того, – согласно кивнул Стенн.

– Так все-таки. – Борво с курса не сбивался. – Расскажете по порядку, за каким демоном вы вообще сюда сунулись?

Смотрители Пустоты Руамарда не стали увиливать. Йорсон взял слово.

– Думаю, Даг Борода рассказал вам основное. Когда пропали шахтеры, сюда спустился отряд, потому что патрульные слышали голоса. Потом еще и еще. Когда король подключил нас, мы тоже слышали их. Они звали ужасно отчаянно, и мы торопились. Но когда, наконец, спустились… – Йорсон осекся. Обвел пространство взглядом, каким полководец смотрит с холма на полное разора поле после сражения. – Мы слышали голоса не гномов. Точнее, они больше не были гномами.

Данан потупила взгляд, размышляя. Борво, тем временем, обратился к Йорсону:

– Можно как-то обратить здорового гнома в исчадие Пустоты?

– Легко, – отозвался лорд-командор. – Главное погрызть не до смерти и подкусывать регулярно, до полного обращения.

– Основная сложность, видимо, – сообразил Борво, – не сожрать сразу целиком.

Йорсон вместо прямого подтверждения хмыкнул.

– Слышу голос смотрителя. Знакомый голод, не так ли? И тем не менее, почти в каждом из них осталась последняя крупица гнома. Они так и не стали исчадиями до конца. Во всяком случае, до сегодня.

– А вы как смогли остаться нормальными? – спросил Дагор.

Йорсон повел плечом.

– Мы смотрители. У нас в крови уже есть Пустота, мы можем сопротивляться этому. По крайней мере, какое-то время, – добавил гном невесело.

– Иначе, втянув столько порчи исчадий, Данан примкнула бы к ним еще на входе сюда, – вслух уяснил Фирин.

Чародейка захотела усмехнуться: «Так и есть», – но предпочла промолчать. Она незаметно расположилась у сидящего Жала между ног, припав спиной к эльфийской груди. Сам убийца привалился к остаткам узилища руамардских смотрителей.

– И все-таки, когда мы встретились, ты сказал, что вас восемь, – насупился Дагор. – Было больше.

Йорсон медленно закивал.

– Двадцать два смотрителя из которых выжило шесть. И еще двое присоединились к нам… в процессе.

– Как эт… – только начал спрашивать Фирин, как Данан наклонилась, перебивая:

– Вы смогли обратить их прямо тут?!

– Было бы что сложного, – не особенно довольно фыркнул Йорсон.

– Они были в отряде помощи пропавшим, но не продвинулись далеко в помощи остальным и бежали назад, к транспортеру. Прятались, как у мамки под юбкой, – отрекомендовал один из давних сторонников Йорсона и покосился на новичков. – Благородные сынки, что с них взять.

– Благородные? – со скрываемым интересом спросил Хольфстенн.

– Аенгус Меддра, – представился один.

– Пальзар Трейн, – вставил второй.

– Отец меня убьет, когда узнает, что я стал Смотрителем, – сокрушился Аенгус.

– А я думал, когда узнает, что, спасая шкуру, ты бросил товарищей и сдрейфил, – высокомерно заметил еще один смотритель.

– Слушайте, я не горжусь этим, – вспылил Аенгус. – Но в отличие от оголтелых рубак, которые были здесь прежде, мы во всяком случае выжили и не обернулись против своих же!

Жал, выглядывая из-за плеча Данан, чуть подался вперед и вкрадчиво спросил:

– Твой отец, говоришь? Это ли не благородный сэр Эдрик?

– Глава королевского совета Эдрик Меддра, – с достоинством сообщил Аенгус. – И у него на меня точно были другие планы.

Йорсон косился на говорившего, пока тот не заткнулся.

– В смотрителях Пустоты всегда остро не хватает ребят, – сказал командор тоном бесконечного оправдания: мол, на безрыбье, как известно, и рак хвостат.

– К слову о транспортере, – заговорил Хольфстенн и показательно поднялся на ноги.

– Пожалуй, да, – согласился Йорсон. – Если перевели дух, пойдемте. Здесь небезопасно.

Жал что-то прошелестел Данан на ухо, отчего та покрылась мурашками. Она кивнула и тоже начала вставать. Кое-как. Эльф поддерживал.

Все смотрители, включая руамардских, выдвинулись первыми. Борво шел рядом с Данан. Жал, окинув состав оценивающим взглядом, насчитал двадцать четыре бойца – вместо положенных сорока семи, если учитывать спасенных смотрителей. Так себе результат.

– Почему, если он не смог обратить вас, он не убил? – разумно спросил Хольфстенн, когда вся процессия так или иначе направилась назад к транспортеру.

– Он – это архонт или местный колдун? – риторически спросил один из гномов Дагора.

– Потому что мы были отличным кормом, – сухо отозвался Йорсон. – Поскольку от наших соглядатаев напрямую зависело, что они будут жрать и как надолго нас хватит, они защищали нас с особенным упорством и расходовали с особой рачительностью.

– Значит, он это нарочно, – пробормотала Данан под нос, не заметив, что вообще высказалась вслух.

– То есть они просто охраняли тут все? – не мог до конца разобраться Борво, и, справедливости ради, не он один. – Какой вообще был смысл занимать амниритовую шахту?

Йорсон покосился на бугая с большим интересом.

– Тебе это может показаться весьма неожиданным, но, – неспешно проговорил он тоном, за которым слышалось хорошенько припрятанная ехидность, – ради амнирита.

– И на кой ему амнирит? – всунулся с расспросами Дагор. Мало ли, вдруг вызнает что полезное для короля.

– Чтобы получить сферы? – разумно предположил Борво. – Я ведь правильно понимаю, что сферы – это чистый амнирит?

– Спрессованный, – кивнул Фирин. – Может, в самом деле ради сфер – с ним ведь явно никто не поделится за просто так.

– Он мог бы уничтожить любую Цитадель Тайн, как уничтожил Лейфендель, – рассуждал Хольфстенн. – Уничтожить и отнять сферы самостоятельно. Столько, сколько найдет. Ну или под страхом уничтожения вытрясти их с любых артефакторов и магистров.

Дагор и его ребята, мерно перебирая ногами, прислушивались, стараясь не ввязываться в разговор. Верный подданный, Дагор многому научился у своего владыки в опасное время, а особенно – наблюдать молча, чтобы использовать потом все узнанное себе во благо. Чем бы благо сие не обернулось для остальных.

Данан застыла, едва занеся ногу для следующего шага. Хольфстенн, ротозействовавший по сторонам, тут же впечатался чародейке в спину.

– Данан? – позвал Жал.

– Не мог, – оглушенно шепнула чародейка.

– Данан, проклятье. – Стенн потер лоб. – Чего ты там бормочешь?

Чародейка резко обернулась и сказала тихо и твердо:

– Он не мог уничтожить ни одну из Цитаделей Тайн.

Хольфстенн скептически выгнул брови: да ну?

– Город смог, а цитадель – нет?

– Нет, – припечатала Данан, возобновляя движение. Жал изучал её профиль и видел, как за высоким лбом проносятся тысячи мыслей, которые вот-вот сложатся в одну картину. Чародейка ускорилась со всех ног. – Быстрее к завалу!

– Данан, ты можешь объяснить хотя бы по-человечески? Я уж не прошу по-гномски…

– Я пока не уверена, надо добраться до завала, – прошелестела чародейка, переходя на бег. Для той, у которой еще мгновение назад едва хватало сил, чтобы попросту переставлять ноги, изменение выглядело разительным. Хольфстенн едва не крикнул, чтобы Таламрин не переломала конечности в темноте, но опомнился: остатки пожара все еще освещали путь. К тому же Данан на ходу, не задумываясь, развесила огоньки.

– Не так быстро, – прошептал Жал чародейке. – Не стоит растрачивать силы напрасно, милая. Все измотаны, некоторые ранены. Исчадия, ты сама сказала, еще не перевелись в округе, а завал никуда не денется.

Данан кивнула, заставляя себя внять голосу разума. Перейти на шаг далось легко: чародейку мучила одышка, в ушах клокотала кровь.

– Хвала Митриас, хоть кто-то имеет на неё достаточное воздействие, – заметил Борво, поравнявшись со Стенном. – Порой я даже рад, что она оставила его при себе.

– Да что говорить, у нас все вменяемые, кроме неё, – посмеялся Стенн. – Правда, Фирин? – спросил Стенн и жестом подозвал колдуна к себе.

Фирин выглядел не бог весть как, но все-таки телепался со всеми. На провокационные вопросы он предпочел не отвечать.

– Интересно, а мы сможем пройти тот завал еще раз? – озадачился Борво. – Или снова придется повторять ритуал?

Стенн пожал плечами, а потом заметно оживился.

– Кстати, все хотел спросить, – начал он. – Как ты сообразил насчет крови? Ну там, на проходе через завал?

– Теократы, – выдохнул Фирин одним словом. Вскоре, увидев, что Стенна и Борво ответ не удовлетворил, да и руамардцы проявили существенный интерес, Фирин постарался собраться с силами для ответа. Идти и говорить одновременно давалось с трудом. – Тот завал сильно походил на результат колдовства, а то, что мы запихали в него кристаллы, было похоже на начало ритуала. Все маги, в первую очередь, полагаются на те чары, в которых абсолютно уверены. Отличный пример – Данан.

Стенн сообразил мгновенно:

– Швыряется Увяданием уже даже без печати! – воскликнул он.

Фирин кивнул и попытался восстановить дыхание, прежде, чем продолжить.

– Рассудив так, я прикинул, какие ритуалы могли быть естественным явлением для теократов. Явно ведь те, которые первыми попали под табу, едва церковь святой Митриас вообще появилась.

– Жертвоприношения крови! – Первым сообразил Йорсон. Он прибавил шагу и поравнялся с компанией.

– За это обыватели до сих пор боятся магов больше всего. Вам ведь упорно кажется, что непременно каждый маг в тайне что-то такое и вытворяет, – бесцветно прокомментировал Фирин.

– Звучит ужасно занудно, – не остался в долгу Стенн.

Они цепочкой один за другим преодолели завал. Вопреки опасениям, ритуал, свершенный на входе, все еще пропускал их – в обе стороны. Данан снова остановилась и развесила вокруг огоньки, насыщая пространство светом.

– Фирин, если можешь, помоги, – попросила женщина. – И достаньте кристаллы, – обратилась к руамардцам.

Те с некоторым недоверием покосились на Дагора и Йорсона, которые остались за старших. Получив добро, руамардцы вынули наружу семь кристаллов – все, что осталось. Вместе с огнями Данан их хватило, чтобы выхватить у тьмы внушительную площадь. Фирин, однако, не призыв Данан не откликнулся и от участия в освещении воздержался.

– Не гаснет… – протянул Дагор.

– Погоди-ка! Уже ведь давно свет вокруг не гаснет! – воскликнул Йорсон, только сейчас сообразив, что они уже почти полчаса идут, освещая себе путь.

– И никогда не гас, – сокровенно изрекла Данан. – Маг, которого мы убили, принадлежал двум школам: Дому Чар и Дому Иллюзий.

– Дом Чар – это ж телемант вроде, да? – уточнил Борво. – Это похоже на истину.

– Огонь его не брал, – подтвердил Фирин.

– В отличие от меня, – пожаловался Стенн.

– … да и на даизгарах были такие щиты, что мне едва удалось замедлить их.

– Интересно, как, – протянул Йорсон тоном, в котором слышалась зависть: без разницы как, он бы тоже так хотел.

– С Чарами ясно, но Иллюзии? – Фирин обошел Данан и уставился ей в лицо. – Ты уверена?

– Уверена, – отозвалась Данан. – Свет здесь никогда не гас, только нам так казалось. Вспомните, сначала мы были далеко, и у нас потухли только факелы. На это еще хватало отголосков чар, которые докатывались до транспортера. Обычное, немагическое пламя – много ли надо сил, чтобы его потушить? – Данан хмыкнула так показательно, чтобы всем стало ясно: плевое дело. – Но чем ближе к источнику заклинания мы становились, тем сильнее была его мощь, и тем настойчивее гасли все источники света. Мы были во тьме, при том что исчадия безошибочно знали, где мы находимся. Йорсон? – оглянулась женщина. – Исчадия Пустоты могут видеть в темноте?

– Их зрение острее обычного, они неплохо ориентируются в полумраке, но в кромешной тьме – нет, не видят. Они спасаются или факелами, или лавой огненных недр, или движутся на всплески магической силы.

Происходящее не укладывалось в голове собравшихся, прежде всего тем, что было неясно, куда чародейка клонит.

– И все-таки, Данан, – произнёс Фирин. – Этот завал был состряпан из кучи валунов. Спаять куски горной породы – не слишком похоже на магию иллюзиониста.

Женщина, супясь, кивнула несколько раз. Обернулась к стене, которую они только что преодолели. Приблизилась, рукой привлекая огоньки как можно ближе, чтобы видеть каждую черточку. Положила ладонь – и от неё во все стороны разошлось короткое сияние стального цвета. Заклинание Развеяния, – безошибочно опознал Фирин, наблюдая, как чародейка пошла вдоль стены, ведя по ней ладонью. Вдруг остановилась – нащупала погруженный ими ранее кристалл. Легким движением пальца и с абсолютной уверенностью ковырнула – и тот безо всяких усилий выпал.

– Какой завал? – спросила чародейка, поднимая голову и наблюдая, как стена, прежде ставшая столь сложным препятствием на пути, исчезает. Среди собравшихся недружным хором прокатился изумленный выдох. Фирин отмер первым и поравнялся с Данан.

– Значит, когда мы подошли достаточно близко и заставили теократа переключиться с поддержания иллюзии на активную защиту пленников, твои огненные заклинания и начали действовать?

Данан качнула головой безмолвно: да, исчадия стали действительно гореть, только когда местному колдуну было уже не до иллюзий и защиты полчищ барьерами.

– Значит, голоса, за которыми мы шли… – растерянно протянул Аенгус Меддра.

– Были голосами исчадий. С самого начала. Здесь не выжил ни один гном из тех, кто спустился до смотрителей Пустоты.

– Кроме нас, – припечатал Аенгус. Данан обернулась к нему и посмотрела прямо в глаза.

– Да, – согласилась чародейка. Она приблизилась к руамардцу, положила ладонь на плечо, потом нашла глаза Жала. Эльф, задержавшись на несколько секунд, кивнул.