Текст книги "Я никогда не была спокойна"
Автор книги: Амедео Маттина
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Annotation
Имя Анжелики Балабановой вряд ли о чем-то говорит современному читателю. А между тем она была легендой своего времени. Будучи «ортодоксальной марксисткой», Балабанова верила, что мир может быть справедливым – нужно лишь помочь ему эту справедливость обрести. Она отстаивала права рабочих, боролась за эмансипацию женщин и надеялась на успех социалистической революции. Она была наставницей Муссолини и соратницей Ленина, хотела построить с ними «лучший мир», но, увидев, в какое русло свернула политика и того, и другого, стала их непримиримым оппонентом.
Эта книга – история «социалистической святой», основанная на документах, мемуарах самой Балабановой и свидетельствах ее современников.
Амедео Ла Маттина
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
Глава восемнадцатая
Глава девятнадцатая
Глава двадцатая
Глава двадцать первая
Глава двадцать вторая
Глава двадцать третья
Глава двадцать четвертая
Глава двадцать пятая
Глава двадцать шестая
Глава двадцать седьмая
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
100
101
102
103
104
105
106
107
108
109
110
111
112
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
135
136
137
138
139
140
141
142
143
144
145
146
147
148
149
150
151
152
153
154
155
156
157
158
159
160
161
162
163
164
165
166
167
168
169
170
171
172
173
174
175
176
177
178
179
180
181
182
183
184
185
186
187
188
189
190
191
192
193
194
195
196
197
198
199
200
201
202
203
204
205
206
207
208
209
210
211
212
213
214
215
216
217
218
219
220
221
222
223
224
225
226
227
228
229
230
231
232
233
234
235
236
237
238
239
240
241
242
243
244
245
246
247
248
249
250
251
252
253
254
255
256
257
258
259
260
261
262
263
264
265
266
267
268
269
270
271
272
273
274
275
276
277
278
279
280
281
282
283
284
285
286
287
288
289
290
291
292
293
294
295
296
297
298
299
300
301
302
303
304
305
306
307
308
309
310
311
312
313
314
315
316
317
318
319
320
321
322
323
324
325
326
327
328
329
330
331
332
333
334
335
336
337
338
339
340
341
342
343
344
345
346
347
348
349
350
351
352
353
354
355
356
357
358
359
360
361
362
363
364
365
366
367
368
369
370
371
372
373
374
375
376
377
378
379
380
381
382
383
384
385
386
387
388
389
390
391
392
393
394
395
396
397
398
399
400
401
402
403
404
405
406
407
408
409
410
411
412
413
414
415
416
417
418
419
420
421
422
423
424
425
426
427
428
429
430
431
432
433
434
435
436
437
438
439
440
441
442
443
444
445
446
447
448
449
450
451
452
453
454
455
456
457
458
459
460
461
462
463
464
465
466
467
468
469
470
471
472
473
474
475
476
477
478
479
480
481
482
483
484
485
486
487
488
489
490
491
492
493
494
495
496
497
498
499
500
501
502
503
504
505
506
507
508
509
510
511
512
513
514
515
516
517
518
519
520
521
522
523
524
525
526
527
528
529
530
531
532
533
534
535
536
537
538
539
540
541
542
543
544
545
546
547
548
549
550
551
552
553
554
555
556
557
558
559
560
561
562
563
564
565
566
567
568
569
570
571
572
573
574
575
576
577
578
579
580
581
582
583
584
585
586
587
588
589
590
591
592
593
594
595
596
597
598
599
600
601
602
603
604
605
606
607
608
609
610
611
612
613
614
615
616
617
618
619
620
621
622
623
624
625
626
627
628
629
630
631
632
633
634
635
636
637
Амедео Ла Маттина
Я никогда не была спокойна. Жизнь Анжелики Балабановой, порвавшей с Муссолини и Лениным
Посвящается Доре, Джузеппе, Франческе, Луке и Марте
Красный лоскуток, как тот, что на шее у партизан завязан, и возле урны, на бледной как воск земле, две алые герани. Там ты, что изгнан жестоко, не по-христиански, там ты лежишь среди чужих могил: прах Грамши… С надеждой и былым неверием я подхожу к тебе, случайный путник средь цветов, иду к твоей могиле, к твоей душе, лежащей здесь, в земле, среди свободных. П. П. Пазолини «Прах Грамши» (1957)
Эта книга была переведена при поддержке Министерства Иностранных Дел и Международного Сотрудничества Италии
Copyright © 2011 by Amedeo La Mattina
© ООО «Издательство К. Тублина», 2023
Глава первая
Мамочка
Утром 25 ноября 1965 года в своей римской квартире в районе Монтесакро умирает пожилая женщина. Она слегка приподнимается, силясь поцеловать лицо, которое, как ей кажется, склоняется над ее седой головой. Мамочка, мамочка…
В последний час жизни та жестокая женщина, что когда-то прогнала ее из дома, кажется ей такой родной. Мамочка, мамочка…
Шестьдесят семь лет прошло с тех пор, как она в последний раз видела мать: та кричала на нее со ступеней их богатого черниговского поместья.
– Я ухожу, – сказала ей дочь Анжелика.
– Не ты уходишь, а я выгоняю и проклинаю тебя. Да, ты будешь проклята всю свою жизнь, а когда будешь умирать, станешь просить у меня прощения, – кричала Анна Хофман, гневно тыча в нее пальцем.
Когда невысокая девушка сядет в повозку, которая довезет ее до станции, никто из братьев и сестер не выйдет попрощаться. Только слуги помогут ей погрузить чемоданы.
Русское проклятие прилипло к ней и сумело наполнить ее жизнь бесконечными разочарованиями. Однако Анжелика Балабанова ни разу не отреклась от своих идей, никогда не пожалела, что прожила жизнь в служении им. Она была миссионеркой, святой атеисткой. Она всегда делала только то, что диктовали ее чувства и идеалы. Среди страниц ее «литературного завещания» было найдено стихотворение ее любимого поэта Джакомо Леопарди, написанное от руки перед самой смертью. Оно представляет собой сплав идеалов, вдохновлявших ее в течение долгой жизни.
Когда в мой смертный час
Передо мною встанет вопрос:
Зачем я жил,
За что боролся,
Какую цель я ставил перед жизнью,
Тогда из уст моих, уже немых от горя,
Как кровь из глубокой раны,
Наружу выйдет правда…
За правду я боролся,
И ложь я ненавидел.
С теми, кто с большим трудом
Добывает кусок хлеба,
Другим даруя изобилие и роскошь,
Я был всегда.
И я хотел быть и бороться
С теми, кто мозолистыми руками
Готовит человечеству день завтрашний —
День справедливости, свободы.
Я не мог и не хотел наслаждаться
И не смирился.
Не согнулся.
Ни сердце мое, ни мой разум
Не были равнодушны к боли других людей.
Вот почему покой мне только снился.
Но сегодня я спокойствие обрел.
Я умираю[1].
Первые восемнадцать лет жизни Анжелика провела практически в замкнутом пространстве. Одна, в окружении горничных, учителей музыки, занимаясь танцами и рукоделием, под присмотром гувернанток, получивших от госпожи Балабановой[2] жесткое предписание: девочка не должна ни с кем общаться и к ней никто не должен приближаться.
Мамочка не позволяет ей разговаривать даже с братьями и сестрами, испорченными государственными школами, учащимися вместе с детьми из простых семей. Окружение Анжелики должно быть безукоризненным. Мать не хочет, чтобы дочь говорила по-русски: это язык прислуги. Она должна изъясняться только на французском и немецком, а ее учителя – только носители языка.
Когда мне было семь лет, я купила себе русскую азбуку и тайком в кровати читала «Анну Каренину»[3].
Отец умер, когда Анжелика была совсем маленькой. Она мало его помнит. Исаак Иванович – еврей, крупный землевладелец, купец, он всегда в разъездах по России. Он не занимается воспитанием, но когда приезжает домой, мать обращается к его непререкаемому авторитету, чтобы присмирить дочь, у которой рано стал проявляться бунтарский характер. В эти редкие минуты Анжелика общается с отцом. Между ними постоянно вспыхивают ссоры.
Мать родила шестнадцать детей, семь из которых умерли. Анжелика – самая младшая. Когда она родилась, ее старшие сестры уже были замужем. Она растет без товарищей по играм и без друзей-ровесников. Ей не позволено ходить в школу, нельзя играть с братьями и сестрами, никто не дарит ей игрушек, она живет «в окружении одних только взрослых и стариков, причем взрослых с банальными и вульгарными принципами»[4], никто не заботится о ней[5]. Она не получает никакого художественного образования, ей не рассказывают о природе, о реальной жизни, о труде, о животных, которых она очень любит (однажды, увидев в усадьбе конюха, яростно хлеставшего коня, она рассердилась и, подбежав, остановила его руку).
Мать считала, что самая младшая ее дочь, «венец семьи», должна выйти замуж за человека богатого, благородного и родовитого. Судьба девочки была уже предначертана, ей дали образование по образцу того времени и готовили ее к жизни за границей. Считалось особым шиком перемежать русский язык французскими словечками, а признаком культуры – сыпать цитатами на немецком: то и другое навсегда останется у Анжелики наряду с характерным русским акцентом.
«Кто на тебе женится, если ты не пьешь молоко или рыбий жир?» – наставляет мать. «Где вы видели девочку из хорошей семьи, которая не играет на фортепьяно?» – добавляет она, когда Анжелика отказывается часами изучать сольфеджио и играть гаммы. Больше всего Анжелику возмущает оглядка на общественное мнение: «Что о тебе подумают люди?»[6] Девочка очень рано начинает задавать вопросы об этих нелепых условностях, формальностях и несправедливости, которые кажутся ей невыносимыми.
Учительницы-иностранки на эти вопросы ответить не могут. Да им и не позволено отвечать. Они слова лишнего молвить не смеют и полностью подчиняются госпоже. Девочка же ждет от немецких и французских наставниц немного «понимания и любви», хочет, чтобы они с ней играли в веселые игры. Ей интересно знать, что там за деревьями и за речкой, бегущей по Чернигову, как выглядит мир за пределами этих богатых комнат. Наставницы не очень понятливы и, по мнению Анжелики, не слишком умны. И, как следствие, девочка предпочитает проводить время в обществе матери, которая, по крайней мере, обладает «острым умом»; дочь даже готова терпеть ее суровый характер, предпочитая его «холодному и безразличному отношению гувернанток»[7].
Много лет спустя она случайно встретится с одной из них. Анжелика, уже известная революционерка, приезжает в Лейпциг на митинг; после ее выступления к ней подходит бедно одетая женщина с букетом красных роз.
Она берет Анжелику за руку:
– Я так горжусь тобой! – говорит она.
И добавляет, что состоит в рядах социал-демократической партии.
– Но тогда почему же вы не помогали мне, когда я была ребенком?
– Я не осмеливалась поощрять твои бунтарские настроения и не могла рисковать работой. У меня не было иных средств существования, кроме тех, что я получала от твоих родителей.
Бывшая черниговская воспитанница не верит ей. Эта женщина лукавит; и сама ее приверженность социал-демократии всего лишь дань моде, ведь она учительница и имеет дело с учениками, охваченными новыми идеями; да и живет она в городе, где сильно влияние левых. Анжелике очень хочется высказать гувернантке все свои горькие мысли. Но сейчас они не имеют никакого значения.
Семья стала ее классовым врагом.
Крепостное право было отменено в России еще до моего рождения, и мне часто говорили о «великодушии» Александра II, который «освободил крестьян и сделал их счастливыми, тогда как до этого они принадлежали помещикам подобно животным или товару». Но моя мать так обращалась со своими «свободными» слугами, что это вызывало во мне чувство возмущения. Однажды я видела в нашем поместье, как крестьяне целуют край пальто моего отца, вернувшегося из долгой поездки, и я съежилась от стыда[8].
Юная Анжелика призывает домашних слуг к неповиновению, говорит, что они не должны позволять обращаться с собой как со скотиной, но ей и в голову не приходит, насколько они бедны: они не могут пойти против госпожи. Госпожа Балабанова – женщина чрезвычайно умная, однако натура двойственная: дома она полновластная хозяйка, на людях – филантроп. Она берет с собой дочь, когда ходит раздавать подарки, одежду и белье в богадельни, где живут инвалиды и душевнобольные. Однажды она попросила девочку подарить шарф нищенке, которую приютила на несколько дней. Анжелика, которой тогда было семь лет, повела нищенку в сад, подальше от родительских глаз. Когда та взяла в руки шарф, девочка опустилась перед ней на колени и поцеловала ей руку.
Этой еврейской девушке, казалось, была предопределена судьба католической монахини, недостаток родительской любви породил в ней мечту о счастье всех людей. Однако человеколюбивый аскетизм привел ее вовсе не на религиозную тропу. Склонность к состраданию удивительным образом развивалась в ней в самом нежном возрасте, под железным каблуком матери, которую она не осмеливалась ненавидеть. Конечно, нельзя не признать самопожертвование матери ради семьи, даже еще при жизни мужа.
По-своему она любила детей, желала им добра.
Анжелика признает эту положительную сторону матери много позже, пятьдесят лет спустя, когда рухнет ее мир. В тридцатые годы Анжелика будет жить в Нью-Йорке. С возрастом характер ее смягчится, и когда она будет писать «Мемуары русской социалистки», почти с ностальгией она будет вспоминать свою прошлую жизнь на Украине.
Но даже сейчас я помню каждый уголок сада, деревья, которым я доверяла сомнения и горести своих детских лет, кусты, которые кололи мне пальцы, когда я собирала ежевику, и от нее у меня были запачканы платья, к негодованию моей матери и гувернанток. Шестнадцать лет назад, когда я была членом правительства Украины, я собиралась вернуться в свой родной город, чтобы увидеть все это еще раз. Я действительно села на пароход, который должен был доставить меня туда из Киева и которому в мою честь дали новое имя «Интернационал». Тогда я поняла, что не могу увидеть места своей юности и попрощаться с ними во второй раз. Слишком многое случилось со мной с тех пор, как я уехала из дома, и пропасть, отделявшая меня от детства, стала слишком глубока. Я сошла с корабля, и поездка не состоялась[9].
Время не сможет смягчить терзания, которые испытала Анжелика после смерти матери в 1912 году. К тому времени их отношения сильно изменились. Анна Хофман поняла, что из всех ее детей Анжелика – самая искренняя, самая неиспорченная. Другие ее дети поссорились из-за наследства. Она понимает, что Анжелика любит ее искренне и бескорыстно. И в конце концов она ее прощает, хотя дочь и не оправдала ее надежд. И тем не менее ее проклятие всегда будет действовать подобно выпущенному из бутылки джинну. Но дочь не держит на нее зла. Даже наоборот, она объясняет суровость матери ее заботой о судьбе дочери: ведь она хотела придать Анжелике больше физических сил и стойкости.
В одиннадцать лет, после очередного лета, проведенного в поездках между Швейцарией и Германией, девочка выразила желание учиться в муниципальной школе. Мать сначала воспротивилась, но потом сдалась и отправила ее в светскую школу для девочек в Харькове, где жила старшая сестра Анжелики. Хотя это была не гимназия, о которой так мечтала девочка, таким образом она обрела свободу, вырвавшись из дома. Ученицы носили голубые платья с короткими рукавами, отделанными белыми кружевами, и белые передники. Все это Анжелике очень нравилось, и она не понимала, почему другие девочки жалуются на пищу, жесткие кровати, требования учителей, которых отбирали среди лучших педагогов России.
Однажды в Харьков должен был приехать царь. Ученицы их школы были единственными, кому разрешено было приветствовать его величество на вокзале. Анжелика очень волновалась, ожидая его прибытия, ей не терпелось поклониться Александру II и подарить царице букет цветов. Но царь все не ехал. Стали говорить о покушении «бандитов» на его жизнь. На следующий день юная Анжелика напишет школьное сочинение, в котором поблагодарит Бога за то, что он спас жизнь императору.
Она окончила школу в семнадцать лет. Мать считала, что учиться ей больше не надо. Пора выходить в свет и подыскивать мужа. Но когда они отдыхали в Швейцарии, в Монтрё, случилось нечто, изменившее жизнь девушки. Она записалась в языковую школу. Однажды директриса попросила ее провести урок в классе вместо заболевшей учительницы. Анжелика поднялась на кафедру, начала говорить по-французски и провела занятие у своих ровесниц. После занятий директриса сказала, что из нее получится прекрасная учительница. Впервые ей прочили карьеру, а не праздную жизнь. Когда Анжелика вернулась в Россию, слово «учительница» стало для нее синонимом побега – от условностей, от неминуемого брака, который устроит мать. И от обеспеченной семьи, поехавшей в Москву на свадьбу одного из братьев в специальном вагоне, который обычно предоставлялся царской семье, однако на этот раз его предоставили высокопоставленному государственному человеку, брату отца. (Тридцать лет спустя в том же самом вагоне она возвратится в столицу России уже революционеркой.) Для каждого члена семьи Балабановых было предоставлено отдельное купе, прекрасное питание, небольшой отряд сопровождения, на всех станциях местные власти оказывали царскому вагону знаки почести.
Всем, что я могла знать о неравенстве, бедности и социальных бедах, я обязана своей интуиции, тому пониманию, которое пришло ко мне несмотря на запреты родителей – я узнавала об этом от горничных или при посещении с матерью какого-нибудь приюта. И тем не менее, на меня настолько давило мое происхождение, та стена, что отделяла меня от народа, и я испытывала такое чувство вины и стыда, что часто плакала. Я просто не могла есть блюда, которые нам подавали, меня мучил стыд, и самым тяжелым для меня оказался момент, когда сотни людей пришли обслуживать жениха и невесту, и всем подали шампанское в этом специальном вагоне, и все «простые смертные» были вынуждены дожидаться, когда закончатся тосты[10].
Начинаются бесконечные стычки с матерью. Они происходят каждый день, но самые страшные скандалы разражаются, когда Анжелика решает преподавать языки нескольким девушкам, готовящимся поступить в иностранные университеты. Мать категорически против: девушки из низших слоев могут дурно повлиять на ее девочку. Но та не слушается и устраивает «тайные встречи» с ученицами, пока деспотичной матери нет дома. Вот когда она впервые услышала о Новом университете в Брюсселе, где преподают либерально настроенные мыслители, радикалы и анархисты. Вот куда она хочет поехать, и никто и ничто не может ее остановить. Она готова отказаться от наследства, ей довольно небольшого пособия – его хватит, чтобы учиться и питаться. Старший брат согласен, но мать непоколебима. Отношения становятся все напряженнее. Анжелика отказывается выходить замуж. Борьба с матерью превращается в повседневную войну, которая так изматывает ее, что она заболевает. Она перестает есть, не встает с постели, ни с кем не разговаривает. Мать очень за нее переживает и в конце концов с криками и упреками уступает. Анжелике назначают ежемесячное пособие.
В день ее отъезда никто не выходит попрощаться. Кроме матери. Повозка стоит у ворот, Анжелика поднимает подол платья и встает на подножку. Слуги устраивают багаж. Мать стоит как соляной столб, но не удерживает ее. Она ее проклинает.
Это последние слова матери, которые слышит Анжелика.
Глава вторая
Университет с революционным уклоном
В 1898 году, предположительно в возрасте двадцати одного года[11], Анжелика едет на поезде в Брюссель. Теперь она сама распоряжается своей жизнью и может наполнить ее смыслом. Никто из ее попутчиков даже представить не может, насколько она счастлива.
Она выходит из поезда. Бельгийская столица кажется ей «темной и враждебной»[12]. Со страхом направляется она к гостинице. В руке огромный чемодан, она еле передвигает ноги. Неуверенно подходит она к стойке, застенчиво представляется, показывает документы, ее провожают в номер. Как только дверь закрывается, она, дрожа от страха, заглядывает под кровать и в шкаф. Ей запомнилась одна статья из газеты, где писали о человеке, спрятавшемся в шкафу и ночью напавшем на спящую девушку. В этой гостинице Анжелика проводит несколько дней. Потом ей удается найти комнатку без отопления, в которой из мебели только кровать, стол и два шатких стула.
Хозяйка держала небольшой магазин канцелярских товаров. Поскольку он находился в одном из бедных районов Брюсселя, покупателями были ученики из неимущих семей. Комната Анжелики находилась как раз над этим магазином, а совсем близко был Новый университет.
Она учится как одержимая, много времени проводит в публичной библиотеке. Брюссель – средоточие интеллектуалов и революционеров со всего мира. Политика будоражит кровь в жилах молодежи, и Анжелика сразу начинает посещать студенческие собрания в Народном доме. И все же главным делом для нее остается учеба. Она не пропускает ни одной лекции анархиста Элизе Реклю, человека-легенды, живого свидетеля Парижской коммуны. Реклю не соблюдает учебных формальностей и никогда не задает своим студентам вопросы. Он преподает научную географию, а этот предмет молодой Балабановой не нравится. А особенно ей не нравится идея анархии, проповедником которой выступает Реклю: в ней нет «причинной связи», основы исторического материализма. Анжелика, впитавшая в себя идеи немецкой философии, быстро приходит к заключению: никогда она не станет анархисткой.
В стенах Нового университета Реклю был одним из многих радикалов, чьи лекции формировали ум черниговской девушки. Она слушала социолога Максима Ковалевского, криминологов Энрико Ферри и Эдмона Пикара, экономистов Гектора Дени, Эмиля Вандервельде и Эмиля де Грефа. Лекции по мифологии и истории религии читал Эли Реклю, брат Элизе Реклю.
В Народном доме Анжелика познакомилась с другим миром, особенно тесно она общалась с итальянцами, бежавшими из своей страны после миланских беспорядков 1898 года[13].
Среди этих эмигрантов был адвокат Уго Дзанни, с которым она очень подружилась; благодаря ему она изучила итальянский. Она пришла в восторг от храбрости этих шумных революционеров, от их рассказов, от силы их убежденности, от теплоты их характера. Ее поразила редкая щедрость итальянской души. Однокурсники посмеивались над ней, эти дружеские узы казались им мистическими, они замечали, что, когда она разговаривает с итальянцами, глаза ее светятся по-особенному. Вся последующая жизнь Анжелики будет связана с Италией: она попадет под очарование латинского темперамента. В присутствии итальянцев она, кажется, выходит «из тьмы и холода под яркие лучи средиземноморского солнца»[14].
Анжелика по-прежнему робкая, неуверенная в себе девушка, она не решается примкнуть к горячим спорам других студентов. Она только слушает и впитывает их разговоры. Девушка восхищается своими соотечественниками, участвовавшими в революционных событиях и в покушении на царя как раз в тот день, когда она с букетом в руках стояла на перроне, ожидая царский поезд. Теперь, по прошествии многих лет, она думает о них с любовью.
Однако все свои силы, всю энергию она отдает не политике, а учебе. Преподаватели вызывают ее восхищение. Самый любимый – социалист Селестин Демблон, он читает курс современной французской литературы. Демблон был учеником Виктора Гюго, а Балабанова совершенствовала свой французский язык на его книгах. А еще – Эмиль Вандервельде, один из основателей университета, будущий председатель Социалистического интернационала, в 1924 году ставший министром иностранных дел Бельгии. Когда он входит в аудиторию, студентки не сводят с него взгляда. Однако обаятельному и физически привлекательному Вандервельде Анжелика предпочитает некрасивого и невзрачного Демблона, которому она посвящает свою пробу пера: описание ссоры между Демблоном и депутатом-реакционером, закончившейся дракой. Отстаивая правоту любимого профессора, Анжелика зачитывает свое аллегоричное сочинение группе студентов, и в этот момент в аудиторию входит главный герой повествования. Кровь приливает к ее щекам, во рту пересыхает, она прикрывает лист рукой, но профессор просит ее продолжать, и она, набравшись храбрости, дочитывает до конца. После лекции Демблон провожает девушку домой. Так начинаются их теплые отношения, настоящая крепкая дружба.
Однако в политическом становлении Анжелики важную роль сыграл человек, которого она не могла встретить ни в одном другом университете, кроме Народного дома. Это Георгий Плеханов. По его книгам по философии и теории марксистского движения учились многие революционеры, включая Ленина. Именно Плеханов открыл ей, что такое наука, материалистическое понимание истории. Для Анжелики это луч света, освещающий ее будущее.
Она принимается читать на немецком «Капитал» Карла Маркса и все работы своего нового кумира. Изучает языки: сначала итальянский, потом английский. Ее очень интересует Англия – страна, которая больше других может помочь ей понять современный капитализм. К тому же в Лондоне похоронен Маркс. Она на четыре месяца уезжает в английскую столицу, где продолжает изучать язык и работает над диссертацией по философии и литературе. Но у нее мало денег: тех, что присылает ей мать, недостаточно, чтобы платить за жилье. Анжелика ищет подработку. Она присматривает за ребенком в богатой семье, а в свободное время ходит в Гайд-парк, где слушает ораторов, выступающих перед прохожими, стоя на стуле. Так она повышает свой культурный уровень. Она читает горы книг, пропадая неделями в библиотеке. Но ее мучает один вопрос. Стала ли она марксисткой, потому что действительно глубоко прониклась идеями, или же это случилось под воздействием экономистов и философов, преподававших в новой для нее обстановке? Чтобы ответить на этот вопрос, она решает подвергнуть себя испытанию: послушать лекции других ученых с мировым именем, настаивающих на противоположной точке зрения, защищающих существующее положение вещей.
Она выбирает Лейпциг, самый «бунтарский» город Германии, однако там царит классическая академическая атмосфера. Именно здесь она впервые встречает Розу Люксембург: вот кому хочется подражать, она всеобщий кумир, самая умная социалистка.
Без сомнения, Роза Люксембург была одним из самых одаренных людей того времени. У нее были все качества, которые обычно приписывают мужчинам, и в то же время в ней не было ни грана феминизма или антифеминизма. Она любила природу, искусство, животных. Выйдя с собрания, на котором она отстаивала самые смелые идеи, Роза останавливалась, чтобы убрать с дороги червяка, которого могли раздавить, или любовалась цветком, или гладила какое-нибудь животное[15].
Анжелика прочитала все книги и статьи этой польской революционерки, так быстро занявшей свое место в немецкой политике благодаря интеллекту. Она изучила каждую деталь в Bernstein-Debatte – полемике, развернувшейся вокруг статей, опубликованных в Neue Zeit[16] Эдуардом Бернштейном, известным теоретиком реформизма в немецкой социал-демократии. Бернштейн критиковал некоторые тезисы Маркса, например о постепенном обогащении меньшинства и обнищании рабочего класса. Крайнему пессимизму Маркса он противопоставил постепенные реформы.
Именно в годы, когда Анжелика учится в Брюсселе, а точнее в 1899 году, развязывается эта нашумевшая полемика, в которой свое слово сказала и Роза Люксембург: ее книга «Социальная реформа или революция» имела грандиозный успех. В ней она подвергла жесткой критике идеи Бернштейна, который в реформе капитализма видел конец классовой борьбы. А в глазах польской социалистки эти теории подрывали основы существования социалистической партии:
«Оппортунистическое направление в партии, сформулированное Бернштейном, – не что иное как бессознательное желание обеспечить преобладание мелкобуржуазных элементов, проникнувших в партию. Проблема социальной реформы и революции – это другая сторона проблемы мелкобуржуазного или пролетарского характера рабочего движения»[17].
Молодая Балабанова полностью на стороне Люксембург, ее идеи отныне навсегда станут ключевыми в миропонимании Анжелики. Она познакомится с Розой в Народном доме Лейпцига: однажды Анжелика случайно окажется рядом с польской революционеркой. Они подружатся и часто будут сидеть вместе на международных съездах социалистов.
Анжелика вдыхает свежий воздух, находясь рядом с великими интеллектуалами левого направления, и погружается в водоворот нового века, открывающего перед ней новые идеи, крупные политические движения. Пролетариат становится более сплоченным, создаются многочисленные партии. Она счастлива: теперь жизнь ее имеет смысл, она участвует в деле освобождения человечества. Ее жажда к знаниям неутолима.
После Лейпцига Балабанова едет в Берлин, где посещает лекции по политэкономии Адольфа Вагнера. Но тамошняя атмосфера кажется ей душной, недоброжелательной, слишком буржуазной. Немецкие университеты видятся ей «казармами», города как бы окутаны «сырым туманом»[18]. Студенты в аудитории громко топают ногами, выражая патриотические настроения, а профессора приветствуют студентов короткими и надменными кивками[19].
В отличие от Брюсселя в немецких университетах мало женщин-студенток, а таких, как Балабанова, изучающих политэкономию, – еще меньше. Русская девушка страдает и наконец решает, что пуританская университетская жизнь в Германии не для нее. Здесь, в этом северном тумане, перед Анжеликой забрезжил луч света. Среди студентов-социалистов часто упоминалось имя Антонио Лабриолы, университетского преподавателя, который развивал «научные мысли» Маркса в Италии. Там, в Риме, солнце светит круглый год, в университетах кипит жизнь, политика вызывает живой интерес. Любой студент, серьезно воспринимающий революционное движение, отдал бы правую руку за возможность учиться у Лабриолы[20].
Анжелика Балабанова упаковывает свои книги, прощается с товарищами и садится на поезд Берлин – Рим. Так начинается новый период ее жизни.
Глава третья
Италия: любовь на долгие годы
Снова стучат колеса поезда, снова можно предаваться мечтаниям. Ей не терпится скорее приехать в Италию, познакомиться с ее культурой, послушать лидеров социализма Средиземноморья. В Риме у нее есть только один знакомый: беженец-социалист, которого она встретила в Брюсселе. Он помог ей найти жилье в меблированных комнатах недалеко от церкви Санта Мария Маджоре. Здесь она встречает Елену Пенсути, с ней они гуляют по столице и знакомятся с местами, где проводят время студенты.
Атмосфера в римском университете очень отличалась от той, что царила в берлинском и лейпцигском. Здесь не было формализма, который так угнетал Анжелику. Ее поразило, как преподаватели приветствуют студентов, а те отвечают им «с непринужденной учтивостью»[21]. Каждому преподавателю можно было задать любой вопрос во время лекции. И еще: к студентам – и к девушкам, и к юношам – относились одинаково. Ее удивила одна деталь: поведение студенток из богатых и консервативных семей. Они одевались со вкусом и изяществом, и их сопровождали монахини или дуэньи. Но едва ступив на порог университета, они оставляли сопровождающих дам и ускользали на свидание к женихам или поклонникам. Не то чтобы Анжелику это задевало, просто ей казалось, что эти благородные девицы придерживаются гораздо более свободных взглядов, чем те женщины, которые выступали за «свободу пола».
