355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Альма-Мари Валери » Единорог и три короны » Текст книги (страница 6)
Единорог и три короны
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 18:55

Текст книги "Единорог и три короны"


Автор книги: Альма-Мари Валери



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)

12

Почему-то Камилле было ужасно неприятно, что ее шпага вошла в тело Филиппа д’Амбремона, тем не менее она чувствовала себя счастливой. Ей удалось обрести свободу и дорогих ее сердцу друзей, и она сумела проучить этого самоуверенного шевалье!

Камилла испытывала наслаждение, чувствуя, как ветер треплет ей волосы, как бьет по ногам юбка, как нагревает голову солнце, – так долго она была лишена всего этого! Болтовня Пьера сладостной музыкой звучала в ее ушах после оглушительного безмолвия и одиночества тюрьмы.

А еще перед ней открылся наконец Турин, Она приехала ночью и не видела этих прямых улиц, этих элегантных, хотя и несколько суровых на вид зданий, этого блеска и оживления. Уже несколько лет в городе велись грандиозные строительные работы – столица обновлялась и перестраивалась, хорошея на глазах. В прошлом веке здесь расцвел талант знаменитого архитектора Гварини, теперь же его дело продолжил столь же прославленный Жюварра. Этот зодчий был, казалось, повсюду: его гением воздвигались храмы и дворцы, но он не гнушался и более мелких задач, украшая алтари и расписывая плафоны. Энергии его можно было позавидовать – усталости он словно бы и не ведал.

Впрочем, Камилле не удалось во всех подробностях изучить город. Необходимо было прятаться, и спутники повлекли ее к мансарде, которую сняли в квартале ткачей. У них были на это свои резоны; комнатка выходила окнами как раз туда, где жил человек, напавший на Камиллу. Теперь за негодяем можно было следить не выходя из дома.

– Как вы его нашли? – спросила девушка.

Словоохотливый Пьер тут же дал все необходимые разъяснения:

– Как ты помнишь, Тибор успел разглядеть лицо этого бандита и заметил, что тот носит какую-то особую одежду. Мы провели необходимые разыскания и выяснили, что такую одежду носят ремесленники, принадлежащие к одному из цехов и живущие в этом квартале.

– Квартале ткачей?

– Именно. Вот мы и обосновались здесь, хотя могли бы жить со всеми удобствами во дворце графа де Ферриньи. А потом Тибор выследил нашего парня. Его зовут Гвидо.

Оруженосец и карлик сумели многое разузнать. Пьер завел дружеские – и более чем дружеские! – отношения с местными дамами. Нарядившись в черный скромный, но при этом весьма изящный костюм школяра, он блистал познаниями и красноречием, ослепляя ученостью простодушных девиц. Тибор следовал за ним как тень, однако предпочитал помалкивать и поглядывать по сторонам – от зоркого взгляда венгра ничто не ускользало. Вскоре друзьям удалось установить личность бандита и разузнать кое-что о его привычках.

У пресловутого Гвидо не было друзей – даже с товарищами по работе он не поддерживал никаких отношений. Из дома выходил редко, белье отдавал стирать прачке, а другая женщина прибиралась у него и готовила еду.

На этом дело застопорилось. Тибор с Пьером не могли затеряться в толпе – все обращали внимание на великана и карлика. Напротив, Камилла могла легко оставаться незаметной, а при помощи легкого грима – неузнанной. К тому же девушка прекрасно владела итальянским языком.

Друзья стали прикидывать, как подобраться к Гвидо. Расспрашивать соседей опасно – те могли предупредить негодяя, что им интересуются незнакомые люди. Нельзя было и ворваться в его комнатушку – здесь такие тонкие стены, что о вторжении мгновенно догадались бы все обитатели дома.

Трое друзей единодушно постановили, что проникнуть к Гвидо может только прислуга. Роль прачки предстояло сыграть Камилле, и она сразу занялась приготовлениями: убрала свои белокурые волосы под чепец, надела костюм девушки из предместья и навела на лице веснушки, чтобы слегка изменить внешность.

Первым делом нужно заручиться поддержкой хозяйки прачечной. Увидев переодетую принцессу, почтенная матрона довольно сухо сказала, что свободных мест у нее нет, однако золотая монета все изменила. Да и как было не принять на работу странную девицу, готовую платить за подобное удовольствие?

Итак, Камилла устроилась в прачечную, и теперь ей нужно было получить доступ к белью Гвидо. Угадав за суровой наружностью хозяйки сентиментальную душу, девушка с томным вздохом призналась, что страдает от неразделенной любви.

– Если бы вы знали, как меня преследует мысль об этом человеке! – сказала она с великолепно разыгранным простодушием. – Я просто ночами не сплю и совершенно потеряла покой.

В сущности, она даже и не солгала, поскольку славная женщина сама придала ее словам другой смысл и с готовностью предоставила ей возможность заниматься бельем Гвидо.

Теперь девушка могла приступить к слежке. Трижды в неделю ей полагалось заходить в пустую квартиру ткача, чтобы забрать грязное белье и принести чистое. Времени даром она не теряла, обшаривая жилище бандита вплоть до самых укромных уголков в надежде напасть хоть на какой-нибудь след, который вывел бы на главаря банды. Однако все усилия оказались тщетными, и Камилла уже начинала приходить в отчаяние, когда случай помог ей значительно продвинуться в своем расследовании.

Принеся корзину с бельем, она вдруг увидела, что Гвидо находится не на работе, а дома в обществе очень толстого мужчины, смахивающего на должностное лицо довольно высокого ранга. Камилла так изумилась, что едва не выронила корзину. Первым ее побуждением было бежать со всех ног, но она сумела взять себя в руки и скрыть волнение. Она поняла, что ей выпала неслыханная удача – под обличьем прачки ее невозможно узнать, а прислуги обычно никто не стесняется. Толстяк же почти наверняка принадлежал к числу заговорщиков.

Судорожно прижав корзину к груди, она проскользнула в комнату и стала выкладывать белье, стараясь не поднимать глаз, поскольку их необычный цвет мог бы ее выдать. Мужчины сразу же умолкли, дожидаясь, пока она закончит, но оба явно ничего не заподозрили. Камилла вышла, неплотно притворив за собой дверь и побежала к выходу, чтобы хлопнуть входной дверью; затем на цыпочках вернулась к жилищу Гвидо и приложила ухо к щели.

То, что она услышала, не оставляло никаких сомнений – это был разговор сообщников, обсуждающих преступные планы.

– Когда же мне заплатят? – плаксиво произнес Гвидо. – Я не желаю работать даром.

– Ты бы лучше помолчал. Поручения ты не выполнил, и девка по-прежнему жива. Монсеньор очень недоволен тобой…

Камилла вздрогнула: она поняла, что речь идет о ней и что толстяк был посредником между убийцей и знатным заказчиком. Следовательно, теперь надо выслеживать именно этого заговорщика, а от Гвидо можно избавиться – интереса он уже не представлял…

Задумавшись, она на секунду забыла о том, где находится, и не услышала даже, как скрипнула половица. Дверь резко распахнулась, и ткач схватил девушку за руку.

– Ты что здесь делаешь? – прорычал он и встряхнул ее так сильно, что чепец упал с головы.

Белокурые волосы Камиллы рассыпались по плечам, а в ее огромных голубых глазах мелькнуло выражение ужаса.

– Но… но это же она! – вскричал толстяк.

Она не дала ему времени опомниться от изумления: изогнувшись, укусила державшую ее руку, и Гвидо с проклятием выпустил свою жертву. Воспользовавшись этим, Камилла стремглав бросилась к выходу. Заговорщики ринулись за ней, но девушка оказалась куда проворнее их и выскочила на улицу прежде, чем ее успели схватить.

Тут же появился верный Тибор, повсюду сопровождавший Камиллу. Вдвоем они устремились назад, но негодяи, видимо, догадались, что дело принимает дурной оборот – оба словно бы испарились. У Камиллы осталось только имя, подслушанное в разговоре – мэтр Гандреади.

Теперь венгр с Пьером могли выйти на новый след, положение же Камиллы вновь стало очень опасным – она выдала себя, и ей нужно возвращаться в тюрьму, под надежную защиту толстых каменных стен.

Это было разумным решением, и Камилле пришлось с ним согласиться, однако в глубине души она испытывала смутную тревогу. Нетрудно догадаться, какая встреча ожидала ее в крепости.

– Ты прав, Тибор, – со вздохом сказала она. – Но во второй раз мне уже не убежать. За мной теперь будут смотреть очень бдительно.

Чтобы не пугать друзей, она умолчала, что по возвращении, скорее всего, угодит к карцер.

– Мы найдем средство, – произнес оруженосец таким уверенным тоном, что Камилла почти успокоилась и приготовилась войти в свою темницу с гордо поднятой головой.

13

Гонец с посланием от привратника тюрьмы разыскивал шевалье д’Амбремона, и один из гвардейцев проводил его к молодому офицеру, который тренировался в фехтовальном зале, принадлежавшем самому прославленному в армии «Королевскому батальону».

Служить в нем могли только дворяне, главным образом младшие сыновья знатных родов. Эти юноши приезжали в Пьемонт из всех уголков Европы, привлеченные блеском уникального в своем роде полка. Казарма находилась рядом с королевским дворцом, поскольку офицеры батальона принадлежали к цвету пьемонтской армии и служили тем самым украшением двора. Монарх желал постоянно иметь их под рукой.

Хотя в этом подразделении не существовало строгой иерархии, все молодые люди добровольно соблюдали строжайшие законы верности и чести.

В награду за абсолютную преданность они пользовались чрезвычайным расположением Виктора-Амедея II – их почитали при дворе наравне с герцогами и принцами. Если бы они остались на родине, то вряд ли смогли бы даже приблизиться к особе королевской крови, а в Пьемонте всем им была дарована привилегия свободного доступа в покои монарха.

Офицеры батальона в отношениях между собой исповедовали равенство сын герцога не имел никаких преимуществ перед наследником простого барона. Превыше всего здесь почитали доблесть и искусство в военном деле. Король назначил командиром батальона молодого Филиппа д’Амбремона, носившего всего лишь титул шевалье, но проявившего поистине удивительные качества военачальника и рыцарственное благородство. Он был умен и беззаветно смел, но при этом расчетлив и осторожен. Гордый до высокомерия и вспыльчивый от природы, он умел обуздывать свои порывы, если того требовала служба короля. Совсем недавно его сделали офицером генерального штаба, и это не вызвало никаких возражений со стороны убеленных сединами опытных воинов, поскольку все они восхищались мужеством молодого дворянина.

Фехтовальный зал, в котором каждый день тренировались офицеры батальона, поражал своим роскошным убранством. Очень просторный и светлый, он был задрапирован красным шелком и украшен лепниной. Сам король не гнушался заглядывать сюда, чтобы слегка размяться.

В это утро шевалье д’Амбремон не принимал участие в схватках, поскольку не вполне оправился от раны в плечо. Он смотрел, как фехтуют его друзья, аплодируя каждому удачному удару и комментируя со знанием дела каждый промах. Посланец передал ему записку, где было всего два слова: «Узница вернулась».

Кровь бросилась Филиппу в лицо: значит, она посмела! Она сделала то, что обещала!

Но зачем? Разумеется, чтобы посмеяться над ним. Эта девица – воплощение дьявола! Она унизила шевалье в глазах короля, ибо никогда еще он не терпел столь сокрушительного поражения, хотя ему поручались труднейшие дела. Впервые в жизни ему пришлось явиться к монарху с повинной головой – по ее вине!

Узнав о бегстве Камиллы, король нахмурился и увлек офицера в сторону, подальше от любопытных ушей. Виктор-Амедей потребовал рассказать ему о случившемся в деталях, и Филиппу пришлось скрепя сердце, подчиниться. Он объяснил, как пленница выскользнула из тюрьмы под носом у охраны и как налетела на него самого… Как между ними произошло столкновение с оружием в руках, в котором победа осталась за хрупкой девушкой, одолевшей одного из лучших фехтовальщиков в армии.

В конце концов, когда король убедился, что Камилла жива и невредима, он прошептал:

– Стало быть, ей это удалось! Она сбежала!

Филипп готов был поклясться, что в тоне Виктора-Амедея прозвучало восхищение. А монарх добавил вслух, обращаясь к пристыженному шевалье:

– Что ж, д’Амбремон, займитесь своей раной! Коменданту крепости придется сделать внушение Моя тюрьма не должна превращаться в проходной двор…

Филипп последовал совету монарха. Ему понадобилось три дня, чтобы подлечить рану и уязвленное самолюбие, но если плечо заживало быстро, то самолюбие страдало все сильнее!

И вот эта чертовка, от которой он, казалось, избавился навсегда, вновь появилась на горизонте!

Первым побуждением шевалье было немедленно броситься в тюрьму – ему хотелось удушить мерзавку собственными руками. Но он сдержался: слишком много чести для нее – пусть подождет! Чего она добивается? Филипп не верил, будто она пришла в крепость по собственной воле – ее что-то к этому подтолкнуло. А может быть, она просто испорченная девка, и ей доставляет удовольствие дразнить несчастного офицера, приставленного сторожить ее?

Если она действительно намеревалась вывести его из себя, то вступать в эту опасную игру не следовало. Филипп мысленно дал себе клятву сохранять хладнокровие и не поддаваться на провокации юной негодяйки.

Погруженный в мрачные размышления, шевалье не заметил, как двое сослуживцев, завершив схватку, подошли к нему. Один из них был виконт де Ландрупсен – молодой датский аристократ с внешностью херувима. Увидев, что Филипп не отрывает глаз от записки, он весело воскликнул:

– Очередное любовное послание, Филипп? Клянусь Богом, оставьте что-нибудь и для нас! Ведь вы соблазнили уже всех придворных красавиц!

Однако второй офицер лукаво промолвил:

– Боюсь, вы ошибаетесь, дорогой Микаэль. Посмотрите, какой кислый вид у нашего шевалье… Кажется, он получил не самые приятные известия!

– Неужели? Вам отказали в свидании?

Оба ждали от Филиппа остроумного ответа, но тот, вопреки обыкновению, молчал, не собираясь вступать в дружескую перепалку. В сущности, он их почти не слушал, ибо вдруг осознал, что не будет у него ни минуты покоя, пока он не разберется с Камиллой.

Внезапно решившись, он поспешно направился в тюрьму, не удостоив своих товарищей ни единым словом, а те изумленно глядели ему вслед.

– Какая муха его укусила? – спросил один.

– Влюбился, должно быть, – ответил другой, с философским спокойствием пожав плечами.

Итак, Камилла вновь оказалась в своей камере.

Ей не сразу удалось убедить привратника, что она возвращается по доброй воле. Бедняга только мотал головой, отказываясь впустить ее, – на его памяти не было случая, чтобы беглец рвался обратно в крепость! Наконец он уступил, однако сразу послал записку шевалье д’Амбремону – раз этому молодому дворянину поручено следить за узницей, пусть он и выкручивается!

Когда Филипп явился в тюрьму, он уже почти справился с волнением и в какой-то мере взял себя в руки – во всяком случае, в камеру он вошел с совершенно бесстрастным выражением лица. Камилла затаила дыхание. Она стояла спиной к окну в лучах света: белокурые волосы золотым ореолом окружали ее голову, и она походила на небесное видение.

Девушка ждала этого свидания с нескрываемой тревогой. Когда шевалье возник на пороге, у нее екнуло сердце. Как он красив! Она забыла, насколько он неотразим с этими тонкими мужественными чертами, высокой стройной фигурой, мрачным и победительным обаянием! В этот день на нем был великолепный красный мундир с золотыми галунами – форма Королевского батальона, которая делала офицера еще более блистательным, чем обычно.

Не говоря ни единого слова, он пристально смотрел на узницу. И она решилась первой приступить к боевым действиям, чтобы нарушить тягостное молчание.

– Надеюсь, вы оправились от раны, – произнесла она и тут же прикусила язык, но было уже поздно.

Напомнив дворянину об унизительном поражении, она проявила ужасающую бестактность.

Он не ответил. С медлительно грацией хищного зверя надвигаясь на нее, он пристально следил за ней горящими черными глазами. Камилла задрожала, но устояла на месте, не желая показывать свой испуг. Наклонившись, он слегка приподнял подол савоярской юбки, которую девушка надела перед возвращением в тюрьму, и властно бросил:

– Снимите это!

Она вздрогнула всем телом, не веря своим ушам:

– Что?

Отступив на три шага назад, он скрестил руки на груди с решительным видом и отчеканил:

– Раздевайтесь.

– Да вы… Об этом не может быть и речи!

– Полагаете, будто я не знаю, что в вашей одежде спрятан целый арсенал?

Она покраснела – значит, он догадался! Тут же овладев собой, она гордо вскинула голову и с вызовом посмотрела на него:

– Вам это приснилось, мой бедный друг.

Этого он уже не смог вынести. Бросившись к ней, он грубо схватил ее за волосы.

– Не вынуждайте меня применять силу, – прошипел он угрожающе. – Вы разденетесь, нравится вам это или нет.

– Лучше умереть!

– Не доводите меня до крайности, – выдохнул он, борясь с неистовым желанием дать ей оплеуху и силой сорвать платье.

Сделав над собой сверхчеловеческое усилие, он отпустил свою жертву и направился к двери.

– Что ж, вы сами этого захотели, пеняйте на себя… Стража!

Вошли охранники.

– Разденьте заключенную догола! – распорядился Филипп.

– Нет! – в ужасе вскрикнула Камилла. – Не смейте… Я сама!

Она подняла руку к корсажу, лихорадочно пытаясь придумать какую-нибудь уловку. Если она не найдет выхода, то этот солдафон, смеющий называть себя дворянином, выставит ее обнаженной напоказ перед целым полком!

– Я жду, – бросил он с раздражением, видя, как она с отчаянием закусила губу.

– Шевалье, – пролепетала Камилла с мольбой, судорожно закрыв ладонями шнуровку корсажа, – вы человек чести. Как же вы можете требовать, чтобы женщина раздевалась перед солдатней? Лучше бросьте меня в карцер!

Филипп невольно усмехнулся. Положительно эта девка неистощима на выдумки! И она прекрасно знала, что от него всего можно добиться, взывая к чувству чести. Но на сей раз он не позволит обвести себя вокруг пальца!

– Стража! Привести сюда жену привратника, – сказал он с коварной улыбкой.

Камилла с недоумением смотрела на него. Когда появилась жена привратника, шевалье твердо произнес:

– Выбор за вами. Либо вы добровольно соглашаетесь, чтобы эта женщина раздела вас, либо я это сделаю сам.

Камилле пришлось смириться, ибо выхода действительно не было. Двое стражников, повернувшись к ней спиной, натянули простыню, а жена привратника стала раздевать девушку.

Филипп, небрежно развалившись на постели узницы, наблюдал за этой операцией – из-за простыни ему были видна голова и шея узницы. Камилла должна была признать, что ее враг не делал попыток воспользоваться ситуацией, тем не менее она трепетала от страха, что простыня вдруг обвиснет, открыв ее наготу. Сняв все свои вещи, она облачилась в широкую рубаху из грубого полотна, доходившую ей до пят.

– Ну вот сейчас я и в самом деле похожа на преступницу, – вскричала она, состроив комичную гримасу.

Даже не улыбнувшись в ответ на эту шутку, шевалье отослал обоих тюремщиков и жену привратника, которая унесла с собой одежду Камиллы.

– Зачем она взяла мою одежду?

– Эти вещи вам больше не понадобятся.

– Как? Неужели я должна буду все время носить эту рубаху?

– Именно так.

Задохнувшись от негодования, девушка собиралась высказать ему все, что о нем думает, но он опередил ее:

– Прошу вас воздержаться от очередных тирад на тему вашего дамского достоинства. Здесь вас никто не увидит. И еще, буду с вами совершенно откровенен, вам вряд ли придет в голову бежать в подобном наряде… Хотя от вас всего можно ожидать.

– Хорошо, – раздраженно сказала она, – вы позабавились и насладились своим торжеством, а теперь закончим. Будьте любезны оставить меня одну.

– Но я еще не закончил с вами.

– Чего же вам надо еще?

– Ложитесь!

– Что это еще за выдумки?

– Исполняйте мои распоряжения без всяких разговоров, – произнес он тоном, не терпящим возражений. – Или я должен опять позвать стражу?

Она покорно растянулась на постели, с беспокойством смотря на д’Амбремона и мысленно спрашивая себя, не сошел ли тот с ума.

– Вы удобно легли? – осведомился он с опасной кротостью.

Она кивнула.

– Прекрасно. Не шевелитесь, – сказал он, направляясь в коридор, и через минуту возвратился оттуда с цепями.

Камилла изумилась настолько, что обрела дар речи лишь тогда, когда запястья ее оказались прикованными к стойкам кровати.

– Что вы делаете? Вы в своем уме? Неужели вы собираетесь держать меня в цепях, как дикого зверя?

– Именно так, драгоценная моя, – удовлетворенно промолвил он, разглядывая беспомощную Камиллу. – Затем он приковал к стойке правую ногу и добродушно отметил: – Видите, как я великодушен? Одну ногу я оставил свободной!

– Если это шутка, шевалье, то она дурного тона!

Не обратив никакого внимания на ее слова, он дерзко уселся на край постели. Ему хотелось до конца насладиться своим триумфом – пусть эта девка знает, что находится в полной его власти! Притворившись, будто хочет еще раз убедиться в прочности цепей, он склонился над девушкой и впился взглядом в ее светлые глаза. Она затрепетала от волнения, чувствуя на себе тяжесть мужского тела, а он, вполне довольный произведенным впечатлением, поднялся, сардонически усмехаясь.

– Желаю вам приятно провести время, красавица моя, – насмешливо бросил он и вышел, оставив свою пленницу одну.

Камилла глядела ему вслед в негодовании и одновременно с некоторой растерянностью.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю