Текст книги "Единорог и три короны"

Автор книги: Альма-Мари Валери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)

72

Филипп остановился. Нахмурившись, он смотрел на небо, которое начинало затягиваться тучами.

– Что-то случилось? – поинтересовалась девушка.

– Боюсь, как бы нас не застала в пути сильная гроза.

– Вы уверены? Но, может быть, эти облака рассеются или ветер унесет их в другую сторону?

– Нет. Они выстроились как раз над долиной, вон над той узкой расселиной, и скоро мы окажемся в самом центре ненастья.

– Но почему вас это так волнует?

Он с удивлением посмотрел на нее:

– И это спрашиваете вы? Значит, мне показалось и вы больше не боитесь гроз?

– Боюсь, но только когда я одна. Рядом с вами я почти ничего не боюсь.

– Скажите-ка! Я в восторге; оказывается, в списке ваших страхов я занимаю второе место – после природных катастроф.

Она мрачно посмотрела на него:

– Кроме шуток, Филипп, разве мы не успеем добраться до Фенестреля до начала грозы?

– Не думаю.

– Давайте попытаемся.

– Как вам угодно, неустрашимая мадам!

Они продолжили свой путь. Пошел дождь, вдали зазвучали раскаты грома. Филипп краем глаза наблюдал за Камиллой, но она выглядела невозмутимой; все усилия ее были направлены на сдерживание Черного Дьявола, начавшего проявлять признаки беспокойства.

Дождь становился все сильнее. Но по-прежнему было жарко, и ни один из всадников не подумал накинуть капюшон. Они только поглубже надвинули на лоб треуголки, чтобы льющаяся сверху вода не мешала видеть дорогу.

Недалеко от них блеснула молния; лошади шарахнулись, но всадники сумели удержать их и направить в нужную сторону. Однако вскоре тропинка превратилась в бурный горный поток. Шевалье остановился и, перекрывая шум льющего как из ведра дождя, крикнул:

– Мы не можем ехать дальше. Это слишком опасно. Вода несет с собой острые камни, лошади могут пораниться. Попытаемся найти убежище в скалах: там, вверху, я вижу несколько небольших гротов.

– Это невозможно, – ответила девушка, также стараясь перекричать дождь. – Лошади не смогут туда забраться.

– Давайте попытаемся. Это единственное, что мы можем сделать!

Спешившись, они взяли лошадей под уздцы и осторожно повели их по откосу, ведущему к гротам. Сильный порыв ветра едва не сорвал с них шляпы, и они были вынуждены надвинуть их почти на самые глаза. Дождь хлестал прямо в лицо, что еще больше усложняло задачу.

Филиппу первому удалось втолкнуть Персеваля в укрытие и привязать его; потом он тотчас же спустился, чтобы помочь Камилле, которая никак не могла справиться со своим возбужденным конем: он упирался и отказывался идти вперед. Наконец вдвоем им удалось утихомирить своенравное животное, укрыть его в расселине и спрятаться самим. Они промокли до нитки, но, взглянув друг на друга, тотчас расхохотались: запыхавшиеся, но довольные, они радовались, что им удалось добраться до этого пусть и ненадежного, но все же укрытия. В гроте было довольно прохладно, и девушка зябко поежилась.

– Вам следует переодеться, – произнес д’Амбремон. – Иначе вы рискуете простудиться.

– Вовсе нет, – живо отозвалась Камилла, не желавшая раздеваться в присутствии шевалье. – Мне не холодно.

И, не выдержав, тотчас же чихнула, опровергая, таким образом, свое заявление.

– Я закрою глаза, обещаю вам, – настаивал офицер.

Внезапно она перестала улыбаться.

– Позвольте мне усомниться в надежности вашего обещания, – дерзко бросила она.

– Не кипятитесь; позвольте лишь смиренно вам заметить, что вам, собственно говоря, больше нечего скрывать: ваша промокшая рубашка столь же прозрачна, как сама вода.

Это была чистая правда. Намокнув, тонкая ткань облепила тело Камиллы. Сконфузившись, девушка быстро отвернулась, вскрикнув от смущения. Она полезла за второй рубашкой, спрятанной на дне дорожной сумки, притороченной к седлу Черного Дьявола; эту рубашку она уже надевала в первый день путешествия, и каково же было сейчас ее удивление, когда она обнаружила ее совершенно чистой – выстиранной и выглаженной; очевидно, кто-то в Экзиле позаботился о ней! Это открытие наполнило Камиллу неизъяснимым блаженством, и, преисполнившись благодарности к неизвестному другу, взявшему на себя обязанности прачки, она с наслаждением натянула на себя не только сухую, но и чистую одежду.

В превосходном настроении она вернулась к д’Амбремону, который, стоя спиной к гроту и скрестив на груди руки, изучал состояние атмосферы.

Камилла чувствовала себя расслабленной и отдохнувшей.

– Вам тоже следует переодеться, – заметила она, невольно любуясь торсом молодого человека, облепленным насквозь промокшей рубашкой.

– Слушаюсь, капитан! – усмехаясь, ответил он.

Сейчас он был еще более обольстителен, чем всегда: мокрые черные пряди прилипли ко лбу; стекая по щекам, капельки воды выбирали себе путь, подчеркивающий правильность черт его мужественного лица; затем они попадали на шею и терялись под расстегнутым воротником.

Он быстро переоделся в сухую рубашку и, подойдя к Камилле, протянул ей плащ:

– Держите. Закутайтесь в него, так вы спасетесь от сырости. И давайте что-нибудь поедим. – Он развернул дорожную провизию, которой снабдили их в Экзиле. – Однако в этот раз они нас балуют, – минутой позже воскликнул шевалье, обнаружив большое количество съестных припасов. – Так не часто бывает. Держите, эту бутылку вручил мне какой-то солдат специально для вас. Он просто умолял меня не забыть и передать ее вам, утверждая, что вы сами просили его об этом.

– Я? А кто это был?

– Не знаю. Какой-то тип весьма мрачного вида; пьемонтец, не говорящий ни слова по-французски.

– О! Это он!

– Вы знаете, о ком идет речь?

– Да. Это тот самый солдат, которому я приказала более старательно чистить свое ружье.

– И чтобы отблагодарить вас, он дарит вам вино? Странно! Надеюсь, оно хотя бы не отравлено?

Камилла расхохоталась:

– Не думаю. Но все же я не стану пить; полагаю, так будет лучше.

– Я тоже так думаю… Однако, я был прав, когда утверждал, что вы совершено необыкновенная девушка. Обычно в ответ на сделанное замечание видишь недовольную физиономию; вам же преподносят подарки!

Девушка снова рассмеялась:

– Я расскажу вам свой секрет.

– Надеюсь.

Некоторое время он молча смотрел, как она с аппетитом поглощает разложенную на камне еду.

– Я очень голодна, – произнесла она, словно оправдывая свое чревоугодие.

– Полагаю, вам недостает комфорта и утонченности, к которым вы привыкли при дворе.

– О нет! Совсем нет. Я действительно страшно рада, что нахожусь здесь; это путешествие мне нравится.

– Вы не скучаете по своим друзьям?

– За неделю я не успею соскучиться!

– Даже по Ландрупсену?

В эту минуту она подносила ко рту кусок хлеба; вопрос застал ее врасплох, и хлеб повис в воздухе. Камилла подняла на Филиппа удивленные глаза:

– А почему я должна скучать по Микаэлю больше, чем по кому-либо другому?

– Мне кажется, вы очень близки с ним.

– Вот забавно: всем хочется, чтобы у нас с ним были идиллические отношения, иначе никто о нем и не вспоминает. Надеюсь, хотя бы сейчас вы не станете восхвалять его превосходные качества с тем, чтобы уговорить меня выйти за него замуж!

– Пожалуй, я действительно остерегусь…

– Вот и прекрасно!

– Вы не созданы друг для друга.

– Ну, в этом вы, пожалуй, слишком категоричны, – ответила девушка, слегка задетая самоуверенным тоном шевалье.

– А разве это не правда? Бросьте, вы же знаете, что я прав. Разумеется, Микаэль обладает множеством добродетелей, но это не те добродетели, которые надеетесь найти в мужчине вы.

– Откуда вы знаете?

– Я в этом уверен, этого достаточно.

– А какие, по-вашему мнению, качества я надеюсь встретить в мужчине?

Не без некоторого самодовольства Филипп улыбнулся своей неотразимой улыбкой:

– Мужчина должен волновать вас… и, как знать, возможно, даже немного пугать…

Камилла отвернулась, сосредоточив все свое внимание на завесе дождя, лившего за порогом грота. Сильнейший трепет охватил ее; неужели Филипп догадался, что творится у нее в душе, неужели она настолько не умеет скрывать свои чувства, что он читает в ее сердце как в раскрытой книге? Она внезапно почувствовала себя в ловушке, ощутила свою полную беззащитность, полную безоружность перед опасным соблазнителем, сидящим рядом и пожирающим ее глазами. Филипп придвинулся еще ближе и жарко зашептал ей на ухо:

– Словом, это должен быть такой мужчина, как я!

Она вскочила на ноги.

– Мне холодно! Пойду надену камзол, – сказала она, направляясь к Черному Дьяволу. Ей страшно захотелось оказаться подальше от шевалье и коснуться теплой шеи жеребца, дабы набраться сил от этого единственного своего союзника в этом гроте.

Филипп тоже встал и пошел к выходу, чтобы посмотреть, не меняется ли погода.

– Думаю, гроза продлится не больше часа, – равнодушным тоном произнес он. – На востоке небо уже посветлело. Идите сюда, посмотрите, над Фенестрелем, похоже, совсем развеялось.

Но Камилла не шевелилась. В нескольких метрах от их убежища сверкнула молния, и Камилла даже подскочила от ужаса. Черный Дьявол беспокойно захрапел, и девушка принялась шептать ему ласковые слова, стараясь успокоить коня.

– Я, пожалуй, спущусь и посмотрю, как обстоят дела с дорогой, можно ли по ней ехать, – беспечно сказал шевалье.

На этот раз девушка услышала его:

– Нет! Не делайте этого!

– Но почему?

– Потому что это очень опасно, – ответила она, подбежала к нему и увлекла его в глубь пещеры.

– Я скоро вернусь.

– Нет. Зачем подвергать себя неоправданному риску?

– Хотя бы для того, чтобы на время избавить вас от своего присутствия. Мне показалось, что я изрядно вам наскучил…

Она судорожно сжала руку шевалье. Возле входа в пещеру молния вновь расколола небо.

– Вы не правы, – жалобно прошептала Камилла. – Ваши слова смущают меня, но вы никогда мне не наскучите, совсем никогда!

– И вы в этом уверены? – прошептал он, склоняясь к ней.

– Да, да. Никогда. Идите и садитесь вот здесь, рядом со мной. – Она пребывала в полной растерянности: с одной стороны, она боялась и дальше оставаться наедине с Филиппом, а с другой, ее охватывал панический страх, стоило ей только представить, что Филипп уйдет от нее один, в самую грозу. Инстинктивно она понимала: единственный способ заставить офицера отказаться от своего безумного решения – это прижаться к нему, воспользоваться властью, которую тепло женского тела имеет над мужчинами, и таким образом заставить его выбросить из головы рискованные замыслы.

Филипп улыбался; его маленькая уловка удалась. Словно опытная соблазнительница, Камилла подталкивала Филиппа к стене пещеры.

– Сядьте здесь, – приказала она, устраиваясь рядом с ним. – Я совершенно закоченела и хочу, чтобы меня согрели.

На этот раз она не обманывала. От пережитого страха она замерзла и стучала зубами от холода.

Шевалье наблюдал за ней; он был в восторге от того, что додумался воспользоваться ее страхом перед грозами; он хорошо помнил, что в ненастье Камилла боялась оставаться одна. Он смотрел, как она удобно устраивается рядом с ним, совершенно позабыв о своей честности; страх остаться одной заглушил все остальные ее чувства. Шевалье слегка улыбнулся.

– Что вас так развеселило? – спросила она.

– Вы столь внезапно стали так отважны!

Она скорчила презрительную гримаску:

– Ваши нелепые идеи не оставили мне выбора! Спускаться по отвесному склону в самый разгар грозы – надо же такое придумать!

– Вы ведь боитесь остаться одна, не так ли?

– Да, правда, но еще больше я не хочу, чтобы вас на моих глазах сразила молния или же смыл селевой поток.

– Должен ли я понимать, что вы волнуетесь за меня?

– Разумеется, и вы это прекрасно знаете.

Нет, конечно, он в этом не сомневался, но ее признание наполнило его неизъяснимой радостью. Слегка отодвинувшись, он распахнул плащ, как бы приглашая молодую женщину к себе:

– Идите сюда, здесь вам будет удобнее и теплее.

Она колебалась.

– Если вы еще раздумываете, значит, не так уж вам и страшно; тогда я отправляюсь в свой маленький поход…

– Это шантаж!

– Именно!

Она скользнула под руку шевалье; мгновенно почувствовав обжигающее тепло его тела, она затрепетала.

– А вы обещаете, что не станете пытаться злоупотребить моим доверием?

Филипп вздохнул:

– Вы требуете от меня слишком многого!

– Вы просто невыносимы! – возмущенно воскликнула она, отстраняясь от него.

Но он быстро схватил ее и прижал к груди.

– Хорошо, – прошептал он, готовый на любые жертвы, лишь бы хоть на несколько мгновений удержать Камиллу в своих объятиях. – Даю вам свое честное слово.

Казалось, девушка услышала только последние его слова; она тут же, удобно устроившись, прижалась к его плечу и в восторге затаила дыхание. Здесь, в объятиях шевалье, она чувствовала себя на удивление уверенно; она слышала, как в груди его, совсем рядом с ней, глухо бьется его сердце. Ей казалось, что здесь, подле Филиппа, в его сильных объятиях, и есть ее настоящее место в этой жизни, и каждая прожитая ею прежде минута только приближала этот желанный миг, дабы он когда-нибудь превратился в вечность.

За стенами пещеры грохотал гром, но для Камиллы гроза находилась где-то далеко, в ином мире. В пещере же время остановилось; все, что окружало ее, исчезло. Осталось только ласковое и горячее тело мужчины, его сильное плечо, на котором покоилась ее голова. Она чувствовала себя умиротворенной, успокоенной и постепенно погружалась в блаженное оцепенение.

Держа Камиллу в объятиях, Филипп был счастлив сверх всякой меры; он ощущал, как она трепещет, словно маленькая птичка, и еще крепче прижимал ее к себе, боясь, что она может улететь от него. Он дал слово не злоупотреблять ее положением, но искушение сделать новый шаг в завоевании девушки было слишком велико. Он страстно, просто безумно желал поцеловать ее. Однако решил немного подождать, давая ей время привыкнуть к теплу мужского тела, дабы она не испугалась его поцелуя.

Когда он почувствовал, что она перестала дрожать в его объятиях, он наклонился, собираясь поцеловать ее в губы, и замер: Камилла спала!

Она спала крепко, и на губах ее застыла улыбка. Ясно, она была совершенно счастлива! Филипп, восхищенный безмятежностью, разрывался между желанием поцеловать ее и своим излишне поспешным обещанием. Наконец стремление завоевать безоговорочное доверие девушки возобладало. Откинув назад голову, он прислонился к стене грота и стал ждать, пока она проснется, ревниво оберегая ее сон.

73

Когда Камилла очнулась, дождь уже кончился. Ей понадобилось время, чтобы сообразить, где она находится. Пробудившись, она, словно кошечка, принялась потягиваться, отчего еще больше прижалась к шевалье, и только потом сообразила, что пребывает в весьма неподобающем для юной особы месте, а именно – на коленях у мужчины. Она живо вскочила на ноги, что-то смущено лепеча:

– Господи, Филипп, извините меня! Мне кажется, я зашла слишком далеко!

Шевалье очень хотелось снова прижать ее к себе и объяснить, как она не права, столь быстро выскользнув из его объятий, но погода не позволила ему сделать этого. Из-за дождя они задержались на целых два часа, и теперь надо было спешно ехать в Фенестрель, ибо солнце уже начало свой вечерний путь по небосклону.

– Я в отчаянии: как это я могла заснуть! – продолжала Камилла. – Вы должны были меня разбудить.

– Но вам было столь уютно в объятиях Морфея, что я не решился изгнать вас оттуда! Впрочем, дождь только недавно кончился, а нам все равно пришлось бы ждать, пока дорога просохнет.

С трудом они свели по отвесному склону лошадей и вывели их на дорогу. Наконец они смогли тронуться в путь.

– Что ж, – заключил Филипп, – надеюсь, наша недолгая остановка доказала вам, что в моем присутствии вы не в большей опасности, чем в обществе Ландрупсена.

Говоря это, он немножко лицемерил, ибо, если бы все зависело только от него, сейчас Камилла бы уже принадлежала ему. Но, как бы там ни было, он сдержал обещание, пусть даже это и далось ему с невероятным трудом! Должен же он извлечь из своих терзаний хотя бы небольшую пользу!

– Это правда, – благодарным тоном ответила девушка, – я плохо думала о вас, и прошу вас меня простить. Вы самый совершенный дворянин из всех, кого я знаю.

– Черт побери, мне очень жаль, что я вынужден был сдержать свое слово, – не без лукавства ответил он. – Однако в обмен на мое безупречное поведение позвольте и мне кое о чем вас попросить.

– О чем же?

– Никому об этом не рассказывать. Если кто-нибудь узнает, что я, держа женщину в объятиях, больше ничего у нее не потребовал, я потеряю свою репутацию соблазнителя!

Камилла от души рассмеялась; уже в который раз она испытывала огромное удовольствие от беседы со своим спутником.

– Даю вам честное слово!

Не медля долее, они поскакали вперед, и через четверть часа вдали, на сине-лиловом вечернем небе стал вырисовываться силуэт крепости. Форт Фенестрель являл собой полную противоположность Экзилю: он не возносился ввысь единым монолитом, но распадался на несколько рядов крепостных стен и валов, карабкавшихся друг за другом по скалистому склону. Если бы в эти места случайно забрел китаец, он бы непременно отметил сходство крепостных стен Фенестреля с Великой китайской стеной.

Возле стен форта раскинулась большая деревня; людей привлекало выгодное месторасположение: в форте постоянно содержался королевский гарнизон, и окрестные жители могли рассчитывать на его защиту. Путешественники поднялись к крепостным воротам. По дороге они надели красные форменные мундиры, отчего еще издалека были замечены часовыми. Тяжелые створки ворот распахнулись, как только они к ним приблизились. Комендант ожидал их во дворе; выступив навстречу приехавшим офицерам, он пожелал им счастливого прибытия во вверенный ему форт. Это был высокий и очень тощий человек с острым кадыком на шее. Он говорил с сильным итальянским акцентом:

– Полковник! Надеюсь, вы благополучно добрались и гроза не доставила вам излишних неприятностей?

– Все обошлось, мы сумели найти укрытие. Позвольте мне представить вам капитана де Бассампьера.

– Капитан, – произнес комендант, почтительно приветствуя Камиллу, – для нас большая честь принимать воина с такой репутацией, как ваша.

– Разве вы меня знаете?

– Я много о вас слышал и уже давно хотел познакомиться с вами.

– Не всегда следует доверять слухам, комендант, – ответила девушка.

Филипп не удержался и понимающе подмигнул Камилле.

– Желаете ли вы, чтобы вас проводили в ваши комнаты? – заволновался комендант.

– Нет, лучше мы немедленно приступим к работе; мне бы хотелось завершить все к полудню завтрашнего дня.

– Как вам будет угодно.

Камилла думала, что так же, как в Экзиле, они разделятся и каждый будет выполнять свою задачу, однако шевалье поступил иначе. В этот раз он решил, что ей полезнее сопровождать его, дабы как следует ознакомиться с проблемами интендантства и поддержания боеспособности укреплений.

Это позволило девушке побывать во всех крепостных закоулках; подобное путешествие оказалось для нее весьма поучительным. Проверка была прервана на время ужина и потом снова возобновилась.

Поздно вечером комендант проводил Камиллу и д’Амбремона в их комнаты и вежливо пожелал им доброй ночи.

Обойдя все уголки форта и осматривая каждое укрепление, Камилла была вынуждена прошагать изрядное расстояние; разреженный высокогорный воздух также немало способствовал усталости. Едва добравшись до постели, девушка мгновенно заснула, чего нельзя было сказать о Филиппе. Стоя перед окном, он мечтал о ней. Ему казалось, что от его одежды все еще исходит нежный аромат Камиллы, и он всем своим телом ощущал ее присутствие рядом с собой.

Глядя на ясное, прозрачное небо без единого облачка, он хмурился: ему хотелось, чтобы разразилась гроза и Камилла снова пришла к нему искать защиты от разбушевавшейся стихии. Он вспоминал о той ночи, когда охваченная паническим страхом девушка ворвалась к нему в комнату в гостинице. Подгоняемая ужасом, она нырнула к нему в кровать, а он грубо прогнал ее. О, какой прием оказал бы он ей сейчас! Если бы это чудо повторилось, он, разумеется, не оттолкнул бы ее, совсем напротив!

Но прошлое есть прошлое: его не вернешь. К счастью, всегда имеется будущее, а Филиппу оно виделось исключительно в розовом свете. Разве за те несколько дней, что он провел наедине с Камиллой, он не продвинулся по пути завоевания ее сердца? Надо и дальше быть терпеливым. Он нисколько не сомневался – настанет час, когда, она наконец станет его…

Следующий день был посвящен проверке боеготовности солдат. И на этот раз Филипп решил оставить Камиллу при себе. Он больше не мог далеко отпускать ее: чтобы спокойно исполнять свои обязанности, ему необходимо постоянно чувствовать рядом ее присутствие.

К тому же он полагал, что для девушки полезно посмотреть, как проводится подобная проверка согласно предписаниям уставам.

Время от времени он оборачивался к ней и спрашивал ее мнения, стараясь задавать вопросы из той области, в которой она разбиралась наиболее хорошо. Ибо, несмотря на влюбленность, он помнил о своем долге офицера и о том, как важна эта поездка для расширения военных познаний Камиллы, а также для короля.

Пообедав в обществе офицеров форта, они после полудня, как и было намечено, покинули крепость, вполне довольные результатами своей проверки. Девушка умирала от любопытства:

– И куда же мы теперь едем? Мне кажется, мы направляемся в сторону Турина.

– Совершенно верно, но мы не доедем до него.

– И где мы остановимся?

– Немного не доезжая до Пинероло.

– А что там такого интересного? Еще один гарнизон?

– Скоро увидите. Я же обещал вам сюрприз.

– Но хотя бы скажите, это далеко?

– Восемь лье. Мы прибудем на место через четыре часа, дорога здесь неплохая.

– Но скажите же, куда мы едем? Прошу вас, Филипп!

Шевалье улыбнулся:

– Не пытайтесь меня смягчить своими умильными взглядами.

– Бог мой, я просто умираю от любопытства! Что мне нужно сделать, чтобы уломать вас?

– Боюсь, что все ваши труды напрасны. Обычно я очень неуступчив.

– Увы!

– Конечно, если подумать, кое-что может заставить меня пойти на некоторые уступки, – добавил он, лукаво взглянув на нее.

– И что же? Говорите скорее!

– Нет, боюсь, вы сочтете мое требование завышенным.

Возбужденная Камилла резко дернула поводья и остановила коня посреди дороги.

– Филипп!

Д’Амбремон притворился удивленным.

– Что? – с невинным видом спросил он.

– Быстро говорите, что вы задумали. Хватит испытывать мое терпение; карты на стол: куда мы едем.

– Прекрасно, – медленно произнес он, и в глазах его зажглись озорные огоньки. – Я скажу вам, куда мы едем, но только при условии, что… что вы не станете возражать, если я за вами поухаживаю!

От изумления Камилла чуть не свалилась с коня. Однако она справилась с собой:

– Надеюсь, это шутка? Вам никогда не требовалось разрешений, чтобы преследовать женщин своими ухаживаниями!

– Но у вас я спрашиваю разрешения.

– Почему?

– Потому что хочу быть уверен, что своим вниманием не стану докучать вам.

– И вы станете ухаживать за мной даже в том случае, если я заверю вас, что из этого ничего не выйдет?

– Я прошу всего лишь права делать то, что вы позволяете делать другим, но чего не разрешаете мне.

Камилла поднесла руку ко лбу, словно проверяя, не спит ли она.

– Вы с ума сошли? Нет, вы просто бредите! Неужели это говорит сам Филипп д’Амбремон?

Шевалье по-прежнему хранил спокойствие. Внезапно в глазах девушки также вспыхнули лукавые искорки; итак, если это игра, что ж, она готова в нее сыграть!

– Хорошо, согласна. Можете ухаживать за мной сколько вам будет угодно. Только потом не жалуйтесь на мою жестокость, если окажется, что вы ничего от меня не добились.

– Обещаю вам.

– Итак, куда же мы едем?

– Туда, где вам должно понравиться.

– А если не понравится?

– Если не понравится, мы тотчас уедем и переночуем в Пинероло. Но, я уверен, вам понравится.

– Хорошо, ну а точнее?

– Мы едем ко мне. Вернее, к моему дяде, маркизу де Пери-Бреснелю; он вырастил меня.

– Вы хотите сказать, что везете меня в места, где прошло ваше детство?

– Совершенно верно. А теперь в путь, иначе мы никогда туда не доедем.

Камилла не верила своим ушам. Филипп, всегда исключительно сдержанный во всем, что касалось его прошлой жизни и его семьи, приглашал ее в настоящее святилище – в место, где он вырос, где все дышало дорогими его сердцу воспоминаниями, где каждый камешек хранил память о его детстве.

Взволнованная девушка больше не задавала вопросов. Ей хотелось как можно скорее доехать до цели, но в то же время ее охватывала какая-то робость. Совершенно очевидно, Филипп решил раскрыть перед ней сокровенную страницу своей жизни. Сумеет ли она не поддаться обаянию обстановки и сохранить свою тайну? Не станет ли для нее это бремя слишком тяжким, сумеет ли она умолчать о своем подлинном титуле?

Она не имеет права рассказывать, что она – принцесса Савойская и, может быть, даже наследница трона; увы, это именно так. Но сможет ли она и дальше скрывать тайну своего происхождения?