Текст книги "Единорог и три короны"

Автор книги: Альма-Мари Валери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц)

30

Рано утром портной принес роскошное платье, в котором Камилла должна была представляться ко двору. Зефирина пришла в крайнее возбуждение:

– Ах, моя дорогая, я буквально не могу усидеть на месте! Так нервничаю, что сегодня, конечно, не засну. И завтра у меня будет ужасный цвет лица!

– Да нет же, вам просто надо выпить на ночь липового отвара. У вас в саду много лип. Это поможет вам заснуть и одновременно улучшит цвет лица!

– Вы полагаете? Возможно, вы правы… Ну же, поднимайтесь скорее! Нужно примерить платье!

Все горничные и камеристки были призваны в будуар, чтобы помочь Камилле и графине облачиться в их пышные туалеты. Девушка, которая находила громоздкими повседневные наряды, вынуждена была признать, что они не идут ни в какое сравнение с придворным платьем! Корсет был куда плотнее, и стягивали его туже, чтобы приподнять грудь еще больше – в моде были высокие декольте.

А кринолин был шире раза в два! Камилла подумала, что в такой юбке будет невозможно пошептаться или поцеловаться с Зефир иной. Наверное, и руки подать нельзя!

Однако выглядели они в этих платьях великолепно: словно два оживших цветка порхали по комнате – один светло-голубой, а другой ярко-розовый. Корсаж Камиллы украшали роскошные кружева – они подчеркивали матовую белизну кожи и округлость форм. Рукава также были кружевными и ниспадали на запястья тремя волнами. Туфельки с высокими каблуками прекрасно гармонировали с платьем, однако передвигаться в них было трудно – особенно для девушки, которая привыкла к удобной деревенской обуви и офицерским сапогам.

Увидев, как скованно держится подруга, графиня воскликнула:

– Надо немедленно послать за мэтром Пульчинабелли, иначе дело закончится катастрофой!

– Но это невозможно, я должна утром быть в казарме.

– Нет! На сей раз эти господа обойдутся без вас. Сейчас нет ничего важнее вашего представления ко двору, а военные забавы подождут. Подумайте сами, что скажет король, если вы растянетесь во весь рост перед троном?

Камилле пришлось уступить. За ворчливым танцмейстером был послан слуга. Едва прибыв во дворец, итальянец разразился своими обычными упреками и сетованиями:

– Туфли на каблуках! Это же подлинная драма! Трагедия! Ну, милая барышня, вам придется носить их не снимая все утро, а потом еще и вечером…

– Но я…

– Что такое? Вы еще смеете возражать? Вам нужно ходить, как можно больше ходить на этих каблуках. Ступайте в гостиную – там больше места!

Камилла смирилась, чувствуя правоту мэтра Пульчинабелли. Когда утренний урок закончился, пробило уже одиннадцать часов. Перед уходом танцмейстер безапелляционным тоном приказал ей вернуться к вечеру, чтобы поупражняться в менуэте.

Она понимала, что сегодня сумеет лишь ненадолго заглянуть в казарму и совершить прогулку на Черном Дьяволе. А горничные между тем двигались как сонные мухи, помогая ей снять пышное придворное платье! Наконец с этим было закончено, и девушка бросилась к выходу.

Задыхаясь от бега и нетерпения, она влетела в конюшню, к своему черному жеребцу. Тот вел себя очень нервно, как и накануне, – никто не смог к нему подойти. Камилла сама вычистила его и взнуздала, а затем вскочила в седло. Конь, очевидно, уже признал ее за хозяйку, поскольку не выказал ни малейшего неудовольствия, и только подрагивал, предвкушая скачку. Между ними сразу возникла незримая связь – казалось, они дополняют друг друга. И Камилле тоже вдруг захотелось промчаться на своем черном красавце галопом.

Выехав из конюшни, она увидела Филиппа, который приближался к ней. Не желая встречаться с молодым офицером, она свернула на аллею и сначала пустила коня рысью, чтобы слегка разогреть его, а затем уже дала ему полную волю. Жеребец тут же показал все, на что был способен; как и предполагала Камилла, в скорости с ним никто не мог сравниться.

Бешеная скачка опьяняла и приводила в восторг их обоих. Жеребец, чувствуя радость наездницы, прибавил ходу, но, когда она остановила его, подчинился безропотно – отныне он был готов выполнять все ее приказы. На обратном пути Камилла пустила Черного Дьявола размеренной рысью, и тот охотно исполнил волю своей несравненной наездницы, которая оказывала на него самое благотворное влияние.

Он спокойно подпустил к себе конюхов – теперь к нему можно было подходить без опаски. Камилла поговорила с ним, нежно оглаживая и всячески выражая ему свое одобрение, а потом сама его покормила.

– Клянусь честью, вы его совершенно укротили! – раздался у нее за спиной знакомый голос.

– А разве могло быть иначе? – ответила она, улыбаясь Филиппу.

Ощутив необыкновенный прилив сил после прогулки верхом, она готова была забыть все обиды.

– К сожалению, мне никак не удается сделать это с вами, – добавил он.

– Вам не хватает терпения и мягкости.

– На некоторых лошадок хорошо действует хлыст.

– Я вам не кобыла, зарубите это себе на носу!

– В самом деле? Женщина или кобыла – разницы большой нет.

Она повернулась, не веря своим ушам. Быть может, он шутит? Шевалье смотрел на нее с серьезным видом, и на лице его не дрогнул ни один мускул.

– Вы просто хам, – бросила она. – Впрочем, для меня это не новость, я уже смогла в этом убедиться.

Они оба знали, о чем идет речь, и напоминание о том, что случилось в таверне, вновь воздвигло между ними непреодолимую стену. С вызовом глядя друг на друга, они молчали; затем Филипп сухо произнес:

– Извольте следовать за мной!

– Куда?

– В комнату.

– Ни за что! – не кричала Камилла, внезапно встревожившись.

Она уже начала озираться в поисках кого-либо из дружелюбно настроенных офицеров – ей нужна помощь, чтобы вырваться из когтей этого сатира. Угадав ее намерения, шевалье громко расхохотался.

– Наверное, вы меня подозреваете в неких гнусных замыслах? Говоря откровенно, у вас разыгралось воображение… Вы слишком много о себе возомнили!

– Вы на все способны, поэтому опасения мои оправданны.

– Я повторяю свой приказ: извольте следовать за мной без всяких рассуждений.

– Зачем?

– Я бы сказал вам это еще до прогулки, если бы у вас хватило ума не шарахаться от меня в сторону, – сказал он с некоторым раздражением. – По распоряжению его величества вам предоставили отдельную комнату, поскольку вы будете нести караульную службу, подобно остальным офицерам. Ну как, проводить вас или вы желаете заняться розысками сами?

Девушка растерянно взглянула на огромное здание казармы. Без проводника в этом лабиринте легко заблудиться. И она улыбнулась, словно признавая свою неправоту:

– Хорошо, пойдемте.

– Можно подумать, что вас ведут в камеру пыток!

Камилла промолчала. Хотя на людях молодой офицер демонстрировал по отношению к ней ледяную вежливость, она знала, что за этими лощеными манерами таится хищный зверь, и ей совсем не хотелось оставаться с ним наедине. Но делать было нечего, и она двинулась за шевалье по бесконечным коридорам и бесчисленным лестницам. У нее не было времени присмотреться к окружающей обстановке, хотя специфический запах кожи и пороха сразу ударил в нос. Приходилось приноравливаться к быстрому шагу Филиппа, продолжая держать разумную дистанцию – этим были заняты все мысли девушки. Наконец он остановился у одной из дверей:

– Это здесь. Извольте осмотреть комнату – я должен знать, подходит ли она вам.

Камилла неохотно вошла, офицер последовал за ней. Она услышала, как захлопнулась дверь, но не обернулась, сделав вид, что смотрит в окно, выходившее на оживленную площадь. Нельзя поддаваться панике! В комнате наступила тишина, и девушка, надеясь, что Филипп незаметно ушел, покосилась назад – он по-прежнему стоял у нее за спиной, скрестив руки на груди и недобро усмехаясь. Черные глаза его зажглись опасным огнем.

– Все прекрасно, – сказала она и быстро направилась к выходу, чтобы поскорее вырваться из ловушки.

Как она и предвидела, он удержал ее за руку:

– Обычно вы проявляете куда больше любопытства!

– Сожалею, но у меня совершенно нет времени. Я очень тороплюсь… Отпустите меня.

Он, напротив, еще сильнее сжал ей руку:

– Куда же вы так спешите?

– Это неважно, я хочу уйти отсюда, – выкрикнула она, пытаясь вырваться.

– Почему вы так перепугались?

Внезапно к Камилле вернулось утраченное хладнокровие – настолько возмутила ее эта наглость.

– И вы еще смеете спрашивать? Что это – бесстыдство или глупость? Или у вас случаются провалы в памяти?

– Вы намекаете на нашу небольшую стычку в таверне? – осведомился он небрежно и с усмешкой.

– Небольшая стычка, говорите? Значит, попытка изнасилования для вас – это всего лишь небольшая стычка? И вам, похоже, доставляет удовольствие вспоминать о ней? Что до меня, то я считаю это мерзостью и бесчестьем для дворянина.

Она раскраснелась от негодования. Филипп, отпустив ее, прислонился спиной к двери, чтобы закрыть выход.

– Стало быть, вы опасаетесь, что я посягну на ваше так называемое целомудрие? – спокойно сказал он. – Бросьте! Мы с вами прекрасно знаем, что это всего лишь видимость, уловка для простаков.

– Вы негодяй, хам, грубый солдафон, мерза…

– Однако меня очень занимает одна вещь, – продолжал он, не обращая внимания на поток не слишком лестных для него эпитетов. – Вы действительно боитесь насилия или же страшитесь за саму себя, зная, что готовы уступить мне по собственной воле? Ведь вы жаждете мужских объятий, не так ли?

Задохнувшись от подобного оскорбления, она устремилась к Филиппу и уже занесла руку, чтобы влепить пощечину, но он, предвидя такой оборот событий, с силой обхватил ее запястья и крепко прижал к себе.

– Какая агрессивность! Теперь уже вы напали на меня! Однако свои физические возможности вы, боюсь, переоцениваете!

Камилла замерла, не в силах вздохнуть или пошевелиться. От Филиппа исходила некая магическая сила, приводившая девушку в смятение. Ноги у нее подкосились. Она ощущала жар его тела и теряла самообладание, ей хотелось слиться с ним в единое целое, раствориться в нем, подчиняясь его воле. Она с ужасом чувствовала, как разгорается в ней всепожирающее пламя. А шевалье смотрел на нее неотрывно, улавливая малейшее движение ее души; его черные глаза, казалось, пронизывали насквозь, и девушка уже не могла вынести этого горящего взгляда.

– Умоляю вас, – пролепетала она еле слышно.

Он тут же отнял руки, словно обжегшись, но продолжал наблюдать. Камилле пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Она испытывала крайне неприятное чувство, будто у нее отсекли какую-то жизненно важную часть тела, одарив взамен Филиппом, который стал неотъемлемым продолжением ее существа.

Внезапно осознав эту ужасную истину, она подняла глаза и встретилась с серьезным взглядом дворянина. Неужели и он ощутил нечто подобное? Шевалье между тем решил нарушить молчание и заговорил хриплым голосом; в словах его не было и намека на нежность:

– Я ухожу, чтобы дать вам время прийти в себя. Внизу вы получите все необходимые инструкции. А этот маленький урок преследовал только одну цель – доказать вам, что мне незачем прибегать к насилию. Я мог бы овладеть вами очень легко, пользуясь вашей собственной слабостью. Но я этого не сделал и не сделаю впредь, поэтому оставьте ваши глупые страхи. Вы в полной безопасности по очень простой причине – теперь я имею дело с офицером его величества, а не с официанткой из таверны. Вы являетесь полномочным представителем короля, и все обязаны относиться к вам с должным уважением. Помните об этом!

Он вышел, а Камилла рухнула на стул, стараясь хоть немного привести в порядок свои мысли. Значит, он хотел только проучить ее! Воспользовался смятением девушки, надругался над искренним чувством, чтобы показать, как уязвима женщина перед властью мужчины. Она чувствовала себя глубоко униженной и в то же время не могла забыть тот восхитительный трепет, ту сладкую дрожь, что пронизала ее в объятиях Филиппа… Не могла забыть горящий страстью взор, опровергавший все жестокие слова.

Выйдя из казармы, она увидела поджидавшего ее шевалье. Тот в нескольких словах, нарочито холодным и сухим тоном объяснил, каковы обязанности караульного офицера. В течение трех дней ей надлежало неотлучно находиться в казармах, оставаясь также и на ночь, поскольку могли возникнуть самые непредвиденные обстоятельства.

Камилла слушала его бесстрастно. Глядя на них, никто бы не заподозрил, что всего лишь четверть часа назад между ними произошло столь бурное столкновение. Судя по всему, каждому не терпелось вернуться к своим занятиям – у Филиппа было много дел при дворе, а Камиллу вновь ожидало сражение с высокими каблуками и с мэтром Пульчинабелли.

– Когда наступит моя очередь заступить в караул? – только и спросила девушка.

– Через пять дней.

– Слушаюсь, сударь.

– Вечером мы еще об этом поговорим.

– Боюсь, что не смогу освободиться…

– Начинаются капризы! – бросил он сквозь зубы и отошел прежде, чем Камилла смогла вымолвить хоть слово в свое оправдание.

Девушка вздохнула, восхищаясь помимо воли статным сложением и упругой походкой шевалье… Она спрашивала себя, хватит ли у нее сил устоять перед чарами этого обольстительного палача.

31

Наконец настал великий день. Камилле предстояло впервые появиться при дворе. Церемония была назначена на пять часов дня, но уже с десяти утра весь дом был на ногах. Камилла еще не поднялась с постели, когда в спальню ее бесцеремонно ворвались Зефирина с мэтром Пульчинабелли.

– Как? Вы и не думаете вставать? Хватит валяться! Времени мало, а дел невпроворот!

Камилла чувствовала, что не вполне проснулась. Ночью она долго лежала без сна, возбужденная предстоящим событием, а еще больше – утренним происшествием. Ей так и не удалось справиться со смятением, в которое поверг ее Филипп. Магнетизм, исходивший от него, завладел всем ее существом, она испытала неведомые ей прежде и необыкновенно тревожные чувства. Она не знала, что мужчина может так воздействовать на женщину, и подозревала – хотя пока еще не имела понятия о любви, – что в реальности эта власть может оказаться гораздо сильнее. Перебирая в памяти все подробности свидания с шевалье, она то негодовала, то приходила в восторг, а в результате заснула лишь с первыми лучами солнца.

Пульчинабелли без лишних слов приказал ей подниматься, чтобы одарить последними советами. Еще не сняв ночную рубашку, девушка надела туфли с высокими каблуками. Позавтракать ей толком не дали – она успела лишь выпить на ходу чашку теплого молока и ухватить один из хрустящих хлебцев, лежавших на подносе в ее спальне.

А танцмейстер уже заставлял ее прохаживаться, приседать в реверансе, кружиться и поворачиваться в разные стороны. Это было повторением пройденного за всю неделю. Камилла с Зефириной в последний раз отрепетировали предстоящую церемонию под придирчивым взором итальянца. Пульчинабелли, казалось, пребывал полном отчаянии.

– Нас ожидает несомненный провал! – бормотал он, прикладывая театральным жестом ладонь ко лбу.

Он потребовал, чтобы его ученица еще раз станцевала менуэт, испустил последний тяжелый вздох и отправился домой, волоча ноги и понурившись, как если бы готовился к концу света.

А на смену танцмейстеру явился парикмахер, чтобы причесать молодых женщин. Согласно новым веяниям моды, волосы полагалось стягивать узлом на затылке. Шиньоны почти вышли из употребления – лишь иногда прикалывали несколько искусственных локонов сзади или сбоку. Главным же в прическе были изящные украшения – цветочки, крохотные птички, банты, кружева, брошки. Зефирина сожалела о прежней пышности – еще несколько лет назад волосы начесывали спереди, а по плечам свободно ниспадали завитые букли. Однако с капризами моды нельзя было не считаться – графиня де Ферриньи никогда не посягнула бы на подобную святыню.

Камилле тоже очень хотелось распустить волосы свободно, но ей пришлось смириться – она согласилась даже на то, чтобы голову припудрили. Парикмахер искусно приладил розы с бантами слева, выпустив справа несколько золотистых прядок, а затем лишь провел пуховкой по волосам, чтобы подчеркнуть их естественный цвет.

Когда с прической было покончено, Камилла смогла наконец принять ванну. Она чувствовала себя измученной и опустошенной; ее страшило это новое испытание, но одновременно девушка радовалась что попадет в те места, которые были озарены двадцать лет назад присутствием ее родителей.

Теплая вода немедленно оказала свое успокоительное воздействие, и девушка едва не уснула. Ее разбудила Зефирина. Графиня, взяв стул, беззаботно расположилась возле ванны и стала пристально изучать обнаженное тело Камиллы.

– Как интересно! – воскликнула она. – Я считала вас худышкой, но там, где нужно, ваши формы вполне округлые. При дворе вас ожидает несомненный успех, и вы разобьете немало сердец!

Камилла слегка смутилась, поскольку не привыкла к такой бесцеремонности. Не зная, что ответить графине на двусмысленный комплимент, она предпочла переменить тему разговора.

– Зефирина, я так благодарна вам за гостеприимство. Мне у вас очень хорошо! Однако вам это, наверное, наскучило… Должно быть, мне пора подыскать себе пристанище.

– Вы шутите? Неужели вы хотите нас бросить?

– Но я боюсь злоупотребить вашей добротой! У вас столько треволнений и хлопот…

– Столько радости и веселья, хотите вы сказать? Камилла, я никогда прежде не жила такой полной жизнью! И никогда у меня не было такой прелестной, очаровательной подруги. Я боюсь только одного: как бы двор ни лишил вас чистоты и невинности. Конечно, порой вас заносит, но это так забавно! Во дворце сплошные интриги, злословие, а с вами я чувствую себя совершенно свободно. Вы для меня источник молодости!

– Вы слишком добры…

– Да нет же, это истинная правда. Послушайте, – сказала графиня, спохватившись, – я ведь хотела, чтобы вы оценили этот аромат.

И она налила в воду какую-то душистую жидкость. На вкус Камиллы, запах был чересчур резким, и девушка поторопилась выйти из ванны.

Подруги подкрепились, прежде чем приступить к сложной процедуре одевания. Много есть было нельзя из-за плотных и тугих корсажей. Горничные нервничали почти так же, как их хозяйки, поэтому не обошлось без раздраженных возгласов и без зубовного скрежета, но наконец к четырем часам обе молодые женщины были готовы к придворной церемонии. Уступая настояниям графини, Камилла слегка подкрасила губы. Затем объявили, что карсты поданы – можно отправляться во дворец.

Понадобилось два экипажа, ибо широкие кринолины могли бы помяться из-за тесноты. Камилла взяла с собой Пьера. Карлик желал присутствовать при столь торжественном событии и специально заказал себе великолепный камзол с золотым шитьем, в котором походил на принца. Девушка почувствовала облегчение, когда молочный брат уселся рядом, – ей было приятно сознавать, что у нее будет хотя бы один союзник в этой толпе незнакомых и, быть может, враждебно настроенных придворных. Пьер, конечно, не станет злорадствовать, если она допустит какую-нибудь оплошность!

Хотя юный савояр принадлежал к крестьянскому сословию, граф де Ферриньи раздобыл ему пропуск на церемонию. Камилле очень хотелось, чтобы и Тибор присутствовал при ее официальном представлении ко двору, однако венгр словно испарился самым таинственным образом. Девушка уже начинала серьезно беспокоиться из-за продолжительного отсутствия своего оруженосца.

– Ты уверен, что у него все в порядке? – спросила она Пьера, который говорил, будто совсем недавно видел рыжеусого великана.

– Сегодня утром, во всяком случае, у него все было хорошо. Он приходил в университет, чтобы повидаться со мной.

– Что он тебе сказал? Отчего он не показывается?

– Он скрывается.

– Но почему?

– Я объясню тебе позже. Иначе ты станешь волноваться, и это может повредить тебе во время церемонии.

– Я уже волнуюсь! Ты меня вывел из равновесия всеми этими тайнами! Что происходит?

Пьер понял, что нужно успокоить девушку:

– Так вот, с заговорщиками еще не покончено. Тибор напал на новый след, который может вывести наконец на главаря.

Камилла была удручена. Она полагала, что эта зловещая история осталась в прошлом, а теперь все приходилось начинать вновь! У девушки был столь расстроенный вид, что карлик принялся утешать ее:

– На сей раз ничего страшного нет, твоей жизни ничто не угрожает. Однако Тибор утверждает, что столкнулся с одним загадочным обстоятельством в ходе ареста заговорщиков. Поэтому он решил продолжить расследование и открыл еще нескольких человек, причастных к заговору. А ты ничего не узнала от Виллипранди?

– По правде говоря, я его больше не видела. Я хотела присутствовать при допросе схваченных нами бандитов, но король счел, что мне лучше отойти от этого дела, и я не посмела ослушаться приказа. Он и без того рассердился на меня, когда я отказалась выполнить его распоряжение и приняла участие в облаве…

– Не беспокойся. Я думаю, что наш Тибор справится и один. Ты ведь его знаешь… Когда он берется за что-нибудь, никто его не остановит! Значит, нужно просто подождать. Если мы понадобимся, он позовет нас.

– Наверное, ты прав.

– Разумеется, прав! А сейчас тебе надо целиком сосредоточиться на церемонии. Смотри не оплошай! Покажи этим лощеным павлинам, чего ты стоишь!

Камилла улыбнулась – Пьер всегда умел привести ее в хорошее настроение!

– Мне придется несладко, – сказала она лукаво. – Взгляни на эти высокие каблуки! Настоящие орудия пытки! Придворные к ним привыкли, а мне каково? Я уже подумываю, не вернуться ли домой…

– Ни за что! – вскричал карлик, состроив уморительную гримасу. – Ты же видишь мой прекрасный камзол? Зря что ли, я его заказал? Мне просто необходимо показаться в нем на людях!

Разговор продолжался в том же духе, и Пьер настолько преуспел в шутливых ужимках, что Камилла начала смеяться взахлеб и боялась теперь только одного – как бы у нее не лопнул от хохота корсаж!