Текст книги "Единорог и три короны"
Автор книги: Альма-Мари Валери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)
34
В последующие дни Камилла избегала встреч с шевалье д’Амбремоном. Она поднималась на заре и седлала Черного Дьявола, чтобы промчаться галопом по еще пустынным аллеям. При дворе она появлялась лишь на несколько минут – приседала в почтительном реверансе перед королем и исчезала, едва лишь объявляли о приходе молодого офицера. Тренироваться она ходила в скромный фехтовальный зал, где без всякого энтузиазма вступала в схватку с весьма посредственными мастерами шпаги. Днем расхаживала по Турину в офицерском мундире, надеясь встретиться с Тибором, который все не появлялся. Барон де Бассампьер не торопился уезжать в свое поместье, и она часто делилась с ним тревогами по поводу странного исчезновения оруженосца.
– Почему он не даст о себе знать?
– Он виделся с Пьером, – успокаивал ее старый дворянин. – Нам известно, что у него все в порядке, – этого вполне достаточно. Вероятно, он полагает, что у вас появилось много новых забот, и не хочет беспокоить вас по пустякам.
– Гм! Возможно, вы и правы…
– Кстати, Камилла, все удивляются тому, что вы редко бываете при дворе. О вас спрашивают постоянно, и я не могу привести разумных доводов, объясняющих ваше отсутствие.
Девушка заметно смутилась. Она сама не могла дать внятного объяснения. Не признаваться же, что шевалье д’Амбремон разбил ей сердце, поскольку имел наглость ухаживать за другой женщиной! Более смехотворную причину трудно выдумать!
– Какое-то время я хочу побыть в тени, – сказала она просто.
Барон понял, что истины ему не добиться, и проводил задумчивым взором девушку, которая вышла со словами, что желает прогуляться по городу.
Камилла направилась в тот самый фехтовальный зал, где с недавнего времени занималась. Она пребывала в дурном расположении духа, и ей хотелось с кем-нибудь сразиться. Увидев, как к ней с улыбкой идет виконт де Ландрупсен, она с трудом подавила раздражение.
– Что вы тут делаете? – спросила она так резко, что улыбка мгновенно сползла с лица молодого офицера.
– Но… я искал вас! Вас не видно ни при дворе, ни в казарме, и я забеспокоился. Случайно мне удалось узнать, что вы заглядываете в этот зал, что меня крайне удивило! Что делать здесь такой фехтовальщице, как вы?
– Я имею право выбирать то, что мне нравится!
– Послушайте, Камилла, не могу понять вашего поведения. Неужели я чем-то оскорбил вас? Чем вызвана подобная немилость?
Молодая женщина пристально взглянула на датчанина – у него был вид побитой собаки, и почему-то это еще больше раздражало.
– Прекратите досаждать мне, Микаэль. Я знаю, что вам нужно, и говорю вам со всей прямотой – вы никогда не будете обладать мной! – бросила она с пренебрежением и тут же раскаялась в своей грубости.
Бедный виконт пошатнулся, и внезапно ей стало его жаль. В конце концов, он вел себя безукоризненно по отношению к ней. Несправедливо заставлять его платить по счетам Филиппа.
– Будет лучше, если между нами не останется недомолвок, – произнесла она более мягко. – Я не собираюсь становиться вашей любовницей… Впрочем, это относится не только к вам! Я офицер Королевского батальона, и любовная связь опорочила бы меня в глазах двора. Некоторые и без того считают мое поведение излишне вызывающим, поэтому я не должна давать ни малейшего повода для злословия. Вы понимаете меня?
– Я… мне… Да, кажется, понимаю, – пролепетал несчастный юноша.
– В таком случае, – сказала Камилла, – оставьте все попытки обольстить меня, вы только даром теряете время. Вам лучше обратить взор на девушку более кроткую и более женственную, чем я. Уверена, что в глубине души вы прекрасно сознаете – я вовсе не та женщина, которая вам нужна. И помните: если даже я кажусь вам жестокой, вы не должны сомневаться в моей привязанности к вам. Я буду искренне рада, если мы останемся друзьями – для меня это большая честь! Будь у меня возможность выбрать себе брата, я бы без колебаний указала на вас, ибо мне еще не доводилось встречать столь превосходного дворянина, как вы!
Она заметила, что датчанин лишь наполовину утешился этими хвалебными словами. Он был даже трогателен в своей беззащитности, напоминая обиженного ребенка. Камилла спросила себя, отчего она не влюбилась именно в этого офицера. Он, несомненно, обладал всеми качествами, о которых грезят женщины, – красивый, с тонкими, но мужественными чертами лица, веселый, любезный, добрый и уравновешенный. И он был храбр, поскольку всегда поддерживал Камиллу, даже в тех случаях, когда остальные офицеры проявляли враждебность. Ему во всем можно было доверять – безукоризненный, прямой, чистый человек! Именно о таких рыцарях говорилось в сказаниях о короле Артуре – Микаэль вполне мог бы занять место за прославленным Круглым столом!
Однако при всех своих замечательных достоинствах виконт де Ландрупсен оставлял Камиллу совершенно холодной – она не чувствовала к нему никакого влечения и видела в нем идеального брата, в чем и призналась со всей откровенностью.
– Хорошо, – с трудом выговорил он. – Конечно, вы сделали мне больно, но я признателен вам за прямоту. Принимаю ваше предложение о дружбе, раз вы не можете дать мне большего. Отныне я не стану досаждать вам моими безумными надеждами. Вернитесь же ко двору, чтобы озарить его своим присутствием, ибо, даю вам слово дворянина, я ничем не выдам своих чувств!
– Вы бесподобны, мой дорогой Микаэль, – воскликнула Камилла с нежностью, слегка утешившей бедного виконта.
На лице ее вновь появилась улыбка, и пока он удовлетворился этим. Попрощавшись, он взял с нее слово, что она будет чаще появляться при дворе, и удалился с печальным достоинством.
После его ухода девушка вдруг ясно поняла, что ей вовсе не следует прозябать в этом жалком зале для фехтования, – ведь к ее услугам офицерский зал королевского дворца. Она решила отказаться от добровольного затворничества. В конце концов, зачем наказывать себя из-за предательства Филиппа? Разговор с Михаэлем оказал на Камиллу благотворное влияние – она воспряла духом и готова была дать отпор ветреному шевалье. Нужно бороться, а не впадать в уныние!
И она двинулась уверенным шагом в расположение Королевского батальона. К великому ее удивлению, аллеи сада и коридоры дворца оказались пустынными. Заглянув в фехтовальный зал, она увидела только одного офицера, который пристально разглядывал учебные шпаги и рапиры. Она подошла поближе, чтобы задать интересующий ее вопрос:
– Сегодня никто не тренируется? Куда же все подевались.
Голос девушки прозвучал очень громко в пустом зале. Офицер, вздрогнув, обернулся – это был принц Карл-Эммануэль!
Смущенная Камилла присела в глубоком реверансе, но тут же поняла, что на ней мундир, а не придворное платье; она неловко выпрямилась, отдав честь, и пролепетала:
– Монсеньор, прошу извинить меня. Я не знала, что обращаюсь к вашему высочеству!
Принц, казалось, был напуган куда больше, чем она.
– Не надо извиняться. Что до вашего вопроса, то я могу вам ответить – все отправились в Ступиниджи на королевскую охоту.
– Вы не любите охотиться, монсеньор? – с удивлением спросила Камилла, озадаченная тем, что принц бродит по дворцу один, без всякого сопровождения.
– Очень люблю. Но сегодня мне нездоровится, и я предпочел остаться, чтобы побыть одному. Так редко выпадают спокойные минуты полной безмятежности!
– В таком случае позвольте мне удалиться…
– Вы меня совсем не стесняете, – поспешно сказал принц.
Камилла заколебалась, не зная, уйти ли ей или остаться.
– Побудьте со мной, прошу вас, – настойчиво произнес принц. – Может быть, вы согласитесь пофехтовать со мной? Говорят, вы мастерски владеете шпагой. Признаюсь, мне было бы любопытно узнать, до какой степени это верно…
– Я в вашем распоряжении.
Принц, сняв камзол и жилет, надел предохранительный колет из кожи. Девушка сделала то же самое, и они скрестили рапиры.
Карл-Эммануэль фехтовал очень элегантно; судя по всему, он был тонким тактиком и хорошо разбирался во всех уловках, к каким прибегают обычно в ходе схватки. Несколько раз Камилла оказывалась в затруднительном положении, но и ей удалось продемонстрировать свое искусство, явно удивившее ее противника.
Обменявшись удачными выпадами, они остановились, чтобы перевести дух, и принц не сумел скрыть своего восхищения:
– Несомненно, ваша репутация вполне вами заслужена. Это очень странно…
– У меня был очень хороший учитель, вот и вся тайна!
– Я имел в виду вовсе не это. У вас странная манера фехтования – вы действуете открыто и без уверток. В схватке человек раскрывает свое истинное лицо. А в вашей манере ощущается прямота и искренность.
– Что же в этом удивительного? Возможно, мой характер именно таков!
– Конечно, вы правы, но… Буду с вами в свою очередь откровенен – мне был дан совет остерегаться вас и ваших темных махинаций.
– Кто же дал вам этот совет?
– Мой наставник, вернее, мой бывший наставник, который теперь стал моим советником. Он считает вас очень опасной.
– Я не знакома с этим господином. Как же может он говорить такое про меня, если мы никогда с ним не встречались?
– У него есть осведомители.
– Ах так! – сказала Камилла с легким раздражением. – В таком случае мне нечего возразить, поскольку этих людей я тоже не знаю.
– Не сердитесь.
– Я бы никогда не посмела, монсеньор!
– Понимаю, что вы смущены и раздосадованы. Но не торопитесь: я полагаю, что на сей раз мой наставник ошибся. Вы мне симпатичны, мадемуазель де Бассампьер. Вы совсем не похожи на тех людей, что встречаешь при дворе. Вы не скрываете своих чувств, и я могу читать в вашей душе, словно в открытой книге. Мне это очень нравится! В Турине столько хитрости и злобы, а искренность здесь не в чести!
Камилла взглянула в глаза принца, и перед ней предстал совсем другой человек – не такой скованный, как обычно, любезный и, судя по всему, необыкновенно умный. Ей тоже удалось заглянуть ему в душу – и она увидела глубокую муку, кровоточащую рану, причиной которой была неведомая драма. Именно это тайное страдание заставляло принца держаться настороже, укрываться за броней неприступной холодности.
Она почувствовала себя неловко – на нее давил груз лжи, ведь она скрыла от него свое подлинное имя. Карл-Эммануэль догадался о ее смятении.
– Я сказал что-то неприятное для вас?
– Нет, монсеньор. Напротив, я польщена вашими словами. Однако… боюсь, что не заслужила столь высокую оценку.
Принц сразу же укрылся в свою раковину. Перед Камиллой вновь стоял настороженный и испуганный человек:
– Значит, Перлотти был прав, и вы действительно замышляете нечто дурное?
– Да нет же! – воскликнула Камилла. – У меня нет никаких дурных замыслов!
Принц смотрел на нее грустно и устало, ожидая продолжения. В одну секунду она решилась – у нее не хватило бы духу солгать ему еще раз!
– Полагаю, вы обо мне ничего не знаете. Возможно, я могу объяснить, почему вам дали совет остерегаться меня.
– В самом деле?
– Да. Видите ли, меня зовут вовсе не Камилла де Бассампьер.
Она вгляделась в лицо принца, но тот ничем не выдал своих чувств, сохраняя бесстрастно-холодное выражение. Зажмурившись, Камилла решила идти до конца:
– Я Диана-Аделаида Савойская, дочь Виктора-Амедея-Филиппа и Екатерины Саксонской. Ваша племянница…
Даже если бы под ногами у них разверзлась земля, Карл-Эммануэль был бы меньше потрясен. Он ошеломленно уставился на Камиллу, словно увидел ее в первый раз:
– Значит… Вот оно что! Да, конечно, теперь я понимаю, почему мне показалось знакомым ваше лицо… Я уже видел его на картине, изображающей свадьбу ваших родителей! Вы так похожи на мать! Но зачем все эти тайны? Отец знает о том, что вы его внучка?
Камилла рассказала принцу обо всем с самого начала: о заговоре в Павии, о вмешательстве Тибора, о детских годах в Савойе, о приезде в Турин и о решении короля хранить в секрете истинное происхождение девушки.
– Теперь вы знаете, чем я опасна для вас – по воле его величества я могу быть назначена наследницей трона вместо вас.
– Почему же вы открыли мне эту тайну? Вы должны считать меня своим соперником, даже врагом. А вы даете мне козырь против себя, рассказав о планах короля.
– Что ж, говоря откровенно, я вовсе не жажду стать королевой. Если король прикажет мне, я буду вынуждена подчиниться, но сама предпочла бы, чтобы на трон взошли вы.
– Докажите ему, что не способны править!
– Это не так-то легко сделать. Я не хочу его разочаровывать, поймите! Нет, лучше всего было бы убедить его в том, что вы обладаете качествами, необходимыми великому монарху. Он считает, что я унаследовала достоинства своего отца, – и это единственная причина его предпочтения.
– Вашего отца! Всегда и всюду меня будет преследовать дражайший Амедей! Говорят, он был идеальным принцем, но для меня было бы лучше, чтобы он жил, а не умер! Его тень преследует меня, не дает мне покоя. Король клянется только его именем и продолжает оплакивать спустя семнадцать лет после того, как он безвременно погиб. Я знаю, что сравнение всегда будет не в мою пользу, потому что я не Амедей – я всего лишь Карл-Эммануэль!
Камилла была оглушена этой внезапной вспышкой – значит, ее дядя ненавидел своего брата! Словно бы угадав мысли девушки, принц нервически рассмеялся.
– Нет, – воскликнул он убежденно, – вы ошибаетесь! Я обожал брата, как и все здесь! Я до сих пор вспоминаю его, хотя был мальчиком в то время, когда он погиб. Ненависть у меня вызывает другое – незаживающая рана, которую он оставил в сердце моего отца. Для короля мы просто не существуем. Вы тоже оказались жертвой этой навязчивой идеи – вы сами сказали, что не желаете быть королевой, но вам придется взойти на трон, ибо король уверил себя, что вы унаследовали достоинства его умершего сына. И ваше мнение не имеет никакого значения! Как видите, это безжалостное воспоминание страшным грузом ложится на нас обоих!
Камилла внезапно поняла, какая мука терзает ее дядю. Он во многом прав, говоря, что стал жертвой безвозвратного прошлого. И она прониклась безграничным состраданием к несчастному принцу, которому, наверное, никогда уже не удастся завоевать любовь отца. Она ощутила настоятельную потребность помочь ему, хотя не знала еще, как это сделать.
– Монсеньор, – твердо произнесла она. – Вы должны проявить себя, доказать отцу, что обладаете нужными качествами! Вы умны и честолюбивы, способны принести пользу своей стране – пусть король убедится в этом!
– Каким образом?
– Мы найдем способ!
35
В гостиную вошел незнакомый посланник с запиской для Камиллы. Девушка прервала свой разговор с Пьером, чтобы узнать, в чем дело. Взглянув на листок, она едва не скомкала его, увидев подпись шевалье д’Амбремона, но вовремя сдержалась, ибо документ был скреплен королевской печаткой.
Итак, она получила официальное распоряжение выйти с завтрашнего дня в караул – ей предстояло провести трое суток в казарме. Нетерпеливо отмахнувшись, она перехватила изумленный взгляд пажа.
– Вы не собираетесь дать ответ, мадам? – спросил мальчуган, задержавшись в дверях.
– Нет, – сухо бросила она. – И повернулась к Пьеру, который сообщил ей известие, интересовавшее ее куда больше, чем любые приказы командира батальона. – Возникло небольшое затруднение. Начиная с завтрашнего вечера я не имею права отлучаться из казармы. Тибор не может перенести дело на следующую неделю?
– К несчастью, это невозможно. Именно завтра мерзавец, за которым он охотится уже десять дней, должен встретиться с главарем. Если мы упустим такую возможность, нам придется ждать Бог знает сколько времени, прежде чем представится другой подобный шанс!
– Кажется, я кое-что придумала!
– И что же?
– В принципе, мне запрещено покидать казарму в течение трех суток. Но операция назначена на ночь… Следовательно, я могу ускользнуть, не привлекая к себе внимания.
– А ты не думаешь, что это слишком рискованно? – спросил Пьер, встревоженный тем, что подруга опять навлечет на свою голову неприятности.
– Вовсе нет! Главное, чтобы никто меня не заметил! Для этого нужно раздобыть веревку. Через дверь пройти нельзя, стража увидит меня, однако в окно можно вылезти совершенно свободно! Никто и не заподозрит, что я способна на такую выходку!
– А это окно высоко от земли?
– На третьем этаже.
– Ой! Мне это не нравится! Знаешь, я думаю, мы вполне справимся без тебя.
– Об этом не может быть и речи! Не терзайся так – все пройдет как по маслу.
– Хотелось бы мне поверить! – жалобно пробормотал карлик, направляясь к выходу.
Камилла со смехом расцеловала его, пожелав ему доброй ночи. Для нее дело представлялось очень простым – кому придет в голову, что она сбежала через окно? Через час или два она вернется в свою спальню, и никто даже не заметит ее отлучки!
После беспокойной ночи, когда девушка долго не могла заснуть в предвкушении завтрашней охоты, она поднялась на заре, чтобы совершить, как обычно, прогулку верхом. Она наслаждалась покоем этих утренних часов и прохладой, столь редкой в эти знойные летние дни. С восходом солнца температура начинала стремительно подниматься, а физическим упражнениям жара отнюдь не благоприятствовала. Именно поэтому Камилла не упускала возможности размяться в то время, когда воздух был напоен свежестью утра.
Черный Дьявол гарцевал от нетерпения в своем стойле, почуяв близость хозяйки. Он всегда встречал ее радостным ржанием. И они вдвоем устремлялись на пустынные аллеи, забываясь в бешеной скачке. Камилла давала полную волю своему скакуну, и тот летел галопом. Их обоих пьянило чувство вихревой скорости и свободы.
Конь знал, что обрел бесстрашную наездницу и был уверен в твердости ее руки. Его характер значительно улучшился, он стал подпускать К себе конюхов и уже не бросался на других лошадей. Однако лишь Камилле позволял он садиться в седло; только она умела найти общий язык с великолепным жеребцом, и к ней одной воспылал он пылкой любовью.
Через четверти часа девушка слегка придержала коня, ибо с боковой тропы выехал какой-то всадник и остановился на аллее, словно бы поджидая их.
Камилле не понадобилось много времени, чтобы узнать Филиппа. Он был одет в простую белую рубашку и смотрел, подбоченившись, на прелестную амазонку. В легком утреннем тумане шевалье походил на какое-то сверхъестественное видение – возможно, от того, что застыл в полной неподвижности.
Камилла остановилась в нескольких метрах от него. Она все еще задыхалась после неистовой скачки и была оглушена неожиданным появлением молодого дворянина. Ее светлые волосы свободно ниспадали на плечи, и она с трудом удерживала Черного Дьявола, которому не терпелось пуститься в галоп. Заколебавшись на какую-то долю секунды, она дала коню шпоры и помчалась по узкой дорожке, ведущей в лес.
Стук копыт за спиной показывал, что шевалье бросился в погоню. Она пригнулась к гриве своего скакуна, чтобы ветки не хлестали по лицу, и прибавила ходу. В ушах ее раздавался размеренный топот сзади, и она понимала, что Филипп не отстает от нее.
Внезапно все стихло. Камилла обернулась не веря своим глазам – неужели Филипп отказался от своего намерения? Это было так не похоже на него! Однако на дорожке не было никого, кроме нее, – шевалье словно бы испарился. Она осторожно двинулась вперед, поминутно взглядывая через плечо и с удивлением спрашивая себя, куда же подевался ее преследователь…
Вдруг он появился перед ней – и так неожиданно, что испуганный жеребец шарахнулся в сторону, едва не выбросив Камиллу из седла. Она мысленно выругалась и с негодованием посмотрела на Филиппа, а тот иронически ей поклонился.
– Вы с ума сошли! – вскричала она с раздражением. – Я чуть не сломала себе шею из-за ваших шуточек! Вы выскочили как черт из табакерки!
Молодой офицер спокойно двинулся к ней, пока обе лошади не оказались совсем рядом.
– Не понимаю, чем Вы недовольны. Именно вы принудили меня воспользоваться обходной тропой, когда бросились от меня во весь опор, – произнес он с оскорбительным высокомерием.
– Подайте в сторону! Мой конь нервничает!
– Только ваш конь?
Она с удовольствием вытянула бы его хлыстом, настолько невыносимыми показались ей это самодовольство, эта наглая усмешка, эта красота…
– Вот уже несколько дней вас нигде не видно, – продолжал офицер. – Правда, после вашего исчезновения жизнь моя стала куда спокойнее.
– Я никуда не исчезала!
– В самом деле?
– Насколько мне известно, никому не возбраняется немного отдохнуть. Разумеется, вы привыкли, что женщины бегают за вами, вымаливая вашу благосклонность, но от меня вы подобного не дождетесь…
– Счастлив это слышать. Говоря откровенно, гермафродиты меня мало прельщают, – ответил Филипп, и в глазах его зажглись насмешливые огоньки.
Уязвленная Камилла едва удержалась от колкости, чтобы поставить на место этого хама, но тут ей пришло в голову, что для нее же лучше, если он станет относиться к ней как к мужчине. Поэтому она холодно произнесла:
– Благодарю вас за то, что сообщили мне о ваших склонностях и симпатиях. А теперь, когда я с интересом вас выслушала, извольте посторониться, чтобы я могла спокойно продолжить свою прогулку.
Филипп от всего сердца расхохотался.
– Вот это темперамент! – воскликнул он. – Но мы еще с вами не закончили, красавица моя.
– Я не ваша «красавица», запомните это. Впредь прошу относиться ко мне с большим уважением, иначе мне придется скрестить с вами шпагу.
– Я в вашем распоряжении, мадам!
– Уйдите с дороги!
– И не подумаю. Я должен сообщить вам нечто важное…
– Не верю ни единому вашему слову! Вы просто решили с утра испортить мне настроение.
– Достаточно, мадам, – отрывисто бросил шевалье. – Вчера вы получили записку, на которую не соблаговолили ответить.
– Я не сочла нужным это делать.
– Не сочли нужным? Какая досада! Тем самым вы нарушили самые элементарные понятия о субординации, проявив неуважение к старшему по званию.
– Вы собираетесь читать мне мораль?
– Я собираюсь ознакомить вас с правилами, которые должен соблюдать любой офицер. Получив распоряжение короля, вам следовало немедленно явиться в казарму за инструкциями. Ваша недисциплинированность усугубляется тем, что я обязан, в соответствии с приказом его величества, преподать вам основы военного дела. Монарх просил меня извещать его о ваших успехах. О чем прикажете доложить ему? Вот уже пять дней вы не появляетесь в батальоне!
– Сущая безделица… Любой офицер имеет право распоряжаться своим временем по собственному усмотрению, если только его не назначили в караул! А это будет только завтра, насколько мне известно.
– Любой офицер, но не вы. Похоже, вы забыли, вздорная барышня, что находитесь под высочайшим наблюдением!
– Уж не вашим ли? – дерзко ответила Камилла.
– И моим тоже, – сказал Филипп, не теряя хладнокровия. – Я проявил к вам некоторое снисхождение, поскольку вам нужно было освоиться, но отныне терпению моему пришел конец. Извольте следовать за мной для получения надлежащих инструкций, ибо завтра вам предстоит заступить в караул.
Девушка поняла, что пути к отступлению отрезаны, – она не имела права ослушаться приказа полковника, если хотела сохранить офицерский чин. И без всяких возражений двинулась следом за шевалье д’Амбремоном.
В казарме молодой дворянин представил ее караульным офицерам, переходившим в ее подчинение на трое суток, и объяснил, в чем состоят ее обязанности. Затем он удалился, дав на прощание совет обращаться к нему в случае любых затруднений.
Девушка была довольна своим поведением во время утренней стычки. В конце концов оказалось не так уж трудно держать на подобающей дистанции слишком обольстительного красавца – она не дрогнула перед его властным взглядом и сумела сохранить хладнокровие. Отныне так и будет – она приняла на сей счет твердое решение!
Камилла обошла все посты и послала одного из солдат за прочной веревкой, а также за камзолом темного цвета, в который переоделась, едва оказавшись в своей спальне. Кинув взгляд на окно, она улыбнулась – выбраться отсюда не составит никакого труда! Пьер появится около одиннадцати, и они присоединятся к Тибору, чтобы выследить наконец главаря заговора – этого неуловимого вельможу, который все время ускользал из их рук.
Пока же Камилле оставалось только ждать. Особых дел у нее не было, ибо караульная служба означала только постоянное присутствие в казарме на случай каких-либо неожиданностей. Она была представителем верховной власти, и именно ей следовало взять на себя командование, если случится нечто чрезвычайное, в остальном же просто должна была следить, чтобы все происходило в соответствии с уставом батальона.
Фактически всю необходимую работу делали дежурные офицеры, которые каждое утро подавали рапорт о событиях прошедшего дня. Ей же оставалось лишь суммировать все данные, чтобы представить донесение в военное министерство. Виктор-Амедей создал в высшей степени централизованную и иерархическую систему управления, поэтому докладные записки и отчеты составлялись в обязательном порядке – этому правилу неукоснительно следовали на всех уровнях политической и социальной жизни.
Итак, Камилла зашла к офицерам, с которыми должна была сотрудничать в течение трех суток. Убедившись, что все в порядке, она направилась на эспланаду, где упражнялись в стрельбе из пистолета, затем на конюшни и обошла, таким образом, территорию, отведенную Королевскому батальону.
