Текст книги "Единорог и три короны"
Автор книги: Альма-Мари Валери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)
41
Встретившись с Филиппом на следующий день, девушка обсудила с ним все детали предстоящей операции. Для пущей надежности им требовался еще один человек. Пьер, будучи юношей хрупким и несведущим в военном деле, мало подходил для такой цели. Но к кому обратиться? Кто достоин полного доверия?
– Я знаю только одного, – сказала Камилла. – Это Микаэль.
– Я подозревал, что вы предложите именно его. По правде говоря, сам я сделал бы тот же выбор: Ландрупсен нам подходит. Он смел, честен… И всецело вам предан!
Девушке показалось, что в последних словах офицера сквозит насмешка. Она спросила себя, не ревнует ли Филипп к датчанину? Но на лице молодого дворянина застыло выражение холодного равнодушия, и она решила, что у нее разыгралось воображение. К тому же шевалье д’Амбремон никогда не привлек бы к делу человека, с которым находился бы во враждебных отношениях.
Итак, они договорились посвятить Ландрупсена в свой план, нисколько не сомневаясь в его согласии. Действительно. Микаэль не колебался ни секунды – когда речь шла о помощи Камилле, он был готов абсолютно на все…
Все детали обговорили за несколько минут. Нужно было помочь Тибору в слежке за подозрительным человеком, который и должен был вывести их на главаря.
Основная трудность состояла в том, что у негодяя были сообщники. Они выходили плотной группой, в одинаковой одежде и на полпути рассыпались в разные стороны, чтобы запутать следы. Именно это обстоятельство и помешало Тибору. Но вчетвером друзья могли надеяться на удачу.
Итак, оставалось лишь ждать сигнала от венгра!
Наконец однажды утром Филипп появился у Камиллы. В тот день она, как обычно, встала очень рано, чтобы прокатиться на Черном Дьяволе, а затем вернулась домой с намерением принять ванну. Она сладка нежилась в теплой воде, когда ей доложили о приходе шевалье д’Амбремона.
Девушка на мгновение растерялась, потом выскочила из ванны и заметалась. Мокрые волосы прилипли к спине и плечам, тонкий халатик облепил еще влажное тело. Она не знала, на что решиться: принять молодого офицера немедленно – иными словами, в весьма непрезентабельном виде – или же одеться должным образом, что потребовало бы значительного времени? Ей было известно, какой нетерпеливостью отличается шевалье, а потому она склонилась к первому варианту – нужно выйти к Филиппу сейчас же, поступившись правилами приличия. В конце концов, он уже видел ее в полотняной рубахе!
Если Филипп и удивился, увидев прелестную наяду, то ничем этого не показал. Ей самой пришлось принести извинения:
– Я никого не ждала сегодня утром! Было так жарко, когда я вернулась из конюшни, что мне захотелось принять ванну…
– Простите меня, что я пришел без предупреждения, – сказал он, внимательно разглядывая полуодетую девушку. – Но у меня для вас два послания – от короля и от Тибора.
– Правда? – спросила Камилла, пытаясь сохранить хладнокровие под оценивающим взором офицера.
– Да. Боюсь, впрочем, что одно из них противоречит другому. Ваш учитель фехтования назначил дату нашей операции.
– Наконец-то! Когда же это произойдет?
– Послезавтра днем. Досадно, что король также посылает вам приглашение на бал в честь австрийских послов.
– Что же здесь досадного?
– Бал, представьте, назначен на послезавтра. Король желает, чтобы вы непременно присутствовали. По этому случаю наш монарх велел вручить вам подарок.
С этими словами Филипп поставил перед девушкой черный бархатный футляр. Он не спускал с нее глаз, желая знать, как примет она столь роскошный и столь неожиданный дар.
Камилла медленно открыла футляр и достала ожерелье из аквамаринов и подобранные в тон серьги. Каждый камень был необычайной величины и в золотой оправе очень искусной работы. Без сомнения, то были истинно королевские украшения!
– Какая прелесть! – прошептала она. – Но отчего король решил сделать мне подарок?
По правде говоря, она догадывалась о причине монаршей щедрости. Разумеется, Виктор-Амедей желал, чтобы его будущая наследница появилась во всем блеске на важном дипломатическом приеме.
– Только вы сами можете это объяснить, – сухо отозвался шевалье.
Камилла быстро взглянула на него. Она была уверена, что он принимает эти украшения за дар короля своей любовнице. Конечно, подобная мысль показалась бы смехотворной любому, кто знал ее подлинное имя, однако д’Амбремону об этом известно не было. Как же оправдаться перед ним?
– Вероятно, король пожелал выразить таким образом признательность моему опекуну, барону де Бассампьеру.
– Разумеется, – произнес д’Амбремон с дерзкой усмешкой.
– Другого объяснения я не вижу, – упрямо сказала она.
– Меня все эти детали не интересуют, – резко бросил он. – Король, как и вы, вправе на меня рассчитывать. Занимает же меня лишь наше маленькое дельце, связанное со слежкой.
Камилла отказалась от мысли переубедить его. Как унизительно сознавать, что она вызвала такие подозрения! Но он сказал сущую правду. Сейчас главное – послание Тибора.
– Что же, – со вздохом промолвила она, – мы должны следовать намеченному плану! В любом случае операция намечается днем, а бал состоится вечером. Итак, мы можем разыграть обе партии.
– Весьма рискованно. Мы не знаем, как обернется дело с этими бандитами.
– Уж очень вы осмотрительны!
– А вы безрассудны!
Молодая женщина хотела возразить язвительной репликой, но сдержалась – не следовало ссориться с шевалье перед таким важным предприятием.
– Хорошо, вы правы, – примирительно проговорила она. – Мне не хватает осторожности. Но рядом с вами я ничем не рискую – вашей бдительности достаточно для нас обоих.
– Это слабый аргумент.
– Вовсе нет. Это истина. Мы покончим с мерзавцами днем, а вечером будем танцевать на королевском балу – все очень просто! Ну, не заставляйте себя упрашивать! Мы и так потеряли много времени. С этим нужно покончить раз и навсегда, а потом, как вы сами сказали, у вас начнется спокойная жизнь.
– С вами? Вряд ли.
– Вы не слишком-то любезны!
– А я и не желаю быть любезным. Для вас это, судя по всему, развлечение, а для меня – опасное дело, к которому следует подготовиться в высшей степени тщательно.
– Вы ошибаетесь. Для меня это вовсе не игра. От успеха этого предприятия зависит моя жизнь! Я должна это сделать – с вами или без вас, все равно!
Филипп был потрясен внезапным отпором Камиллы. В голосе ее он услышал непоколебимую решимость. Отчего это дело было таким важным для нее?
Внезапно молодого дворянина озарило, и он понял, что предстоящая операция имеет для девушки огромное значение. Подобная вспышка могла быть следствием только какой-то глубокой раны, мучительного страдания, о котором он отчасти уже догадывался.
– Договорились, – сказал он. – Мы поступим так, как вы говорите. Но при одном условии: вы должны обещать мне, что к шести часам вечера вернетесь, как бы ни обернулось дело. Нам нужно успеть переодеться к балу. Я дал слово королю, что приведу вас.
– Да, да. Клянусь вам… Вы удовлетворены?
– Я скажу вам об этом послезавтра, когда вы предстанете перед его величеством! Ландрупсена я сам предупрежу, и мы известим вас о времени сбора… Пока же вы можете снова нырнуть в свою ванну! – добавил он, взглянув в последний раз на бархатную кожу молодой женщины и проследив взглядом каплю, сползавшую по ложбинке на груди.
Он невольно позавидовал этой нескромной капле, и в глазах его зажегся лукавый огонек. Увидев, что надменный дворянин смягчился, Камилла робко улыбнулась. Когда Филипп направился к двери, она пылко воскликнула:
– Шевалье, благодарю вас за мужество и преданность! Вы столько для меня сделали!
Он обернулся с намерением ответить насмешливой репликой, однако глаза прекрасной сирены лучились такой признательностью, что у него пересохло в горле. Положительно она чересчур обольстительна! Сознавая опасность, он поспешно вышел.
Днем Камилла отправилась во дворец, где давали комедию. Она еще никогда не была в театре, хотя помнила, какую радость доставляли ей выступления бродячих артистов в Савойе.
Едва она вошла в зал, к ней бросился Кастелло-Тальмонди, явно изнывавший от нетерпения.
– Наконец-то вы появились! Я уже начал думать, что вы не сдержите своего обещания.
– Что еще за обещание?
– Но как же? Обещание, которое вы дали мне в фехтовальном зале!
Камилла с трудом вспомнила, что уступила домогательствам назойливого поклонника в надежде избавиться от него. Теперь приходилось расплачиваться, и она покорно двинулась к двумя креслам в центре, о которых позаботился предусмотрительный Кастелло-Тальмонди.
– Отсюда хорошо видно. Я уже говорил, что вы восхитительны?
– Вы сказали это, по меньшей мере, сто раз.
– И в сто первый повторю! Вы божественны! Вы само воплощение красоты.
– Фабрицио!
– Что такое? Вы же сейчас не в мундире? Так позвольте мне поухаживать за вами!
Камилла вздохнула. Какой пылкий кавалер! Она смирилась с лавиной комплиментов, стараясь не слишком вслушиваться и внимательно разглядывая зал.
Сцена на небольшом возвышении была закрыта занавесом из алого бархата с золотой бахромой. Ткань слегка шевелилась, выдавая какое-то невидимое движение. По бокам находились ложи, а в партере рассаживались знатные дамы и господа.
За спиной у Камиллы и Фабрицио заняли места две женщины. Девушка узнала в одной из них маркизу, которую страстно целовал д’Амбремон на аллее сада; вторую – красивую брюнетку – она прежде никогда не видела. Обе громко болтали, не обращая внимания на окружающих. Вскоре речь зашла о предстоящем королевском бале.
– Надеюсь, Филипп будет моим кавалером, – сказала маркиза. – Пока он, правда, молчит. Жестокий! Любит помучить!
– Уступаю вам его для бала, – ответила другая, – но затем прошу вернуть! Уже целую вечность я тоскую по его объятиям!
– Я тоже, представьте! Кажется, эта дурища Мария-Аделина вообразила, будто красавец-шевалье принадлежит ей одной!
– Она скоро образумится! Филипп слишком независим, чтобы допустить подобное. Нет, думаю, здесь что-то другое…
– Как бы там ни было, завтра он мой, – капризным тоном произнесла маркиза. – Я согласна делить его с другими, только бы не томил так долго. Иногда он пренебрегает…
– А мы все равно прощаем! Его пылкость в любви искупает все недостатки!
– Истинная правда! Он несравненный любовник! Как он страстен! Как многоопытен!
– Помните, как эта гусыня Антуанетта жаловалась, что он чересчур горяч и напорист? Ему-де не хватает нежности и терпения!
– Удивляюсь, зачем Филипп тратит время на подобных жеманниц?
Ошеломленная Камилла слушала этот разговор, как, впрочем, и добрая половина зрителей партера. Даже Кастелло-Тальмонди прервал свои бесконечные дифирамбы Камилле, чтобы ничего не упустить. Его, видимо, очень забавляла эта ситуация, и он одобрительно кивал, внимая повествованию о любовных похождениях д’Амбремона.
Маркиза же со своей подругой, не обращая внимания на всеобщее оживление и сдавленные смешки, продолжали громогласно обсуждать мужские достоинства шевалье и подвиги, свершенные им на ниве любви.
Камилла, у которой все еще мучительно ныло сердце при воспоминании о том, как Филипп пытался изнасиловать ее, не верила своим ушам. Неужели этим женщинам действительно нравится подобное обхождение? Судя по всему, они наслаждались этим… И их слова приводили девушку в непонятное смятение.
– Идемте, – вдруг сказала она, поворачиваясь к Фабрицио. – Я хочу пересесть на другое место.
– Но зачем? Разве нам плохо здесь?
– Если вам тут нравится, оставайтесь, а я ухожу.
Шевалье с ворчанием последовал за ней:
– Что за причуды, Камилла? У нас были идеальные места. А теперь мы увидим только половину сцены!
– Это не имеет значения.
– Вам наскучили разговоры этих женщин?
– Именно. Я нахожу неприличным то, что они толкуют о Филиппе, словно о каком-нибудь жеребце.
– Неприличным? Да это же лестно! Любой мужчина в этом зале сейчас завидует д’Амбремону… Да я сам завидую ему!
– Не могу в это поверить. Филипп – доблестный офицер…
– Это не мешает ему быть доблестным и в постели! Я знаю, о чем говорю! Видел его в деле… Знаете, как-то раз мы все вместе отправились…
– О нет, – с раздражением прервала итальянца Камилла. – И вы туда же? Если заведете подобный разговор, я немедленно уйду.
– Почему вы злитесь? – воскликнул Фабрицио, уязвленный тем, что ему не дали рассказать забавную историю. – Вы тоже офицер. Раньше или позже вам придется выслушивать сальные рассказы… В армии это неизбежно! Лучше привыкнуть к этому заранее, иначе вы станете всеобщим посмешищем, уверяю вас! Этакая испуганная козочка среди грубых вояк…
Камилла с яростью взглянула на шевалье – ей хотелось надавать ему пощечин. Но она знала, что он прав, – через это тоже придется пройти, если она хочет стать своей в офицерской среде.
– Если желаете, – проворковал Фабрицио, – я лично займусь вашим просвещением…
На лице у него появилось столь победоносное выражение, что Камилле вдруг стало смешно. Молодая женщина почувствовала, что гнев ее испарился, и, откинув голову, она залилась неудержимым серебристым смехом. Молодой дворянин нахмурился, но тут, к счастью для него, началось представление…
42
Еще даже не рассвело, а Камилла уже была готова. Она смотрела в окно, стараясь не пропустить Филиппа и Микаэля; молодые люди обычно не опаздывали. Действительно, хотя вылазка и намечалась на утро, они решили добраться до Тибора еще до восхода солнца, чтобы приход их остался незамеченным.
Девушка облачилась в простой, без знаков различия, солдатский мундир, заткнув за пояс шпагу и заряженный пистолет. В последний момент она прибавила к своему арсеналу еще кинжал: лишняя предосторожность не помешает…
Наконец появились оба дворянина, и Камилла бросилась им навстречу.
– Вы готовы? – спросил Филипп, разглядывая ее вооружение.
– Да, – уверенным голосом ответила она и, не удержавшись, окинула его любопытным взором.
– Что с вами? Почему вы на меня так смотрите? Вас что-то смущает? – воскликнул он, несколько удивленный выражением лица молодой женщины.
– Нет, нет. Все в порядке, – стараясь не выдать волнения, ответила она.
В действительности же при виде шевалье она невольно вспомнила о том, что говорили о нем маркиза и ее подруга, и воспоминание это в высшей степени огорчило девушку. Все были готовы, и Камилла поскакала вперед, чтобы подать знак к отправлению.
– Не будем терять времени, в путь! – уверенно воскликнула она.
Вскоре они доехали до места, где ждал их венгр, и принялись следить за интересовавшим их домом.
– Нет смысла всем сторожить одновременно, – вскоре заявил Филипп, заметив, как Камилла пытается подавить одолевшую ее дремоту. Лучше будем менять друг друга! Я караулю первым. Воспользуйтесь этим и отдохните.
– Я не устала, – запротестовала девушка.
– Не спорьте, – тихо произнес Микаэль, подталкивая ее к соломенному тюфяку, на котором она с наслаждением растянулась.
Хотя Камилла и не хотела признаваться, сама она прекрасно знала, что возбужденная предстоящей возможностью наконец-то положить конец бездействию, она очень мало спала в эту ночь; и нехватка сна внезапно неумолимо дала о себе знать! Она задремала, время от времени открывая глаза и спрашивая: «Все в порядке? Ничего нового?» Услышав ободряющие ответы своих товарищей, вновь забывалась сном. Когда совсем рассвело, она встала, чтобы заступить на караул.
– Идите отдыхать, теперь ваша очередь, – заявила она Филиппу.
– Моя? Благодарю, но я вовсе не хочу спать, – чуточку насмешливо ответил он. – В отличие от вас сегодня ночью я превосходно выспался!
Ответ его прозвучал весьма двусмысленно, и Камилла вновь вспомнила об откровениях двух дам в театре. Она покраснела и поспешно удалилась в другой конец комнаты, где спряталась за широкими плечами Тибора.
– Что вас так взволновало? Мне показалось, что вы шарахнулись от меня как от чумного, – насмешливо бросил Филипп. – Похоже, вы испугались, а это так несвойственно вам!
– Кажется, ей довелось услышать некий разговор в театре, тот самый, о котором нам рассказал Фабрицио! – шутливым тоном произнес Микаэль.
В эту минуту Камилле очень хотелось провалиться сквозь землю. Итак, этот несносный Кастелло-Тальмонди все им рассказал! Ну и повеселились же они. Вполне возможно, что теперь и весь гарнизон тоже в курсе…
А Микаэль! Микаэль, который до сих пор выказывал ей только безграничную преданность, тоже стал подшучивать над ней. Ну, это уж слишком!
– Не вижу ничего смешного, – резко ответила она. – Наверняка не меньше половины зрителей слышали, о чем – говорили эти женщины. Удивительно, как это вы не понимаете, что тем самым замарана честь Королевского батальона.
– Успокойтесь, Камилла, – примиряюще произнес Ландрупсен. – Мы в восторге от вашей стыдливости, но поймите, то, что мы имеем в своих рядах человека со столь лестной репутацией, как у Филиппа, только делает честь батальону.
– Вы хотите сказать, что одобряете этого Дон-Жуана!
– Не верьте всему подряд, что говорят, Камилла, – серьезно отозвался шевалье. – Я всего лишь даю вам совет. А сейчас давайте-ка лучше вспомним, какое дело нас сюда привело; приближается час встречи. Мы разделимся на две группы.
– Я иду с Камиллой, – быстро сказал Микаэль.
– Нет! Она пойдет со мной. Если вы отправитесь с ней, вы можете потерять голову и забыть, зачем вы здесь, и что вам следует делать. Лучше присоединитесь к Тибору. Возражений нет? – спросил он, повернувшись к венгру.
Оруженосец согласно кивнул головой. Но тут вмешалась Камилла, совершенно не желавшая оказаться один на один с Филиппом.
– А почему бы в таком случае мне не пойти вместе с Тибором?
– Потому что я намерен глаз с вас не спускать! Я должен быть уверен, что сегодня вечером вы примете приглашение короля. Надеюсь, вы не забыли о бале?
Девушка скорчила недовольную гримасу и перенесла все свое внимание на соседний дом. Она начинала находить, что время движется слишком медленно: уже десять часов, а до сих пор ничего не произошло!
Какой-то человек пересек улицу и вошел в дом. Через несколько минут другой человек сделал то же самое, затем еще один. Таким образом, в дом друг за другом проникли несколько человек, но никто не заметил, чтобы оттуда кто-нибудь вышел.
– Быть того не может! – воскликнула, не выдержав, Камилла. – Там должен быть второй выход…
Тибор отрицательно покачал головой. Оставалось лишь продолжить наблюдение.
Микаэль тихо подошел к девушке и с упреком прошептал ей на ухо:
– Почему на балу, который состоится сегодня вечером, вашим кавалером будет Фабрицио? Как бы мне хотелось, чтобы вы выбрали своим кавалером меня!
– Фабрицио? Но я ему ничего не обещала!
– Он утверждает обратное и хвастается этим повсюду. Если вы в самом деле отдаете ему предпочтение, скажите прямо и не терзайте меня напрасными надеждами…
– Так знайте, что я вовсе не отдаю ему предпочтения. Более того, он всерьез начинает меня раздражать! И я никогда… Если только это не случилось в тот день, в оружейном зале, когда он, победив меня в поединке на шпагах, вырвал у меня это обещание.
– Он сумел победить вас? Я не знал, что он такой блестящий фехтовальщик!
– Вовсе нет, просто в тот день у меня было легкое недомогание… точнее… легкое ранение! – объяснила Камилла, украдкой бросив взор в сторону Филиппа, прекрасно знавшего, о чем шла речь. Затем она вновь перенесла свое внимание на улицу. – Смотрите! – воскликнула она. – Они уходят!
Четверо товарищей тотчас бросились вон из комнаты и выскользнули на улицу, приняв массу предосторожностей, чтобы остаться незамеченными; среди бела дня слежка – дело весьма деликатное. Группа, за которой они следили, разделилась на две части – одни пошли по улице, другие свернули за угол.
Филипп и Камилла ускорили шаг, преследуя одну из групп, в то время как Микаэль и Тибор отправились следом за второй.
Первая группа совершенно очевидно направлялась за пределы города. Д’Амбремон опасался, как бы преследуемые вновь не разделились и не вынудили его разлучиться с Камиллой, но пятеро мужчин продолжали идти вместе. Казалось, они ходили по кругу, что вполне могло свидетельствовать как о том, что они заметили своих преследователей, так и о том, что подобные маневры являлись их обычной манерой действовать. Несколько раз они прошли по одним и тем же улочкам и площадям и наконец выбрались из Турина. Преследователи шли за ними вот уже более часа, и шевалье спросил, не устала ли она.
– Если хотите, мы можем прекратить слежку. Похоже, эти люди движутся наугад, и я не верю, что они приведут нас в какое-нибудь заслуживающее внимания место. У Тибора и Микаэля наверняка больше шансов.
– И речи быть не может, чтобы прекратить преследование, – резко ответила Камилла. – Вы можете повернуть обратно, если вам так хочется, но я пойду до конца!
– В таком случае я иду с вами.
Группа мужчин уходила все дальше и дальше от города. Обоим офицерам все труднее становилось оставаться незамеченными. Иногда они были вынуждены передвигаться ползком, что было особенно утомительно, принимая во внимание удушающий полуденный зной.
Камилла умирала от жажды и очень сожалела, что не позаботилась взять воды, но не жаловалась. Она хотела разоблачить наконец предателя, повинного во множестве кровавых преступлений.
Очевидно, заговорщики направлялись к старому полуразрушенному замку, одиноко стоящему на холме в окружении редких кипарисов. Пекло солнце, воздух был тих, тишину нарушало только пение птиц, стрекотание кузнечиков и журчание ручья.
Ручей! Камилле так хотелось припасть К прохладным струям, да и шевалье приходилось не легче. Чтобы сохранить силы, им надо напиться и освежиться. Ни перекинуться словом, ни тем более поговорить не было никакой возможности, ибо малейший звук тут же раскатисто звенел над высохшей степью. Молодая девушка знаками показала, что намеревается отправиться к ручью.
Но до ручья еще предстояло добраться: приближаться к нему было рискованно! Пришлось подождать, пока пятеро мужчин не исчезли в замке. С гибкостью кошки Камилла скользнула к воде, подавая пример своему товарищу, и оба быстро освежились, а затем вместе устремились к заброшенному строению.
Сейчас их предприятие становилось по-настоящему опасным, и надлежало удвоить осторожность. Филипп удержал девушку за руку, так как она уже собралась врываться во двор замка.
– Подождите, – прошептал он. – Этот проход слишком хорошо просматривается – там стоит часовой. Лучше поищем другой путь.
– Тогда давайте разделимся. Если одного из нас схватят, другой всегда сумеет выпутаться!
Шевалье был не в восторге от этой мысли, но сам он не мог предложить ничего лучшего. Он указал Камилле на неприметную боковую дверцу в стене:
– Попробуйте войти здесь; я же обойду укрепления.
На цыпочках она добежала до двери и через нее проникла в длинный, наполовину обрушившийся коридор. Издалека до ее ушей долетели звуки голосов. Она на правильном пути!
Решительно зашагав по коридору, она достигла подземного зала со сводчатым потолком. По сравнению с жарой наверху, здесь было промозгло, и Камилла застучала зубами от холода.
Ее окружала полная темнота, она почти ничего не видела, двигалась на звук голосов, стараясь ненароком не провалиться в какой-нибудь колодец или дыру.
Зал оканчивался двумя уходящими вглубь коридорами.
Остановившись в нерешительности, девушка прислушалась, а затем решила пойти по левому коридору. В конце его пологого ската маячил свет, отчего она предположила, что уходящий вверх туннель приведет ее к выходу из подземелья. Шум голосов усилился, подтверждая, что она по-прежнему на правильном пути… Она начала различать отдельные слова: «…предосторожности… французы… король…».
Она так внимательно прислушивалась, пытаясь уловить смысл фраз, что споткнулась о груду камней и ободрала себе ладони. С трудом подавив вскрик, она осторожно двинулась дальше. Наконец она подобралась к выступу, нависавшему над квадратной комнатой; похоже, эта часть замка являла собой донжон. Камилле приходилось быть особенно внимательной, так как края карниза, где она устроилась, уже частично обрушились.
Внизу под собой Камилла заметила пятерых мужчин, которых они выслеживали, и еще троих, которых она видела впервые. Все слушали того, кто держал речь; однако именно его девушка и не могла разглядеть, ибо он находился как раз под карнизом, где она скрючилась, словно курица на насесте. Мужчина говорил сдержанно, но голос его звучал вкрадчиво и убедительно; без сомнения, оратор говорил на условном языке, и хотя Камилла улавливала имена людей и названия селений, она плохо понимала смысл его слов.
Ей просто необходимо увидеть его лицо! С бесконечными предосторожностями она подползла к самому краю и разглядела оратора.
Это был человек невысокого роста и с небольшим брюшком. Надо было еще немного наклониться, чтобы разглядеть лицо опасного заговорщика.
Сердце Камиллы забилось; она содрогалась от одной только мысли, что кто-нибудь из заговорщиков случайно поднимет голову и обнаружит ее. Но все внимание собравшихся внизу было приковано к словам предводителя. Никто из них даже не подозревал, что за ними могли следить. Девушка сделала последнее усилие, продвинулась еще на несколько сантиметров… Имена эти сантиметры оказались роковыми: карниз рухнул, и только чудом ей удалось удержаться, вцепившись руками в камни. Раздались крики, проклятия: «Это она! Хватайте ее!» Камилла их почти не слышала; она отчаянно цеплялась, чтобы не рухнуть в пустоту. Она увидела, как трое мужчин устремились к узкой каменной лестнице, выбитой в стене и до сих пор ею не замеченной. И вот уже заговорщики грубо схватили ее. Она яростно сопротивлялась, собираясь дорого отдать свою жизнь. Камилла прыгнула в пустоту и, пролетев два метра, опустилась прямо на голову одного из бандитов. Выхватив пистолет, она выстрелила в ближайшего проходимца; затем выхватила шпагу и грозно взмахнула ей, угрожая тем, кто хотел ее схватить. Но врагов было слишком много: они навалились на нее и обезоружили.
Ее схватили! А главарь воспользовался этим и ускользнул. Теперь ее единственная надежда – Филипп!
Обходя укрепления и подсчитывая количество часовых, молодой дворянин обнаружил второй вход. Он уже был возле самого донжона, когда до него донесся выстрел. Поняв, что Камилла попала в переделку, он выхватил пистолет и рванулся вперед. Ворвавшись в квадратный зал, он увидел, как несколько разбойников навалились на Камиллу, пытаясь ее связать, а та отбивалась, словно сам дьявол, пытаясь укусить своих противников, оскорбляя их и называя трусами. Нападавших было шестеро: двоих Камилла уже вывела из строя!
Филипп мгновенно прикинул свои шансы на успех; на его стороне внезапность нападения, однако противник значительно превосходил его по численности! Предстояло сыграть ва-банк: иного решения он не видел.
Бросившись в комнату, он пронзил шпагой ближайшего к нему бандита и выстрелил в еще одного. Воспользовавшись смятением, внесенным в ряды противника, Камилла сумела вырваться. Филипп бросился к ней, схватил ее за руку и потащил к выходу. Но тут двое врагов преградили им путь, а еще двое встали у них за спиной – молодые люди оказались в ловушке!
В довершение неудачи потерявший сознание бандит пришел в себя и бросился на подмогу своим приятелям. Возможно, силы были бы не столь уж неравны, если бы у Камиллы осталась ее шпага.
Негодяи приближались к своей добыче. Грозный вид Филиппа говорил о том, что он готов пронзить первого, кто осмелится напасть на него; однако бандиты вполне могли обрушиться на него всем скопом, подавив его своей численностью.
Нагнувшись, Камилла быстро схватила большой камень и запустила его в голову одного из тех, кто преграждал им путь. Почти в ту же минуту д’Амбремон пронзил второго типа, выросшего у них на пути, и молодые люди устремились к двери, чтобы выбраться на улицу.
Камилла хотела выбежать во двор, но Филипп закричал ей: «Не туда! Там у них есть люди!» Слишком поздно! Двое других заговорщиков, остававшихся снаружи, которым, по всей видимости, было поручено нести охрану, заметили их и бросились наперерез; к ним тотчас же присоединились бандиты из донжона.
Филипп вновь схватил Камиллу за руку; глаза его искали место, откуда было бы удобнее отражать нападение противника.
«Сюда, на башню!» – прокричал он, увлекая за собой девушку к угловой башне, куда вела винтовая лестница. Вбежав в башню, они принялись карабкаться по ступеням. Узкая лестница не позволяла преследователям ни напасть, ни схватить молодых людей с тыла. Филипп, ободренный столь выгодной позицией, быстро пронзил одного из врагов, а Камилла воспользовалась этим, подобрав шпагу бандита. Теперь силы более или менее сравнялись.
Молодые люди выскочили на террасу; встав спина к спине, они вступили в последнюю схватку, оказавшуюся для их противников роковой.
Последний из нападавших, видя, что его приятели не в состоянии продолжать сражение, спасся бегством, но Филипп и Камилла не собирались преследовать его. Усталые и разгоряченные, они стояли и тяжело дышали.
– Главарь! – наконец вымолвила девушка. – Ему удалось скрыться, а я так и не увидела его лица!
