Текст книги "Психология проклятий (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)
Тэсса потянулась, чтобы дать Сагрону затрещину, но как-то в процессе передумала и, вместо того, чтобы драться со всё-таки любимым мужем, ответила на его поцелуй. Да, излишне пылкий, да, на сенокосе, куда могли в любое мгновение зайти другие люди, но…
Проклятийники они, в конце концов, или нет, чтобы каких-то посторонних бояться?
***
– Никогда, – проворчала Тэсса, – никогда больше я не соглашусь на твою авантюру.
Она сидела на всё том же стогу сена, одетая в одну Сагронову рубашку – собственная блуза пала жертвой излишней пылкости супруга, – и, благо, в собственное нижнее бельё, и, соломинка за соломинкой, вытягивала застрявшее в кудрявых волосах сено. Особого удовольствия этот процесс Котэссе не доставлял, и она ворчала, то и дело поглядывая на супруга.
Сагрон казался довольным. Возможно, насчёт до ночи он всё-таки преувеличил – для этого надо было начинать не в обед, – но желанное определённо получил, а сейчас растянулся на отвратительном колючем сене, в одних брюках, потому что рубашку отобрала жена, и любовался на закатное небо. Последние лучи солнца скользили по сенокосу, на мгновение задерживались на Сагроне, словно пытались украсить его мало-мальски достойным загаром, и перебегали к Котэссе, путались в её тёмных волосах, придавая им красноватый оттенок.
– Не сгоришь? – почти с беспокойством поинтересовалась Котэсса. – Хоть бы защитное заклинание использовал, что ли, а то потом опять Ирвину лечить.
– Он не такой-то хороший лекарь, и если залечивает твои раны – не значит, что справится с моими, – лениво усмехнулся Сагрон. – Ничего мне не будет. Я не такая неженка, как тебе кажется.
Тэсса и не считала Сагрона неженкой, но на солнце в последний раз он бывал… а, собственно говоря, когда? Тело у её супруга, конечно, было подтянутое, но ни одна барышня-дворянка не могла бы продемонстрировать такую явную аристократическую бледность, как Сагрон, причём повсеместную. Котэсса, попавшая на работу в Следственное Бюро и частенько гонявшаяся за преступниками, пока что мелкими, в силу того, что ещё не заработала достойный опыт и не была допущена Ирвином к более серьёзным и, следовательно, опасным заданиям, немного загорела, а вот её супруг уж слишком увлёкся преподавательской деятельностью и месяцами не вылезал из НУМа, сражаясь со студентами за правильное поведение, двойки и поданные в нужное место документы на магистратуру.
– Меня в коррупции обвинили, – отметил вдруг Сагрон.
– Это за вступительные в магистратуру? – тут же с опаской поинтересовалась Тэсса.
– Вступительные? Причём тут… ах да, я ж в комиссии, – вспомнил наконец-то Сагрон. – Нет, ты тут ни при чём. Не за магистратуру. Сказали, что я свою должность занимаю только потому, что друг Ирвина, а Ирвин, соответственно, сын заведующего кафедрой, и потому такое непотребство, как я, заняло место доцента. А ещё – представь себе, какой ужас! – я до сих пор здороваюсь с Роланом, который муж Элеанор, которая, разумеется, дочь проректора по науке. В общем, куда не плюнь, круговая порука…
– Окор?
– Окор, – подтвердил Сагрон. – Кому ещё такая безмерно тупая идея может стукнуть в голову? Он почему-то посчитал, что эти обвинения не просто вгонят меня в ступор, а ещё и заставят поставить ему желанные пятёрки. Этот придурок у меня в магистратуре десять раз боёвку сдавать будет!
Котэсса даже не сомневалась, что у Сагрона к Окору особенное отношение, как, впрочем, и к некоторым другим особенно одарённым студентам. Об этом, правда, было очень странно говорить именно сейчас, в первый брачный вечер, плавно перетекающий в ночь, но Тэсси не удивляло, что НУМ и Следственное Бюро каким-то образом интегрировались в их привычную жизнь, переплетались с нею и никак не желали освобождать место для какого-нибудь отдыха.
Она тяжело вздохнула, словно представляя себе, каким ужасным будет будущее с такой повальной занятостью, и легла рядом с Сагроном – чтобы через секунду возмущённо вскрикнул.
– Ты подстелил себе покрывало!
– Разумеется. Колется ж, – хмыкнул Сагрон, ловя жену за руку и укладывая её рядом с собой. – С какой это радости я б валялся на обыкновенном сене?
Котэсса закатила глаза. Ей хотелось – между прочим, совершенно искренне, – послать Сагрона куда подальше, к далёким богам на небо, отобрать у него покрывало и почувствовать себя отмщённой. Но девушка не стала этого делать, только недовольно хмыкнула, мысленно комментируя поведение мужа как исключительно непорядочное, и всё-таки придвинулась к нему ещё ближе.
Покрывало оказалось очень узким и, разумеется, замаскированным под сено, так что приходилось прижиматься друг к другу, чтобы не скатиться на острую, будто те иглы, высохшую траву. Впрочем, Тэссе нравилось, что они лежали так близко друг к другу, что Сагрон нежно обнимал её за талию и периодически, будто вспоминая об этом неотложном деле, прикасался губами то к виску, то к волосам. Его прикосновения казались невесомыми, но Котэсса наслаждалась ими, как особенным проявлением супружеской любви, той самой, которую вряд ли способны понять другие люди, никогда не испытывающие таких сильных чувств. В такие мгновения Тэсса ловила себя на мысли, что ей действительно повезло, но не потому, что Сагрон такой хороший – у него был паскудный собственнический характер, – такой богатый – у преподавателей весьма посредственная зарплата, и Ирвин пророчил, что если Дэрри не переберётся со своего доцента куда-нибудь повыше, лет через пять Тэсса будет зарабатывать больше него, – или такой красивый – обыкновенный, как ворчала в Котэссе она сама годовалой давности. На самом деле, в нём вроде ничего особенного и не было, человек как человек, но главное счастье заключалось в том, что они любили друг друга. Искренне, от всего сердца, не обращая внимание на происхождение, профессию и всё прочее.
И при этом, при всех отличиях, которые у них были, Котэсса чувствовала себя одним целым с супругом и знала, что так на самом деле и есть. Они дышали одним воздухом, мечтали об одном и том же и уж точно не собирались расходиться на почве того, что не сошлись характером. Тэсси даже не заметила, как так быстро пролетел этот год, как они умудрились так сблизиться и столько всего узнать друг о друге, она только иногда всматривалась в тёмные глаза мужа и чувствовала себя всё такой же влюблённой дурочкой, как и на праздниках в честь начала года, как после того, как артефакт-музыкальную шкатулку увезли прочь из НУМа, и они смогли отхватить несколько дней наедине друг с другом, прежде, чем их вновь затянуло в круговорот занятий…
– Я люблю тебя, – будто бы читая мысли жены, прошептал Сагрон. – Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что буду писать докторскую?
– Очень уместно совмещать признание и такие неоднозначные предложения, – отметила Котэсса. – Но хорошо. Пиши. Это ты из-за Окора или из-за Ирвина?
Сагрон не ответил. Тэсси подозревала, что всё-таки из-за второго – доцент Дэрри не желал всю жизнь оставаться доцентом, а друг, то и дело напоминавший о соотношении преподавательской и следовательской зарплаты, был иногда излишне настойчив, – но злиться не стала. Ей нравилось, что Сагрон собирался достигать чего-то нового, мечтал о пока ещё не покорённых вершинах, что в его глазах светилось желание познавать что-нибудь другое…
– А возьмёшь меня к себе в аспирантуру? – шепотом поинтересовалась Котэсса, наверное, так тихо оттого, что боялась спугнуть счастье.
– Возьму, – прошептал в ответ Сагрон. – Если ты захочешь, разумеется.
– Захочу, – протянула Котэсса. – Только для этого надо будет поступить в магистратуру.
– Бакалавр Арко, – расхохотался Сагрон, – вы зря, что ли, спите с ведущим доцентом кафедры? Или я просто так сижу во вступительной комиссии?!
Раньше Котэсса сильно обиделась бы на эти его слова, но сегодня отреагировала звонким, весёлым смехом – и поцеловала мужчину в губы, наверное, только для того, чтобы поймать последний скользнувший по его лицу лучик заходящего солнца…
***
Не оборачиваясь, Котэсса щёлкнула пальцами. Бумажка, пытавшаяся приклеиться к её спине, превратилась в пепел, а она, всё так же равнодушно, протянула:
– Оскорбление сотрудника Следственного Бюро грозит административной ответственностью, Рейна. Оскорбление сокурсника и старосты – выговором от Литории и исправительными работами. Какой вариант ты предпочтёшь? Если не можешь выбрать, мы совместим.
Бывшая соседка зашипела, словно Тэсса её попыталась поджечь, а не лист бумаги с написанными на нём оскорблениями.
– Стервоза! – искренне произнесла она. – Чтоб тебе пусто было! Отобрала у меня моего Сагрончика…
Котэсса предполагала, что Сагрончик – уже несколько двадцаток как её, между прочим, законный супруг, – даже не подозревал о существовании какой-то там влюблённой в него студентки, всё никак не способной понять, почему её прекрасная личность игнорируется, а не осыпается цветами в безгранично дорогих букетах, а перед нею не расстилается красная дорожка. Но рассказывать кому-либо о том, что он неправильно живёт, сейчас было не в правилах Котэссы. Она никаким-то странным образом привыкла пропускать мимо ушей всё, что говорят другие люди, свыклась с тем, что надо жить, как живётся, и…
Нет, всё-таки Сагроново равнодушие к чужим сплетням было заразным. В Котэссу уже давно не тыкали пальцем, видя её в преподавательском крыле – где ещё молодой жене жить, как не с мужем? К ней привыкли и на кафедре, причём ещё намного раньше. А в Следственном Бюро и вовсе любили, а Ребекка, рассчитывающая на внимание Ирвина, была готова на руках носить: нравившаяся чисто по-человечески Сияющему Котэсса была женой его лучшего друга, а значит, занять особенное место в сердце мужчины не могла никак.
Котэссе порой хотелось разочаровать заносчивую Ребекку, рассказать ей о том, что далеко не всегда то, что женщина занята, останавливает влюблённого в неё мужчину – а последние зачастую ведут себя, как мальчишки, хорохорятся и отказываются внимать здравым аргументам и разумным отказам, – но она так этого ни разу и не сделала. Наверное, сознавала, что во лжи нет ничего хорошего.
Летом жилось легко. Она была только женой Сагрона, а не его студенткой, и ещё немножечко следователем, которому уже начали поручать серьёзные дела. Боевой маг, ещё и часть боевой пары – серьёзное преимущество перед другими, и Котэсса чувствовала в себе ужасное желание трудиться, не покладая рук. Но стоило прийти осени, как Тэсса вновь стала ещё и студенткой – правда, уже магистранткой, – лицом к лицу столкнулась со своими старыми врагами, несерьёзными, разумеется, вроде бывших соседок по комнате, но такими противными…
– Попрошу тише! – раздражённо застучал мелом по доске профессор Куоки. – Разве вам не интересно слушать историю развития часовых механизмов?
– Не особо, – буркнула себе под нос Котэсса, но комментировать громче не стала. Она, конечно, могла, но только не в тот день, когда на учёном совете утверждали тему диссертации Сагрона – очень важное мероприятие, на котором ни Тэсси, ни сам Сагрон находиться не могли, вытрепало им уже немало нервов.
Рейна, кажется, попыталась испепелить Котэссу взглядом и как минимум одним проклятием из тех, которые были рассказаны приглашённым преподавателем-теоретиком на прошлом уроке. Если учитывать, что он допустил как минимум три ошибки в трактовке текста и процедуры, а студентка умудрилась перекрутить даже то, что услышала правильно, а вот ошибки повторила с завидным упрямством, сработать заклинание не могло, но Котэсса всё равно поймала почти невидимую искру в раскрытую ладонь и быстро стряхнула её с руки на часы, возвышавшиеся на преподавательском столе.
– Скажи, – придвинулся ближе Окор, сидевший на другом конце длинной лавки – в этом учебном зале предполагалось сидеть едва ли не вшестером, но студентов на лекцию к Куоки пришло ожидаемо мало, – а он хоть от старости в постели не рассыпается? Как-никак, тридцатник уже стукнул. Может, уже и дисфункция…
– Выучил новое слово? – не удержалась от язвительного комментария Котэсса.
– Дисфункция? – тут же оживился профессор Куоки. – Окор, мой дорогой, вы, несомненно, правы, у часов была именно дисфункция! Дорогие студенты, поприветствуйте моего бакалавра! К сожалению, его защита не увенчалась особенным успехом… – и никто, кроме Толина, этому не удивился, разве что ещё сам Окор. – Но он готов дерзать и дальше… Окор, дорогой, не хочешь рассказать о своей бакалаврской?
Шанук поднялся, правда, очень медленно и явно крайне неохотно, а Котэсса расслабленно откинулась на спинку лавки и прикрыла глаза. Лекция грозила затянуться, Рейна придумывала следующее проклятие, рассчитывая на то, что оно обязательно подействует, а ей было очень скучно. Всё-таки, правы были старшекурсники, когда говорили, что после приобретения первой работы ценность университета в глазах студента несколько падает. И чем лучше работа, тем меньше хочется возвращаться в храм науки, по крайней мере, если платят хорошо, а студент не намеревается похоронить свою личную жизнь во имя учёбы.
Котэсса, прежде чем задремать, успела подумать, что личную-то жизнь она уже устроила – только надо сказать Ирвину, что она не сможет побывать на следующей ночной смене, у Сагрона там какой-то праздник намечался, он просил остаться дома…
– Рейна, – уже почти сквозь сон раздражённо пробормотала Котэсса, – если ты ещё раз произнесёшь что-нибудь в этом духе, я представлю тебя своей свекрови как Сагронову любовницу.
– А у меня есть шанс? – тут же оживилась Рейна. – Стать его…
Тэсса не слушала. У Сагрона на жену-то было не так уж и много времени – между прочим, взаимно, Тэсси сама не могла проводить вместе с супругом целые дни, – не то что на любовницу, но вот госпожу Дэрри, его матушку, это явно позабавило бы. Ну, хоть бы покричала всласть, если ей так хочется покомандовать – почему б и нет?
Тэсса уже давно уяснила, что, как бы она ни раздражала свою дражайшую свекровь, любая незаконная барышня, появляющаяся в жизни Сагрона, вызвала бы реакцию куда более негативную. Честь рода, в конце концов, законные дети должны быть, количество незаконных стоит минимизировать…
Или это была очередная научная теория Толина Куоки?..
***
Тему диссертации утвердили. Об этом Тэсса узнала, когда Сагрон растолкал её, всё-таки задремавшую в лекционном зале, и предложил отправиться домой. До общежития было недалеко, но Котэсса всё равно не подчинилась. Во-первых, ей было лень выбираться на улицу и идти домой под палящим солнцем, а во-вторых, она невольно залюбовалась мужем, чертившим какой-то график на доске.
– Я уже придумал тебе тему диссертации! – бодро сообщил он. – Кандидатской, разумеется…
– Может быть, – лениво поинтересовалась Тэсса, – мы сначала придумаем научную новизну к моей магистерской, а потом…
– У меня сегодня полдня сидел первый курс, – раздражённо отметил Сагрон. – Его Высочество Малиновски в очередной раз изволил забыть о том, что у него лекции. Будь я заведующим кафедрой, я б вышвырнул его отсюда прочь, чтоб даже не воняло!
– Так вышвырни.
– Рано, – покачал головой Дэрри. – Пусть сначала нахамит кому-нибудь серьёзному. Да хотя бы ректору! Или Ирвину можно. Он Малиновски с самой юности ненавидит…
– Почему?
– В далёком-далёком прошлом Ирвин был несколько мелковат и не особо талантлив в отношении боевой магии, – пояснил Сагрон, поставив последнюю точку на нарисованном графике. – С той поры многое изменилось, но в нашей юности Малиновски – он был старше на два курса, – серьёзно твоему начальнику нахамил. Сейчас он его даже не узнаёт.
Котэсса зевнула.
– Попрошу его устроить внеплановую проверку. Он давно хотел заглянуть в НУМ, но всё подбирает время, когда профессор Куоки будет занят, чтобы не пересекаться…
Сагрон усмехнулся.
– Ну, это такое дело… Кстати, дорогая жена, ты ничего не хочешь мне объяснить?
Котэсса пожала плечами.
– Если ты о надписях под окном в стиле "Сагроша, я тебя люблю", то я им не подсказывала, это они занимались коллективным творчеством. А если о том, что Рейна собиралась стать твоей любовницей, то я просто немного подтолкнула её к принятию такого решения. Было б интересно посмотреть, как на это отреагировала твоя мама…
– Ты её ненавидишь.
– Ты мою вообще на дух не переносишь.
– Между прочим, я не помню, чтобы меня за это очень осуждали.
– Разумеется, нет, – легко пожала плечами Котэсса. – Потому что моя мама – далеко не пример для подражания. И твоя тоже. "Пресветлые боги, она что, потеряла ребёнка?!" – раздражённо перекривила она. – "Сагрон, эта ненормальная тебе до сих пор не родила? С какой поры вы вместе? Сколько двадцаток прошло со дня свадьбы? Как это она не была беременна? Пресветлые боги, а почему ж ты тогда на ней женился?!"
– Ты у меня просто очень впечатлительная, – улыбнулся Сагрон. – Не сердись.
Насчёт впечатлительной Тэсса не согласилась. Вчера – или это уже считалось сегодня? – они с Ирвином, как ненормальные, гонялись по кладбищу и ловили ожившего мертвеца в боевую сеть, причём с максимальной осторожностью, чтобы потом отдать его на экспертизу и узнать всё-таки, кто его создал… И всё для того, чтобы потом явилась Оллада, заявила, что они редкостные непрофессионалы, забывшие самое главное заклинание против оживленцев, и одной искоркой разрушила и дело, и полупрогнившее тело.
А нет тела – нет и дела, как любило повторять начальство, и некроманты вновь победили в этом маленьком бою с человеческой глупостью.
– Кстати, – протянул Сагрон, поймав супругу за руку, – относительно детей не такая уж и плохая идея. Я б не отказался от нескольких малышей в нашем доме…
– В преподавательском общежитии, прошу заметить, – раздражённо напомнила Тэсса. – Чтобы мой ребёнок читал "Сагроша, я тебя люблю" вместо своей первой книжки и с пелёнок учился отбивать боевые искры этих ненормальных? За мной, между прочим, сумасшедшие поклонники толпами не бегают, а за тобой…
– Зато из-за меня в дом не являлись ожившие мертвецы, – возразил Сагрон. – Ведь мы копим на квартиру. Потом как-нибудь… купим?
Котэссе хотелось сказать, что она согласится на детей, только тогда, когда у них появится небольшой домик где-нибудь в той части города, где живёт если не аристократия, то представители интеллигенции. Что она не собирается производить на свет наследников, пока у каждого из них не будет по отдельной комнате, а у родителей не появится достаточно средств на какую-нибудь пристойную няню…
Но на самом деле Тэссе было всё равно. Просто она не чувствовала себя готовой. Наверное.
Или не могла так оторваться от работы.
– Мы повременим с этим, ладно? – попросила она. – Пойдём-ка лучше домой. Я тебя покормлю…
Сагрон осуждающе посмотрел на жену.
– Я заказал ужин на дом.
– Зачем? – поразилась Котэсса. – Я плохо готовлю?!
– Ты хорошо готовишь, – хмыкнул мужчина. – Но…
– Но?
– Если ты не хочешь детей, то хотя бы к процессу их создания можешь отнестись позитивно?
Тэсса усмехнулась.
Несомненно, с любимым мужем и процесс, как он выражался, создания детей был приятен.
– Только ты мне кое-что пообещаешь… – вкрадчиво прошептала она.
– Что именно?
Тэсса коварно усмехнулась.
– Мы отчислим Рейну, ладно?
Не то чтобы Сагрон был очень против – а Котэсса просто не стала спрашивать, что его достало больше: то, что к его супруге постоянно пристают всякие глупые девицы, то, что они подстерегают его самого или то, что эти глупые девицы забыли проплатить за обучение и оказались на грани вылета… В любом случае, каждая из причин была достойным поводом.
Тэсса об этом знала. Потому без малейшего зазрения совести потянулась к Сагрону, зная: этот поцелуй не капельки не взятка.
Это просто маленький аванс.
Конец
