Текст книги "Психология проклятий (СИ)"

Автор книги: Альма Либрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

– Да и побочные эффекты тоже не проявляются, – наконец-то закончил Ролан. – А Сагрон, насколько мне известно, обязан был ну хотя бы однажды проявить… лишнее недоверие к последствиям проклятия.

– Спросите лучше его, – повторила Котэсса. – Возможно, доцент Дэрри более сдержан, чем вам казалось. И если Элеанор нужна какая-то информация, то я готова лично предоставить ей его.

Лантон завертелся на месте, пугливо поглядывая на дверь, но потом смущённо улыбнулся и отменил заклинание против подслушивания.

– Спасибо за ответ, Котэсса. Всего хорошего, – он вымученно пожал плечами и умчался прочь, не закрыв за собою даже дверь аудитории – хотя должен был бы.

Котэсса подумала о перспективе общения с вахтёршей из корпуса и предпочла спешно ретироваться из кабинета, пока её не заставили носиться туда-сюда по НУМу в поисках доцента Ролана и, что самое главное, ключей, которыми можно было бы закрыть дверь. А то он их регулярно терял в прошлом семестре, не факт, что в этом история не повторится вновь.

***

Котэсса рассчитывала на то, что, вернувшись домой, сможет отдохнуть и в тишине написать реферат, загаданный – уже! – Сагроном на сдачу через две недели, ведь её соседки обычно не являлись домой раньше девяти часов вечера. Но всё оказалось совершенно не так радужно, как она рассчитывала: обе девушки уже сидели на её кровати, нагло смяв покрывало и сбросив на пол подушку.

Они обе сердито скрестили руки на груди и сверлили Котэссу пристальными взглядами, преисполненными совершенно искренней ненависти ко всему, что она может собою являть. Поразительно, как столько эмоций могло содержаться в этих девушках, но факт оставался фактом; они, преисполненные искреннего негодования, пытались испепелить её уже с порога.

Рейна и Сорма, как запоздало вспомнила Котэсса, были без памяти влюблены в Сагрона. Тот факт, что они обе не попали к нему на бакалаврскую, их разочаровал до того сильно, что обе девушки кричали о неразделённой любви и собирались прыгать из окна, но, в силу того, что маги такого уровня уже обладали умением левитации, к их заявлениям никто не отнёсся серьёзно.

Доцент Дэрри – тем более, потому что истерика была устроена на первом этаже, где, к тому же, красовались решётки на окнах. Рейна, худая и довольно хрупкая, могла бы между ними и пролезть, а вот у пухленькой Сормы вряд ли был шанс.

– Ты! – в один голос возмущённо возопили они, тыкая в Котэссу пальцем. – Как ты только посмела!

– Я? – переспросила Котэсса, удивившись тому, как неожиданно слабо прозвучал её голос. – А что я, простите, сделала не так?

Она, к слову, отлично знала ответ на свой вопрос, но надеялась на то, что её притворство поможет избавиться от чужого назойливого внимания и подарит фору в несколько дней длиною, чтобы она могла заставить Сагрона не трепать языком направо и налево, а профессора Куоки – не давать советы. Пусть бы Дэрри сам разгребал все те проблемы, которые у неё появились из-за его вмешательства.

Но, к её огромному сожалению, девушки совершенно не рассчитывали на паузу. Они с такой грустью, ещё и так синхронно вздохнули, что она поняла: никакой пощады не будет. Придётся всё выслушать от первого и до последнего слова.

– Ты посмела влюбить в себя Сагрона! – возопила Сорма. – Как ты вообще могла?!

– Если ты знала, что мы от него без ума?! – дополнила Рейна.

Вообще-то Котэссе следовало сказать, что она этого не делала, но она отчего-то промолчала и не оборвала соседок.

– И, между прочим, мы первые его увидели! – Сорма сотрясла воздух пухленьким кулачком.

– И первые в него влюбились!

– Мы всегда всё делаем вместе. И никто прежде не позволял себе столь нагло их прерывать!

– Как жаль, что эта синхронность не соблюдается у вас в те дни, когда надо убирать в комнате, – не удержалась Котэсса, стягивая предмет дамского белья, висевший на уголке стула – постиранный колдовством, но всё ещё не выглаженный. – И сразу видно, у кого из нас серьёзные проблемы с бытовой магией.

– Как ты смеешь с нами так обращаться! – на сей раз основную партию завела Рейна. – Ты разбила нам сердце! Мы – мы! – имели на него полное право… Нас больше!

– И как бы, интересно, вы его делили? – уточнила Котэсса, забыв о том, что собиралась сказать, будто бы не имеет к Сагрону совершенно никакого отношения. А ещё она намеревалась сообщить ему, чтобы прекратил распускать эти досужие слухи, а сейчас сама внезапно вдохновилась его ложью.

Представлять себя рядом с Сагроном было не так уж и отвратительно, как девушке сначала казалось.

– Или, может быть, мне было бы предложено выйти, когда вы привели бы его в эти хоромы? – продолжила она, мысленно приказывая себе умолкнуть.

Но серые стены, грязный пол и тот бардак, что творился на половине соседок, заставлял её говорить дальше. Летом, пока Сорма и Рейна являлись в комнату короткими набегами, Котэсса была уверена в том, что ей повезло с соседками, но с каждым днём она всё больше разубеждалась в этом.

Сейчас они две, пыхтя, словно разъярённые драконицы, смотрели исподлобья на Котэссу. Сорма даже порывалась плести коварное заклинание, но не решилась, потому что магически Тэсса была в разы сильнее их двоих вместе взятых.

– Уберите здесь немедленно, – вздохнула Котэсса. – И, пожалуйста, больше не заставляйте меня возвращаться к столь бесполезному и бесплотному разговору. И не рассказывайте о том, что Сагрон – ваша судьба. Он сам об этом не знает.

– Много-то тебе известно! Небось, сама просто по нему слюни пускаешь! – фыркнула Рейна.

"Молчи, Котэсса!" – мысленно потребовала он себя, посмотрела в лицо соседке, пыхтящей от возмущения, и протянула:

– Ну, если вы верно слышали слова профессора Куоки, то мои предпочтения никаким образом к вашим претензиям отношения не имеют. Не так ли?

Глава 16

– Прокляну! – рявкнул Сагрон на пятикурсника, нагло кривлявшегося с него, ещё и глупо повернувшегося спиной к двери. Подобную беспечность он в свои юные годы не позволял, а над преподавателями издевался только в те моменты, когда никого из них не было рядом. – Или отправлю к Литории!

Студент вытянулся и посмотрел на Сагрона испуганным, даже не так – преисполненным ужасом взглядом.

– Простите, господин доцент. Этого больше не повторится, господин доцент!

Сагрон закатил глаза, уже предвкушая беседу с Котэссой. Какая-то, простите, паскуда распускала по университету наглые слухи, и не стоит даже надеяться на то, что Тэсси о них не догадывалась. Наверняка до неё они дошли в первую очередь – это не тот случай, когда девушку оставят в покое, а станут морочить голову только безнадёжно влюблённому преподавателю.

Беда была в том, что безнадёжно проклятый преподаватель действительно начинал чувствовать себя влюблённым.

Энниз, что ли, где-то проболталась? От неё, конечно, можно ожидать чего угодно, но какой в этом смысл? Пыталась отомстить, поставить его на место за всё хорошее? Так он ничего ведь ей и не сделал, да, не сложились у них отношения, но когда это кого волновало? А Сагрону казалось, что она швыряла в него полные негодования взгляды до такой степени часто, будто бы он обещал на ней едва ли не жениться, а потом сбежал из-под венца.

– Записывайте новую тему, – смилостивился Сагрон. – Влияние фоновых звуко-магических структур на основоположные функции заклинания.

Заскрипели перья и ручки. Он опёрся о край стола, наблюдая за студентами, и с некоторым недовольством отметил, что писали на самом деле далеко не все. Кто-то перешёптывался, косясь на него, словно в один миг Сагрон из грозного преподавателя превратился в обыкновенный объект для сплетней.

Это раздражало.

Он щёлкнул пальцами, и огненный шар взмыл в воздух, сорвавшись с его пальцев.

– Это прыгнет на того, кто посмеет сказать ещё хотя бы слово, – строго предупредил он. – Записываем новую тему.

Шепот не прекратился. Сагрон закатил глаза и прошёлся по аудитории – огненный шарик катился следом за ним, обжигая некоторых студентов, но, к сожалению, пресечь трёп сплетников не удавалось.

Ну что за напасть?

Дверь тихонечко приоткрылась, и в проёме, вместо ожидаемого опоздавшего студента, показался преподаватель Ролан. Он прошёл в аудиторию боком, косясь на пятый курс, которого, кажется, боялся до дрожи в руках и ногах, и коротко кивнул Сагрону.

– Надо поговорить, – промолвил он, и на лбу было так и дописано слово "наедине", хотя Сагрон предпочёл бы никуда из аудитории деваться.

– На какую тему? – вздохнул он.

– Обсудить учебные планы, – с деланной расслабленностью сказал Лантон. – У меня не сходятся числа, и надо уточнить нагрузку.

– Это обязательно делать сейчас? – с опаской уточнил Сагрон, зная, что добром эти "учебные планы", в устах его друга означавшие обычно какие-то неудачи, не заканчиваются.

– Да, – кивнул Ролан. – Доцент Ойтко требует сдать их как можно скорее.

– Присаживайтесь, господин доцент, – Сагрон указал на один из стульев у преподавательского стола. Зачем их там всегда стояло два, он понятия не имел – кажется, студенты любили подпиливать ножки, но, так как он всегда проверял стул на наличие всевозможных подлогов, это им редко удавалось.

Он оглянулся к студентам.

– Будете писать ректорскую контрольную или просто попишите под диктовку шара? – притворно ласково уточнил он.

За спиной загрохотало.

Подпилили ножки, сволочи!

– Полагаю, ректорскую контрольную, – принял Дэрри мгновенное решение. – Берём листочки и пишем первый вопрос.

– Но господин Сагрон! – возмутился тот самый кривляющийся студент. – За что вы так с нами поступаете?

– За длинный язык, – безапелляционно ответил он. – И за короткий напильник, который торчит у вас из кармана. Если я ещё раз увижу, что стулу или другому университетскому имуществу, такому, как доцент Лантон, нанесен вред, я лично займусь вашим воспитанием. И не хихикайте, студентка Пэтт, это не имеет никакого отношения к тому воспитанию, о котором вы читаете на ночь.

Девушка покраснела и, кажется, была предельно возмущена замечанием, обращённым к ней, но возражать отчего-то не спешила, из чего Сагрон сделал вывод, что относительно литературы попал как раз в точку.

Он с досадой закатил глаза и вернулся к другу. Ролан уже починил стул, и теперь сидел более-менее ровно, но всё равно так, словно палку проглотил. Учитывая его привычную страсть сутулиться, Сагрон был крайне удивлён столь ровной спине – а спустя миг осознал, что на самом деле причиной этого была попытка… Казаться сильнее обычного?! У Лантона?!

– Что стряслось? – накладывая полог молчания на преподавательский стол, спросил он. Студенты за пологом досадливо загудели, понимая, что услышать о превратностях расчёта нагрузки им не удастся, и зашуршали прошлогодними конспектами, разыскивая ответы на появившиеся на листах вопросы.

Огненный шарик, сердито зашипев, стрелой бросился к самым болтливым и активным, превращая их спасение в маленький уголёк или горстку пепла на парте.

– Я хочу поговорить с тобой относительно проклятия, – Ролан попытался расправить плечи ещё сильнее, и это выглядело ну совсем уж страшно. – И относительно того, как оно на тебя действует…

– Так говори, – безропотно промолвил Сагрон. – Только, пожалуйста, не так, чтобы об этом через пару часов знал весь университет.

– Я не имею никакого отношения к тому, что о тебе болтают! – оскорблённо воскликнул друг.

На фоне огненный шар поджёг одежду какого-то студента, и тот подскочил едва ли не к потолку. Сагрон прошептал заклинание, призванное окатить несчастного водой с головы до ног и погасить любой локальный пожар, и повернулся опять к Ролану.

– Да верю я, верю, – кивнул он. – Просто достали. Эти вон шепчутся на каждом углу, – он кивнул на первый курс, – идиоты. И что мне с этими неразумными существами делать? Мог бы – прибил… Так что у тебя с проклятием?

– Ты испытываешь к Котэссе… – Ролан запнулся, напоминая о том, насколько он на самом деле был неопытен в делах любовных, – некоторое влечение?

– Ты её видел? – фыркнул Сагрон. – Красивая девчонка. Трудно не испытывать, учитывая, что она единственная, по отношению к кому эти мысли легальны.

– Я понимаю, – послушно повторил Ролан. – Но просто… я никогда себя так не чувствовал! – он напоминал сейчас невинную девочку, разговаривающую со старшей подругой относительно первой ночи. – Меня никогда так не тянуло к женщине, и…

– Я надеюсь, речь идёт не о Котэссе, – Лантон отрицательно покачал головой, и Дэрри, прищурившись, добавил: – И, надеюсь, мой тридцатилетний друг, у тебя до этого были хоть какие-то женщины.

– Были-были! – заверил его Ролан. – И много!

– Судя по возмущённому тону, одна или две, и то крайне давно. Так кто там объект твоей страсти? – студенты попытались читать по губам, и Сагрон повернулся к ним боком. – Ай, можешь не говорить: твоя аспирантка.

Ролан смущённо отвёл взгляд.

– Я никогда раньше себя так не чувствовал. А потом она сняла с меня… Ну, ту чешую с руки, помнишь, что меня поцарапали? Вот, сняла, и я… Я словно прозрел, – он вздохнул. – Меня тянет к ней невыносимо. Я не могу ни о чём думать, кроме неё.

– Взрослеешь, значит, – безропотно промолвил Сагрон. – Вот пройдёшь этап первой любви, а потом, может быть, перестанешь смотреть на женщин так, словно они относятся к другой расе.

– Нет, я понимаю, что нормально – испытывать к девушке природный интерес, – Ролан почесал затылок. – Но не… Я вообще ни о чём больше не могу делать! И я уверен в том, что это побочный эффект проклятия: влечение проснулось именно после того, как она меня исцелила. Не то чтобы раньше она мне не нравилась… – судя по скромно потупленному взгляду, нравилась, да ещё и очень, – но я не думал о ней в таком ключе. Мне теперь попросту стыдно смотреть девушке в глаза!

– Вот иди и скажи ей об этом. Заодно займитесь своим проклятием, – хмыкнул Сагрон.

– А у тебя с Котэссой такого нет? Я пытался её спросить… – Дэрри закатил глаза в ответ на эту фразу, и Ролан заметно смутился. – Но, я так понимаю, девушке лучше было не задавать вопросы в подобном ключе.

– Относительно того, спала ли она с мужчиной, к которому привязана проклятием? Да, ты действительно прав, это не то, что следовало спрашивать у скромной невинной девочки. Твоя Элеанор тоже бы обиделась. Да кто угодно обиделся бы!

– Я такого у неё не спрашивал. Я вовремя остановился, – почти гордо отозвался Ролан. – Но есть или нет?

– Не знаю, что ты имеешь в виду, – наконец-то честно ответил Сагрон. – Ну… Котэсса мне нравится, и как человек, и как женщина… тьфу ты, девушка. Хотя, да, она довольно пуглива, потому, прошу, не продолжай моё гордое дело по её отпугиванию, не подсыпай хвороста в огонь. Она и так не может определиться с тем, как ко мне относится.

– А по ночам? – тоскливо уточнил Ролан. – Не снится?

Студенты, кажется, прониклись его поведением и теперь, вместо писать ответы, задавались вопросом, что же в нагрузке могло столь нагло выбить из колеи доцента Лантона.

– Предположим, иногда. Но не каждую же ночь! – он вздохнул. – Я не знаю, что у вас там намешано с проклятием, или у тебя с гормонами, друг мой, но светлый образ Котэссы не преследует меня ежесекундно. Но если у тебя такие радикальные проблемы, то обращаться следует уже напрямую к Элеанор. Она должна знать.

– Как автор проклятия?

Сагрон едва сдержал досадливый рык.

– Как девушка, от которой ты дуреешь! И сними эту хламиду! – он дёрнул за рукав громадной мантии. – Ты в ней можешь соблазнять разве что ворон на городе.

– Спасибо, – кажется, Ролан испытывал искреннюю благодарность за столь простые, элементарные даже советы, и Сагрон заставил себя не смеяться. Его другу откровенно не хватало нормального общения с девушками, но что поделать, если всё настолько печально?

– Да не за что. Иди с миром, – вздохнул он, чувствуя себя старшим наставником. Всё-таки, следовало таскать иногда Ролана за собою по девчонкам, когда они с Ирвином бросали учёбу и увлекались активной студенческой жизнью…

Но Ирвин – даром, что сын не последнего в этом университете человека, – был готов творить какие угодно глупости, а Ролан… Ролан вёл себя, как та Элеанор. Может быть, впрочем, по этой причине они с Лантоном и были до сих пор дружны, а Ирвина он не видел уже неизвестно сколько лет – и с удовольствием ещё столько с ним бы и не встречался. Они ещё на пятом курсе не поделили барышню – или на шестом? – и с той поры словно кошка чёрная между ними пробежала.

Сагрон уже не мог вспомнить имя предмета спора, потому задавался вопросом, поддерживал ли с той девицей контакт Ирвин.

Ролан, напоследок опасливо покосившись на пятый курс, по стеночке покинул аудиторию. Сагрон обернулся к студентам, подарил им сердитый взгляд и наконец-то снял полог молчания.

– Ну что, сдаваться будем? – уточнил он, и инновационные часы, стоявшие на полке, в ответ на громкие слова согласно запиликали. – Сдаём работы.

– Да ведь урок ещё не закончился! – возмутился кто-то с задней парты.

– И вы ещё не всё списали? – Сагрон выдрал лист из рук первого студента, пробежался по нему взглядом и довольно кивнул. – Вижу, что почти всё. Сдаём-сдаём, ещё не хватало, чтобы у вас всех были пятёрки.

– Но господин доцент!

Но он оставался непреклонен и нагло отбирал внеплановую контрольную работу из цепких лап надоедливого студенчества. Надо же, а совсем недавно сам был таким и возмущался тирании преподавателей, заставлявших их хотя бы иногда думать головой, работать, да и вообще, тратить дарованное на отдых дело на такие бессмысленные дела, как учёба.

Пятый курс, кажется, уже свыкшийся с отвратительным характером Сагрона, но тут вдруг вновь ощутивший на себе его негативные стороны, сдавался уже почти добровольно. Студенты складывали вещи в сумки и медленно тянулись к выходу, изредка оборачиваясь и что-то едва слышно ворча себе под нос.

Он их игнорировал. Всё-таки, выслушивать бесконечное постороннее нытьё не было никакого смысла, и в такие моменты Сагрон предпочитал глушить посторонние звуки магией.

Пятикурсники покинули аудиторию, закрыли за собою дверь, и он уже собирался сесть и всё проверить, как вновь услышал тихий стук.

– Что опять? – не оборачиваясь, спросил он. – Я не дам дописывать вам эту контрольную. Сами виноваты.

– Мне нужно подписать журнал, в прошлый раз вы слишком быстро умчались из аудитории.

Он оглянулся, словно ошпаренный. На пороге – прямо на тоненькой перекладине, балансируя в попытке сохранить и внутреннее спокойствие, – стояла Котэсса. Сердитая Котэсса.

– Опять на вы? – уточнил он. – Заходи, только закрывай за собой дверь, а то эти опять вернутся, будут терроризировать меня на тему своей контрольной.

Котэсса подчинилась; дверь она за собой закрыла, в кабинет вошла и скрестила руки на груди, глядя на Сагрона так, словно он должен был немедленно признаться в совершённом преступлении.

– Я могу на ты, – она швырнула журнал на стол, и тот сам открылся перед Сагроном. – Но тебе это вряд ли понравится!

– Всё из-за того, что я забыл поставить какую-то незначительную подпись? – уже предвкушая очередную ссору, уточнил Дэрри.

– Нет, господин доцент. Всё из-за того, что из-за тебя по университету ходят отвратительные слухи, – она с трудом сглотнула, кажется, захлёбываясь собственным негодованием. – И меня это невероятно возмущает. Как так можно?

– А что я не так сделал?

– Сагрон! – она сделала шаг к столу, и он вдруг испытал подсознательное желание отодвинуться подальше. Котэсса, кажется, очень хорошо уяснила науку Хелены Ольи, по крайней мере, выглядела она всё так же угрожающе, как и та, когда гневалась.

– Да? – невинно моргнув, спросил он.

– Позавчера, – девушка упёрла руки в бока, – профессор Куоки минут пятнадцать рассказывал мне о твоей влюблённости на всю аудиторию!

О, так вон оно что…

– Мне нужен был хороший бакалавр, – невинно моргнул Сагрон. Он встал – перо одновременно поставило славную роспись в журнале, – и подошёл к девушке поближе. – Разве тебе хотелось бы защищаться у профессора? Поверь мне, это не самое приятное занятие на свете, да и вообще… – он сделал шаг ей навстречу, но девушка отступила к окну.

Сагрон не сдавался. В конце концов, до подоконника было не так уж и далеко, а Котэсса, кажется, пока ещё об этом не подозревала.

– Не обязательно было вещать профессору Куоки о своей безумной любви, – с невероятным возмущением в голосе ответила она. – Он теперь будет напоминать мне об этом на каждом уроке. Прилюдно! Теперь о нас болтает едва ли не половина НУМа!

– Ну и что?

– Что значит ну и что?! – Котэсса ударилась спиной о подоконник, отскочила от него и натолкнулась уже на Сагрона. – Я не согласна на такое потребительское отношение к этому проклятию.

– Давай его снимем. Хоть прямо здесь.

– Ни за что!

– Ты сама себе противоречишь.

Теперь девушка была зажата между подоконником и Сагроном и, кажется, понятия не имела, куда ей убегать. Всё её возмущение в столь затруднительной ситуации сошло на нет, зато она покраснела и, кажется, стремилась отвести взгляд.

Потрясающая женщина.

Спасибо, что его не привязало к Элеанор! А то слушал бы часами рассказы о науке.

– Меня теперь донимают мои соседки, – в голосе Котэссы возмущения было уже чуточку меньше, чем прежде. – Объявили бойкот, превратили комнату в свинарник и делают вид, что я увела тебя у них.

– Переезжай ко мне.

– Чтобы ты вытолкнул меня за дверь сразу же, как только получишь свою свободу от проклятия? – сердито уточнила она. – Я похожа на наивную дуру?

– На дуру – нисколечко, – искренне ответил Сагрон. – Скорее на невинное дитя, которое не слишком хорошо ориентируется в этом трудном взрослом мире. Но поверь мне, дорогая, я – последний, кого тебе следует бояться. Я желаю тебе исключительно добра… – ну, по крайней мере, после этого проклятия стал желать. – Ты можешь себе представить, что бы случилось, если бы меня привязало да хотя бы к Ролановой аспирантке? Я бы сошёл с ума. А в нашей ситуации даже есть нечто притягательное.

– Например? – почти заинтересованно переспросила Котэсса. – Лично я не вижу в этом всём ни капельки интересного или положительного!

– Ну, – он вздохнул, – например, о нас распускают премилые сплетни, значить, теперь вполне можно их подтвердить.

Он наклонился к ней, чтобы поцеловать, но Котэсса каким-то образом в последний момент умудрилась вывернуться из его рук.

– Когда мне можно зайти за книгами по бакалаврской? – уточнила она с такой серьёзностью, словно минуту назад не стояла в миллиметре от него.

Сагрон почувствовал, как раздражение, уже почти растворившееся в воздухе, возвращается к нему вновь.

– Тэсси, прекрати, – он примирительно протянул к ней руки. – Я правда не собирался устраивать всё это. Профессор Куоки не должен был ничего говорить…

– Книги, – строго ответила Котэсса. – А потом, возможно, доцент Сагрон, вы получите то, на что минуту назад посягали.

– А что тебе надо пообещать за снятие проклятия? – поинтересовался он.

– Супружескую верность до гроба. Можно сразу в гроб, я не откажусь, – то ли шутливо, то ли серьёзно заявила Котэсса. – Так что насчёт книг?

– Через недельку. Но просто так обязательно приходи и пораньше, – протянул он.

– Может быть, – кивнула Котэсса и ускользнула за дверь прежде, чем Сагрон успел проронить ещё хотя бы слово.

Вот же!