Текст книги "Психология проклятий (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
По коже Ирвина стекла первая капелька крови. Энниз преодолевала сопротивление магического круга, волшебную защиту, всё, что они только смогли установить, и убивала, медленно, но уверенно.
– Отойди от моего сына, неверная ведьма!
Энниз обернулась, скорее от неожиданности, чем потому, что соотнесла эти слова с собою.
Профессор Куоки застыл у самой границы круга. Он сжимал в руках свои вечные инновационные часы, маленькую сферу на золотой цепочке, и смотрел на Фору полным ненависти взглядом. Куда-то пропала и сгорбленная спина, и смешные движения; сейчас он казался величественным и почти страшным.
– Ничтожный старикан, – злобно выдохнула Энниз. В один миг Ирвин потерял значение в её глазах – она видела, как Куоки вплетал и свою силу в заклинание, как тьма "невесты" переплеталась с её собственной аурой, всё быстрее и быстрее возвращаясь на место. – Сумасшедший часовщик!
Она метнула нож – и тот ударил Куоки в сердце. Его смешной серый балахон почти вмиг просочился кровью у раны – алые капельки превратили непримечательную ткань в поле боя.
Куоки промахнулся.
– Это по докторской я – сумасшедший часовщик, – прохрипел Толин, и на его губах выступила кровь. – А по кандидатской – проклятийник. Теория случайных проклятий… – он захрипел и вымученно улыбнулся. – Чтоб оно работало, как мои инновационные часы!
Он с трудом поднял руку – и швырнул сферу в самый центр круга, в музыкальную шкатулку.
Магия достигла своего пика – и сильнейший взрыв силы собрался внезапно в пределах одной маленькой, незаметной сферы. Энниз бросилась к часам, сжала их руками, и тьма "невесты", уже скопившаяся в ней, хлынула наружу. Пропали куда-то и хвосты, и гнилостные следы на руках, уже начавшие проявляться – и она упала без сознания.
Волшебство схлестнулось – и в тот же миг затихло, осыпавшись мелкими осколками им под ноги.
Музыкальная шкатулка выдала весёлую, светлую мелодию свободы. Инновационные часы ответили ей тихим скрипом возле недвижимой Энниз.
Ирвин первым разорвал прочный круг. Он выдернул руки из пальцев Хелены и Элеанор и, оттолкнув Сагрона в сторону, рухнул на колени рядом с Куоки.
– Ты не можешь, – прошипел он, выдёргивая кинжал из его груди. – Ты не можешь так просто умереть.
– Что он делает? – Котэсса рванулась вперёд. – Надо звать целителя!
Сагрон вовремя поймал её за локоть и рванул на себя, не позволяя сделать и шагу. Остальные стояли, словно так и надо было – и смотрели на Ирвина со смесью восторженности и ужаса.
– Он целитель, – прохрипел Сагрон. – Он по природе дара целитель. И если он ничего не сможет сделать, то уже никто не сможет.
– Он… – Котэсса застыла. – Он…
– Он – его сын, – кивнула Хелена, сделав шаг вперёд. – Старший.
Она не проронила больше ни слова, только с какой-то болью во взгляде смотрела, как Ирвин бормотал заклинание за заклинанием – и ничего не действовало.
Он в отчаянии прижал руки к ране и прошептал, зло, почти с ненавистью:
– Это ты виноват, папа. Это из-за тебя я – боевой маг и не могу тебя спасти.
Куоки с трудом открыл глаза и попытался прошептать что-то, но вышло только что-то на подобии хрипа. Ирвин склонил голову, вжимая руки в рану – и сдался, отпуская волшебство на свободу.
Магия полыхнула неожиданно. Яркое, внезапное сияние, сорвавшееся с его ладоней, пробило профессора Куоки насквозь, словно копьём, и вырвалось на свободу. Свечение распространялось по всему подвалу, и в ответ ему раздавалась игра маленькой музыкальной шкатулки.
Волшебство сдалось. Боевое заклинание щита, вложенное в руки целителя, растеклось по телу Толина, напитывая его жизненной силой. Он открыл глаза вновь – и, слабо улыбнувшись, протянул руку, чтобы потрепать Ирвина по голове.
– Сынок… – прошептал он. – Какой ты у меня взрослый стал, – и закрыл глаза.
Ирвин отшатнулся от него, с неверием посмотрел на свои руки – а потом перевёл взгляд на Сагрона, потерянный, опустошённый, уставший.
– Всё закончилось, – с трудом выдохнул он. – У нас получилось.
Сагрон оглянулся на Энниз.
– Что с ней? – спросил Дэрри, чувствуя, как дрожит и его голос. – Проклята?
Она разжала пальцы, и часовая сфера покатилась к Куоки и застыла прямо у его руки. Ирвин заставил себя подняться и, пошатываясь, подошёл к Энниз.
– Нет, – она распахнула глаза, всё ещё лёжа на земле. – Всё выгорело. Все выгорело… Я теперь свободна!
– Боюсь, – Ирвин оглянулся на Котэссу, – насчёт свободной придётся повременить. Котэсса, вы поможете мне наложить на неё сеть?
Тэсса только слабо, едва заметно кивнула, но так и не выскользнула из объятий Сагрона, лишь плотнее прижалась к нему – и подумала, что, наверное, совершенно не хочет просить коменданта искать ей какую-нибудь комнату.
– Если ты будешь, – почти с угрозой промолвил Сагрон, – делать столь неоднозначные предложения моей невесте, я лично наложу на тебя проклятие в стиле невесты. И мне плевать, что это невозможно.
– Невесты?! – возмутилась Котэсса, но Дэрри проигнорировал её, только, кажется, ещё более собственнически прижал к себе.
Ирвин бросил взгляд на спящего – но живого, – отца и обессиленно вздохнул.
– Перемирие закончилось, – пожал плечами он. – Но, мне кажется, нам с тобой давно уже было пора примириться, – он устало протянул руку. – Мир?
Сагрон вздохнул, глядя на чужую, залитую кровью ладонь, и протянул:
– Извини, я её сейчас никуда не отпущу, мне нужны обе мои руки. Но мир.
Ирвин засмеялся. Он оглянулся на Ролана, бросившегося к Элеанор, на Хелену, с интересом поглядывающую на своих бывших студентов, и сел возле постамента с артефактом.
– Точно попрошу об отпуске, – вздохнул он. – Не то я сдурею с этой магией.
Воцарившуюся на короткие несколько секунд тишину прервало громкое, радостное восклицание.
– Ирвин, сыночек! Они заработали!
Профессор Куоки сидел на холодных камнях, гордо вскинув вверх сферу с инновационными часами.
С инновационными часами, показывающими правильное время.
Эпилог
Лето выдалось на диво жарким и солнечным. Многие зелья бакалавров с кафедры зельеварения скисали, какие-то проклятия боевиков отказывались срабатывать, силовые вспышки поджигали там, где следовало замораживать. Особенно активные мертвяки, разбуженные бандой нелегальных некромантов, воняли сильнее, чем следовало, и Ирвин чувствовал себя загнанной лошадью.
– Это не год, – вздохнул он, – а какое-то сумасшествие. Вот правда, как встретишь, так, мать его, и проведёшь!
– Ну, не знаю, – пожал плечами Сагрон. – Лично мне всё нравится. Мы Шанука выпустили наконец-то, будь он неладен! И двоечников разгребли раньше, чем обычно. Ты не представляешь себе, какая это удача…
– Эти дурацкие некроманты – вот моя удача! – Ирвин взял стакан в руки, принюхался к жидкости в нему и отложил в сторону. – Что за дрянь?
– Бакалаврская одного из моих, – ответил Сагрон. – Тэсси, ты не помнишь, чья именно?
– Не помню, – отозвалась Котэсса. – Не мешай.
– Ну вот, – Сагрон вздохнул. – Не мешай. Почему я каждый раз на работе слышу это "не мешай"?!
– Мне ещё на работу, – Тэсса склонилась над какими-то листами. – И мне надо исследовать улики. И я ж не ною, когда ты лезешь ко мне со своей докторской!
Ирвин закатил глаза. У него три года – три! – не было отпуска. И тут ещё эти двое. И отец с его новыми инновационными часами. А он уж надеялся, что эта тема закрыта, когда предыдущие начали корректно работать.
– Между прочим, я на твою кандидатскую тоже не жалуюсь, – огрызнулся Сагрон. – И на то, что эта аспирантура отбирает у тебя времени едва ли не больше, чем твоя работа. И это ты, – он оглянулся на Ирвина, – виноват в том, что она полезла в Следственное Бюро. Кто тебя просил предлагать ей заниматься расследованиями? Сидели бы смирно в науке…
– Она – отличный импровизатор, – вздохнул Ирвин. – Но я, так уж и быть, принёс ей лист с отпуском. И сам схожу. Давно уже пора. Между прочим, это мой подарок вам на свадьбу.
Котэсса и Сагрон хмыкнули в один голос.
– Мы поженились три года назад, – напомнил ядовито Дэрри. – Ещё до её магистратуры. Тебя не смущает, что подарок немного запоздал?
Ирвин только пожал плечами, явно не страдая угрызениями совести. Он вообще ими довольно редко страдал, когда речь шла о работе.
Он устроился поудобнее на свободном стуле, не уточнив, не был ли тот каким-то заколдованным, и протянул:
– Ну, разве работа – это не интересно?
Котэсса и Сагрон встали уже рядом друг с трудом, и Ирвин заметил, что взгляд у них обоих был одинаковый – учёно-маниакальный. Хелена, что ли, их покусала? Вон, даже Элеанор после свадьбы, казалось, потеряла интерес к науке, но обрела его к детям, а вот Тэсса умудрялась отрабатывать ставку и в Следственном Бюро, и тут, в университете – сначала в магистратуре, а потом и в аспирантуре.
– Нет, – уверенно ответил Дэрри. – Работа – это не интересно. Ты уже достал всех своей работой, Куоки…
– Не называй меня так!
– Хорошо, – он скривился. – Сияющий, ты уже достал всех со своей работой. Потому моя жена действительно уедет со мною в отпуск. И, – он скосил взгляд на Котэссу, – я даже не возьму с собой докторскую.
Котэсса радостно улыбнулась.
– Посмотрим, – хмыкнула она, – как ты её с собой не возьмёшь. Посмотрим-посмотрим…
Сагрон только пожал плечами. Чтоб он – и не взял докторскую? Как же, как же! Когда б то такое в последний раз было.
– Но это только на недельку, – предупредил Ирвин. – Я, как глава Отдела по Борьбе…
– Слушай, глава, – Сагрон скрестил руки на груди, – а ты жениться не хочешь? Может быть, отстанешь от нас. А то твоя работа уже как навязчивая идея.
– Мне некромантов поймать надо.
– Потом поймаешь, – отмахнулся Дэрри и притянул к себе жену. – Когда-нибудь через пару месяцев. Ну, не повезло тебе с Энниз, так она давно уже на магических пожизненных исправительных работах, вместе с Жодором, забыть её давно пора. Найди себе кого-нибудь другого.
– Кого?!
– Какую-нибудь хорошенькую некромантку. Вон, раз уж они такие неконтролируемые. С самыми неуправляемыми подчинёнными бороться стоит иначе, – Сагрон улыбнулся. – Ну-ка, поклянись, что с сегодняшнего дня идёшь в отпуск?
Котэсса недоверчиво хмыкнула и на всякий случай отобрала собственный отпускной лист.
– Хорошо, – склонил голову Ирвин. – Как только решу дело…
– Сейчас же!
– Ладно, – сдался он. – Сейчас же. А когда я наконец-то увижу ваших детей?
Сагрон скривился. Он терпеть не мог, когда их спрашивали о детях.
Котэсса только улыбнулась.
– Скоро, Сияющий, скоро. Но только если ты пойдёшь в отпуск и оставишь нас в покое хотя бы на месяц!
БОНУС
– И это они будут здесь жить? – в вопросе отчётливо звенело что-то очень ядовитое. – Уж я-то думала, что столичные жители предпочитают условия получше. Ни природы, ни минимального комфорта…
– Какой кошмар! – возмутился второй голос, уже мужской. – Сколько ты предлагала хороших, обеспеченных барышень! Но ты же знаешь, Мими, что это совершенно бесполезно! Он изволил выбрать себе необразованную деревенщину, у которой за душой ни гроша…
– Молчали бы, богачи! – чуть визгливо возразила другая женщина. – Посмотрели бы, кого подсовываете! Больной, скрюченный, а дети наверняка получатся невесть какие. Если вообще получатся!
– И это мне рассказывает женщина, которая последнее десятилетие вместо воды принимает исключительно алкоголь? Это я должна переживать, какая у детей будет наследственность!
– Дамы, прошу вас, не ссорьтесь… Возможно, мы сможем что-нибудь придумать…
Ирвин щёлкнул пальцами, и подслушивающее устройство моментально замолчало.
– Ну что, – хитро протянул он, – скрюченный и больной и необразованная деревенщина, хорошей идеей было позволять Литории вмешиваться в устройство вашей свадьбы? А я говорил, что она обязательно пригласит ваших родственников. И, Сагрон, видят небеса, ты прекрасно знал, чем всё это закончится.
Доцент Дэрри лениво прищурился, потянулся, закинул ноги на свободный табурет и с интересом посмотрел на Котэссу.
– Ты под впечатлением, дорогая? – ядовито поинтересовался он. – Или ждала, что такое отвратительное существо, как я, могло родиться от белой и пушистой женщины?
– Это наверняка по залёту! – донёсся возмущённый голос госпожи Дэрри сквозь поставленную в режим сна прослушку. – Не мог мой дорогой мальчик выбрать такое себе в жёны!
Тэсса уверенным движением отключила прибор окончательно и, чтобы не было соблазна потянуться к нему вновь, набросила сверху полотенце, не преминув скривиться. Полотенце было не особенно чистое, и Котэсса подозревала, что Ирвин вытирал им тарелки, при этом их ещё и пачкая, уже как минимум месяц. Хоть бы заклинание какое-то очищающее применил, что ли…
– Зато как я, такая белая и пушистая, могла родиться у двух алкоголиков, ума не приложу, – фыркнула Котэсса. – И перестань пачкать чужие табуреты, Сагрон. Ирвин, ты пробовал изредка мыть тарелки?
– Я делаю это раз в неделю, – совершенно спокойно ответил Сияющий. – И вообще, не надо их мыть.
– Ну, как же. На что ещё способна необразованная деревенщина? – усмехнулась Котэсса, откручивая вентиль крана. – Только мыть посуду и убираться за почтенным супругом. Несомненно, ни на что, кроме удовлетворения самых примитивных потребностей, я не гожусь. И, нет, Сагрон, я совсем не обиделась на твою маму. Не следовало ожидать ничего другого.
Дэрри бы не поверил, но Тэсса говорила правду. Об этом свидетельствовало то, насколько вальяжно она принялась перемывать тарелки. Высыхали те уже на лету, самостоятельно, и выстраивались ровными рядами на полках.
Вообще, у Ирвина Тэсса была впервые. Они в основном встречались на нейтральной территории, Сияющий по понятным причинам не слишком-то радостно звал к себе гостей. Но когда пришлось срочно бежать из преподавательской части общежития, где последние несколько месяцев жила Тэсса и все года своей карьеры – Сагрон, другого убежища не оказалось.
С родителями Котэссы Сагрон был знаком весьма отдалённо. Видел их год назад, когда считал себя проклятым, а Тэсса пригрозила родителям, что каждая капля алкоголя может стать для них последним, а для вида ещё и прокляла несуществующим проклятием. Несомненно, маме это помогло. Отцу, видимо, не очень, раз уж он не приехал.
Семейству Дэрри Тэсси была представлена двадцатку назад. Надо сказать, пока Сагрон рассказывал о том, что его будущая супруга – лучшая на своём потоке, собирается работать в Следственном Бюро, отлично сдала выпускные экзамены и планирует строить научную карьеру, всё было не так уж и плохо. По крайней мере, Котэсса не вызывала серьёзных претензий.
Но когда матушка Сагрона совершенно случайно узнала о происхождении Котэссы – ну, как случайно, сделала запрос в университет и получила выписку из её личного дела, – всё тепло из голоса будущей свекрови мигом куда-то пропало. С той поры она уверилась в том, что Тэсса – брачная аферистка, забеременевшая где-то на стороне и собиравшаяся свалить все свои проблемы её Сагрончику на голову. А он, наивный дурак, глупец и вообще последний олух, собирается такую отвратительную девицу терпеть, жениться на них, ввести в их славный род!
Доводы Сагрона о том, что Тэсса не могла ждать ребёнка от кого-то другого – потому что он, в конце концов, был единственным её мужчиной, не помогали.
Доводы Тэссы о том, что она, собственно говоря, не беременна, впечатлили и успокоили исключительно Сагрона, не желавшего, чтобы на него повесили ярлык коварного соблазнителя.
Ах да, ещё эти доводы порадовали Ирвина, случайного свидетеля сцены – но не потому, что он имел какие-то планы на Котэссу или собирался помешать её с Сагроном семейному счастью. Просто, как ребёнок, мать которого вышла замуж, будучи уже глубоко беременной, он не хотел, чтобы кто-нибудь ещё повторил его не слишком приятную судьбу. Даже если Тэсса и Сагрон были уже достаточно давно помолвлены и ждали выпуска, чтобы пожениться без обвинений в коррупции. Впрочем, впереди ждала ещё магистратура, и Котэсса осторожно предлагала жениху, что, может, после неё…
Эти требования Сагрон уже пресёк – подозревал, что за магистратурой последует аспирантура, потом возникнет докторантура, а там уже и до пенсии недалеко.
Так или иначе, о свадьбе прознала Ойтко и взяла это под свой контроль. И Сагрон и Котэсса, намеревавшиеся сегодня просто прийти в регистрационный пункт, поставить подписи в пухлой книжице, надеть друг на другу на запястья венчальные браслеты и счастливо вернуться домой, чтобы романтично, при свечах, сварить какое-то зелье и обсудить новоизобретённое на кафедре проклятие, за день до свадьбы узрели на своём пороге двух матушек и одного отца.
Что ж, Тэссу радовало уже то, что её собственный дорогой родитель решил не расставаться с родным домом. Кажется, срок исправительного проклятья истёк, и он опять взялся за старое, очень активно уменьшая запасы алкоголя, хранившегося в деревне.
– Это отвратительно, – поделилась Котэсса, подталкивая последнюю свежевымытую тарелку ближе к положенному ей месту. – Наши родители – настоящие звери, и связываться с ними себе дороже. Они весь вчерашний день морочили нам голову! Понятия не имею, что делать с сегодняшней свадьбой. Они же просто не дадут ей состояться! Может, отложим? – покосилась она на Сагрона.
– Не боишься, что сбегу? – поинтересовался Дэрри, в этот момент как раз терзавший ножом найденный на столе у Ирвина фрукт. Судя по всему, представлял, что перерезает любимой будущей тёще горло. – Мало ли, невест-то в столице полно, и не у всех у них такая приду… Странная мама.
Тэсса вздохнула. Вот согласился бы Сагрон наложить на волосы иллюзию, чтобы те не были такими белыми, и не было б никаких проблем, её мама даже ничего бы не заметила!
– Может быть, – протянула она, – ты хочешь к Энниз? Так я могу устроить?
– Ирвин, а где Энниз отбывает свой срок?
Ирвин, в этот момент перенастраивающий прослушку, бросил на Сагрона предупредительный взгляд. Тема Энниз до сих пор оставалась для него очень болезненной, даже когда упоминали о ней исключительно с усмешкой.
– На севере, – коротко ответил он. – Не советую, там условия не очень. Но, если ты так хочешь, могу отправить туда кого-то из ваших родственников.
– Его мать, – тут же высказала пожелание Котэсса. – Она назвала меня необразованной! Необразованной, ты можешь себе такое представить?
Ирвин только развёл руками. Котэсса, всегда фанатично относившаяся к учёбе, действительно имела на что обижаться, но он понимал, что материнское сердце, столь чутко реагировавшее на всё, что происходило с дражайшими детьми, отказывалось внимать доводам рассудка. Вероятно, мать Сагрона в этот момент чувствовала себя какой-нибудь спасительницей.
И мама Тэссы – тоже.
– В общем, если Ойтко сообщила им время свадьбы, то нам конец, – сообщил Сагрон. – Потому что мои родители даже не знают, кого хотят больше убить, Тэсси или меня самого. И мы понятия не имеем, что с этим счастьем делать. Вот, делись идеями, если они есть.
Ирвин вздохнул.
– Ну… Если очень постараться, можно договориться о смене регистрационного пункта. Но тогда это будет совсем не торжественно, пришли, расписались, и ушли… И это будет несколько нелегально…
– Давай! – в один голос воскликнули жених и невеста. – Идеально!
***
Регистратор оказался молодым мужчиной, не старше тридцати лет, с вороватым взглядом и с трудом подавляемым желанием втянуть голову в плечи при виде боевого мага. Продемонстрированное же Ирвином удостоверение окончательно отбило у него всякое желание сопротивляться, выражать сомнения или отказывать в предоставлении услуги.
– Как вы узнали о нашем местонахождении? – печально поинтересовался он. – Обычно, чтобы попасть сюда и сделать всё по-тихому, пары вынуждены сделать серьёзный взнос…
– Коррупционные действия, – отметил Ирвин.
– Встать в очередь…
– Отказ в законных правах.
– И обосновать, разумеется, почему выбрали именно наш регистрационный пункт. Ваши проблемы должны быть соответствующего уровня, – припечатал регистратор. – Без этого никак. Даже представитель власти, – кивнул он на Ирвина, – не в силах заставить меня нарушить закон. Или вы, – мужчина засмущался, – собираетесь жениться втроём?
Котэсса, до этого стоявшая несколько отстранённо, на всякий случай придвинулась чуть ближе к Сагрону. Тот же властным движением привлёк её к себе и так крепко обнял за талию, словно в порыве ревности собирался не просто защитить от каждого постороннего взгляда, а заодно и немножечко придушить. Не то чтобы Тэсси после такого заявления не понимала благородный порыв супруга, но всё равно – не оценила.
– Я – свидетель. И друг семьи, – сухо промолвил Ирвин. – И не заставляйте меня вызывать подмогу.
– Это будет так страшно? – уточнил на всякий случай регистратор.
– Очень, – таинственно пообещал Ирвин, не уточняя, что подмога в первую очередь пожелает убить начальство. Сегодня он взял первый отгул в своей жизни, и если в этот святой день явится на работу, надумавшие было расслабиться подопечные точно не простят…
Но Сияющий подозревал, что даже гнев его дражайших подчинённых не сравнится с воплями матери Котэссы и родителей Сагрона. Он с подозрением покосился на друга, словно задавая ему вопрос, не пройдёт ли его матушка по следам сыновьего дара в регистрационный пункт, будто бы понял что-то и коротко, серьёзно произнёс, обращаясь к регистратору:
– Если вы хотите, чтобы дело разрешилось мирно, соглашайтесь сейчас же.
***
Венчальный браслет обжигал запястье. На самом деле это было не так приятно, как расписывали попискивающие от счастья невесты в регистрационных пунктах. Браслет был не казённый, а притащенный откуда-то Сагроном, и на нём то и дело вспыхивали магические защитные руны.
– Родовой? – позволяя мужу взять себя за руку, спросила Котэсса. – А почему тогда твои родители его не носят? Ведь должны же вроде.
– Должны, – подтвердил Сагрон. – Но мама предпочитает не носить вообще ничего. А это от прадеда досталось, он был последним магом в нашем роду. До меня, разумеется.
– Славный род Дэрри потерял магическую жилку?
– А то как же. Как только славный род Дэрри выбрался из свинарника, в котором трудился долгие годы, и проложил себе путь если не в столицу, то в большой город, они тут же взялись за торгашество, а это, как известно, нисколечко не способствует развитию магического дара. Дед, конечно, пытался протолкнуть мысль, что он – свободный романтик, на всё способный, как всем нам известный советник… Но внук у него – не основатель королевской династии, а обыкновенный университетский препод.
Сагрон мечтательно улыбнулся. Было видно, что основателем королевской династии он становиться и не собирался, а своей профессией искренне наслаждался. Всё-таки, в обучении студентов было что-то эдакое… Прекрасное, интересное и завлекающее. Хотя ни семья, ни знакомые из родного города не поняли и не приняли выбор Дэрри, но он не видел в себе никакого потенциала в контексте торговли и приумножать капиталы семейства не планировал.
– Оборвалась династия, – протянул он. – Надеюсь, наши дети не решат примкнуть к своим дедушке и к бабушке.
– Ни с чьей стороны, – дополнила это предположение Котэсса. – Потому что мои ещё хуже, чем твои.
Сагрон не стал спорить. Во-первых, возражать в такой солнечный летний день, ссориться с женой в день их свадьбы – это всё не прибавляет охоты к спорам. А во-вторых, семейство Дэрри, при всех его недостатках, было образованным, обеспеченным и, что самое главное, не страдало повышенным интересом к алкоголю. Тэсса же смеялась, что пока её родители выпивали, они хотя бы не особенно лезли в её жизнь.
Впрочем, деньги просили что тогда, что сейчас.
Пальцы Сагрона будто случайно скользнули по тонкой вязи рун браслета Котэссы, и жена недовольно, как та кошка, зашипела.
– Обжигает, – проворчала она.
– Значит, чувства сильные, – усмехнулся Сагрон. – Мне говорили, именно так и работает.
Его собственный браслет тоже грел руку приятным теплом, а когда Тэсса оказывалась непозволительно близко – как для улицы непозволительно, – опалял, присоединяясь к вспышке эмоций и убыстряющемуся сердцу. Котэсса же, хоть и ворчала, что ей всё это не нравится, браслет не снимала. Семейная реликвия не обладала никакой особенной магией, не застывала на запястье, как влитая – это ж не королевские украшения, в конце концов, а обыкновенные, даже если и обогащённые магией веков, – но защищала и дарила какое-то особенное ощущение связи.
– Скажи-ка, – вдруг своим особенным, свойственным только не самым приятным жизненным ситуациям голосом протянула Тэсса, – а ведь если мы разведёмся, от этих браслетов удастся избавиться?
– А мы собираемся разводиться? – поразился Сагрон, не знавший ответ на вопрос о браслетах. В теории, конечно, должно удаться, но те в его семействе, кто этой магической штучкой владел, как-то не испытывал судьбой, а неодарённые к ней и не прикасались. – Уже? Я был уверен, ты потерпишь меня ещё хотя бы несколько лет. Вот поступишь в аспирантуру…
– Болтун, – проворчала Котэсса, для верности ещё и раздражённо толкнув Сагрона локтем под рёбра, и раздражённым жестом указала на три фигуры, застывшие у входа в общежитие. – Ты что, серьёзно думаешь, что я хочу разводиться из-за тебя? Меня куда больше раздражает твоя мамочка!
– Это взаимно, – отметил Сагрон. – Может быть, не пойдём туда? Сейчас ругаться начнут. Твоя опять будет обзываться и называть меня больным…
– А твоя скажет, что я – неотёсанная деревенщина, и имя у меня, между прочим, дурацкое, – подтвердила Котэсса коротким, раздражённым кивком. – Наверное, ты прав. Пойдём-ка отсюда. Погуляем…
Сагрон порывался спросить, как же первая брачная ночь, но не стал. С боевым магом не слишком-то с руки общаться на такие опасные темы, это как минимум… а Котэсса вообще была тяжёлой на руку и острой на язык. От этого она не становилась менее любимой, и Сагрон с удовольствием провёл бы рядом со своей супругой всю оставшуюся жизнь, только вот предпочитал, чтоб в этой жизни не так активно участвовали родители. Причём с двух сторон.
Мама Сагрона было обернулась и – насколько можно было рассмотреть с такого расстояния, – кажется, что-то заподозрила. Дэрри медленно попятился назад, притягивая Котэссу к себе, и, кажется, порывался броситься бежать. Тэсса и сама явно не намеревалась отказываться от столь приятного занятия – побег в данном случае можно было считать чем-то святым и очень-очень полезным для развития семейных отношений.
– Когда у нас появятся дети, – прошептала она, невольно зажигая на пальцах пульсар, – ни одна бабушка и ни один дедушка не будет принимать участие в их воспитании. Ты меня понял?
– Не вижу повода спорить, – согласился Сагрон. – Но это лучше б погасить…
Он потянулся к правой руке Котэссы, и браслеты против их воли соприкоснулись. Что-то вспыхнуло, перед глазами запрыгали яркие пятна, свойственные только определённому роду колдовства, и мир вокруг превратился в смазанные пятна. Сагрон только и успел, что рывком притянуть к себе Тэсси, намереваясь защищать её от любой напасти, и воронка закружила их обоих, заключая в плен искристой россыпи.
***
Когда Тэсса открыла глаза, она увидела синее-синее летнее небо. Пахло скошенной травой, но не слишком сильно, словно она уже успела привянуть на солнце, оставив по себе только воспоминания в виде тонкого, нежного аромата. В спину что-то кололо, не сильно, но ощутимо.
– И где мы? – не особенно скрывая раздражение, так и звеневшее в голосе, спросила девушка. – Сагрон?
Дэрри привстал на локтях, осмотрелся и с усмешкой протянул:
– На сенокосе.
– Где?! – резко села Тэсса.
– На сенокосе, – послушно повторил он. – Кажется, это наши родовые поля… Но это не точно, – последнее прозвучало с насмешкой, и Котэсса расстроенно оглянулась. – Но что сенокос – точно.
– Точно? – Тэсса оглянулась. – Мне всегда казалось, что ты – городской.
– Ты знаешь, многие люди просто очень хорошо шифруются, – протянул Сагрон. – И если ты забыла, я уже который год не просто так живу в общежитии.
– В стране существует не только столица, – проворчала Котэсса, ложась обратно на сено, в стогу которого и оказалась. – Ты можешь быть из какого-то другого города. И вообще, мы с тобой поженились, а я до сих пор столько всего о тебе не знаю!
– Что поделать, если у меня такая невнимательная жена? – рассмеялся Сагрон. – Не желает слушать, как живётся её дражайшему мужу. Не хочет вникать в его проблемы. А у него их – ого сколько! Вагон и маленькая тележка. Жалеет своего коллегу, говорит, что у него было тяжёлое детство, а мужниное детство её совершенно не волнует?
– У тебя не было тяжёлого детства, – раздражённо отметила Тэсса. – А у Ирвина оно было. У него отвратительные родители.
– У меня не намного лучше. Тебе, по крайней мере, не понравились, – отметил Сагрон, придвигаясь поближе к жене.
– Отец Ирвина – профессор Куоки! Ты можешь себе представить, как жить под одной крышей с сумасшедшим?! – искренне возмутилась Котэсса, а потом вдруг не менее искренне рассмеялась. – Пресветлые боги, о чём мы вообще разговариваем? Делим тут с тобой, у кого родители хуже…
– Начинаем жизнь во браке с чистого листа, – хмыкнул Сагрон. – А что такого? Мне кажется, весело живём…
– Грязных листов и появиться-то не должно за один день. Как мы здесь оказались?
– Возможно, родовые артефакты не настолько бесполезны, – Сагрон тряхнул браслетом. – Смотри, твои родители – не одарённые. Мои родители – не одарённые. А это значит что?
– Что они нас не отследят? – с надеждой поинтересовалась Котэсса.
Мужчина кивнул. Светлые волосы упали ему на лоб, и Тэсса протянула руку, чтобы убрать их, но Сагрон перехватил ладонь жены и прикоснулся губами к кончикам пальцев.
– Именно, – прошептал он. – Это значит, что сегодня мы здесь совершенно одни. Они пойдут искать кого-то, у кого есть магия…
– Например, Литорию, – отметила Котэсса. – Но Литория, кажется, уехала куда-то в командировку. И вообще, это она всё виновата! В следующий раз пусть сама с родственниками разбирается, а не вешает их на голову целевой аудитории… – девушка вздрогнула. – Нет, они найдут Ирвина. Бедняжка!
– Я ревную, – хмыкнул Сагрон. – Мало того, что Ирвин пожирает мою супругу глазами…
– Он – мой друг!
– Мало того, что у него есть повод для мести мне…
– И твой друг тоже!
– Так он ещё и в первую брачную ночь смеет занимать мысли моей прекрасной супруги?
На сей раз Тэсса отреагировала куда более серьёзно, чем полагалось. Вместо того, чтобы просто по-девичьи рассмеяться, она с опаской посмотрела сначала на Сагрона, потом на прекрасное летнее небо, и осторожно уточнила:
– А тебя не смущает, что ночь ещё не началась?
– Не-а, – отозвался Сагрон, медленно расстёгивая пуговицы её блузы. – Совершенно не смущает. Но если для тебя это так важно, обещаю, что закончим мы ночью. Где-то после полуночи.
