Текст книги "Способность любить"

Автор книги: Аллан Фромм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

[258]

реальности, драма будет уничтожена, чувства оскорблены и встреча закончится ссорой.

Литература, в которой описана романтическая любовь, объясняет, почему это так. Обычно описываются мечты о возлюбленной и очень мало говорится о времени, проведенном с ней. Сколько времени на самом деле провели вместе Ромео и Джульетта? Великая любовь Данте к Беатриче выросла из тридцати секунд, когда он на самом деле ее видел, однако поэт мечтал о ней всю жизнь. Дороти Паркер ¹в небольшом романтическом рассказе описывает молодую женщину, страдающую от безответной любви. Героиня берет такси и едет в центр города не для того, чтобы увидеть мужчину, которого любит, а просто чтобы объехать квартал, в котором он живет, и подумать о нем. Это причиняет ей боль, и она страдает, однако читатель ее понимает и сочувствует ей.

Механизм

Во всем этом проявляется действие некоего механизма, который психологи называют процессом идеализации. Если выразиться просто и резко, это форма сексуального преувеличения. Влюбленный переоценивает и преувеличивает красоту, добродетель, качества возлюбленной. Он не делает точной, рациональной или зрелой оценки объекта своей любви; его оценка тороплива, преувеличена и, скорее всего, полна ошибок.

И аналитики предполагают, что, когда мы романтически влюбляемся – без обдумывания и рассудительности, не пытаясь установить, каков на самом деле объект нашей любви, – мы в итоге создаем укрытие, убежище для своей сексуальной цели, а цель эта в основном нарцисстическая. Объект любви для нас и есть такое убежище.

¹Дороти Паркер (1893—1967) – американская журналистка, писательница и поэтесса. Наибольшей известностью пользуются ее короткие рассказы. – Прим. перев.

[259]

Как мы уже отмечали, в детстве мы прежде всего влюбляемся в себя как в единственный источник удовлетворения, а затем любим пищу, руку, которая нас кормит, родителя, которому принадлежит эта рука. Постепенно ребенок начинает любить родителей и других людей, но в своей основе его любовь еще младенческая, нарциссти– ческая; он любит родителей и других людей за то, что они о нем заботятся, предоставляют ему удовольствия и комфорт. Он еще не думает об их счастье и благополучии, только о своем собственном. В основном его любовь – это любовь к себе.

В ранних разновидностях любви он чувствует потребность в представителе противоположного пола, но его способность к любви еще очень незрелая. В своих ранних отношениях он по-прежнему в основном любит себя. Он любит состояние влюбленности. Молодой влюбленный по-прежнему погружен в снисходительность и любовь к самому себе, его интересуют собственные эмоции, собственные любовные радости и страдания. Его, по существу, не интересуют чувства возлюбленной, вернее, интересуют лишь в том отношении, в каком они затрагивают его чувства. Ему не интересно знать, какая она на самом деле; больше реальной девушки ему нравится созданный им самим ее образ.

Это и есть идеализация, и такова психологическая интерпретация состояния, которое мы называем романтической влюбленностью. Тем временем, конечно, мир одурачен и сами влюбленные одурачены, потому что есть два человека противоположного пола, и они убедительно разыгрывают драму любви друг к другу.

Совершенно другим процессом, который часто смешивают с идеализацией, является сублимация. Здесь инфантильные или нарцисстические цели перенаправляются и достигаются по другим каналам. При сублимации сексуальные цели индивида не обязательно выражаются сексуально. Они могут быть частично блокированы, но приятным образом, и тогда нежность, понимание, забота о возлюбленной вырастают из того, что начиналось как чисто

[260]

нарцисстический импульс к поиску наслаждения. Психоаналитики указывают, что только когда любовь сублимируется таким образом, отношения развиваются в направлении стабильности.

Без этого шага перед нами два человека, которые используют друг друга ради удовлетворения собственных потребностей и желаний, своего собственного наслаждения. И пока они эту нарцисстическую цель не сублимируют, не заменят более естественной – целью поиска и понимания желаний и потребностей любимого человека, они не установят отношений, которые смогут длительно поддерживать. Можно сказать, что таким образом романтическая любовь превращается в любовь зрелую. Благодаря процессу сублимации детская любовь к самому себе сменяется более совершенной любовью – зрелой.

Любовь как гарантия

Таким образом, романтическая любовь может послужить, и хорошо послужить, первым шагом к зрелой любви. Она перекрывает широкую и, возможно, пугающую пропасть между любящими. Чрезвычайно привлекателен тот акцент, который в романтической любви делается на силе чувств любящих. Он предполагает гарантию любви, побеждает страх обещанием, пусть иллюзорным, что любви можно верить.

Мы помним, что в детстве ребенок привыкает к своего рода родительской любви на условиях. Они любят его, если он принимает их образ действий и поведения. Он принимает эту любовь на условиях, поскольку только ее и может получить от мира жесткой реальности. Но по– прежнему стремится к любви без всяких условий. Он хотел бы, чтобы его любили вне зависимости от того, что и как он делает.

Романтическая любовь дает ему такую гарантию. И это не тридцатидневная гарантия, это даже не гарантия на всю жизнь. Это не меньше и не больше как вечная гарантия. Он

[261]

любим целиком и целиком принимаем. Что бы он ни делал, как бы плохо себя ни вел, он будет прощен, его будут любить. Как мы видели, такова предпосылка романтической любви.

С таким преувеличением любви, со всеми обещаниями, которые сопровождают такую любовь, любящие чувствуют, что никогда не причинят боль друг другу. Именно к такой любви они стремились, к любви без условий, без каких-то дополнительных ниточек.

Вступая в брак, они начинают задавать вопросы. Они спрашивают: «Откуда я знаю, что я влюблен?» Ответ прост. Если этот вопрос вообще поднят, значит, они любят. Но на самом деле спрашивают они не об этом. Они хотят знать: реальна ли эта любовь? Достаточно ли она сильна, чтобы пережить все трудности брака, решить все его проблемы?

Ответ таков: нет, это не так. Для того чтобы влюбиться, нужны всего два человека, но для брака их нужно гораздо больше. Брак включает в себя отношения со многими людьми, помимо тех двух, что в его центре, потому что они приносят с собой свои отношения и с ними придется считаться: отношения с родителями, братьями и сестрами, другими родственниками, друзьями, а со временем и с детьми. Брак включает в себя много неизменного, например: ценности, принципы, образ жизни, окружение – все это может быть у обоих партнеров похожим, но совсем не обязательно одинаковым. Брак включает в себя деньги и занятия хозяйством. Он включает проходящие годы и перемены, которые они приносят. Брак – это не кратковременная любовная связь, но постоянная организация совместной жизни.

Любовь и брак

Как же соотносятся романтическая любовь и брак?

Прежде всего следует признать, что романтическая любовь, несмотря на все свои прелести, это любовь незрелая. Во всей романтической литературе очень трудно найти рассказ о любви в браке. Иногда такое случается в реальной

[262]

жизни. Но в литературе это большая редкость. В литератур ре знаменитые романтические влюбленные никогда не обретают счастье, они обречены с самого начала. В волшебных сказках влюбленные, конечно, играют свадьбу, после чего «живут счастливо». Вся их остальная жизнь изложена в одной этой фразе. Очевидно, больше рассказывать не о чем, с браком романтика кончается.

Писатели и поэты правы. Романтическая любовь в ее чистой форме абсолютно несовместима с браком– Она начинается с выбора объекта любви, но выбор осуществляется не на реалистических основаниях вопреки реальности и разуму. Предполагается, что такая сильная любовь преодолеет все препятствия, но эта любовь рождена на базе фантазии и мечтаний, и препятствия, которые ей предстоит преодолеть, больше напоминают сказочных драконов, чем прозаические проблемы платы за аренду и страховку. Романтическая любовь страстная и напряженная, но никаких указаний на ее постоянство нет. Она испытывается на уровне экстаза, а экстаз трудно выдерживать сколько– нибудь долго. У нее привкус украденных поцелуев или – в более прямолинейной форме – украденных уик-эндов, в то время как брак обладает легитимностью в глазах мира и закона.

Наконец романтическая любовь не учит влюбленных, как ее сохранить. Она ничего не говорит им, что делать во времена трудностей. Она не дает рекомендаций, как преодолевать разногласия, взаимные обиды и недоразумения. В первоначальной гарантии ничего не говорилось о понимании друг друга, там содержалось только обещание любви. Когда наши герои влюблялись, то меньше всего думали о взаимопонимании.

Таким образом, романтическая любовь – это прекрасное, но непрочное произведение искусства. В конце концов, ее самые настойчивые поклонники вынуждены признать, что хотели бы перейти от этой иллюзорной любви к иной, более реалистичной и приносящей удовлетворение стадии прочных отношений, потому что романтическая любовь от многократных повторений может стать затхлой.

[263]

И, вопреки циникам, именно любовь в браке только и способна сохранять свежими и зелеными лучшие романтические элементы. Подобно любому искусству, ни одна его форма не в состоянии монополизировать всю красоту. Каждый период искусства представляет нечто ценное, но ни один не в состоянии удовлетворить потребности всех. Романтический период дает нам очень многое. Отобрав и закалив его элементы, мы можем добавить их к богатству и красоте жизни в браке.

[264]

14. ЛЮБОВЬ И БРАК: ИХ ПРОТИВОРЕЧИЯ

В романтическом мире Запада ни одно выражение любви не ценилось так высоко, как брак. Однако любопытно, как мало было написано о любви в рамках брака. Великие писатели и поэты щедро тратили свой талант на описание романтической любви и иногда любви-адюльтера, как в «Анне Карениной» или «Мадам Бовари». Но счастливая жизнь супругов их не вдохновляла.

Любовь в браке, кажется, не привлекает и создателей кинофильмов. Когда показывают людей, занимающихся любовью, они почти никогда не состоят в браке, по крайней мере не друг с другом. Можно подумать, что зрелище мужа и жены, любовно относящихся друг к другу, вызывает смущение, как будто мы еще дети, для которых закрыт вход в родительскую спальню.

Разумеется, на эту тему существует большой клинический материал. Но этот тип литературы мало что говорит нам о радостях супружеской любви. Он скорее имеет дело с проблемами, разочарованиями, неудачами любви в браке. Иногда мы встречаемся с усилиями писателя изобразить

[265]

Такую любовь, как в знаменитой пьесе Эдварда Олби ¹«Кто боится Вирджинии Вулф?», но и ее тема – не любовь, а отсутствие ее в браке.

Неужели брачная любовь так скучна, что не способна привлечь наше внимание? Мы торопливо восклицаем: «О нет, совсем нет!», однако многие именно так и считают. Разве может супружеская любовь, осуществленная любовь сравниться со сладкой болью романтических влюбленных? Когда любящие супруги страдают, мы не находим их страдания привлекательными. Скорее, они угрожающие, потому что свидетельствуют о разочаровании и поражении. И нам они кажутся не литературными или поэтическими, а болезненными, клиническими. Мы предпочли бы их не видеть. А когда супруги счастливы в любви, что о них скажешь? Только то, что говорят волшебные сказки: «И с тех пор они жили долго и счастливо».

Справедливо также и то, что когда мы говорим о любви в браке, мы думаем не столько о любви, сколько о сложных институтах, частью которых может быть, а может и не быть любовь. Брак – это многое другое, помимо любви, в том смысле, в каком мы используем это слово, и любовь в нем становится почти необязательной, случайной.

Если рассматривать брак серьезно, выяснится, что это целый набор привязанностей, и только одну из этих привязанностей мы называем любовью. Когда люди говорят о проблемах брака, они обычно имеют в виду финансовые проблемы, проблемы детей, проблемы взаимоотношений с родственниками. Когда говорят о достоинствах брака, имеют в виду удовлетворение от хорошо устроенного дома и вовремя приготовленного женой ~ав последнее время и мужем – вкусного обеда. Мы почти никогда не слышим, чтобы супруг говорил, что любит супругу или что она его любит.

¹Эдвард Франклин Олби (1928 г. р.) – американский драматург. По пьесе «Кто боится Вирджинии Вулф?» поставлен очень известный фильм. – Прим. перев.

[266]

Возможно, причина в том, что любовь в браке слишком интимна, чтобы обсуждать ее с кем-то, кроме консультантов по семейным проблемам и юристов, когда дела идут плохо. Те, кто не удовлетворен супружеской любовью, либо признают свое поражение и подают на развод, либо находят иные компенсации для отношений, которые не приносят им удовлетворения и вызывают тревогу и беспокойство. А те, кто считает себя счастливым в супружеской любви, не испытывают потребности говорить об этом; их счастье находит удовлетворение разными способами, которые существуют, когда отношения прочны и безопасны.

Что происходит с любовью?

Брак вскоре проясняет, какие мы на самом деле любящие. В браке человеческая природа проявляется так же, как в других сферах. Не брак создает трудности. Мы приносим их с собой.

Если партнеры приносят в брак невротические тенденции, слишком застывшие и не поддающиеся изменениям, слишком враждебные любви, любовь просто не может расти. Возьмем, например, мужчину, который настолько скрытен и подозрителен, что не доверяет даже жене; она не знает, кто его деловые партнеры, сколько он зарабатывает и даже чем зарабатывает. Иными словами, он не позволяет ей узнать его,мужчину, человеческое существо во всех его измерениях; как же она может его любить? И как может тепло относиться к той ограниченной, жалкой части себя, которую он ей предлагает? Взаимная привязанность их ослаблена полным отсутствием доверия, ведь они так много утаивают друг от друга.

Или подумайте о жене, которая все делает прекрасно; она превосходная домохозяйка, замечательно принимает гостей, образцовый член общины – двигатель местного родительского комитета, руководитель всей благотворительности. Она никогда не проявляет никаких человеческих слабостей и не совершает ошибок. Когда человек так совершенен, никогда не допускает промахов, он кажется

[267]

нереальным. И у нас создается впечатление, что мы видим не настоящего человека, а маску.

Насколько мы знаем, у реального человека могут существовать самые разные чувства, в том числе враждебные и деструктивные. Но эта женщина не позволяет нам их видеть, она и себе самой не позволяет их видеть. Она не в состоянии выносить чувства, которые могут вступить в противоречие с ее стандартами совершенства. Муж и дети чувствуют, что она их не любит, и в то же время испытывают глубокое чувство вины, потому что она непрестанно демонстрирует им все внешние признаки своей любви.

Это два примера крайностей, и сомнительно, чтобы любовь могла расцвести в браке, в котором у одного или обоих партнеров такие глубокие личные проблемы и отклонения от нормы. Но мы все в определенной степени вносим в брак свои неврозы, и брак, как правдивое зеркало, безжалостно их увеличивает. Мы видим, как в реакциях нашего партнера по браку к нам возвращается наша незрелость и неадекватность. Такой реакцией может служить откровенное гневное осуждение, открытое отвержение тех аспектов личности, о существовании которых любимая не подозревала или которые не желала замечать. А возможно, она скроет свое отчаяние, чтобы избежать ссоры. Погребет его под демонстрацией принятия, скажет себе, что за этого мужчину она вышла и постарается сделать брак счастливым.

Если она действительно этого хочет, если способна принять неприятные черты своего мужа и тем не менее любить его всего, включая его недостатки, она поистине старается выполнить свою роль в партнерстве. И если мужчина может то же самое сделать ради нее, если способен принять не только ее силу, но и ее слабости и продолжать любить ее, они в самом начале того типа любви, к которому оба стремились и которая делает брак прочным.

К несчастью, так бывает не всегда, по крайней мере не с самого начала. Гораздо чаще партнеры впадают в отчаяние; они теряют уверенность друг в друге и начинают друг друга винить в невыполнении обещаний, сделанных во время ухаживания. Во время ухаживания они преувеличивали

[268]

добродетели друг друга, а теперь впадают в другую крайность – начинают преувеличивать недостатки. Они осуждают друг друга – иногда про себя, а иногда и открыто. После приема могут выпалить гневно: «Это было ужасно – в присутствии всех гостей!» Когда во время ухаживания один из влюбленных хотел поправить другого, он делал это мягко, с любовью; теперь поправки проходят в шипах разочарования. Очень вероятно, что последует гневный ответ в виде кон– Трнападения – и любящие обнаружат, что находятся по разные стороны пропасти нелюбви.

Злоупотребление любовью

Даже если любовь отравлена такими стычками и, возможно, безвозвратно искажена, партнеры совсем не обязательно расстаются. Они продолжают жить вместе, исполнять взаимные обязанности, хотя и неохотно. Мужчины острят по поводу брака, они помнят добрые старые холостяцкие дни и отпускают кислые шутки о том, что не знали, на что идут. Женщины над браком не смеются – со всеми его недостатками он все же лучше положения старой девы, от которого их спасает, но с ностальгией вспоминают свои мечты о том, каким должен быть брак. Жена жалуется на мужа подруге, та часто отвечает своими жалобами, усиливая атмосферу неудовлетворенности.

И все чаще и чаще партнеры начинают искать удовлетворение отдельно друг от друга. Они могут приходить вместе и развлекаться, но развлекаются порознь, а не вместе. Их развлечения не зависят друг от друга. Они подобны рельсам, которые идут параллельно и никогда не встречаются.

Они изливают свое разочарование друг перед другом, но не как влюбленные, ищущие утешения и черпающие силы друг в друге. Их брак становится свалкой, куда они вываливают все печали и горести, которые обрушивает на них враждебный внешний мир. От начального разочарования они переходят к взаимным обвинениям во всех неудачах – и в браке, и вне его.

[269]

Если по пути домой муж попадет в большую пробку и, может быть, поцарапает бампер, то лишь потому, что жена не думает о его удобствах и не подает обед на полчаса позже: это из-за нее он торопился и выехал в час пик. Если его отругал босс, снова ее вина: если бы ему не нужно было содержать семью, он мог бы бросить работу, от которой у него язва желудка. Она больше не его любимая спутница, а камень на шее – в водевилях синонимом слова «жена» было «цепь с ядром».

Естественно, она отвечает ему тем же. Она запасается всеми своими неприятностями: с детьми, соседями, хозяйством, с прислугой, если таковая имеется, и все это вываливает на мужа во время ужина. И если прямо не винит его во всех случившихся за день неприятностях, то намекает, что все это следствие выхода за него замуж.

Очевидно, такие партнеры используют друга самым неприятным образом. Но именно такое злоупотребление любовью, превращение ее в свалку всех неприятностей и недовольств и удерживает многие браки от распада. Привязанность, которую такие люди испытывают друг к другу, может даже усилиться, хотя удовольствие, которое они доставляют друг другу, слабеет. Любовь в романтическом смысле исчезает, но любовь как привязанность двух человек часто расцветает на тех несчастливых и невольных возможностях изливать свои беды, какие дает брак. Если бы они не винили друг друга, им пришлось бы винить самих себя, а это еще больней.

Дело в том, что у нас есть либо козлы отпущения, либо болезненные симптомы. Брак избавляет нас от симптомов, предоставляя готового козла отпущения в виде партнера по браку.

Но мы дорого за это платим. Любовь, которой так злоупотребляют, теряет свой блеск. После гневного нападения и контратаки очень трудно делать страстные жесты: либо оба партнера к ним не расположены, либо не знают, как они будут приняты. Помириться после ссоры становится все трудней; в таком климате неудовлетворенности друг другом приятная сторона любви больше не может выражаться свободно и непосредственно. Любовь начинает

[270]

проявляться исключительно в узких рамках привычных выражений, в тусклой атмосфере взаимного недовольства. Это очень далеко от того, что обещал брак.

Тюрьма для «я»

Однако самая тяжелая плата – изменения в личности партнеров. Неудача их любви заставляет обоих отойти за собственные ограничения. А это означает расцвет невротических тенденций, которые они принесли с собой в брак.

Неудача в попытке найти надежную любовь с другим человеком отбрасывает нас к первой любви, которую мы знаем, к примитивной, инфантильной любви к себе, которая оказалась такой надежной. И этот тип любви, или нарциссизм, может принимать самые разные формы. Обычно у партнеров, разочаровавшихся в браке, он принимает ту форму, которая у них была до брака.

Мужчина, который до брака отличался честолюбием, сейчас становится еще более честолюбив. Такой мужчина в конце концов безупречен и выше критики. Общество аплодирует ему, и никто не подумает спросить, не является ли его стремление к успеху следствием неудач в любви к жене и детям. В старину такой мужчина в ответ на неудачу в любви мог ответить стремлением к власти в семье – он становился деспотичным отцом и мужем. Авторитарный глава семьи раньше был более приемлем, чем в наши дни; сегодня мы находим такого мужчину старомодным и даже смешным.

Женщина тоже может стремиться к достижениям за пределами семьи и находить для этого все больше возможностей. Но чаще она проявляет любовь к себе в каком-то аспекте своей роли в семье. Она может командовать мужем и детьми, принимать все решения, железной рукой в бархатной перчатке или без нее править домом. Она может действовать мягче и подавлять детей, излишне опекая и защищая их, держа их в пассивной зависимости от себя тогда, когда они уже сами должны принимать решения. Мы привыкли неодобрительно смотреть на такие проявления

[271]

материнской любви, но преданная мать по-прежнему пользуется уважением в обществе и ее любовь к себе может никогда не осуждаться ни ею самой, ни окружающими, несмотря на ее отрицательное влияние на мужа и детей.

Разочарование в любви может принимать другую форму: вместо господства – полная зависимость. Если нельзя проявлять любовь равноправно, давая ее, то можно выразить беспомощностью. В прошлом женщины хорошо справлялись с выражениями беспомощной женственности. Хотя элемент этой роли и сегодня составляет часть женской привлекательности для мужчин, проявление способностей и самостоятельности быстро становятся более желательными, чем беспомощность. Болезнь – другое дело, и в эту игру могут играть оба пола. Мужчина может каждый день храбро тащиться на работу, несмотря на язву, хроническую головную боль и усталость; женщина стоически выполнять свои обязанности по дому, вопреки мигрени или болям в спине, и все должны сочувствовать и аплодировать, иначе их сочтут бессердечными. Психосоматическая медицина доказала, что многие болезни не имеют явной органической причины. Больной одновременно свой враг и жертва; соматическое выражение психологических сложностей – ловушка, из которой очень трудно выбраться, если попал в нее, потому что такой образец поведения подкрепляется самыми ранними детскими переживаниями и трудностями.

Каков бы ни был образец поведения, он вероятнее всего будет тем, что наиболее глубоко связан с неудачными попытками любви в детстве. Отчужденный мужчина, чья застенчивость казалась полюбившей его женщине одним из его привлекательных качеств, еще более отчуждается: его единственная героическая попытка приблизиться и выразить себя в любви потерпела неудачу и он сдается и снова заползает в свою раковину. За завтраком он читает газету, молча сидит за столом в обед, весь вечер смотрит телевизор; он редко предлагает жене куда-нибудь пойти и не разрешает ей приглашать друзей или принимать их приглашения. Бывают супруги, которые почти никогда не разговаривают друг с другом.

[272]

Другие находят противоядие в алкоголе или азартных играх, в своего рода наркотическом пристрастии. Поскольку они явно не поглощены любовью, любая крайность для них, как вспышка яркого цвета в тусклом существовании. Им кажется: да какая разница? Ничто не имеет значения. Они считают, что по собственной вине или по вине другого человека, но любовь им изменила, а без любви ничто не имеет ценности.

Трудно жить с сознанием неудачи. Бывают случаи крайних реакций, но все мы в той или иной степени опасаемся неудачи в любви и пускаемся по дороге, которую уже проходили.

Можно сформулировать и по-другому: либо мы вырастем и сможет выработать позитивную привязанность к другому человеку, либо отступим в собственный узкий внутренний мир и все больше будем зависеть от своих невротических потребностей и порывов. Возможно, мы испытаем потребность господствовать, чувствовать свое превосходство над кем-то или в чем-то, обижать и оскорблять кого-то, жаловаться кому-то или быть от кого-то пассивно зависимым. Все эти потребности потенциально пагубны для любви. Если любовь достаточно сильна, она может ужиться даже с такими потребностями, не потерпев ущерба. Но если любовь слаба, тогда эти невротические тенденции усиливаются, становятся подавляющими, они господствуют над нами и формируют наши отношения в нечто иное, чем удовлетворяющая привязанность.

Наша любовь часто слабее, чем мы сознаем, потому что большинство вступают в брак с отношением к любви, которое сами не могли бы сформулировать и о котором могут даже не знать. Многие разновидности такого отношения мешают расцвету любви в браке.

Ради чего женятся многие мужчины

Многие мужчины вступают в брак с искренним и сильным чувством любви, но, к несчастью, не могут приспособиться

[273]

к потребностям новой жизненной ситуации. Во время ухаживания мужчина приятно проводит время с невестой, и их взаимное удовольствие, общая радость подтверждают ценность их привязанности друг к другу. Но теперь, когда делиться приходится всем, начиная от места в платяном шкафу до карманной книги, делиться становится труднее. Мужчина заботится о своей любимой собаке, потому что знает, что животное беспомощно. Когда он женится, ему не приходит в голову, что он должен все внимание и любовь уделять жене. Напротив, он полагает, что она будет заботиться не только о себе, но и о нем. Она будет готовить, убирать и следить, чтобы у него всегда была чистая сорочка. И он не сам это выдумал. Она обещала, что будет это делать.

Со своей стороны, девушка получает со стороны мужчины все заверения в том, что он будет о ней заботиться, как заботятся о женах мужья. Теперь обоим приходится буквально выполнять свои обещания. Она действительно ведет хозяйство, готовит и следит за его одеждой, а он должным образом приносит домой зарплату, платит за квартиру и оплачивает все счета. Но все это так не похоже на ожидания, с которыми они вступали в брак. Каждый из них должен быть более терпеливым, терпимым, более дающим – да они бы больше заботились о каком-нибудь несчастном животном, которое взяли в дом, чем друг о друге.

Другой мужчина вступает в брак с блаженной надеждой на то, что любовь будет занимать лишь часть его времени, как до брака. Для него брачный союз – всего лишь общественно принятое и законное оформление приятных отношений, которые радовали его в свободное время, что-то вроде продолжения субботнего вечера любви. Он ожидает, что будет жить так же, как жил раньше, но кроме того у него еще будет жена; брак – это просто способ закрепить приятные и ни к чему не обязывающие отношения. Но очень скоро он бывает поражен, поняв, что брак – это нечто совсем иное, что он отнимает слишком много времени, энергии, вообще жизни. Жена теперь рядом с ним не только тогда, когда он этого хочет: она рядом всегда. На это он не рассчитывал и, возможно, не готов такое принять.

[274]

Ради него выходят замуж многие женщины

Такое пагубное для супружеской любви отношение свойственно не только мужчинам, но и женщинам. Девушка может ожидать брака как избавления от своего ощущения неуверенности из-за в положения в обществе и в материальном смысле. И она не одна такая: мать и, возможно, отец с самого детства внушали ей, что для женщины единственная надежда на благополучное существование и статус – это замужество. Она выходит замуж, чтобы не остаться старой девой и обезопасить себя экономически, и любопытно, что брак дает ей именно то, чего она от него ждала. Он дает ей надежное положение в обществе и материальную обеспеченность.

Но оказывается, что этой безопасности недостаточно. Женщине нужна романтика. Ей казалось, что во время ухаживания романтика была; она была настолько небезразлична мужчине, что он спасал ее от одиночества – своего рода чистилища, и она это воспринимала как акт любви. Теперь она ожидает дальнейших актов любви, когда все его внимание, вся забота будут направлены только на нее. Она будет получать их, как принимает общественные и материальные преимущества, к которым стремилась. В ее представлении о браке нет ничего такого, что указывало бы, что и она должна вносить свой вклад в брак. Она хотела замуж, в практическом отношении была готова к этому. Но сейчас она чувствует себя несчастной, потому что всех этих практических соображений недостаточно, недостаточно практичной привязанности.

Другая женщина выходит замуж, полагая, что абсолютная преданность со стороны влюбленного мужчины, которой она наслаждалась до брака, продолжится и дальше. Тем не менее очевидно, что, если мужчина влюбился в девушку, которая хочет, чтобы он демонстрировал ей свою преданность, он сможет это делать на протяжении всего ухаживания и даже немного времени спустя, скажем, во время медового месяца. Но такая преданность не вполне подходит для долгих месяцев и годов брака, и женщина, которая ожидала этого от замужества, будет разочарована. Сомнительно, чтобы она получала преданность, о которой мечтает,

[275]

даже если сама готова отвечать такой же преданностью. Однако заметим, что мечта о супруге, связанном преданностью по рукам и ногам, совсем не обязательно сопровождается той же готовностью со стороны женщины. Женщина, которая этого ждет, редко сама бывает к этому готова.