Текст книги "Способность любить"

Автор книги: Аллан Фромм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

[122]

коллекционером произведений искусства. Важно было не столько, что он покупает, сколько платит за это, потому что именно это становилось сенсацией и попадало на первые страницы газет. Если старая ванна времен Людовика XIV достаточно дорога, надо ее купить.

Это способ заявить всему миру: «Я настолько способен, предприимчив и в результате богат, что могу удовлетворить любой каприз, не теряя свое богатство». Богатство так сильно привлекает внимание, зависть, уважение, что и сам его обладатель неизбежно становится предметом нашего внимания. Вдобавок, если в своем собирательстве он демонстрирует хороший вкус, это способствует укреплению его репутации, даже если выбор осуществляет не он сам. И что-то все равно остается: даже люди, которые в опере постоянно засыпают, знакомятся с либретто и одной-двумя ариями.

Такая практика сохранилась и по сей день. Больше того, интерес к покупке произведений искусства еще усилился. Несомненно, большинству коллекционеров нравится то, что они покупают, но мысли их в основном направляются стоимостью покупок.

Хотя наше демократическое общество отказывается от все большего числа ритуалов и формальностей, унаследованных от монархических предшественников, сохраняется МИого возможностей демонстрации богатства. Одна из таких возможностей – присутствие на оперной премьере и не только в Нью-Йорке, но и в Париже, Лондоне, Риме. Лучшие места не те, с которых хорошо слышно, а те, на Которых присутствующий лучше всего виден. На следующее утро газеты напечатают снимки и описания туалетов каждой из известных женщин. Веблен называл это «неутомимой способностью демонстрировать богатство». Подобно картинам, ИХ одежда тоже подписана именем создателя, так как создана известными кутюрье.

Мужчины постоянно используют женщин, причем обычно с их согласия, для демонстрации богатства. Этот процесс начинается, когда девушка еще только становится женщиной; Даже сегодня отец дебютантки, не моргнув глазом, ЙОтратит тысячи долларов на цветы для украшения бального

[123]

зала – цветы, которые завянут к последнему вальсу бала. А когда девушка выходит замуж, «показное потребление» сопровождается «показным времяпрепровождением», которым ее обеспечивает муж. Таких женщин видят и фотографируют на всех светских событиях, на борту яхт, на модных дорогих курортах, они всегда великолепно одеты и великолепно бездельничают.

Помимо намеренно декоративной и намеренно непродуктивной жены, богач коллекционирует много других дорогих вещей, демонстрирующих его статус. Самые длинные и самые дорогие машины, членство в самых дорогих, хотя и редко посещаемых клубах, роскошные дома, слуги, лучшие места на премьерах в театрах, обеды в лучших ресторанах, лучше всего расположенные столики в таких ресторанах и ночных клубах – все это олицетворяет положение в обществе, и ради этого стоит соревноваться. Иногда поиск статуса в этих направлениях достигает комичных крайностей. Как, например, стремление иметь комнатную собачку и отдельно собаку для прогулок.

Веблен описывает подражательные элементы поведения тех потребителей, которые не могут позволить себе такую роскошь. «Соревнованием денег» называет он неразумную покупку вещей с целью удовлетворения не физических потребностей, а желания хорошо выглядеть в глазах окружающих.

Мы покупаем новое пальто не потому, что старое потрепалось или не греет, а потому что изменилась мода и нам жаль себя, если мы не можем сравняться с другими. Покупка может быть совсем скромной, и тем не менее на ней печать соперничества. Большинству женщин приходится мириться с одеждой массового производства, но эта одежда копирует предметы туалета, созданные известными дизайнерами для богатых. Аналогично девушки, которые отращивают длинные ногти, не сознают, что первоначально это был символ богатства, потому что очевидно, что такие руки не могут заниматься работой по хозяйству.

Хотя нас учат, что суть не в одежде, а в человеке, нам одновременно часто напоминают о важности впечатления,

[124]

которое мы производим на окружающих. А это в свою очередь производит впечатление на нас. Реклама постоянно ассоциирует рекламируемые товары с богатством. Это намек на то, что товар популярен даже среди богачей, или на то, что он неотличим от настоящего. В любом случае подобная покупка позволяет нам насладиться статусом, сообщаемым богатством.

Несомненно, преувеличение тезисов Веблена легко приводит к абсурду. С другой стороны, справедливо и то, что многие из нас мечтают о деньгах и о том, что можно на них купить. Мечта – это всего лишь продолжение повседневных мыслей. Наивно полагать, что мы не действуем в соответствии со своими мечтаниями. Действуем и, возможно, даже чаще, чем признаем в глубине души. И, как подсказывает Веблен, мощные социальные силы помогают этому процессу и подстегивают его.

Беда с людьми

С чисто психологической точки зрения любовь к вещам удовлетворить легче, чем любовь к людям. Наши индивидуальные недостатки причиняют нам гораздо меньше неприятностей при зарабатывании денег, чем в достижении удовлетворительных отношений с людьми.

Очень многие считают, что единственная нормальная часть их дня – та, которую они проводят в офисе. Такие люди говорят: «Дома быть невозможно, там постоянный беспорядок. Я не могу поладить с женой, никто не в состоянии контролировать детей, ничто не имеет смысла. В офисе, даже если дела идут не так, как нужно, все можно поправить. Есть определенные процедуры, формы, принципы, которых придерживаемся большую часть дня. Дома положение выходит из-под контроля; ничто не идет так, как ты ожидаешь. Это настоящий хаос».

Так говорит мужчина. И со своей точки зрения он совершенно прав. Для него превратности бизнеса и рынка ценных бумаг более предсказуемы, чем поведение людей.

[125]

Многие мужчины считают, что женщины вообще совершенно непредсказуемы, что они действуют по настроению и изменчивы, как погода.

Можно заметить, что мужчины, которые ощущают это особенно остро, все или почти все свое время и внимание уделяют бизнесу и приобретению вещей; у них нет времени, чтобы познакомиться с потребностями и желаниями жен. Они изучают доклады о положении на рынке, деловые бумаги и настолько хорошо информированы, что повороты в бизнесе не застают их врасплох. Но им и в голову не приходит, что, если бы они уделяли внимание изучению окружающих, поведение людей стало бы для них более предсказуемым.

Для очень многих невозможность определить, как поведет себя человек в следующий момент, кажетея гораздо более угрожающим, чем они сами сознают. И даже сюрпризы далеко не так приятны, как считают многие. Для большинства из нас настоящий сюрприз, который застигает нас врасплох, совершенно неподготовленными, может быть скорее тревожным, чем приятным, даже если сообщается хорошая новость. Вспомните, как вы себя чувствовали, когда в последний раз случился настоящий сюрприз; вспомните поведение человека, которому вы сообщили важную и совершенно неожиданную новость. Первая реакция – не удовольствие, а шок. Человеку нужно сесть, перевести дыхание, свыкнуться с новостью. Некоторые разражаются смехом, но это нервный смех. Женщина может расплакаться. Она может улыбнуться, но улыбка будет принужденная.

Дело в том, что мы совсем не так уж любим сюрпризы, как думаем. Мы определенно не любили их, когда были детьми. Причина того, что дети не любят сюрпризы в том, что у ребенка меньше «масса осознания», как называют это психологи, у них ограниченней резерв или объем опыта, связанного с новым переживанием. Все истинно новое их пугает; оно может понравиться, но к нему сначала нужно привыкнуть. Маленькие дети, как правило, держатся подальше от самого доброго и мягкого незнакомого человека, пока внимательно его не разглядят. Впечатлительный

[126]

ребенок, который неделями предвкушал посещение цирка, возвращается домой с представления, и ему ночами снятся кошмары. У многих детей та же реакция на первое посещение зоопарка, на первый фильм или детскую пьесу.

Дети не чувствуют себя в безопасности с незнакомым, потому что незнакомое непредсказуемо. Если маленькому ребенку предстоит какой-то новый опыт, разумно подготовить его к тому, что он увидит. Ребенок должен знать заранее, чтобы наслаждаться сюрпризом и одновременно не испытывать шока от незнакомого и связанного с этим страха.

Вырастая, мы не отказываемся полностью от таких переживаний. И хотя наша «масса осознания», наш запас опыта растет, мы все равно опасаемся сюрпризов. Опыт делает подлинные сюрпризы редкими, но тот же опыт может усилить наш фундаментальный страх, наше главное ощущение небезопасности жизни. Подлинно неожиданный поворот событий поднимает волнение в этом подсознательном бассейне тревоги; большой сюрприз может вызвать прибой. Первая наша реакция – ощущение тревоги. И лишь потом мы можем осознать смысл происходящего и даже испытать удовольствие от него.

И однако мы любим новый опыт и ищем его. Некоторые из нас больше склонны к авантюрам, другие меньше. Большинство совсем не стремятся увидеть, какие сюрпризы ждут нас на вершине Эвереста или на полярной, ледяной шапке. Нас устроят меньшие приключения. Мы любим новое, но в разумных пределах. Мы предпочитаем предсказуемость. А люди в подавляющем большинстве оставляют впечатление непредсказуемости. У некоторых страх перед непредсказуемостью в личных отношениях особенно силен. Он может быть настолько силен, что помешает им испытать любовь.

Есть люди, родители которых демонстрировали крайнюю {неустойчивость и непостоянство в настроении и поведении. Или просто были непоследовательны в своих отношениях с ребенком. Такое поведение нам хорошо знакомо: мать или отец невнимательны, может, читают газеты или

[127]

разговаривают с друзьями, а ребенок ищет, чем бы заняться. Он находит занятие, но неподходящее – допустим, опрокидывает новый светильник на кофейном столике, и мать тут же в ярости набрасывается на него: «Разве я не говорила тебе, чтобы ты ничего не трогал? Почему ты все ломаешь?»

С точки зрения маленького ребенка такое поведение непредсказуемо и очень неприятно. Только что все было спокойно, мама была настроена приятно или по крайней мере равнодушно, и ребенку позволялось без помех бродить по дому. А в следующий момент его хватают, на него кричат, возможно, шлепают, а всемогущий взрослый человек становится враждебным и угрожающим его жизни. Если так происходит достаточно часто, у ребенка в дальнейшем будут основания не доверять поведению окружающих. Всю жизнь такой человек будет чувствовать себя в большей безопасности с вещами, а не с людьми.

Любящие предсказуемы

Может показаться, что достичь предсказуемости в отношениях с людьми трудно, но это вполне возможно. У каждого из нас есть по крайней мере один друг, которого мы хорошо знаем и чье поведение нам относительно легко предсказать. Мы стараемся получше узнать своего нанимателя или коллег по работе, чья реакция может для нас оказаться важной, и можем заранее сказать: «Это ему не понравится» или «Она так не подумает». Мы не ожидаем, что все наши предсказания сбудутся и что босс всегда будет реагировать именно так. Но ведь и относительно рынка ценных бумаг и уровня цен мы тоже не рассчитываем на постоянные отгадки. Наше предсказание – это гипотеза, но разумная и обоснованная.

Точно такие же гипотезы мы можем строить относительно поведения людей, если постараемся понять их. Люди совсем не непредсказуемы, напротив. Можно пожалеть, что они слишком предсказуемы, что слишком легко подчиняются привычкам и шаблонам поведения. Нам нужно лишь хорошо знать данного индивида.

[128]

Любящие друг для друга предсказуемы. Они редко сталкиваются с сюрпризами в своих отношениях, как только перешли от романтической любви к отношениям, основанным на реальных знаниях друг друга. Некоторые любящие достигают такого положения еще до брака, другие – только после нескольких или многих лет совместной жизни. Пик разводов приходится примерно на пять лет жизни в браке. Это любящие, которые так и не узнали друг друга или узнали, но не согласились принять то, что узнали.

Любящие, которым удалось заменить романтическое представление о партнере реальным знанием, больше не боятся того, что могут обнаружить друг в друге. Они научаются доверять друг другу. Они чувствуют себя в безопасности друг с другом и наслаждаются своими взаимодействиями. Социальный статус для них сохраняет свое значение, но гораздо важнее личный статус в отношениях.

Уязвимый мужчина

Поскольку мужчины чаще, чем женщины, склонны любить вещи, а не людей, мы должны спросить себя: может, они более податливы к такому типу любви? Нужно с самого начала признать, что роль мужчины в обществе всегда заключалась в обеспечении существования семьи. Именно он зарабатывает на жизнь. И его положение в обществе отражает то, насколько хорошо он справляется со своей ролью. Его статус благоприятно или неблагоприятно отражается на жене и детях. В очень реальном смысле его общественное положение – часть способности обеспечить благосостояние семьи.

Поэтому мужчина более женщины уязвим перед соблазнами богатства и статуса – просто из-за своей традиционной роли. Но к этой цели его ведут и более глубинные психологические силы.

В раннем детстве мальчик чувствует, как его место занимает отец. Мальчик дома с мамой, играет с ней или, может

[129]

быть, она его кормит. Все ее внимание принадлежит ему. Но неожиданно приходит отец, и все в доме меняется. Мать встает, здоровается с отцом, разговаривает с ним, отправляется на кухню посмотреть, готов ли обед, который она для мужа приготовила. До этого момента мальчик безраздельно владел мамой, она целиком принадлежала ему. Теперь он больше полностью ею не обладает, да и отцом тоже. Теперь они уделяют внимание друг другу.

Конечно, у маленьких девочек тоже есть такой опыт. Но позже опыт мальчиков и девочек начинает различаться. Мальчик обязательно ввязывается в соперничество с отцом. Однако собственный гнев его пугает, потому что он и любит отца, и хочет, чтобы этот сильный защитник его любил. И поэтому он постепенно заменяет свое ревнивое соперничество соревнованием, более удобным и выгодным. Он старается сравняться с отцом, а если получится, то и превзойти его.

Психоаналитики отмечают также, что мальчик остро осознает разницу в размерах и силе между собой и отцом, и это осознание распространяется на все его увлечения и занятия. Вскоре он обнаруживает, что в школе и в спорте физическая сила и выносливость дают большие преимущества, а это опять связано с размером и умением владеть своим телом. Герои мальчика – это те, кто бежит быстрей, дальше всех посылает мяч в бейсболе, ведет за собой команду и выигрывает матч. Быть первым, бить рекорды – вот идеалы для мальчика, когда он думает о том, каким бы хотел стать.

К этому времени опыт мальчиков и девочек уже значительно различается, как обнаруживает отец, когда его дети дорастают до получения водительских прав. Как только сын начинает водить машину, страховые выплаты неимоверно возрастают, потому что риск аварий у подростков-водите– лей самый высокий. Характерно, что мальчики ведут машину гораздо быстрей девочек. Они обгоняют на дороге другие машины, стараются двинуться обязательно первыми, когда загорается зеленый свет, идут на любой риск, лишь бы быть первыми и самыми быстрыми.

[130]

Во все времена: jot игр Древней Греции до игровых полей Итона ¹молодежь всегда стремилась к первому месту. Первое правило любой игры – нужно выигрывать. Награды распределяются далеко не поровну. Их получают только победители. Удовлетворение от игры определяется тем, выиграна ли она. Восхищение других определяется тем, насколько успешен ты был в игре. Возможно, это не самая чистая форма любви, но тем не менее это ее распространенный заменитель.

Женщины тоже не могут быть полностью исключены. Девочка соперничает с мамой, позже соперничает с одноклассницами – из-за отметок, из-за того, в какой колледж поступит, за кого выйдет замуж. Конечно, она хочет любить мужа, но хочет также удачно выйти замуж, а это означает выйти за человека с прочным положением, возможно, богатого.

Заговор против любви

Все это приводит к тому, что в каждом из нас – и в мужчине и в женщине – возникают значительные психологические силы и стремления к соревновательности и честолюбию. Эти силы больше действуют на мужчин, но наше общество меняется, и женщины все чаще ищут возможности удовлетворить свои стремления к соперничеству. Мы уже говорили о том, какую роль играют родители в зарождении этих стремлений в детях, и видели, что семья самим своим устройством поощряет чувства соперничества и соответствующее поведение. Это соперничество из-за любви одного из родителей, соперничество с братьями и сестрами из-за родительской любви и даже родительской нелюбви в форме наказания. Соперничество поощряется на детской площад-

¹Итон – одна из старейших престижных мужских средних школ Великобритании, где учатся представители аристократических семей. Эту школу заканчивали почти все премьер-министры Англии. – Прим. перев.

[131]

ке для игр, в школе и на спортивном поле. В подростковом возрасте стремление к достижениям и почестям неизбежно и часто преувеличено, и никто из нас полностью от него не свободен.

Во взрослой жизни подобные желания усиливаются. За ними не только история, традиции и до определенной степени религиозное воздействие кальвинизма, но также самые очевидные «достижения» нашей изобильной культуры. Реклама играет на нашем стремлении к приобретениям и использует это стремление для продажи товаров. Газеты рассказывают об обычном человеке, только если он убил или ограбил кого-то или сам был убит или ограблен, но мы ежедневно читаем о самых мелких событиях в жизни богатых и известных людей на следующий день после того, как эти события произойдут, а когда такие люди умирают, мы снова читаем о них в длинных некрологах.

Мы изучаем бизнес, овладеваем профессиями, чтобы развить способности к приобретению богатства и статуса, но курсов по развитию способности любить не существует. Есть Гарвардская школа управления бизнесом, но нет Гарвардской школы любви, и если бы какой-нибудь эксцентричный миллионер, бывший студент Гарварда, пожертвовал деньги на открытие такой школы, он поставил бы попечительский совет университета в трудное положение.

Мир не оказывает почести за достижения в любви. Когда человек счастлив в любви, друзья о нем говорят: «Как ему повезло!» Когда мы видим очень удачный брак, то говорим: «Им повезло, что они нашли друг друга». Мирские достижения мы считаем признаком выдающихся способностей, а вот достижения в любви – случайностью: два человека просто случайно встретились и у них все получилось хорошо. Нет никаких предположений о мудрости выбора, о том, что, выбирая друг друга, мы сделали значительные усилия и проявили высокое мастерство в достижении гармонии, счастья и осуществленное™ друг в друге.

Учитывая, какое огромное давление оказывается на людей, чтобы они повернули в другую сторону, поразительно, что любовь все еще остается одним из наших главных

[132]

идеалов. Должно быть, вещи, их приобретение и статус не ликвидируют одиночество, тревогу, потребность в любви и совместном счастье.

Чрезвычайно трудно избежать привязанности к приобретению, когда оно занимает такое большое место. Успех важен для нас, а наиболее очевидным его показателем являются финансовые достижения. Почти все имеет свою дену, и люди начинают считать, что деньги – самый простой и универсальный способ определения ценности. В приобретении мирских вещей они видят удовлетворение, безопасность, статус, рост своего «я», подтверждение своих способностей и достоинства. Как ребенок, наконец добравшийся до сливы, они думают: «Какой я хороший мальчик!»

Вещей недостаточно

Все это было бы превосходно, если бы не два соображения. Во-первых, всегда существует постоянная, неослабная забота о своем «я», которая скорее напоминает инфантильную любовь к себе, чем более зрелые выражения такой любви. Почему человек, чье состояние в полной безопасности, продолжает лихорадочно следить за колебаниями рынка ценных бумаг? Почему человек с таким статусом продолжает заниматься делами даже в выходные дни и во время отпуска? Безопасность должна как будто приносить свободу от необходимости постоянного самоутверждения, она должна принести уверенность в себе и спокойствие.

Второе соображение сводится к тому, что мы живем в мире людей. Сколько бы богатства мы ни накопили, на эмоциональную настроенность нашей жизни в первую очередь влияют те, кто к нам близок, и то, как мы на них реагируем. Разумеется, мир наделяет нас почестями и статусом, но в глубоком личном смысле для нас наиболее ценно наше положение в собственной семье. А члены семьи реагируют на нас не в соответствии с социологическими принципами. Дома они раскованы, да и нас видят без всех украшений социально-экономических достижений, И миллионер,

[133]

и самый обычный человек смотрят на своего шестилетнего ребенка да и на всякого близкого человека с той же самой обнаженной способностью любить. Рано или поздно, но истина проявится. Не все можно купить. Людей ничем заменить нельзя.

Любовь к материальным богатствам и любовь к людям часто вступают в противоречие. Однако в человеческой природе или обществе нет такого закона, который делал бы это необходимостью. У каждого из нас обязательно много разновидностей любви, и одна из самых больших жизненных трудностей – добиться их совместимости. Идеальное решение не требует, чтобы мы чем-то жертвовали. Очень многие сумели объединить преимущества обоих видов любви и убедились, что они могут гармонично сосуществовать. Приобретения и достижения совсем не обязательно должны делаться за счет другого человека. Совместные усилия – не только мечта. Известно, что люди достигают большего, когда работают совместно, а не друг против друга. Даже деловые отношения оставляют место для достоинства, уважения и любви. Чем больше эти качества проявляются в нашем повседневном поведении, тем более совместимыми становятся работа и любовь. Отношения с другими людьми приносят большее удовлетворение, мы становимся менее настороженными, материальные символы статуса меньше нас привлекают, чем глубокие внутренние ценности, которые готовы разделить с нами окружающие.

Такой тип достижений или успеха обогащает жизнь многих; но не всем так везет. Некоторым трудно освободиться от привязанности к себе и проявлений любви к себе, олицетворенных в материальном обладании. Такие люди не в состоянии с такой же силой и энергией привязываться к другим. Неспособность устанавливать и поддерживать прочные отношения заслуживает более пристального рассмотрения.

[134]

8. НЕСПОСОБНОСТЬ ЛЮБИТЬ

Мало кто из нас, если таковые вообще существуют, считает себя не способным любить. Как бы мы себя ни вели, мы считаем, что действуем из самых справедливых, благородных и любящих побуждений. Не все разделяют такое наше мнение о себе, но в этом случае мы считаем, что нас недооценивают и судят о нас несправедливо. А вот в других мы легко различаем и осуждаем неспособность любить. Непредвзятый взгляд на проблему показывает, что поведение, лишенное любви, в той или иной степени характерно для нас всех. Конечно, у некоторых оно проявляется сильней.

Согласно определению любви всего лишь как привязанности, мы неизбежно развиваем множество видов любви. В предыдущих главах эти разновидности перечислялись. Но у некоторых привязанности глубже и больше направлены на людей. Ранний жизненный опыт делает многих неуверенными в себе, отчужденными и способными во взрослой жизни лишь на поверхностные отношения. Есть люди (таковыми были, например, первые пациенты Фрейда), которые пережили такой неприятный опыт в любви, что потеряли всякую способность влюбляться снова. И, разумеется, есть очень много таких, которые любят, скорее, вещи, чем людей, и

[135]

эта их привязанность к статусу, богатству, достижениям отнимает энергию, которую они могли бы потратить на людей. Хуже всего то, что мы все в годы формирования характера обязательно и часто сталкиваемся с проявлениями враждебности и учимся испытывать чувство нелюбви и вести себя без любви.

На первый взгляд может показаться, что жизнь младенца настолько невинна, что свободна от несовершенств любви, которые преследуют нас позже. В конце концов, разве родители не любят своих детей? Конечно, любят и многое для них делают. Тогда откуда эти несовершенства? Как они возникают в детском опыте любви?

Любовь без радости

Чтобы понять психологический климат, в котором во– лей-неволей оказывается младенец после рождения, необходимо проанализировать самого себя. Начнем с предположения, будто как родители мы все любим своих детей. Мы знаем, что многие не собирались заводить детей. Они могут даже вообще не хотеть их или хотят завести в будущем, в более подходящее время, но не в то, когда рождается ребенок. Это не обязательно вина родителей. Жизнь полна сюрпризов, и ребенок может появиться действительно в неподходящее или даже трудное время. Трудности могут быть финансовыми, психологическими, они могут быть связаны с обстоятельствами, неподконтрольными родителям. Однако если родители испытывают напряжение и тревогу, это обязательно отразиться на их отношениях к ребенку.

Правда также и то, что не все хотят быть родителями, и некоторые из тех, у кого есть дети, совсем их не хотели. У них дети появляются потому, что этого от них ждут. Их начинают поддразнивать: когда же вы наконец остепенитесь? Как будто брак был розыгрышем, а для того чтобы он стал законным, нужны дети.

Многие отцы отвергают ребенка еще до его появления. Они никогда в этом не признаются, даже самим себе, но

[136]

они так чувствуют, и часто у них для этого есть достаточные основания. Как только жена объявляет, что она беременна, мир переворачивается: главными становятся отношения не между мужем и женой, а между молодой женщиной и ее еще не рожденным ребенком. Никто не обращает внимания на будущего отца. На ближайшие девять месяцев он превращается в человека-невидимку.

Даже жена как будто забывает о нем. К несчастью для мужа, беременность, особенно первая, поглощает все внимание женщины. А если беременность протекает трудно, с тошнотой, учащенным сердцебиением, лишним весом и больными ногами, женщина не может не обращать внимание прежде всего на себя. Если беременность протекает легко, то все ее внимание может быть поглощено другим: беременная женщина может быть так счастлива, так полна радости от того, что происходит внутри нее, что забывает поделиться своими переживаниями с мужем, забывает, что у него нет ощущения развивающейся жизни. Она забывает, что его жизнь течет по-прежнему и что он тоже хочет немного внимания.

Если муж не отвергал младенца раньше, то почти обязательно испытает такое чувство при появлении ребенка. Его нормальный сон нарушен, привычная жизнь больше невозможна, отдыха и развлечений становится меньше, и даже в отношениях с женой происходят перемены. Мужчина интересуется ребенком, потому что этого от него ожидают, но на самом деле он не затронут. У него церемониальная роль, как у короля при конституционной монархии.

Много ли радости доставляет отцу новорожденный младенец? Отец кажется себе неловким недотепой, слишком неуклюжим, чтобы справляться с этим хрупким маленьким существом, и даже если сам он так не думает, кто-нибудь ему на это обязательно укажет. Поистине, лишь очень смелый отец может проложить себе путь к колыбели через толпу собравшихся родственниц и прикоснуться к младенцу, так сказать, познакомиться, не говоря уже о том, чтобы взять его на руки и поговорить с ним.

[137]

С другой стороны, хлопоты, которые выпадают на долю Отца, не способствуют любви. Мужчина, которому приходится вставать зимней ночью, чтобы покормить младенца из бутылочки, вполне может задуматься о достоинствах своей любви.

Любовь и нелюбовь

Легко карикатурно изобразить роль отца в жизни младенца. На самых ранних стадиях отцовская роль действительно не самая главная. Как говорят книги о воспитании детей, основная задача отца – делать мать счастливой и довольной. А вот мать – совсем другое дело.

Если это ее первый ребенок, она может почувствовать, что он представляет для нее угрозу. Вскоре она поймет, что ее положение в обществе зависит от того, насколько хорошо она управляется с младенцем. А поскольку это ее первый ребенок, все, что она делает, она делает впервые. На самом деле она не знает, как управляться с этим загадочным, непостижимым маленьким существом, не понимает, как истолковать его плач, и не доверяет собственному здравому смыслу. Руководства по уходу за детьми говорят ей, что делать, но ни одна книга не в состоянии ответить на все множество постоянно возникающих вопросов. Поэтому телефоны детских врачей постоянно заняты.

Первые самые трудные месяцы проходят быстро. Младенцы выживают (на самом деле они весьма выносливы), матери обретают уверенность, отцы примиряются со своим положением и начинают искренне, в отличие от прежней церемониальной гордости, гордиться своим чадом.

Но для младенца это только начало трудных времен. Он делает свои первые шаги, и их приветствуют так, как приветствовали римского императора, возвращавшегося с победой над галлами. И почти сразу же его хватают, держат, офаничивают и говорят: «Нельзя!», потому что сейчас управляться с ним становится гораздо трудней. Теперь вся квартира, весь дом в его владении. Когда он лежал в колыбели, любить его было гораздо легче.

[138]

Так это и продолжается: приучение к туалету, приучение к новым видам пищи, проблемы с дневным сном, мятежи перед ночным сном, соперничество с братьями и сестрами, плач, когда вы оставляете его в детском саду, невыполненные уроки и много-много простуд и насморков.

Нелегко быть ребенком и нелегко быть родителем. Нашим родителям трудно было растить.нас, а дедушкам и бабушкам – наших родителей. Некий циник однажды сказал: «Первую половину жизни мы страдаем от родителей, вторую – от детей». Когда-то у родителей был резон рожать детей, поскольку они представляли экономическую выгоду. Это не делало их более любмыми, но, по крайней мере, стоило растить детей, потому что каждый ребенок представлял собой еще одну пару рук для работы на ферме или в мастерской.

Как мы знаем из самых страшных эпизодов истории человечества, детоубийство у многих народов в разные времена было распространенным обычаем. Иногда убивали всех детей, кроме одного, иногда только слабых или только девочек.