Текст книги "С любовью, Рома (СИ)"

Автор книги: Алиса Евстигнеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Уточняй в какой, – хохотнул я, за что родственник тут же наградил меня взглядом, полным порицания. – Молчу.

– Не, ну ты сам посмотри, –  продолжал мужичок, в то время как его спутник (тот, что был водителем) старательно пытался слиться с местностью, – чем мы готовы расплатиться.

Он обошёл шестёрку, открыл капот и извлёк оттуда… двух неощипанных куриц, победоносно подняв их над головой.

– Свежие! – заулыбался забулдыга.

Стас с печалью в глазах посмотрел на своё авто, словно переживая, что бэха может оскорбиться таким неравным обменом.

– Нужно гайцев вызывать, – подал голос Дамир.

– Ну зачем мусоров? – возмутился чувак с курами (я же из Питера, на минуточку).

Братец махнул рукой и подошёл к нам, доставая телефон.

– Эй, ну парень! – тут же переполошился оппонент и, рванув в нашу сторону, едва не растянулся на асфальте. При этом одна из кур выскользнула из его рук и полетела прямо в меня, я только и успел пригнуться. А бедная птица со свёрнутой шеей глухо ударилась о джип и шмякнулась на землю в окружении облачка взметнувшихся перьев.

– Да ёп… твою-то мать! – заорал Стас, а я решил от греха подальше отойти в сторонку. Кто знает, какую заразу можно подцепить от дохлой курицы? Птичий грипп, блохи, сальмонеллёз…

Ещё минут пять мы разбирались с мужиком и его «натурой», пока его друг, воспользовавшись моментом, по-тихому не слинял с места ДТП, укатив на несчастной шестёрке в неизвестном направлении.

Старший брат широко распахнул глаза, глядя вслед удаляющейся груде металлолома отечественного производства, словно не веря в случившееся.

Зато наш новый «друг» взвизгнул нечеловеческим голосом и кинулся догонять своего приятеля, размахивая курой во все стороны.

– Стас, звони гайцам, – уже с большим нажимом повторил Дамир. – Пока этот шумахер ещё в кого-нибудь не врезался.

Брат послушно набрал 112, лишь по ходу разговора осознав одну замечательную истину: он не то что не представлял, где мы находимся, но и напрочь забыл название города, из которого мы выехали совсем недавно. Пришлось ещё минут пять убеждать оператора, что пьян был другой водитель, а не сам Станислав Александрович Чернов.

К этому моменту чувак с курой, отчаявшись догнать шестёрку, вернулся к нам.

– Вот Колян, вот козёл, – жаловался он нам. – Я его тут, значит, прикрыть пытаюсь, а эта сволочь решила меня кинуть! Да я же в машине оставил все свои вещи! Ключи, телефон, деньги!

Фейспалм мы втроём сделали почти синхронно.

– В следующий раз друзей будешь лучше выбирать, – назидательно заметил Дамир. – С пьяными вообще не стоит ездить.

– Вот же падла, – сокрушался Петруха (как выяснили позже). – А это всё потому, что он испугался, мусора узнают, что без прав ездит.

– А-а-а-а-а! – не выдержал Стас. – За что нам это всё?!

Патруль ДПС подъехал минут через сорок. Всё это время мы, решив заняться благотворительностью, развлекались тем, что искали в социальных сетях друзей, родственников или знакомых Петрухи, готовых приютить его на ночь, ибо попасть домой без ключей, оставшихся в шестёрке, он никак бы не смог.

Отчего-то никто не желал верить нашей душещипательной истории, даже после того как мы скидывали им фотографии Петра и курицы, которая на снимках из-за свёрнутой шеи выглядела так себе.

Разговор с представителями правопорядка занял не так много времени. Во-первых, за неимением второго участника ДТП здесь особо и нечего было оформлять. А во-вторых, молоденький паренёк в форме лейтенанта на наши требования задержать пьяного мужика на шестёрке попросту развёл руками:

– Как я вам докажу, что он пьяный сидел за рулём? Ну найдём мы его, сделает он круглые глаза и скажет, что выпил уже после, а то и вовсе будет отрицать, что здесь был.

– А этот? – Стас кивнул в сторону Петрухи, который к тому времени успел сдать Коляна с потрохами, назвав его ФИО, дату рождения и адрес.

– А этот наутро протрезвеет и в отказ пойдёт.

В итоге дэпээсники покивали головами и уехали, забрав с собой Петруху. И отнюдь не в качестве свидетеля. Это просто Дамир, включив свои дипломатические качества, уговорил блюстителей дорожного порядка довезти бедового мужика хотя бы до города, поскольку ни одно такси не согласилось за ним приехать.

Наконец, Петруха был погружен в авто с мигалками, обе курицы были уложены ему на колени, и этот маленький табор уехал в закат, оставив знатно прифигевших нас в гордом одиночестве.

– Надо заехать в церковь, святой водой окропиться, – обречённо изрёк Стас, – а то нам ещё больше суток ехать, а мне уже страшно.

– Ага, – согласился Дамир, – заодно и в грехах, видимо, покаяться, ибо за что нам весь этот сюр, я так и не понял.

– Вот и кайтесь, – весело хмыкнул я. – Моя душа чиста, как стёклышко.

– А этого вообще в купели утопить надо, – вздохнул Стас, открывая дверь джипа и усаживаясь за руль.

Я собирался последовать его примеру, когда второй из братьев вдруг протянул мне носовой платок:

– Нос вытри. Ты им, похоже, хорошенько приложился.

Внутри меня тут же всё натянулось, как тетива.

Одно движение рукой – и несмелый взгляд на кусок ткани в ладони, на которой виднелись алые разводы… крови.

Глава 10

Семь лет назад

Соня

– Как вы там? – скрипучим голосом спросила у меня бабушка.

– Нормально, – почти не дыша, соврала я. – Тебя ждём.

– Мать как?

– Нормально.

– Сильно буянит?

– Нет, – отрицательно замотала я головой, словно бабушка могла видеть. – Она очень испугалась за тебя и… успокоилась.

Тяжкий бабушкин вздох оказался красноречивее всяких слов. Она мне не верила. Впрочем, она была права.

Поспешно распрощавшись с ба, я скинула звонок и осела по стенке вниз.

В квартире было темно и тихо. Свет я не включала, как если бы он высветил всю неприглядную правду моей жизни.

Бабушку госпитализировали в пятницу, а уже в воскресенье мама сбежала из дома, прихватив с собой все наши деньги. Как это могло произойти, я не понимала, ведь я всегда держала двери закрытыми на все замки, но, видимо, у мамы имелся припрятанный с прошлого раза комплект.

Бабушкина болезнь выбила из колеи нас обеих. После того как скорая уехала, мама потом целый вечер причитала, что же теперь будет. А я сидела, закрывшись в своей комнате, и сдерживала рвущиеся из груди рыдания. Мне было страшно – за бабушку, за маму, за себя… Но я должна была выстоять, хотя бы ради того, чтобы удержать маму и её безумие в стенах дома.

А уже через сутки она сбежала, будто позабыв обо всём.

И вот только теперь до меня дошло, что такое настоящий ужас – где и как искать маму, я не имела ни малейшего понятия. Меня тянуло бежать на улицу и метаться по городу во всех направлениях в надежде, что родительница обнаружится где-то там, живая и здоровая, но я продолжала прятаться в темноте, понимая, что боюсь внешнего мира не меньше мамы в минуты её паранойи. Причин было много, главной из которых являлся страх, что кто-нибудь там, в реальном мире, узнает о нашей проблеме.

Когда мне было лет восемь и с мамой случился первый кризис, одна сердобольная соседка пригрозила нам органами опеки. С тех пор я делала всё возможное, чтобы никто не узнал о том, что происходит у нас дома.

В понедельник по понятным причинам в школу я не пошла, отзвонившись Маргарите Дмитриевне и сказавшись больной. Меня всё ещё не отпускала надежда, что мама вот-вот вернётся, поэтому я считала своим долгом сидеть дома и ждать её. К среде моя уверенность заметно угасла, превратившись в холодное оцепенение. Сил бояться у меня попросту больше не осталось. К тому же, смею напомнить, мама утащила из дома последние деньги, оставив нас с кошкой практически с пустым холодильником. Вернее, я-то ещё поначалу держалась, первые два дня доедая остатки макарон и чёрствого хлеба. А вот Мусю было жалко. Она даже спать перестала, изводя меня целыми днями голодными воплями и несчастным взглядом кошачьих глаз.

Сначала она выпрашивала еду, беспрестанно крутясь у меня под ногами и бодая мои икры своей мордочкой. При этом есть макароны или хлеб отказывалась категорически. Единственную банку с вареньем, найденную в глубине буфета, я предлагать не стала, верно рассудив, что засахаренный крыжовник вряд ли является пределом кошачьих мечтаний. Но уже к вечеру животина стала кусать мне руки, требуя хоть что-нибудь.

– Мамочка, ну приди же, – молила я тем вечером мрак, скрывающий моё отчаянье.

Сдалась я наутро, когда стало понятно, что и мне самой больше есть нечего. Разве что варенье с водой разводить – заварка тоже благополучно подошла к концу. Но кошку пока что было жальче. По крайней мере, она была не виновата в том, что в нашей семье всё так бестолково. А объяснить ей, что я не специально морю её голодом, никак не выходило.

Через пару часов мне уже самой начало казаться, что я схожу с ума – от кошачьих воплей.

– Прости меня, – рыдала, прижимая тонкое кошачье тельце, – но я правда не знаю, что делать.

Наверное, она даже что-то понимала, поскольку на какое-то время перестала вырываться, уткнувшись тёплым носом мне в ухо.

– Я так тебя люблю, – призналась я Мусе, – но другого выхода просто нет.

Открыв окно на улицу, я посадила кошку на металлический откос:

– Беги, у тебя там больше шансов выжить.

К сожалению, уходить она не собиралась, даже попыталась проскользнуть обратно, но я поспешно захлопнула окно перед её носом. Муся наградила меня непонимающим взглядом и начала скрестись в раму, наверное посчитав, что я с ней играю. Терпеть это дальше не было никаких сил, и я, не выдержав, сбежала в другую комнату, чтобы, уткнувшись в подушку, зайтись в рыданиях.

Долго предаваться печали у меня не вышло: кто-то от души начал долбиться в дверь квартиры. Первая мысль, конечно же, была о маме. Скатившись с дивана и размазывая по лицу слёзы-сопли, я бросилась в прихожую. Щёлкнув входным замком, я уже была готова броситься с объятиями на родительницу, чего не делала уже лет пять, но застыла на полушаге, во все глаза уставившись на незваного гостя.

***

Первым я увидела большого лохматого пса, который сидел передо мной с высунутым языком и выглядел при этом крайне счастливым. Сказать, что я была шокирована, не сказать ничего. Оторвав свой безумный взгляд от собаки, я неожиданно наткнулась на… Стаса. Пришлось даже зажмуриться, чтобы убедиться, что это не глюк. Нет, старший из братьев Черновых оказался вполне реальным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он стоял посреди лестничной площадки, широко улыбаясь. В одной руке он сжимал собачий поводок, а второй удерживал Мусю, которая истошно вопила, вырываясь на свободу.

– Мне показалось, что это твоё, – добродушно заметил Стас, намекая на кошку.

Я встрепенулась, выскочила босыми ногами в подъезд и выхватила у него Мусю, которая тут же в ужасе вцепилась мне в шею, но хоть орать перестала. Зато я разрыдалась с новой силой, уткнувшись своим носом в тёплую кошачью тушку.

Наверное, будь на месте этого Чернова Ромка, я бы ещё попыталась сдержаться, почему-то мне всегда казалось важным держать при нём лицо, а вот на Стаса было абсолютно пофиг. Куда больше меня волновала кошка, которая всё так же продолжала страдать от голода, но и идею выпустить её на улицу я больше не считала хорошей.

– Понятно, – уже куда более собранным тоном резюмировал Чернов и, подхватив меня за локоть, затащил всех нас в квартиру.

Успокоилась я минут через пять. К этому времени мой нос окончательно распух, а веки набрякли от слез, впрочем, на фоне всего остального это были такие мелочи.

Когда последний судорожный всхлип вырвался из моей груди, а Мусе наконец-то удалось освободиться, до меня стало доходить, что мы уже оказались на кухне, рыже-белый пёс остался где-то в коридоре, а Стас бесцеремонно исследует наши кухонные шкафы и холодильник.

Почувствовав мой взгляд, он будто бы между делом констатировал:

– У вас еды нет.

Отвечать на это было бессмысленно, поэтому вместо оправданий я спросила совсем другое:

– Как ты здесь оказался?

– Мимо проходил, – пожал плечами Чернов, – смотрю, ты в окне, кошку зачем-то на улицу выталкиваешь и слёзы льёшь. Ну, думаю, что-то здесь не то. А твоя эта, – он кивнул в сторону Муси, – ещё так истошно вопила, я думал, что Бакс от инфаркта поляжет.

– Не полёг? – буркнула, готовая провалиться со стыда под землю. Вот так вот всегда, думаешь, что никто не в курсе твоих проблем, а один неосторожный шаг – и всё…

– Нет, но он у нас, знаешь ли, крайне чувствительный к чужим проблемам.

Сказано было с явным намёком, поэтому я решила сразу же расставить все точки над «i»:

– У меня нет никаких проблем.

– Да-да, я заметил.

Наверное, я всё же поторопилась с заключением, что на мнение Стаса пофиг. Вообще-то, это в любом случае было стрёмно – признаваться кому-либо, что у тебя нет денег даже на то, чтобы накормить кошку.

– Где твоя семья?

– Бабушку в больницу положили, – почти бесцветным голосом отозвалась я.

– Мне жаль.

– Нормально. Ей уже лучше, на следующей неделе должны выписать.

– А родители?

– Мама. У меня только мама, и она… вышла.

– Понятно, – уже во второй раз изрёк Стас.

Мы оба замолчали. Я сидела на табурете, поставив правую ногу на угол сиденья и обхватив её рукой. Так было проще отгораживаться от обеспокоенных карих глаз Чернова.

Муся не смогла выбрать лучше времени, чтобы заорать на всю кухню, тыкаясь мордой в пустые чашки. Кошка всё ещё хотела есть.

Я опять жалобно шмыгнула носом, понимая, что выхода из ситуации как не было, так и нет.

Разреветься в который раз за сегодня мне не дал Стас.

– Посмотришь за Баксом.

– За кем?

– За Баксом, собакой моей. Я сейчас вернусь.

Хотела было возразить, но ведь меня никто и не спрашивал. Мой гость быстрым шагом вышел в коридор, в два счёта натянул кроссовки и велел своему псу:

– Охраняй, я сейчас, – и захлопнул дверь за собой, оставив обалдевшую меня стоять в проёме кухни и смотреть на лохматую гору, восседавшую под нашей вешалкой с одеждой. При этом вид у Бакса был такой радушный, что я невольно подумала о том, что охранять скорее нужно его, чем наоборот.

 За время отсутствия Стаса я успела умыться, экстренно навести относительный порядок в доме (у нас не то чтобы было грязно, но отголоски маминого безумия прослеживались везде), а так же два раза разнять Мусю и Бакса. Кошка продолжала орать и требовательно смотреть в сторону пса, словно намекая на то, что у нас появился реальный шанс завалить «мамонта». Сам же Бакс пребывал в полной уверенности, что с ним играют, поэтому едва не зализал Мусю до смерти. Та, конечно же, оскорбилась до глубины души и с видом попранного достоинства забралась на верх вешалки, залегла там в позе охотницы и будто бы и вправду планировала отгрызть от Бакса кусок побольше.

Чернов вернулся с полным пакетом еды и в лёгком смущении.

– Извини, – с порога начал он, – но у меня на карте денег не так много было. У мамы до сих пор навязчивая идея контролировать мои расходы.

Я же стояла перед ним красная как рак, готовая в любой момент сгореть со стыда. Самым поганым в этой ситуации было понимание, что отказаться от его помощи я попросту не смогу. Парень прошествовал на кухню, попутно потрепав собаку по холке. И я поплелась следом за ним.

– Всего по чуть-чуть взял, – продолжал болтать Стас, водрузив свою ношу на стол. – Но самое главное вот… – на стол посыпались пакетики кошачьего корма. Он ещё не успел договорить, а Муся уже ракетой ворвалась в кухню. Я же с облегчением выдохнула, решив, что собака всё-таки спасена и никто её есть не собирается.

Мусильда рычала, чавкала, давилась, умудрившись за раз схомячить три порции вискаса. И требовала ещё, но мы со Стасом решили, что для начала с неё хватит. Кошка презрительно фыркнула и ушла в коридор – продолжать облизываться на Бакса.

Мы же с Черновым принялись рассматривать его «всего по чуть-чуть»: батон хлеба, упаковка сосисок, банка горошка, килограмм картошки, мешок конфет, бутылка колы и парочка замороженных пицц.

– Вкусные, – насчёт последних прокомментировал Стас, – десять минут в микроволновке – и, вуаля, готово!

– Здорово, – кивнула головой я.

– Разогревай, – тут же с энтузиазмом предложил он, – есть будем.

Закусила губу, не зная, как до него донести очевидное, а уже потом выдохнула:

– У нас нет микроволновки.

Старший из Черновых посмотрел на меня с недоверием, а потом покрутил головой по сторонам, даже наклонился и зачем-то заглянул под стол, будто бы не веря мне.

– Ну-у-у… тогда в духовку?

– Она не работает.

Стас буквально окаменел от моего признания. Кажется, с таким он столкнулся впервые. Я же тяжко вздохнула и полезла в шкаф за сковородой.

– Давай пожарим?

Он озадаченно поскрёб свой подбородок, но согласился. Таким образом, уже через минут двадцать мы с ним пили колу с поджаренной на подсолнечном масле пиццей. На удивление оказалось вкусно, а может быть, просто я уже потеряла всякую критичность в отношении еды.

– Спасибо тебе, – в конце концов выдавила я. От этого тоже было стыдно, что не могу ничего дать ему взамен. Даже пообещать, что однажды верну деньги или что-нибудь в этом роде.

Чернов не стал скромничать и заверять меня в том, что ему это ничего не стоило, вместо этого достал из кармана три помятые сотки.

– Всё что есть, – невесело заключил он.

– Не стоит, – опустив голову, пробормотала я.

– Стоит, – отрезал Стас. – Ладно, малая, мне домой надо. Я постараюсь в ближайшие дни ещё заглянуть. Ты в школе-то собираешься появиться?

Отрицательно покачала головой. Надежда дождаться маму всё ещё тлела где-то в глубине моей души.

– Не увлекайся, – посоветовал мне мой гость и начал собираться домой.

Пока он возился с Баксом, цепляя поводок за ошейник, я стояла всё так же в проёме кухни и думала, сказать или нет, а потом всё же осмелилась:

– Зажуй чем-нибудь, от тебя сигаретами пахнет.

Плечи Стаса напряглись. То, что он не просто так оказался возле нашего дома, я поняла сразу. Дело в том, что наша двухэтажка стояла в отдалении от дороги и вообще плохо просматривалась, так как была окружена деревьями и другими такими же домами-развалюхами. Здесь часто бродили те, кто не желал случайно попасться на глаза родителям или знакомым.

– Только Роме не говори, – наконец попросил Чернов.

– Ты тоже… Роме ничего не говори.

На этой странной ноте мы с ним и расстались.

***

Хуже всего была неизвестность. Неизвестность и одиночество, которое нынче чувствовалось острее обычного. Время тянулось невыносимо медленно. В голову лезли самые дурацкие мысли, возглавляла их тревога за маму. Я даже ночами плохо спала, боясь пропустить звуки открывающейся двери.

Её не было почти неделю, и, наверное, нужно было идти в полицию. Но казалось, что стоит туда обратиться, как меня обязательно во всём обвинят и, конечно же, будут правы.

Зато голос бабушки в телефонной трубке изо дня в день звучал всё бодрее. А ещё Муся больше не выглядела жертвой холокоста.

Стас снова появился на пороге моего дома уже через день. Правда, вместо Бакса на этот раз его сопровождал Дамир. И если Стас продолжал всё так же улыбаться до ушей, то Дам выглядел откровенно обеспокоенным.

– Ты же обещал, – зашипела на Стаса.

– Мы про Рому говорили.

– То есть я тоже могу ему сказать…

– Пожалуй, нет, – поспешно перебил меня Чернов. – Но намёк я понял.

– То-то же.

Дамир перевёл непонимающий взгляд с меня на брата, а потом обратно, после чего выдал самоуверенное:

– От меня будет больше толка, уж поверь.

От этих слов я невольно рассмеялась, уж больно моя жизнь начинала походить на театр абсурда. Отступив назад, пропустила парней в квартиру. Уже через минуту они занимались тем, что инспектировали мою кухню.

– Серьёзно, – возмущался Дамир, – ты купил пиццу и колу?!

– А что, – легко парировал Стас, – питательно и вкусно. Ей с её массой тела углеводы не помешают.

– Всё нормально у меня с массой тела! – громко возмутилась, недовольная их самоуправством.

– Ага, – кивнул головой Чернов, проигнорировав моё недовольство, – и это ты ещё её кошку не видел. Одни рёбра торчат!

Вот здесь я уже разозлилась и… пнула Стаса под его идеальный зад. Он как раз в этот момент стоял ко мне спиной, доставая из холодильника сковороду с жареной картошкой. Обижаться он не стал, лишь засмеялся в голос:

– Господи, ещё одна нервная. Теперь ясно, что Ромео в ней нашёл.

При имени Ромы внутри что-то невольно дрогнуло, но выслушивать чужие подколки я не собиралась, поэтому просто шикнула на него и предпочла удалиться в свою комнату.

Здесь царил погром. Изнывая от тревог и скуки – а делать дома в четырёх стенах было особо нечего, – я решила занять себя уборкой, вывалив все вещи из шкафа и стола в центр комнаты. Правда, перед этим я ещё ухитрилась сдвинуть диван, чтобы помыть под ним пол, но вот вернуть его на место теперь никак не выходило.

Аккуратно складывая вещи, предварительно отсортировав их на нужные и не очень, я старалась заниматься делом и не думать о двух парнях, что так бесцеремонно сейчас шарились на нашей кухне. Как ни странно, но особого стыда в их присутствии я не испытывала. Нет, я не воспринимала помощь Стаса как что-то должное, но и жалости с его стороны я не чувствовала. Будто бы для него это было чем-то само собой разумеющимся.

А вот Дамир немного меня пугал. Было в его взгляде что-то такое, словно он видел нас всех насквозь. Видел и принимал. Согласитесь, это было крайне странно для семнадцатилетнего парня.

Стас зашёл в мою комнату минут через десять, когда основной погром был устранён, и теперь я пыжилась поставить диван на место, но мешал ковёр, который собрался в ком, а приподнять боковушку дивана у меня не хватало сил.

– Помочь? – усмехнулся Чернов, скрестив руки на груди и оперевшись спиной о дверной косяк.

– Я сама, – гордо пропыхтела в ответ, всё так же корячась с дурацкой софой. Рывок, ещё один, и ещё… В итоге я стояла уже красная и злая, пока Стас не покрутил пальцем у виска и не велел мне:

– Отойди в сторону.

– Да пошёл ты…

Он и пошёл, в мою сторону, легко потеснив меня.

Диван с ковром в считанные мгновения встали на свои места.

На что я лишь хмыкнула и подобрала с пола старую упаковку красок, которая как-то завалилась за диван, пока тот стоял посреди комнаты. Стараясь игнорировать непрошенного гостя, принялась скручивать крышки баночек, проверяя, насколько краски засохли.

– Ты всегда такая независимая? – нарушил тишину Стас.

– Нормальная я, – огрызнулась в полсилы.

– У тебя какие-то проблемы с принятием помощи.

– Может быть, всё дело в том, что я о ней не просила?

– Ну да, было бы лучше, если бы ты со своей кошкой тут загибалась.

– Я не загибалась.

– Ни разу, – съязвил он. – У тебя было ещё варенье, как я мог забыть.

– Не смей, – уже не на шутку разозлилась. Наверное, это было у них семейное – бесить меня. – Не смей лезть в мою жизнь! Со своей разберись!

– А с моей-то что не так?!

– А то, что от хорошей жизни с сигаретами по подворотням не прячутся.

– Да, тут ты права, мне просто нравится заглядывать в чужие окна – вдруг чья-то голодная кошка решит свалиться мне на голову.

– Я же просила! – разобиделась и взмахнула в его сторону рукой, в которой была зажата банка с чёрной краской. К сожалению, это оказался тот единственный цвет, что никак не желал засыхать, и чёрные брызги полетели прямо на светлую футболку Стаса с логотипом «cK». – Блин! – тут же запищала я, роняя краску на пол.

Чернов замер на месте подняв руки кверху, будто готовясь к расстрелу.

– Я застираю, – засуетилась вокруг него.

– Да ладно тебе, это мелочи, – попытался отмахнуться он, но я уже стаскивала с него футболку, бестолково повторяя:

– Она же дороже, чем весь наш дом. Нет-нет, я застираю.

Он неожиданно не стал возражать, и я засеменила в ванную, боясь даже представить, сколько может стоить сия футболка.

Интересно, насколько хозяйственное мыло и Кельвин Кляйн совместимы? Я бездумно запихала футболку под струю холодной воды. Чёрная краска тут же начала расползаться по светлой ткани.

– Да не кипишуй ты, – велел Стас, последовавший за мной в ванную. – Если что – выкинем.

– Ха! – истерично фыркнула я.

Старший брат Ромы вдруг поймал меня за руку и настоятельно попросил:

– Малая, ну правда, успокойся, это такие мелочи. Как там было в рекламе? Главное не вещи.

Как ни странно, но это помогло. Я выдохнула и медленно подняла голову на Стаса. Он как раз почесал обнаженный торс, ничуть не смущаясь своего полуголого вида. Впрочем, меня это тоже волновало мало.

– А где Дамир?

– В магазин пошёл. Сначала отчитал меня, что я ни черта не смыслю в продуктах первой необходимости, а потом забрал всю мою наличку и свалил. Хотя, клянусь, у него своих денег поболе моих будет.

Было что-то забавное в отношениях этих двоих. Как если бы они были женаты уже не один десяток лет.

– Почему вы мне помогаете?

Чернов неоднозначно повёл плечом.

– Будем считать, что грехи замаливаем.

– И много их у вас?

– Думаю, что на всех немало наберётся.

Я понимающе кивнула головой и принялась за дело в тщетных попытках отстирать брендовую футболку.

В дверь постучали, Чернов наигранно вздохнул и отчитался:

– Ладно, пойду, что ли, впущу этого фигова узурпатора чужой налички. Вот увидишь, он там купил скучные морковку и лук и никакой колы или пиццы.

Улыбнулась.

Не знаю, какими у них были родители, но дети у них получались весёлые.

Краска отстирывалась плохо, больше размазываясь по футболке, но я уже не сильно переживала из-за этого. Даже рискнула прислушаться к перепалке Стаса с Дамиром, чьи голоса доносились из коридора. И каково же было моё удивление, когда голос Дамира оказался совсем не его.

***

Рома

После школы папа собрал нас всех в новенькой квартире, расположенной в недавно построенном недалеко от нас жилом комплексе.

– А как же московский дом? – тут же напрягся я, сообразив, куда мы пришли.

– А дом мы продаём.

Я нахмурился, с недоверием оглядевшись по сторонам. Братья бродили меж голых стен, не выказывая особых эмоций, а я вот занервничал, вдруг совершенно точно поняв одно: в Москву мы больше не вернёмся. Догадка меня возмутила.

– То есть ты переезжаешь сюда?! – отказывался я верить своим ушам.

– Да, – натянуто улыбнулся он, – я хочу быть рядом с вами.

По ходу дела, отец сам был не в восторге от своего решения, отчего стало совсем дурно. В самом его желании находиться с нами в одном географическом пространстве не было ничего странного. Но вот его отъезд из столицы означал лишь одно: он отчаялся вернуть туда нас, а, значит, с мамой у них было уже без шансов.

– Ремонт вместе делать будем, – тем временем продолжал родитель.

От этих слов мы с братьями знатно прифигели. Раньше такой фигнёй нам заниматься не приходилось. Не, я помню слабые отцовские попытки научить нас вбивать гвозди или вкручивать шурупы, но последний десяток лет на это у него попросту не находилось времени. И только Кир оживился:

– Круто! – с восторгом выдохнул мелкий, как если бы всё происходящее было одним большим приключением.

А я окончательно скис, понимая, что обратного пути уже не будет и в этом городе мы, видимо, навсегда.

– Только не говори, что своими руками, – разозлился я. – Мы что, нищие…

Договорить не дал Стас, поймавший меня за плечо и накрывший мой рот ладонью.

– Мы согласны, – тут же вступил в игру Дамир, как обычно подхватывая волну брата. На что я только и смог, что скрипнуть зубами в попытке укусить Стаса, но вовремя вспомнил, что непонятно, когда эта сволочь мыла руки.

Они ещё не понимали, что это начало… конца.

***

Понадобилась пара дней, чтобы оклематься от страшной догадки – наша семья больше не будет прежней.

Мысль была непростой и изматывающей, особенно на фоне того, что все остальные старались делать вид, что всё хорошо. Улыбались, болтали о какой-то фигне и готовили «сюрприз для мамы», фантазируя, что вот эта огромная квартира для неё, а не потому что отец расписался в собственном бессилии.

Нет, мне не улыбалось и дальше жить в нашей двушке, каждое утро устраивая разборки со Стасом из-за очереди в ванную, но и признать, что между родителями всё плохо, я не мог. Хотя особого выбора у меня не было.

– Они сами разберутся, – ругался Стас, чувствуя, что где-то внутри меня зреет напряжение, готовящее в скором времени принять форму ядерного гриба.

– Они уже РАЗОБРАЛИСЬ! – рычал я в ответ.

Всё было не так.

И единственным человеком, с которым мне хотелось обсудить сложившуюся ситуацию, была Соня, но с ней я вроде как поссорился. Хотя ссорой я бы это не назвал, так, обычное недопонимание. Я искренне был готов признать свою неправоту и попросить прощения и сделал бы это, если бы не одно большое но: в школе Романова не появлялась.

В понедельник мама объявила, что я больше не хожу в свою подгруппу по инязу. Причина была как на ладони, но мать всё же решила пояснить:

– Инна теперь тебе жизни не даст.

Я понимающе покивал головой и уточнил:

– А Соню мы с собой забрать можем?

К сожалению, весь разговор происходил в присутствии Стаса, и при упоминании имени одноклассницы он весь оживился, отложив в сторону свой телефон.

– На основании чего? – осторожно уточнила Александра Сергеевна, явно пытаясь не выказать своего любопытства.

– На основании того, что я так хочу? – съязвил я, при этом смотря отнюдь не на родительницу.

Старший брат комично сдвинул брови и, изображая глубокую задумчивость, поскрёб подбородок.

– Причина, конечно, замечательная, – мягко заметила мама. – Но как это объяснить Маргарите Дмитриевне? Да и сама Соня в курсе, что её решили перевести?

– А зачем вообще кому-то что-то объяснять? – выказал искреннее недовольство. – Разве нельзя просто взять и… сделать?

– Мда, – вздохнула мать в ответ, – сложно же будет.

– Кому?

– Ещё не решила. То ли окружающим с тобой, то ли тебе с окружающими.

– То ли всем и сразу, – хохотнул Стас, выходя из кухни.

Решать дело без его присутствия оказалось проще.

– Ма, ну забери ты Соню к себе в группу. Просто Инночка…

– Кто?

– Инна Алексеевна, – закатил глаза, – её со свету сживёт. Сонька – дура, меня вздумала защищать с этими двойками…

– А нужно было просто всё мне сразу рассказать, – с нажимом в сотый раз повторила маман. Сцена у школы с участием отца, нашей англичанки и всего остального семейства знатно её впечатлила.

– Я сейчас говорю. Мама, переведи Романову к себе в группу! Меня оставить можешь, я всё равно твоей Усольцевой не по зубам.

Она посмотрела на меня долгим испытующим взглядом, после чего, покачав головой, сдалась:

– Ладно, иди в школу. Я придумаю что-нибудь.

Но Соня не пришла. Ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду.

Каждое новое утро начиналось с какой-то странной надежды, что уж сегодня она вот точно-точно придёт. Я бы обязательно встретил её с гордо задранным носом и с выраженным безразличием, словно между прочим, сообщил бы о том, что мы с ней меняем подгруппу. Это был бы замечательный повод завести разговор, поскольку извиняться я не умел.