Текст книги "С любовью, Рома (СИ)"
Автор книги: Алиса Евстигнеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
– Скажи, что всё это выдумала! – потребовал от меня Рома.
Молчала. Внутри всё закаменело от испуга: а вдруг мне действительно только показалось или же я не правильно поняла и трогать младшего Чернова никто и не думал? «Дура!» – отчаянно вопило голосом Ромы в моей голове, и я была более чем с ним согласна. Но прежде чем я успела начать оправдываться и клясться на крови, что ничего не выдумывала, мой спутник вновь пришёл в движение, заметив что-то за углом соседнего дома.
***
Кирилл стоял в окружении тех самых шестиклассников, которых я отвадила в прошлый раз. Сбросив рюкзак на землю и выставив перед собой кулаки, он собирался дать отпор обидчикам. И всё бы ничего, если бы не глаза, которые выдавали его с головой, – испуганные, добрые, в них не хватало гнева и злобы, что делало все старания Чернова-младшего напрасными. И трое мальчишек это прекрасно чувствовали, не веря боевой стойке оппонента.
Ромка затормозил в паре метров от них, каким-то чудом всего в несколько вдохов перевёл дыхание и фирменной походкой двинулся в сторону парней.
– И какого здесь происходит?
Двое из банды испуганно дёрнулись и обернулись, но самый главный, а по совместительству ещё и самый крупный из них, даже и не думал переживать – он кинул на Рому наглый взгляд и ухмыльнулся.
Тут я была с ним согласна. Пусть Чернов был головы на две выше их всех, но субтильное телосложение и рубашка лососевого цвета (считайте розового) вряд ли делали его внешний вид угрожающим.
– А тебе чё надо? Иди куда шёл, – осклабился шестиклассник.
Не торопясь с ответом, мой однокашник неспешно дошёл до брата. К чести последнего, у того на лице не дрогнул ни один мускул, и вообще, у меня было такое ощущение, что Кирилл не особо-то и обрадовался нашему появлению. Я последовала за одноклассником, остановившись позади всей честной компании.
Рома встал между братом и главным гопником, посмотрев на того с таким отвращением, что стало очевидно – до этого наши с ним перебранки были сущим лепетом.
– Ну? – скрестив руки на груди, потребовал человек в лососевой рубашке с таким видом, словно перед ним был… как минимум слизняк.
– Ты гей, что ли? – невпопад поинтересовался шестиклассник. Я даже фейспалм изобразила, не поверив своим ушам.
Чернов же только мотнул головой, откидывая с глаз длинную чёлку, и изогнул идеальную бровь:
– А с чего такой вопрос? Праздный интерес или... ещё что?
Наверное, в нём умер великий актёр, потому что до сегодняшнего дня я не встречала людей (за исключением нашей математички), умеющих унизить другого человека одной лишь интонацией.
Главный из пацанов резко покраснел от гнева, а вот двое других не удержались и прыснули, явно развеселившись от постановки вопроса.
Ну вот какой подросток в наше время будет использовать слово «праздный»?!
– Да пошёл ты на х... – выругался мальчишка, не найдя других аргументов.
– Это ты сейчас пойдёшь, – оскалился Рома. – Но сначала выслушаешь меня от и до. А потом развернёшься и уйдёшь настолько далеко, что я тебя ещё месяц не то что в школе не увижу, но и в принципе на горизонте.
Дальнейшая речь Чернова была настолько выразительной, что я невольно начала завидовать его умению формулировать мысль. Он не угрожал, не ругался, не наезжал… Он просто высказал всей троице всё, что думает о них. Но это было сделано так, что на месте каждого из них я бы всенепременно пошла и совершила харакири, чтобы сохранить хоть какое-то чувство собственного достоинства. Шестиклассники краснели, бледнели, периодически даже заикались, переминаясь с ноги на ногу, но так и не рискнули сдвинуться с места, пока Рома не гаркнул на них:
– А теперь вон!
И, клянусь, они пошли. Нет, не так – они побежали, прямо мимо меня. Я же была настолько впечатлена праведным черновским гневом, что не утерпела и треснула ближайшего из них своим рюкзаком по заднице.
– Соня! – с упрёком вздохнул Рома, на что мне оставалось лишь развести руками.
Ну извините.
***
– Почему не сказал? – спросил Чернов у брата, усаживаясь рядом со мной.
Мы расположились в небольшой кофейне, недавно открывшейся на ближайшей из остановок.
Кирилл сидел напротив нас, скрестив руки на груди и нахмурившись. Сейчас он безумно походил на старшего брата, только у того волосы были высветлены, у Кира же они были практически чёрные – под стать фамилии.
– Чтобы вы меня застебали? – упрямо вздёрнул он подбородок.
– За что? За то, что какие-то уроды решили силой у тебя деньги вытрясти? За такое не стебут, за такое идут и морду бьют.
– Я сам могу за себя постоять!
– Тебе… – начал Рома, но был бестактно прерван мной.
– Можешь, только иногда есть такие вещи, с которыми сложно бороться в одиночку.
– А ты молчи! – ткнул пальцем в мою сторону Кирилл. – Тебя вообще никто не просил лезть, ты же обещала!
Прозвучало обиженно и по-детски, впрочем, он и был ещё совсем ребёнок. Я и не думала обижаться, лишь слегка смутилась.
– Не груби! – шикнул на младшего Рома.
– Ну да, – закатил тот глаза. – Это же только тебе можно.
– Мне можно, – кивнул одноклассник, – это моё семейное амплуа. А тебе вот… нельзя. К тому же, если бы не Соня (здесь моё сердце пропустило удар – Рома второй раз за день назвал меня по имени!), эти уроды уделали бы тебя.
– Не уделали бы!
– Да, только украсили бы. Потом бы сам матери объяснял, кто и почему. А ей вот только этого сейчас не хватает.
Оба замолкли, громко засопев. В очередной раз за этот день мне стало неловко: здесь я явно была лишней – вряд ли эти двое нуждались в сторонних свидетелях.
– Я, наверное, пойду, – попыталась съюлить. – Нужно ещё ветровку забрать, – мы так торопились из школы, что не взяли верхнюю одежду из гардероба.
– Сиди, – велел Рома, – Кир сбегает. Да, Кир?
Чернов-младший бросил на брата взгляд исподлобья и обречённо кивнул головой, поднимаясь на ноги.
– Что там надо забрать?
Так мы остались сидеть в кафе вдвоём. Говорить было не о чем, поэтому я занималась тем, что разглядывала рисунки, прикреплённые к пробковой доске на стене, видимо, в качестве украшения интерьера.
– Будешь что-нибудь? – вдруг предложил Рома, должно быть устав от абсурдности нашей ситуации. Отрицательно мотнула головой и вернулась к созерцанию стены, а вот Чернов всё же отправился к стойке бариста, чтобы вернуться через пару минут с двумя стаканами кофе и парой эклеров.
Один стакан встал прямо передо мной.
– Тебе.
– Спасибо, но нет.
– Почему?
Позориться и пояснять про полное отсутствие денег я не захотела, поэтому решила напомнить:
– Я же дура и всё придумала.
Рома поморщился в который раз, но даже и не подумал раскаиваться.
– В силу открывшихся обстоятельств я готов пересмотреть своё отношение.
– Ну спасибо! – вконец оскорбилась я. – Честь-то какая.
– Пей!
– Не буду.
– Значит, и я не буду, – психанул он, отодвинув свой кофе на середину стола.
Мы ещё пару минут просидели, надувшись друг на друга, пока я не взорвалась:
– Тебе даже брат о своих проблемах боится сказать! Вот как можно быть такой задницей?
– А как можно быть такой занудой?
– Это я зануда? – вспыхнула, подскакивая на ноги. – Пропусти!
Мы заняли столик у окна, поэтому уйти минуя Чернова никак не получалось. Но он продолжал упрямо сидеть на месте, выбесив меня окончательно. Поэтому то, что я сделала дальше, плохо поддаётся общепринятой логике: перекинув ногу через Ромины колени, попыталась переступить через него, но, как обычно это бывает со мной, споткнулась и… села прямо Роме на колени.
Он опешил не меньше моего, выкатив глаза. Если бы в этот момент я не помирала со стыда, то обязательно постебалась бы над выражением его лица. Но поскольку мне самой было не до смеха, то я продолжала сидеть на его острых коленках и со священным ужасом смотреть на него.
– Это ты так решила доказать, что не зануда? – отчего-то почти шёпотом спросил Чернов, подняв руки вверх, словно сдаваясь.
– Это случайность…
– Я так и подумал, – вполне серьёзно согласился он.
Начала аккуратно слезать с него, но так распереживалась, что в итоге оказалась на своём месте у окна.
Мы опять немного посидели в молчании, не касаясь друг друга и чинно сложив руки на коленях, после чего Рома неожиданно признался:
– Кир не меня боялся, он просто… никого расстраивать не хочет.
– Это не моё дело, – предприняла несмелую попытку остановить его, но Чернову, видимо, нужно было кому-то выговориться:
– У нас родители разводятся.
Такое простое признание, которое вдруг изменило всё. Не в смысле, что это было чем-то экстраординарным – в наше время разводились направо и налево. Просто мне подумалось, что раз он дошёл до такого состояния, что делился тайнами со мной, то это действительно было НАДО.
– Мне жаль, – искренне посочувствовала ему. – Наверное, это не просто.
– Да, нелегко…
Ещё одна пауза, на этот раз какая-то болезненная и будто обязывающая меня к чему-то.
– Вы поэтому из Москвы уехали?
– Ну да. Мама разозлилась на отца, собрала нас и… в общем, неважно это всё, – взял он себя в руки, давая понять, что продолжать разговор не планирует, а мне же, наоборот, хотелось выспросить как можно больше, но я сдержалась, ухватившись за стакан с кофе и сделав большой глоток.
Кирилл пришёл минут через двадцать, с недовольным видом вручив нам наши куртки.
Глава 7
Наши дни
Кирилл
Утро настало непростительно быстро. Кирилл даже не сразу поверил звонку будильника: уснул он поздно, не заметив того, как усталость утянула его в царство Морфея, подальше от тягостных мыслей. Теперь же чувствовал себя разбитым.
По квартире разносились привычные звуки, свойственные началу дня семьи, воспитывающей маленького ребёнка. На кухне обнаружилась мама, обречённо наблюдавшая за тем, как самый младший из детей с неподдельным удовольствием размазывал кашу по поверхности стола.
– Ты рано, – заметила Саня, после того как Кир привычным движением чмокнул её в щёку и потрепал лохматую макушку Никиты.
– Дела, – загадочно сообщил он, наливая кружку горячего чая.
– Мне следует об этом знать? – уточнила мать, на что Кирилл лишь отрицательно мотнул головой. Саню это, конечно же, ни разу не успокоило. Двадцать с лишним лет родительства и столько же лет брака, семеро детей, а теперь ещё и двое внуков научили Александру Сергеевну одной непреложной истине: чем меньше информации ей выдают, тем больше поводов для беспокойства у неё должно быть. Второй же закон, распространяющийся на всех членов семьи, заключался в том, что привычка отмалчиваться была вшита в представителей семейства Черновых едва ли не на генном уровне.
Саня смиренно вздохнула и опустилась на стул напротив старшего из сыновей, ещё живущих под крышей этого дома. Впрочем, чувствуя настрой Кирилла, она не сомневалась, что скоро и он выпорхнет из гнезда, отправившись покорять мир.
Кухонные часы показывали половину восьмого, что в их семье считалось несусветной ранью для всех, кроме самой Сани, которой вечно приходилось подстраиваться под нужды большого клана, и, собственно, его главы, который по жизни отличался трудоголизмом и был верен принципу «кто рано встаёт, тому...».
– Ма, – Кирилл дожевал свой последний бутерброд, – я возьму твою машину?
Александра озадаченно сдвинула брови, невольно задумавшись о том, куда могло понести с утра пораньше сына, тем более на машине, но не спросила, с грустью отметив, что и этот «мальчик» совсем вырос и нужно это просто принять.
Буквально недавно она жаловалась мужу, что такими темпами и останутся втроём в огромной квартире. На что Саша, лукаво улыбнувшись, заметил:
– Не, втроём не останемся. Судя по тенденции, мы с тобой внуками будем обрастать быстрее, чем детьми.
– Чур тебя, – ужаснулась Саня, у которой в голове до сих пор не укладывалось осознание того факта, что её дети достигли возраста, когда могут иметь своих детей. Статус сорокалетней бабушки шокировал куда сильнее, чем статус шестнадцатилетней мамы.
– Ну или же в крайнем случае мы можем сами ещё раз попытаться... – муж откровенно издевался, за что тут же получил диванной подушкой по лохматой голове. Она даже отвечать ничего на это не стала, наградив гада Чернова убийственным взглядом, которому мог бы позавидовать сам Рома. Не то чтобы Сашка говорил всерьёз, но шутка была столь избитой, что уже переставала быть смешной. Самое ужасное заключалось в том, что у неё самой порой в голове пролетала грустная мысль, что не будь последние роды такими тяжёлыми... Нет уж, дудки, в эту лотерею она больше не играет.
– А как же подготовка к экзаменам? – напустила на себя строгость Саня, чтобы ещё хоть немного продлить ощущение детства своего восемнадцатилетнего отпрыска.
– Ма, ну какие экзамены… в армии? – бесстыже ухмыльнулся Кир, явно глумясь над матерью. Пару лет назад он огорошил всех, объявив, что после школы вместо института собирается отправиться отдавать родине долг, взявшийся неведомо откуда.
Саня недовольно фыркнула и, постучав кулаком по Кирюшиному лбу, отправилась в ванную – отмывать Никитку и размышлять над тем, где ж она умудрилась так нагрешить.
Сам же источник беспокойства лишь грустно улыбнулся, ибо как ещё донести до родителей свои порывы – он не знал.
***
Соня всё ещё жила возле школы. Минут пятнадцать быстрым шагом от дома Черновых. Зачем ему машина, Кирилл и сам не знал, но интуиция подсказывала – надо. В отличие от немногих одноклассников, которые, как и он, уже успели получить права, Кир не впадал в экстаз от возможности водить. Он и на права-то пошёл учиться потому, что скоро было восемнадцать и… вроде как положено. Вон тот же Стас жизни не представлял без тачек. Ромка тоже водил искусно, с тех пор как преодолел рубеж совершеннолетия. Дам был более сдержанный в этом вопросе, но оно и понятно – его родные родители погибли в автоаварии, после чего он и очутился в их доме. Отец, мать… Короче, он считал, что надо, поэтому вот уже второй месяц был счастливым обладателем заветного пластика, который, впрочем, не привнёс ни капли осмысленности в его жизнь.
Припарковавшись напротив Сониной трехэтажки, Кирилл не спешил убирать руки с руля. Старая металлическая дверь подъезда была знакома до боли. Сколько раз он здесь бывал, волочась следом за Романовой и братом, которые упорно делали вид, что являются всего лишь друзьями. При этом зачем им нужен был Кирилл, вряд ли бы кто объяснил. Слабые попытки держать друг друга на расстоянии окончательно провалились в тот день, когда он самолично послал эту парочку. В тот год он уже учился в седьмом классе, с подачи Дамира занимался спортом и начинал чувствовать свой внутренний стержень. И кто знает, чем бы закончилась эта история, если бы Кир тогда пошёл на поводу у Ромы, продолжая изображать из себя буфер между ними.
Кирилл снисходительно улыбнулся, подумав о том, какими же детьми они тогда все были.
Время шло изматывающе неспешно, хотя, возможно, все дело было в том, что он просто не понимал, что делать. Конечно же, можно было достать телефон и позвонить Соне, но что-то его останавливало. Наверное, желание во всем убедиться лично.
Соня появилась на улице минут через двадцать, когда уставший сидеть и держаться за руль Кирилл вышел из машины и стоял, облокотившись на крышу материнского авто.
Романова даже не удивилась, хоть и запнулась возле подъездной двери, тяжко вздохнув.
– Они всё-таки послали тебя, – печально улыбнулась подруга детства.
– А может быть, я сам пришёл? – предпринял он слабую попытку скрыть очевидный расклад.
Но Соня не стала развивать тему дальше, лишь, немного помедлив, осторожно спросила:
– Как он?
Кто такой «он», уточнять не приходилось.
– Рвёт и мечет, – пожал плечами Кир. – Доводит Стаса до истерик, делая вид, что ничего не происходит.
Девушка задумчиво покачала головой и нарочито бодро подытожила:
– Он справится.
Кирилл не поверил, но докапываться не стал, кивнув в сторону машины:
– Садись, подвезу.
– А тебе уже можно? – слабо пошутила Соня. Подколки по поводу его возраста вообще были излюбленной темой в их семье. Шесть лет разницы между ним и Стасом оказались слишком существенными, чтобы старшие братья видели в нём равного.
Ему даже захотелось ощетиниться, как он делал это в последнее время, натыкаясь на намёки на его возраст, но вовремя себя одёрнул, вспомнив, что Романова, по сути, здесь ни при чём.
– Садись.
– Кир, я не…
– Садись, – уже более жёстко попросил Чернов.
Ехали в молчании, которое тяжело давалось обоим. И не то чтобы сказать было нечего, просто и эта тишина была красноречивее некуда.
Он разрывался между «Кто он?» и «Ты любишь его?». Но так и не решился, понимая, что не ему спрашивать об этом.
Соня откровенно нервничала, кусая пухлые губы и прячась за густой копной светлых волос, которые ниспадали по её плечам. Сейчас в ней сложно было узнать ту тонкую девочку четырнадцати лет с криво остриженными волосами неопределимого цвета, которая неожиданно свалилась им на голову.
– Нам не стоит больше видеться, – наконец-то решилась она, упрямо вздёрнув подбородок, стараясь выглядеть и звучать как можно более категорично.
– То есть ты решила развестись с нами со всеми, – печально растянул губы в подобии улыбки Кир.
– Ни с кем я не развожусь. Просто так всем будет лучше. У нас с Ромой нет будущего.
– А с кем есть?! – не удержался парень, неожиданно ощутив жгучую обиду за Рому… и себя самого.
– Тебя это не касается! – в тон ответила Романова, зло сверкнув карими глазами.
– Сонь... – выдохнул Кирилл, – я сейчас… как друг твой спрашиваю, а не как брат...
– Ты не можешь не быть его братом, – в очередной раз избежала она упоминания имени Ромы. – И это правильно, так должно быть. Ты нужен ему, вы ему все нужны, хоть он в этом фиг признается, скорее руку себе отгрызёт.
Чернов хоть и был согласен с услышанным, но всё-таки попытался настоять на своём:
– Ему ты нужна.
Соня фыркнула.
– Ему нужен только он… и это не плохо. Но я устала.
– Поэтому ты выходишь замуж за другого?
– Поэтому я даю нам обоим шанс на счастливую жизнь.
Чернов ничего не понял, лишь с недоверием покосился на свою собеседницу.
– Это как?
– Никак. Уже никак.
Её слова ему не понравились, но что ещё сказать на пространные речи девушки, он не знал, полностью сосредоточившись на том, чтобы без лишних эксцессов припарковаться на университетской стоянке.
Но стоило Кириллу заглушить мотор, как Соня резко наклонилась к нему, поцеловав в колючую щёку.
– Ты – молодец, – шепнула она, – но нам уже не помочь. Позаботься, пожалуйста, о… Роме.
И прежде чем Кир успел отреагировать на её слова, выскочила из машины.
Глава 8
Семь лет назад
Соня
Утро среды началось с того, что Чернов подсел ко мне и заговорщицки поинтересовался:
– Ты сделала иняз?
– Да, – насторожилась я.
– Доставай, – велел он.
– Зачем?
– Посмотреть хочу.
– Тебе напомнить, что у меня с английским всё плохо?
– Доставай.
Я недовольно поморщилась, но за тетрадью полезла.
Рома с минуту разглядывал мою писанину, после чего схватился за ручку и принялся черкать в тетради.
– Эй! – возмутилась, но ему было плевать, и уже через пару минут он с облегчением перевёл дух, приказав:
– Переписывай.
– Не буду, – засопротивлялась, задетая его манерой командовать.
– Переписывай! – с ещё большим нажимом повторил Рома. Уставилась ему в глаза, пытаясь донести всё, что думаю о его привычке решать за других. Впрочем, он не дрогнул, ответив мне таким же выразительным взглядом. В гляделки мы играли до самого звонка, тщетно ведя свой немой спор.
И лишь когда тот отзвенел, он подскочил на ноги и пошёл обратно за парту к Ваньке, бросив через плечо:
– Романова, не дури.
Урок русского языка пролетел как в тумане, ибо мысли мои были заняты далеко не деепричастными оборотами. Я постоянно косилась на перечёрканное домашнее задание с правками, выполненными крупным и ровным почерком.
Только под самый конец урока я выдрала из тетради исписанные листочки и принялась заново строчить домашку.
На английский мы шли вместе с Таней, которая фанатично пытала меня на тему, чего хотел Чернов.
– Ты уж определись, – веселилась она, – бесит он тебя или нет.
– Да сдался мне этот… – я чуть не ляпнула «придурок», но вспомнила, как однажды уже попалась на своих высказываниях. Поэтому, оглядевшись по сторонам и не обнаружив посторонних лиц, добавила, – чеэсвэшник.
– Ну да, – не поверила Лапина, – только это не я с ним всю эту неделю о чём-то шепчусь.
– Не шепчемся мы.
– Тогда что?
– Ничего! – почти прошипела я, чем ещё больше порадовала Таню.
– Значит, точно что-то происходит!
Я закатила глаза и ускорила шаг, пытаясь оторваться от Лапиной, над чем та лишь посмеялась.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что на уроке я предпочла отсесть от неё подальше. Отсесть-то я отсела, но вот не учла, что Рома решит воспользоваться моментом и шмякнется на соседний стул под ликующий взгляд Таньки.
– Ну и зачем? – страдальчески простонала я Чернову, при этом показывая кулак подруге.
– Кто-то же должен помогать тебе с английским! – ехидно заметил он. Едва сдержалась, чтобы не дать себе по лбу.
В начале урока Инночка собрала у нас тетради, включив нам при этом киношку на большом экране.
– Зря старался, – съязвила я, укладываясь на парту. Фильм шёл на английском, что несколько вгоняло меня в уныние.
– Это мы ещё посмотрим, – не остался в долгу мой бывший-временно-нынешний сосед по парте.
Полчаса прошли вполне спокойно, если не учитывать те моменты, когда я едва не уснула, но каждый раз получала вполне чувствительные тычки локтем в бок.
– Тебе заняться нечем? – бурчала я на Чернова, но он не отвечал.
За пять минут до звонка Инна Алексеевна решила раздать нам тетради. В моей красовалась свеженькая «А».
– Я твоими стараниями так отличницей стану, – заметила Ромке, ожидая очередное самодовольное высказывание, но он молчал, задумчиво разглядывая свою домашку. Заглянула через плечо Чернова в его тетрадь и обнаружила аккуратно выведенное «F». Даже моих слабеньких познаний в английском хватило, чтобы понять – двойка была явно незаслуженная. – Но почему?
Рома в который раз наградил меня взглядом, который при самом цензурном варианте мог означать: какого… ты мне такие глупые вопросы задаёшь?!
Я ещё немного посверяла наши тетради и, не обнаружив в них кардинальных различий, схватила Ромкину писанину и отправилась к учительскому столу, слабо понимая, что, собственно, на меня нашло. Он ещё попытался ухватить меня за локоть, разгадав моё намерение, но я оказалась куда проворнее обычного.
– Инна Алексеевна, а почему у Чернова двойка? У него же всё правильно.
Та тяжко вздохнула, всем своим видом давая мне понять, как же её достали эти школьники.
– Романова, а с каких это пор ты у нас стала компетентна в английском языке?
– Просто… – начала я и сбилась, чуть не сославшись на то, что за другую его работу она ставит отлично. – Просто… у нас с ним работы очень похожи, а мне вы «пять» поставили.
– Да?! – будто бы удивилась Инночка. – Ну тогда неси свою работу, я посмотрю.
Радостно заулыбалась и кинулась за своей домашкой, бросив победоносный взгляд на Рому.
– Вот видишь, – шепнула одними губами, – сейчас всё исправят.
На что он закатил глаза, мол, сейчас посмотрим.
И мы действительно посмотрели на мою «F», появившуюся рядом с перечёркнутой первой отметкой.
– Вот теперь всё верно, – хищно сверкнула зубами англичанка, старательно вырисовывая мне в журнале новенькую двойку. – А ты, Рома, задержись после урока, пожалуйста.
***
И опять я наворачивала круги перед кабинетом.
– Ну, так и будешь утверждать, что ничего не происходит? – донимала меня Таня.
– Не сейчас, – отмахнулась я от неё, кипя от негодования. И поскольку обрушить свой гнев на Инну Алексеевну я не могла, досталось Лапиной. – Не до тебя сейчас.
Одноклассница обиженно фыркнула:
– Ну и оставайся одна… со своим Черновым!
– Он не мой! – бросила уже в спину уходящей Таньке.
Скоро из кабинета появился Рома, при этом раздосадованным он не выглядел, скорее уж задумчивым.
– Что? – накинулась на него сходу.
Чернов пожал плечами, флегматично пояснив:
– Отца в школу приглашает, говорит, что мои знания крайне ограниченны. Короче, ничего нового.
Меня захлестнула новая волна негодования:
– Но это же неправда!
Меня опять понесло отстаивать правду, словно одной полученной пары было недостаточно. Но на этот раз Чернову таки удалось удержать меня, положив руку поперёк моего живота, отчего мы оба замерли, забывая, как дышать. Пауза длилась считанные секунды, после чего Рома уже привычно отскочил, пряча руки за спину. К счастью, выражения его лица в этот момент я не видела, иначе, боюсь, желание съездить ему по физиономии чем-нибудь тяжёлым оказалось бы сильнее меня.
Медленно повернулась назад, к этому моменту Рома уже практически успел нацепить маску спокойствия.
– Не ходи к ней, – не очень уверенно попросил он. – В этом нет смысла.
– Нечестно же.
– Пофиг, – краешком губ улыбнулся он. – Лучше скажи, ты хочешь идти на физру? – Вопрос был странный, но я, не особо вдумываясь в его смысл, отрицательно покачала головой. – Тогда… сможешь отпроситься?
***
Кофейня была всё та же. Но я всё равно чувствовала себя не в своей тарелке. Несмотря на частые опоздания, я никогда не прогуливала уроки, а тут осознанный побег с физкультуры, да ещё и вдвоём с Черновым, которому, казалось, в этой школе всё было нипочём. Но отказаться я всё равно не смогла.
Рома, как и в прошлый раз, принёс два высоких стакана с кофе, не удосужившись даже спросить, буду ли я его пить или нет. На самом деле к кофе я была вполне равнодушна, хотя большинство моих знакомых считали его едва ли не напитком богов, но у нас дома как-то было не принято пить кофе. Бабушка покупала только обычный чёрный чай, а свои деньги у меня случались не так уж и часто. Поэтому на этот раз я не стала сопротивляться, поддавшись предательскому желанию попробовать на вкус кокосовый раф. При этом я совсем не испытывала уверенности в том, что мои уши не покраснели от чувства стыда.
– У тебя будут проблемы из-за английского? – спросил Рома, сев напротив.
– Нет, – пожала я плечами и, опасаясь того, что он продолжит свои расспросы, поспешила перевести фокус с себя, – а у тебя? Это же уже третья двойка.
– Считаешь? – нагло усмехнулся он, из-за чего я опять едва не стала пунцовой.
Отрицать было глупо, поэтому я решила просто пропустить его замечание мимо ушей.
– Что от тебя Инночка хочет?
– Отца в школу требует. Настаивает на репетиторстве.
– Но почему именно тебе? У тебя же с английским точно всё нормально.
– Спроси что полегче, – в своей надменной манере отмахнулся он. А я уже даже начала привыкать к этой его колючести, решив, что нет смысла обижаться.
– И что твоей отец? Он будет ругаться из-за двоек?
Чернов с ответом не спешил, разглядывая что-то там на рукаве своего джемпера и предпринимая попытку убрать невидимую соринку.
– Оценки – фигня, – в конце концов деловито заявил он. – Нас из-за них никто особо и не ругал никогда. Даже когда Стас геометрию…
– Стас?
Рома вопросительно вскинул брови и долгим взглядом впился в моё лицо, пока я не отвернулась.
– До тебя так и не дошло, что он мой брат?
– Нет, – прохрипела я, готовая провалиться сквозь землю от осознания собственной тупости. Брат! Точно! – А я всё время думала о Кирилле.
– Ну да, мы говорили о разных людях, поэтому… я не подумал, что мелкий во что-то мог вляпаться. Стаса-то просто фиг кто обидит, а если попробует, то там Дам всегда рядом, а он тот ещё Капитан Америка.
– Они настолько друзья? – несмотря на смущение, вопросы из меня сегодня сыпались как из рога изобилия.
– Они настолько братья, – вконец поставил меня в тупик. – Дамир – тоже мой брат, просто… несколько приёмный.
– Вас четверо братьев?! – обалдела я.
Не то чтобы это была редкость, просто Рома не выглядел представителем многодетной семьи. Мне же, не имеющей никого кроме мамы и бабушки, было тяжело понять, как можно жить с кем-то ещё.
– Вообще нас шестеро, – после небольшой паузы отозвался Рома. – Ещё две сестры.
«Близняшки!» – вспомнила я, но вслух выдала совсем другое:
– Ого!
Рома изобразил невероятный кульбит бровями, что, должно быть, означало «а что поделаешь?».
– Подожди! – спохватилась я. – И твоя мама отважилась уйти одна с шестью детьми?!
Только озвучив этот вопрос, я сообразила, что перешла все возможные границы. И судя по тому, как напряглось лицо Чернова, моё ощущение оказалось верным.
– Извини, – буркнула я, отворачиваясь от него к окну. И каково же было моё удивление, когда я услышала его голос с явными нотками теплоты:
– Вообще-то, она у нас слегка с придурью. Но зато с нашей мамой не скучно.
– Это здорово, – одобрительно улыбнулась, поворачиваясь обратно.
– Угу. А у тебя какая мама?
Даже не знаю, с чего в его голове зародился этот вопрос, ведь до этого момента мы так удачно обходили стороной тему моей родни, но, видимо, стоило расслабиться, как… Ухватилась за стакан с остатками рафа, который почти успела выпить за время нашего разговора.
Но Рома продолжал выжидающе на меня смотреть, поэтому пришлось поспешно пояснить:
– С моей тоже не соскучишься.
– Круть, – на автомате кивнул он.
В школу мы возвращались не спеша и, к счастью, без лишних вопросов. Только на самом крыльце я опять напомнила про нашу с ним проблему:
– Так что ты с инязом будешь делать?
– А что с ним нужно делать? У меня с ним проблем нет, это у англичанки проблемы с головой.
– А как же оценки?
– А оце-е-енки… – протянул он. – Вот пусть отец приезжает и сам разбирается. Он в этом ни фига не понимает, придётся с мамой советоваться...
Свою мысль он не договорил, но судя по общему настрою, всё происходящее более чем его устраивало.
***
Осень набирала обороты, и, несмотря на тёплую октябрьскую погоду, в воздухе уже ощущалась неотвратимая близость зимы.
Жизнь шла своим чередом: я ходила в школу и загибалась дома, наблюдая за тем, как мать сходит с ума. Бабушка за последний месяц тоже заметно сдала, подавленная постоянной необходимостью контролировать единственную дочь. На наши попытки отправить маму в диспансер врачи разводили руками, мол, пока она не опасна, против её желания нельзя. А она, конечно же, не хотела. Все разговоры о необходимости пролечиться заканчивались одинаково – слезами, мольбами и судорожными обещаниями взять себя в руки. Временами ей это даже удавалось: затаится в своей комнате на пару дней и практически не попадается нам на глаза. Но потом всё начиналась по новой, и мама рвалась наружу за великими приключениями.
Самое поганое, что всё, что оставалось нам, – это ждать, когда что-то случится. В прошлый раз мама едва не кинулась под колёса автомобиля, когда вышла гулять на середину огромной автомагистрали. Спасибо проезжавшему мимо патрулю ДПС – они-то и отловили маму, направив её прямиком в лечебницу.
