Текст книги "С любовью, Рома (СИ)"
Автор книги: Алиса Евстигнеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Глава 23
Наше время
Соня
Замерев в ванной перед зеркалом, я пристально рассматривала себя. И пусть моё отражение заметно изменилось за последние восемь лет, перед глазами всё ещё стояла та девочка с криво остриженными волосами, неравномерно выкрашенными в чёрный цвет. К счастью, сейчас они светлыми волнами спадали по плечам. Тяжко вздохнув, я взяла крупную заколку с белым цветком и собрала волосы на затылке, скрутив их в не очень тугой жгут. Получилось вполне изысканно. Сразу же стали видны длинные серьги-капельки.
Критически осмотрев себя со всех сторон, я заключила, что выгляжу вполне приемлемо для невесты. Простое белое платье с длинными рукавами и вырезом лодочкой доходило до колен, идеально очерчивая фигуру. Казалось бы, радуйся, да и только. Но на душе было пусто.
Видит бог, не так я планировала замуж выходить.
В дверь осторожно постучались, и я позволила себе ещё один тяжкий выдох, после чего, нацепив улыбку на лицо, выглянула в коридор.
Мама испуганно сделала шаг назад и тут же охнула, прижав руки к щекам.
– Сонечка, какая же ты красивая!
Неопределённо пожала плечами.
– Какая есть.
– Ну уж нет, ты у меня самая-самая! – мать хоть и говорила восторженно, но в её голосе мне послышались непонятные интонации. Уточнять я не стала, голова и без этого была забита всем на свете.
Я прошла в свою комнату, неуверенно двигаясь на высоченных шпильках. Не то чтобы я тяготела к красивой обуви, но раз в жизни хотелось почувствовать себя принцессой, хоть и фальшивой.
Мама последовала за мной.
Я погладила Мусю, которая самодовольно развалилась на моём диване. Та замурлыкала и попыталась лапой цепануть моё бедро, но я успела вовремя отстраниться.
– Порвёшь мне капронки – пойдёшь жить на улицу!
Кошка угрозы не оценила и, скучающе зевнув, отвернулась к стенке.
– Сонечка, ты уверена? – раздался за спиной голос мамы.
Недовольно скрипнула зубами. И злилась я вовсе не на Ларису Игоревну.
– В том, что отправлю Мусю жить на улицу? – шуткой попыталась спустить ситуацию на тормозах.
Но ма не унималась:
– В том, что хочешь выйти замуж за Дениса.
Бросила на неё настороженный взгляд.
– Он же тебе нравится.
– Да, но замуж за него не я собралась, – заметила мама.
У меня по коже пошли мурашки. Её наблюдательность временами пугала. До сих пор не могла привыкнуть в тому, что реабилитация мамы имела свои плоды.
– Так будет лучше для всех.
– А Рома?
– А Рома скоро вернётся обратно в свою питерскую жизнь и будет счастлив.
Ма покачала головой и скрестила руки на груди.
– По-моему, ты к нему несправедлива.
Сдавленно хмыкнула. С Черновым мы не виделись две недели. За это время, судя по Вериному инстаграму, Стас с Дамиром успели вернуться в Москву, что означало лишь одно: младший из этой троицы больше не нуждался в поддержке.
Было горько.
Наверное, до последнего надеялась, что Чернов стукнет кулаком по столу и запретит мне страдать хернёй. Но он сделал ровно то, чего я добивалась, – возненавидел меня. И винить в этом никого, кроме себя, я не могла.
– Так будет лучше для всех, – в который раз повторила я свою мантру.
– Ты в это веришь?
Отвечать не стала, лишь накрыла глаза ладонью, но вовремя вспомнила о макияже.
– Вы восемь лет встречались, – проявила непривычную для себя настойчивость мама. – Такие чувства вряд ли бесследно проходят.
– А чувства и не проходили, – психанула я, едва сдерживая слёзы, – по крайней мере, с моей стороны. Но, мам, я не знаю… не знаю, как планировать свою жизнь с ним дальше. Это так сложно.
Ма подошла ко мне вплотную и… обняла, прижав к своей груди.
– Просто ты слишком скора на расправу, в том числе и по отношению к самой себе.
– Знаю, – всхлипнула я. – Но…
Что именно «но», я так и не придумала: со двора вовремя донёсся гудок автомобиля – Денис приехал.
– Пойду, – отстраняясь, пробормотала себе под нос и потянулась за клатчем, специально купленным по такому «важному» поводу.
Уже в коридоре ма трагично заметила:
– А Рому всё равно жалко.
– Он же тебе никогда не нравился.
– Кто сказал?
– Ну… ты всегда старалась его стороной обходить.
Лариса Игоревна на мгновение погрустнела, я даже испугаться успела, что опять ляпнула что-то не то, но мама вдруг улыбнулась:
– Просто ваши чувства напоминали мне о Толе, о том, чего не случилось, а это… до сих пор непросто.
***
Мы уже битых десять минут стояли в пробке. Я нервно отбивала чечётку своими каблуками, зато Белов оставался спокоен и радостен.
– Да не нервничай ты так, успеем.
– Я не нервничаю.
– Ага, а трясёт тебя от нечего делать.
Крыть было нечем.
– Сонь, – Денис выдержал длительную паузу, – я не хочу, чтобы ты себя насиловала.
– Всё в порядке.
– Да, вот только на тебе лица нет.
– ВСЁ в порядке.
***
Не знаю, кого я пыталась обмануть, но от себя убежать не получилось. Понимание этого пришло в туалете ЗАГСа, когда на нервной почве меня пару раз стошнило в унитаз.
– Романтика, – едва разогнувшись, сообщила я неведомо кому.
– Да ладно вам, – вдруг вклинилась женщина, выходящая из соседней кабинки. – Сейчас каждая третья беременной замуж выходит.
– Я не беременна, – зло прошипела я и пошла приводить себя в порядок.
Денис во все глаза уставился на моё бескровное лицо.
– Хреново выглядишь.
– Это самый лучший комплимент в моей жизни, – оскалилась я.
– Да, вот только дела это не меняет. У тебя «Всё плохо» жирным шрифтом на лбу написано.
Раздосадованно шаркнула ногой по полу, из-за чего чуть не навернулась со своих шпилек. Денису пришлось поддержать меня за локоть.
– Я знаю, что только порчу тебе настроение…
– Софья…
– Нет, послушай. Ты прав, я в растерянности и в раздрае. Но… обещаю, я постараюсь. Очень постараюсь, чтобы тебе помочь. Ты поддержал меня в один из самых сложных моментов в моей жизни. И я сделаю всё от меня зависящее, чтобы ты добился желаемого.
– Если бы ты только знала, чего я хочу на самом деле, – усмехнулся он.
– В смысле? – не поняла.
– Не бери в голову.
– Но…
Мы бы продолжили наш странный разговор, но тут появилась тётечка, громко объявившая:
– Белов и Романова.
***
По-хорошему, можно было просто расписаться, поставив свои закорючки в нужных документах, но тут было несколько но. Во-первых, нам нужны были красивые фотографии, которые бы заставили руководство университета поверить в реальность нашей вдруг вспыхнувшей любви. А во-вторых, нам было просто лень идти подавать заявление лично, а сайт «Госуслуги» предлагал исключительно полноценную свадебную церемонию.
Вот мы и стояли с Денисом посреди торжественного зала как два дебила и всеми силами выдавливали из себя лучезарные улыбки. Вокруг нас прыгал местный фотограф, щёлкая затвором, а сильно накрашенная мадам с шиньоном на голове зачитывала свою пафосную речь о ячейке общества и корабле любви.
Я едва сдерживала рвущийся наружу истерический смех, теребя в потных ладонях букет белых тюльпанов, подаренный мне Дэном.
– Брак – это серьёзный шаг, – объявила работница ЗАГСа. – Я не могу узаконить ваши отношения, пока не спрошу вас. Согласны ли вы, Денис Викторович, взять в законные жены Софью Игоревну?
Белов повернулся ко мне, слегка прищурился и заглянул в мои глаза, словно в очередной раз спрашивая, уверена ли я в своём решении.
Уверена я не была. Но головой кивнуть попыталась, хоть окаменевшая шея и отказывалась слушаться.
Он вопросительно изогнул бровь, а женщина с шиньоном нервно кашлянула, смутившись длительной паузы со стороны жениха.
– Я… – пискнула, не представляя, что именно собиралась сказать. Впрочем, продолжать свою мысль мне не понадобилось. Ход церемонии бракосочетания был беспардонно прерван звуком открывшейся двери.
Хотя нет, это я ещё мягко сказала. Не звуком – грохотом. Высокая резная дверь с чувством влетела в стену, являя миру Романа Александровича Чернова.
Он вошёл в зал во всей своей красе: идеальная чёлка, светлые брюки, белая рубашка и абсолютная уверенность в себе.
Сделав пару шагов, он остановился на месте, поскрёб свой безупречно выбритый подбородок и прямой наводкой направился в нашу сторону.
– Молодой человек?! – возмутилась регистраторша.
Я испуганно глянула на Дениса, отчего-то решив, что он обязательно опять полезет в драку с Ромео. Но Белов продолжал улыбаться, с хитрецой поглядывая на меня.
– Рома?! – попыталась возмутиться, получилось странно. Немного визгливо, немного взволнованно, немного радостно.
– Угу, – противно оскалился Чернов и, дойдя до нас, сделал немыслимое: обхватил меня за ноги и закинул на своё плечо.
Завизжала, нелепо размахивая букетом и изо всех сил выкручиваясь на Ромкином плече, но он будто бы и не замечал этого.
– Ты с ума сошёл! – перешла я на ультразвук. – Денис, сделай что-нибудь!
– Я делаю, – долетело мне вслед, когда эта двухметровая каланча двинулась к выходу. Резко вздёрнула голову, на прощание улицезрев радостного Белова и ошарашенную женщину, у которой, казалось, даже шиньон на голове встал дыбом.
***
Он с невозмутимым видом пронёс меня через весь ЗАГС. За это время я успела изничтожить бедный букет тюльпанов, которым от души молотила по Ромкиной заднице, которая всё это время маячила перед моим носом. Что именно происходило с моей собственной пятой точкой, едва прикрытой задравшимся платьем, я предпочитала не думать.
Меня вынесли на улицу и не очень любезно шмякнули на капот автомобиля. К тому моменту я уже успела охрипнуть, костеря Чернова на чём свет стоит.
– Да пошёл ты! – с чувством выдала я и попыталась слезть с машины, но Рома вдруг быстро наклонился вперёд, выставив руки по обе стороны от моих бёдер, тем самым оказавшись со мной нос к носу.
– Всё сказала?
– Нет!
– Очень жаль, – ничуть не расстроился он. – Потому что тебе сначала придётся выслушать меня.
– Не собираюсь я тебя слушать! – отчего-то упрямилась, не в силах поверить в происходящее.
– Извини, – странно фыркнул он. – Но тут без вариантов.
Открыла было рот, чтобы возразить, но Ромка даже слушать не стал, впившись в мои губы поцелуем.
***
Машину он вёл агрессивно, то и дело набирая скорость, обгоняя очередной автомобиль и выскакивая на встречку.
Но мне даже страшно не было.
Я сидела на пассажирском, скинув туфли и поставив голые ступни на сиденье. И всё время касаясь своих губ, истерзанных его неистовым напором. Не могу сказать, что мне было неприятно, но в голове творился такой ад, что у меня даже не получалось вычленить хотя бы одну дельную мысль.
И лишь на выезде из города я совсем вяло уточнила:
– Куда мы едем?
– Туда, где было хорошо…
***
База отдыха за последние годы практически не изменилась. Правда, я так и не смогла вспомнить, тот самый это был номер или же какой-то другой. В прошлый наш приезд сюда меня волновали совсем другие вопросы.
Зайдя в номер, я желала только одного – забиться в самый дальний угол и поставить на паузу весь этот мир.
Рома выглядел как обычно – великолепно и самоуверенно, и это бесило. Хотелось взять кувшин со стола и съездить по его ехидной физиономии.
За последнее время я только и делала, что переживала наше с ним расставание. Переживала, переживала, переживала… а потом сама же проваливалась в глупую надежду, что нет, это ещё не конец. Затем известия о его возможном возвращении, о его болезни и вовсе перевернули всё с ног на голову. Отчего-то стало безразлично, что будет со мной. Вообще всё потеряло значение, ведь главное, чтобы в порядке был он. А он и был. Тот день, когда я пришла к нему в больницу, словно расставил всё по местам. Вот Рома, и я его люблю. Таким, какой он есть. Эгоистичным, резким, колючим, скрытным. Потому что если хоть что-то в нём поменять, это уже будет не он.
С ним в принципе нельзя было иначе. Его нужно было не принимать вообще либо принимать всего полностью, целостно. И тогда, вот тогда он раскрывался совсем с другой стороны, обнаруживая свою страстность, верность, своеобразную заботу. Я за последний год как-то про это забыла, принимая его холодность за отвержение, за доказательство того, что мне нет места в его жизни. А на самом деле… на самом деле я сама сделала всё возможное, чтобы потерять его.
Наверное, мы оба были виноваты. Но сейчас… сейчас было бессмысленно выяснять, кто прав, кто виноват. Да и имело ли это какое-то значение?
Ведь понимание всего этого пришло слишком поздно, когда он тоже дошёл до точки невозврата.
– Как ты могла всё разрушить?! Я тебе этого никогда не прощу.
Вот и выходило, что душевные раны были слишком свежи, чтобы идти на поводу его сегодняшней прихоти. Не знаю, зачем он пришёл. Наверное, чтобы последнее слово всё-таки осталось за ним.
Ну что ж, любимый. Ты победил. А я проиграла по всем статьям. Досадно только то, что это была не игра, а наши жизни.
Я сидела на краешке кровати и смотрела перед собой, гоняя в сознании свои отчаянные мысли, пока Ромка точно так же наматывал беспокойные круги по нашему номеру. До меня только дошло, что всё это его самодовольство было напускным, а на дне карих глаз плескался неподдельный ужас.
– Как ты узнал про свадьбу? – зачем-то спросила я. Я была готова пойти на всё, лишь бы разрушить эту оглушающую тишину.
– Ты сама мне сказала, – будто бы с облегчением озвучил очевидное Ромео.
– А про дату? Где, когда, во сколько?
– А, ты об этом, – наигранно удивился он. И, выдержав драматическую паузу, огорошил меня: – Белов твой сказал.
С изумлением вскинула на него глаза. Не веря в услышанное. Денису-то зачем это нужно было?
– Написал в соцсетях, – тем временем продолжал Чернов, – предложил встретиться. Я сначала послал его, а потом… потом всё-таки пришёл. Вот он мне и сказал, что вы сегодня расписываетесь. Думал, издевается, но твой Белов оказался парень не промах. Пообещал, что если я оставлю всё как есть, то он сделает всё возможное и невозможное, чтобы этот брак стал самым настоящим.
В груди предательски защемило. И вовсе не из-за действий Дэна, его логику мне ещё предстояло понять. Но вот Ромкины мотивы… они как сотни осколков стекла летели мне прямо в сердце, ведь, как ни крути, выходило, что он просто не собирался уступать меня другому из чувства… противоречия, которое лежало в основе его существования.
И как я ни пыталась сдержаться, глаза тут же наполнились слезами. Смешно, но за последние две недели я ни разу не плакала, уверенная, что не заслуживаю жалости, даже от самой себя. А тут… Тут не справилась, и одинокая слеза скатилась по моей щеке.
– Соня, – выдохнул Ромка, после чего, широким шагом преодолев расстояние между нами, сделал невероятное – рухнул на колени передо мной. – Только не плачь…
Его голос странным образом дрожал, однако взгляда он не прятал и всячески старался смотреть мне в лицо. Медленно поднял руку в попытке коснуться моей влажной щеки, но в последний момент я отвернулась. Ромка, горько усмехнувшись, развернулся и сел на пол у моих ног, оперевшись спиной о кровать.
– Знаешь, я о стольком успел передумать за эту неделю…
– О чём? – скорее по инерции спросила я, чем из реального интереса.
– О многом, – уклончиво ответил, будто бы создавая интригу. Но мне было всё равно. Больше я вопросов не задавала. Он помолчал какое-то время, потом продолжил: – Я, когда из Питера сюда, домой, ехал, всё время циклился на мысли, что не хочу без тебя. Не могу…
– Однако, как всё изменилось, – сострила я, правда, особого злорадства или сарказма в себе не обнаружила.
– Мои всё что-то пытались доказать, спорили, пальцем тыкали и твердили, что я не понимаю главного.
– Да? И что же главное?
– До этого мы дойдём. Но сначала я должен тебе кое в чём признаться.
Несмотря на накатывавшую апатию, сердце моё тут же болезненно сжалось в ожидании самого страшного. Даже уши захотелось заткнуть, но я велела себе оставаться на месте и быть стойкой.
Рома провёл рукой по полу, а потом внимательно всмотрелся в свою ладонь, проверяя, насколько она чиста.
– Все эти годы я был на тебя очень зол.
Таки заставила себя посмотреть на него. Ромка был мрачен, но агрессии в нём не ощущалось, только горечь.
– Злился из-за того, что ты в этой истории выбрала не меня…
– Ром, она моя мама! – всплеснула я руками.
– Знаю, – поспешил он успокоить меня, даже ладонь вперёд выставил, словно прося повременить с выводами. – И я скажу тебе больше… Случись с моими что-нибудь такое, я бы… поступил так же.
На какую-то йоту, но стало легче.
– Это я сейчас понимаю, а тогда… Я убеждал себя в том, что понимаю тебя, что у тебя не было выхода… Повторял и злился, особенно после того, как ты заявила, что я должен уехать.
Тут я вспыхнула, хотелось защититься, вот только не понимала, от чего именно, потому что, так или иначе, он был прав.
– Но, согласись, тебе там было хорошо.
– Угу, – нехотя кивнул он. – Я тебе больше скажу: по приезде в Питер я испытал… облегчение.
На глаза вновь навернулись слёзы. И вовсе не от обиды. Просто всё было настолько сложно, что даже дышать было больно.
– Но я не мог признаться в этом даже самому себе. Потому что… потому что было стыдно, потому что на тебя злился… Потому что боялся твоей правоты.
– Ром…
– Нет, не говори пока ничего. Я три года прожил с уверенностью, что не хочу жить без тебя, а ты… наоборот, стремилась к независимости от меня.
– Не от тебя…
– Да знаю. Теперь знаю… Мне очень жаль, что в последнее время был настолько невнимателен к тебе, что не заметил твоей депрессии… Я предпочитал убеждать себя в том, что тебе просто грустно без меня, потому что… мне хотелось, чтобы ты нуждалась во мне, чтобы тоже не могла без меня.
Признания давались ему непросто, голос звучал глухо и незнакомо, а ещё Рома всё это время прятал от меня глаза, как если бы ему было стыдно.
– Услышь меня, – уже просила я его, опустившись с кровати к нему на пол.
– Я никогда не пыталась избавиться от тебя или отвергнуть твою поддержку. Но… все мои проблемы решал не ты, а твой… отец.
На самом деле, я давно думала об этом, но говорить вслух как-то не планировала, надеясь, что однажды он догадается сам. Оказывается, это тоже стало камнем преткновения. В конце концов, он не виноват, что наша история началась, когда мы ещё были детьми.
Чернов обдумывал мои слова, я же готовилась к тому, что он начнёт спорить, но Рома неожиданно согласился.
– Представляешь, отец перед моим походом к врачу заявил, что они больше не будут вмешиваться в мою жизнь, что я сам волен решать, чего хочу.
– Поздравляю, – искренне порадовалась я за него. Родительские тревоги знатно душили его.
– Да, но сначала я испугался. Я вдруг понял, что совершенно не представляю, на что я способен без них, чего хочу и что могу. А потом… потом решил идти поступательно и просто пробовать жить.
– Получается?
Он скривился.
– На самом деле, пока что так себе… В итоге вон окончательно тебя потерял.
Мотнула головой.
– Ты тут ни при чём, я правда была уверена, что так лучше для всех. У тебя была бы твоя свобода, а я… а я бы наконец-то перестала чувствовать себя виноватой во всём на свете.
– Нет, – в момент он стал жёстче. – Я не хочу так. Потому что так – это тоже не свобода. Должен же быть какой-то выход из этого…
– Я не знаю, – таки разревелась. – Не знаю, я… я так много об этом думала, пока не зашла в тупик. Ромка, я натурально схожу с ума от понимания, что никогда не смогу дать тебе того, в чём ты нуждаешься.
– Позволь узнать, что же мне необходимо?
– Это, наверное, глупо. Но я же понимаю, что однажды ты захочешь семью, детей… А с моей стороны это было бы безумием – подвергать будущего ребёнка такому риску. Я ведь сама как бомба замедленного действия… Могу в любой момент…
– Дурочка! – воскликнул он, прерывая поток моих слов, и резко притянул меня к себе, прижимаясь своей щекой к моей. – Думаешь, я лучше? Думаешь, я со своим анамнезом чувствую себя как-то иначе?!
– Да, только ты не виноват…
– И ты не виновата. Никто не виноват. Просто… так случается.
Замолкла, замерев в его объятиях. Могла же я, в конце концов, хоть немного помечтать? Отдаться моменту, наслаждаясь его близостью, теплом, горечью его парфюма.
– Но если тебя это всё беспокоит, – шепнул он мне на ухо, – то я знаю одно простое решение.
Нервно сглотнула, всё теснее прижимаясь к нему.
– Какое? – едва слышно выдохнула я.
– Меняем всего лишь одну фразу, и всё становится на свои места. Я просто хочу быть с тобой… Не потому, что не могу иначе, не потому, что мне плохо без тебя… я просто хочу быть с тобой.
Всхлипнула.
Его губы коснулись моего виска. Моё же сердце пропускало удар за ударом.
– Но если ты не готова… то я буду ждать столько, сколько потребуется.
В этот раз я поцеловала его сама, просто прижавшись своими губами к Ромкиным. Он не торопился, продолжая держать меня в своих объятиях, и лишь сила ударов сердца, грохотавшего в его груди, выдавала степень волнения.
Символично. Но сейчас всё тоже было как впервые… Волнительно, неуклюже и искренне. Словно оба до последнего не могли поверить, что это действительно происходит с нами.
– Никогда бы не подумал, что буду стаскивать с тебя подвенечное платье, надетое не для меня… – усмехнулся Чернов, с чувством откидывая белый кусок ткани куда подальше.
– Вообще-то для тебя…
Он отстранился от меня и непонимающе сдвинул брови. Пришлось признаться.
– Мне очень хотелось быть красивой… на случай, если бы ты когда-нибудь увидел эти фотографии…
Мысль была путаной, но он и так всё понял верно.
Мы никуда не спешили, заново исследуя наши тела и кайфуя от того, как в другом отзывалось каждое новое прикосновение. Чувственно, нежно, с надрывом.
Татуировка нашлась на внутренней стороне левого плеча. Тонко выведенное сплетение букв, образовывающее конечное «Sophia».
– Ну и зачем? – удивилась я, прикусывая кожу в области «S».
– Потому что твой… потому что моя.
На этом разговоры прекратились, уступив место щемящей нежности и запредельной близости.
***
Рома
Первым, что я увидел, открыв глаза, была Сонина спина. Романова стояла у кровати, изогнувшись назад в попытке застегнуть молнию белого платья.
Я понял всё без слов. Но злиться не стал, лишь устало предложил:
– Помочь?
Она испуганно обернулась.
– Ром, я…
Договорить не договорила, а вот глаза опустила… виновато.
– Всё нормально, – заверил её, садясь на постели. – Я же пообещал тебе, что буду ждать, сколько потребуется.
– Да, но… – Соня запнулась, покраснев. – Если я не знаю, сколько и как мне надо?
– Значит, буду жить свою жизнь с верой в то, что однажды ты решишься.
Романова покачала головой и подошла ко мне. А я невольно подумал, что она всё-таки добилась своего. Увидь я её в этом платье в качестве жены Дениса, уж точно бы сошёл с ума от ревности.
Соня наклонилась ко мне и быстрым поцелуем коснулась моих губ.
– Люблю тебя.
– Люблю тебя.
***
В тот день в город я вернулся один.
Навстречу мне вышла мама, обеспокоенно поглядывая на меня. Но, видимо, было нечто такое в выражении моего лица, что позволило ей расслабиться.
– Всё хорошо?
– Всё замечательно, – без всякой эйфории заверил я её.
А потом скинул кеды и порывисто обнял родительницу.
– Мам, я в Питер возвращаюсь.
Она немного помедлила, но кивнула головой.
– Пусть будет так…
