Текст книги "Очень драконий Новый Год (СИ)"

Автор книги: Алиса Чернышова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Я только вздохнула в ответ. Возразить было нечего, обижаться – бессмысленно. Кто мне виноват, что я постоянно забываю, кто такой Дин и какое положение на самом деле занимает? Потому я просто и без затей пересказала наш разговор с безопасником.

И чем больше я говорила, тем больше Дин хмурился. Задав несколько уточняющих вопросов, он невидящим взглядом уставился в никуда, задумчиво потирая подбородок.

– Вот как, – протянул он. – Мне надо подумать. И посоветоваться. Всё же, это серьёзное заявление с их стороны. Император должен узнать об этом.

И вот тут мне стало немного не по себе.

– Дин, это всего лишь какой-то сотрудник, который переусердствовал! Ну, или внутренние разборки наших политических шишек. Зачем Императору знать, что меня пытались завербовать?

– Джана, ты очень милая фомора. И отличный преподаватель. Но некоторых вещей не понимаешь просто в силу того, что не сталкивалась с ними. Ты тут ни при чём, пойми; и сомневаюсь, что тебя всерьёз рассчитывали, как ты выражаешься, завербовать. Нет, тут может быть ставка на дурака, но поверь мне: у этой ситуации совсем другая подоплёка. И вопросы, которые он тебе задал, по сути своей не вопросы вовсе…

– Я не совсем понимаю.

– Тебе и не надо, – Дин ободряюще улыбнулся. – В любом случае я позабочусь, чтобы тебе больше не докучали. Остальное мне нужно будет обсудить с побратимами и старшими родственниками. В частности, возможную связь лорда Гохорда с премьер-министром Тавельни…

Я удивлённо подняла брови.

– Так вы не знали?..

– Совсем не факт, что это вообще правда, – отметил Дин спокойно. – Но если всё же да, то на повестке дня появляется ряд очень интересных вопросов…

Да уж, держу пари.

– Не хмурься, милая, – улыбнулся беззаботно дракон. – Это в любом случае больше не твоя забота. Ложись спать – и выброси этого типа из головы. Он ничего не сможет тебе сделать. В любом случае.

Мне оставалось только кивнуть в ответ. На самом деле, я просто искренне надеялась, что не стану причиной международного конфликта.

На мой вкус, это было бы чересчур.

49

Первый учебный день нового семестра встретил меня поцелуем солнечных лучей и лёгким, несмелым пока что, дыханием весны. Я вышла на балкон, тиская кота, помахала старенькой профессору Лидд, которая через дорогу развешивала сушиться какие-то травы, и с удовольствием вдохнула воздух полной грудью.

Я чувствовала себя непозволительно, неуместно счастливой. Что было глупо с моей стороны, да. Но тут уж ничего не поделаешь! После бессонной ночи, полной удовольствия, тело казалось лёгким и невесомым. Рана в сердце, которая кровоточила последние дни, если не затянулась полностью, то хотя бы перестала причинять острую боль. В совокупности всё это позволяло искренне радоваться новому дню.

Я улыбалась, пока разогревала завтрак. Думала о Дине – о чём ещё, учитывая обстоятельства? Сам он, разумеется, уже отбыл к остальным драконам. Не то чтобы совсем добровольно: мне пришлось буквально выпихивать его за дверь. Дракон возмущался, утверждал, что мы взрослые существа и прятаться он не собирается… Но в этом вопросе я стояла стеной, и в итоге он уступил. И даже пообещал вести себя, как прилежный ученик – то есть, отношения наши всему миру не демонстрировать. Только вот не знаю, насколько он в итоге своё обещание сдержит…

Знакомая вибрация чар безопасности застала меня врасплох. Я застыла на миг, размышляя, как реагировать на такой вот визит. А потом – потянулась за второй порцией оладий и поставила чайник на жар-камень.

– Ты вовремя, – сказала я Юльяне, открыв дверь. – Я как раз готовлю твой любимый чай. И у меня, спасибо новой кухарке Алана, есть отличные сырники.

Опасливое выражение на её лице сменилось облегчением.

– Хорошо, – сказала она. – Это ты удачно придумала. Я ещё не жрала, решила заскочить к тебе по пути. Всё равно нам вместе на собрание персонала по случаю нового семестра идти. Так что...

Интересно, с каких это пор Юльяне по пути? Впрочем, вслух я спрашивать не стала: поставила перед ней еду и присела напротв.

Некоторое время мы завтракали в тишине. Потом мы сказали хором:

– Слушай… – и растерянно замолчали.

– Что, тоже извиняться собираешься? – спросила она.

– Да, – пожала я плечами. – Ты пришла за поддержкой, а я…

– А тебе тоже было хреново. И было не до моего пьяного скулежа. На этом закрыли тему, – Юльяна поморщилась. – Мне паршиво, Джана, когда я думаю, в кого меня превращает этот брак. На саму себя в зеркало смотреть тошно, веришь?

Я на это только сочувствующе вздохнула. Говорить ничего не стала – зачем дважды повторять-то?

– Замечала, что большинство сказок кончаются свадьбой? – продолжила она. – Это потому, что все сказочники – те ещё хитрецы. Понимают, что после свадьбы никакой сказки уже не будет…

– Вы так и не помирились, да?

– Нет, – пожала плечами Юльяна. – Я изменила ему.

Оу.

– Имеет ли мне смысл спрашивать, с кем? – уточнила я осторожно.

– Со студентом из боевиков, – криво улыбнулась Юльяна. – Мальчишка давно подбивал клинья, приходил то с царапиной на пальце, то с несуществующим растяжением, ходил без рубашки… Есть на что посмотреть, скажу тебе. Ну ты сама понимаешь: боевики и их подготовка. Обычно я просто игнорировала его, но после безобразной ссоры дома... Мне хотелось почувствовать себя женщиной, понимаешь?

– Понимаю, – я прикинула, как вежливо узнать одну важную деталь, и решила, что о таких вещах лучше спрашивать в лоб. – Он достиг первого совершеннолетия?

– Обижаешь, – скривилась Юльяна. – Я не какая-то…

– Я знаю, как порой выглядят боевики, – прервала я её. – И – насколько быстро взрослеют из-за ускоренного метаболизма. Извини за бестактность, просто хотела убедиться, что с этой стороны не будет проблем.

А они могут быть, да-да. Понятное дело, что с мальчиками всё проще, чем с девочками – общество до сих пор остаётся достаточно шовинистическим. Там, где шестнадцатилетнюю девчонку вполне могут назвать особой облегчённого поведения, мальчишку скорее всего хлопнут по плечу и скажут: “Молодец, мужик!”. Но… тут, будем же откровенны, всё зависит от того, на кого нарвёшься. Если родители узнают и пожелают подать иск, закон будет на их стороне, пусть даже инициатива сто раз исходила от юноши. При таком раскладе Юльяна могла бы лишиться работы и лицензии, а в особо запущенном случае – ещё и свободы.

– Нет, парню двадцать четыре, – хмыкнула она. – Год до магического совершеннолетия. Только недавно лекарский осмотр по этому поводу проходил; явился ко мне, так сказать, в полной боевой готовности, сбросил штаны и заявил, что ему серёжка на гениталиях натирает. Попросил меня посмотреть, в чём же там причина.

Я не сдержалась и прыснула.

– А ты что?

– А что я? Выписала ему направление к соответствующему лекарю (мировой мужик, в городском Военном Госпитале работает), сказала, что без справки от этого лекаря он к занятиям не допущен. И отправила с миром. У меня знаешь сколько таких красавцев, особенно среди боевиков после практики? Ребята проводят месяц-два на полевых учениях, с подавленным либидо и дикими нагрузками. Вот по возвращении лезут гормоны изо всех щелей… Н-да, – она вздохнула.

– Твой муж знает? – уточнила я осторожно.

– Об измене – нет, – ответила она просто. – А вот о том, что мы разводимся – да.

Вот это новости с утра пораньше.

– Так вы разводитесь?

Юльяна подпёрла кулаком подбородок и грустно посмотрела на солнечный день за окном.

– Знаешь, – сказала она, – я очень на тебя злилась. Правда. Мысленно ругалась, жаловалась сменщице, плевалась и бурчала под нос. Как это – развод? Развод – это унизительно, это не решение, это так не делается, когда в семье уже есть двое детей. Как смотрят на разведённых женщин?

– Мы живём в современном обществе, – напомнила я тихо.

– Угу. Только вот что-то это “современное общество” всё так же полно яду, остро на язык и склонно вешать ярлыки. Но это даже не важно… Я росла в маленьком городке, Марджана. Ты знаешь, как это бывает… Не выскочила замуж и не родила к магическому совершеннолетию – уже перестарок. Не пахнет мужиком в доме – жизнь бабы насмарку. Доля женская – всё ради семьи. И так далее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Но ты училась в столице…

– И что? Такие вещи, если их слышал раз за разом, так вгрызаются в черепную коробку, что их оттуда попробуй ещё вытолкни. Так что да, я жуть как злилась. Целых полтора дня, а может даже два. Но дома всё становилось горше и горше. Представь – муж пригласил свекровь пожить у нас и присмотреть за домом.

– Ох… тебя он не спросил, как я понимаю?

– И не подумал, – пожала она плечами. – Мы грызлись, понятное дело, я всё чаще оставалась на работе ночевать. И всё больше думала о твоих словах. Думала о том, почему на тебя злюсь. И поняла, что завидовала тебе.

У меня наверняка нервно дёрнулся глаз.

– Завидовала мне?..

– А то как же. Вот посуди сама: ты – успешный специалист, что бы там ни было, но – с перспективой и будущим. Красива, опять же, встречаешься с красивыми и интересными мужиками. Один наш ректор… за то, что вы с ним, тебя ненавидит поголовно вся женская часть коллектива.

– Да не с ним мы!

Юльяна закатила глаза:

– Вы с ним вместе ходите в баню, частенько вместе ночуете и постоянно закрываетесь в кабинете. Джан, ну дуру из меня не делай? Да и вообще, что тут такого? Вы оба – взрослые свободные люди. Но чужой зависти это не отменяет, тут да… а ещё ж Ворат, дракон, тот аристократишка, чтоб ему пусто было… ты живёшь свободной и интересной жизнью. А я каждый день прихожу в семейное счастье, чтобы слушать скандал и капризы. Чем тебе не повод для зависти, ага?

50

Н-да… Вот так и не знаешь, насколько весело живёшь, пока какой-нибудь доброхот не просветит. И стоит ли возражать? Попытаться объяснить то, что связывает меня и Алана… Кажется, это бессмысленно – по крайней мере, в данном случае. Юльяна действительно хорошая девушка, но… она едва ли поймёт. И вряд ли поверит. В общественном сознании это так работает: если мужчина с женщиной общаются друг с другом – значит, наверняка спят.

Потому я только пожала плечами, ничего не сказав. Пусть думает, что сама хочет.

– Ну вот, – сказала Юльяна, по-своему интерпретировав моё молчание. – И я завидовала, бесилась, злилась, а потом говорила себе: “Зато я замужем”. Но с каждым новым скандалом верить в то, что это такая уж удача, было всё тяжелее. Приходили мысли, что ты могла быть права, но я гнала их от себя. И в какой-то момент твёрдо решила помириться с мужем. Пошла домой пораньше, решила, что перетерплю, извинюсь за то, что сбросила на него детей и домашние дела. Мы сядем, поговорим…

– Я так понимаю, тут было какое-то “но”? – уточнила я осторожно.

Вообще завязка очень напоминала анекдот о супружеской измене. Что-то вроде “Возвращаюсь я пораньше с работы…” Но, глядя Льяне в глаза, я видела, что всё вряд ли настолько просто.

– Дома меня ждал сюрприз, – сухо сказала Юльяна. – Не особенно приятный. В общем-то, я привыкла к воплям и идиотским обвинениям, но это… Короче, свекровь копалась в моих вещах. И нашла заначку.

– Оу, – я потрясённо покачала головой. – Она украла у тебя деньги?

Льяна устало вздохнула и уставилась на сырник так, будто рассчитывала обнаружить в нём смысл жизни.

– Ты знаешь, что Бордис перебивается подработками, – сказала она с подозрительно виноватой интонацией. – Он получает не очень много, у него такой период… уже три года такой период, собственно. По идее, у нас общие деньги. И тратиться они должны на важные вещи. На детей, на быт, на еду… На всё вот это вот.

Я начала понимать.

– На всё – но не на тебя.

Она как-то нервно хмыкнула.

– Ну, это взрослая жизнь, разве нет? Всё ради детей, всё ради семьи. Это нормально.

Я на это спорное заявление только скептически выгнула бровь, но перебивать не стала.

– Так вот, это всё понятно, – сказала Льяна. – Но тут получалась интересная штука. За то время, что я работаю в нашей Академии, мне несколько раз повысили зарплату. И каждый раз я думала: ура! Вот теперь мне будет оставаться на свои хотелки! Но странное дело: сколько бы денег я ни приносила, они всё равно уходят. На посиделки Бордиса с друзьями, на игрушки детям… и не считай меня ужасной, но – зачем ребёнку пятый по счёту корабль на магуправлении, если он сломал предыдущие такие же? Я возмущаюсь – мама плохая, злобная. Бордис покупает дурацкую цацку – папа хороший. И ничего, что на это уходят мои деньги!

– Дети, как правило, этого не понимают, – отметила я. – Детское восприятие эгоистично. Особенно в случаях, когда взрослые не особенно стремятся над этим работать.

По мере того, как я говорила, в глазах Юльяны отчётливо проявлялось облегчение. Вот уж… она что, всерьёз думала, что я её осуждать в такой ситуации буду?!

– Да, – сказала она. – И ты же помнишь, когда мне дали служебное жильё? Мне оно было без надобности, потому я сдала его аспиранткам.

– Знаю. Но…

– Я не сказала об этом мужу. А деньги… часть относила в банк, часть прятала у себя в шкафу со средствами гигиены. Вроде как заначка на всякие мелочи вроде причёски или бельишка. Что-то, о чём я не должна буду отчитываться. И вот, эта старая грымза полезла даже туда. И нашла деньги. После чего, понятное дело, присела на уши Бордиса и накрутила его. Я ворую из общей казны, я трачу деньги на любовников и всякую роскошь, я обираю собственных детей… ну, ты поняла.

– Я поняла, что это чушь собачья, – сказала я строго.

Льяна прикрыла глаза.

– Чушь или нет, но я и правда ему врала. Этого не отнять. И я... просто сбежала, – сказала она устало. – Я чувствовала себя такой жалкой. Совсем раздавленной. Пришла снова ночевать на работу – а там этот мальчишка. Привёз мне в подарок с практики морской каменный цветок.

– Ух ты, – я задумчиво покосилась на Льяну. Недешёвый подарок… совсем уж кому попало такие не дарят.

Она передёрнула плечами:

– И тогда я просто постаралась вспомнить… а когда мне в последний раз муж что-то дарил? И я не смогла, Джан. Веришь?

– Верю, – тихо ответила я. – Но не думаю, что дело в подарках.

– Нет, не в них, – Юльяна усмехнулась. – Но мне важно было почувствовать себя женщиной. Да что там – человеком! Существом, которое имеет значение само по себе, а не только как штамповщик бабла. Знаешь, что я тебе тут скажу? Мне очень часто по жизни приходилось слушать жалобы баб на тему: вот сижу я детьми, а он, сякой-такой, приходит с работы, прячет от меня деньги, а потом ещё и любовницу молодую завёл… А я вот теперь понимаю на своей шкуре, почему мужики в таких ситуациях заводят молоденьких любовниц. Вот такая ирония.

Я задумчиво кивнула. Что есть, то есть…

– В общем, я смотрела на этот цветок и думала: а какой Бездны? И решилась. У нас с мужем уже давно ничего толком не было. Я приходила с работы измотанная, он уставал от детей… Он требовал завести няню на полный рабочий день. Я была согласна только при условии, что он станет работать и будет за эту няню платить. Его ещё потому так застегнуло, когда он эту заначку увидел… Так что да, у нас ничего толком не было. И я… Ну ты понимаешь.

– Понимаю, – вздохнула я. – Хотя не ожидала от тебя прямо развода, если честно.

– Я тоже от себя не ожидала, – пожала плечами Льяна. – Но правду говорят, наверное, что после ночи с хорошим любовником в башке проясняется. И я вот встала, сделала себе кофе и поняла, что дальше так продолжаться просто не может. Я не буду врать, что я вся такая в белом а муж весь такое говно. Но я устала, правда. Устала ждать, пока он найдёт-таки нормальную работу; устала слушать, что я должна заниматься бабскими делами после суточной смены; устала от его вечной мамы; устала от потреблятского отношения собственных детей. Где-то здесь край, понимаешь, Джан? И я подумала: с меня хватит. Мне сорока нет, я очень молода. Большинство нормальных магов в этом возрасте ещё строят карьеру, обзаводятся семьёй и детьми только годам к семидесяти… Но я чувствую себя старухой. Нормально ли это? И я сразу из Академии пошла в Дом Советов и написала заявление о разводе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я задумчиво посмотрела на неё.

– И как твои отреагировали?

– А как они могли? Плохо. Растрезвонили всем, что я разрушаю брак. Свекровь написала моим родителям, моя родительница обещала приехать и наставить меня на путь истинный. Детям объяснили, что я ужасная мать и из-за меня у них не будет полноценной семьи… Они кричат, что любят папу и ненавидят меня, – голос Льяны дрогнул. – Как оно, а? Я работала день и ночь, чтобы у них было всё, но я теперь самая плохая…

– Они поймут, – сказала я просто. – Когда вырастут.

– Думаешь?

– Уверена, – пожала я плечами. – Когда-то, знаешь ли, я винила свою мать в том…

Я запнулась.

– … в том, как с нами поступил отец, – закончила быстро. – Я считала, что виновата она. Она скрыла от него правду, она была фомором, и вот результат… не важно. Сам факт, что со временем ракурс их взглядов сместится, и они начнут на многое смотреть иначе.

– Думаешь?

– При условии определённого саморазвития, – помедлив, честно сказала я. – И подростковый возраст почти наверняка будет трудным. Но в итоге, скорее всего, поймут.

Льяна покачала головой.

– Я действительно ужасная мать, да?

Ох, как же это всё сложно…

– На самом деле, тебе лучше поговорить об этом с менталистом соответствующего профиля, – сказала я мягко. – Я не такая, мой профиль другой. Но нет, ты не ужасная мать. И поверь: лучше они пройдут через это сейчас, чем будут расти в нестабильной семье и воспринимать её, как норму.

Она отвернулась и вздохнула. Я уточнила:

– Ты ведь понимаешь, что тебе нужен адвокат? Я могу попросить Алана…

– А, не надо, – сказала она быстро. – У меня уже есть.

– Да? – интригует. – Просто мы могли бы попросить кого-то из юристов Академии. В теории…

– Не нужно, правда, – её глаза забегали. – Понимаешь, один мой друг уже свёл меня с господином Даджиффом. Так что…

– Господин Даджифф? Из “Даджифф и сыновья”? – всё страньше и страньше.

– Да, – Льяна пожала плечами. – Не думай, я не смогла бы оплатить их услуги! Но там так вышло… через знакомых знакомых…

Что же, она темнила. Но лезть я не стала: мне главное было, что на стороне Юльяны будет кто-то умный и адекватный, знающий законы и при этом не обременённый лишними сантиментами. А уж как она заполучила себе одного из лучших адвокатов в городе… расскажет, когда будет готова.

– Ну что, – улыбнулась я. – Идём получать втык от начальства?

– Ага, – Юльяна вернула мне тусклую, но всё же улыбку. – Куда же мы – и без втыка, а?

51

*

– Поздравляю нас всех, уважаемые коллеги: мы всё же дожили до нового семестра, – сказал Алан.

В зале собраний зазвучали тихие смешки.

Ходили упорные слухи, что при прошлом ректоре собрания персонала были своеобразной формой наказания небесного. Несчастным сотрудникам каждую неделю приходилось часами выслушивать малоинформативный поток сплетен и сознания, список безумных нововведений (одно ядрёней другого) и политическую агитацию.

Ал волевым усилием эту лавочку если не прикрыл полностью, то пустил в более-менее вменяемую колею. Теперь общие собрания стали скорее исключением, чем правилом.

Будучи практичным существом, Алан вполне разумно предпочитает решать проблемы локально, не созывая для этого вообще всех. Он из тех редких руководителей, которые понимают прекрасно: у сотрудников есть свойство уставать на работе. А ещё, смешно сказать – семьи, дом, хобби, подработки и всё в том же духе. И лучше они лишний час отдохнут, чем будут слушать многочасовую долбёжку в мозг на тему вроде “Мы же команда”, “Достижения нашего коллектива”, “Давайте нарисуем новую стенгазету” или “Почему и за кого вам следует голосовать”.

Таким образом, созывали нас в рабочее время, ненадолго и всегда – по важному поводу. Обязательных собраний было только три за семестр: в первый день, перед экзаменами и в последний день. Но да, на них являться обязаны были все, от заведующих кафедрами до последней посудомойки. За каждым было закреплено собственное место в зале, и пустовать оно не должно.

К собраниям сотрудники относились преимущественно спокойно. А иные заинтересованные личности, к слову сказать, ещё и очень готовились. Как же, шанс встретиться с нашим прекрасным ректором…

– Буду краток, – отрезал Алан, прерывая смешки. – Коль скоро наше Министерство пока не успело порадовать МУЗы нововведениями, я не вижу смысла в сотый раз говорить с вами о дисциплине, документообороте и ведении отчётности. Также не буду снова рассказывать о недопустимости взяточничества и прочих нарушений профессиональной этики. Вы – профессионалы и знаете своё дело. Если нет – вы знаете, где дверь. Вопросы?

Вопросов, как и ожидалось, не последовало.

– Вот и хорошо, – продолжил Ал, удостоверившись в отсутствии смертников. – Теперь к нашей повестке дня. И тут, думаю, вы тоже догадываетесь, о чём я с вами собираюсь говорить. Если нет, то дам подсказку: могущественнейшие крылатые оборотни, о визите которых голосит каждая проклятая газетёнка.

В зале снова послышались разрозненные смешки.

– Что? Угадали? Отлично. И да, разумеется, на повестке дня у нас драконья делегация. И все связанные с ней... особенности.

Ал прошёлся туда-сюда по сцене и бросил на нас мрачный взгляд.

– Драконы прибыли к нам в преддверии Нового Года, – продолжил Алан. – Чтобы посетить все приличествующие случаю торжества, включая чаепитие с королевской семьёй, званый ужин в Доме Советов, ряд благотворительных организаций и прочая. Тем не менее, с сегодняшнего дня большую часть времени гости будут проводить именно в нашем МУЗе. И это накладывает на нас ряд обязательств.

Он повернулся к сектору безопасников.

– Итак, первое. Я попрошу Службу Безопасности Академии быть в эти дни особенно бдительной. Да, разумеется, вас будут страховать коллеги из государственных ведомств. Но я не готов превращать учебный процесс в подобие казарменных будней, потому на территорию учебных корпусов доступ их будет ограничен. Вам придётся справляться самостоятельно. И я подчеркну особенно: на территории МУЗа не должно быть посторонних. Будь то журналисты, какие-либо энтузиасты или романтичные девы, мечтающие увидеть дракона воочию и рассказать о своей неземной любви. Любой, кто пустит постороннего на территорию, будет уволен. Без разговоров и поблажек. Если же будет доказано, что вы получили какое-либо вознаграждение за то, чтобы пропустить постороннего, последуют санкции. В зависимости от целей этого самого постороннего вас могут ожидать как дисциплинарное взыскание, так и тюремное заключение. Мы здесь понимаем друг друга?

– Так точно! – охранники у нас – ребята лаконичные.

– Вот и хорошо, – Ал продолжил своё круговое шествие и остановился напротив лекарей.

– Господа и дамы, от вас я ожидаю повышенной бдительности и сверхурочной работы. Потому что там, где драконы – там и потенциальные травмы, причём не только связанные с драконьей магией. Старшие лекари получат распоряжения о новом графике. Сверхурочная работа, разумеется, будет оплачена в двойном объёме, но отказаться вы не сможете, если хотите сохранить эту работу. Исключение может быть только для обстоятельств непреодолимой силы, подтверждённых документально.

Мы с Льяной понимающе переглянулись. Я подумала, что, возможно, всё к лучшему: по крайней мере, у неё меньше будет времени на скандалы с семьёй.

– Уважаемые работники кухни, – Ал перешёл ко следующему сектору. – Вы должны знать, что мне настоятельно рекомендовали принять на время нескольких поваров из королевского дворца в свой штат. Предполагалось, что они будут готовить отдельное меню для гостей. Я отказал.

Сид покачал головой.

– Вы знаете мою политику по этому поводу. Все – и студенты, и преподаватели, и бюджетники, и контрактники – едят одно и то же. Я не собираюсь демонстрировать студентам, что гости намного лучше и значительнее их. Пока я здесь ректор, такого не будет. В этом вопросе я был категоричен.

Я в который раз подумала, что из Алана получился бы потрясающий политик.

И, вполне вероятно, ещё получится.

– Пф, – прошептала сидящая неподалёку преподаватель метеомагии. – И чего ради он по такому ничтожному поводу загрызся с министерством? Я вообще не понимаю этой его мульки. Почему я, как преподаватель, обязана есть то же самое, что распоследний студент?..

Я повернулась и бросила на коллегу быстрый взгляд. Та поморщилась, но заткнулась.

Хорошо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я вот, например, догадывалась, откуда у Алана могли взяться именно такие “мульки”. И уважала его последовательность в этом вопросе.

– ...Так что, меню будет общим для всех, – продолжил Ал безмятежно. – Но нескольких поваров в помощь вам всё же пришлют. И да, весь этот месяц Академия будет есть продукты от личных поставщиков королевской четы. В связи с чем я прошу всех старших поваров вести полный учёт. Проверять будут, поверьте. Очень внимательно.

– Говоря о чистоте в Академии, – Алан покосился на Бозию, а потом бросил взгляд старшего бытовика. – Всё должно быть идеально, потому практические занятия бытовиков на территории пока что прекращаются. Этим должны заниматься профессионалы. Студенты, между тем, не должны шляться по территории просто так. Касается всех.

Сказав это, Алан перенёс внимание на преподавательский состав.

– Уважаемые коллеги, – сказал он. – Весь следующий месяц вам предстоит учить хищных оборотней. Вы получили методички и, надеюсь, изучили их. Будьте внимательны. Думайте, какие задания давать студентам. Думайте об имидже Академии и нашей страны. Это понятно?

– Да! – крикнули мы нестройным хором.

– Отлично. Списки занятий, на которых будут присутствовать нелюди, вы получили заблаговременно. Надеюсь, вы готовы… Теперь же перейдём к общим тезисам, касающимся всех. И самый первый: следите за своими словами. Каким бы в итоге ни было ваше мнение о политике драконов и их исторической роли, вы должны держать его при себе.

– Ну да, – довольно громко сказал куратор боевиков. – Они в своё время живьём заморозили всех в этой Академии, а мы их теперь тут привечать должны?

– Да, должны, – ответил Алан сухо. – И на то есть ряд хороших причин. Во-первых, война давно закончена. Во-вторых, поколения сменились, и эти студенты – дети, а порой и внуки тех, кто воевал тогда. Есть в делегации и несколько драконов постарше, но ни один из них не был участником тех налётов. Это нам гарантировали. В-третьих, пестовать старые обиды между двумя нациями – детское, опасное и пропагандистское поведение, которое не доводит до добра. Никого и никогда. Или вы хотите, чтобы я с вами поговорил, например, о Площади Скорби? И ненавидел всех людей за то, что там произошло?

Боевик отвёл глаза.

– Вот и хорошо, – жёстко сказал Алан. – И на тот случай, если я вас не убедил, ловите последний аргумент. Вы – военный человек. Извольте исполнить приказ королевской семьи и послужить на благо своей страны, проводя совместные тренировки с драконами и изучая их приёмы. Это – ваш приказ. Равно как и держать язык за зубами, а особенно идейных молодцев – в узде. Это ясно?

– Кристально, господин ректор, – отрубил боевик.

– Вот и хорошо, – Ал поморщился. – Дальше. Никаких контактов с журналистами. Абсолютно никаких. Кто будет замечен – вылетит, да с такими рекомендациями, что дальше не возьмут вообще никуда. Можете поверить, что ради такого дела я расстараюсь… Следующее. Вы все знаете, что я считаю неэтичными половые контакты преподавателей со студентами, не достигшими второго магического совершеннолетия. Законом такие вещи не преследуются, но лично мной – да. Исключения возможны только для, уж простите за каламбур, исключительных случаев. И серьёзных намерений…. Тем не менее, все наши гости, разумеется, давно уже достигли полного магического совершеннолетия. Да и особенности драконьи тоже надо учитывать, как и культуру Обретения. Потому я не собираюсь ворошить ваше грязное бельё. Но предупреждаю сразу: сексуального скандала я не потерплю. Будете уволены, и снова – с чёрным билетом. Так что решайте для себя, стоит ли риск того.

По залу пронеслись шепотки.

– Вот лучше бы вы это студентам запрещали, – высказался Ворат. – Студентки-вертихвостки будут из юбок выпрыгивать, капая слюной на этих нелюдей!

– При всём уважении, я не имею возможности ничего запрещать людям, не являющимся моими сотрудниками и достигшим физического совершеннолетия. Которое, как всем известно, в нашей стране наступает в восемнадцать. После этого запрещать студентам половые контакты я не имею никакого морального права. Хотя… до меня доходили слухи о преподавателе, который и первого совершеннолетия своей дамы сердца дожидаться не стал.

По залу снова полетели шепотки. Я прикусила губу. О да, такие слухи насчёт Вората с Любиной ходили. И лично я не уверена, что были они совсем уж беспочвенными.

– Грязные инсинуации, – бросил Ворат, но дальше спорить не стал.

Зато выступила Бозия.

– При всём уважении, господин ректор, вам неплохо было бы самому для начала избегать сексуальных скандалов, – сказала она. – Мне стыдно за свою Академию! Ваша служанка, например, позволяет себе выглядеть так, как будто её только что сдёрнули с панели. И вести себя соответственно. Я лично видела, как она обжималась с драконом! И знаю одну из своих коллег, которая тоже ничего не стесняется. Но на них ваши запреты не распространяются, так что ли? Правила не для избранных?

52

По залу пронеслись одобрительные шепотки. Тихие и разрозненные, но – они всё же были.

Взгляд Алана заледенел.

– Профессор Бозия, – бросил он сухо. – При всём уважении, во мне до этого момента теплилась вера, что все присутствующие – взрослые люди. И знают принятое в нашем обществе определение выражения “сексуальный скандал”. Но, если у нас всё настолько плохо, сообщаю специально для вас: таковым можно считать неоднозначную ситуацию деликатного свойства, получившую широкую огласку и общественный резонанс. Подчёркиваю: плоды чужого больного воображения, дикие сплетни и прочие подобные развлечения меня не волнуют.

– А должны волновать! – Бозия воинственно выпятила подбородок. – Потому что это ваша прислуга позволяет себе кокетничать с драконом прямо посреди улицы, с ребёнком на руках! И носить при этом эти ужасные юбки по колено… Это неприлично! Это могли видеть журналисты! А что подумал сам дракон… Это вопиюще! Как и преподавательница, возвращающаяся под ручку со студентом к себе домой. Во вчерашнем наряде! Я не буду называть имён, но вот скажите мне вы: разве это – не повод для скандала?!

Я почувствовала на себе несколько липких, неприязненных взглядов. Одобрительных шепотков на сей раз не было, но чувствовалось: на стороне Бозии есть и другие сотрудники МУЗа.