Текст книги "Закатная звезда Мирквуда (СИ)"

Автор книги: Алира Лионкурт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

– Я так давно не чувствовала себя столь спокойной, – улыбнулась эллет. – Осознание того, что моя мечта – это витраж из разбитых осколков, стало привычным. День ото дня я проживала свою бесконечность, не видя смысла, не надеясь на то, что душа отзовется на чей-то зов, сбросив с себя дрему и усталость, – опасаясь сказать больше, чем готова была признать, она сделала глубокий вдох-выдох. – Память о берегах, солнечных оберегах, где мы родились влюбленными и без лжи, то и дело поднимается со дна моей души. Я снова держу в руках эту память о берегах и не знаю, что мне делать.

Выслушав, Кирдан бережно взял её руки в свои, согревая теплыми ладонями, и светло улыбнулся.

– Отпусти, – тихо велел он. – Пусть она превратится в белоснежную пену, которой тёмные волны разбиваются о прибрежный песок. Дай ей остаться светом, а не превратиться в тяжкую ношу.

Взволнованная тем, с какой лёгкостью он предлагал ей отринуть былое, Андунээль встрепенулась. Выпрямившись, она с тревогой вгляделась в глаза эллона.

– Моё сердце…

Начала было она и осеклась, но Новэ ободряюще улыбнулся согрев теплом всё понимающего взгляда и продолжил за неё:

– Вновь разгорелось в груди. И ты боишься, что боль от этого жара разрушит уставшую душу. – Прикрыв глаза, он длинно вздохнул, прежде чем продолжить: – но ты нашла часть себя. Так не позорь ни себя, ни свой род, убегая от неё.

– Откуда… – хмуро свела брови она, а потом замерла, ошеломлённая догадкой. – Ты видел?

Наслаждаясь свежими, ничем не прикрытыми эмоциями на её лице, он кивнул.

– Моему взору открыто многое, и тебе ведомо это, – легко коснувшись огненной макушки, он погладил Андунээль. – Я видел, как эльдар беспечны в своём бессмертии. Как они, порой, не ценят то, что обретают в первые сотни лет. Но вам, столько тысячелетий бредущим в одиночестве сквозь страх, тьму и холод, в награду дано гораздо большее, – верный себе, Новэ не стремился рассказать обо всём, что предвидел. Однако и мучить родственницу неведением, чувствуя её душевные метания, не мог. – Сила, которой вы станете, сохранит то, что, словно песок, утечёт сквозь пальцы других.

Позже, когда будет казаться, что света и добра в Средиземье почти не осталось, эти слова будут вселять в неё уверенность, а пока что Андунээль грустно улыбнулась.

– Как жаль, что я столь редко вижу тебя.

Не разделяя этой печали или не желая показать того, Кирдан улыбнулся, позволяя ей вновь опустить голову на своё плечо.

– Зато наши встречи полны смысла, мыслей и чувств, дитя.

Спустя какое-то время, проведённое в молчании, она тихо заговорила, делясь вестями о том, что происходит за пределами Линдона:

– Я видела разрушения, перемены, осквернения. Королевства, что когда-то процветали, ныне превратились в тень былого. Великолепные города стали руинами. Я чувствую, как крепнет зло, – прикрыв глаза, она пыталась унять тревогу, продолжив только после того, как это удалось. – Но я верю, что Средиземью будет дан шанс расцвести.

– Твоя любовь огромна, маленькая Закатная Звёздочка, – смотря поверх её головы на Великое море, Корабел радовался тому, что она не видит светлой грусти в его глазах. – Ты никогда не покинешь Средиземье.

И ни он, ни она не поняли, были ли эти слова пророчеством или он просто высказал вслух очередное своё предположение.

Солнце медленно приближалось к горизонту, окрашивая небо и Белегаэр всевозможными оттенками голубого, розового и желтого, когда Кирдан достал из кармана штанов кольцо и протянул его на ладони Андунээль. Нерешительно замершая, она не торопилась принимать дар, тогда эллон взял её руку и вложил в неё драгоценность.

– Оссэ передал это Владыке Мирквуда, – задумчиво пояснил он, в то время как эллет принялась рассматривать подарок. – За пару дней до твоего приезда был сильный шторм. После я по привычке прогуливался по берегу и вдруг увидел, что море выбросило на берег кольцо.

Изящное украшение из митрила в виде тонких ветвей, на которых изумрудами зеленели листья и сапфирами сверкали миниатюрные бутоны село как раз на указательный палец левой руки Андунээль. Оторвавшись на миг от созерцания его, она недоумённо посмотрела на эльда.

– Оно принадлежало матери Трандуила, погибшей в Битве в Тысяче Пещер, – отрывисто, будто нехотя уточнил Корабел.

Андунээль же, пронзённая услышанным, словно стрелой, не смела вдохнуть полной грудью. Осознание того, что Трандуил, так же, как и она потерял в Менегроте одного из родителей, тупой иглой кололо между третьим и четвертым ребром.

Кирдан же, неспешно поднялся на ноги, отряхнул с одежд песок и протянул застывшей неподвижно эллет руку.

– Почти две недели я не беспокоил тебя, давая возможность побыть наедине с собой. А сейчас говорю возвращаться к нему. – Помогая ей подняться, он поймал ошеломлённый изумрудный взгляд и строго наказал: – и позволь развеять твои опасения раз и навсегда. Это чувство никоим образом не связано с искажением. Вы проделали долгий путь, и теперь следуйте далее вместе.

– Моя душа поёт от сладости твоих слов, – смятённо признала она.

– Скорее звенит, как натянутая струна, – усмехнулся в бороду Корабел.

– Только ты во все времена был способен понять меня лучше, чем я сама себя понимаю, – ещё раз взглянув на кольцо, Андунээль опустил руку. – Наши встречи вызывают во мне странные ощущения. Я чётче вспоминаю далёкое прошлое, свой утраченный дом и тех, кем мы раньше были, но не чувствую боли, – зачарованная тем, как в светло-голубых глазах отражался пожар заката, она мягко улыбнулась. – Ты будто забираешь её одним своим присутствием, вселяя в меня силы и даря умиротворение. Оттого моменты наших встреч подобны крупицам золота в песке. – Сжав его руку, она тихо прошептала: – я с болью в сердце думаю о том, что их может остаться у нас слишком мало.

– Спустя столько тысяч лет ты всё ещё дитя, – Кирдан привлек её к широкой груди и тепло коснулся губами виска. – Не думай о разлуке, ты ведь знаешь, что я всегда в твоём сердце. Оказаться на миг слабым – не стыдно, – наставлял он, утешая. – И позвать мою душу сквозь время и расстояние – тоже. Я всегда отзовусь.

Сдерживая слёзы, готовые вот-вот сорваться с ресниц, Андунээль закрыла глаза. Она жадно вдыхала свежий бодрящий аромат моря и хвои, исходящий от родича, и постепенно успокаивалась. Дав ей для этого достаточно времени, он вскоре увлёк её за собой.

– Пойдем в мой дом, – не приемля отказа, он не отпускал руки эллет. – Два дня ты погостишь в нём. Два дня у тебя будет на то, чтобы пересилить свои опасения и решиться. – Потом, растеряв всю серьёзность, добавил: – сегодня нам приготовят по-королевски изумительный ужин, негоже мне оказывать своей родственнице приём хоть в чём-то уступающий тому, к каким она привыкла у Лесного Владыки.

– В таком случае, у тебя должны быть припасены несколько бутылок превосходного вина, – рассмеялась Андунээль.

– Из Дорвиниона? – выгнул кустистую бровь он. – Непременно, моя звёздочка. Непременно.

Порой ей казалось, что Кирдан был кем-то большим, нежели просто эльда. Слишком мудрый, слишком возвышенный и в то же время слишком простой, он являлся тем, кого она беспрекословно слушалась даже тогда, когда с ней не мог справиться отец. Далёкий родственник по матери, он был её семьёй. Единственным, кто остался от неё.

Перед тем, как в обозначенный срок покинуть Кирдана, Андунээль долго стояла на пороге его дома, горящего сотнями огней, и не могла заставить себя сдвинуться с места. Корабел сжимал ей холодные руки в своих, делясь теплом, и понимающе улыбался.

– Эпоха эльфов кончается, – неожиданно заговорил он, уже после того, как слова прощания были сказаны. – Знаешь, я слышу это каждый раз, – усмешка, скользнувшая по его губам, затерялась в бороде. – Впервые я услышал это, когда пал Гондолин. Потом эта беда пришла в Дориат. Говорили, что с Первой Эпохой миновал рассвет эльдар. Затем мы противостояли Врагу во время Второй. Получили кольца власти, – задумчиво глядя на море, в котором отражался свет далёких звёзд, он длинно выдохнул. – Но знаешь, я своё потому и отдал, что наша сила не в них была.

– А в том, как поёт ветер в волосах, и лучи солнца ласкают кожу? – осторожно предположила эллет, а получив одобрение и утвердительный кивок, осмелела и продолжила: – как ровный свет звёзд указывает нам путь в бесконечность, и каждое утро на траве появляется свежая роса?

– Да, – улыбнулся Кирдан. – Вскоре они снова заговорят о том, что для эльфов минуло золотое время. Захотят уплыть за море, и я построю им корабли.

Чувствуя грусть в его словах, Андунээль высвободила одну руку и опустила поверх его рук. Молчаливая поддержка – то, чем они были друг для друга. То, в чём она никогда не откажет Новэ, каким бы обстоятельствам ни суждено было вмешаться в их жизни.

– Твои руки холодны, но я чувствую в них ту магию, которую не заключить ни в одно кольцо, – поднеся её руки к губам, Корабел едва ощутимо коснулся их губами. – Это жизнь, Звёздочка. Сама жизнь.

Залюбовавшись её светлой улыбкой, он вспомнил мать Андунээль и с печалью подумал, что в ней никогда не было столько мужества и света, сколько несла в себе Закатная Звёзда.

– За свою долгую жизнь я видел не так уж много эльдар, таящих в себе подобную мощь, – с долей осторожности поведал Кирдан. – Большинство из них сгорало изнутри или кануло в бездну. Эмоции, события и амбиции губили их. Поэтому так ценны те, кто смог пронести свой дар через тысячи лет, – в задумчивости, он прошёл вглубь увитой диким виноградом веранды, и Андунээль следовала за ним. – Насколько я помню, Трандуил намного превосходит своего отца в колдовском деле. Не знаю, кто будет хранить Линдон, если я уйду отсюда, но у Мирквуда впереди ещё не одна эпоха благоденствия. – Внезапно обернувшись, он безошибочно поймал взгляд зелёных глаз и без тени сомнений заявил: – вы выстоите несмотря ни на что.

Когда Андунээль запрыгнула на коня, Кирдан давал ей последние наставления. Он советовал быть осторожнее и возвращаться в Мирквуд по Великому Восточному Тракту, но она всё равно предпочла ту же дорогу, которой приехала в Линдон. Исключением было только то, что на обратном пути она, не останавливаясь, проехала заброшенные города Арнора.

Почти нигде не задерживаясь более необходимого, она гнала коня на восток. Там, за Туманными горами её ждали нежные руки Владыки, способные, прикасаясь легко, исцелять раны на истерзанном сердце. Там она собиралась воспользоваться правом забыться и согреться у живого огня его души, на встречу которой рвалась её.

Сколько лет она блуждала по тропинкам и трактам, каждый день безуспешно сражаясь со страхом не увидеть его? Не найти того единственного, с кем её мелодия будет звучать в унисон? Теперь эти страхи остались в прошлом. Она выкинула их в воды Великого моря, оставив покоиться глубоко на дне. Заставляя мглу на своем пути рассеиваться, она спешила в Мирквуд, надеясь успеть до первого снега ступить на порог дворца.

Глава 40

Когда лето сменилось осенью, и как та подошла к концу, он не заметил. С тех пор, как из путешествия Леголас вернулся один, происходящее вокруг воспринималось им, словно ничего не значащий фон. Казалось, всё самое важное и самое ценное осталось позади, посему он предпочитал проводить дни, погружаясь всё глубже в затягивающую бездну внутри себя. Там, где голос Андунээль был слышен так чётко, словно она была рядом, а тепло и мудрость её слов укутывали больное сердце в бархат.

Он перестал обращать внимание на странные переглядывания стражников, с недоумением провожающих его взглядами каждый раз, когда он входил в покои брениль Андунээль. Покои, которые пустовали без хозяйки. Впервые он пришел сюда, выпив слишком много вина. Едва понимая куда направляется, он упорно двигался туда, куда его влекло с ужасающей силой, победить которую не выходило. После приходить в них стало для него привычкой, от которой не хотелось избавляться. Какая-то часть его понимала, что ловить призраки былого равносильно жизни в иллюзиях, всё равно, что скакать на лошади к обрыву и видеть вместо него бескрайнее поле. Вот только останавливаться не хотелось.

С тех пор, как он перестал надеяться на её возвращение, мир утратил краски. Словно кукла с заводным механизмом, он двигался и что-то делал, но любое действие было лишено смысла. Будто её уход отрезал его, как ненужный кусок, от мирозданья, лишив связи, на которой всё держалось эту пропасть лет. Он по инерции дышал, по привычке говорил, и ни частые разговоры с сыном, ни попытки Легандира вытащить его из этого состояния, не способны были что-либо изменить.

Сидя на перилах балкона её покоев, он ловил долетающие звуки, пока вдруг не осознал, что без неё птицы молчали. Не было ни весёлого щебета, ни разноголосых песен, ни крика в вышине. И дело было вовсе не в холодах, день ото дня становящихся всё ближе. Просто без Андунээль время остановилось.

В первый раз он уснул в её кровати в середине Хитуи¹, когда туманы, укрыли Мирквуд призрачной дымкой. Его разум, видимо, в какой-то мере можно было сравнить с лесом, ибо его заволокло густым непроглядьем, сквозь которое вскоре нечётким контуром выступили странные сны. Горькие и полные сожаления они вновь возвращали его в Серые Гавани, из которых уплывала Алнэс. Его не было рядом, когда она ступала на борт легкого корабля, унёсшего её на Запад, но во снах он оказывался на пристани и долго смотрел вслед кораблю, над белоснежными парусами которого летали чайки, чей крик наполнял почти абсолютную тишину. Ему не могло быть ведомо и то, как ступив на земли Валинора, она счастливо улыбалась, с восторгом осматривая всё вокруг. И всё же он видел это. Что-то подсказывало, что картины, открытые ему кем-то свыше, не плод богатой фантазии.

В следующий раз, сквозь мглу забытья ему привиделась огромная степь, по которой наперегонки с ветром скакали два всадника. Одного из них – темнобородого мужчину он никогда не знал. Зато вторая фигура оказалась до боли знакома. Длинные огненные волосы, не заплетённые в привычные косы, свободно развевались на ветру, в то время как в изумрудных глазах сверкало веселье, которым эллет щедро делилась со всем миром, звонко смеясь.

После той ночи, Трандуил несколько недель не приближался к покоям Андунээль, чувствуя себя так, будто сквозь замочную скважину подсмотрел за чужими жизнями. И ему не нравилось это липкое ощущение, отравой въевшееся в сознание. Но в преддверии Гиритрона², когда приближение зимы холодом и тоской наполнило пустынные коридоры и подвесные переходные галереи дворца, когда начало казаться, что силы кончаются, он сдался.

Тихо, почти беззвучно отворив массивную дверь, он вновь вошёл в покои эллет. Свежий воздух выхолодил их напрочь, но Владыка не стал ни растапливать огня в камине, ни закрывать окно. Приблизившись к широкой кровати, он сел на край и обвёл комнату взглядом, после чего с тяжёлым вздохом лёг на спину. Уставший разум молчал, а взгляд был бесцельно устремлен в потолок, туда, где живой камень причудливо изогнулся, навеки застыв в форме, походящей на кроны деревьев.

Сколько он так пролежал, прежде чем сон укутал его серебристой мглой? Это стало не важно, когда очередное видение выскользнуло из тумана. На этот раз оно было до рези в глазах чётким и точным. Таким реальным, что глупое сердце пустилось вскачь, стремясь пробить грудную клетку. В нём, оказавшись на краю залитой солнцем поляны, он неотрывно смотрел на маленькую огненно-рыжую девочку, неумело плетущую венок из цветов. Не осознавая, что делает, он шагнул вперёд, и она тут же подняла голову. На по-детски круглом личике засияла улыбка, а через пару мгновений она чуть прищурила пронзительно голубые глаза и показательно нахмурилась.

– Ты обещал, что принесёшь кисти черемухи, – обвиняла она, не выпуская из рук кривоватого венка. – Папа, почему ты не принёс их мне?

Поражённый, он застыл, не зная, должен ли что-либо ответить, как вдруг услышал свой голос на пару шагов позади.

– Прости, моя ягодка, – нежности, звучавшей в каждом слове, хватило бы, чтобы затопить всё вокруг, – вместо них я принёс тебе жасмин. Твоя мама очень любит его. Ты же для неё хотела сделать этот венок?

Последним, что он успел увидеть, прежде чем проснуться, было то, как утвердительно кивнула девочка, а после лучезарно улыбнулась и требовательно протянула руку.

Очнувшись от странного сна в растерянности и неверии, он был близок к тому, чтобы возненавидеть себя за то щемящее чувство в груди, которому позволил зародиться. Слабый отголосок надежды и предчувствие грядущих перемен раскалывали его надвое, так как в противовес им хватало одного осознания того, что увиденному не дано будет случиться, если Андунээль не вернётся. А она, судя по всему, то ли не торопилась, то ли не собиралась вовсе делать этого, вопреки обещаниям.

Зима пришла в Мирквуд тихо и быстро. Она укутала лес обманчиво тёплым одеялом из снега, принесла с собой белую тишину, сравняла по цвету вершины Серых и Туманных гор, Мирквуд, Эсгарот, руины Дейла и одинокую гору. Из просторного грота на самом верхнем уровне дворца, Трандуил наблюдал за тем, как над этим всем высоко парит ястреб. Первый день зимы выдался на редкость беспросветно пасмурным. С самого раннего утра пелена туч обступила зимний лес с трех сторон. Прихваченный ночным морозом и припорошенный снегом, он пах свежестью и хвоей. И больше, чем когда-либо походил на заколдованное место. При такой безрадостной погоде, вряд ли даже острое зрение могло помочь хищной птице отыскать пропитание. Отойдя от края грота, Владыка сел в глубокое уютное кресло и, откинувшись на спину, закрыл глаза. Отпуская фэа на волю, он был всюду и нигде: раскинув мощные крылья, пролетал над верхушками деревьев, перескакивал с ветви на ветвь, прятался в уютной норе и охотился на мелкого грызуна. Пока вдруг, будучи в сознании быстроногого оленя не наткнулся на следы подков неподалёку от Лесных врат. Направившись по ним, вскоре он услышал перестук копыт по старой дороге, а ещё через какое-то время далеко впереди различил каурого скакуна и наездницу, державшуюся на нём так, словно родилась в седле.

С шумным выдохом распахнув глаза, он впервые за долгое время искренне счастливо улыбнулся. Страхи, которые он сам себе выдумал, оказались не больше, чем мутной водой, в которую он погрузился по подбородок. Но теперь всё это осталось позади.

Эта разлука дала ему понять, что давать Андунээль время на размышления было не самым лучшим решением. Да, она была благодарна за понимание и готовность ждать, но вместе с тем, лишь сильнее вязла в сомнениях и противоречиях. Больше таких ошибок он не совершит. Учитывая то, где он видел эллет, от дворца её отделяло около двух дней пути, а значит, у него было не так уж много времени, чтобы подготовить всё должным образом для того, на что решился. С другой стороны, так было даже лучше, ведь у неё не останется ни времени, ни возможности снова сбежать. Уж он позаботится о том, чтобы она не заметила происходящего вокруг.

С этой мыслью Владыка приказал подготовить дворец и королевский сад к празднику, который состоится через три дня. На недоумённые взгляды он с напускным высокомерием ледяным тоном напоминал слугам, что он волен делать, что пожелает в своём дворце. И если он хочет устроить праздник, то их дело – побыстрее выполнить его желание.

Леголас пришел к нему как раз в тот момент, когда разговор короля с ювелиром подошёл к концу. Недоуменно проводив мастера взглядом, он посмотрел на отца, не скрывая растерянности. А как только дверь за подданным закрылась, обрушился потоком вопросов:

– Что происходит? Я слышал, будто ты приказал готовиться к празднику. Но что мы празднуем? До Дня Зимнего Солнцестояния ещё слишком далеко, а Начало Зимы только-только прошло.

– Я тоже рад видеть тебя, сын, – иронично усмехнулся Трандуил, нетерпеливо постукивая пальцами по резному подлокотнику. Поднявшись, он налил аранэну вина и протянул полный бокал. – Возьми, садись и выпей.

Указав на кресло, он налил себе и отпил глоток, подавая пример.

– Зачем тебе понадобился ювелир? – не унимался Леголас, взяв бокал.

Всматриваясь в лицо Владыки, он не находил в нём тех тоски и обречённости, которые наблюдал ещё недавно. Это настораживало, вынуждая тревожиться за отца.

– Выпей, – сменил тот просьбу на приказ.

Лишь после того, как Леголас выполнил его, Трандуил занял привычное место за рабочим столом. Несколько минут он смотрел в зелёные глаза, прежде чем в своеобразной манере поинтересоваться у сына:

– Как думаешь, он успеет создать корону за два дня?

Сбитый с толку, аранэн хотел было спросить, зачем ему новая корона. А в следующее мгновение поразительная догадка озарила его. Опасаясь ошибиться, он осторожно произнёс одно только слово:

– Андунээль?

– Возвращается, – подтвердил Владыка, едва уловимо кивнув. – По моим расчётам, она прибудет послезавтра.

Тишина, возникшая между ними после произнесённого оглушала. Леголас внимательно, вглядывался в глаза отца, пытаясь понять, правильно ли всё понял, а когда тот кивнул, вдруг звонко рассмеялся, чувствуя, как облегчение затапливает его. Отсмеявшись, он увидел на лице Владыки искреннюю и светлую улыбку. Именно ту, по которой безмерно скучал.

– Добегалась, – заключил он, улыбнувшись в ответ.

В следующее мгновение в кабинет без стука вошёл Легандир и смерил их подозрительным взглядом. Будучи королевским советником, он привык узнавать всё и обо всём одним из первых, но сейчас, похоже, принц опередил его. Щуря кобальтово-синие глаза, он перевёл взгляд с Леголаса на Трандуила и выгнул бровь.

– Мне показалось, или я слышал смех в вашем кабинете, мой король?

– Легандир, проходи! – оживлённо кивнул аранэн, лукаво и донельзя довольно улыбаясь. – У отца для тебя удивительные новости.

– Может, сначала выпьешь? – указал жестом на столик с вином король.

– Поверь, тебе это понадобится, – доверительно добавил Леголас.

Видеть Владыку и принца объединёнными, практически заканчивающими друг за другом мысли было слишком непривычно. Не берясь ничего анализировать, Легандир молча налил себе вина и залпом осушил весь бокал. После снова налил и сел в кресло соседнее с тем, в котором расположился юноша. Всем видом выражая, что готов слушать он ещё раз отметил, что Леголас сиял радостной улыбкой, а Трандуил был подозрительно доволен, пряча искры в прикрытых серо-голубых глазах.

– Послезавтра Андунээль будет здесь, – озвучил новость Владыка.

– Наконец-то! – искренне выдохнул Легандир, после чего поморщился от собственной несдержанности. Наверное, ему стоило сказать что-то другое или вовсе смолчать, но он выпил ещё вина и признался: – на вас обоих смотреть в последнее время было противно.

Отец с сыном переглянулись и, спустя секунду, весело засмеялись, выпуская из душ последние тревоги и сомнения. Глядя на них, советник тихо хмыкнул, по его губам скользнула улыбка. Ни король, ни принц не видели того, как он облегчённо вздохнул и заметно расслабился, в предвкушении того, что, наконец-то, о них будет кому позаботиться, кроме него.

Примечания:

Толкиен в приложениях к "Властелину колец" пишет о календаре: «Те, кто говорил на Западном Языке, пользовались обычно для месяцев квенийскими названиями, игравшими примерно ту же роль, что наши латинские, ныне общепринятые во многих странах мира. Вот эти названия: Нарвиниэ, Ненимэ, Сулимэ, Вирессэ, Лотессэ, Нариэ, Кермиэ, Уримэ, Иаванниэ, Наркалиэ, Хисимэ, Рингарэ. Синдаринские названия звучали так: Нарваин, Нинуи, Гваэрон, Гвирит, Лотрон, Норуи, Кервет, Уруи, Иваннет, Нарбелет, Хитуи, Гиритрон».

Нарваин переводится как "новое солнце". Синдаринские названия представляют собой по значению точный эквивалент квенийских. Нинуи – "влажный", гваэрон – "ветреный", гвирит – "сеять", лотрон – "цветущий", норуи – "солнечный", кервет – "срезание (урожай)", уруи – "горячий", иваннет – "дающий фрукты", нарбелет – «увядание солнца», хитуи – «туманный», гиритрон – "холодное время".

¹ Ноябрь

² Декабрь