Текст книги "Закатная звезда Мирквуда (СИ)"
Автор книги: Алира Лионкурт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)
Глава 17
Утреннее спокойствие, царившее в покоях Андунээль, нарушил судорожный вздох. Резко дернувшись, она тут же распахнула ресницы, вырвавшись из цепей сна. Яркие изумрудные глаза, беспорядочно перебегавшие от высокого балдахина, к столику у стены, широкому подоконнику и распахнутой двери на балкон, наполнялись слезами. Ничто не могло успокоить мечущейся в замершем теле души. Ни неспешно колышущиеся на ветру занавески, ни тихая мелодия, льющаяся откуда-то снаружи, ни золотой солнечный свет, пронзающий комнату.
Наваждению, нахлынувшему на неё, не было оправдания. Зато она догадывалась о его названии. Искажение. Спустя столько лет, на протяжении которых она держала под контролем свои порывы, оно коснулось её. Подобно упорному прибою, способному подточить любой, даже самый прочный камень, оно разрушало изнутри. Иначе как было объяснить сладостные сны, после которых тело сковывала приятная тяжесть в ожидании избавления?
Каждую ночь после ужина с Владыкой, на протяжении неполной недели, ей снились аквамариновые глаза, в которых сияли далекие звёзды. Каждую ночь её затягивало в их глубину. Она тонула, теряя себя. Вокруг не было ничего, кроме бархата низкого голоса, манящего во тьму, сулящего наслаждения, и тепла прикосновений, от которых по телу проходила дрожь. В этот голос хотелось завернуться, как в любимую мантию, и раствориться, разлететься пеплом.
Но пока что рушилось только её хрупкое спокойствие. Разлеталось сотнями мелких осколков. И когда она поднималась с кровати, ступать по ним было мучительно больно, ибо они с легкостью отлитого отцом клинка вспарывали кожу и застревали в плоти. Капли крови срывались вниз и смешивались с буро-алыми отпечатками стоп.
С головой окунаясь в холодную воду, она пыталась вернуть самообладание, вытеснить унизительный жар из груди. Тонкие пальцы, крепко держащиеся за края купальни, подрагивали. Раздраженная этим, Андунээль разжала их и легла на самое дно. Раскрыв глаза, сквозь толщу воды она смотрела на отбрасываемые свечами блики на стены и полоток. Отрешившись от всего остального, она лежала так до тех пор, пока в груди не начало жечь от нехватки воздуха. Борясь с этим ощущением, она мысленно досчитала до десяти и только после этого поднялась из воды.
Заплетая из влажных волос несколько косичек у висков, Андунээль переплетала их между собой, глядя на своё отражение. Безупречное лицо, которого не касалось время. Хотя, кажется ещё пару столетий назад, губы не были изогнуты таким образом, будто она в любой момент была готова ядовито усмехаться. Да и в уголках глаз не было намеков, едва заметных острому зрению, на будущие морщины из-за появившейся привычки подозрительно щуриться. Теперь даже в этих незначительных, едва уловимых изменениях ей виделся отпечаток искажения.
Поддавшись обжигающей волне раздражения, прокатившейся по ней, эллет резко поднялась из-за стола. Цепкий взгляд остановился на парных клинках, но она решила оставить их. В этот день ей нужно было успокоение, а потренироваться с Хэзурадом, увязывающимся за ней каждый раз, стоит только выйти из покоев, она успеет в другой раз.
На ходу застегивая на потайные крючки камзол с воротником-стойкой, наброшенный поверх сюртука, Андунээль сбегала по ступеням вниз, не обращая внимания на то, видит ли её кто-либо. Да и кого она могла встретить по дороге к королевским конюшням? Стражей удивлять было нечем, а конюхи давно привыкли к ней.
Привычно поприветствовав Имдира, она пожелала ему доброго дня и вывела из стойла Рибиэлсирита. Под взглядом эллона угостив коня яблоком, она прижалась лбом к его шее, делясь желанием скакать наперегонки с ветром. Тихое фырканье вместо ответа вызвало у неё улыбку. Не став мучить старого друга седлом и уздечкой, она вышла вместе с ним к мосту через реку, где легко запрыгнула ему на спину и, едва успев прижаться к ней, велела скакать наперегонки с ветром.
О том, что из плена дворца не плохо иногда выбираться на свободу Трандуил вспомнил, когда командующий лесной стражей доложил о двух новых гнездах пауков, находящихся в нескольких десятках лиг от границы. Он слишком давно не объезжал Мирквуд, раз тёмные твари смогли проникнуть на его территорию. Быть может было бы правильным не только собрать несколько отрядов и приказать им зачистить лес, но и присоединиться к ним лично, дабы своими глазами увидеть насколько эта мерзость пустила корни в землю. Но вместо этого король решил для начала выбраться недалеко от дворца.
Горделивый конь нёс его по лесным тропинкам едва касаясь копытами шуршащей в зеленой траве листвы. До Дня Огня оставалось не так много времени. После него дни станут ощутимо короче ночей, и на голубом небе всё чаще будут гостить низкие серые тучи. А пока что каждый день был наполнен теплом и тем непередаваемым волшебным ароматом, что возникал исключительно осенью. В воздухе будто бы парило золото, распыленное на бесчисленное количество мельчайших частиц. Лес постепенно менялся, надевая цвета заката, но отказываться от изумрудной роскоши он не торопился.
Спешившись, Трандуил отпустил скакуна пастись неподалеку, в то время как сам, неспешно шел меж деревьев, при каждом шаге касаясь земли и тем самым вливая в неё свою силу. Задумавшись, он уже не следил за еле заметной тропой, уводящей всё глубже в чащу. От факелами пылающих кленов к березовым колокольням и дальше под дубовые знамена, распахнутые лесом перед королем в золотом и алом.
Здесь, в получасе езды от дворца, Мирквуд был первозданно чист. Укутанный колдовством Владыки лесов Средиземья, он был полон жизни. Вслушиваясь в шепот деревьев, касаясь ладонью стволов, Трандуил наслаждался умиротворением созданий Йаванны. А потом вслед за песней ветра до него долетел нежный женский голос, полный горечи и тоски. Чуткий слух едва угадывал слова, но Трандуилу хватило всего нескольких, чтобы узнать песню.
В странных снах, что приходят ко мне,
Cнах о любви, ушедшей безвозвратно,
Слышу голос бронзовых птиц,
Шёпот древних времен, зовущий нас обратно.
Когда-то безумно давно он слышал, как её пели менестрели в Менегроте. В те дни они с отцом любили бывать на торжествах Элу Тингола. Трандуил до сих помнил, как огромная зала дворца тысячи пещер сияла от сотен фонарей, свисающих с немыслимо высокого потолка. Как синдар танцевали по гладкому каменному полу, празднуя приход весны.
С тех пор прошла не одна тысяча лет, и вот теперь он снова услышал почти забытый мотив. Слова, что вставали стройным рядом теней из прошлого и неумолимо наступали, атакуя в самое сердце.
Город снов, ушедшей мечты,
Ветер разлук остался за стенами…
Скажешь ты, что путь не найти
В древний город любви, оставленный богами.
Неслышно ступая по траве и листьям, перешагивая корни деревьев, Владыка шёл на звук. Он никогда раньше не слышал этого голоса, но слух цеплялся за что-то. Какие-то едва уловимые и смутно узнаваемые интонации. Отодвинув ветвь молодой рябины, усыпанной рубинами ягод, он замер, не желая выдать себя. Перед ним, посереди залитой солнцем лужайки, сидела Андунээль. Негромко напевая, она один за другим поднимала с подола камзола пестрые листья и вплетала их в роскошный венок. Быть может, эта картина была бы обычной, если бы на плечах и ногах эллет не сидели небольшой стайкой лазоревки. Одна из них, самая молодая, деловито перебирала клювом листья. Те, которые она оттаскивала поближе к Андунээль, эльфийка тут же добавляла в венок.
Это было так давно,
Что свет древних звезд не помнит об этом.
Это было на краю,
На границе сил до края света возник
Город Любви. Город Любви…
Древний город любви, оставленный богами…
Когда голос стих, короля охватила внезапная грусть. Словно из яркой палитры убрали какой-то оттенок. Вроде бы и не разберешь который, среди разнообразия других цветов. Но без него картина уже не была прежней.
Опасаясь спугнуть увиденную им впервые расслабленной эллет, Трандуил затаил дыхание, когда она, скрепив концы венка, водрузила его на голову. Легко поднявшись на ноги, она медленно закружила по лужайке, запев новую песню. Корона из осенней листвы сливалось с золотом и огнем заката в её волосах. Она будто светилась.
Первая стрела рассвета, глаз твоих мгла.
Хрупкая вода сменилась тёплым дождём.
Оглядев ветви ближайших к Андунээль деревьев, он отметил, что лазоревки слетелись к ней, должно быть, чуть ли не со всего леса. Десятки внимательных глаз-пуговок следили за её танцем и не смели перебивать пения. Но вдруг одна из них. Та самая, что выбирала листья для венка, заметила Владыку. Испуганная, она преданно бросилась предупреждать целительницу, заполошно размахивая крыльями перед её лицом.
И в моей руке не удержать два крыла.
В небо летит, кто для полета…
Подставив птице руку, на которую та тут же села, Андунээль резко замолчала, поворачиваясь в сторону Трандуила. Не зная наперед кого увидит, свободной рукой она потянулась к клинку в набедренных ножнах. Но рука наткнулась на пустоту. Почти одновременно с этим эльфийка увидела стоящего в тени деревьев короля Мирквуда – наваждение из сна, обретшее форму. Тот шагнул к ней, понимая, что скрываться и дальше нет смысла.
– Здравствуйте, Андунээль, – мягко приветствовал он, заметив насколько его появление изменило её настроение, после чего указал взглядом на венок. – Настоящая лесная корона, – поставив перед собой посох, он изящно опустил на его навершие вторую руку и сдержано улыбнулся. – Вам идет.
– Если она настоящая, то должна принадлежать вам.
Вспомнив о договоре, озвученном им в их последнюю встречу, Андунээль сделала глубокий вдох и сняла с головы венок. Не решаясь посмотреть в глаза мужчины до того, как сделает задуманное, она подошла ближе к нему и, потянувшись, осторожно надела корону из листьев на его голову, старательно пристраивая её так, чтобы та другая, что уже была в его волосах, не съехала. Через пару мгновений эльфийка отпрянула от замершего Владыки и тут же окинула его придирчивым взглядом. Решив, что венок неплохо смотрится с его золотыми и алыми одеждами, она позволила себе довольную улыбку.
Трандуил же смотрел на неё и не мог решить, как должен повести себя. Улыбнуться и сделать вид, что всё в порядке? Или хмуро свести брови и поджать губы, давая понять, что какой бы не официальной ни была обстановка, он оставался королем? И это притом, что он сам хотел видеть её более живой, чем в те моменты, когда она ограждала себя от мира почтением и спокойствием. Но разве мог он подумать, что эллет поведет себя подобным образом?
– Откуда вам знакома песня о Древнем городе? – тихий спокойный голос нарушил молчание.
– Песня? – изобразила недоумение Андунээль, вскинув брови.
– Та, которую вы пели некоторое время назад, – кивком подтвердил таур.
– Слышала её в Лотлориэне, – как ни в чём не бывало, ответила эллет.
Слишком быстро и слишком легко для правды. Трандуил беззвучно усмехнулся, кривя уголок губ. Она лгала. Смотрела ему в глаза и без тени смущения лгала. Чтобы ни заставляло её делать это, Андунээль не желала признаваться в том, где услышала песню. Казалось бы, какой другой вопрос мог быть легче этого? Любой, который не касался её прошлого. Ответ пришел сам по себе. И тогда он решил обойти проблемную тему окольными путями.
– Вас любят птицы, – указав взглядом на разлетающихся лазоревок, заметил он.
Андунээль сжала губы, в последний момент сдерживая готовую сорваться с них неправду. Встретив взгляд Владыки, она поняла – любая ложь будет им узнана. Он без труда угадает её в интонациях, отыщет в малейшем изменении на лице. Но что она могла предоставить ему? Полуправду? Вряд ли таур Трандуил ограничится ею. Разница в выборе была не велика. И всё же она сделала его.
– С одной из них я знакома давно.
– Случайно не с той, что предупредила вас о моем присутствии? – усмехнулся эллон.
– С ней, – не стала отпираться Андунээль.
– Но она выглядит едва оперившейся.
Протянув к лазоревке руку, Владыка ждал, что та тут же перепрыгнет на неё. Как и всё остальное в этом лесу, она должна была подчиниться. Но наглая кроха отпрыгнула от его руки, а после и вовсе перепорхнула на плечо целительницы.
– Это не совсем так, – накрыв старую знакомую ладонью, Андунээль дала ей понять, что никто её не тронет и уж тем более не обидит.
– Не совсем? – ожидая объяснений, Трандуил вскинул бровь.
Слишком много раз он позволял Андунээль уходить от ответов и недоговаривать. Она задолжала ему объяснения. Но начать отдавать долг могла с не великого.
Эльфийка и сама прекрасно понимала это. «Лети, моя дорогая. Увидимся позже», – мысленно шепнула она старой подруге, после чего та поднялась в воздух и исчезла в лесу. Не глядя ей в след, целительница размышляла с чего лучше начать рассказ и какие слова подобрать, чтобы объяснить терпеливо ждущему Владыке суть сделанного.
– Её срок подходил к концу, – неторопливо начала эллет. – Последним, что она хотела сделать в этом воплощении – это попрощаться со мной. А я не смогла отпустить её, – грустно улыбнувшись, она подняла взгляд и посмотрела в глаза таура. – Держала на ладонях и не представляла, как потеряю ещё и её. Маленькая жизнь угасала в моих руках, хрупкая, как тонкая хрустальная фигурка, едва теплившаяся, словно слабый огонек, который вот-вот задует ветер. И тогда я наполнила её своей силой.
– Вы подарили ей вторую жизнь, – утешительно заметил Трандуил, улавливая отголоски неясной тревоги на дне её зрачков.
– Боюсь, что я сделала большее, – едва слышно сорвалось с приоткрытых губ.
– Что именно? – немедля откликнулся король, всматриваясь в зелень глаз целительницы.
– В её сердце бьется моя песня, – неохотно произнесла она, отводя взгляд. – Пока не истает сила мой фэа¹, она будет жить.
После того, как затихли последние слова, между ними воцарилась тишина. Владыка долго молчал, будто бы заново изучая Андунээль. Потом, он концом посоха указал вперед, предлагая составить ему компанию.
– Вы можете вдохнуть свою силу в кого угодно? – задумчиво прозвучал вопрос, заданный, казалось, спустя целую вечность.
– Чаще всего именно так я и исцеляю, – кивнула Андунээль, чувствуя, как перед Трандуилом выпрямляют корни деревья, открывая беспрепятственный проход.
– Мне не известен ни один эльф, который обладал бы такими способностями, – искоса взглянув на спутницу, он пытался ощутить в ней отголоски магии, которые всегда чувствовались в майар². Но в Андунээль их не было. Это сбивало с толку. – И я не уверен, что Леди Галадриэль обладает подобной силой.
– Но я чувствую, как ваша питает Мирквуд, – весомо обронила эллет.
– Sen taid³, – отмахнулся Трандуил.
Позабавленная тем, с какой лёгкостью он это сделал, Андунээль на ходу обернулась к нему.
– Manan⁴?
– Я – Владыка этих лесов, брениль, – снисходительно пояснил он, горделиво приподняв подбородок.
Торопливо наклонив голову так, чтобы её лицо застлали волосы, эллет сделала вид, будто заинтересовалась цветущим плющом в корнях деревьев, тогда как на самом деле подобным образом скрыла едкую усмешку, искривившую уголки губ. Она могла бы поправить таура, сказав, что сила его настолько велика не потому, что он является Владыкой, а потому, что его отец был первородным. Но она промолчала об этом, не желая собственными руками наталкивать его на догадку относительно рода своего целительства.
Выпрямляясь, она равнодушно обронила:
– В былые времена не только Владыки обладали подобной силой.
– Былые времена канули в небытие, – против воли резко, оборвал не родившийся спор Трандуил.
Краем глаза он уловил, как Андунээль при этом учтиво кивнула, беззвучно шепнув: «Как вам будет угодно, Владыка». А в следующий миг пожалел, что повел себя с ней подобным образом. Просил расслабиться, а затем делал всё, чтобы она не забывала о почтении. Будто бы ему снова было пять сотен лет, и он с трудом мог сосредоточиться на чем-то одном. Будто снова превращался из Короля в юношу, которым вечно недоволен отец.
Выйдя к неглубокому руслу ручья, из которого пили воду их кони, он остановился у большого валуна, поросшего мхом, и повернулся к Андунээль. Она же подошла к своему любимцу и ласково провела ладонью по его крупу. Когда конь повернул к ней морду, и она тут же прильнула лбом к его носу, прося подождать ещё немного, прежде чем они вернутся во дворец.
Наблюдая за ними, король испытывал странные эмоции. Он понял, что связь с любимцем у эллет настолько велика, что слова им просто не нужны. Когда душа обнимает душу, звуки становятся бесполезными.
– Ваша сила должна была бы вызвать у меня множество вопросов, – примирительно начал он, неслышно подойдя к ней. – Но до поры я сдержу своё любопытство, – учтивая улыбка осветила его лицо, а потом померкла. Между бровей залегла глубокая морщина, когда он нахмурил их. – Тревожит меня иное. Что Галадриэль увидела в зеркальной чаше, если послала вас ко мне? Вас – эллет, которую она скрывала ото всех в своих землях. Вас – ту, что может кого угодно позвать из-за предела.
– Во мне меньше силы, чем вы думаете, – печально улыбнулась Андунээль, перебирая гриву коня тонкими пальцами. – Кого я смогла исцелить? Маленькую птаху? – слишком много горечи было в её словах. Она поднималась удушливой волной из самой глуби. Изумрудные глаза были обращены на короля, но взгляд будто бы смотрел сквозь него в прошлое. – Она не сопоставима с умирающим на руках эльфом, залитым кровью.
– Но это тоже жизнь, – твердо возразил таур.
Словно очнувшись, она сфокусировала взгляд на Трандуиле, выныривая из омута памяти. Несказанное жгло гортань. Там внутри комом застряло горькое признание. Когда пришло время, она не спасла ни отца, ни жениха. Не смогла излечить от тоски мать, пожелавшую уплыть в Валинор. Самые близкие ушли из её жизни внезапно, резко вырванные чужой рукой. Воспоминания причиняли настолько сильную боль, что было тяжело дышать.
– Нам не дано спасти всех, – голос Владыки окутал её мягким бархатом, утешая и придавая сил.
– Im ista, aranya⁵, – глухо прошептала она.
Скрывая злые слезы, она повернулась к Рибиэлсириту и погладила его меж ушей. Прикосновение к живому теплу старого друга успокаивало.
– Если знаете, отпустите ту боль, что не дает дышать, – мягко уговаривал низкий голос.
Обращая на себя её внимание, неожиданно для самого себя, Трандуил опустил ладонь поверх хрупкой руки эллет. Её кожа была ледяной. Даже холоднее, чем тогда, когда он случайно коснулся её за ужином. Ловя встревоженный взгляд зеленых глаз, он сжал пальцы на тот случай, если она решит отнять руку.
– Baw⁶, – отрицательно качнула головой эллет, отмахиваясь от дурмана, которому было так заманчиво поддаться. – Im u anira⁷, – упорно выдохнула она. – Im u desiel⁸.
– Manen anann le u desiel? Anduneel⁹? – едва уловимо качнул головой таур, понимающе улыбаясь.
Ощущая, как рука согревается в плене его сильных пальцев, она скользнула взглядом с глаз Владыки на его губы. Что-то внутри оборвалось, замерло, испуганно сжавшись в комок, дрожащий от страха и предвкушения. А в следующий же миг она разозлилась на себя из-за этого.
– Не меньше вашего, – пропитанные злостью слова, ядовитыми змеями сползли с губ, искривившихся в холодной усмешке.
Отняв руку, Андунээль почтительно поклонилась перед эллоном.
– Прошу простить меня, Владыка, но я оставлю вас, – не глядя на него и не дожидаясь позволения, она запрыгнула на коня, который тут же ускакал прочь от ручья.
Оставшийся один у большого валуна, Трандуил смотрел ей в след, до тех пор, пока силуэт окончательно не скрылся за деревьями. Только после этого он запрокинул лицо к кронам и горько рассмеялся. Эллет бежала от самой себя. Тщательно держала в узде часть своей души. Но только ничего хорошего это ей не приносило и не принесет, ибо по самому себе он знал – бесполезно бежать от собственной тени.
______________________________________________________________________________________
¹ Фэа – душа. Толкин называл душу и тел – фэа и хроа
² Айнур, обладавшие меньшей силой, нежели Валар. А́йнур (англ. Ainur) – высшие существа, первые творения Эру Илуватара, созданные им до сотворения чего либо ещё. В переводе с квэнья их название означает «Священные». Являлись по природе бесплотными духами, имевшими возможность иметь зримый образ, либо облекаться в физическое обличье
³ Это другое
⁴ Отчего же?
⁵ Я знаю, мой король
⁶ Нет
⁷ Я не хочу
⁸ Я не готова
⁹ Как давно вы не готовы, Андунээль?
Глава 18
Бежать от прошлого было куда приятнее, чем бежать от собственных желаний, сорвавшихся с цепи. Осознание этого больно впивалось в сознание, будто докучливая заноза. Хотелось быть кем-то другим. Как никогда хотелось быть кем-то другим. Той, что смогла бы позволить себе довериться осторожным прикосновениям, раствориться в чужой улыбке и просто двигаться навстречу происходящему, не пытаясь сохранять верность почти истаявшим образам из прошлого. Той, что легко дарила бы своё тепло, помогала отдохнуть от дней, наполненных долгом и сотней обязательств. Той, что смогла бы полюбить всем сердцем, неомрачённо, легко и естественно.
Уже сама реакция на Владыку была недозволительной, но вдобавок к ней, Андунээль умудрилась ещё и торопливо покинуть его, оставив одного у ручья. Позорный поступок, недостойный эллет её возраста. Но что поделать, если рядом с ним она забывала обо всех прожитых тысячелетиях? Правильнее всего было бы оставить Мирквуд или вовсе не приезжать сюда. Но дело сделано и всё, что осталось – собирать плоды своих поступков.
Злость на саму себя удушливой волной затопила Андунээль. За что бы она ни бралась, всё валилось из рук. Но хуже это было лишь то, что она совершенно не понимала Трандуила. Ещё недавно не желающий знаться ни с кем извне, он уделял ей слишком много внимания. И может всё это можно было бы списать на её мнительность, если бы не тепло пальцев, которое слишком отчётливо сохранила услужливая память. Его слова, его взгляды, осознанные или нет, возвращали остроту восприятия, пробуждали вкус жизни. Вот только теперь было слишком поздно для подобных слабостей. Не то время, не то место, не тот эллон.
Куда проще было бы, сохраняй он невозмутимую холодность. Неприязнь была куда более простой и предпочтительной для эллет. Подозрения являлись тем, с чем она привыкла бороться. По сравнению с ними, она почти забыла, каково это – кружить по залитой лунным светом поляне и растворяться во взгляде того, кто находится напротив. Уставшее за столько столетий, окаменевшее и поросшее мхом сердце должно было молчать.
С этой мыслью Андунээль пересыпала перетертые вместе с ацеласом ягоды можжевельника в стеклянную банку. Иметь уникальную силу, некогда развитую с помощью Мелиан, было прекрасно, но порой обращающимся к ней куда нужнее оказывались настойки и мази, приготовленные из обыкновенных компонентов, собрать которые не составляло огромного труда.
При мысли о последнем, Андунээль словно споткнулась. Оглядев изрядно опустевшие полки, она поняла, что было бы неплохо отправиться в лес, дабы пополнить припасы. Пока первые холода не коснулись Мирквуда, стоило запастись тем, чего до весны не видать. Отъехать подальше от дворца, провести день вдали от него казалось отличной идеей. А дабы не встретиться ненароком с Владыкой, следовало забраться как можно дальше.
Изначально она планировала поехать одна. Собрала всё необходимое в дорожную сумку, тщательно наточила парные клинки и подготовила одежду, идеально подходящую для конной прогулки и почти не отличающуюся от той, что носили Стражи Мирквуда. А потом вдруг вспомнила о юном эльфе, с похвальной настойчивостью выражавшего желание стать её учеником. Он обращался к целителю с просьбой научить его сражаться. Ситуация сама по себе была забавной, но эллет было этого мало. Для начала он должен был усвоить урок послушания. Если учитель хотела, чтобы он собирал коренья, а не отрабатывал удары, то так и должно быть.
Ведомая захватившей её идеей, Андунээль вышла из покоев и первого же встретившегося стражника попросила найти Хэзурада и передать ему послание. Завтра через три часа после рассвета она будет ждать его в конюшне, чтобы отправиться в лес за ингредиентами. Так же она просит его не забыть свой меч дома.
В установленное время, входя в королевскую конюшню, Андунээль издалека увидела ожидающего её юношу. В каждом его движении читалось нетерпение, но он сдерживал себя.
– ‘Quel aur, mellonamin¹, – улыбаясь юноше, эллет подошла к своему коню и начала споро седлать его. – Спасибо, что не заставил себя ждать.
– Saesa omentien lle, brennil Anduneel². – Наблюдая за привычными для неё действиями, он выразил озадаченность: – мне приятно, что вы выбрали мою компанию для прогулки по лесу, но смею напомнить, что я не травник и не целитель. Я просил вас научить меня владеть мечом.
– Да, да, – она с легкостью согласилась, запрыгнув в седло. – Я прекрасно это помню, Хэзурад, – поглаживая коня по мощной шее, выехала на мост через Лесную и выбрала дорогу, ведущую на северо-восток. – Но ответь мне на вопрос. Если тебя ранят, а рядом не будет того, кто сможет помочь? Если тебе понадобится зелье или мазь, а сделать её будет некому? – обернувшись через плечо, она дождалась, когда он поравняется с ней на дороге. – Желание быть воином похвально. Но то, чего хочешь ты – просто пойти и сложить свою голову в битве. Думаешь ли ты о том, как выжить? Нет. В твоей голове мечты о доблести, победах, славе, – понимающая улыбка изогнула красиво очерченные губы. – Мало толку от победы, когда ты отравлен и негде взять противоядия.
– И сколько же времени мне потребуется, чтобы научиться всему этому? – мрачно поинтересовался юноша.
– В зависимости от того, насколько ты будешь старателен, – пожала плечами Андунээль, не торопясь его обнадеживать. – Разве время, это не всё, что есть у эльфа? – вскинув брови, она лукаво улыбнулась, но на дне её зрачков была заметна грусть. – Не торопись сложить голову в битве, и я заполню её многими знаниями.
– Lle tirith ar bronia enni³, – осознав, что эллет может не понравиться его чрезмерное рвение, он взял себя в руки и продемонстрировал учтивость, едва уловимо склонив голову.
– Как и любой другой хороший наставник, – равнодушно пожала плечами она.
Ей не нужно было преклонение Хэзурада. Она взяла его в ученики не из-за того, чтобы поднять своё положение, не потому, что у него есть талант к чему бы то ни было. Нет. Она увидела в нём тени тех, кого некогда знала. Это оказалось достаточно, чтобы погрузиться в эту трясину.
Казалось бы в спокойных словах Андунээль не было ничего оскорбительного. Вот только Хэзурад воспринял их крайне болезненно. Поморщившись при упоминании о других наставниках, он поджал губы, но всё же не вытерпел.
– Какое мне дело до других – всех тех, что отказались от меня?
Его слова были полны обиды, за которой скрывалось хорошо известное эльфийке желание доказать чего он стоит. Прояви она сейчас мягкость, он принял бы её за жалость. Поэтому, Андунээль строго спросила:
– Ты ведь понимаешь почему?
То, как он сжал губы, сказало ей многое. Да, Хэзурад был вспыльчивым напористым юношей, он истово желал достичь мечты, но дураком он не был. Он знал о своих слабых сторонах, знал, что неделю за неделей делал одни и те же ошибки. Недовольство самим собой могло сжечь его изнутри. Оно было опаснее любого замечания от наставника.
– Ты молод и порывист. Ты хочешь всё и сразу. Те, кто сказал, что из тебя не выйдет воин и правы, и нет, – перебирая гриву коня тонкими пальцами, она украдкой наблюдала за реакцией на свои слова. – С тобой нужно тренироваться отдельно, уделить больше времени, нежели остальным, и найти особенный подход. Вероятно, разбираться в чём-то другом ты можешь научиться за несколько месяцев, тогда как на обучение воинскому искусству тебе понадобятся годы. Ты понимаешь меня?
– Ye, tano⁴, – нехотя кивнул Хэзурад, принимая правоту эллет.
Как Андунээль и догадывалась, многие растения были знакомы Хэзураду. Он с легкостью мог отличить редкий Уилос⁵ от Симбельми́нэ⁶, аккуратно собрать цветки А́эглоса⁷ и отыскать в лесу укромный уголок, где рос Се́регон⁸. Глядя на то, как ловко он связывает в пучки кисти ягод калины и рябины, эллет достала из седельной сумки сверток с запасливо взятым с собой перекусом и опустилась посреди небольшой поляны. Развязав плотную ткань, разложила на ней лембас, сыр, орехи, душистые яблоки и с краю пристроила флягу с вином.
– Похоже, учить тебя узнавать растения, грибы и ягоды не понадобится. Откуда тебе они известны? – склонив голову к плечу, она проследила, как он убрал ягоды в седельную сумку, и указала ему на место рядом с собой. – Ты словно чувствуешь в какой стороне что находится.
Как только юноша опустился на ковер из шуршащих листьев, она протянула ему лембас и сыр. Получив в ответ благодарную улыбку, ей показалось, что вокруг стало немного светлее.
– Сестра моей матери – лекарь, – пояснил Хэзурад, прежде чем отломить кусок хлебца. – В детстве она часто брала меня с собой в лес.
– А где она теперь?
– За морем, – коротко обронил эллон, отчего стало ясно – продолжать эту тему он не намерен.
Андунээль помолчала. Никакие слова не смогли бы выразить какого это – остаться одному там, где некогда рядом с тобой шел близкий. Быть разделенным с родными дорогой без возврата, прямым путем, разъединившим вас. Но у Хэзурада оставалась nana⁹.
Подняв лицо к пронзительно голубому, кажущемуся низким, октябрьскому небу, эллет желала юноше не узнать того, с чем пришлось жить ей. Никогда не почувствовать на себе одиночество. Не знать, каково быть всюду чужим. Она отпила глоток сладкого вина из фляги и протянула ему. Хэзурад удивился, но тут же принял её с благодарным кивком и выпил несколько глотков.
– А вы всегда хотели быть целителем? – нарушил он тишину через несколько минут.
– В те времена, когда я была юна, я просто хотела быть, – мягко улыбнулась Андунээль. Наткнувшись на непонимание во взгляде ученика, она звонко рассмеялась. – В те времена все мы были немного иными. Я любила весь мир, мне нравилось встречать каждый из рассветов. Моя родина была прекрасным местом. Красивее в этом мире вряд ли сыщешь. Казалось, никогда больше я не увижу ничего подобного, но здесь в Мирквуде многое напоминает мне об утерянном доме.
– Откуда же вы?
Закономерный вопрос был встречен тяжелым вздохом. Ей не хотелось лгать Хэзураду. Но время для правды ещё не пришло.
Повернувшись к нему, она заглянула в полные живого интереса глаза и отрицательно качнула головой.
– Издалека, – тихий ответ растворился в шуршании листьев, побеспокоенных ветром.
После перекуса, заменившего им обед, Хэзурад перебирал плоды боярышника, отбрасывая в сторону несовершенные яблочки, а Андунээль завела руки за голову и закрыла глаза, наслаждаясь шелестом танцующей на ветру листвы. Она слышала каждый листик, растворяясь в неслышной музыке леса. Умиротворение заполнило её. Казалось, в эти минуты она сроднилась с Мирквудом. Одновременно взлетела до небес вместе с многовековыми дубами, царапающими небо, и проникла в самую суть земли, вслед за ветвистыми корнями.
