Текст книги "По ту сторону Бездны (СИ)"

Автор книги: Алина Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

– Мои глаза не зеленые, – фыркаю я. Вот сказочник на мою голову. Но послушно одеваю предложенное. Что ж не сделать ему приятное. Да и в самом деле – зачем тратить время на выбор чего-то другого?

– Если оттенить их зеленым – зеленые, если оттенить синим – синие, – стоит на своем вампир. – У тебя удивительно красивые глаза, Ларис. Очень необычного оттенка.

– Ага, сизо-болотного.

– И кто тебе сказал-то только такую глупость? – качает он головой. – Так, ладно, оделась? Все, побежали.

– Как побежали, погоди, а завтрак?

– Тебе упаковали с собой, позавтракаешь на озере.

– Ну хорошо, побежали на твое озеро. Там хоть купаться-то можно?

– Нужно.

– А полотенце ты взял? А... а купальник? Мы же не купили мне купальник! И в чем я буду?..

– А в ванне ты в чем? Не выдумывай ерунды, Лара, поехали. Вампиры не плавают в мокрых тряпках.

– А я не вампир, если ты не в курсе, – в последний момент успела из ящика хоть запасной комплект белья захватить, а вампиры пусть плавают в чем угодно! И тут он подхватил меня на руки, вынес в окно и стремительно понесся на парковку. Буквально через минуту мы взвились в воздух.

– У меня такое чувство, что твои «дела» гонятся за нами по пятам, – прокомментировала я наш стремительный отлет.

– Поверь, малыш, ты первая расстроишься, если они нас все же догонят.

– А у них все еще есть шанс? – я скептически оглянулась на тающий в дымке город.

– Ни малейшего, – впервые за это утро он улыбнулся мне легко и беззаботно. – Ты поспи пока, Ларис, ты ж хотела. Нам не очень близко.

Но спать уже особо не хотелось. Куда интересней был мир внизу. Все ж, если я попала за Бездну, хоть посмотрю, как они живут. Под нами тянулись леса. Ни дорог, ни полей. Справа, почти на горизонте, я разглядела вампирские загоны. Стада. Отвернулась. Но потом заставила себя вновь повернуться и смотреть. Да, я там была. И это в моей жизни тоже было. Меня спасли, но – моя жизнь мне все равно больше не принадлежит. Как сказал вчера Лоу – собственность. Я – собственность, и даже не его. Что ж, надо жить и так. Если у них даже Младшие считаются собственностью старших, то что ж ждать людям?.. И если однажды я наскучу своему хозяину, у меня есть все шансы вновь оказаться в полях. Хотя, если он будет любить меня слишком уж сильно – то даже шансы пережить очередную ночь слишком уж призрачны... А мой хозяин... даже страшно подумать это имя – Анхен. Страшно даже представить, как мы будем теперь с ним... что мы будем... что он будет делать – теперь, когда сбылась его мечта и он получил меня в полную собственность?

Вновь отвернулась от окна и вцепилась Лоурэлу в руку. Он прав, надо жить сейчас. А сейчас мы летим отдыхать. Просто отдыхать.

А озеро и в самом деле было красиво. Огромное, со всех сторон окруженное поросшими лесом холмами, с удивительно синей водой, и таким же синим небом над нами. И огромными, кристально-белыми лилиями, величаво качающимися на воде.

– А я думала, это ты мне тогда просто сказку рассказывал. Чтоб утешить.

– Ну, а теперь я тебе ее показываю, – улыбнулся мне Лоу. – Нравится?

Я кивнула, потянулась и поцеловала его в щечку. Он обнял мен в ответ, и мы какое-то время просто стояли рядом, любуясь видом. А потом он вспомнил, что меня надо кормить, расстелил плед, выдал мне большую коробку с моим фруктово-овощным завтраком, и сам уселся рядом, внимательно наблюдая за процессом.

– Когда ты так смотришь, мне хочется поделиться с тобой морковкой, – не выдержала я.

– Да нет, спасибо, я уж лучше пока искупаюсь, – Лоу поднялся, скинул с себя одежду и направился к воде.

Я проводила его взглядом. Да уж, действительно, в мокрых тряпках не купаются. И про то, что ходить голышом неприлично, явно не в курсе. Кожа абсолютно ровного оттенка, ягодицы особой белизной не блещут. Выходит, действительно, так всегда и купается, да и загорает. Лоу разбежался и, нырнув рыбкой, скрылся в волнах. И мне захотелось последовать за ним. Решительно отставила свой завтрак, скинула верхнюю одежду и, оставшись в белье (я в вампиры не записывалась), нырнула в озеро.

В первый миг вода обожгла неожиданным холодом, но уже через пару уверенных гребков я почувствовала себя почти что дома. За Лоу не поплыла, озеро большое, места всем хватит, а мне хотелось именно плавать – в своем ритме, наслаждаясь ощущениями, почти сливаясь с этой водой, растворяясь в ней. Он меня заметил, но понял – преследовать не стал. И даже не дождался, я плавала слишком долго. К тому моменту, когда я решила выйти на берег, он уже расслабленно сидел на пледе, абсолютно сухой и полностью одетый.

– Нам что, уже пора уезжать? – испугалась я.

– Да нет, с чего ты взяла? – он встал и накинул мне на плечи полотенце. – Мы совершенно свободны до полудня, а можем и еще дольше задержаться, если захочешь.

– А зачем же ты тогда оделся? – ох, вот привыкла вытирать волосы, а вытирать парик... еще сорвешь с головы ненароком.

– Ну, мы купаемся, конечно, раздетыми, – пожал он плечами. – Но ходим-то в одежде. А с купанием я закончил.

– А загораете вы как? Сквозь одежду? – даже если и так – дело вампирское. А мне после холодной воды хотелось понежиться на солнышке, и я удобно устроилась на животе, подложив руки под голову. Дело даже не в загаре – в ощущении: я приехала купаться, загорать, наслаждаться летом. Это так обыденно, так... по-человечески, словно я все еще человек, и мир не рухнул, и собственность – это про кого-то другого.

– А мы, Лар, не загораем. У нас в коже такого пигмента нет, что у вас за загар отвечает. Поэтому нам – что в одежде, что без одежды – цвет кожи не изменить. Не любит нас местное солнце, вот и не балует.

– Но тогда вы должны обгорать со страшной силой.

– Слишком хорошая регенерация. Нашим внешним покровам солнце навредить не может, поэтому сжигает нас изнутри.

– Это как?

– Загар – он ведь вам не только для красоты, он еще и защищает, экранирует излишки солнечной радиации. А у нас этого естественного фильтра нет – отсюда и очень многие болезни вампиров. Это солнце нам слишком чужое, мы для него не приспособлены.

– В смысле? – растерялась я.

– Тебе рассказывали что-нибудь о нашей истории? Настоящей истории?

– Да разве ж у вас поймешь, что настоящее, а что нет? – пожимаю плечами и сажусь. Лежа разговаривать не слишком удобно, хочется видеть его глаза. – Наверно, что-то говорили. Смутно помню. Что вы до катастрофы крови не пили. И жили на деревьях, как обезьяны. А потом у вас зубы трансформироваться начали. Жутко так. Да, помню, Анхен показывал.

– Показывал, и не укусил? – Лоу, вроде, искренне удивился.

– А ты откуда знаешь, что не укусил?

– По косвенным признакам. А обо мне ты что-нибудь помнишь?

– О тебе... – я задумалась. – О тебе в рамках мировой истории? Это мне только кажется, или ты тему меняешь?

–Перехожу на ту, что интересней мне, – пожал он плечами. – А для мировой истории я личность незначительная. Так все же, Лар? Что ты обо мне помнишь? – видно, и впрямь интересней, раз настаивает. – Кто я для тебя?

– Ты для меня – друг, – ответила, не задумываясь. – Нет, я все понимаю, ты вампир, и люди вам не ровня. Но по моим ощущениям, по твоим поступкам... ты говорил, что делаешь это ради Анхена, я помню. Но все же... ты делаешь для меня гораздо больше, чем просто для... собственности своего друга.

– Ну, не надо столько горечи. В слове «собственность» нет ровно ничего унизительного. Любой вампир является собственностью старших в течение двухсот лет, и ничего, живем. А сделал я для тебя – да, к сожалению, слишком мало. Мне б тебя украсть на полгодика, и я бы тебя научил – и жить, и любить, и жизни радоваться, да кто ж мне даст... А о том, как мы познакомились, ты помнишь?

Задумалась.

– Не очень, если честно. Это, вроде, где-то на улице было. Тебя помню – и небо. И ты был тогда такой невероятно красивый, что я подумала, что ты точно – самый настоящий вампир, потому что люди такими не бывают.

– А о чем мы говорили? – на «настоящего вампира» он улыбнулся, но глаза остались серьезными. Внимательные такие глаза, серые-серые. Мне раньше серые глаза казались невнятными, а эти... словно в душу глядели.

– Не помню. Я, наверно, слишком на тебя любовалась, все слова мимо ушей пропускала, – улыбнулась я. – И что ты пристал, сам же говорил, мы почти и не были знакомы, так что не удивительно, что мне и вспомнить нечего.

Я и сейчас на него любовалась. Сидела возле него на мягком пледике, и беззастенчиво любовалась. На его сказочно красивое лицо, удивительные глаза в кольцах пушистых ресниц, на летящие по ветру серебряные пряди волос, на его улыбку – такую открытую, такую родную.

– Поцелуй меня, Лар, – внезапно попросил меня Лоу.

– Что? – как-то я даже опешила. – Мало тебя по магазинам вампирши целовали? Или – ты ж сегодня ни в одном магазине из-за меня не был, пытаешься компенсировать?

Он рассмеялся и, придвинувшись ближе, заключил в кольцо своих рук.

– Просто поцелуй. В благодарность. В знак своей ко мне симпатии. Из дружеского расположения. Вот я тебя сейчас обнимаю, тебе же не неприятно?

– Нет, – а смысл скрывать, все равно же чувствует. Одна рука его лежала на плечах, вторая обнимала за поясницу. Нежные были руки. Надежные, заботливые. И мне хорошо было в этих руках, но зачем идти дальше.

– И если ты коснешься своими губами моих, ничего ужасного тоже не случится, – он, вроде, не заставлял, но все же настаивал.

– Вот испортишь же все, – вздохнула я, но послушно потянулась к его лицу и осторожно коснулась губами губ. Его рука переместилась мне на затылок, его губы раскрылись мне навстречу... Он целовал меня очень нежно, медленно, чувственно. Его губы ласкали, доставляя удовольствие, но не требуя в ответ слишком многого, не делая поцелуй интимней, чем я готова была позволить. И я расслабилась в его руках, перестав контролировать каждое его прикосновение, позволяя увлечь себя... Это оказалось неожиданно приятно, хорошо, словно я вновь живая, и солнце ласкает кожу, и руки его ласкают...

– Спасибо, – он оторвался от моих губ и положил мою голову себе на плечо, продолжая обнимать. – Знаешь, я скоро уеду. Мне давно пора, у меня множество дел, и все они не в столице. И мне хочется сделать тебе подарок...

– Лоу, ну какой подарок, ты мне столько подарков уже сделал, куда уж больше?.. Погоди, ты что, сегодня уезжаешь? – я испуганно подняла голову и взглянула в его глаза.

– Нет, еще не сегодня, – успокоил он меня. – Просто потом может не быть подходящего момента. А подарок мой не очень ценный, продать за большие деньги вряд ли получится, – Лоу чуть улыбнулся, – но это лично от меня лично тебе.

И он достал из кармана и протянул мне колечко. Неширокий золотой ободок, сверху – плоский сиреневый камень в очень простой оправе.

– Вампирский камень? Зачем?

– Ты не вампир, я помню, – усмехнулся Лоу. – Но это кольцо зачаровано на меня. Поэтому если ты позовешь – я услышу. И прилечу тебя спасать.

– И от кого ты меня собрался спасать? От Анхена? Да не смеши. Он для тебя все, а я... так, не то человечка, не то зверюшка.

– Зверюшке я бы кольца не дал, – не согласился вампир. – Да и человечке – тоже. А ты – не они, Ларка. Ты настоящая. Единственная настоящая девочка из всей этой их кукольной страны.

– Наша страна не кукольная! – возмутилась я.

– Да если б. Даже обсуждать ее не хочу, чтоб настроение нам обоим не портить. А Анхен... Если не уживетесь, если совсем будет невмоготу – зови, буду спасать даже от него. Так ты возьмешь мое кольцо? – он все еще держал его на открытой ладони.

Я взяла. Примерила на палец – оно подошло идеально.

– Спасибо. А... подобное кольцо... оно что-нибудь значит?

– Это просто способ связи. Камень помогает нам слышать тех, кто нам дорог, на любом расстоянии. И если ты его носишь, значит, есть тот, кто тебе дорог, и он далеко. Ты, правда, не вампир, и слышать меня ты не сможешь, но я услышу, если ты позовешь.

– А твой перстень, – я кивнула на массивный камень в толстой серебряной оправе на его указательном пальце, – он связывает тебя с кем?

– Теперь – еще и с тобой. А вообще, я делал этот перстень, когда уезжала моя сестра. Я слишком привык быть с ней рядом. Никого дороже у меня просто нет. Поэтому – она по-прежнему со мной, несмотря на расстояния.

– А куда она уехала? – полюбопытствовала я. – И зачем?

– Зачем? – он вздохнул. – Она посчитала, что так будет правильно.

Замолчал. И я уж подумала, что не расскажет, но он все же продолжил:

– Когда Арчару осудили и лишили всего, она осталась совсем одна. Много друзей у принцессы, нет друзей у изгнанницы. Да и преступления ее были слишком... даже для тех, кто уже привык быть вампирами. А для Яси Арчара была – мать. Жестокая, безумная, но – какая есть. И Ясмина уехала с ней. Ее выбор, ее право... Знаешь, она ведь даже Анхена до сих пор не простила, считает, он должен был защищать свою жену, несмотря ни на что, а он ее предал... Так до сих пор и не общаются. Анхен переживает, но мириться, объясняться даже не пробовал. Ни разу и близко к Ичиасэ не был. А Яська с тех пор ни разу не возвращалась домой.

– А ты?

– А что я?

– А ты бываешь в этом Ичиасэ? Видишься с сестрой? Или только через перстень и общаетесь?

– Только я и бываю. Давай не будем об этом. Ты собиралась учить наш язык. Не передумала еще? Вот давай и начнем, пока я еще здесь.

– А когда ты уедешь, кто тогда станет меня учить?

– Ну, было бы желание, а учителя найдутся. Тот же Анхен, к примеру, я уверен, прекрасно справится.

– Ну да, конечно. Тот же Анхен, насколько я помню, всегда мне врал, что никакого «другого языка» и вовсе не существует.

– А что ты от него хочешь? На той стороне он – официальное лицо при исполнении, и к поездке через Бездну, уж поверь мне, он тебя никогда не готовил. А по ту сторону вампиры даже между собой обязаны говорить на языке людей. Ты ж не ждешь, что он будет нарушать собственные правила?

– Ага, а писать и читать на нем при мне, значит, можно?

– А это ты сама у него спросишь, коль разговор зайдет. А пока держи свою тетрадку, на слух ты всего сразу не запомнишь. Так что записывай, к следующей нашей встрече выучишь...

И следующие часа два я записывала, проговаривала и вновь записывала. И это было даже хуже, чем учить анатомию. Потому как были у них такие звуки, для которых у меня даже букв подходящих не было. И была еще куча всяких вспомогательных слов, которые на человеческий язык и перевода не имели. И я уж не говорю, что предложения у них строились так, что проще знаками всю жизнь изъясняться, чем все это освоить.

Честно говоря, к концу мероприятия я была уже абсолютно уверена, что в жизни мне этого не выучить, не стоит и пытаться. Вот только Лоу огорчать не хотелось, поэтому озвучивать свои упаднические мысли я не стала. Поинтересовалась только:

– А ты наш язык долго учил?

– Да нет, я тогда молодой был, любопытный. А в доме только и разговоров было, что про Страну Людей. Постоянно гости, проекты, планы, впечатления, мнения... Я и сам не заметил, как выучил. Все ждал, когда же мне разрешат и самому посмотреть, пообщаться, – он чуть помолчал. – Дождался.

– И?

– Посмотрел, – развивать тему не стал. – Потом уехал путешествовать. Знаешь, в мире много стран, народов, языков. У каждого своя история, свои обычаи. Их сложно понять, не имея возможности общаться. Ну а поскольку мне, по-прежнему, было любопытно, то языки я учил и дальше. И знаешь, чем больше ты их знаешь, тем легче учить следующий.

– И сколько же ты их знаешь?

– Четырнадцать, включая мертвые. Так что не грусти, уж один ты точно выучишь.

– А «мертвые» – это как?

– Это когда не остается тех, кто считает язык родным. Когда говоривший на нем народ исчезает, растворяясь среди прочих – более сильных, более удачливых.

– Зачем же тогда его учить? Язык, на котором никто не говорит?

– Остаются надписи. Книги, документы, – Лоу пожал плечами. – И мне интересно их прочитать. Интересно знать, что было в этом мире до меня. Потому что это мой мир, Лар. Я в этом мире не гость, я здесь живу. А значит, пытаюсь познать и понять.

– А знаешь, ты мне подружку одну напомнил, в школе вместе учились. Она вот тоже все интересовалась историей, тем, что раньше было... – какая-то смутная мысль крутилась на самом краю сознания, казалось – еще немного, и я ее поймаю... Вспомню. Что-то важное – вспомню.

– Пошли купаться, Лар, – не дал мне сосредоточиться Лоу, – У тебя уже даже твое очаровательное белье давным-давно высохло, – он аккуратно провел пальцем по верхнему краю лифчика.

Проследила взглядом, как он гладит изящную вышивку, и ехидно поинтересовалась:

– Вот даже и не пойму, то ли белье мое ты сейчас похвалил, то ли все же себя – ведь ты мне его выбирал.

– А вот не приходит в голову, что я похвалил тебя? – продолжая обводить пальчиком цветочки на лифчике, промурлыкал вампир. – Как дивно тебе идет и как чудно облегает.

– Да ну тебя, – встала и отправилась плавать. А он отстал, понятно. Ему ж еще раздеваться. Вампир, куда ж денешься. Все-то у них не по-людски.

Плавала в этот раз не слишком долго. Засмотрелась на белые лилии и не удержалась, заплыла в самые заросли – сначала захотелось поближе их рассмотреть, потом понюхать.

– А знаешь, их бесполезно рвать, они сразу вянут, – я аж вздрогнула от неожиданности. Совсем не заметила, как он подкрался. Вроде только что одна здесь была.

– Поэтому они даже считаются символом недоступности, – осторожно разводя руками длинные стебли, Лоу приблизился ко мне. – Вроде совсем рядом, а не сорвать, – он тихонько провел пальцами по краю белых лепестков. – Знаешь, водяные лилии никогда не дарят. На них просто вместе любуются.

Он протянул руки, обнял меня за талию и притянул спиной к себе. Дно было здесь не глубоко, вода едва закрывала мне грудь, а Лоу и вовсе был выше меня почти на целую голову, утонуть нам не грозило, даже при полном бездействии, разве что завязнуть в иле или поцарапаться о какую корягу.

– Ты ведь позволишь мне полюбоваться на них вместе с тобою? – его висок ласково коснулся моего виска. – Знаешь, а ты ведь очень на них похожа. Такая же красивая, чистая, недоступная, – его губы осторожно коснулись моего плеча. Потом еще раз, и еще, и еще, с каждым разом перемещаясь все ближе к шее. Затем поцеловал и ее, а потом еще и лизнул языком за ушком.

– Ну вот что ты делаешь, перестань, – я смущенно дернула плечом. Нет, было приятно, но... Он был мне другом, нежным, заботливым другом, а все эти поцелуи, они явно претендовали на большее, или это я путаю его с человеком, а он же вампир, и для него все эти поцелуи вообще ничего не значат, просто настроение хорошее.

– Лаар-каа, – полушепотом протянул он,– ну зачем ты лишаешь себя удовольствия? – Его палец проник под бретельку лифчика, нежно огладил кожу под ней, скользнув вниз с плеча сначала вперед, потом назад, и вновь поднявшись на мое плечо. – Ну смотри, этот глупый кусочек ткани портит твою нежную кожу. Остается след. Давай мы его уберем.– И, повинуясь движению его пальца, бретелька спадает с плеча, и я чувствую прикосновение его языка. Он, едва касаясь, ведет им по следу от бретельки. Щекотно. Приятно. Волнительно. Его пальцы тем временем сбрасывают бретельку и с другого плеча, и его язык проводит влажную дорожку и там.

– Лоу!

– Просто массаж, маленькая. Для поврежденной жестоким обращением кожи, – пальцы тем временем очерчивают нижний край лифчика и проникают под него – едва-едва, не больше, чем на сантиметр. – Ну смотри, и здесь тоже остался след. Давай мы тебя пожалеем и снимем уже эту гадость.

– Не надо, – сердце начинает биться чуть быстрее. Ну вот зачем он...

– Надо, моя хорошая. Вода должна ласкать кожу, а не тряпку, – его руки смыкаются на застежке, миг – и она расстегнута, и лифчик летит куда-то в сторону берега прежде, чем я успеваю его остановить.

Нет, ну вот это точно уже перебор. При всей моей нежной любви к этому среброкудрому любителю поцелуев.

– А тебе не кажется, что я не кукла? – кажется, я даже рассердилась. – Захотел – одел, захотел – раздел.

– Тише, тише, Ларочка. Просто почувствуй – эту легкость, эту свободу. Почувствуй, как нежно вода тебя ласкает. Только вода, не я, – он поймал мои руки и завел их себе за шею.

А вода – она действительно ласкала. Легчайшие волны скользили по нежной коже, омывали затвердевшие соски, соблазняли... Я оказалась не готова к этим ощущениям, мне и в голову никогда не приходило, что отсутствие на мне маленького, насквозь промокшего фрагмента одежды, так изменит мои ощущения от пребывания в воде. А вампир по-прежнему лишь удерживал мои руки на своей шее, слегка поглаживая локти, предплечья, а вода струилась вокруг, обволакивая, проникая, уговаривая. Сладостная истома разлилась по телу, возникшая было злость на его своеволие растаяла без следа. И я почти готова согласиться с вампирской точкой зрения на купальники, без них действительно гораздо приятней, свободней, легче... Легчайший ветерок чуть холодит, вода ласкает... Рука Лоу медленно скользит вниз по моему телу, лишь едва задевая обнаженную грудь, ложится ладонью на живот, вынуждая сделать еще полшага к нему... И мне в бедро упирается его напряженная плоть. Я вздрагиваю. Ой, бездна, вот к этому я точно не готова! Очарование уходит. Я испуганно напрягаюсь, и он мгновенно это чувствует.

– Ну что ты так разволновалась, Ларочка? – он развернул меня лицом к себе и проникновенно заглянул в глаза. – Разве я тебя обижу? Ты мой прекрасный цветок, который бессмысленно рвать.

– Да? А что же ты тогда, по-твоему, делаешь? – его взгляд смутил меня даже больше, чем неожиданно интимное прикосновение. Я сделала шаг назад, высвобождаясь из его объятий и проваливаясь в ил. Его руки скользнули по моей спине, размыкаясь, нежно огладили мои руки и удержали за кончики пальцев, не давая сбежать совсем.

– Да что с тобой сегодня? – я попыталась выдернуть руки, но безуспешно.

– Не знаю, может, влюбился? – его улыбка была слишком нежной, слишком чарующей. И я еще хотела ему сказать, что вампир и «влюбился» звучит глупо, они любят всё, что движется, а это уже не любовь, но не успела, потому, что он продолжил:

– Я не знал особого напева

Среди дел обыденных земных,

Да вот только встретилась мне дева

В заводи меж лилий водяных.

Только раз в глаза мои взглянула

И навеки душу отняла.

А взамен лишь руку протянула,

Что была как лилия бела.

Ураган в крови моей гуляет,

Выпуская чувства из оков.

Дева целовать мне позволяет

Только кончик белых лепестков.

В сердце меня дева не пускает,

К ней так близок я, но так далек.

Лишь вода холодная ласкает

Лилии несорванный цветок.

И он, действительно, поцеловал мне лишь кончики пальцев. И отпустил.

– Нам надо ехать, Ларочка. Нам действительно пора уже ехать. Идем одеваться, – и он нырнул, скользнул в глубине стремительной рыбкой и вынырнул лишь у самого берега. А я все так и стояла среди лилий – смущенная, с раскрасневшимися щеками и бешено бьющимся сердцем. Ну вот что он со мною делает?

Когда я выбралась, наконец, на берег, он уже ждал – одет, причесан, спокоен. Волосы собраны в хвост, и оттого лицо кажется непривычно строгим. Накинул на меня полотенце, и даже помог мне вытереться, слишком старательно, особенно в районе груди, но я промолчала. Он тоже не говорил ни слова.

Так же молча подождал, пока я переоденусь, загрузил в машину вещи, помог сесть мне и взлетел. И даже в пути был непривычно замкнут. Бывает молчание, которое не напрягает, но сейчас – он словно отгородился от меня каменной стеной.

– Лара, ты меня прости, – со вздохом обернулся он ко мне, когда башни Города уже показались на горизонте, – но я сделаю то, что должен.

– Ты о чем? – да что с ним сегодня? То с поцелуями пристает, то отгораживается, а теперь вот это.

– Я действительно тебе друг, Лара. И потому должен думать о том, как будет лучше тебе. Даже если сейчас тебе покажется, что я не прав.

– А вот давай ты не будешь решать за меня, – что бы он ни задумал, мне уже не нравится.

– Ну что ты, Ларочка, я решаю только за себя. А за тебя ты решишь сама и, я надеюсь, не ошибешься.

Уточнять он не стал, хоть я и пыталась выяснить. Перевел разговор на другое, потом стал рассказывать, как они в юности с друзьями хулиганили. Я сначала не прислушивалась, огорошенная его словами, да и всем этим днем, богатым на эмоции и признания, но постепенно втянулась, и когда мы прилетели, я весело смеялась над очередным рассказом. На парковке бросилось в глаза присутствие нескольких новых машин, но она и прежде не пустовала, да и ярко-алой среди них не было.

Я направилась было к ближайшим дверям, но Лоу остановил.

– Пошли через другой вход, покажу что, – потянул он меня прочь с самым заговорщицким видом, а потом и вовсе подхватил на руки и стремительно ринулся вниз с платформы. Затем крутой вираж над кусочком «небесного сада» и мы с разворота ныряем в очередной зазор между зелеными лужайками. Потом кувыркаемся в воздухе, видимо просто забавы ради, спускаемся еще ниже и головами вперед влетаем в распахнутые двери. Проносимся вихрем по коридору и останавливаемся лишь в центральном зале. Здесь он опускает меня на ноги, но я вынуждена тут же за него ухватиться, поскольку голова после столь стремительных перемещений немного кружится, и ноги не держат. Но все же это было захватывающе, и потому я смеюсь, пытаясь отдышаться от полета.

– И зачем ты меня на нижний уровень принес? – интересуюсь у своего спутника. Воспоминания о юности явно вновь пробудили в нем мальчишку. – Как я теперь наверх подниматься буду?

– Ну, придумаем что-нибудь, – легкомысленно пожимает он плечами и тут же хитро улыбается. – Могу предложить свои услуги.

– Ох, нет, спасибо, налеталась. Пойду лучше лестницу поищу.

– Ну и зачем ты наряжаешь ее как вампиршу? – раздается вдруг голос с противоположного конца зала. Я вздрагиваю и поднимаю глаза. Прямо напротив нас стоит Анхен.

В обычной светлой рубашке с коротким рукавом, в легких летних брюках вполне человеческого покроя. Никаких черных платьев и золотого шитья. Волосы собраны в аккуратный хвост – такой... привычный Анхен. Куратор, которого я могла бы встретить на улицах родного города.

Но мой смех обрывается на полувздохе, кажется, я бледнею и вцепляюсь в Лоу так, что даже мне становится больно. Ужас стальными тисками охватывает сердце. Не куратор – владелец. Мой владелец! Нет, только не это!

Возле него пара слуг в почтительных позах, не то указания получали, не то отчитывались в чем до нашего появления. Но они уже забыты. Внимательный взгляд авэнэ направлен прямо на нас. На меня? На Лоу? Слишком далеко, не разобрать. И интонация – не понятна: он любопытствует? Насмехается? Недоволен?

– Ну, я ее хоть как-то наряжаю, – Лоу в ответ разве что не фыркает. – А великому авэнэ такие мелочи даже в голову не приходят. Величие глаза застит, не иначе.

– Паясничать прекрати, – устало обрывает его Анхен и решительно направляется в нашу сторону.

– Нет, – в ужасе шепчу я и пытаюсь спрятаться за Лоу. Он обнимает меня одной рукой и крепко прижимает к себе. – Не отдавай меня ему, пожалуйста, не отдавай, – в панике твержу я, обхватывая его руками за шею и зарываясь носом куда-то ему в воротник.

– Все хорошо, – успокаивающе шепчет он мне и вновь оборачивается к Анхену.

– Так где, ты говоришь, ее одежда? В которую ее надо было одевать? Что-то в глаза не бросилась. Может, искал я плохо, как думаешь?

Остановился. Недоуменный взгляд на Лоу, затем оборачивается к слугам. Далее знакомое: вопрос-поклон-ответ. Вот интересно даже стало, и что он услышать хочет?

– А вот что ты приказал, то они и сделали, – прерывает их беседу Лоу, не переходя на эльвийский.

– Я приказал позаботиться! – Анхен явно начинает злиться. Ну вот зачем он его злит, и так страшно.

– Да-а? – а тон уже откровенно издевательский. – Ты приказал им приволочь в дом существо из загона. Вот они и создали максимально комфортные условия... для того, кто родился и вырос в стаде! И если бы я, совершенно случайно, не решил тебя навестить, то сейчас бы мы имели здесь хладный труп, заботливый ты наш. А я, знаешь ли, вовсе не обязан бросать все дела и бежать к тебе каждый раз, когда твое имя начинает вспоминать в анекдотах каждый первый.

– Ты не поверишь, малыш, но и не каждый раз бежать ко мне ты тоже не обязан, – нервным движением отбрасывая за спину волосы, цедит в ответ авэнэ. – Я тебя – не звал. Совать нос в мои дела – не просил. И мнением твоим по данному вопросу – не интересовался.

– Мне на колени-то уже падать, о Великий? – судя по тону, каким это было сказано, падение на колени было последним, чем он собирался заняться в ближайшем будущем.

– Ну, если ножки уже не держат – то давай, – Анхен засовывает руки в карманы и больше не пытается к нам приближаться. Так и стоит посреди огромного холла. А в глазах – нет, не злость, осмелившись на него взглянуть, я вижу это отчетливо. Во взгляде – только усталость. – А что до хладного трупа, то, видишь ли, какая проблема, Лоурэл: это именно то агрегатное состояние, в которое Лариса норовит перейти каждый раз, как я скрываюсь с ее горизонта. А стоит мне в ее жизни появиться – и у нас начинаются слезы, обмороки, истерики – словом, все то, что ты можешь наблюдать прямо сейчас. И что же мне делать, защитник невинных дев? Или может, ты мне, Лариса, подскажешь? – поймав мой взгляд, он впервые обращается прямо ко мне. Я вздрагиваю и прячу лицо на груди у Лоу. – Я уже даже в собственный дом боюсь возвращаться, чтоб лишний раз тебя не пугать.

– Правда? – продолжает насмешничать Лоу. – А я вот другую историю слышал. Что-то там про разбитую вдребезги машину и затянувшийся пикник под соснами. В о-очень душевной компании.

– Лоурэл! – почти что рык.

– Нет? Под елками? Вечно я их путаю, – меня ноги от страха почти не держат, а он развлекается, словно сам Дракос в него вселился! – Ну прости, ты же знаешь: ботаника – не мое.

– Угу. Словоблудие – всегда твое было, – Анхен позволяет себе ответную усмешку и вновь начинает движение в нашу сторону. – А ты у нас теперь, значит – милейший мальчик, нежный друг всех несправедливо обиженных лично мной дев?

– Всех? – картинно пугается Лоу. – Нет, всех я не готов, это ж какая толпа-то наберется. Остановлюсь на цифре один, если не возражаешь.

– Возражаю, – ему остается до нас шага три, и тут Лоу резко взвивается в воздух. Мгновение – и мы с ним стоим на перилах галереи второго этажа.

– И как это понимать? – Анхен остается на месте, только голову задирает. Мне бы тоже очень хотелось это знать. То, что мы вновь оказались на некотором расстоянии от хозяина дома, дало мне, конечно, возможность сделать пару судорожных вздохов, ведь, глядя на приближение Анхена я, кажется, позабыла, что дышать нужно. Но ведь это не выход. Лоу просто дразнит его. Выводит из себя. Зачем? Будет же только хуже. Только хуже.