Текст книги "По ту сторону Бездны (СИ)"

Автор книги: Алина Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

– Лоу, – прошептала, чувствуя, что слезы наворачиваются на глаза. – Лоу.

– Не, – усмехнулось видение, – не годится. Это что ж ты мне, на могиле просто «Лоу» собралась писать? Так я умирать не согласен. Как мое имя, девочка, полностью? Клялась, что не забудешь.

– Умирать? – не поняла его я. – Зачем тебе умирать? Тот, в красном, придет и сожжет, да?.. Но останется только пепел... Разве для пепла нужна могила?

Вновь прикрыла глаза. Смотреть на него было тяжело. Он был таким... изящным, воздушным, красивым. Но красная рука поднималась – и оставался только пепел. Он разлетался в воздухе, и не собрать... и совсем ничего не остается...

– Ну, тот в красном – вряд ли, – улыбается мое виденье. – А вот была одна девочка... Очень уж ей хотелось моей смерти. Не помнишь такую?

Девочка?.. Девочка с горящими восторгом глазами... Влюбленная девочка... Вот как ее звали?.. Не помню...

– Она не могла такого хотеть, – возражаю ему. – Она тебя любила. Сильно.

– Кто? – удивляется он. – Неужели ты?

– Нет, – я почти обижаюсь. – Не я. Девочка. Другая. Ты должен помнить.

– Прости, – пожимает плечами он, – у меня ужасная память на девочек. Так быстро мелькают. Давай мы лучше начнем с чего-нибудь попроще. Вот скажи мне, малышка, а как же зовут тебя?

Меня никто не зовет. Меня здесь бросили и забыли. Когда-то давно, возможно и звали, но теперь...

– Я не знаю, – отвечаю ему. – Не помню. А ты? – смотрю на него с надеждой.

– Я помню, – улыбается он.

– Ты мне скажешь?

– Я попробую подсказать. Помнишь, в детстве, – чуть подавшись вперед, он улыбается мне так светло и искренне, что становится даже немного теплее, – вы гуляли с мамой по дорожке, и ты все убегала от нее, а она тебя звала... Как она тебя звала тогда?

– Лара, – удивленно отвечаю, – Лариса, Лара...

Я помню маму. И дорожку, и наш дом, и песочницу во дворе. И Петьку. Он вечно кидался песком и попадал мне в глаза. Я плакала, его мама ругалась, моя обещала, что зароет в песке этого бесстыжего хулигана. Хулиган смеялся...

– Твоя фамилия, Лара? – настойчивый голос выдергивает меня из видения. Я вновь здесь, среди пустоты, на стылой кровати.

Я резко сажусь, едва не столкнувшись с ним лбами. Но реакция у вампира хорошая, отшатнуться успел.

– А тебе точно не все равно? Какое тебе дело до моего имени, фамилии, воспоминаний? – я злюсь, я действительно злюсь, до слез. Он заставил меня вспомнить маму. И Петьку. А еще у меня был папа, и я почти уже его вспомнила. А своим дурацким вопросом он все испортил!

Простыня, разумеется, соскользнула, но мне все равно, меня уже столько всякой нечисти без одежды видело, ну пусть еще один полюбуется, мне не жалко. Он не любуется, он смотрит мне в лицо своими бездонными серыми глазами:

– Ну почему ты плачешь, Лара? Что не так? Ты мне скажи, и мы все исправим, он осторожно протягивает руку и стирает скользнувшую по щеке слезинку. – А фамилию ты вспомнишь, не бойся. Все со временем вспомнишь.

– Да не нужна мне... фамилия, – я плачу все сильней и не могу остановиться. – Мне одеяло нужно теплое, и подушка чтоб не скользила, она падает все время, я ее найти не могу...и белье это...склизкое, гадкое...

Неуловимым движением переместился чуть ближе, и обнял, прижал к груди, позволил уткнуться носом в свою кристально белую рубашку с кружавчиками и тихо гладил – по спине, по дрожащим плечам.

– Тихо, Ларочка, тихо, все хорошо. Сейчас мы все исправим, постель перестелем, одеяло найдем... Вот только не уверен, что в этом доме есть одеяла. Но ты не переживай, не найдем здесь – отправим кого-нибудь за Бездну, пусть из того дома привезут...

– Что? – от такого я даже плакать перестала. – Как это в доме нет одеял? Зачем ты обманываешь, так не бывает! – но не отстранилась. Меня так давно никто не обнимал. Не утешал. А он держал меня так нежно. Его тело было теплым, а ласковый голос согревал душу.

– Ну а зачем вампирам одеяла, сама подумай. Мы не мерзнем. Да и ты не должна бы мерзнуть – сейчас лето, в доме не может быть холодно.

– Но мне холодно! – возмутилась я. – Очень, – добавила уже тише, вытирая нос об его плечо. Его рубаха хотя бы впитывает, в отличие от этого постельного недоразумения. Он лишь погладил меня по голове.

– Да, маленькая, я чувствую, как ты дрожишь. Это, видимо, нервы. Ничего, скоро ты согреешься, и все будет хорошо. – Лоу тихонько провел ладонью по моей голове. Ощущение было неприятное. Он должен был касаться волос, а касался кожи. – А пока расскажи мне, что еще тебе не хватает, чтоб я сразу отдал распоряжения.

– Еды. Они совсем не дают мне еды, – пожаловалась я.

– Ну а на столе что стоит? – удивился Лоу. – Ларис, ну ты хоть с кровати-то вставала?

– Вставала, – обиженно буркнула я, зарываясь носом в его рубашку. И, не выдержав, снова расплакалась, – я не могу это есть, я не буду это есть, ни за что, я лучше от голода умру...

– Да что не так с едой? – нет, вот он и впрямь не понимает, или прикидывается?

– Все! – я оттолкнула его, и попробовала встать, но на ногах не удержалась, и упала бы, не подхвати он меня. – Мы не едим мясо себе подобных! – кричу, заливаясь слезами и барабаня кулаками по его груди, – мы не едим, это чудовищно, это жестоко! Ну вы же не пьете кровь вампиров, почему же вы нас...

– Пьем, – спокойно перебил меня Лоу, – мы всегда пьем кровь своих любимых. Это эротично, невероятно приятно и очень вкусно.

И, пока я смотрела на него, недоуменно хлопая глазами, он притянул меня к себе и поцеловал в лобик:

– Не воюй. Если эта еда не подходит, закажем другую, хоть из человечьего ресторана тебе возить будем, это не проблема. Ты мне лучше скажи, как давно ты уже не ешь?

– Не знаю. С тех пор, как я здесь. Там. С тех пор, как меня пытаются этим накормить.

– То-то ты слабая, как котенок. Нет, нам, пожалуй, не еда из ресторана, нам врач нужен. А то я тебя еще чем-нибудь не тем накормлю, я не слишком в этом разбираюсь... Бездна! Вот по-хорошему тут нужен Анхен, но когда он нужен, его ж вечно нет!

– А Анхен... это кто?

Лоу как-то осекся и посмотрел на меня с некоторым недоумением.

– Ты разве не помнишь?

– Нет. А я его знаю, ты уверен?

– Уверен, милая, уверен. Но это ничего, это пройдет. Он, видимо, сильно напугал тебя в прошлый раз, вот мозг и не выдержал, заблокировал лишнее. Не переживай. Со временем вспомнишь, а нет – так заново познакомишься.

– А давай я не буду с ним знакомиться. Если он настолько страшный.

– Да он не страшный, – рассмеялся Лоу. – Он хороший, тебе понравится. Это он просто в гневе страшен, ну так он сейчас погневается там где-нибудь еще, а к нам нормальным вернется. Но вот только мы его ждать не будем, мы пока сами со всем справимся. Верно?

– Не знаю. А он вообще кто?

– Анхен? Он хозяин этого дома, и ты сейчас у него в гостях.

– А ты тогда что тут делаешь?

– Да как тебе сказать... Жду, когда дорогой хозяин вернется и вспомнит, что гостей наприглашал.

– А?..

– А сейчас давай я тебя укрою, а то управляющий уже готов выслушать наши к нему претензии, – он потянулся, подобрал с кровати простыню, и укутал меня в нее, и приобнял одной рукой, позволяя откинуться к себе на плечо, что было не лишним: голова кружилась, и сидеть без опоры мне было тяжело.

– А мне никак нельзя попросить одежду? Ну хоть какую-нибудь.

– Конечно можно, моя маленькая. Одежду мы тебе найдем, даже не переживай.

На этой радостной для меня ноте открылась дверь, и появился очередной Низший. Не знаю, чем он отличался от всех прочих, и что должно было свидетельствовать о его статусе управляющего. Та же прическа, что у всех, та же одежда: обтягивающие штаны и широкая туника чуть выше колен. А по лицам я у них даже мужчин от женщин с трудом отличала.

Вошедший поклонился. Лоу что-то спросил. Тот вновь поклонился и ответил. Вопрос, поклон, ответ. Вопрос, поклон, ответ. Наконец Низший забирает поднос и уходит. Лоу оборачивается ко мне.

– Ну вот мы все и уладили. Сейчас они все исправят, а мы пока пойдем мыться. Ты не поверишь, но в этом доме есть ванная, – с этими словами он поднял меня на руки, откинув в сторону простынку, и понес к выходу из комнаты.

– Лоу, отпусти меня, не надо! – мгновенно испугалась я. Слово «ванна» в его устах пробуждало какие-то недобрые ассоциации, что-то смутное, неясное... Но идти вместе с ним в ванную мне решительно не хотелось. – Отпусти меня, пожалуйста, я сама. Ну ты же не собираешься со мной мыться?

– Мыться не собираюсь, а тебе помогать мне придется, сама ты точно не справишься. И не дойдешь, так что сиди, не вырывайся.

Он заносит меня в ванную, аккуратно ставит на пол.

– Сможешь не упасть, пока я включу воду? Не хотелось бы сажать тебя на холодное дно, ты и так вся дрожишь. Только держись за что-нибудь, хорошо? Я быстро.

Держусь. Смотрю, как он набирает воду. Шарит по шкафчикам в поисках пены. И даже дает мне выбрать аромат. Помогает забраться. Сесть. Лечь.

– Странно, а мне почему-то казалось, что она непременно должна быть розовая, – задумчиво произношу я, пытаясь поймать ускользающее воспоминание, – розовая ванна с миллионом воздушных пузырьков...

Кто-то мне об этом рассказывал. Когда-то. Очень давно, и никак не вспомнить, кто...

– Что? – он воззрился на меня с некоторым недоумением. – А, так это не ванна, это дардэнхэ, прости, в вашем языке нет аналога. И если тебя интересует именно розовая, то она в моем доме, здесь такой нет. К тому же мы пришли сюда мыться, а не развлекаться.

– А в розовой что, развлекаются?

– А в розовой развлекаются. Те, кто в обморок от слабости не падает на каждом шагу. Вот наберешься сил – и можешь напрашиваться в гости. С удовольствием тебя там развлеку.

Развлечений решительно не хотелось. Никаких. Впечатлений на сегодня и так было слишком много, глаза закрывались...

– Может, ты все же выйдешь? А я как-нибудь вымоюсь. Я еще помню, как это делать, правда.

– Чтоб ты потеряла сознание и захлебнулась? Прости, не стану. Я лучше посижу рядом и буду рассказывать тебе сказки. Ты ведь любишь сказки, Ларис? Я знаю их много.

Он действительно уселся прямо на пол возле края ванны, теперь мне были видны только его лицо и плечи.

– Я испачкала тебе рубашку, – признала я очевидное.

– Попробую это пережить, – он легкомысленно пожал плечами.

Мы помолчали. Я наслаждалась прикосновениями теплой, просто сказочно теплой воды, ожидая, когда она затопит все тело. Он просто сидел, глядя куда-то мимо меня.

– Зачем ты это делаешь, Лоу? – не выдержала я.

– Что делаю, маленькая?

– Возишься со мной, помогаешь. Я тебе вообще кто?.. Нет, ты не думай, я тебя помню, только... Я не помню, кто ты. И что нас связывает... Я, знаешь, помню небо. И облака. И волосы твои, как облака, и рукава у рубашки – такие широкие, и на ветру полощатся. Серые-серые, как... как будто гроза. И ты сказал мне что-то... не помню, глупость какую-то, и я все смеюсь, смеюсь, остановиться не могу. А ты смотришь на меня, такой изумленный-изумленный, а глаза огромные, словно блюдца, и сверкают так...неприятно, – вот странно, воспоминание было светлым, а к концу меня передернуло. – Так кто ты мне, Лоу?

– Да никто, малышка. Случайный прохожий. Мы и виделись-то с тобой пару раз, да и то мельком. Даже странно, что ты меня помнишь. Анхена забыла, а меня вот помнишь.

– Я и тебя не помню...не помнила, пока не увидела. Может и его, как увижу – вспомню. Только ты не ответил. Если я тебе никто, если мы едва знакомы, если это даже дом не твой – зачем ты здесь, со мной? Зачем тебе мне помогать?

– Да похоже, больше некому, Ларис. А самой тебе не справиться.

– А ты что же, добрый... добрый такой вампирчик, ходишь по свету и всем помогаешь?

– Да нет, у меня другая профессия. Но если спотыкаюсь, то не перешагиваю. К тому же я помогаю не только тебе, но и Анхену.

– А ему-то чем? Ты сказал, я у него в гостях. Но я не в гостях, я... в гостях так не бывает, я помню. Гостей не бросают, за ними ухаживают, а здесь... мне кажется, что я глохну... теряюсь... забываю... я здесь сама себя теряю. Так нельзя, Лоу, так не правильно. Он плохой хозяин и вряд ли хороший человек...вампир. Он ведь вампир, да? Здесь одни вампиры и даже нет одеяла...

– Ну хватит жаловаться, перестань, – он с улыбкой перебил меня. – Мы все решили уже с одеялом, и я обещал, что тебя не оставлю. А Анхен... Понимаешь, малышка, то, что он вампир, ни супергероем, ни суперзлодеем его не делает. Он просто живое разумное существо со своими ошибками и слабостями. Очень близкое и дорогое мне существо. Которому я уже очень давно научился прощать. Даже если точно знаю, что он не прав. Просто потому, что я знаю, что, несмотря на все свои срывы и ошибки, он достоин и любви и уважения... Да нет, знаешь, наверно не так, – он задумчиво тряхнул головой, словно даже не для меня, для себя сейчас формулировал. – Потому, что я люблю его, и без разницы, достоин он этого или нет. А значит, я сделаю все, чтоб ему помочь. Для него было большим ударом то, в каком состоянии он тебя нашел...

– Он меня нашел?

– Да. Он решил, что нашел тебя слишком поздно, и ты навсегда потеряла рассудок. И в расстройстве уехал, велев слугам о тебе...

Голос его внезапно затих... и мир рухнул в черную воронку беспамятства.

Но его руки оказались сильнее. Схватив за подмышки, он резко выдернул меня... как оказалось, из толщи воды и пены.

– В русалки решила записываться? – поинтересовался Лоу, увидев, что я открыла глаза. – Так здесь они не водятся, это надо на озера ехать.

Беспомощно хлопаю глазами, пытаясь проморгаться от льющейся со лба воды.

– Хочешь, съездим с тобой на озера? – продолжал между тем вампир, усаживая меня в ванной. – Держись за бортики, мыться будем. Нет, не ложись, хорошенького понемножку. А помою – в кроватку отнесу, там и отдохнешь. А наберешься сил – можно и на озера. Вода в них синяя-синяя, и среди огромных зеленых листов сияют ослепительно белые лилии, – не переставая болтать, он осторожно намыливал мне голову, затем его руки опустились на плечи.

– Ты все рукава намочил, – огорченно вздохнула я. Рукава были такие красивые, белые, а теперь с них стекала вода и пена.

– Не повезло рукавам, – усмехнулся он. – Но знаешь, если ты пообещаешь хоть полминуты не падать в обморок, я попробую спасти их от необходимости купаться.

Я кивнула, а он, поддерживая меня одной рукой, быстро расстегнулся и сбросил свою прекрасную рубашку на пол. Я судорожно сглотнула и уставилась на нее практически влюбленным взглядом:

– А подари мне ее...

– Что? – Лоу не сразу сообразил, куда я смотрю.

– Подари мне свою рубашку. Она ж тебе не нужна. Она грязная, мокрая... и у тебя наверняка еще есть... А я высушу...

– Ну вот и раздевайся перед тобой после этого, – он, понятно, шутил, изображая обиду, но во взгляде что-то мелькнуло. – Обычно девочки смотрят на меня, а не на то, что я с себя снимаю.

– Правда? – я вскользь взглянула на него, и вновь перевела взгляд на брошенную рубаху. Она притягивала меня куда сильнее. – Так у них, наверно, рубашек много. А у меня ни одной. Так подари, а? Ну зачем тебе с кружавчиками? Ты же мальчик...

– Дарю, не канючь. И вообще, тебе там, наверно, уже кучу одежды принесли. Давай-ка я тебя домою, и пойдем выбирать.

Его слова придали мне сил и лишили терпения. Я не слишком-то обращала внимания на то, что он делает, мечтая поскорее выбраться из этой ванны и увидеть одежду. У меня будет одежда!

Он вынес меня на руках, аккуратно вытерев и замотав в полотенце. Постель уже перестелили, заменив белье на нормальное, и...было там одеяло!

– А ты говорил, за Бездну.

– Ну откуда мне знать, это ж не мой дом. У меня так точно нету. Садись, – он осторожно опустил меня на кровать. – Давай смотреть, что из одежды тебе подходит.

Он отошел к столу и перенес на кровать лежавшую там стопку одежды.

– Обувь я приносить не просил, у тебя ножка явно больше, да и не к чему тебе сейчас, а завтра я для тебя куплю. Нижнее белье тоже не предлагаю, это индивидуально, а вот из всего остального можно выбрать.

– Так эти вещи что, – я неуверенно коснулась их рукой, – они чьи-то?

– Моей сестры. Но если ты была согласна даже на мою рубашку, не думаю, что для тебя будет так уж неприемлемо поносить пару дней Ясины вещи. А потом мы обязательно купим тебе...

– У тебя есть сестра? – изумленно перебила его я. – А... она старше или младше?

– Младше, – он улыбнулся.

– А на сколько?

– На тридцать лет. С небольшим. Так ты будешь смотреть одежду?

– Да, конечно, спасибо... А она не рассердится? Что я взяла ее вещи?

– Не рассердится. Она носила эту одежду в юности, когда жила в этом доме. Теперь у нее уже очень давно другой дом и другой гардероб.

– Так твоя сестра жила раньше в этом доме? А... в качестве кого?

– Любопытная ты, Лариска, – Лоу уселся рядом со мной на кровать, прислонившись к спинке. – А еще говорят, что любопытство только кошку сгубило, – он лукаво посмотрел на меня, и, после паузы, поинтересовался, – рассказать?

Я кивнула, притягивая к себе стопку одежды и с жадным интересом рассматривая, что же мне принесли. Множество всевозможных блуз различных фасонов и материалов, на пуговицах и без, с длинными широкими рукавами или совсем без рукавов. Были и несколько туник, достаточно длинных, чтоб сойти мне за ночнушку. Огромное количество штанов различной длины и фасона. Юбки не было ни одной. Платья тоже.

– Наша мать умерла, когда Ясмине исполнилось три года, – рассказывал меж тем Лоу, – отец ушел еще раньше. Я же был тогда достаточно взрослым разве что по человеческим меркам. А по нашим – всего лишь подросток, не имеющий права распоряжаться даже собственной жизнью, не то, что отвечать за других. Перед смертью мать умоляла Анхена взять ее детей в свой дом, и он поклялся воспитать их как собственных. Так что не только Ясмина, но и я вырос в этом доме, а потому все еще позволяю себе порой здесь распоряжаться. Ты выбрала, что оденешь?

Я кивнула, хотя выбрать была не в силах. Все было таким красивым, таким... Я просто схватила первое попавшееся и натянула. Это оказалась нераспашная темно-синяя блуза с длинными широкими рукавами, собранными манжетами, и довольно глубоким вырезом.

– А почему нет юбок? – капризно поинтересовалась я у наблюдавшего за мной вампира.

– Наши девочки не носят юбок, маленькая, – пожал он плечами. – Нет, погоди, не эти, – он вытянул из моих рук одни штаны и подал другие, – эти подойдут сюда больше.

– А почему? – мне было совершенно все равно, какие штаны одеть, лишь бы одеть.

– Да видишь ли, – протянул он, – неудобно летать в юбке, задравшейся выше головы. Не видно, куда летишь, знаешь ли. Да и выглядит не особо.

– А я не умею летать, – огорчилась я.

– Зачем тебе? – улыбнулся Лоу, – у тебя есть я. И я всегда отнесу тебя, куда скажешь.

– А ты правда у меня есть?

– Правда. Пойдем, хоть в зеркало глянешь на свой новый наряд.

Добраться до зеркала он мне помог, меня сильно шатало. А в зеркале... Я сначала замерла в восхищении, а потом расплакалась.

– Что, Ларочка, не понравилось? А по-моему красиво, – растерянно утешал меня Лоу, тихонько поглаживая дрожащие плечи.

А я плакала, отвернувшись от проклятого зеркала и прижавшись к его груди. Жаль вот только, что рубашку свою он снял, теперь даже нос вытереть не обо что, не об кожу же.

– Мои волосы, – плакала я, – они украли мои волосы, а без них... никакая одежда...все равно видно, что я... что я...

– Мы закажем тебе парик, – шепнул мне Лоу. – Это не проблема, у нас делают очень хорошие парики. Пока будешь носить его, а потихоньку и твои собственные волосы отрастут.

– Правда? – я доверчиво подняла на него полные слез глаза.

– Правда, – он смахнул с моих щек слезы и улыбнулся, – все будет хорошо.

И я ему поверила.

Глава 7. Сон.

Приходил доктор. Самый обычный вампир вполне привычного облика. И на понятном языке говорил свободно и правильно. Был спокоен и дружелюбен. Но я все равно предпочитала по возможности держаться за руку Лоу, либо просто быть поближе к нему. Я его даже за чистой рубашкой не отпустила, пришлось ему просить слуг принести ее ко мне в комнату. Не знаю, был ли у него в этом доме такой же запас одежды, как у его сестры, или ему принесли что-то из одежды хозяина, но принесли быстро и без лишних слов.

А доктор был весьма удивлен моим хорошим физическим здоровьем, велел Лоу забыть о человеческих ресторанах и первое время отпаивать меня разведенными водой соками, а потом потихонечку переходить к фруктовым, а затем и к овощным салатам. От них двигаться к овощным же супам и безмолочным кашам. О молоке и молочных продуктах велел вспомнить не раньше, чем через неделю, а о рыбе и мясе вообще временно забыть.

Последняя его фраза меня только порадовала. Было у меня ощущение, что теперь я не только никогда не смогу есть мясо (причем – любое мясо), но и не смогу заставить себя притронуться к любой пище, которая рядом с этим мясом лежала.

Врач, наконец, ушел. Лоу отправил слуг добывать мне сока и уложил меня в кровать, старательно укутав одеялом. Холода я уже и без одеяла не чувствовала, наверно, и впрямь это было нервное, но под одеялом было уютнее, и я не возражала. Я только боялась, что он тоже уйдет, и я вновь останусь одна. Поэтому схватила его за руку и заставила сесть рядом.

– Не оставляй меня. Пожалуйста. И вообще, ты обещал мне сказку.

– Хорошо, – согласился он. – И о чем же ты хочешь сказку?

Хотелось мне только спать, но страх одиночества не позволял признаться, и я пыталась выдумать тему:

– Ну... вот про слуг расскажи. А они... чем питаются?

– Рыбой в основном, – пожал плечами Лоу. – Любят грибы, мхи всякие кипяточком заваривают...

– А кровь они не пьют?

– Только если болеют, а болеют они редко. Да ты не бойся, ты под защитой хозяина этого дома. Без его разрешения тебя и пальцем никто не тронет. И уж тем более тебе не стоит бояться Низших. Они делают только то, что приказано, приказов никогда не нарушают. Правда и инициативы не проявляют. Но тут вся хитрость в том, чтоб научиться правильно формулировать свои желания, – и он ободряюще мне улыбнулся.

– Но я тогда не понимаю. Я запуталась совсем. Мне казалось... мне когда-то говорили...что бывают Высшие и Низшие вампиры. А ты говоришь, что слуги – это Низшие, но они при этом не вампиры. В смысле – не пьют кровь. Или вампир – это не тот, кто питается кровью? И слуги – они все равно вампиры, но... и...

– Хорошо, я расскажу. Только это долгая сказка. Выдержишь?

Я кивнула. Долгая – это хорошо. Это значит, он долго не уйдет.

– Слово «вампиры» придумали люди, в нашем языке его нет.

– В вашем?..

– Ну, ты ведь умненькая девочка, ты прекрасно слышишь, что со слугами я говорю на другом языке.

– У них свой язык?

– У нас. С тобой я сейчас говорю на человеческом языке. Он мне не родной, я учил его специально, чтоб общаться с людьми. Его знание обязательно для всех, кто хочет иметь возможность пересекать Бездну.

– Но разве?..

– Но мы сейчас не о людях, верно? Ты хотела узнать о Низших. Вот и слушай. Мы с ними от Сотворения были единым народом и говорили на одном языке. Он называется эльвийским, а наш народ издревле именовался эльвины. Эльвины Сольтерэ, солнечные, ибо от начала времен мы были детьми Предвечного Светоча, и поклонялись его животворной силе. Но время шло, эльвинов становилось все больше, и часть из них однажды была вынуждена покинуть Изначальный Лес. Это было ужасно давно, и достоверных источников не осталось. Кто говорит, что ушли они мирно, в поисках лучшей доли, ибо Лес был перенаселен. Кто утверждает, что была война, и проигравшие были вынуждены отступить. А кто и просто именует их изгоями, выдворенными из Леса за свои преступления.

В любом случае, они ушли так далеко, как смогли, и новым их домом стала пустыня. Нестерпимый жар солнца опалил им кожу, сделав черными, словно ночь, и отвернулись они от Предвечного Светоча, и обратили свой взор к холодной луне. И стали с тех пор Эльвины Селиарэ, лунные, и скрыли свой лик от солнца, и лишь луна указывала им путь во мгле. Они ушли под землю, и там, в беспросветной тьме, побелели их волосы и покраснели глаза, там создали они свои города и государства, там обрели невиданную прежде мощь и силу. Ты еще не спишь?

– Нет-нет, продолжай, – я почти спала, но его голос... мне хотелось слышать его даже во сне. Быть может, тогда мне перестанут сниться кошмары.

– А дальше началась война, малышка. Когда богатый сосед поклоняется другому богу, нет ничего проще, как начать войну за торжество истиной веры. Война была долгой и жестокой. Мы обвиняли в чрезмерной подлости и жестокости их, они нас. Мы рассказывали всем ужасы о рабском положении у них мужчин, они – о бесправии наших женщин, мы обвиняли их в том, что они не любят даже собственных детей, они презирали нас за то, что мы слишком любвеобильны. А убивали друг друга мы все одинаково успешно. А потом мы победили.

– Вот так просто? – уснешь тут, когда тебе про войны да ужасы.

– Не просто. Но окончательно. После того, как нам удалось уничтожить главный алтарь Богини, Селиарэ лишились магии, и оказались полностью подчинены.

– Магии не бывает, это антинаучно, – пробурчала я. Сказки сказками, но должны же быть границы любой фантази.

– Нет, малышка, это просто ваша наука еще не дошла до возможности ее исследовать, – легкомысленно усмехнулся Лоу. – И потом, я рассказываю тебе сказку. О Древних временах. А тогда магия была, и мой народ владел ею. И именно магией скреплена была клятва, принесенная побежденными, и обязавшая их и всех их потомков до скончания времен служить победителям. И потому они не могут ее нарушить, и служение их безупречно и бестрепетно.

Некто безупречный и бестрепетный принес мне сок и с поклоном удалился. А я очередной раз подивилась безликости их облика. Сок был вкусный, хотя и слишком уж водянистый. Даже захотелось еще, но «еще» мне светило лишь через пару часов, а до тех пор я точно усну.

– А почему они такие все... одинаковые? Я мужчин от женщин отличить не могу, – пожаловалась я Лоу.

– Ты просто к ним не привыкла, легко там все различается, – Лоу забрал у меня стакан и переставил на столик. – А что до одежды, то это их так «воспитывали» некогда. У них женщины ведь и в самом деле стояли значительно выше мужчин. А им даже в одежде равенство прописали. А за прошедшие века они привыкли, считают это чуть ли не национальной традицией – так одеваться.

– А ваши женщины равны мужчинам?

– Формально да.

– Это как?

– Нет законов, хоть как-то ограничивающих их права. Но Владыки-женщины у нас не было никогда. Да и в Совете мужчин всегда большинство.

– То есть вас тоже впору переодевать в одинаковое?

– А ты сначала подчини, а потом и переодевай, – усмехнулся Лоу.

– Я лучше посплю.

– А про прически – не рассказывать?

– А что прически?

– Сейчас – просто традиция. Но свободные Селиарэ носили длинные распущенные волосы. В знак поражения их заставили их обрезать.

– А косички?

– Знак их покорности. Символ того, что они связаны – нашей властью и своей клятвой. А теперь тебе и в самом деле стоит отдохнуть.

– Я уже спю. Лоу! Только ты не уходи, – я вновь вцепилась в его руку.

– Я здесь, Лара, здесь. Я буду с тобой, пока ты не уснешь.

– И потом, – капризно потребовала я.

– И даже немного потом, – покорно согласился он.

– А знаешь, – пробормотала я через какое-то время, уже не открывая глаз, – как-то неправильно ты мне все рассказываешь.

– Это как же?

– Ты должен быть на стороне победителей и осуждать побежденных. А ты...

– А я на стороне Богов, Ларочка. А Боги не любят, когда их именем прикрывается чья-то жажда наживы. Истина в том, что Предвечный Светоч никогда не воевал с Лунной Богиней. Недаром порой они вместе сияют на небосклоне.

– И как можно быть на стороне тех, кого нет? – я даже глаза открыла, чтобы проверить, смеется ли он. Он улыбался, ласково и спокойно.

– Ну что ты, малыш. Они есть. И сейчас ты закроешь глазки, и Луна-утешительница омоет тебя своим светом, и растворит в нем твои печали.

– Что-то раньше не растворяла, – буркнула я, устраиваясь поудобней.

– А сегодня я ее об этом попрошу. Спи. А когда ты проснешься, Светоч озарит твою душу, и прольет туда мудрость и силу.

– И его ты тоже попросишь?

– И его, – он вновь улыбнулся, не реагируя на мою иронию. – Богам все равно, веришь ты в них или нет. Когда кончаются твои силы, они просто посылают тебе свой луч.

– Когда кончились мои силы, пришел ты, – пробормотала я, засыпая, но по-прежнему цепляясь за его руку.

А когда проснулась – его уже не было. Стоял сок на маленьком столике, придвинутом вплотную к кровати. Лежала на стуле разворошенной горкой одежда его сестры. Я по-прежнему была одета и прекрасно выспалась под теплым одеялом. Но его – не было.

Я послушно выпила сок (пусть он придет и меня похвалит). Я сменила одежду (у меня ведь ее теперь так много, и вообще, пусть скажет, что и этот наряд мне идет). Я устроилась на кровати и приготовилась ждать. Я ждала так долго, но пришел лишь очередной лунный эльвин и принес мне очередной сок.

– Лоу? – спросила я, чтоб спросить хоть что-то, но в ответ получила лишь набор бессмысленных звуков. Ожидаемо, впрочем.

Я послушно выпила и эту порцию моей «восстановительной диеты», и вновь сидела, свив себе гнездо из одеяла, и прислушивалась к шагам в коридоре. И не слышала там шагов.

А потом вспомнила о его рубахе. Он же мне подарил. А она так и осталась валяться на полу в ванной мокрой грязной тряпкой. Надо выстирать, высушить. Найдя себе цель, я отправилась в ванную, придерживаясь рукой за стенку, на случай, если голова вновь начнет кружиться. Но до ванной дошла без проблем.

А вот рубашки там не было.

И так это было нечестно, и подло, и мелочно... Силы как-то вдруг кончились, а слезы потекли. И вот такой, сидящей на полу в ванной, и рыдающей от страшной обиды, он меня и нашел.

– И чего у нас плохого? – полюбопытствовал Лоу, замирая на миг в дверном проеме.

– Ты меня бросил! Ты обещал, а сам... и даже рубашку... я ждала, ждала, а тебя нет, и рубашки тоже нет, а ты подарил... и это нечестно, так...

– Но я же вернулся. Все осознал, раскаялся и вернулся, – сообщил он с самым серьезным видом, наклоняясь, чтобы помочь мне встать. И я схватила его за руку, а потом схватилась за него самого и прижалась. Вбирая каждой клеточкой его тепло, его силу, ощущая всем телом, что он здесь, со мной, что я не одна.

– Так, ты мне и вторую рубашку на носовые платки извести решила? – но он не ругался, нет, даже в лобик поцеловал. – Ну-ка давай, умываемся, вытираем глазки – нас ждут.

Он включил воду и подтолкнул меня к раковине.

– Кто ждет? – опасливо покосилась на него я.

– Великие дела, в основном. Ну и еще мои подарки.

– Правда? – я почти обрадовалась, но тут же вспомнила: – Ты уже обещал мне подарить рубашку – и обманул.