Текст книги "Небо в алмазах (СИ)"

Автор книги: Alexandrine Younger

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)

– Здравствуй, Лиза!

Ленка Елисеева восседала прямо перед Лизой, мило улыбаясь. Будто бы доказывая своей самоуверенностью, что месяц назад Пчёла и Лиза, случайно приметив знакомую фигуру в сгустке толпы на рынке, не ошиблись. История могла бы забыться, обрастая мхом, по крайней мере, до дембеля Белова, но, кажется, упрямо поднималась на поверхность.

Павлова знала, что не удержит себя от резкого слова, хоть и в ситуации необходимо разобраться. На Елисеевой то самое памятное зеленое платье, подаренное Лизой, но только не была это та Лена, влюбившая в себя Белого так сильно, что он преподнес ей золотое колечко в знак верности и обожания. И в надежде, что верная Лена дождется его из армии.

Многое менялось в этой жизни, и поэтому Лиза, не теряя своего строгого выражения лица, решается ответить односложными словами:

– Привет… Лена!

========== 88-й. Запоздалые сожаления ==========

Лена Елисеева не любила встреч с собственным прошлым. Не к добру это, но истина выходит на поверхность, не оставляя шанса на помилование. Когда-то Лена не думала, что все выйдет именно так: Белов будет забыт, а сама она не найдет в зеркале то, за что Саша её полюбил. Ей пришлось смириться с тем, что жизнь с переездом Люберцы никогда не станет прежней. Былую привязанность пришлось отсечь. Просто потому что Лена хочет жить ярким огоньком молодости, не считая последних копеек от получки до получки, не прозябая за гроши в прачечной, перебирая чужие грязные тряпки.

Уязвленный скажет, что блеск обманчив, и не достоин девушки Саши Белова, служащего в погранвойсках. Ведь он ещё пишет ей письма, ожидая холодной погоды где-то у границы с Афганистаном. Только Лена больше не ответит на эти пространные послания. Все кончено. Большой срок, почти два года, даже для любви, если это полудетское чувство так именуется.

Слишком… большой… срок…

Это вам любой следак из райотдела милиции скажет, и дорого не возьмет. И Лена не собиралась себе врать. Но встреча с Лизой, сестрицей одного из друзей позабытого Белова, не входила в ближайшие планы. И сейчас, в силу неосмотрительности Ташки, заставила Лену врасплох. Тогда на Рижском было куда легче обойти брата и сестру, делая смиренный вид полного незнания. Теперь Лизка сидит рядом и, очевидно, ждёт объяснений.

– Ленка, у тебя в каждой бочке затычка! – спутница Елисеевой не могла не заметить, как изменилась в лице подруга. – Девчонки, одни сидеть не хотим, вы тут, походу, самые приличные, можно и потерпеть друг друга.

– Сомнительный комплимент, – Лиза понимала, что следует воспользоваться шансом, – радоваться или плакать?

– Не на неё обращайте внимания, – вмешалась вездесущая Софа, – она у меня просто не любит шумные скопления народа. Умница-дочка!

– Кто же такое любит? – отозвалась Лена, смотря на то, как Лиза заправляет волосы, и открывает взору свои серьги поразительной красоты. Вещь эта ещё более оттеняла странные прозрачные глаза Павловой. И на это повелся шалопай Космос, слухами о котором полнилась московская земля? Куда вообще подевались друзья Белова? Почему тепличная девочка здесь? Стальная птичка всё равно в высоту проситься, раз нашла себе новое окружение, и сидит за столиком в модном клубе. Что взять?

– Лена, куда пропала? – произнесла Лиза совершенно обыденно, стараясь поддержать беседу. – Платье тебе все также к лицу.

– Спасибо за него еще раз, – на обрывке сознания промелькнула забытая благодарность, – одно из моих любимых! А у тебя новые друзья?

– Решили выбраться из дома, – Лиза бросила уклончивый взгляд в сторону Голиковой, – а это Софа, и мы вместе учимся.

– Софа, – поспешила представиться Голикова, – рада познакомиться!

– Странно, Ленк, – самое время снова вспомнить о Пчёле, – а мы ведь с Витей, кажется, тебя не так давно заприметили. На Рижском… Видно теперь, что не обознались!

– Правда? – на бледном от слоя пудры лице Ленки, изобразилось неподдельное удивление. – Наверное, и я была… Не увидела.

– Ничего, – Софка заметно притихла, как и спутница Ленки; обе заметили, что Лизе и Елисеевой интереснее перемолоть друг другу кости, спустя довольно продолжительное время после крайней встречи, – зато сейчас увиделись.

– Бог свидание послал, – время тянулось ближе к девяти, и Лиза давно бы ушла отсюда, но не сейчас. Отличный повод узнать хоть что-то, а заодно не грузить Космоса излишней проблемой. – Сашке давно писала? Скоро вернётся…

– Саше? – и златокудрой не показалось, что вопрос о парне задел Елисееву. – Нет времени! И не люблю писать длинных полотен, сказать-то особенно не о чем.

– Наклеить на конверт марку и в почтовый ящик кинуть?

– Работаю, – не знать бы Павловой, как и ради чего, трудилась светлоглазая мечта Белова, но и Ленка не собиралась конкретизировать, – а ты, говорят, невеста?

– А про это спроси у Космоса, не бойся.

– Брось, Лиза, все знали это, когда Сашка в армию уходил!

– И за мою скромную персону ручаются и в Люберцах?

– Переехала в марте, – Елисеевой подумалось, что все-таки о ней знают больше положенного. Не по плану это, но у друзей Сашки информаторы на каждом шагу.

– Предупредила бы, как по старой памяти.

– Все не до этого!

К столу девушек подошел молодой мужчина, очевидно, знакомый Елисеевой и её подруге. Плечистый, выше среднего роста, одетый в коричневый костюм, он сразу положил свою могучую руку, отяжеленную командирскими часами, на предплечье Лены. Ташка нисколько не удивилась чужому присутствию, а Лиза со смущением и непониманием посмотрела на Голикову. Ей хотелось скорее уйти домой к Софе, пусть и разговор с Ленкой о том, чем же она занималась весь прошедший год, оставался открытым.

– Ленка, ты не тормози, – резковатый голос слышался и сквозь громкие переливы музыки, – там скоро уважаемые люди прибудут, а вы тут расселись, как курицы!

– Подожди ты, Макар! – дернулась от него Ленка, скорее, напоказ, чем естественно.

– Шуруй каблуками, – пропев Ленке указание, мужчина скрылся в неизвестном для девушек направлении, – пока не дали!

– Елисеева, – неторопливо протянула Лиза, окончательно убеждаясь, что слухи Пчёлкину не врали, – а как же Сашка?

Не думала Лена, что причины собственных кардинальных перемен ей придется пояснять так скоро. Не стерпело дело до весны.

– А как же Сашка? – Лиза снова повторила свой вопрос, окончательно вогнав Елисееву в смущённую робость. Кто-то не готов к разговору. – Софа, а, Софка? Ты сопроводи Ташу до уборной. Носики подправьте, а мы с Леной переговорим.

– Но Лиза… – в речи подруги Софка не видела ничего доброго, – зачем?

– Никуда я не пойду! – подала свой писклявый клич и Ташка, но Лена, взяв себя в руки, неожиданно согласилась с Лизой:

– Мы вас оставим, так нужно.

– Славно, – Лиза встала с места, – но, Софка, никуда не уходи без меня! – Ленка дернулась за Павловой, выходя прочь из залы, порядком переполненной людьми.

У входа в клуб намного тише, чем среди танцев и бьющей по ушам музыки. Девушки встали чуть поодаль от немногочисленных прохожих, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания. Но Лиза справедливо полагала, что её не заметят, а вот Ленку, разукрашенную ленинградской тушью, как в бой – с первого взгляда.

– Лиза, ты не должна была заводить разговор при чужих!

– Я даже не начинала.

– Раскинь мозгами, а как иначе я могла?

– Теперь уже без разницы, Ленк. Все ясно!

– Ты бы все равно ничего не поняла.

– Куда мне? Только Саньку жалко! Переживает, письмо Космосу прислал! Узнайте, что с моей Леной. Люблю, не могу! Жениться собрался…

– Любит он! А я здесь, меня «люблю» не греет!

– Ты могла обратиться к нам, но выходит, что бабки важнее?

– К чему выпрашивать у вас?

– Просто рассказать, Лен, на жизнь пожаловаться, но о чем это я? В противном случае пудра с мордахи посыплется.

– Не знала, что у приставки к двум придуркам есть когти, – была бы Лиза на её месте, то запела бы по-другому. Но этой Павловой, словно в насмешку, было дано все то, чего у Лены никогда не было. Уже за это она с трудом принимала Лизу, забывая хорошие времена. – Тётка горкомовская волноваться не будет, что в таких местах теряешься?

– Не пропаду, – это был уже не разговор, а соревнование, в котором упорно желал победить только один, – на что ты променяла Саньку?

– Вот кто бы говорил? Это ты у нас с золотой ложкой в ротике, кукла! Смотреть на мир не через спину братца и его дружка пробовала?

– Не обо мне сейчас речь! Призналась бы Сашке, что все… Сгорела избушка! И свалила бы на хрен! Ауфидерзейн!

– Переживай за свои бирюльки в локаторах, а жить меня не учи, – Ленка, порывшись в сумочке, достала зажигалку с тонкой сигареткой, очевидно, подаренные ей кем-то из ухажёров. Курила она с заправским видом, будто бы познала весь смысл существования, не нуждаясь в советах, – ещё и уши обрежут!

– Дергай, что мешает?

– Жить ещё хочу…

– Эй, девки! Полегче! – на горизонте возле Лены снова появился нелицеприятный Макар, теперь же с интересом поглядывающий и на Лизу. – Красивые у тебя, Ленок, подружки!

– Все, выяснили, – насмешливо процедила Лиза, не выдавая внутреннего волнения, окутавшего в темноте, – можешь быть свободна, раз папики зовут к рулю.

– Откуда такая борзая-то народилась? – на вопрос мужчины, Лиза и не ответила. – Чего ты Ленка от нее хотела? Цацки?

– Мужик с мочалкой против одиночки? – Лиза не знала, откуда брались силы на оборону. Коленки едва ощутимо дрожали, и фонари не спасали от мрака.

– Погоди Макар, на пару слов задержусь, – Елисеева остановила словесный поток своего защитника, и взяла за руку Павлову, которая хотела слинять, и как можно скорее, забирая отсюда подружку. – Куда ты?

– Вали дальше, – Лиза ненавидела каждую частицу в этой искусственной кукле, пропитанной запахом контрафактных духов, – мне больше не о чем с тобой говорить.

– Легко тебе мусолить, Лизка, – сигарета из тонких пальцев Лены брошена на асфальт, и растоптана лакированным носком её ботинка, – но ты чем меня лучше?

– А я перед тобой бисер метать не буду! – Лиза резким жестом оттолкнула девицу. – Дай пройти! Не волнуйся, не сдам никому…

– Обоснуй, сестричка Пчёлы? – бывшая девушка Белова стояла на своем, не желая сдавать позиции. Раз уж хотела правды, то получит!

– Су-у-у-ка, вот они откуда ноги растут! – подхватил волну Макар, понимающий, о ком говорит манекенщица из модного салона. – Наслышан! Вот цыпа-то!

– С дороги уйдите, – Лиза, отбросив с себя руки Ленки, отскочила в сторону, – и не смотри на меня так!

– Деваха налетчика учит меня жизни? – Лена понимала, что Павловой, домашней девочке, неведомым образом оказавшейся в компании старшего брата, будет обидно слышать карающую правду. – Ты подумай об этом, когда в койку к мажору своему прыгаешь!

– Заглохни! Слово ещё о нем скажешь – твои пакли вырвать придется!

– Зато узнала, с кем спишь, Мурка!

– Тварь! – Лиза со всего маху ударила красотку по лицу, заводясь от обиды, переполняющей всё существо. Она никому и никогда не простит таких слов…

– Хороша же девушка рэкетира! – отвернув лицо, прошипела Лена, не признавая за сестрой Пчёлы правды.

– Исчезни, – со всей силы закричала Павлова, – и на глаза нам не показывайся! Тебе не привыкать…

Лиза попыталась броситься во мглу вечера, убегая от Елисеевой в расстроенных чувствах. Но внезапно на плечо легло бережное прикосновение широкой мужской ладони. Павлова не сомневалась, кто это мог быть. Трудно не узнать собственного человека. Он снова пах «Айсбергом», и об эту льдину она не разобьётся. Подобное место могло быть запросто прикрываемого старшими бригады, в которую входили Космос и Пчёла. Надо же было догадаться.

Космос просто убивал стоящих перед ними Елисееву и Макара одним своим грозным видом, показывая, что церемониться с обидчиками своей девушки не намерен.

– Повтори, дрянь! – обычно живой и играющий интонациями голос Холмогорова, распугивал своей холодностью. Он не таился, не шутил, и заранее был уверен в своей правоте. – Чего, думала, что ни черта о тебе не узнаем? Сука!

– Космос… – только и произнесла Лиза, когда он одним движением руки спрятал её за спиной. Да, она смотрит на мир именно так, будучи рядом, потому что любит его. И прогнившая Елисеева просто права не имела её в этом упрекать…

***

Излишней усидчивостью Софа не отличалась никогда. Не в этот раз, когда время к тому никак не располагало. От благоухающей въедливым «Пуазоном» Наташки, пытающейся узнать, с чего Лиза кинулась выяснять отношения с Елисеевой, удалось отвязаться, хоть и с грехом пополам. Обменялись парой ласковых фраз, без конкретизации направления следования, и разбежались по сторонам. Знакомство завершилось неудачно.

Но Софа ненадолго оставалась одна, думая, куда же ей податься. Пума, появившийся рядом, также неожиданно, как и вчера, огорошил новостью:

– Малая, хер знает, насколько для тебя это приятно, но за вами хвост! Если что, то предупреждал не я.

– Говори без загадок! Мне нужно к Лизке. Она во что-то ввяжется из-за меня! – Голикова сто раз пожалела, что этим вечером захотела сменить обстановку. А Пума раздражал из-за своего самоуверенного вида. Как всегда, вечно обо всех и все знает, чертов связной. – Не стой над душой!

– Пчёла территорию пасет, – ответил ей Быков, придерживая девушку за плечи, пытаясь остановить, чтобы задержалась хоть на минуту, – видел две минуты назад…

– Спасибо, Вася! Не болей! – внезапно обрадованная Софка вдруг поняла, кто ей нужен, если уж так выпала карта – опять сталкиваться с Виктором Пчёлкиным в самых неожиданных местах.

И пусть орет, сколько ему влезет, обзывает её глупой дурой, которая неведомо куда ввязывает его сестру. Кто же знал, что Лиза встретит старую, но не добрую знакомую, к которой у нее было так много вопросов? Везде гремела давно привычная к слуху C.C. Catch, и на танцевальной площадке, заполненной разнобойной молодежью в потертых кожаных куртках, и кричащими не в тональность музыке, было не протиснуться. Нужно было срочно что-то придумать, выбираться отсюда, догнать Павлову.

Софка, бойко преодолев танцующих, втиснулась на узкую лестницу, ведущую к выходу из заведения. Слетая со ступенек стрелою, при неярком освящении брюнетка и не заметила, как влетела буквально в спину высокого парня в капюшоне, всплывающего на её пути коварным айсбергом.

– Чёрт дери, тебя кто ходить учил-то, блять? – раздраженно прикрикнула Софа, потирая ушибленный лоб.

– Даю сотню, что тот же, кто и тебя бегать по кабакам, – фигура в черном обернулась, козырнула кепкой, и… уставилась на Голикову во все глаза, – ёпт твою…

– Пчёл, чтоб тебя!

– Твою мать, осторожнее на поворотах! Ты что здесь? Следишь за мной?

– Пошли, я без тебя не справлюсь, – Софа потянула Витю за руку, к выходу на улицу. – Кос с тобой?

– А сестра моя? Она же у тебя была? – Пчёле в пору было ставить памятник косовской подозрительности. Вот они какие, бабские посиделки в профессорской хате. – Ты охренела, Голикова? Ты мне ответь, я ж серьезно! Я доебу, но узнаю…

– Хватит орать на меня! Ничего не случилось еще, но она встретила… – Софа судорожно вспоминала имя спутницы Елизаветы, – Лену Елисееву, вот, запоминай! Ты точно должен знать, кто это. И сейчас они говорят. Я не знаю о чем, но…

– Какого хера вообще из дома сунулись?

– Надо и высунулись, не ори!

– Так, Софа! Попробуй только оторваться. Твоя мамаша-профессорша сдерет мне башку, если чего не так!

– Её здесь нет!

– Мне фиолетово!

– Куда ведешь?

– На казнь египетскую!

– Ещё чего?

– А я за Космоса не отвечаю!

Быстро сменяя шаги, и ни на минуту не отпустив от себя подругу, Витя провел её в небольшой зальчик, где Холмогоров, сидя за барной стойкой, объяснялся с каким-то маститого вида типом. Вид его был спокоен и расслаблен, беды он явно не ждал. Увидев Пчёлкина вместе с Голиковой, Холмогоров подошел к заклятой парочке, не скрывая недоумения на красивом и гордом лице. А именно вопрос – «какого хера?».

– Я не понял, – возмутился Кос, буравя Пчёлкина недовольным взглядом. – Ты Софико уже и здесь клеишь? Рухнул?

– Витя, да говори ты уже ему! – Софья дернула Витю за рукав олимпийки, отчего парень едва ли не упал, но успел удержаться на ногах. – Привет и тебе, Кос…

– Что, бля, вообще происходит? – присутствие Голиковой в таком злачном месте Космоса, мягко говоря, смущало. Не могла она одна сюда податься. – Вы с чего на измене?

– А я-то откуда знаю, куда этих двух коз унесло! – оторопело ответил Космосу друг. – Соф, да объясни теперь ему!

– Ничего не происходило! – бросила Софка, забывая, что так и не отпустила руку Пчёлы. – Нас с Лизкой Пума сюда пригласил, дома делать нефиг. Ну, мы и пошли, уже уходить собирались, а она…

– Нефиг, твою мать! Где Лиза?

– Короче, давай потом тумаки раздавать, не ори на нее только, – Витя заступился за Софку, пытаясь обратить Коса, в другую схему. – Наша встретила Елисееву! Куда поперлись, о чем базарят, не знаем! Но иди и ищи…

– Кос, они на улицу пошли, – виновато сказала Голикова, – с этой дурой тип был, ну… я не знаю, кто он!

– Ну вас нахуй! – Космоса не было с ними уже через пару секунд, и Софа, первым делом бросившаяся за ним, была остановлена цепким захватом рук Вити.

– Да пусти ты! – теперь можно было и понять Павлову: если Пчёла брался за опеку, то это дело выходило у него на раз-два.

– Дёргаться перестань, бля, всего отбила!

Пчёла свысока глядел на Софку, которая, мать честная, явно жалела, что здесь оказалась. Лапочка-дочка, которой, ей богу, темно и страшно! Так мрачно озиралась она по сторонам, и руки его не отпускала.

– Ну чё, жим-жим? – уведя девушку в более тихое, и почти укромное место, Пчёла рассмеялся раскатистым смехом. – Испуга-а-а-лась, красивая! Не надо, ты в порядке!

– Иди-ка, к черту, дядя! – к поучениям Софка не привыкла, и поэтому взыскательный вопрос Вити восприняла с тяжестью. – Что будет делать Космос?

– Сделает так, чтобы ни у кого больше башка не болела, ты не страхуй раньше времени, – заверил брюнетку Пчёла, и потрепал ее по раскрасневшейся щеке. – Кореша нашего, Саньку, эта лявра из армии не дождалась, стала ковриком для взрослых козлов.

– Я заметила…

– Что скажешь?

– Я бы так никогда не сделала! – изумрудный взгляд из-под темных ресниц доказывал Пчёлкину, что Софа не врет.

– А где твой пижон из МГИМО? – Витя понятия не имел, как выглядит загадочный женишок, но подсознательно его невзлюбил. – Отчего тебя не стережет от Вити Пчёлкина?

– Тебе в рифму ответить, где именно?

– Не надо, тебе не идет! Пошли, надо разобраться, что там Космос делает! Хотя, он и без нас там эту заразу от Лизки отшибет…

– Пуму перехвати, он был здесь!

– Командую здесь я!

– Не претендую…

***

Лиза опасалась, что Кос не сдержит эмоций. Упрямый и взрывной характер, порой, заставлял совершать парня не самые разумные поступки. Но присутствие его поддерживало: теперь её не сковывало леденящее чувство неведомой раньше боязни. Она не одна…

– Что за дела? – Космос сразу догадался, что типок около Ленки был из люберецких. Полчаса назад он видел его возле Парамона, переминающегося в любезном поклонении с ноги на ногу. – Космос, ты же с понятиями пацан?

– Ты чего вокруг этой фри потерял, Макарка? – Холмогоров посмотрел на парочку снизу вверх, не скрывая пренебрежения. – М-да, я смотрю, позорная, по кабакам гастролируешь…

– Тебе что от Ленки надо, ты мне-то поясни? – насупленный Макар подался вперед. – Научил бы бабу свою, как с людьми разговаривать!

– Байло прикрой, смрадно… – проронил Космос несколько равнодушно, но не успел он продолжить, как Лиза вынырнула из-за его спины.

– Что, Лена, промолчишь? – белокурая просто не могла находиться в безмолвии, стоя на месте, подобно восковой фигуре.

– Нужны вы мне… – Ленка отодвинула с талии ладонь Макара, в хозяйском жесте сжимающую, как будто бы он для неё – царь и бог, – ненавижу вас всех!

– Проваливай, – бросила ей в спину Лиза, которая не могла забыть того, что Лена перешла свой край, думая, что Лиза просто растеряется от запальчивых слов в свой адрес, – не потаскайся…

Бывшая девушка Белова лишь повела бровью, наверняка зная только одно – ей здесь делать нечего. Пускай этот жалкий Макар решает проблему из возникшего на дороге профессорского сынка. Пощелкивая колодками по неровному асфальту, она удалилась прочь, внутренне жалея, что последнее слово в этом споре не осталось за ней. Упреки уязвленной Лизы, сами-то не рассчитывая, сделали робкую попытку разбудить ноющее чувство вины перед Сашей, и горели на щеках хуже всякой пощёчины. Запоздалое сожаление подкатывало к горлу, но отступало, стоило подумать об утешающей в ночи мысли. Все сделанное – не зря…

– Ты бы, Макарка, отмылся! – мрачновато заметил Кос. – Она уже одного на ожидании кинула, как псину вшивую, пока он в армии кантуется.

– Ты осторожнее, бригадир, – Макар сделал шаг вперёд, хватая Космоса за грудки кожаной черной куртки, прикрикивая: – На хрена тебе телка моя нужна, за этой приглядывай! Раскрыла рот, шавка…

– Я тебе открою, блять… – Кос сбросил с себя руки провожатого Елисеевой, и, занеся кулак, одним движением свалил соперника на землю. Макар закрыл руками лицо от боли, пронзившей переносицу, отплевываясь, и грязно матерясь. – Смекнул?

– Ебать, сука гребанная, с тобой же, как с человеком! – Кос же, снова задвигая Лизу дальше, нагнулся к парню, бросая ему в руки платок. Не оставлять же в крови. – А ты?

– В следующий раз будет хуже, – на холодном асфальте лежал складной нож, который мог выпасть только из кармана Макара, и Космос заметил: – Ты бы осторожнее, вдруг, и на тебя найдется ствол? – Холмогоров спрятал найденный нож в карман куртки. – Не умеешь – не берись!

– Кос, не надо, пойдем, – успела произнести Лиза, когда Космос выпрямился, и собрался увести ее отсюда, как можно дальше, но Макар бойко поднялся, и решил не оставлять ситуацию на самотек.

Он попробовал свалить Холмогорова с ног, пользуясь тем, что парень потерял бдительность, отвлекаясь на девушку, но Космос, сначала опешивший от удара со спины, пошел в ответную, цепляясь за противника, действуя его же методами. Потасовку, завязавшуюся за дискоклубом, разрешила третья сторона, появившаяся так вовремя. Пчёла и два парня в спортивных костюмах, в одном из которых Лиза узнала Пуму, растащили дерущихся в разные стороны. Елисеевой здесь и не было в помине, и притащить подмогу могла лишь Софа, появившаяся следом, и уводящая ее чуть в сторону.

– Какого лешего, Космос?! – завопил крепкого вида амбал, пришедший вместе с Пумой. – Ты из-за чего Макара с Ленкой постращал?

– Даром не сдались, мрази! Я в следующий раз ноги переломаю нахер! – Кос вырвал руки из захвата Пчёлкина, и поправляя куртку. – Сволочь…

– А причина войны слиняла, какие проблемы? – неудовлетворительно заметил Пума, краем глаза, видевший Елисееву, убегавшую в клуб, к столику каких-то бритоголовых решал. – Варяг, она с ваших земель, вы маякните, чтобы не пахло?

– Ленка, что ли? – непонимающе поморщился люберецкий. – Мухи же…

– Зря ваш приятель задницу рвет, Варяг! – вступился в разговор Пчёла. – И друга нашего на манекенов променяла, не встряли бы здесь иначе, сечешь?

– Так бы и сказали, что с этой фрей просто потолковать надо было, – Варяг, сгребая в руках Макара, не желал бы продолжать этот спор. – Хорош! А с бабой сам порешаешь!

Соперник Холмогорова лишь сплюнул на асфальт от досады. Свой вечер он не собирался проводить в лазарете, думая, что делать с собственным подбитым носом. И было бы за что…

– Эй! Этот конченный мне нос сломал!

Космос же цыкнул Пчеле и Пуме, показывая, что и слова больше говорить, не намерен.

– Хлебало закрой, урюк! Вар, без базара, но ты суть понял…

– Замяли дело…

Лиза, не устоявшая на месте, бросилась на руки Космоса, и, не поднимая головы, затихла. Её била частая дрожь, и оставалось лишь судорожно хвататься за широкие мужские плечи. Родные руки успокаивали, сами того не ведая…

– Лиза, – рука в распущенных девичьих волосах была неожиданно ласковой, и Павлова почти безвольно подняла голову, не мигая, смотря на Холмогорова, – ну?..

– Кос, – она рухнула лбом на сильное плечо. Все хорошо, и он снова защитил её. И только за это она любила его ещё больше, – я устала.

– Поехали домой, – Космос не собирался здесь оставаться, – домой!

========== 88-й. Предопределение ==========

Софа пошла вслед за Пчёлой, с которым упорно не хотелось расходиться по разным углам, не назначая новой встречи. У него могли быть ночные неотложные дела, а Голиковой же просто надо было зайти домой, захлопнуть за собой стальную массивную дверь, и шумно выдохнуть. Она давно привыкла жить именно так, не принимая событий и людей близко к сердцу, не влюбляясь без страховки. Витя почему-то хитро подмигнул, сворачивая с пути к дому Софки, и односложными фразами уговорил подругу пройтись с ним. Этот вечер в дискоклубе и драку ему нужно было с кем-то пережить. Можно было говорить, узнавая, почему их знакомства странно переплетаются. Бывает же…

– Витя…

Софку не смущает, что темные локоны упрямо спадают с плеч, щекоча щеки. Ей просто нравилось ощутить себя свободной. Как сейчас, ночью, на Ленинских горах. Зачем Пчёла привёл её сюда? Не свидание же! Он и сам не знает, а ей просто не страшно…

– Чего, Софка Генераловна?

– Если бы ты не появился, я бы и не знала, что поделать! Ты всегда выскакиваешь так вовремя?

– Хорошо, что все миром закончилось…

– Ты бросился к близкому на помощь, не раздумывая, – она уверена, что Пчёла показал свою истинную сущность, – это важно, Вить.

– А мы с тобой, – отчего-то именно сейчас Пчёлкину захотелось это разузнать, – нет, теперь мы с тобой точно близкие! Банановые брюки меня порешили, чёрт…

– Ага, чучело, – девушка снимает со светлой шевелюры юноши черную кепку, – и почти одной крови, Маугли!

– Да уж, Багира! И обосрать, и похвалить – все за один раз сделать можешь, – на эти шуточные действия подруги Пчёла смотрит, как на игры малого ребенка, – и хорошо, что сегодня не пролилась чья-то звериная кровь…

– Великий и ужасный ты, Пчёлкин! Разминаюсь, и разве я не права?

– Да я ж не отрицаю, Голикова! – с ней практически невозможно спорить. – Один раз, блять, с тобой поспорил – так и познакомились. И что на это скажешь, любовь моя?

– Слушай, полосатый жучара! – Пчёла уже привык, что его прозвище склоняют как угодно, а Софка таки вообще стала виртуозом по этой части. – Давай вон, на небо полюбуемся, вот оно какое красивое, не за этим ли ты меня сюда привёл, романтик?

– Может быть, мадам, поцелуемся?

– Только этого ещё не хватало, Витя!

– Да, вот именно, никогда не сек фишки в этой книжной романтике…

– Аналогично!

– Но ты это место запомни! Мы сюда с Лизкой и пацанами в детстве гонялись, а вон с того дерева Космос с Филом твою подругу вытаскивали! Раз десять, точно! Это я так, чтобы ты больше знала о том, с кем связалась, и потом не жаловалась, что злой дядя Пчёла тебя не предупреждал!

– Ты, что ли, по деревьям лазить подучил?

– Знай наших, мать!

– Пчёл! – у Софы это восклицание получается как-то обреченно, с неповторимым акцентом на крайнюю «л».

– Да, любовь моя, – Пчёла в очередной раз назвал Софу заветным словом, – повествуй!

– Я запомню все твои рассказы, и когда мы будем дряблыми старичками, то напишу мемуары, – и Голикова потрясла ладошками, изображая свою далекую старость, – и с тобой в главной роли.

– Я стану твоим первым читателем!

– Кто отважится проглотить мой монотонный бред?

– Не пали мои косяки…

– Так и быть!

Софе все равно, с кем он был ещё вчера, кого обнимал дружески и любовно. Она ощущает себя проказливым ребенком, а рядом с нею тот, кто заступится за неё при любой стычке, а при желании разукрасит противника во все цвета радуги. С ним все по-новому. Не то сказка, не то быль, не то… Софка и сама не в курсе, но не спешит уходить домой.

Витя Пчёлкин никогда бы не подумал, что впервые после Лизки, единственной и родной, в его жизни появляется кто-то важный. Не то кровная сестра, не то боевая подруга, доверяющая и принимающая. Из-за которой он что-то чувствует, но вот только что… как… а главное – зачем? Он не привык решать такие сложные задачи. Не время. Софке завтра рано в институт. Хотя… Она его, конечно же, пропустит. Умница-дочка.

Они бы и сами не признались себе честно, что сделал с ними этот вечер…

***

В комнате царил приятный полумрак, разрезаемый лишь маленьким ночным светильником. Нажми на кнопочку, и волшебство момента закончится, но этого-то и не хотелось. Такая атмосфера нравилась Лизе, склонившей покорную голову на любимое плечо, за которым она прячется от всего мира, а Космос…

Только рад закрыть её ото всех, и сидеть, полностью отдавая себя во власть момента, пока Лиза рядом. Нет, «пока» – это неверное направление в их случае, полном противоречий, потому что жизни без неё он практически не помнит. Он никогда не любил расточать сантименты, но с этой девочкой изначально все сложилось как-то иначе. С самой первой встречи…

– Причудливо же сегодня всё-таки вьется нить Ариадны! – мягкий голос девушки, сидящей у него на коленях, выводит Холмогорова из заторможенной задумчивости, какой-то несвойственной для дневного Космоса, но что же касается ночного…

Косу безумно нравилась Лиза, едва прикрытая его белой рубашкой, с непослушными золотыми прядями, откинутыми на спину. Кладет одну ладонь на его плечо, перебирает волосы, приводя их в совершенный беспорядок. Играется с мужской серебряной цепочкой, которую Космос практически не снимался с себя, и о чем-то рассуждает, получая только положительные ответы на свои вопросы. Что-то воображает, выдумщица. Пронзает своими светло-голубыми льдинами, в которых потеряться – не страх, а благо. Смотрит влюбленно-влюбленно, и как такому не ответить, и как отпустить от себя?

Кос совершенно не помнит, что с ним было до Павловой. Выбрали друг друга, как самое невозможное из невероятного. И почему у него, давно разделившего существенное на «действенно или нет», до сих пор дрожат руки, когда Лиза приникает к груди, обнимая, будто они не знакомы так долго? Он никогда не ответит себе на эту шараду.

Никто не переубедит его в том, что Лиза Павлова – самая лучшая на свете девушка. Такая может быть рядом только с Космосом Холмогоровым. Звучало банально, но, в конце концов, так оно и было. И он готов слушать её днями и ночами, лишь бы была рядом. Космос даже подростком ненавидел, когда Лиза уезжала. Ненавидел и теперь.

Он вообще ненавидел, когда она уходила от него надолго…

– О чем это ты, Лизок? – и он с ума сходил от того, как иногда хотелось прижать к себе эту непослушную златовласку. Лиза умела быть ласковой и трепетной, холодной и молчаливой, превращающей его бесконечные минусы в сплошной плюс.

Космос не раз слышал проклятый приговор – не пара. Он просто тот самый дракон из сказок, а Лиза – ангел во плоти. Лиза Павлова не должна его любить, но почему-то у Холмогорова сжималось сердце, когда она повторяла три заветных слова, не имеющих права стать бестолковой банальностью. Слишком люди их обнулили.