Текст книги "Небо в алмазах (СИ)"

Автор книги: Alexandrine Younger

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 40 страниц)

– Ты говоришь, будто не в одной квартире проживаем, а так, соседи с третьего подъезда! Маршрут предлагай сам.

– На месте разберемся, но с тобой готов и на Луну укатить, – Витя прислонился к косяку двери, благодарно смотря на младшую сестру, сосредоточенно орудовавшую с кухонной утварью, и сдавленно хихикавшую ответ на его шутки.

– Нет, Вить, далековато от Космоса будет, не простит, – настроение юной девушки, отстукивающей музыкальными пальчиками по деревянной столешнице какой-то зарубежный мотив, говорило о том, что она счастлива, хоть спросонья такая нахмуренная и забавная.

Можно сказать, Пчёла любовался сестрой, отмечая, что нешуточную привязанность Космоса к Лизе можно было реабилитировать из-под первоначального осуждения. Она действительно положительно влияла на раздолбая Космоса. Но себя на месте влюбленного идиота, Пчёла представить не мог. Зачем ему такая фигня, чего он там не видел? Любовные волнения он испытывал лишь классе в восьмом, втрескавшись в одноклассницу Машку Шмелеву. Но после первого поцелуя и двух свиданий запал влюбленного Пчёлы исчез, и не поминайте лихом. Тем более что Машка не заценила пачку жвачки, раздобытую для неё не самым легким путем.

От своих размышлений Пчёлкина отвлек вскипающий чайник, который Лиза поспешно выключила, попутно открывая холодильник.

– Так, яиц дома нет, давай кашу, полезнее, – командным тоном произнесла Павлова, и парню оставалось только согласиться с хозяйкой кухни.

– Я – всеядный…

– Впервые за утро ты меня порадовал.

– Ладно, я курну, не мешаю.

– С тебя мороженое, Вить!

– Да хоть целый ларек! – со смехом прокричал Пчёла из коридора, напяливая на ноги убитые временем кеды, чтобы выйти на лестничную площадку.

Позавтракав в темпе вальса и наспех приведя себя в порядок, Лиза и Витя вышли из дома, не имея определенного пути следования. Олимпийка брата, накинутая на плечи Лизы, висела на фигуре девушки ненужным грузом. На улице слишком тепло и солнечно. Пчёла, пообещавший сестре мороженое за вкусный завтрак, сдержал слово у первого ларька. Пломбир за девятнадцать копеек принес первокурснице едва ли не большую радость, чем отмененная последняя пара в субботу.

– Чёрт, со вчерашнего вечера о нем мечтала! – Лиз поедала мороженое кусками, не боясь чувствительности зубов или бронхита. – Во всем Софка виновата, отговорила!

– Остановочка, погоди! – Пчёла вопросительно посмотрел на сестру. – Софка, это та… Знойная, и у-у-ууу-у-х! Гневная! – довольно протянул Витя, вспоминая, что при встрече с Софой он чуть не прибил её дверью в студенческую общагу. – Цыганочка с выходом!

– Какая цыганочка, глаз-алмаз? – вразумила брата Лиза, пощелкав пальцами перед смешливым лицом. – Серьезная девочка, по улицам ночью не шляется, родителей слушается, и с Викторами Пчёлкиными не водится.

– С Витей Пчёлкиным не водится? Это поправимо, – затея Пчёлы все меньше нравилась Лизе, потому что она прекрасно знала, что долгосрочные знакомства с противоположным полом не входили в его планы. – Лизок, тебе жалко?

– Жалко свое не направляй на Софку, и должна предупредить, Вить, – Лиза могла только огорчить Витю, распушившего свой павлиний хвост, – какая-то любовь всей жизни, с подачи её родителей, у Софы в наличии. Поэтому люблю, целую, пока!

– Мама родная! – весть эта невольно вызывала ухмылку – ничего себе предки, устроившие девчонке выгодную и удобную жизнь. – Годно устроилась твоя подруженция! В семнадцать-то лет! И не жалко тому отчаянному свободу терять?

– Не берусь судить… – с пломбиром покончено. – Не поймет она твоих занятий… с челноками, ментами или кто у тебя там еще из знакомых?

– Откуда все знаешь-то? Я же еще даже не обозначил ориентиры…

– Я просто предупредила, брательник!

– Все-таки мы родственники! Припоминаешь мне игру в злобного папку?

– Я не злопамятная…

– Не кипятись, давай на место заскочим, проветримся.

– Веди меня, мой юный друг!

Речь зашла о Рижском рынке, где Лиза была лишь однажды, практически мимоходом, не выходя из машины Космоса, дожидаясь, пока он обсудит какое-то важное дельце с неким Червоном. Фамилия ли это было или кличка, Лиза не предполагала, а Кос и не пытался ввести свою половину в курс дела.

– Заодно увидишь, как люди деньги наваривают.

– Спасибо, что наконец-то удовлетворил мое любопытство.

– Если по правде, Кос не зря тебя подальше от таких мест держит, – Пчёла и сам считал, что не бабское это дело – из торгашей зелень выбивать. И поэтому Лиза знала лишь общие черты прибыльной деятельности, которая со временем обещала набирать все большие и большие обороты. Заживут!

– Господи, это же просто рынок с тоннами барахла! – разнообразие продаваемых благ Лизу не интересовало, а Витя же чувствовал себя здесь, словно рыба в воде.

– Чёго б ты понимала, – покачал Пчёла головой, поправив черную кепку. – Хорошая кепочка! Или у меня уже склероз? Тебя после венгерских башмаков от Ёлочки ничем не удивить?

– Знаешь, когда мы приезжаем в Ленинград, то в любимчиках носишься ты, не увиливай!

– Потеряла она веру в меня, когда я на политэкономию не пошел. И на черта оно мне? Здесь лохов так прижимают, что месячная отцова зарплата за день!

– Ну да, – Лиза откинула распущенные белокурые волосы на одну сторону, – и пять моих стипендий, добей меня сразу, чтобы не мучилась.

– А мы и уж пришли… – ноги сами принесли пчёлок в нужную сторону.

Лиза считала рынки малоприятными точками на карте столицы. Они отталкивали студентку своим оживлением, напоминая клоповник, из которого поскорее хотелось выбежать. Но нужно отметить, не только рынки в последнее время производили на Павлову такое впечатление. Гастрономы и универмаги, булочные и бакалеи, с полупустыми полками и вечными очередями, вгоняли новоиспеченную студентку в тоску и уныние, только одним своим вечным будничным обликом. Тётя Валя постоянно пеняла ей на «лень и тунеядство», ставя в аргумент то, что рано или поздно Лизе придется стать хозяйкой в доме. Делу полушутливые упрёки тётки никак не помогали.

Рижский смущал и обилием знакомых Космоса и Вити, а лучше сказать подопечных, которые как-то недобро косились на брата с сестрой. То, как парни управлялись со своими делами на подконтрольных точках, и как добывали деньги – закрытая тема. Не для того Павлова поступила на юрфак, чтобы ребята так сразу взяли и посвятили её в тонкости своей каждодневной работы. Предательская мысль часто заставляла задуматься: может, и прав был Фил, когда несколько разочарованно говорил братьям, что затея с подобным независимым заработком ничего хорошего не сулит?

Но Лиза не была бы собой, если бы не поинтересовалась у брата:

– Витя, я, конечно, знала, что ты мыслишь нестандартно, но ты лучшего местечка для моих затекших конечностей придумать не мог? – по правде говоря, Лизу смущали масляные причмокивания возрастных дядечек с сумками на животах и прочих торговок, готовых перегрызться за приятно шуршащую бумажку.

– Маруся, ты мне признаков медвежьей болезни не подавай!

– Ты же с кем-то встретиться собирался, верно? – внимание Лизы привлекло ярко-зеленое шелковое платье – совсем такое же она видела на легкомысленной дочке какой-то шишки из судебного департамента, обучающейся с нею на одном потоке. Так вот откуда растут ноги… – А вот и первая мода всея факультета.

– Платье понравилось? Какая-то тряпка-тряпкой… – заметил старший брат. – Да расслабься – сегодня здесь делать нечего, пошли в сквере посидим, тут рядышком.

– Нет, просто видела такое же на знакомой! Говорила, что покупала в ГУМе… – снова вспомнилась очередная «первая леди курса».

– Не платье красит человека! Даже если человек – девушка… – сказал Пчёла, закуривая «самца».

– То есть, я что-то о тебе не знаю, и на досуге ты примеряешь мои платья? – несмотря на то, что своим новым афоризмом Пчёла был до крайности доволен, о чем говорила его ухмылка на лице, Лиза поспешила опустить его с небес на землю. – Пчёл?!

– Я, конечно, после пьянок могу у унитаза Посейдона звать, но все не настолько плохо! – молчание послужило ответом Пчёлкину.

Лиза внезапно вцепилась в его локоть рукой и остановилась как вкопанная.

– Эй, Лиз! Ты куда вылупилась-то?

– Погоди…

Ряженная в нелепый розовый пиджачок блондинка, показалась Лизе смутно знакомой. Пчёла не обратил на разукрашенную девицу с подругами, стоящих в десятке метров от них у прилавка с духами, никакого внимания, а до Лизы наконец-то дошло, кого она именно видит, хоть глазам своим в эти короткие секунды, девушка поверить не могла.

– Мы как тополя на Плющихе, все палят без конца… – непонимающе буркнул Витя, потащив сестру вперед за собой, но она подвела брата к очередному прилавку, делая вид, что что-то рассматривает. – Ты мне руки оторвешь, как потом работать?

– Ёлки зеленые! Стой, голову поверни, смотри прямо, – Лиза перешла на шепот, и, приблизившись к уху брата, произнесла. – Это же Ленка… Сто лет её уже не видели в наших краях!

Пчёла потупил свой взгляд на разнобойную кучку девиц, судя по их одеянию, не слишком облегченного поведения, и, присвистнув, сказал:

– Какая на хрен Лена?

– Соображай, Пчёл!

– Еханный, бл… – парень отодвинул темные очки с глаз, оценивая масштаб бедствия. – Да ладно, вот эта выжженная тёлка, что ли, в розовом?

– Если у нас не обман зрения, то вариантов ноль… – ошибки быть не могло, но в нее-то почему-то верить и хотелось.

Перед отбытием Саньки в армию Лиза приятельствовала с Елисеевой, которая практически влилась в их шумную компанию. Космос так вовсе пообещал Белову, что будет присматривать за Ленкой, поддерживая её дружеским участием. Но Кос с успехом надзирал только за Павловой, а о девушке Белого вся компания в скором времени позабыла.

– Японский городовой… – нашлась пропажа. Но помнил Пчелкин один скабрезный слушок, но пересказывать друзьям его не стал, не всё в жизни правда.

– А какая же ещё? Санькина! – и попытав счастье, надеясь, что эта кукла никак не может быть утонченной Леной, любовью к которой дышало каждое письмо Белого, Лиза крикнула: – Лен! Ленка!

– Чё ты орешь так? – осек её брат, но Лиза заметила, что на окрик Елисеева всё же обернулась. Смерив Павлову равнодушным взглядом, она поспешила потянуть своих знакомых подальше от Пчёлкина и его сестры. – Лиз… Да, даже, если она!

– Нет, Вить, – Пчёла вывел сестру в недалекий от рынка сквер и, решив отдохнуть, нашел лавку в самой тени, чтобы спрятаться от солнца. – Не могли мы обознаться! Точно – Елисеева, да вот только наряжена, как…

– Как манекенщица, говори по чесноку, – слухи о том, что девушка брата Белого подалась в представительницы не самой благородной профессии, а потом и вовсе пошла по рукам, доходили до Виктора Пчёлкина не впервые, но сегодня случай увидеть то, во что превратилась скромница Ленка, представился сам собой.

– То есть? – Лиза скинула с плеч куртку. – Ты это уже видел?

– Ну слышал я, от некоторых лиц нехорошие слушки, но не передавать же, не похож я на сплетника! – сигарета, найденная в кармане джинс, дала возможность снова рассуждать трезво и логически – Пчёлкин и сам немало удивился изменениям с Ленкой, и тому, что она даже не поздоровалась с ними. Друзья вроде бы.

– А Космос? – о таком бы её Холмогоров молчать не стал – пыхтел бы как чайник, да еще пошёл на неведомые разборки. – А Валера? Знают?

– Да откуда, я и не говорил… – сигаретный дым немного успокоил Лизу, которая не решала курить при брате – баловалась лишь с Софкой где-то далеко от института и постороннего внимания. – Вот нахрена – Филу сейчас только до его рингов, а Кос сразу стрелу заварит, а тут проверить надо.

– И что поведаешь? – откуда Пчёла столько знал, Павловой было неведомо – полнится же земля слухами. – Она же работала, собиралась на другой год поступать…

– А то, что после прачечной утекла Сашкина дама в лапы какому-то хомуту, какой тебе институт? – на лице брата Павловой проскользнула скользкая ухмылочка. – Потом – в манекенщицы, а значится – почти с кем попало! И кто ж её там знает…

– Что Тёть Тане сказать потом, не знаю…

– Лизка, оставь горячую голову на потом, ну кто же его знал?

– Она нас узнала!

– Ладно, пошли на наше место, вдруг Теофило примчался, а нас никого нет… – лучшего решения подобрать было сложно, и сестра молчаливо согласилась с братом, всё ещё раздумывая над случившимся. Проблема пришла совсем из неожиданного места – кто бы и мог подумать…

***

Шел восьмой час вечера, когда Космос позвонил в квартиру Пчёлкиных, сообщая Лизе, что он заедет за ней через двадцать минут. Это спасло Павлову, которая наконец-то отвлеклась от мыслей о Елисеевой с Беловым, и неминуемом тяжком разочаровании для последнего. Крикнув запоздалое предупреждение домашним, что вернется домой нескоро, Лиза скатилась со своего этажа раньше времени, решив дождаться Коса вне дома.

Темнело довольно рано, но Лиза любила вечерние прогулки. Дышалось свободно и полной грудью, людей на улицах практически не имелось, и сентябрь все еще был по-летнему теплый. Обычно они с Космосом задерживались на прогулках до поздних часов. Лиза ни на чтобы не променяла эти мгновения, когда она собственными глазами видела непробиваемого Коса, способного развеять любую проблему в пыль, совсем иным.

Это любящий Лизу Павлову Космос – он её дом, воздух и нежность. Только с ним она почувствовала то, чего безвозвратно лишилась двенадцатилетним подростком – абсолютную любовь и ощущение безбрежного счастья. В закрытом мире существовал только он, и, признаться, что сестра Вити Пчёлкина не помнила того времени, и когда Коса не было рядом. Казалось, что Лиза полюбила его именно в далекий момент, когда впервые увидела.

Неосознанно потянулась именно к Холмогорову, который часто играл с нею, как кошка с мышкой, поддразнивал и получал зеркальные ответы; но никогда и никому не давал в обиду. И последующие события в жизни связали их ещё крепче. Чужие несчастья заставляли бережнее относиться к своей любви.

От размышлений отвлек знакомый лязг тормозов, грохот закрывающейся двери, и возникший из своей легковушки Кос, одетый в модные джинсы и черную кожаную косуху. В последнее время ему по душе приходились классические костюмы, которые очень, но сегодня, видимо, какой-то знаменательный день, и косуха вновь реабилитирована из вороха залежавшихся в шкафу вещей. Парень бодро отсалютовал девушке своей широкой ладонью, и почти вприпрыжку подбежал к ней. Лиза без лишних церемоний взлетела к нему на руки, держась за плечи, и не боясь упасть. Космос обязательно поймает, сомневаться не приходилось.

При виде Холмогорова, смотрящего так любовно, у Лизы пропала нужная нить для серьезного разговора о Сашке. Мыслями завладел Кос, которого она не видела почти два дня.

– Наконец-то! – Космос расцеловывал щеки девушки, покрытые розовым румянцем. – Маленькая, как с предком управились, сразу к тебе. Ты чего в одном платье? – Кос заметил, что Лиза не накинула на себя даже ветровки, хотя на улице поддувал прохладный ветерок.

– Нормальное платье, Космос, – тонкие пальчики девушки зарылись в темные волосы Холмогорова. Лизе нравилось, что они ласкали её пальцы, будто черным шелком – совсем мягкие. – Привет, рабочий!

– Ну я бы сантиметров пять прибавил! – Кос поставил Лизу на ноги, и, сняв свою кожаную куртку, накинул на тоненькую фигурку девушки. – Тебе эта фирма больше, чем мне идет…

– Я соскучилась ужасно, а тебе опять не нравится длина моего платья!

– Солнышко… – наедине Кос часто назвал Лизу совсем по-детски. Хотя бы потому что светловолосая девушка с большими небесными глазами иногда действительно смахивала на нечто неземное. – Я б сказал, что мне нравится, но не здесь…

– Оставлю твои тайны на потом!

– Лизкин, а я, между прочим, не зря профессорам помогал! – Кос показал пальцем на багажник своего автомобиля. – Яблок тебе привез! Не зря же, обдирать, эти чёртовы деревья заставили, а ещё и на верхотуру лезть…

– Спасибо, скалолаз! – Лиза прекрасно знала, что огородные работы её космическое чудовище не переносит на дух, и из-за этого рассказ о яблоках показался просто героическим. – Я тебя обожаю!

– А я тебя тем более, подлиза!

Они стояли, нежно обнявшись. Улица освещалась фонарями, а Холмогоров все же оказался прав, когда закутал свое сокровище в куртку. Сентябрьский ветер дул по ногам Лизы непритязательным холодком, предсказывая скорое отступление теплого бабьего лета.

– Кос, ты же устал? – в отличие от Лизы, Космос проснулся достаточно рано.

– Ну, здравствуй, жопа, новый год! Приехал, называется! – досада проскользнула в голосе сына профессора астрофизики, но Лиза стёрла это чувство, потянув Коса за уши и прикоснувшись губами к его губам. – Лизк!

– Всегда прокатывает! – Лизу радовало, что собственный высокий рост не был помехой для удобного гнездования на руках Холмогорова. – Я просто волнуюсь…

– Брось, – Космос успокаивался, когда руки любимой девушки обнимали его, – что мне вообще дома делать? Капать на мозги пиявы? Или что там ты заметила вместо них?

– Сойдёт за статую, когда молчит, бесполезная в быту, правда…

– Ещё не понимаю, как от несварения не скорчился…

– Зато готовить научился!

– Где папаша откопал такую рептилию? Паразитирует же, ты и сама видела…

К слову, Кос ещё летом довел до сведения своего отца, что Лиза Павлова – его девушка. Выбору сына членкор обрадовался – надеялся, что студентка подаст его сыну хороший пример. А ещё Лиза была единственной гостьей профессорской квартиры, которая умела играть на фортепиано, и это подкупило характерного академика. Музыкальный инструмент ожил, когда девушка его сына приблизилась к клавишам, и по памяти сыграла незатейливую пьеску из собственного детского прошлого. Пальцы не забыли нотной грамоты, порядком заброшенной после аварии.

– Пиявы же гадость из организма забирают, а от Надьки один ущерб!

– Твою мать, ну, значит – рептилия!

Новая кличка Наденьки ей более чем подходила – парочку пробило на безудержный смех, и кто-то с балкона крикнул им поучающее:

– Совсем обнаглели, ни стыда не совести! – вид соседки со второго этажа еще больше рассмешил Павлову, такой нелепой была колонного вида женщина в старой косынке, и они с Космосом поспешили скрыться в машине, не привлекая к себе лишних взглядов.

– Когда-нибудь все пиявы мира должны были на нас ополчиться! – Лиза устроилась на пассажирском кресле, а Кос не спешил заводить мотор. Снова гладил розовые щеки своей девушки, и накрывал ладонью худые коленки, которые не могло закрыть клетчатое платье. – Кос! Если честно, у меня есть серьезная тема для обсуждения…

– Не сегодня! – поцелуй служил отличным отвлекающим маневром.

Отрываться от Космоса было совершенно немыслимым. Они не скоро прервали поцелуй, вспомнив, что держали другой маршрут. Лиза отвернула лучезарное лицо к окошку, пряча довольную улыбку.

Она любима и она любит!

Комментарий к 88-й. Сентябрь новой жизни

* – Лиза учится в будущем МГЮА (1987 году в заочном институте открывается дневной факультет).

========== 88-й. Каждому свое ==========

Труды марксистов навевали скуку. Софе Голиковой неинтересно протирать свои югославские джинсы в учебных аудиториях. Знания никогда не были для неё важным приоритетом. Но институт подарил ей знакомство с Лизой Павловой, с которой всегда было о чем поговорить, и поэтому Софа была всем довольна. Полный порядок!

Шесть дней в неделю студентки встречались возле памятника Ильичу у институтского сквера, вместе идя на занятия. Пытались не уснуть на первой паре, усердно изображали работоспособность на второй, считали минуты до конца третьей. Зачастую они захаживали в гости друг к другу.

Традиция не была нарушена и сегодня. Надо разобрать материал к контрольной работе, тем более девушки никого не будут стеснять. Старшие Пчёлкины всегда благосклонно относились к друзьям Вити и Лизы, а Софа же была рада с ними познакомиться.

Валентина Анатольевна – женщина ближе к шестидесяти годам, добродушная и окутывающая теплотой с первых нот разговора. От таких людей пахнет кулинарными изысками и домашним уютом. Она очень любила сына и племянницу, что можно было и сказать о Павле Викторовиче. Несмотря на внешнюю строгость, пожилой мужчина отличался добротой, нередко шутил с молодежью, с которой всегда находил общий язык. Пчёлкин-старший до сих пор следил за тем, чтобы Лиза ходила по дому в тапках, и не вздумала простужаться.

Такая забота подкупала Софку, родители которой чаще следили только за внешними приличиями. По крайне мере, из-за этого Голикова торчала на юридическом…

– Лизок, – Софа, распуская волосы, уложенные в аккуратный конский хвост, отбросила в угол тетрадь, – на фиг твоего Энгельса! Я эти причины возникновения государства в кошмарах скоро видеть буду. Не завалю я этот зачёт потом, поставят всё равно.

– Окей, – два параграфа пройдены, и Лиза решила, что для Софки на сегодня достаточно, – сейчас опять чайник поставлю, в зале посидим.

– Как белые люди!

Софка сомневалась, что вольный пересказ лекций по теории государства и права понадобится будущей супруге служащего дипломатического ведомства. Ник Милославский – товарищ детства – давно обозначил свою позицию перед Софьей. Они поженятся, как только он получит высшее образование и назначение в капстрану. О своем профессиональном поприще кавалер рассказывал едва ли не с пеной у рта, зараженный идеей. Софке бы такой движок – и вышла бы из них идеальная пара. На восемьдесят из ста…

Но виски тянуло. То ли от количества прочитанных вслух догм, то ли от красноречия одного отдельно взятого человека. И это не Лиза, которая на пальцах объясняла Софке смысл прочитанного текста.

Кто виноват? Либо начинающийся октябрьский холодок, либо ухмылочка старшего брата Павловой. Братца, дьявол! Повезло Лизе с родственником.

Чёртов Пчёла!

Софка и подумать не могла, что нелюбезное знакомство продолжится, и при каждой случайной встрече Витя Пчёлкин будет до нее докапываться, как башенный археолог.

Слишком мало времени прошло, чтобы Софа смогла почерпнуть хоть один рациональный вывод. Каждый их скоропалительный и саркастический разговор готовил из Голиковой потенциальную пациентку психиатра.

– Привет, банановые брючки!

– Не знаю, с кем ты сейчас поздоровался, но меня зовут Софья! Это греческое имя…

– Как Ротару! Хотя, ты… как её… Лорен, которая идеальная жена.

– Нет, Ковалевская, мой юный друг.

– А я Витя Пчёлкин!

– Великий и ужасный?

– Идейный борец за денежные знаки!

– Да ещё и начитанный?

– Уточни у моей сестры. Лиза у нас в курсе про все мои таланты. Хотя, вспомнил! Не скажет честно, у нее космос головного мозга, неоперабельное там!

– И как мне жить с этим?

– Придется разговаривать со мной.

– Переживу как-нибудь.

– Нужно чаще наведываться к вам на огонек, раз вы все на своей учебке такие умные.

– Тяга к знаниям? Наука – вещь капризная, не каждому дано!

– Анатомия тоже наука. Я справлюсь, упертый малый, ты у младшей моей спроси.

– Окей, послушаем Лизу, я же к ней же в гости пришла.

– Чукча, у нас гуманитарный факультет, – Лиза раз за разом прекращала этот обмен любезностями. – Соф, не верь ему, достанет ведь!

Пчёлу сдувало на очередной нектар, и Лиза не слишком охотно отвечала, куда уходит и чем занимается её старший брат, грузя больную голову Голиковой конспектами лекций и другими более насущными вещами. Собирались же для учёбы, а не для промывания костей лицам противоположного пола.

Лиза строго реагировала на любые попытки обсудить её отношения с Холмогоровым, а Софке до сих пор любопытно, как сошлись эти двое? В сущности, забавный обормот и молчаливая принцесса, огонь и воздух. Противоположности притягиваются вопреки ожиданиям и законам формальной логики.

Почему Лиза заметно смягчается рядом с высоченным Космосом, расцветает и мило краснеет, стоит ему хотя бы взять её за руку. А вот Софа, зная Милославского много лет, аналогичным поведением похвастаться не могла.

В голове потусторонние предметы, хоть у Пчёлкина интересуйся, как это вышло…

«В голове какие-то пчёлы…» – промелькнуло на обрывке сознания.

И снова все упиралось в обаятельность светловолосого паренька, которого в квартире-то и не было уже часа два. Смотря на хулиганский видок Пчёлы – небрежно надвинутую на лоб черную кепку, золотую цепочку на шее и серебряный перстень на безымянном пальце, Софка не питала особых иллюзий насчёт его занятий. Фарцовщик, приторговывает каким-нибудь дефицитом, не меньше. А может быть и больше, но дочь партработника не брала это в голову. Потому что привыкла судить о человеке по поступкам, а пока назойливый Пчёла смущал только словесно.

Лиза вернулась с большим клетчатым пледом, и завернула в него Софу – бледные щеки подруги совершенно не нравились ей. Ничего, отогреется чаем, который был предусмотрительно разлит Павловой по большим кружкам.

– Все точно в порядке? – Лиза почти корила себя за то, что заставила Софку заниматься чертовой теорией, которую спрашивали с них в три шкуры. – Все, врубаю шарманку, согласна и на «Попугая Кешу», в нем тоже своя философия.

– Что-то я опухла от этих учебников, в следующий раз будем действовать по моей директиве, – внимание Софы привлек повтор первой серии бразильского сериала, на котором помешались и её мать, и троюродная сестра, и соседи. Да что там соседи – вся Москва за непродолжительное время. – Смотри, «Изаура»! Громче надо сделать. Все про него говорят, и только ты, Павлова, как будто не в курсах…

– Соф, я думала, что ты за повести о большой и светлой любви, а не за эти крокодильи слезы и классовое неравенство! Нет, температуры-то у тебя нет, здоровая.

– Посмотри разок ты этот зомбоящик с нормальным выражением лица!

– Не-а, эти сопли смотрит мачеха Коса, а я – пас…

– А что, может быть, женщина толк в кинематографе высекает?

– Ты это Косу расскажи, он тебе сто тысяч слов к именительному «пиява» предложит! – и если Юрий Ростиславович видел в девушке сына только положительные качества характера, то Наденька невзлюбила Лизу Павлову с первого взгляда. – Каналья!

– Тысяча чертей! – не могла не отметить Софка, поглядывая на настенные часы. – Мне скоро домой…

– Нет! Хорошо сидим, – Лиза махнула рукой, решив хоть немного отвлечься на телеэкран, но раздалась трель звонка, – и кого-то принесло вольными ветрами.

– Лизка, открой, это Витя, он ключи мог забыть! – послышался с кухни голос Валентины Анатольевны. – У меня руки в рыбе, отец просил к ужину приготовить!

– Да, хорошо, – откликнулась Павлова на просьбу, – а ты, Софк, никуда не убегай…

Через минуту на пороге гостиной возник Пчёла. Он плюхнулся на диван всей выдающейся фигурой, падая рядом Софой, почти задевая коленями журнальный столик, на котором стояли чайные приборы. Пчела влетела в свой законный улей!

– Не ждала? – Пчёла предпочёл не здороваться с Голиковой. – Я там Лизино чудище по дороге откопал, и дай, думаю, к нам домой, а то от этого дяди пользы сегодня нет. Милуются там, счастливчики!

– Не завидуй, – со смехом отметила Софья, подвигая ближе к Пчёлкину коробку с печеньем, – а лучше поёшь, чтобы нам меньше с Лизкой досталось.

– Хвалю, разумная женщина, – нагло отпив из Софкиной чашки львиную долю напитка, Витя осекся, – ё-мое, ты не кипятись в этот раз, я думал, чашка сестринская!

– Не волнуйся, Витя, я не жадная, – Софа пыталась сосредоточиться на просмотре телевизионного мыла, – и что за возня в коридоре?

– Никакого уважения к гостье, двое из ларца! – кажется, Лиза очень скучала по Космосу, и Витя достаточно бойко и остро среагировал. – Эй, нервотрепы, на выход!

Из коридора заметно, как парочка голубков, не наблюдая препятствий, менялась тихими короткими репликами, смешанными со звуками поцелуев. Лиза совершенно интимным жестом приподняла ладонь, и пригладила немного влажные от льющего за окном дождя темно-русые волосы Космоса, а он очень охотно поддавался заботе. Всё это продолжалось доли секунд. Поцелуй окутал сетями обоих с чарующей силой, и они думали, что в темноте коридора остаются незамеченными. Лиза и вовсе не собиралась спрыгнуть на пол, лишившись дорогих рук на своей спине.

Примерно в таком положении они добрались до гостиной. Картинка закручивалась ажурнее, чем в любом кино. Но Пчёлу интересовало не взаимопонимание двух зараз, а яркая брюнетка, зеленоватый взгляд которой был устремлен куда угодно, но только не на него!

– Соф, то целуются на пороге, то обжимаются! Задолбали со своими амурами, особенно тот, который Космос – невнимательный вятель! – жаловался Витя. – Ты – умная, ты мне поясни, влюбленные, что, все такие идиоты?

– Здорово, Софа! – Кос, казалось, давно привык к едким комментариям друга. – Ты извини, он у нас, в отличие от своей потрясной сестрицы, село полнейшее…

– Привет, Космос, – Голикова салютует Холмогорову ладонью, свободной от чашки чая, – вы только не поцапайтесь!

– Да ты рот прикроешь сегодня, что ли, баламут? – Пчёла не желал растерять свой фавор перед Голиковой. – Софк, все чистейшая брехня, ты мне верь!

– Оно и видно, что брехня, – заметил Кос, целуя Лизу в лоб. Отпускать её от себя по-прежнему нет желания, – правда, алмазная?

– Ну, Кос, – Лиза, как и всегда, вступалась за братца, отвечая зову крови, – я с ним семнадцать лет знакома, он сам кого угодно вылечит, хватит тебе.

Но перекинувшись взглядами с Космосом, который по ясным причинам выражал молчаливое желание остаться с Лизой без свидетелей, она отвлеклась. Софка часто наблюдала за влюбленными парами, поведение которых отличалось слащавой приторностью, но Павлова и Холмогоров необъяснимо отличались от других. Они затмевали собою любое пространство, обращая на себя внимание.

Их стальные, веющие январской стужей глаза, загорались пламенными искрами, необъяснимо преображались и теплели, когда они в упор смотрели друг на друга, объявляя новую молчаливую игру взглядами.

Софа и Витя синхронно кивнули друг другу головами, понимая, что Космос и Лиза в очередной раз «зависли», как сломанные часовые механизмы. Сестричка Пчёлы опомнилась тогда, когда Голикова, отбросив теплый плед, засобиралась домой, поблагодарив за чай и веселую компанию.

– Соф, ты извини, это было негласное выяснение отношений, – Лиза шутливо толкнула Холмогорова в бок, но была поймана за локоть. – Космос!

– Неугомонная, – в ответ голубоглазая фыркнула, подобно лисице, – а ты, Соф, прости, и особенно за Пчёлу, я за ним прослежу!

– Домой пора, пока мои не устроили бунт на корабле, – Софка снова кинула усталый взгляд на телевизор, где чернокожая служанка опять что-то выговаривала, и, судя по всему, романтической героине. – Вить, эта бабка вещает, прямо, как ты Лизке!

– Чего ты кусаешься, Ковалевская, – не думал Пчёлкин, что Софка окажется клыкастая, – перестань, бля, мстить за те кислотные тряпки!