Текст книги "Небо в алмазах (СИ)"
Автор книги: Alexandrine Younger
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 40 страниц)
Впрочем, как и ему про ту, смерть которой стала самым ощутимым ударом в жизни. Но чаще Космос задумывался о том, что мама одобрила бы его отношения с Лизой, которую успела застать всего на год. Опасений в этом не существовало…
Холмогоров успел услышать, как через стенку доносился скрип магнитофона, и энергичный припев:
It goes around my heart
What a criminal man
Life will go in circles…
Мелодия наводила на определенные воспоминания, оставленные в этих стенах чуть больше двух недель назад…
Хорошо же им было вдвоем тем вечером, после шумного новоселья, спровадив ребят по домам. Плевать было даже на то, что в гостиной безобразно валялись остатки разбитой бутылки из-под красного, которую выронил из своих кривых клешней захмелевший Пчёла.
На выдержанной в бежевых тонах кухне пахло сигаретным дымом. Проветривать нужно всю ночь, но никто не двигался с места. Точнее, Лиза с его коленей. А Космос просто не желал отпускать её дальше, чем за чаем к плите, чувствуя себя тем еще монстром. Пьяным и безбашенным от счастья. Только его алмазная могла видеть такого Космоса, другим он был просто недоступен.
Благополучно забыли про гору немытой посуды, кавардак в доме, про то, что на кухне не курят, и, сидя на полу, расстелив под собой какой-то старый плед, всю ночь разговаривали. О чем? Да хотя бы о том, что она пользуется превышением в его организме градуса беленькой, и в открытую покушается на почти пустую пачку Мальборо. Далась ей эта единственная оставшаяся там сигарета! Но они были одни, могли признаваться в чём угодно, и такой союз чётко разделял грань между ними и другими. Космос охранял этот мир…
Он так и не привык делить внимание Лизы. Даже с друзьями детства, что здесь говорить и о простых знакомых. Голубоглазая лишь умилительно посмеивалась над ним, когда Кос ревниво поджимал губы на ее вежливые приветствия в сторону какого-нибудь сокурсника. Братская болтовня Лизы вместе с Филом и Белым тоже не заслуживала одобрения Космосилы, взирающего на этот цирк, как правило, хмуро и исподлобья.
И Холмогорову нравилось, когда любимая девочка, которая столько лет была рядом, клонила свою уставшую голову ему на колени. Или обнимала так, будто хотела прирасти к нему. В эти моменты хотелось в тысячный раз признать за собой, что Лизу хочется оберегать от любого злого взгляда, брошенного ей вслед. От всякой дурной вести…
Получалось с переменным успехом. Хотя бы потому залечивать его производственные «украшения мужчины», полученные в неосторожных столкновениях с особо непокорными, приходилось именно Лизе. Он надеялся на её понимание. Ведь не убежала она от него ещё в самом начале? Или когда узнала всю правду о том, чем он занимается. Кос догадывался, что Лиза была бы куда довольнее, протирай он светлые штанины своего дорогого костюма в институте, но она прекрасно знала, что это не их случай.
Она необходима для него, незыблема, и поэтому… золотое кольцо лежало у Холмогорова в кармане. Космос, недолго думая, пришел к выводу, что на этот ответственный шаг нужно решиться, как можно скорее, пока Лиза не уехала в Ленинград на неделю-другую. Ломанулся бы с нею, и в чемодане, раз на то пошло, но определенные дела, подконтрольные ему и Пчёле, требовали забыть про отлучки из Москвы.
Друг грезил мечтой о расширении круга точек, с которыми приходилось работать. Кос же находил свою правоту в признании авторитета в своей среде. Покушаться на полную самостоятельность им пока не светит. Да и не так сильны они были: вот только если бы привлечь к этому делу Фила, а вслед за ним и Саньку… Какой жизнью бы тогда зажила вся их компания!
Дверь открылась с двух оборотов, и встретить Космоса у порога никто не вышел. Магнитофон одиноко надрывался все той же Сандрой, распевающей «In the Heat of the Night», и молодой мужчина проскользнул в квартиру, замечая, что Лиза дома, хотя бы потому что он налетел носком на её летние туфли. И больно, надо сказать, налетел!
***
Лиза резко открыла глаза от громкого шарканья знакомых ног и хлопка входной двери. Легко понять, кто нарушил её незапланированный сон, длиною в полчаса. В голове гулко и настойчиво повторялся звук дверного железа, развеивая морок, напущенный на нее недолгим сном, из-за которого все мысли в голове путались, но преобладала одна – он все же приехал…
– Ты?! – Павлова роняет ноги, удобно взгроможденные на стенку, прямо на себя, и обнимает свои коленки, покрытые мурашками. Даже в жару ей нужно чем-то накрыться, чтобы во сне не замёрзнуть, но сегодня она пренебрегла своим правилом.
– Чё, блин, не похож, перебухал? – Космос стоял на пороге, и в излюбленной позе подпирал крепким плечом дверной косяк.
– К сожалению, подмена невозможна! – подушка брошена прямо в парня, и он без труда её ловит, и уверенным жестом отправляет в кресло.
– Зараза мелкая, кто б жаловался! – Лиза совсем по-детски показала молодому человеку язык, выражая этим жестом неподдельные эмоции, в данную минуту живущие в её сознании. – Вставай, что ли, уже, Пчёлкина!
– За «Пчёлкину», Космос Юрьевич, можно и получить по одному месту, а ты… нужен мне здоровым! На будущее! – смотреть на него вверх тормашками было чрезвычайно забавно, но спина затекла от долгого лежания. – Солнце, неплохо я придумала?
– Заладила! – Кос не двигался с места, одновременно любуясь плавной фигурой Лизы, скрытой за тканью длинной домашней футболки с нашивкой. – Ну, вот, зашел на огонек! А мне не рады?
– Тогда подними меня с кровати, Космик! – Лиза с грацией сиамской кошки задвигала руками, но тут же прекратила эти действия, зная, что так или иначе, пусть тягает её с кровати сам, а она же переучилась. И как-то не вовремя уснула, мучаясь, теперь разбитым состоянием.
– Космик? Какой идиот, это дурацкое сокращение придумал?
– Белый!
– А ты повторила, умница-дочка!
– Не, Космосила, не подлизывайся!
– Если гора не идёт к Магомеду… – не думал Космос, что в один из самых знаменательных вечеров его жизни ему так трудно будет не говорить с Лизой о всяких пустяках. Смешно, но от мысли, что она с такой же лёгкостью отправит его «по грибы», думая, что он, как всегда, поспешил, ладони сжимались в кулаки до побеленных костяшек.
– Не судьба к экзамену подготовиться, – согласилась Лиза, когда Космос плюхнулся со всей дури на её кровать, и целенаправленно уронил на пол конспекты, в которых он ничего не разбирал. Властно притянув девушку к себе, Кос плотоядно рассмеялся, как охотник своей добыче. Он соскучился. Остаться, чтобы тупо смотреть на то, как она читает эти мутные кирпичи без картинок, не было в его правилах.
– Слушать надо старших, – в следующий миг Лиза явственно ощутила удар чуть ниже поясницы, вскрикнув от неожиданности, но не осталась в долгу, передвигая Космоса к грядушке, – а я тебе поддаюсь…
– Будешь меньше распускать клешни!
– Это вряд ли…
– Холмогоров, ты… наглый…– схватив Коса за грудки его рубашки, Павлова не заметила, как была захвачена, – как сволочь!
– Раскусила, красивая! – когда голубоглазая прикоснулась своими губами к его щеке, он почти растерял свою удаль. – Привет, солнышко!
– Здравствуй, милый! Аэрофлот сообщает, что полет нормальный? – Лиза мягко обхватывала руками его плечи, снова чувствуя себя маленькой, защищённой; а когда парень трепетно коснулся губами её затылка, то и любимой до крайности. – Я слышала этот характерный звук в коридоре, и проснулась сразу же! Ты как вор на ярмарку, честное слово!
– Бля-я-я, да вздумала же туфли свои посредине выставлять! – в темном коридоре Космос чуть не растянулся во весь рост.
– То Ленинград не нравится, теперь туфли. Ты мне их сам купил…
– Лизка моя, хватит телегу катить! Чего, тучка, спряталась опять?
– Ты забыл, как я умею обижаться?
– Не помню, и помнить не хочу, маразм у меня, довольна ответом?
– И все-таки… Поехали со мной! – уже спокойно произнесла Лиза, играясь с крупным перстнем на пальце Холмогорова, понимая, что сейчас, когда он так близко, она имеет реальный шанс уговорить! – Во-первых, я одна боюсь на самолете летать…
– Так, ты же на поезд билеты собралась брать?
– Во-вторых, на самолете. Тёть Лена сказала, что так быстрее!
– Ага, не успели приехать, а там твоя тётка командует! Повяжет меня…
– Значит, ты согласен?
– Уговаривай!
– Да легко!
– Поди, речь сочинила, подготовилась, да?
– Да нет же, Кос! Ты просто не понимаешь, мозг кипит! – Лиза вскочила с кровати, окончательно сбрасывая с себя сонные оковы, и поднимая с пола свои учебные принадлежности. – Сижу здесь. Тупею. Жара! Ничего не складывается! Ещё и Софка ни хрена не чешется. Нужно срочно всё сдать, а потом валить из города! Чем тебе плох Ленинград? Ты Пчёлу на хозяйстве оставить не можешь?
– Допустим! – Кос кивнул головой. – А чего ты опять начинаешь? Все ты сдашь, первый раз, что ли? Ну, Лиза! Я уверен! Ты же у меня умная, как эта… забыл, как звали…
– Гипатия! – но Лиза не была уверена в своих силах. И просто пыталась вытянуть это чудовище из его замка, раз первые сдвиги уже определенно есть. – Нет, я не могу!
– Не верю, – удобно развалившись на кровати, и, заложив руки за голову, Кос чувствовал, что находится в театре, нет, в цирке для одного зрителя. От этого и не сдерживал свой приступ конского смеха, – но ты продолжай, я уши-то навострил.
– Нет, Космос, хватит ржать! Я больше не могу учить, голова кругом! – Лиза растрепала свои золотистые волосы так, что они неаккуратно торчали во все стороны. – Если не закрою эту сессию, то отчислят! Пойду в гараж за старым москвичом дяди Паши, таксовать стану. Язык подвешен, базар любой навести могу.
– Берегись автомобиля! – Космосу было откровенно смешно от всех восклицаний Лизы. – Не-а, хрен бы я тебе поверил. И я тебе запрещаю с всякими водилами дела иметь!
– Сдалась и уснула! Экзамен послезавтра, а я уже ничего не успела! – она с грохотом закинула тетради и учебник на полку, после чего также резко закрыла книжный шкаф.
– Врет и не краснеет, а! Вся в братца своего! Ты меня снова не убедила, но меня послушай! – Космос был уверен, что его будущая жена переплюнет любого зубоскала в своем институте. – Вон, жучаре и мне все контрольные в десятом классе бабахала. За подругу свою учишься. Тебе четыре надо диплома, четыре! Я ими весь сервант у отца заставлю. Всем хватит.
– Ничего я, блин, не соображаю. Тупенькая! – оставалось только сесть в кресло, закрыть лицо руками, и плыть по течению. Что сестра Вити Пчёлкина и сделала, понимая, что она действительно ничего не успевает. И не светит ей этот Ленинград с разводными мостами. – Буду досдавать, и как сайгак прыгать с кафедры на кафедру… Или вообще пойду на повариху учиться, все полезнее, чем мой диплом.
Космоса порядком утомил этот концерт по заявкам. Была бы его воля, то Лиза бы вообще не думала ни о поступлении, ни о последующей учебе, в которой Холмогоров, положа руку на сердце, не видел особой выгоды. Занималась бы женскими делами со всеми вытекающими последствиями. Это бы он ей обеспечил…
– Можно подумать… – Кос встал за спинкой кресла, незаметно для девушки находя в кармане синюю бархатную коробку.
– Нельзя! – Лиза не поднимала головы, опустив её на скрещенные ладони.
– Нет, ты послушай, – он перебил ее, – и внимательнее.
– Да, мой генерал!
– Как будто, глупенькая, я без этой чертовой корки на тебе не женюсь! – выпалил на одном дыхании Холмогоров, неуверенный, поймет ли она значение его фраз.
– Правда? – повернув голову на Космоса, Лиза увидела, что он улыбается во все тридцать два, протягивая ей на ладони аккуратное кольцо в футляре. Никакой двусмысленности, и Павлова могла только догадываться, когда он успел, и какой ценой достал эту сакральную вещь.
– Просто так в кармане завалялось. Дай, думаю, зайду!
– Космос! – Лиза не знала, что делают в данной ситуации. Она могла бы упираться, капризничать и продолжать жаловаться на жизнь, но вместо этого ей хотелось просто обнять этого невозможного Холмогорова. Что она и сделала через пару секунд, встав на кресло. – Я тебя обожаю!
– Не, маленькая, ты, наверное, можешь подумать, с брательником своим посоветоваться. Но… ты не будешь думать, Лиз, я сам! – изящный девичий пальчик был украшен в ту же минуту, и Кос с гордостью залюбовался ее ладонью. – Да-а-а!
– А ты… важность момента осознаешь, Космос? – и надо же, он будто искал колечко к тем фамильным серьгам её матери, которые теперь Лиза почти не снимает. Они и сейчас блестели алмазами, но чье сиянье сейчас было более ярким – больших голубых глаз с черной поволокой или же старинного украшения? Ответ был очевиден…
– Мы будем любить друг друга, и проживем вместе, как в сказке о Золушке, – сказал он почти на манер рассказчика детских сказок, из которых не помнил почти ни одной, – я классно всё выдумал!
– Главное, чтобы не как в «Рыбаке и рыбке».
– Ну, и чтобы в один день… – почему-то именно сейчас Кос невольно хотел сморозить какую-то лабуду, но осекся на полуслове. – Я люблю тебя…
– А я-то тебя как…
Лиза не подумала, что целует не просто собственного молодого человека, а жениха. Друга детства, вытащившего её из пучины большого несчастья. Который в один миг стал для неё целым миром, и теперь… хочет на ней жениться. Кто бы подумал об этом шесть лет назад!
– Два билета возьмем, – объявил своей невесте Космос, когда она в спешке искала прогулочное платье, – на самолёт, так и быть.
– Кактус и ключи на кого?
– Да на Фильку с Пчёлой! Воздух тут целебный! На всякие великие поступки вдохновляет.
И последнее обсуждению не подлежало…
========== 89-й. Случайные совпадения ==========
«Рубин» работал вполсилы, и если бы не яркие блики цветного экрана, то никто бы из домашних не заметил, что электроника надрывается, показывая очередной выпуск «Времени» – главной новостной передачи для советских граждан. Семья, собравшаяся в гостиной, исключением не была. Но телевизор был забыт, потому что под боком зрелище разворачивалось куда более любопытное.
– Смотри на него, угомонился! Как думаешь, Лизок, сколько, мух гоняя, при матери будет заседать? – Павел Викторович, поправляя на переносице очки, не скрывает своего удивления. Чтоб его Витька ровно сидел на месте? Давно такого не бывало. С рождения. Сложно припомнить день, когда бы этот смышлёный пацан чего-нибудь не вытворял. – Не того ребенка в судьи отдали обучаться!
– Три минуты, не больше! Сейчас уснёт, а до кровати не дотащим. Он прожорливый стал, тяжёлый.
– А в прошлый раз сколько? Засекали?
– Космос говорил, что четыре минуты. Рекорд побит!
– Если твой Космос говорил, дочка, то верю!
– Дядь… – смущенно протягивает Лиза в ответ Павлу Викторовичу, – главное, что я ему верю.
Пчёлкин-старший по-стариковски вздыхает, целуя племянницу в лоб, понимая, что всё в жизни повторяется. Какой-то заколдованный круг, и хорошо бы, что не замкнутый. Родители всегда отражаются в своих детях, и от этой истины никуда не спрячешься, как от врага в окопе.
Покойная Татьяна решила свою судьбу в те же беззаботные восемнадцать лет. Играли свадьбу, возлагали большие надежды. Ведь дружно они жили с Павловым, ничего не скажешь. Кто бы знал, что все так получится, и найдется падаль, которой чихать хотелось на закон и справедливость. И за каким чёртом Лёшка, полагаясь только на себя, влез на самый рожон? Думал, что не тронут. Как вся семья полегла… Остались только Лена, наедине с остатком проблем погибшего брата, и маленькая Лиза, попавшая в руки к Пчёлкиным озлобленным волчонком.
Фронтовик, видевший не одну смерть, содрогался только от мысли, что родная для них Лиза, удавшаяся в рыжую Татьянку нравом, может повторить материнскую судьбу. Вместе с сыном уважаемого всеми профессора астрофизики. Но Павел Викторович разумно отгонял от себя эту тревожную мысль.
Он не из тех, кто слепо верит совпадениям. Да и жене лишний раз об этом не скажешь, будет переживать пуще прежнего. Младшую сестру Валентина до сих пор вспоминает со слезами. Двадцать лет разницы, почти воспитала сама, надеялась, что будет жить без хлопот. Выдали замуж за хорошего парня, будет удачлива, нашла свою золотую жилу их неугомонная Танька. А получилось…
– Внимания на меня не обращай, Лизок! Слышу давно от тебя одно имя, уж как седьмой год пошел.
– У меня такое чувство, что сто седьмой, – правую ладонь Лизы неделю украшало тоненькое золотое колечко. – Правда, оно красивое?
– Береги, чужим не показывай! – то, что парень достал не самое дешёвое кольцо, чтобы так радовало глаз Лизки, заверяло старшего Пчёлкина во многом. – Завидовать будут твои же институтские товарищи, а ты не обращай внимания.
– Кроме близких и не знает никто! Пусть думают, что хотят. Кольцо и кольцо! – будь воля Лизы, то она бы и Космоса от излишнего любопытства однокурсников спрятала, но, попробуй, скажи ему, не забирать с пар, сразу почувствует жареное.
– Скромная пошла молодежь, комар носа не подточит! – заметил Павел Викторович, оборачиваясь на сына и жену. – Мать, ты отпусти уже его, краснеет, рак вареный!
– Ещё моточек! – мягкий голос Валентины Анатольевны заглушает бормотание мужа, и роняет на лицо сына улыбку. Витя знает, что помогать матери – свято. И никогда ей не отказывает. – Сынок, спину держи!
– Да, мамочка, но мне бежать по делам скоро, – больше всего на свете Виктору Пчёлкину хочется закурить, но на сей раз они с Софкой поспорили – он на целый день воздерживается от пристрастия. – Лизк, водички притащи, в горле пересохло, жарко! – свое обещание Пчёла нарушил дважды, и это только за последние два с половиной часа. Софа была не в курсе, поэтому их договоренность прокукарекать при всем честном народе оставалась в силе.
– Нечего было покуривать в подъезде, – ответил за Лизу глава семейства, – пыхтит и пыхтит, скоро «Приму», как раньше, прятать начну!
– Принесу, дядь Паш, а то спор с Софой проиграет, – Павлова рассмеялась, чем заметно оживила обстановку в комнате, потому что веселую волну подхватили все, кроме Валентины Анатольевны, сосредоточенно освобождающей руки сына от нитей.
– Спасибо, малая! – иногда за вечные шуточки над своей персоной Пчёла готов был хорошенько отругать непокорную Лизку, но как можно ругать младшую за их общий несносный характер? – Вот так помру под забором, кому жаловаться на Космоса побежишь?
– Я не жалобщик! – а теперь она и в самом деле не просто девушка Космоса Холмогорова. Она – невеста! И осознание того, что теперь они всегда будут рядом, окрылял златокудрую мечтательницу сверх меры.
Брат разузнал знакомый блеск в голубых глазах, и глянул на Лизу без тени лукавства. Он понимал её порывы, но долго смеялся, когда заметил на руке сестрицы золотое кольцо. Лизка и Косматый… Муж с женой через какой-нибудь год, а вдруг и раньше! Не понимал Пчёлкин такого ограничения собственной свободы, и была бы это другая девушка, а не его сестра – верно бы вздумал, что Кос чего-то обкурился или башкой ударился победный сотый раз. То, что однажды Лиза станет Холмогоровой, было ожидаемо и вероятно с точностью до десятых долей, но всё равно поражало своей скоростью. Как будто новогодний салют бабахнул! Или метеорит упал прямо на улице Профсоюзной.
– Батя, ты её на меня натравливаешь! – Витя попытался воззвать к родительской абсолютной любви, но получил назидательный ответ:
– Я тебя воспитываю! – Павел Викторович продолжил смотреть телевизор, попивая остывший чай, стоявший перед ним на журнальном столике.
– Павел, они у нас взрослые, хватит тебе поучать, – обычно вмешательство Валентины Анатольевны становилось последней репликой в этом споре отцов и детей.
– Ладно, принесу, в самом деле, а то обезвоживание получишь, – быстро вскочив с дивана, Лиза выбежала на кухню, на ходу напоминая брату о перспективе его двухчасового будущего, – только, Вить, проводи до дома, не дойду сама с сумками, а то к Софке потом надо.
Пчёлкина, наконец-то оставившая свое занятие, заметила сыну, надеясь, что он всё правильно поймет:
– Софа – замечательная девочка! Как хорошо, что Лиза тебя с ней познакомила, – мама всегда права. Возразить нечего. Витя лишь уклончиво кивнул головой, не собираясь разъяснять, на что похожи его отношения с Софкой. – Передавай привет, пусть заходит в гости.
– Не забуду, мам, передам! – Витя бросил взгляд на часы, вспомнив, что Космос обещал взять его с собой на встречу с какой-то важной персоной полета Червона. С кем разбираться на этот раз – неведомо. Одна надежда, что это не сулило лишний геморрой, а лишнюю зелень. – Родители, вы не скучайте, я вечерком вернусь! Мы с сестрой побежали…
– Штаны другие найди, Витюша, – «и хорошо, что не до дыр сносил» – подумалось матери двух самостоятельных чад, пока Пчёла крутился перед зеркалом, – фалды какие стали!
– Нормальные, – Пчёлу всегда устраивал свой вид, где не было место косовскому официозу. – Все, бать, я потом в гараж загляну, ты просил у «Москвича» цилиндр сменить?
– Успеешь, – назидательно произнес Павел Викторович, и Вите оставалось лишь пожать отцовскую руку, – и осторожным будь!
Отец никогда не был глупым человеком, и мог догадаться, чем занимается наследничек. Отчего-то Пчёле не хотелось, чтобы пенсионеры-родители, разменявшие шестой десяток, узнали всё доподлинно. Спокойствие не должно быть нарушено.
– До скорого! – Витя по привычке чмокнул мать в щёку, коротко прижимаясь щекой к пухнущим желтковым шампунем волосам, и, позвав Лизу с кухни, велел ей энергичнее собираться.
Он догадывался, к чему клонила главная женщина в судьбе, связывая его имя с единственной девушкой, в которой он видел друга, но по-прежнему не желал признавать очевидные для всех факты.
***
Валера мысленно проклинал своих задушевных дружков, у которых играло детство в одном хитром месте. На все лады русского разговорного, не жалея крепких изречений. Заодно припоминая и Космосу, и Пчёле несметные грешки перед добрым Филом. Каждый раз, что ли, будет за ними так гоняться по городу? Потерялись, грибочки-дождевики небитые, по прямой дороге. Сдриснули!
Не хрен делать на Университете, моросит, противно! Так давайте к Лизке подгоним, фиг с ней с машиной поломанной, кому этот металлолом нужен. Она в учаге своей томится, что-то сдает. Принцесса, как в башне, только трёх драконов ей там не хватало! Как это, не дракон он. «Я – её принц», – выражался Космос Юрьевич, по факту считающий себя обязанным нарушить спокойствие своей невесты. Скажем, мол, что мы «организация физкультурников». Насаждаем направо и налево культ спорта.
Особенно по Пчёлкину видать, что он тот самый идейный борец за здоровый образ жизни. Сигареты, разве что, не из ноздрей торчат.
Сколько раз боксер пытался отучить друзей от лишней пачки «Самца» или «Marlboro»? Валера давно сбился со счета! Спорили на крепкие щелбаны, но салаги на эту угрозу забивали. Про пробежки по утрам Фил предпочел бы вообще умолчать. На них приходила лишь сонная Лиза, которая не могла бросить большого брата в одиночестве. Космос близко не встречался со спортом со школы, а Пчёла и не обещал появляться на стадионе. Главное, что Фил-то у нас мастер спорта, без пяти минут олимпиец, а с ним можно всё. Вот когда в следующий раз будут посылать за «Жигулевским», потому что пришла «теофиловская очередь», он им так и скажет. С посылом! Он на пиво не подписывался, у него тренировки по расписанию.
Задумка навести шорох в институте, имела право на жизнь, и Филатов отнесся к ней с пониманием, если не сказать, что с участием. Посмотреть на то, где сестрица учится, что там вообще внутри, поразвлечь девчонку. Заночует в своем рассаднике умных голов, а Косу с братьями беспокойся потом. Вот они и решили среагировать быстро.
Но неудавшийся доктор наук с летающим жалом ломанулись куда-то вперед, не дождавшись Валерку, разминувшись с ним в метро. То ли невнимательный стал и проспал нужную станцию, то ли у кого-то из них совесть была продана классе в пятом. За спертые из широких карманов рассеянного старшеклассника папироски «Беломора».
Ещё и обувь подвела… Зараза! Кто же знал, что эти оковы резиновые так ноги будут натирать? Пчёла ж достал у какого-то барыги почти задаром, и рыночная морда с Рижского клялась, что кеды – истинная фирма! Ага, сто раз, только лейбл «Adidas» немного кривоватый, что и смутило Филатова, знающего толк в выборе спортивной обуви, но пока и такая марка была терпима.
Дорогу до института пришлось вспоминать самому, сокрушаясь, как же Белого сейчас не хватает, чтобы приструнить эту клоунскую камарилью! И если с Космос несся вперёд, что называется, на крыльях любви, которая ведёт их с Лизой по свету в сторону Грибоедовского ЗАГСа, то Витя…
Опять, шмелина, собрался охмурять миловидных первокурсниц? И так ведь знаменит на всю округу! Или бравирует своей громкой славой? Всю общагу обшарил, Дон Жуан хренов! Что не факультет ему, то пасека. Хвалился тем, что красотки с Урала от него без ума, повелись на песни под гитару и две бутылки советского шампанского, но вот с сибирячками контакт не вышел. Вместо обещанных вечеров прослушивания перезаписанных кассет с «Depeche Mode», девицы заставили насекомое чинить казенный светильник, чтобы комендантша не заметила порчи институтского имущества. Пчёла, отремонтировав лампу, сильно разочаровался, но виду не подал. И с тех пор в общагу не заходил, мало ли, куда припахают предприимчивые студентки.
Однако Валера забыл про Софку, за которой бедный Витюн увиливает с переменным успехом. Он ценил Софу за добрый и всегда ровный нрав. Рядом с Лизкой, которая, подобно Космосу, не имела золотой середины в настроении, такой человек был нужен в первую очередь. Да и огромных высот Голикова не ловила. Можно было переговорить с нею за жизнь, и в сотый раз удивиться, что она находит в общении с Витькой. На памяти Филатова зеленоглазая девчонка стала первой, кто так долго в упор не видит поползновений Пчёлы в свой огород.
Да и сам друг вел себя как-то странно. Говорит, что дружит; что Софка своя в доску. Понимает его с полуслова. Фил и Кос лишь уклончиво кивали на эти оправдания, зная, что жучью морду все равно без толку прятать в песок. Красивая легенда о дружбе имела значение только для Софы, которая и сама бы рада обманываться, только бы нервы лишний раз не трепать. Выдержка! Хорошую тактику выбрала, может, однажды возьмет измором. Только когда?
Передохнув, Филатов отправился по пути следования, не прочитав и вывески. Старушка на входе окинула его презрительным взглядом, который красноречиво говорил о том, как ей надоели сонные морды студентов:
– Прогуливаем? – приняла за своего. Надо же! Валера готов был поклясться, что физиономия у него далеко не институтская. Наверное, без очков плохо видит тётечка. Возраст подводит, раз уж система живого пропуска дала свою пробоину. – Соколик… – командирский окрик выводит Филатова из ступора. – Чего встал-то?
– Да опаздываю, – таким голосом, как из подзорной труды, только непослушных детишек запугивать, чтобы неповадно было совать пальцы в розетку, – мать, пусти!
– Иди, не стой над душой!
– Спасибо! – протягивает Фил, напрочь забывая пчёлкинскую легенду о физкультурниках.
– Через пять минут начнется, ты поторапливайся!
Осмотревшись, Валера прошел к широкой мраморной лестнице, стены вдоль которой были увешаны злободневными лозунгами. В переходе между первым и вторым этажом алело знамя, видимо, используемое для торжественных случаев. Друзей нигде не было видно, и, помня лишь номер аудитории, который по волшебству знал Космос, Фил направился прямиком на второй этаж.
Поиск увенчался успехом – двести шестая оказалась лекционной. Студенты, пользуясь переменой, копошились в ней разве что не роем, но внимание Валеры привлекла девушка, сидевшая у окна второй парты, отвлеченная от остальных.
Светловолосая и в простеньком желтом платье, с прямой спиной и сосредоточенным умным лицом. Чистый тип красоты, поразивший его в первую встречу. Тома Бессонова являла собой девушку, за которую Филатов мог поручиться, просто сказав о ней: «это то, что нужно!». Он не ошибся, одиноко слоняясь по студгородку в поисках Коса и Вити. Никакой мысли в иную сторону. Тома уже заметила знакомое лицо.
Валера прошел в аудиторию, поймав на себе несколько любопытных взглядов, и Тамаре пришлось обратить на него внимание. Снова явился у нее на пути, как снег на голову! Посчитай, что уже третий раз. Сначала налетела на него, опаздывая, в гости к Лизе, а потом так и Бог свидание послал в гостях у подруги. Оказался приятным парнем, до дома проводил, но через несколько дней удавшееся знакомство забылось, заставляя Бессонову больше думать про скорые экзамены.
Родители Томки возлагали надежды на диплом о высшем образовании, а также на будущее распределение. Дочь же с усердием изучала несложные для себя алгоритмы. Если у большинства её подруг зубы сводило от слова «математика», то Тома все схватывала налету, не видя в формулах и уравнениях ничего сверхъестественного. Быть ей педагогом-математиком…
К счастью, лекция по аналитической геометрии сегодня крайняя, и вскоре занятия подойдут к концу. Лектор был суровый дядька, «камчатку» и опоздавших не любил, а она все равно сидела на втором ряду. И к ней бы никто не подсел, Томка ревниво оберегала свое предэкзаменационное спокойствие, если бы не Валера, невесть откуда взявшийся.
– Привет, Томка! – обычно в их корпус не пускают в спортивных костюмах, и как же прошел? Старушка Ивановна приняла за одного из балбесов-активистов, которые и появляются на занятиях ближе к сессии, по-другому никак.
– Валера? – парень озирался по сторонам, для вида взяв у Бессоновой из кучи одну тетрадь. – Какими судьбами?
– Потерял тут одних клоунов, которые за Лизой на поиски отправились, а меня бросили!
– Космоса с Витей?
– Дурнее мир ещё не придумал!
– Накажи их, но боюсь, что ты сам институты перепутал.
– Перепутал? – искренне удивился Фил, приподнимая вверх свои густые темные брови.
– Лиза учится чуть дальше, не та дорога, – веселый голосок Бессоновой пронесся над головой спортсмена, как короткий летний дождь. – С добрым утром!
– Стой! – Фил осознао свою оплошность. – Лизка-то с клоунами куда девалась?
– Валера, я тебя разочарую! – Тома поспешила положить свою тетрадь перед Филом, зная, что через считанные минуты явится великий и ужасный Владимир, прости Господи, Ильич Сумароков. «Сумрак», как звали его любители пересдач. Если увидит кого-то без ручки и тетрадки, то пишите письма из приемной заместителя директора. – Пару придётся провести со мной, а потом я покажу, где юрик искать.
– Бляха-муха, – тихо проронил Валера, но тут же осекся, – прости, переживу!
– Уйти не успеешь, а лектор не пустит, хоть он тебя в жизни не видел…
– Ещё и лектор, тьфу! – и не то, чтобы Филатов расстроился. Просидеть с симпатичной девчонкой лишние полтора часа ему не в тягость, но куда он ввязывается? – Томк, пошли отсюда, а?
