Текст книги "Небо в алмазах (СИ)"

Автор книги: Alexandrine Younger

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 40 страниц)

По привычке зайдя за школьный двор, и, перемахнув через покосившийся с годами забор, Лиза отправилась искать успокоения в пустынную старую беседку. Заодно выкурит сигарету, стащенную у брата из мастерки. Потерю Пчёлкин простит, перебьётся.

Но, видимо, против Лизы ополчились все. И звезды, и… Одинокая сигаретка так и осталась лежать в сумочке, и Павловой пришлось оглянуться на знакомый голос, окликающий прозвищем, выводящим из равновесия:

– Пчёлка ты, а не Павлик Морозов! Везде искал!..

========== 88-й. Когда срываются маски ==========

Комментарий к 88-й. Когда срываются маски

Космос/Лиза:

https://vk.com/photo-171666652_456239152

OST:

– В. Кузьмин – Ромео и Джульетта

– В. Пресняков (мл) – Недотрога

Из черной машины, оставленной на пыльной дорожке, по которой гоняли велосипеды дети, приглушенно разносилась западная попса. Кажется, что «Blue System» – любимая группа Лизы. Круче могла быть лишь C.C. Catch, покорившая Пчёлу выдающимися формами, но сейчас Павловой не до пристрастий брата.

Предательски дрожали коленки, а кулаки были стиснуты до белизны в костяшках. Музыка не спасет.

Присутствие Космоса почувствовалось бы и за версту. Запах дзинтарского «Айсберга», отдающего прибалтийским лоском, перепутать невозможно. Он уверен в себе, и ни что на свете не изменит этой сущности.

Впрочем, повернув голову назад, Лиза проронила растерянную улыбку, сопряженную взмахом длинных черных ресниц, и увидела такой же светлый взгляд, обращенный к себе. Сегодня их мысли сошлись, как в море корабли. Без сомнений.

Очутившись в школе словно нашествие, распугивая вахтерш и техничек гигантской поступью, говорившей о полной неприкасаемости, взмыленный Космос обнаружил, что Павловой в учебном заведении и не пахло. Зараза! Но траектория движений Лизы не составляла для Космоса большой тайны, и, найдя её в любимой голубой беседке, он лишь облегченно выдохнул.

Она почти месяц здесь не появлялась, и, как говорил Фил, пела песенки об экзаменах и небывалой усталости. Знакомые симптомы, учитывая, что в последние недели, по утверждению добрых знакомых с Рижского, Кос будто «приболел», не тая полнейшего отсутствия боевого энтузиазма к рабочим делам. Пусть все его походы на точки, давно имеющие четкую схему, были доведены до автоматизма.

Лиза одиноко сидела в самом центре беседки, укрываясь от солнца. Погода к обеду немного разыгралась, светило припекало вчерашние лужи. Космос не мог видеть девичьего лица, а только догадываться, о чем она сейчас размышляет, так прямо расправив спину, не пытаясь оглянуться на нарушенную тишину. О том, что Лиза может перебирать по осколкам прошедший месяц, в котором они ценой любых идиотских подлогов бегали друг от друга, как от облавы, Космос не помышлял.

От этого отвлек вид её фигурки, а в копну светлых волос почему-то хотелось зарыться с головой – навсегда. А по-старому было привычно и вольготно. Да и не дело, чтобы он, Космос Холмогоров, державший в страхе половину рыночного люда, передергивал нервные окончания из-за школьницы, что всё сразу стало настолько хреново!

Господи, это же его Лизка! И эта девчонка стала слишком красивой; манила огромными голубыми глазами и милым лицом, поступью, волнующей не только Холмогорова, но, чего тут спорить, армию кровных его врагов.

Они знакомы пять добрых лет, и… Космос соврет, если скажет, что все эти годы он относился к Лизе исключительно по-дружески. Стоило Пчёле или Филу хотя бы разок пошутить про то, как выросла Лизка, Кос искренне негодовал, боясь, что подругу кто-то ухватит, или она влюбится в мутного малого. И этим счастливцем окажется не он…

Мать его, он лучше других знал, что из нее выросло! И когда это случилось, остальным гадать необязательно. Он просто больше не может молчать, как ей бы прежде не хотелось скрывать их особенные отношения. С января восемьдесят восьмого им всё труднее расставаться, ведь не зря же Лиза отказалась от возможности учиться в Ленинграде.

Чёрт возьми, Пчёлу, и его не вовремя проснувшийся материнский инстинкт! Заботливый братец, подумавший, что так просто может развести Космоса и Лизу в разные стороны.

В тот злополучный последний звонок всё складывалось просто идеально. Украсть Павлову из толпы её ряженых одноклассников труда не составило, как и увести гулять на парапет. Они пили шампанское за триумфальное окончание «психушки», желали Лизе поступления «в какой-нибудь МГИМО», не навязывая собственных стереотипов по поводу отсутствия всякой пользы в «вышке». За скорые экзамены девушки никто не волновался. Напишет и расскажет похлеще, чем любой функционер на партийном съезде. Дурачились, не обременяя себя мыслями о скором будущем.

Но как-то само собой сложилось, что Пчёла подцепил очередную красотку через два часа гуляний. Понимающий Фил, заметивший, что Лиза и Кос загадочно переглядывались, внезапно вспомнил, что увольнительное заканчивается через полчаса, и, ещё раз пожелав маленькой сестрёнке доброго пути, отчалил. Конечно, военной службой надежду советского бокса не утруждали, но Фил был точен в своих обязательствах.

А дальше всё сложилось так, как и сложилось. Ничего зазорного, разве что Космос не знал, как снова поступиться к Лизе. Но он нашёл её. Куда отступать?!

– Пчёлка, ты, а не Павлик Морозов. Везде искал, – на старые прозвища Лиза мигом вспыхивала – Косу не приходилось в этом сомневаться. – Хорошее место выбрала, но не надейся, что не нашёл бы, красивая!

– Искал, значит? – вместо приветствия парировала Лиза, не прекращая по-детски улыбаться. – Нет, это я плохо пряталась.

– Одно радует! Ну чего ты? Может, обнимешь? Давно не виделись, как раньше, вдвоём… – в ответ златокудрая хитро улыбнулась, качая головой. – Лады, сам подойду! – Кос одним прыжком через перекладину уселся рядом с ней.

– Удачное у тебя приземление!

– Всяким Пчёлам не снилось! – Кос картинно изобразил пчелиное жужжание, намекая на Витю.

– Грех не вспомнить о рыжем бедствии! – черты лица Лизы изогнулись в гримасе, отдаленно напоминающей физиономию Пчёлы. – Я с ним не разговариваю!

– А я вот прилетел, что скажешь, Лизк? – парень покрутил на пальце ключи от машины. – Не удержался! Сдала свои экзамены, Склодовская-Кюри? – припоминать вчерашний вечер Космос не решался.

– Запарилась сидеть над тетрадками, но сдала. Куда бы я делась?

– Ой, бля! Хорош тебе, всегда вам отличникам везет, не юли! Чё, забыла, как шпоры по истории мне строчила?

– Такое забудешь! Как долго втолковывала вам с Витей про восстание декабристов, и кто такие славянофилы! И про съезды!

– Да хоть зоофилы, мать их, – Кос расставил перед Лизой свои раскрытые ладони, показывая, что он сдается. – Все равно не пригодиться!

– Когда ты сдавал физику в институте, то тебе тоже свезло. Нет, Космик, гены – вещь незыблемая!

– Старик бы повесил меня, если не так! – несбывшееся высшее образование младшего Холмогорова было едва ли не главной бедой Юрия Ростиславовича.

– Не повесил же он тебя, когда ты забрал документы с физфака?

– Ну и что? Не, ты даже не рыпайся, с твоим поступлением – история другая. Готовый, блин, профессор! Астрофизики!

– Шут ты, Холмогоров, хоть и вида не подаёшь! – что-то заставило Лизу покраснеть от мужского вкрадчивого голоса, но без стеснения посмотреть в синие и ужасно хитрые глаза; они смеялись над ней!

– Павлова! – светловолосая и не успела отреагировать на то, как Кос одним лишь ловким движением сильных рук усадил её к себе на колени. Все в этой позе было привычно и правильно, но без прежней непринужденности. – Секрет открой!

– Ну…. начнешь за что-то колбасить? – вырываться девушка не стала, а решила искать не бежевом пиджаке Космоса невидимые пылинки.

– Ты мне лучше обрисуй, что вчера вообще было такое? – Холмогоров отступать не собирался. И чем больше вопросов у него возникало к Лизе, тем крепче становился захват на её талии. – Ты во всякие переделы попадай, с хмырями домой ходи, а я кулаками махай?

– Кос! – на их общее счастье вокруг беседки было пустынно. – Со своими проблемами я справилась бы сама! Как всегда полез на рожон!

– Это моё дело! – отрезал Космос, не соглашаясь с разумными, на взгляд Лизы, доводами. – Больше этот вопрос мы не перетираем!

– Хорошо, но я не кукла, чтобы ты меня за шкирку бросал!

– В последнее время – руки чешутся!

– Вы с пчелиным бедствием везде лезете! Хозяйничайте, где всегда этим заправляете, а меня… – но Кос оборвал Лизу на крайнем слове:

– Ни слова о Пчёле! – так и вызовут незваный дух с Рижского. А где этот мордоворот мог ещё околачиваться? Если, конечно, не спал сном медведя в зимней спячке.

– Тогда почему же мы месяц не разговаривали?! – закричала Лиза, грубо оттолкнув парня. – Ну, давай, говори! Ты всегда был со мной честен!

– Твою мать, Лиза! – в ответ Павлова услышала не менее мощный голос, но больше всего на земле сын академика ненавидел оправдания, поэтому уже тише добавил. – С катушек с тобой съеду! Не нагнетай!

– Будем кантоваться в одной палате, псих! А Пчёлу заставишь быть санитаром!

– С какого хера-то я у тебя псих получаюсь?!

– Ничего уже не знаю! – робко произнесла Лиза, отводя свои прозрачные глаза в сторону.

– Зато я, – Кос положил ладони на хрупкие плечи девушки, неприкрытые тканью летнего сарафана, – я-то смыслю!

– Нет, Холмогоров, ни грамма! – Лиза все-таки повернулась лицом к Космосу. – Завтра опять расквасишь кому-нибудь лоб за всё хорошее, а потом скажешь мне, что так было нужно! А потом уйдешь или послушаешь моего братца, а я должна это терпеть! Нет, Кос, ты никакой не Космос… Ты… гребанная черная дыра!

– Дыра? Ладно! – будто бы согласился Кос. – Лиз, у тебя есть пять секунд, чтобы стартануть от меня, и я честно, не стану за тобой бежать!

– У тебя есть четыре секунды, чтобы заткнуться, бестолочь, и я не шучу! – пространство между ними так странно и знакомо накалялось, заставляя прижаться друг к другу упрямыми лбами.

– Три, чёрт возьми!

– Две…

– Одна?

Космос не помнил, говорил ли Лизе про то, что у неё самые мягкие губы? Наверное, молчал. И сейчас не скажет, потому что целует её всё сильнее, прижимая к себе так, что у неё, должно быть, болят рёбра. Но если Лиза с готовностью отвечает ему, безмолвно соглашаясь с тем, что теперь они неделимы, значит, что всё хорошо. Им никто не помешает. Права не имеет.

– Давай зайдем с другой стороны? – Космосу необходимо удостовериться в том, что он не спит. Снова посмотреть в ясные глаза Павловой, которые всегда держат его на мушке.

– Космос, – Лиза не хочет, чтобы он всё испортил не самым удачным вопросом. Поэтому решается украсть у него инициативу, – Кос, послушай!

– Я не так что-то сделал, да? – но если она не перестает его обнимать, то всё идёт, как и нужно. К чему сомнения?

– Ты на меня обречен, – всё он сделал правильно. Просто Лиза почти не верит, что мир поменял свои краски, стоило показать ему, как им трудно быть порознь, – понимаешь теперь?

– Абсолютно, – гора упала с плеч Космоса, – взаимно…

========== 88-й. А старший брат предупреждал… ==========

Лиза тихо орудовала ключом в дверном замке. Время на циферблате «Зари» клонилось к одиннадцати, и, несмотря на то, что Павлова не раз возвращалась домой поздно, девушка переживала, что сегодня всё пройдёт не так гладко. Объясняться за долгое отсутствие она не собиралась. И даже в том случае, если допрос с пристрастием начнется во всей красе, Лиза найдет выход из положения. Но, откровенно говоря, от Пчёлкиных-старших она совсем не ожидала подвоха. Молния в её, а теперь в их с Космосом огород, могла прилететь только от Пчёлы. Если он дома, а не затеял очередное знакомство с ногами от ушей и бюстами четвертых размеров. Мальчик повзрослел…

Квартира оказалась свободной от домочадцев. Зачуханные бело-синие кеды Пчёлы в прихожей отсутствовали, а диван в гостиной стоял аккуратно заправленным. Двинувшись на кухню, Лиза заметила на столе записку, начирканную на тетрадном листе. Послание возвестило, что старшие члены семьи уехали «на огород». Жилплощадь свободна от надзора, и Павлова смогла облегченно выдохнуть, распоряжаясь своим временем, как душе будет угодно. От тишины отвлекла внезапная трель телефонного звонка, и немного помедлив, Лиза сняла трубку, гадая, кто же мог позвонить.

Может, отчий контроль, дядя Павел проверяет? Не вариант, у него просто не было возможности позвонить домой с дачи, а взрослым детям он доверял. Немногочисленные родственники Пчелкиных, раскинутые по разным географическим точкам СССР, вряд ли бы осмелились тревожить людей так поздно.

И из всей семьи Лиза знала только Елену Владимировну Чернову – родную тётку по отцу из Ленинграда, к которой они с Пчёлой ездили каждые полгода. Елена занимала ответственный пост в ленинградском исполкоме КПСС, и потому её ночной звонок никого бы не удивил. Но не будет же загруженная до предела тётка, на ночь глядя звонить Пчёлкиным, чтобы поинтересоваться здоровьем великовозрастных балбесов Лизы и Вити?

Оставался… Только…

– Малая, я так и знал, что ты не угомонишься вовремя!

– Господи, Кос!

– Ответь, почему трубки так поздно берешь! Может это маньяк? Или буйнопомешанный?

– Космик, вот не нервируй меня, – с нескрываемой иронией в голосе пропела Лиза, успевая наблюдать за собственным отражением в зеркале, – я же мстительная.

– Жаль, что предок не наградил телепортацией, а то сожрал бы тебя сейчас! Угадай, чем маюсь? – да и без слов ясно – шутил над нею, будто ей снова лет тринадцать, попутно глотая чай с лимоном. – Неуловимая мстительница, обдумывать свой план? Я огребаю?

– С ума сходишь, космонавт, не сомневайся. Учитывая, что мы расстались только двадцать минут назад!

– Лады, наезды вроде по моей части, но у тебя же завтра выпускной…

Почему даже Космос помнил о том, что грядущий вечер нес для Павловой бессонную ночь, тяжелую голову и прогулки до утра? А она, позабыв про свое парадное платье, беззаботно говорит по телефону и любуется собственным отражением в зеркале.

– Чёртовы коврижки! Выпускной… – Лиза хлопнула себя по лбу. – Поясни из-за кого я стала страдать склерозом в семнадцать лет?

– И так красивая, – уверил её Космос, – охренеть насколько слишком!

– Не подарок с красной лентой, – Лиза решительно не понимала, почему каждый второй разговор с Космосом походил на оттачивание словесного мастерства – два одиночества, нашедших друг друга, – признаю.

– Всегда предчувствовал, что мне досталась не самая обычная девушка, – с нескрываемой теплотой в хрипловатом голосе произнес Кос, жалея, что сегодня он её все-таки отпустил. – Лиза… Слышишь там?

– Признайся, Кос! – Лиза уселась на пол, держа телефон на коленях. – Была бы обычной, то, скорее всего, ты со мной сейчас не разговаривал?

– Хватит тебе, маленькая! Я позвонил, чтобы снова открыть тебе секрет… – интригующе сказал Космос.

– Без секретов, Кос! – Лиза не разделяла его азартности, и просто добавила. – Я люблю тебя, правда.

– И я… Люблю тебя… Это собственно, все, что я затарил на случай, если придется петь колыбельную.

– Петь?! Кос! Очень, очень боюсь, что тогда ночью я не усну.

– Обещаю! Со мной тебе здоровый сон не светит…

– Это я уже поняла, не волнуйся.

– Та я же за твое здоровье, на будущее!

– Тогда, может быть, спокойной ночи? – у Лизы безнадежно слипались веки, но она упорно пыталась не уснуть, поддерживая правой ладонью трубку. – Погоди… Звук.

Неожиданно в коридоре раздался немного вороватый звон – ключ в замке снова переворачивался. Не стоило догадываться, кто почтил своим присутствием дом родной, и Елизавета кинула короткий взгляд на дверь.

– Падающего тела звук, что ли? – вопросительно раздалось в телефоне. – Ты чего замолчала?

– Кажется, опылитель растений пришёл…

– Опять не дали, блять, – Космос откровенно заржал в трубку, представляя недовольное лицо друга. – Печальный там, наверное?

– Кос, забей, не припоминай! Это же Пчёла!

– Сотку зелени ему не дали, бля, хмыренку… – беснование Космоса продолжалось. – Эта версия тебя устроит?

– Меня не устраивают ваши разногласия, – пора было бы снять дверь с предохранителя, но Лиза не бросает трубки. Пусть братец померзнет, может быть, осознает, что с сестрой не следовало помыкать, как неразумной овечкой, – любые…

– Ты крыша Пчёлы? Не ожидал подставы!

– Хуже – одной крови, – Лиза не знала, насколько эта фраза в последствие окажется пророческой. – Багира и Маугли!

– Хрен бы с ним, я все-таки не из-за Пчёлы твоего, провода обрываю ночью.

– Я ни капли не сомневалась! Но Кос… – дверь в квартиру открылась. – Иди спать…

– Не беспокойся, Лизок, – прозвучало ласково, но разговор всё же следовало прервать, ведь он, конечно, приедет к ней завтра вечером, – отключай радары!

– Спокойной ночи!

Лиза могла только улыбнуться, и скоро положила трубку, вставая с линолеума. Пришедший домой Пчёла с любопытством смотрел на неё. Для родственных приличий следовало хотя бы поздороваться.

– Ты на бровях! – съязвила не слишком довольная Лиза. – Это хорошо, что предков дома нет.

– Где пропадала? Что ты, что кент этот. Думаете, что не видели ничего? – говорить сестре о том, как Фила посоветовал ему «не лезть к страдающим сердцам», Пчёла не хотел, потому что стыдно признать, как быстро его убедили в том, что Космоса и Лизу не остановить.

– Забыла написать покаянное письмо, родич, – на дальнейший разговор сестра Виктора была не настроена. – Не шуми, дорогой! И… спокойной ночи…

Пчёлкин, порядком накаченный «жигулёвским», которое было распито им в дуэте с кем-то из вновь прибывших в движение молодцов, прекрасно понял сестру, хорошее настроение которой объяснялось присутствием Космоса в юной жизни. Не сказать, что Витя опять собирался с упорством рогатого скота, доказывать свою правоту. Но в необратимую эволюцию Космоса и Лизы он все-таки собирался внести свою крайнюю лепту.

***

Утро, плавно переходящее в полдень, выдалось слегка тяжким. Не был Космос Холмогоров ранней пташкой. Но звонок в дверь будил неумолимо, разрезая тишину профессорской квартиры и нервную систему его единственного сына. Кос поморщился, и растянулся на кровати с грацией ленивого кота, потирая глазницы. Кого принесло к нему?

Нет, Лиза, к его большому счастью, отвлеклась на праздность, результатами которой он потрясётся или дико обрадуется вечером, а что же до остальных… Только час назад успел спровадить старика с его противнейшей Пиявой к Царёвым – и на тебе… Пчёла! В глазок просматривалась такая же заспанная, как и у него, физиономия, и Космос немало удивился, что друг пришел к нему не предупредив. Не прогонять же! Пусть, повод был заранее известен, и Космос не собирался лишний раз его обсуждать. Жребий брошен…

– Падай на кухню, никого дома нет, так что, можем курить, – спать хотелось запредельно. – Двенадцать, ты чего такой помятый? С телкой был?

– Кончай припоминать мои косяки, – Пчела чиркнул спичкой, и закурил своего любимого «самца» – не признавал он косовские папироски.

– Явно пришел со мной не на праздную тему языком молоть? Ну, с кем сцепился, Пчёл? – проще было сразу начать наступление, прежде чем сонный жук одумается, да и припомнит причины своего праведного гнева. – Колись!

– Сам должен понять, Кос, что тема не может себя откладывать.

– Рискни рассказать… – Кос закурил: может, и разговор быстрее протянется.

– Кос, ты лучше меня знаешь, что Лизка – вариант серьёзный, без дураков! Я за неё башкой отвечаю…

– А я тут в салки с ней играю, да? И не надейся, Пчёл!

– Космос, я бы не точил лясы перед тобой, если это была любая другая баба!

– Пчёл, давай уясним, раз и навсегда! – Космос медленно растягивал удовольствие от сигаретного дыма, смотря, как облачко оседает на кухонный паркет. Была в этом своя эстетика.

– Тебе не хватает чего-то? Какая шкура на тебя не вешается, посмотрев, чей ты сынок и какими бабками крутишь? – Пчёла покрутил пальцем у виска. – Очнись! Лиза – племянница секретаря ленинградского исполкома! Понял, чем пахнет?

– Сел, и слушай меня! – сигарета была потушена. – Шалав-то предостаточно, но вот проблема… Мне они не сдались!

Пчёла не страдал провалами в памяти и не мог не вспомнить, что ещё несколько месяцев назад Космос вел совсем другие разговоры, и они оба разделяли одну философию, легко заводя ни к чему не обязывающие знакомства. Не то, чтобы было и тогда совсем незаметно, что Космос и Лиза не так просты друг с другом, как кажется, но рамки разумного никто не переходил.

– А если ты её кинешь? Кто за последствия ответит?

– Ты мне не доверяешь? Вот тебе на… Брателло, а я же так в тебя верил!

– На что ты ради нее готов?

– Вот что, Пчёла, – беседа становилась невыносимой для обоих, и особенно для Космоса, решившего припереть друга к стенке – надоел.

– Излагай!

– Выбор сделан, – пустая пачка сигарет полетела в мусорное ведро, – тема закрыта.

– Смотри, ты сам это сказал, Космос!

– Ты хочешь помахать лапами? Всегда готов, пожалуйста, но сегодня мои двери закрыты.

– Дурачина! – отвесил Пчела неудовлетворительный комплимент, и, не прощаясь, скрылся из поля зрения Космоса. Тяжёлая входная дверь захлопнулась со всего размаха.

Незапланированная сыном профессора астрофизики беседа не имела шанса на кратчайший путь к взаимопониманию. Слишком категоричны были оба, а Кос не собирался вестись на явную провокацию в собственном тылу. Он не колебался в чувствах к Лизе, заполняющих его сердечную мышцу до отказа, и не сомневался, что Пчёла остынет раньше, чем это можно было предположить.

========== 88-й. Сентябрь новой жизни ==========

Сентябрьский свет заливал комнату, а упрямый солнечный зайчик прыгал по лицу Лизы, не давая лишней минуты для сна. Приходилось бесцельно лежать с полуоткрытыми глазами и считать очередное стадо овец, чтобы уснуть, но пастушка из беспечной студентки выходила неумелая. Лениво потягивая длинные ноги, непокрытые одеялом, Лиза совершила попытку потянуться всем телом, но без успеха. Скорый подъем снова себя откладывал.

С пятнадцать минут гипнотизировала две фотографии на столе.

Чёрно-белая карточка двухлетней давности – выпускной ребят в восемьдесят шестом. Фотографировались на «Зенит» Юрия Ростиславовича в синей беседке, перед тем, как отпустить Валерку на выпускной бал в спортивном интернате. Уговорил сфоткаться честной компанией Сашка. Снимок для истории и родителей, когда ещё все будут в таких прикидах. Идею поддержали единогласно.

На фотографии родные улыбчивые лица: Саша и Фил, здорово смахивающие на сбежавших со свадьбы женихов; Пчёла, с неизменной польской сигареткой в пальцах; восьмиклассница Лиза с аттестатом Вити и Космос с воздушными шарами. Холмогоров сгреб на себя обоих «любителей мёда», широко улыбаясь во все тридцать два зуба, а деловитые Белый и Фил стояли по краям от троицы.

После фотографирования Лиза убежала домой, а мужская компания веселилась до самого рассвета, топя печень в затаренном в разных местах алкоголем, рискуя мучиться похмельем от начала взрослой жизни. Аттестат зрелости Пчёла отдал сестре не зря – Валера доставил брата до дома в бессознательном положении, констатируя, что праздник удался на славу. Крепок же был шотландский скотч, изъятый Космосом из отцовского бара!

Вторая фотография – последний звонок восемьдесят восьмого года.

На снимке пара: Лиза в парадной школьной форме, с цветами и двумя огромными бантами в золотистых локонах, и Космос, едва не опоздавший на праздник девушки. Пчёла называл их позу «спёр Снегурку», а Лиза отмахивалась от брата. Она сияла, как начищенный пятак, утопая в цветочном разнообразии. Среди охапки простеньких астр, тюльпанов и пионов, врученных выпускнице щедрой толпой первоклашек, красовался букет розовых роз – подарок Космоса. Он больше не друг, за которым Лиза готова спрятаться.

Кос значит больше, чем весь остальной мир!

Холмогоров заграбастал Лизу в свои руки, и в ответ на Валерино – «без лап, Косматый!» – они вообще забили на то, что нужно посмотреть в объектив, синхронно скрестив похожие взгляды. Слушать комичные восклицания Фила никто не стал.

Со спинки стула по неведомой силе свалилось любимое клетчатое платье Павловой, купленное для неё Еленой Владимировной в одной из командировок в Югославию. Ёлка любыми способами пыталась восполнить те дни, которые Лиза проживала в Москве, и задаривала племянницу вещами, которыми мог похвастаться не каждый московский студент. Валентина Анатольевна Пчёлкина укоряла молодую родственницу, не поощряя расточительности, а Павел Викторович с сожалением отмечал, что рано или поздно Лизу перетянут в Ленинград, чтобы шла по проторенной дороге.

– Я приму твое решение, ребенок, – заверила Ёлка, прощаясь с племянницей в парадной дома на Московском проспекте. – Москва, так Москва, поступим по-другому!

Пройдя на дневной факультет Всесоюзного юридического института*, Лиза оставила всякие мысли о переезде. Поэтому город-герой оставался пометкой в паспорте и местом первых детских воспоминаний.

Платье само себя с пола не уберет, но подниматься с кровати и Лиза не спешила. Всего лишь девять утра… В голове настойчиво, быстрее дачной скоростной попутки, проносилась мантра – «хре-е-е-н вам все-е-е-м»! Каждый трудящийся заслуживает отдых, а институте тоже труд. Лиза целых три недели не выплывала из научной библиотеки раньше четырех часов дня. Вливалась в студенческую жизнь, постигая тяжесть гранита науки, искренне пытаясь сосредоточиться на пройденном материале.

Сокурсники Лизы, образовавшие единое сообщество со всех концов Советского союза, оказались компанейскими ребятами. Через неделю народ разбился на группы по интересам, но из пестрой толпы сокурсников внимание Лизы обратила на себя Софка Голикова – дочь партийного функционера, непонятно за какие грехи поступившая в юридический институт. Рациональностью Софа напоминала Валеру Филатова (жаль, что боксировать не умела), и отличалась внешностью пушкинской Татьяны и умными зелёными глазами. Софка относилась к своей участи легко, не жалуясь на молодую жизнь. Это и сблизило их с Павловой.

С неделю назад группа сто восемь собралась единым скопом в одной из общаг института. С песнями, танцами и историями о собственном пути, который и завлек их на галеры юрфака. Лиза могла бы до ночи болтать за жизнь в такой веселой компании, и до самого утра перебирать гитарные аккорды, пытаясь сыграть «голубиную песню», ценимую её мальчишками. Но сизый голубок в восемь вечера прилетел за Лизой сам, впечатляя своим обликом советское студенчество. Пчёла доставлялся в комплекте.

Салаги-студенты ломали головы, как эти двое преодолели строгача-коменданта; на что получили ответ – комендант сам проводил уважаемых людей на место. Лиза и сама с трудом представляла, как Космос и братец преодолели строгую пропускную систему в виде неподкупной комендантши Семеновны в огромных очках с роговой оправой. Безликая дама в возрасте запоминала студентов раз и навсегда; и не иначе, что по молодости работала в НКВД или разведке.

Так все неудавшиеся поклонники и любопытные одногруппницы узнали, что у Лизы Павловой есть «целый Космос», который вполне мирно познакомился с пацанами и даже угостил их «Marlboro», и старший брат, польстившийся на миловидных первокурсниц. Жаль, что с Софкой не нашел общего языка. Витя, чуть не сшиб брюнетку дверью, вдобавок обливая её новые брюки-бананы газированной водой. Пришлось успокаивать подругу тем, что брат у Лизы не всегда такой криворукий. Но Софу Пчёла, очевидно, запомнил.

Последствия обучения не дают Лизе хоть немного задуматься о том, какими методами бороться с родимой ленью. Подготовка к занятиям воровала не только свободное время, но и лишние силы. И теперь поднять Павлову с кровати могло лишь чудо… Но космическое чудо, обрисованное формально-юридическими признаками, уехало куда-то с родителем, приносить пользу друзьям профессора Холмогорова. А свой выходной Лиза решила посвятить не кроплению над конспектами, а чисто человеческому «поспать».

Ночью отчего-то привиделись неравные бои, не хуже, чем в «Пиратах двадцатого века», с дракой и криками, погоней и пистолетами. Наверное, нужно прекращать смотреть телевизор поздними вечерами. Однако, бой привиделся не на судне, как в знаменитом киношлягере, а на каком-то карьере, не то на озере. И силуэты все знакомые-знакомые…

И всё-таки прекрасно, когда можно просто созерцать потолок и отдыхать от повседневности. Блаженное состояние, свойственное лишь воскресенью. И оно так неожиданно было прервано Пчёлой, ввалившимся в спальню Лизы. Доброе, блин, утро…

– Пора, красавица… Вставай! – интонацией парень пытался воспроизводить едва ли не «Мороз и солнце». – Гимн для верности врубить?

– Всегда знала, что в душе ты поэт, – замогильной интонацией, не предвещающей Пчёлкину ничего хорошего, ответила на приветствие Лиза, – но ты помнишь о судьбе нашего всего?

– Не-а, в душе я разведчик, – Пчёла припомнил тему своего школьного сочинения, – мне даже комиссия поверила, хоть врал, как сивый мерин.

– Лучше бы тебе военком не поверил. Зачем так рано зад с дивана поднял, а? – само по себе удивительно, что Витя не спал в такое время. – Сказку о спящей красавице помнишь, Пчёл?

– Ты хотела сказать… Сказку о ленивой жопе? – ехидно поинтересовался Витя, продолжая маленькую победоносную войну. – Шевелись, рыбина! Солнце в зените…

– Блин, будильник, твою мать, – Лиза бросила подушку на кровать, и прошлепала к шкафу с зеркалом. – Ты безнадежен! Иди спать! – отражение в зеркале глянуло на Лизавету не слишком довольными ярко-голубыми глазищами. – Ну и видок…

– Не, жрать хочу, как гражданин какого-нибудь Гондураса, – Пчёлкин плюхнулся на кровать рядом, – а ты, бля, дрыхнешь! – по опухшему лицу Пчёлкина было ясно, что он и сам недавно проснулся, а родители смотались на дачу утренней электричкой. – Лизк, улей страдает! Мамочка на дачу отчалила, так бы шел мозги по другой инстанции топтать.

– Нагло разбудить человека в воскресенье – это призыв к спасению? С добрым утром, кстати, братец!

– Лиза, не все же ништяки Косу! Покорми брата, знаешь же, что я в бабской стряпне – нуль!

– Уговорил! – Лиза проследовала на их маленькую кухоньку, чтобы приготовить омлет с бутербродами и поставить чайник. На великие кулинарные подвиги сегодня с утра она не готова. – Вдруг коньки от голода откинешь, и что я расскажу всем?

– Да любой твоей версии поверят, ещё уши вдобавок развесят, – Витя звонко чмокнул сестру в щеку, – не сомневайся, родимая!

– Услышат, что Пчёлу уморила, и в суде оправдают? – без особой причины эта мысль пробила Лизу на дикий хохот. В роли судьи почему-то виделся Космос Юрьевич, такой прикольный и с судейским молоточком. – Косу надо рассказать.

– Он давно мечтает, что бы я крылышками лишний раз не махал! Ты только быстрее, потом прогуляться пойдем, а то мне одному сегодня тоже не катит. Давай, потом Тео подтянем. Ты ж не спать весь день собиралась? Составь компаху!