Текст книги "Аспект силы (СИ)"

Автор книги: Алексей Котов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Глава 30
Деймос

Стефа появилась в лазарете рано утром и с порога сообщила, что в девять утра в своем кабинете нас ждет командор-маршал.

– Ты уже знаешь? – увидев мою спокойную реакцию, удивилась она. И тут же удивилась еще больше, заметив в палате Бенджамена, по-прежнему находящегося в беспамятстве.

– Да, знаю.

– И зачем?

– Я договорился с Сандрой Веласкес о дружбе и сотрудничестве, нужно будет оформить сделку, а дон Диего выступит гарантом.

Стефа теперь совсем растерялась, а когда я рассказал ей детали, заметно озадачилась.

– Нужно, чтобы Антонио пошел с нами, – отвлек я ее от осмысления услышанного.

– Ему нельзя подниматься с кровати.

– Ему нельзя было выдерживать более трех попаданий энергетического оружия, но этот запрет он как-то обошел. Стефа, пожалуйста, договорись с доктором, а я тебе потом все объясню.

Договорилась Стефа с доктором Бенешем довольно быстро – судя по времени, просто озвучила мою просьбу, как он сразу согласился. Какой сговорчивый доктор, я думал будет сложнее.

В палату вместо с вернувшейся Стефой вошли два синтбионта-медика, перевернули Антонио на живот и установились ему на ногу и поясницу внешний экзоскелет, чтобы он мог нормально ходить. Перевернули его обратно на спину, синхронизировали устройство с монитором, после вывели Санчеса из медикаментозного сна. Два укола стимулятора и глаза больного открылись – один нормально, второй наполовину, да и смотрит невидящим взглядом.

– Антонио, привет. У меня для тебя есть новости, – начал я без расшаркиваний. – Начну с хорошей: ты выиграл для нас матч-вызов, и теперь герой не только всего инкубатора, но и аквариума. Плохая новость – за полученную славу ты заплатил своим здоровьем, теперь ты видишь только одним глазом, а также не сможешь нормально ходить самостоятельно. Установка киберимплантов, аугментаций и биопротезов возможна только после шестнадцати лет, так что ближайшие пять лет ты будешь передвигаться с помощью экзоскелета.

На самом деле возможна установка биопротезов до шестнадцати – в этом я Антонио обманул. Просто стоят биопротезы растущие вместе с организмом столько, что нам на них просто денег не хватит. Два и насчет шестнадцати лет сознательно преувеличил – если инфант не перешагивает на пятую ступень, оставаясь в аквариуме в массе охлоса, тогда в четырнадцать лет рост тела останавливают на стандартной отметке в 163 сантиметра и уже можно организм модифицировать. Если же воспитанник продолжает подъем по Великой лестнице, то рост не блокируется как минимум еще ближайшие два года, до окончания школы или училища по направлению полученной специализации.

После моих слов Антонио, заметно растерянный и неуверенный, приподнялся на кровати. Осмотрелся, потом опустил взгляд вниз, глядя на полосы внешнего экзоскелета по ногам, поясу и плечам. Здоровый глаз занервничавшего Санчеса широко распахнулся, веко второго осталось неподвижным, так и будучи наполовину прикрыто.

– Антонио, сейчас ты можешь остаться в кровати и жалеть себя, либо встать и пойти с нами к командор-маршалу дону Диего Кальдерону.

– Зачем? – шепотом спросил Антонио.

– Ты заместитель старосты, а командор-маршал сейчас будет визировать реорганизацию нашего отряда. Так что у нас у всех, и у тебя лично тоже, впереди много работы.

Санчес, я по взгляду видел, не хотел никуда идти. Ну что ж, я давал ему право решить самостоятельно – а раз слаб человек, то так тому и быть.

– Антонио, выбор у тебя сейчас в общем-то простой. Или ты сам поднимаешься с кровати и идешь вместе с нами к командор-маршалу, или я помогу тебе это сделать, не слушая возражений и прибегнув к грубой силе убеждения.

Заставлять не пришлось – поднялся с кровати сам. Пришлось помочь одеться, к экзоскелету Антонио еще не привык, тем более вариант у него самый дешевый стандартный, думаю ничуть не лучше наших боевых костюмов по качеству.

Наверх к дону Диего выдвинулись целой делегацией – Стефа, Рита с Антонио, и я. В кабинете командор-маршала со стороны одиннадцатого отряда присутствовало только двое – Сандра Веласкес и мастер-наставник донна Фиорелла.

Веласкес приветствовала меня легким кивком и тенью улыбки – обратил внимание, что теперь ее рассыпавшиеся по плечам волосы полностью иссиня-черные, зеленые пряди исчезли. Сменил цвет и галстук – на темно-красный.

У Веласкес было заметно хорошее настроение, а вот донна Фиорелла, несмотря на выдержку, явно не совсем понимает зачем мы здесь сегодня собрались. После нашего появления донна Фиорелла уже не смогла сдержать эмоций, лицо ее заметно вытянулось – хо-хо-хо, похоже Сандра ее не просто не спрашивала, а даже в известность не поставила о грядущем мероприятии.

Догадалась донна Фиорелла о поводе собрания только когда дон Диего – приветствовав всех в своей обычной благожелательной манере, начал проговаривать для Стефы и Сандры процедуру реорганизации со сменой флагов. Слушала инструктаж донна Фиорелла уже по-настоящему ошеломленно, ее тонкие сухие губы то и дело кривились в неконтролируемой гримасе. Очень похоже, что наш союз с Веласкес оказался ей очень некстати, прямо поперек собственных планов, раз ее так демонстративно перекосило.

Рита с Антонио выглядели не менее удивленными, эмоции Стефы под маской привычно не читались. Веласкес же откровенно не скрывала удовлетворения и когда Стефа биометрией подтверждала согласие, она посмотрела на меня и подмигнула.

«Привет, малыш», – прочитал я по губам.

Пришлось глубоко вздохнуть, чтобы успокоить словно сорвавшихся с цепи шипящих демонов. Надо с этим что-то делать – если не прекратит называть меня малышом, наш союз быстро закончится в связи с отбытием в мир иной одного из участников.

Много времени официальная процедура не заняла – изображающий радушного хозяина дон Диего быстро завизировал смену флагов. Но не расходились – сразу после этого командор-маршал утвердил отправленный Стефой запрос о расширении права на торговые операции для Риты, а также о предоставлении такого права заместителю старосты отряда Антонио Санчесу. Это могла сделать Стефа, но молодец, догадалась – Антонио от такого внимания командор-маршала оцепенел, в выражении здорового глаза читалось постепенное осознание принадлежности к высшей лиге инкубатора.

После, опять же под присмотром дона Диего, провели сделку купли-продажи – из-за того, что единоразово выплачиваемая сумма составляла более десяти тысяч этерналов, требовалось его подтверждение. Пока Стефа и донна Фиорелла, уже едва не трясущаяся от ярости, оформляли куплю-продажу и передачу всей экипировки эскадрона василисков нашему отряду, дон Диего напоил остальных кофе, с заметным удовольствием играя роль радушного хозяина, по-стариковски довольного неожиданным, но приятным гостям.

Рита на поведение дона Диего внимания не обращала – свежо предание, как он с таким же радушным видом объявлял перед всей первой ступенью об экстерминации ее родителей, назвав еретичкой. Стефа тоже жизнью уже научена, а вот Санчес оказался поражен так, что с лица не сходила глуповатая и счастливая от осознания происходящего улыбка. Надо будет потом ему рассказать и объяснить, чего стоит это радушие и благожелательность дона Диего, чтобы не расплывался так влажно в мечтах.

Наконец формальная – для меня с Веласкес, и в разной степени волнующая для остальных процедура закончилась, а дон Диего радушно попрощался, проводив всех на выход. К лифту Стефа повела нас в обход, по внешней галерее – Антонио при этом даже рот открыл, осматриваясь по сторонам. Именно для него Стефа выбрала такую дорогу, я не сразу понял – для меня обыденное зрелище, а вот выросший в яслях Антонио облачное небо Уэски вживую видит впервые. Прогулялись максимально не торопясь, а у дверей лифта нас перехватила Сандра Веласкес.

– Сеньорита Эрнандес, – официально обратилась она к Стефе. – Разрешите ненадолго забрать инфанта Деймоса? Хотела бы с ним побеседовать наедине.

Стефа коротко посмотрела на меня. Вообще странно – мы с Веласкес все обсудили ночью, и повод чтобы вот так выдернуть меня к себе должен быть веский. В ответ на взгляд Стефы я едва заметно кивнул, и она дала разрешение. Веласкес искусственно улыбнулась – то ли она растерянная, то ли взволнованная, не могу понять, и повела меня в свои апартаменты.

Пришли мы по зеленой аллее в жилую зону, где я уже был однажды, поднимаясь сюда для беседы с сестрицей Анабель. У Веласкес апартаменты оказались аналогичной планировки, но меблировкой и обстановкой отличались как небо и земля – хотя все тот же новый колониальный стиль, но никакой лишней вычурности, простой функционал. Одна стена целиком выделена на награды – как личные, еще со школы, так и местные, вижу пару кубков и вымпелов, врученных эскадрону василисков. Закрыв за мной дверь, Веласкес приглашающе показала на диван. Присаживаться я не стал, внимательно глядя на эту странную шестнадцатилетнюю женщину.

– Зачем я здесь?

– С тобой хотя поговорить, – голос Веласкес едва-едва дрогнул.

Причину ее волнения я понял, когда мгновением позже в гостиной появилась высокая женщина с хищными чертами волевого лица, обрамленного густыми черными волосами с проседью.

Корнелия Сангуэса, глава клана и фамилии, претендентом-наследником в которой я был еще совсем недавно. Сейчас на Корнелии дежурная оболочка для официальных мероприятий Арагона – лично я ее в ней не видел, только на экранах новостных сводок. Когда бывал у тети Корнелии в гостях, она встречала меня в облике милой пожилой хозяйки, а на официальных мероприятиях фамилии всегда использовала оболочку молодой красивой женщины.

– Данте. Здравствуй дорогой, – мягко сказала Корнелия и приветливо улыбнулась, присаживаясь на диван.

– Донна Корнелия, – соблюдая протокольные правила поклонился я. Какая ирония судьбы – меня учили этим правилам как патриция для контроля чужого поведения, а вот следовать им приходится, став плебеем.

– Сандра, спасибо за возможность поговорить с внуком, – отвела от меня взгляд глава клана и фамилии. – Могла бы ты нас оставить на пару минут?

– Конечно, донна Корнелия, – не менее глубоко чем я поклонилась Веласкес и вышла на террасу, закрыв за собой дверь. Я заметил, как блеснули ее бирюзовые глаза – происходящее ей конечно не нравилось, но Веласкес не в том положении, чтобы спорить с главой одного из кланов большой четверки. Когда за ней закрылась дверь, Корнелия перевела на меня взгляд.

– Данте, милый! Зачем ты гнешься передо мной как какой-то плебей? – приятным голосом, в диссонанс с хищным обликом, произнесла глава клана. – Неужели ты думал, что фамилия от тебя откажется?

Вообще-то именно так и я думал все это время, но вслух об этом говорить не стал, с сыновней почтительностью поцеловав перстень величественно протянутой руки.

– Данте, произошло серьезное недоразумение, – с расстроенным участием сообщила мне донна Корнелия.

Опять никак комментировать не стал – спасибо, я в курсе. В ожидании ответа Корнелия помолчала немного, изучающе на меня глядя.

– Большое недоразумение и большая трагедия, – продолжила она прежним тоном. – Теперь, волей лорда-протектора Рамиро ты оказался здесь, на самом дне пирамиды. Вернуть прямо сейчас тебя в семью мы не можем, так уж сложились обстоятельства, но будь уверен, тебя никто не собирался бросать, ты слишком ценен для фамилии и клана.

Да-да, охотно верю. И Анабель наверняка мне об этом завуалированно намекала, просто у меня ума не хватило понять, что это она так выражала сохранившуюся поддержку фамилии.

– Сейчас у нас появилась прекрасная возможность тебе помочь, а когда придет время – через три года, когда ты покинешь это отвратительное место, мы поможем тебе попасть в Звездную Академию. Вернуть тебе прежнее имя не получится – прямая конфронтация с протектором Рамиро даже для нас невозможна, но сразу после окончания Академии мы вернем тебя в фамилию, вернем в клан через брак. Ты согласен?

Согласен на что, интересно. На брак или на возвращение в фамилию?

– Возвращение с семью будет счастьем для меня, донна Корнелия. Но каким образом вы мне поможете здесь, в инкубаторе? – вслух спросил я, предусмотрительно не подтверждая прямо согласие.

– Ты прав, инкубатор – это максимально закрытое место. Но к счастью ты сам, своими руками создал и для нас, и для себя эту возможность. Анабель станет ментором твоего отряда и пока ты будешь находиться здесь, девочка будет тебя всецело поддерживать.

Да уж действительно, какой я молодец – создал такую прекрасную возможность. Остается только понять, показательное презрение сестры ко мне – часть хитрого плана моей мотивации, или ее несогласованная импровизация.

– Донна Корнелия, очень рад видеть вас и тем более слышать такие бодрящие и дарующие надежду слова. У меня ведь, даже стыдно сказать, когда я оказался здесь отрезанным от всего мира, возникли мысли что фамилия обо мне забыла.

Хотел еще добавить о подозрении, что в фамилии обо мне вспомнили только в тот момент, когда Анабель оказалась на самом пороге планетарного позора, отлетев за борт стратагем от отряда дивергентов. Но не стал, во время таких бесед важно не переперчить; слушай разум, а не эмоции, оставшееся дели на три и только потом озвучивай, как учил меня мастер ритор тактике серьезных разговоров.

– Недостойные наследника мысли, Данте, мне за тебя сейчас стыдно, – между тем покачала головой глава фамилии. Она сейчас выглядела хищницей в своей официальной оболочке, но в диссонанс стиль общения сохраняла доброжелательно-семейный, памятный мне по личным встречам.

– Прошу простить, донна Корнелия, – еще раз поклонился я. – Слаб человек, а оказавшись в инкубаторе я даже плакал.

– Какой позор, Данте!

– Это было всего один раз.

– Не оправдывайся!

– Я не оправдываюсь, а сообщаю о своей слабости и жду наказания.

– И оно последует, уж поверь! Недостойное Сангуэса поведение, ты меня разочаровываешь! Когда вернешься в фамилию уж будь уверен, я тебе об этом напомню.

– Никогда не ждал наказания с таким нетерпением, донна Корнелия, – снова поклонился я. – Скажите, а вы обсуждали с Анабель мою поддержку?

– Данте, милый мой мальчик. Кто такая Анабель, чтобы я обсуждала с ней подобные вопросы?

Твоя фаворитка, кто же еще – мог бы я сказать. Фаворитка, которая вылетела обратно со свистом из Земной метрополии, а после опозорилась еще и здесь, проиграв соревнование отвергнутому фамилией бастарду. И ты, тетя Корнелия – мог бы я еще сказать, примчалась сюда исправлять ситуацию, чтобы неприятность в успех превратив, предъявить менторство Анабель надо мной во время грядущего общего сбора фамилии.

– Естественно, Анабель выполнит волю семьи, – кивнула мне донна Корнелия.

– Жду не дождусь, когда начну работать вместе с Анабель, – снова склонился я в поклоне. – Но прежде, донна Корнелия, попрошу вас об одном маленьком одолжении. Вы наверняка не в курсе, но волей моей матери нынешний мастер и ментор моего отряда сеньорита Стефания Эрнандес отягощена несправедливым иском от фамилии Сангуэса. Было бы замечательно отправить ее на полное лечение и восстановление с компенсацией морального вреда и заверенным снятием всех претензий.

Корнелия смотрела на меня бесстрастно, никак не реагируя – хотя конечно же она прекрасно знала кто такая Стефания Эрнандес и знала, как моя бывшая няня оказалась здесь в инкубаторе.

– Еще было бы замечательно, чтобы перед тем как сеньорита Стефания покинет должность ментора отряда, она была бы принята в нашу фамилию.

– Данте, зачем? Ты что такое говоришь? – показательно удивилась донна Корнелия.

– Дело в том, что именно моя детская шутка, озвученное вслух желание в будущем жениться на сеньорите Эрнандес – она тогда была моей няней, стала причиной ее наказания. Более того, это ведь прекрасная возможность прямо сейчас заключить с ней договор о намерениях – когда Стефания станет членом фамилии Сангуэса, наш брак будет красивым вариантом моего возвращения с полным торжеством справедливости.

Глава фамилии уже смотрела на меня так, что иной мог бы о ее взгляд порезаться. Я же, закончив фразу, счастливо улыбался – как глупый маленький ребенок, загадывающий родителям подарок на Новый год. Донна Корнелия посидела несколько секунд в задумчивости, потом холодно улыбнулась и кивнула, поднимаясь.

– Я подумаю над твоим условием.

Ну вот, не получился разговор. В принципе, для достижения аналогичного эффекта я мог бы просто по опыту Анабель сразу сказать: «Пшла вон», и ушла бы донна Корнелия отсюда в аналогичном состоянии, просто беседа продлилась бы гораздо меньше времени. Но тогда не было бы никакой эстетики процесса общения – на что в занятиях постоянно указывал мне мастер ритор. Пусть собаки лают, люди разговаривают! – раз за разом повторял он мне. Кстати у Анабель, похоже, такого увлеченного своим делом мастер ритора не было.

Едва за главой фамилии закрылась дверь – через террасу ушла, в инкубаторе она сейчас нелегально наверняка находится без санкции посещения, как в комнату вошла Веласкес. Двигалась Сандра на первый взгляд спокойно и степенно, но было видно – готова забежать, ворваться в комнату, буквально разрываясь от нетерпения. Ее ведь наверняка подловили, попросив организовать нашу встречу и не дав возможность меня предупредить о теме беседы. Отказать же главе клана Сангуэса Веласкес просто не может – для такой безродной как она это будет репутационное, а возможно и не только, самоубийство.

– Вы договорились? – старательно скрывая волнение, спросила Сандра.

– Конечно, мы же из одной семьи! – не выходя из образа ждущего подарка глупого маленького ребенка, улыбнулся я.

– О чем договорились? – севшим голосом спросила Веласкес, перейдя на шепот.

– Анабель становится ментором седьмого отряда, а меня после окончания инкубатора возвращают в семью, представляешь! – моя глуповатая улыбка стала еще шире.

На Веласкес после моих слов стало почти физически больно смотреть – так в момент осознания проигрыша выглядят люди, поставившие на кон все что у них есть.

– Они тебя кинут, – прошептала Веласкес. – Ты что, не понимаешь, они тебя кинут!

– Мы же одна семья, как они могут меня кинуть? – искренне удивился я, округлив глаза.

– Да ты… Да ты ничего не понимаешь! – вцепившись себе в волосы, в отчаянии уже закричала Веласкес. – Ты что наделал, дурак⁉

– Давай, обзывайся. Плебея обидеть может каждый, – уже не выдержав рассмеялся я, отчего Веласкес замерла.

– Ты пошутил?

– Ты так часто называла меня малышом, что я решил тебе показать, как действуют и думают настоящие малыши, – подмигнул я патрицианке. – Считай, что вошел в роль.

На пару мгновений мне показалось, что Веласкес сейчас взорвется так же, как Стефа однажды. Но Стефа жила на самом краю пять лет, а эта шестнадцатилетняя женщина заглянула в бездну всего на несколько секунд, поэтому крепко зажмурившись, она быстро справилась с собой.

– Если будешь продолжать называть меня малышом, это будет не последним твоим аффектом за время нашей грядущей дружбы и сотрудничества, – доверительно сообщил я.

– Что она тебе предлагала? – проигнорировала мое предупреждение раскрасневшаяся Веласкес.

– Анабель как ментор, поступление в Академию и возвращение в фамилию через брак.

– На какой путь?

Черт, про путь развития в Академии я даже не подумал уточнить. Путь Чести для меня был запланирован как для претендента-наследника, а сейчас ведь с планируемым «возвращением в семью» ситуация меняется. Понятно, что пока нереальная перспектива, но все равно подобный вариант нужно было в уме держать.

– Про путь я не спросил, – признался я.

– И что ты ответил на предложение?

– Поставил репутационно невыполнимые условия. Так что не волнуйся, наше соглашение в силе.

– Я не волнуюсь!

– Ну вот и не волнуйся.

Веласкес звучно втянула воздух, глядя на меня с заметной злостью.

– Все-все, простите, сеньорита Сандра. Вы патрицианка, а я простой плебей, много себе позволяю. Я свободен, могу идти?

– Что с Бартосом?

– А что с ним? За него уже готовы отдать десять грандов?

– Нет, пока тишина. Я про другое – почему он так важен?

– Ты все-таки готова слушать?

– Да.

– Это опасное знание. Ты точно все обдумала?

– Да. Я все обдумала и готова слушать.

– В инкубаторах действует разветвленная сеть вовлечения воспитанников в детскую проституцию и сексуальное рабство для услады пресытившихся развлечениями возрастных патрициев. Бартос – рядовой исполнитель самого нижнего уровня системы, которая с первого года инкубатора делает жизнь выбранных кандидатов невыносимой. Потом на горизонте появляется добрый мастер отряда, предложение которого звучит как избавление, дальше думаю сама додумаешь.

– Откуда ты это знаешь? – прошептала ошарашенная Веласкес.

– Оттуда. Еще подозреваю, что твоя донна Фиорелла и мастер второго отряда донна Рамона в этой системе играют далеко не последнюю роль, раз уж именно они занимаются переводом Бартоса, прикрывая его попытки саботировать мою деятельность. Они обе тоже пешки, только выше уровнем чем Бартос и, если ты узнаешь чьи они клиенты, поймешь кто здесь главный исполнитель в налаженной схеме.

– Донна Рамона и донна Фиорелла – клиенты клана Хименес.

– Ну вот тебе и ответ.

– Нас за такое знание на корм мегалодону выкинут, – не скрывая волнения, сглотнула слюну Веласкес.

– Я тебя предупреждал.

– А я тебя не послушала. Думала тупые плебейские шуточки, – совсем не скрывала она эмоций.

– Ну вот теперь наслаждайся острым патрицианским юмором.

– И что делать?

– Я тупой плебей, а ты умная патрицианка. Ты мне скажи.

– Ах да, все забываю, – фыркнула Веласкес, собравшись и приходя в себя. – Ты просто так похож на патриция, поэтому иногда принимаю тебя за нормального.

Нет, она не «иногда принимает меня за нормального», а наоборот – общается как с нормальным почти постоянно, просто иногда вдруг искусственно включает режим язвительного презрения. Странное поведение, но возможно это все из-за гормонов, которые уже начали вырабатываться? Кроме того, она ведь женщина, а их логика поведения не всегда доступна – так что, наверное, эту ее особенность нужно просто принять.

Вообще в сложившийся ситуации для нас что-то делать – это как бежать навстречу тяжелой бронемашине в попытке забороть ее голыми руками, несопоставимые весовые категории. Поэтому никаких других вариантов, кроме как «ничего не делать» я даже не предполагал, но заговорившая Веласкес смогла меня удивить.

– Надо поспрашивать донну Фиореллу, – вдруг выдвинула она идею.

Очень неожиданно, такого неразумного варианта совсем не ожидал, Веласкес казалось мне много умнее.

– И она нам все расскажет? – даже не нашел я сразу что ответить на такое предложение.

– Пристрастно поспрашивать, – пояснила Веласкес.

Если пристрастно спрашивать, то после этого в отношении донны Фиореллы у нас только один путь: «Чик по горлу и в колодец», как любил приговаривать мастер меча Николай.

– Ты самоубийца? – внимательно посмотрел я в яркие бирюзовые глаза Веласкес.

– Нет.

– Но ты хочешь выступить против могущественной структуры, где так или иначе наверняка повязаны большинство семей, а скорее всего вообще все двенадцать фамилий?

– Я не хочу. Ты выступишь.

– А это ты неплохо придумала. Вот так сразу избавиться от конкурента… – удивился я.

– Малыш, как тебя зовут? – вдруг мило улыбнулась Веласкес.

Такой же вопрос задавал мне не так давно дон Диего. Мог бы сейчас не отвечать, но Веласкес уже с «малышом» нащупала одну болевую точку, на которую я не перестаю реагировать эмоционально, давать ей вторую не хотелось.

– Деймос Рамиро.

– Отлично. А не подскажешь, откуда у тебя такое имя, кто тебе его дал? Пока будешь вспоминать об этом незнаменательном выветрившимся у тебя из памяти событии, я еще сообщу, что в последнее время клан Хименес набрал серьезную силу и только за минувший год два раз открыто выступал в Собрании Арагона против решений лорда Рамиро.

В таком ракурсе я даже не смотрел на ситуацию. Наверное потому, что в мыслях никак не мог связать себя с протектором, но резон в словах Веласкес определенно был.

– Об этом надо подумать.

– Конечно подумай, – кивнула Веласкес. – Я ведь не предлагаю тебе потрошить на предмет знаний донну Фиореллу прямо сегодня. Это дело ответственное, надо к нему подготовиться так, чтобы после всего ее квант души никто и никогда не нашел.

Комментировать не стал, и так все ясно, поэтому просто кивнул. Когда пауза затянулась, Веласкес вдруг порывисто поднялась и подошла ближе, как будто стесняясь. Ну да, покраснела слегка – и румянец стал ярче, когда она поцеловала себе подушечки среднего и безымянного пальца и приложила их мне к щеке. Поблагодарила, что я ее только что не уничтожил, хотя мог.

Странная совсем – могла бы и вслух сказать.

– Пока, малыш, больше не задерживаю.

Насмешливый тон диссонировал со взглядом – не было никаких сомнений что жестом только что она сказала мне большое и искреннее спасибо. Очень странная молодая женщина, у нее явно с головой не в порядке.

Поклонившись как полагается плебею, я направился к себе на дно инкубатора. Для всего отряда Стефа согласовала сегодня праздничные мероприятия по поводу победы в матче-вызове, но в общем празднике я не участвовал. Санчес сегодня за героя, пусть купается в лучах внимания, а мне нужно подумать, уж слишком много появилось информации для размышления.

Оставшуюся от великолепной четверки троицу инфант я тоже не трогал – пусть сегодня порадуются, ведь завтра тренировки начнутся новые и гораздо более интенсивные. Остаток дня прошел суматошно, будучи наполнен событиями, обсуждениями и действием, но при этом все это было каким-то незначительным, отчего промелькнуло быстрым мгновением.

Вечером после отбоя я лежал в личной капсуле и глядя в потолок не мог заснуть, хотя уже третьи сутки без сна скоро закончатся. Незадолго до полуночи, заставив вздрогнуть, перед глазами загорелось красным оповещение срочного вызова от мастера Эрнандес. Одевшись, я выскочил из капсулы и быстрым шагом дошел до кабинета Стефы – где, неожиданно, кроме нее обнаружилась взъерошенная и возбужденная Веласкес.

Мельком обратил внимание, что в рассыпавшихся по плечам черных волосах уже появились красные пряди, а макияж с красными стрелками на глазах – причем одна незакончена. Видимо известие, сорвавшее сюда ментора одиннадцатого отряда, пришло ей как раз в момент наведения красоты.

– ¡Estamos jodidos y esto es un problema! – с порога озадачила меня Веласкес.

– Что?

– Ты не знаешь испанский?

– У нас, проблемы, это я понял. Какие?

– Большие, Деймос. Очень большие проблемы.