Текст книги "Принц в стране чудес. Франко Корелли"

Автор книги: Алексей Булыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

* Bing R. A knight at the Opera. P. 47–51.

Эта опера стала последней работой сэра Рудольфа в «Метрополитен Опера». Он очень хотел видеть на сцене в заглавной роли Франко, но тот упорно отказывался, хотя и дал понять в тот вечер, какого замечательного Отелло оперная сцена так никогда и не увидела. Впрочем, в отказе от вершинной для тенорового репертуара роли Корелли не одинок. Он встает в этом отношении в ряд с такими певцами, как Энрико Карузо (про него также говорили, и эту версию поддерживает, к примеру, Хельге Розвенге, что король теноров «испугался» соперничества с «австрийским Карузо» – Лео Слезаком, который в этой роли действительно был очень хорош) и Беньямино Джильи, у которого все же хватило чувства вкуса не браться за совсем уж не свою партию.

«"Отелло" – самая важная партия для тенора: или ты поешь ее хорошо, или вообще не поешь», – сказал Корелли в интервью в 1973 году, что в очередной раз подтвердило сверхтребовательность тенора к самому себе: совершенно очевидно, что он был бы потрясающим исполнителем партии мавра, но все же до самого конца он откладывал выступление (и даже запись) в этой роли, до тех пор, пока стало поздно. Кстати, в этой связи не мешало бы вспомнить то страшное поражение, которое потерпел другой замечательный тенор – Карло Бергонци, – решившийся на закате карьеры дебютировать в партии Отелло: певец, прохрипев какое-то время на сцене, вынужден был прервать свое, так уж получилось, единственное выступление в этой партии.

Возвращение Корелли в Америку после нескольких спектаклей «Аиды» и «Ромео и Джульетты» в «Мет» ознаменовалось большим концертным турне по разным американским городам в паре с Ренатой Тебальди. Певцы, естественно, были восторженно приняты и на «светском» уровне: местные именитые граждане (а особенно – их жены) состязались в устройстве сказочных приемов. Как отмечает Марина Боаньо, «формула Тебальди – Корелли показала себя с самой лучшей, выигрышной стороны, и в последующие

годы она будет использована в Европе и на Дальнем Востоке с непременным огромным успехом».

В период с 1972 по 1973 год Корелли, будучи «на коне», снимался на RAI в фильме «Андре Шенье», о котором уже говорилось. Сначала довольно-таки недоверчиво относившийся к необходимости подобного рода деятельности, тенор, в конце концов, пришел к выводу, что телевидение – это надежный способ донести оперу до самой широкой публики. Неприятно было лишь то, что на постановку фильма выделили довольно мало средств и натурные съемки проходили в студии. Когда опера вышла в прокат в мае 1973 года, большинство слушателей были очень удивлены не только почти не изменившимся физическим обликом тенора по прошествии почти двадцати лет со дня его первого появлении на телевидении, но, в особенности, – прогрессом в технике его пения, которую лишь немногие могли к этому моменту оценить из-за редких появлений Корелли в Италии. Об этом прогрессе говорила, к примеру, великая коллега Корелли Елена Николаи, которая не слышала Корелли после их совместных выступлений в 50-х годах.

Зимой и весной 1973 года Корелли полностью погрузился в оперную деятельность, которая прошлой осенью была прервана из-за турне с концертами. В феврале это были выступления с «Кармен» в Майями вместе с Джой Дэвидсон, Адрианой Малипонте и замечательным американским басом Норманом Трайглом в роли Эскамильо. Затем – снова «Метрополитен Опера», где в марте тенор спел Радамеса и спустя несколько дней отправился в Португалию для выступления в «Тоске». В этих же операх Корелли пел и во время очередных весенних гастролей «Мет» по Америке, причем если в Лисабоне Скарпиа исполнял Сесто Брускантини, то в этих спектаклях роль барона пел один из самых давних партнеров Франко – Тито Гобби. Напомним, что в этой опере певцы впервые встретились в 1956 году! А в «Аиде», прошедшей в Кливленде, партию Амонасро пел Гульермо Сарабиа – еще один новый партнер Корелли.

В Мемфисе состоялся и последний сценический дебют Корелли – роль Макдуфа в «Макбете» Дж. Верди. Это был практически случайный выбор, потому что Макдуф, конечно же, не является главным героем оперы. «Я не мог поверить, что он пел Макдуфа», – писал один из американских поклонников Корелли, который пристально следил за ним на протяжении всей его карьеры. «И тем не менее, он его спел с великолепным результатом. Естественно, у Макдуфа всего одна большая ария и одна сцена, но Франко извлек из них максимум возможного». Такое же мнение почти что теми же словами выразила и «профессиональная» критика: «Нужно отдать должное Франко Корелли – он великолепно исполнил неблагодарную роль Макдуфа, являющуюся ролью второго плана, так как она предлагает всего одну более или менее значительную арию. Он извлек из нее максимум возможного и, наконец, показал прекрасную сценическую игру и уверенное взаимодействие с оркестром», – писал комментатор из Миннеаполиса, где Корелли спел третий и последний в его карьере спектакль «Макбета».

Главными героями этой недавней постановки «Макбета» были Шеррилл Милне и Грейс Бамбри. Последняя так вспоминала о работе с Корелли: «Я счастлива, что Франко пел партию Макдуфа, потому что в «Макбете» действительно необходимо присутствие великого тенора. Я знаю, что эта роль не для него, потому что он слишком значительный тенор, но его голос придавал такой «импульс» всему спектаклю! Во всей опере его ария была единственным «светлым» моментом. Все остальное было угрюмым, сплошные преступления и угрызения совести, а потом наконец пришел этот момент надежды, красоты и света. Я думаю, голос Франко был нам очень нужен, а также полагаю, он был единственным великим тенором, осмелившимся спеть Макдуфа в театре, что только добавляет славы и без того великому певцу».

В начале лета Корелли возвратился в Нью-Йорк. К сожалению, теперь в нашем повествовании все чаще начинает звучать слово «последний». Вот и сейчас оно прозвучит – на июньском фестивале «Метрополитен Опера» Франко в последний раз выступил в «Аиде», причем в этом спектакле, где заглавную партию исполнила Хильда Крус-Ромо, Амо-насро пел баритон, с которым Корелли мог бы в этом году отмечать двадцатилетие совместных выступлений, – Ансельмо Кольцани.

Завершив в июне интенсивнейший оперный сезон, Корелли возобновил концертную деятельность с Ренатой Тебальди – сначала в Соединенных Штатах, а затем после короткого отдыха в Европе: в Лондоне и Вене. Прием, который встречали певцы, был настолько теплым, что привел к неожиданным последствиям. Как мы уже говорили, этот дуэт не давал покоя певице, у которой, к сожалению, лучшие годы были уже давно позади. Речь идет о Марии Каллас. Каллас в буквальном смысле «вытащила» своего друга и на тот момент любовника Джузеппе ди Стефано в аналогичную поездку как бы «в пику» дуэту Корелли – Тебальди. Результат этого авантюрного предприятия известен – аплодисменты из жалости к бывшим кумирам – что может быть обиднее. Увы, это понимали и сами «герои» гастролей. Как для Каллас, так и для ди Стефано эти выступления оказались практически «прощанием со славой».

Франко же со своей великой партнершей в октябре отправился во второе, уже более длительное турне по Дальнему Востоку, по возвращении из которого Корелли продолжил выступления в «Метрополитен», спев в пяти спектаклях «Богемы» с Энрикеттой Таррес, Мерилин Ниской и Джеромом Хайнсом.

Следующий 1974 год начался для Корелли с концерта во Флориде, опять-таки с Ренатой Тебальди, с которой он (с некоторыми перерывами) продолжал выступать и в других городах, а через несколько дней Франко уже пел в «Богеме» с Монтсеррат Кабалье и, если упоминать новых партнеров, с сопрано Эддой Мозер. Вскоре после очередного турне Корелли спел в «Турандот», в которой не появлялся уже четыре года – с того момента, как он спел Калафа в Мачерате. Заглавную партию исполняла Элинор Росс, Эдда Мозер – Лиу. В этой опере он в основном и выступал во время очередной гастрольной поездки по южным штатам. После концерта в Вене Франко приехал в Мачерату, где с Грейс Бамбри и Франко Бордони спел в четырех спектаклях «Кармен». Это были очень странные спектакли, шедшие на двух языках одновременно, совсем как «Кармен» с Марио дель Монако в Москве. Изначально предполагалось, что опера должна идти на итальянском, но главная героиня – Грейс Бамбри – хорошо знала только французский текст, так что Корелли с Бордони пели на своем родном языке, а Бамбри и Вильма Вернокки (Микаэла) – на языке оригинала. Тем не менее, «Кармен» имела у публики вполне прогнозируемый успех. Критики, правда, отметили, что Корелли был несколько рассеян в отдельных эпизодах, но в драматических моментах он все же подтвердил свою славу великого тенора: «Я снимаю шляпу перед очарованием его фразировки и силой интонаций, выраженных с глубоким пафосом при беспредельном дыхании», – такие слова можно было прочитать в рецензии на оперу.

В сентябре Корелли возвратился в «Метрополитен», где до самого Нового года пел в «Турандот» с Элинор Росс, Нэнси Тэйтем и Ингрид Бьенер в роли принцессы и Терезой Жилис-Гарой, Люсин Амарой, Адрианой Малипонте в партии Лиу. Тимура исполняли Джон Макьюрди и новый для Франко партнер – бас Джеймс Моррис. За всю осень Корелли по одному разу выступил в «Ромео и Джульетте» и «Сельской чести». В январе, как это уже случалось не первый год, Франко пел в Майами – в первой из только что упомянутых опер, где, кстати говоря, имел партнершей блистательную Мэри Юинг, незабываемую в роли Керубино в поннелевском фильме «Свадьба Фигаро» и потрясающую Саломею в одноименной опере Р. Штрауса. Весной Корелли участвовал с «Ромео» и «Богемой» в турне «Метрополитен», а летом спел в трех спектаклях пуччиниевской оперы во время гастролей американского театра по Японии.

В июле и августе 1975 года Корелли снова в Вероне. И вновь мы вынуждены произнести слово «последние». Это были не только последние в творческой биографии Франко выступления в «Кармен». Это были последние появления на сцене «Арены», последнее «открытие» сезона. Виорика Кортес, Грейс Бамбри, Кармен Гонсалес стали его последними партнершами в опере, с которой когда-то началась карьера великого тенора.

В какой-то момент на тенора посыпались неприятности. На одном из семи спектаклей «Кармен» Корелли из-за неосторожности какой-то статистки получил серьезную травму грудной клетки, что подействовало на него крайне удручающе. Это был своеобразный сигнальный звонок. Но несмотря на отвратительное самочувствие, Корелли все же решил выполнить свои обязательства и спеть два спектакля «Турандот», «чтобы не разочаровывать замечательную публику «Арены», которая так этого ждет», – как было официально объявлено по динамикам перед спектаклем. Даница Мастилович и Хана Янку стали последними исполнительницами принцессы, с которыми выступил Франко. Как пишет Марина Боаньо, прослушав запись этого спектакля, «всякий, кто знает, какие физические усилия требуются оперному певцу (или тот, кто знает, насколько сложно даже просто говорить и двигаться с болящими ребрами!), будет поражен, услышав запись того вечера, потому что, несмотря на далекое от совершенства физическое состояние, Корелли пел как всегда, не делая никаких «скидок» и даже не отказавшись от до во фразе «Ti voglio ardente d'amor», которое, по мнению Лаури-Вольпи, при недомогании тенор мог бы купировать». В несколько лучшем физическом состоянии он спел еще один спектакль на следующей неделе, причем абсолютно безвозмездно, поддержав инициативу некоторых коллег, выступавших против повышения цен на билеты. Сезон на сцене «Арены» завершился для Корелли, несмотря на неожиданный инцидент, огромным успехом не только у публики, но и у критиков, которые очень доброжелательно оценили его исполнении партии Дона Хозе. Паоло Изотта говорил о «благородной и дерзкой мужественности певца» и о «завораживающем ярком теноровом блеске». Луиджи Росси назвал романс с цветком «тонким и изысканным», а также упомянул о «горячем исполнении» последних актов. Сходные оценки были высказаны Родольфо Челлетти и Лоренцо Арругой. Во время пребывания в Италии воодушевленный радушным приемом Корелли обсуждал также возможность своего возвращения в «Ла Скала» следующей весной, в результате чего прессой был пущен слух о якобы уже подписанном на сей счет контракте.

Осенью Корелли возвратился в «Метрополитен», где он должен был выступить в партии Поллиона с Монтсеррат Кабалье. Уже были распечатаны проспекты спектакля, журнал «Opera News» посвятил этому событию целую статью, где поместил фотографии обоих певцов. После замечательной, по воспоминаниям очевидцев, генеральной репетиции произошло нечто, уже не казавшееся странным администрации театра, привыкшей к непредсказуемости тенора: Корелли отказался от выступления. Поначалу никто не обратил на это событие особого внимания – уж что-что, а подобное случалось не раз. Но дальнейшее стало вызывать тревогу: Франко отказался и от целого ряда последующих спектаклей. Нервы тенора сдали. «Мне не то что уже не хватает голоса – во мне больше не существует того спокойствия и той силы, которые позволяют выдерживать напряжение спектакля», – признавался Корелли, отвечая на недоуменные вопросы журналистов, почему он отменяет одно выступление за другим. «Возможно, я слишком серьезно воспринимал свою карьеру, я вложил в нее слишком много», – скажет певец позже. А тогда, в конце 1975 года, он просто почувствовал необходимость передышки и острую необходимость в постижении других, простых сторон жизни, ради чего ему пришлось на время, как поначалу казалось, приостановить выступления. Для него это решение тогда означало попытку восстановить то, что он в значительной мере потерял, когда выбрал путь вокалиста: свободу, которой может пользоваться любой человек, если только он не становится профессиональным певцом. Для Корелли было очень непривычно и весьма заманчиво жить как все, в нормальном режиме, никуда не торопиться, не переживать по поводу того, звучит ли голос, гулять даже в плохую погоду, не шарахаться от сквозняков, не кутать даже в жару горло шарфом. При этом необходимо совершенно однозначно заявить, что этот перерыв был вызван исключительно психологическими причинами: в отношении голоса Корелли находился еще в прекрасной форме, которая позволила бы ему, пожелай он этого, выступать непрерывно еще очень многие годы.

В Европе Корелли вновь появился в июне 1976 года, но уже не для того, чтобы петь, а чтобы выступить в Буссето на торжествах, посвященных очередной годовщине, связанной с Верди. Но это не означало, что Франко вообще отказался от мысли продолжить выступления: этим же летом он планировал вновь появиться на оперных подмостках. В Toppe дель Лаго он должен был спеть в «Богеме». Однако для любого, даже не столь нервного артиста, нелегко собраться и выступить перед большой аудиторией после долгого перерыва. На помощь тенору пытались прийти его друзья. «Я позвонила ему, чтобы посоветовать не продлевать время своего отсутствия на сцене, – рассказывает Грейс Бамбри. – По личному опыту я знала, что чем больше ты находишься вдалеке от театра, тем сильнее становится источник напряжения. Со мной это случалось, даже когда я просто уходила на каникулы. После двух месяцев перерыва у меня уже почти не оставалось смелости выйти на сцену!». И в самом деле, прибыв в Toppe дель Лаго, перед самым началом первого спектакля Корелли заявил, что чувствует себя не в состоянии петь. Однако просьбы и советы, посыпавшиеся на него со всех сторон, сыграли свою роль. Корелли решил выйти на сцену. Вначале тенор был очень напряжен, но когда настала его очередь петь, он собрался и прекрасно провел арию и большой дуэт. Преодолев первые препятствия, Корелли воспрял духом. Публика с жаром аплодировала даже после отдельных реплик – в дуэте с Марселем, затем – в сцене с Мими в третьем акте и, естественно, в финале, в который артист вложил все свои глубокие и мучительные переживания. Таким образом, казалось, что трудности были преодолены. Три дня спустя Корелли спел второй великолепный спектакль, в котором, как и в первом, роль Мими исполнила Адриана Малипонте. Все же прочие солисты не представляли особого интереса как певцы. Никто из тех, кто видел огромный успех Франко в партии Рудольфа, не мог и предположить, что это событие историческое: последнее появление на сцене одного из величайших теноров XX столетия.

Вот так неприметно закончилась театральная карьера Франко Корелли – почти так же неприметно, как и начиналась: тоже в маленьком городке, тоже со второстепенными исполнителями. Певцу тогда исполнилось всего пятьдесят пять лет. После этих выступлений Корелли почему-то стал упорно отклонять все предложения еще где-нибудь спеть, хотя было известно, что он не прекращает занятий и голос его звучит вполне приемлемо для более чем успешных выступлений на сцене.

В Италии тенора снова увидели в 1979 году вскоре после смерти его старшего и нежно любимого друга Джакомо Лаури-Вольпи, когда Корелли приехал на первое вручение премии, посвященной памяти прославленного вокалиста. Но даже здесь Корелли не пел: публике пришлось аплодировать записям Франко, превратившим встречу в концерт, правда, довольно странный – сам тенор так и не согласился спеть ни одной ноты.

В июне следующего года, благодаря настойчивости Лючии Хайнс, жены американского баса и хозяйки ежегодного бала в Государственной Опере Нью-Джерси, Корелли неожиданно для всех согласился выступить. Он спел две итальянские песни, одна из которых, написанная Тости, имела символическое для этого случая название: «Последняя канцона». «Поднялась невероятно радостная суматоха, – пишет Джером Хайнс, – когда публика услышала настоящего Франко Корелли со всей красотой и мощью ничуть не изменившегося голоса… Слух о выступлении легендарного тенора моментально дошел до администрации «Метрополитен Опера», и распорядители театра обратились ко мне со страстной мольбой: "Как нам снова заполучить Корелли?"».

Но мольбы были безрезультатны. Тем не менее, прецедент появления Франко на концертной эстраде привел к очередному всплеску предложений возобновить карьеру певца. Летом, во время своего пребывания в Италии, Корелли дал несколько интервью, которые тут же были опубликованы. «Франко Корелли: "Страх прошел, я возвращаюсь, чтобы петь"», – так, например, называлась большая статья, появившаяся в одной из газет. Если верить информации, которая тогда прозвучала, то у Франко были большие планы – он якобы выстраивал целую гастрольную программу.

На самом же деле Франко выступил только через год – сперва на небольшом полудомашнем концерте в Нью-Йорке в марте 1981 года и вскоре – вновь в Нью-Йорке, опять-таки благодаря настойчивости супругов Хайнсов (хотя, может быть, сыграли роль и увещевания Карло Бергонци, который не уставал повторять, что Корелли еще в прекрасной форме, что было особенно лестно слышать Франко, – Бергонци к тому времени удостоился звания «академика вокала»). На этот раз в концерте принимали участие и сам Джером Хайнс, и другой знаменитый бас – Никола Росси-Лемени, его жена Вирджиния Дзеани, прославленный лирический тенор Ферруччо Тальявини. До последнего момента никто так и не был уверен, появится ли Корелли или вновь, как уже часто бывало, откажется перед самым выходом на эстраду. «Наконец, – пишет Роберт Коннолли, обозреватель розенталевского журнала «Opera», – оркестр ушел, на сцену вытащили рояль, и появился Корелли, такой же мужественный, еще более стройный, чем прежде, и нервный, как кот. В программе были заявлены три неаполитанские песни под аккомпанемент оркестра. Корелли начал с «Pecche» Пеннино, и публика затаила дыхание. Он начал петь с осторожностью и был в голосе (пусть и не таком «бархатном», как двадцать лет назад). При этой осторожности тенор все же казался несравнимо более уверенным, чем Корелли десятилетней давности. Затем последовали другие песни. Корелли остался верен самому себе: ноты лились ясные и легкие, и публика, большей частью итальянская, просто безумствовала. Преображение было удивительным: это было похоже на фильм, в котором ты видишь цветок, распускающийся за пятнадцать секунд.

Затем Корелли бисировал пять раз, после каждого из номеров голос становился все более естественным и сверкающим. Невозможно точно сказать, что так подействовало на публику: песни или же глубокая страстная любовь к самому певцу. Самое время было попробовать высокие ноты, которых – Корелли знал это – его поклонники ожидали от него с особым нетерпением. И он поднялся до си-бемоля, при этом звучание его голоса было уверенным, твердым и эмоциональным. Тенор завершил вечер, повторив «L'ultima canzone», причем спел ее даже лучше, чем вначале. Таким образом, можно сказать, что Корелли все еще обладает самым могучим голосом, какой только можно представить, волнующим и будоражащим».

После этого вечера, когда трудно было сказать, чьи эмоции были сильнее – зрителей, вновь обретших почти нетронутый временем голос, который они уже не надеялись больше услышать, или же певца, «разбившего лед» и возобновившего общение с горячей, любящей его публикой, – редложения о возвращении певца на сцену стали еще более настойчивыми.

9 июля 1981 года снова в Ньюарке был организован концерт, который, казалось, давал надежду на возвращение Корелли, которому исполнилось уже шестьдесят лет, к регулярным выступлениям. В концерте звучали преимущественно неаполитанские песни, однако «гвоздем» вечера стала сцена смерти Отелло – «Niun mi tema». Вряд ли было случайным, что Франко исполнил фрагмент из оперы, в которой так ни разу и не выступил. Может быть, он хотел что-то доказать самому себе, а может – дать публике понять, каким бы он мог быть Отелло в театре.

Корелли с каждой новой вещью все больше обретал уверенность в себе. Иногда дыхание его становилось несколько более поверхностным и коротким, чем то, к которому все привыкли, но это с лихвой компенсировалось неподражаемыми замираниями его голоса. Концерт был записан на видеопленку, и мы можем увидеть, в какой отменной форме находился Франко во время выступления, как восторженно его принимали зрители. Вполне очевидно, что при таком звучании голоса Корелли мог бы долго еще выступать на сцене. Но, тем не менее, это было предпоследним появлением Франко Корелли перед публикой с концертом. В ноябре 1981 года, как мы уже говорили, на вечере, посвященном Биргит Нильссон, Корелли спонтанно исполнил «Последнюю песню» Тости, которая на этот раз и в самом деле оказалась последней.

Известно высказывание Энрико Карузо: «Великий артист должен обладать чувством собственного достоинства, которое заставит его своевременно распрощаться с публикой, не дожидаясь момента, когда мир увидит упадок его возможностей».

Можно смело сказать, что эти слова имеют самое прямое отношение к Франко Корелли. Он оставил сцену в полном расцвете сил, не потеряв голоса, не испытав унижения вроде того, которое выпало на долю знаменитого испанского тенора Хулио Гайяре (напомним читателю, что Гайяре в одном из спектаклей в Мадриде дважды «дал петуха» на верхней ноте в романсе Надира* и вынужден был распрощаться со сценой).

* В известном фильме, в котором роль Гайяре сыграл другой великий испанец – Альфредо Краус, – исторический эпизод был переиначен. В киноленте смертельно больной Гайяре находит силы повторить неудачно спетую арию и с блеском берет верхнюю ноту под гром оваций. На самом же деле легендарный тенор XIX века спасовал дважды и в отчаянии крикнул в мертвую тишину зала: «Я кончился!».

Франко не изменил опере и не перешел к оперетте или иным «легким» жанрам, как это вынуждены были сделать певцы, во многом утратившие былое великолепие, но, тем не менее, чересчур привязанные к сцене и публике: достаточно вспомнить Лео Слезака, Мигеля Флету, Джузеппе ди Стефано, а из современных – хотя бы все тех же пресловутых «трех теноров». По свидетельству Марины Боаньо, к моменту завершения ее работы над книгой (конец 80-х годов) Корелли еще продолжал петь, правда, слышать его могли лишь самые близкие люди.

В настоящее время легендарный тенор, как и многие его коллеги, активно занимается педагогической деятельностью, к нему часто ездят за консультацией даже весьма известные певцы. В театр, в отличие, например, от Магды Оливеро, которая в свои девяносто с лишним лет не пропускает ни одного значительного спектакля в «Ла Скала», Корелли почти не ходит, в шумных презентациях и телешоу не участвует. К нынешнему состоянию вокального искусства относится более чем критически и, кажется, это отнюдь не старческое брюзжание. Он продолжает во многом оставаться фигурой загадочной, не имея ни малейшего желания быть на виду у публики или телевизионной аудитории. Он продолжает размышлять об опере, анализирует, вспоминает, слушает как чужие, так и собственные записи.

Вот и нам тоже остается лишь слушать его записи. По счастью, их сохранилось столько, что это удовольствие можно растянуть на многие годы. Интереснее всего, разумеется, записи со спектаклей: на сцене Корелли иногда позволял себе «поиграть мускулами» и продемонстрировать такое вокальное великолепие, что просто дух захватывает. Даже на самой несовершенной в техническом отношении записи ощутима невероятная мощь его голоса. Ферматы, которые он держит на некоторых нотах, дают представление о его, кажется, безграничном дыхании. Тембр голоса Корелли завораживает и заставляет буквально влюбиться в этот природный феномен, превращенный благодаря неустанному труду его обладателя в один из самых «отточенных» инструментов, какие только звучали на оперной сцене. Но об этом инструменте забываешь, когда слышишь Франко в какой-либо из его ролей: перед нами не самовлюбленный певец, думающий о сложностях партии, – это всегда конкретный и ни на кого не похожий герой, безмерно эмоциональный, страдающий, но при этом исполненный силы и величия.

Творческий путь Франко Корелли – это попытка (и попытка удачная) особым образом «реабилитировать» само понятие «тенор», очистить его от распростаненных обывательских мифов, которые этот тип голоса окружают. Корелли преодолел все ограничения амплуа. Своими вокальными и сценическими достижениями он заставил нас вспомнить традицию XIX века, когда мужественный и сильный высокий мужской голос мог исполнять любые партии, не обращая внимания на то, считаются ли они «лирическими», «драматическими» или «героическими». Корелли продолжил линию, которая в XX веке представлена именами Лео Слезака, Джованни Дзенателло, Ринальдо Грасси, Энрико Карузо, Джованни Мартинелли, Джакомо Лаури-Вольпи, Аурелиано Пертиле, – это линия «синтетических» голосов, мягких, когда нужно, легко справляющихся с виртуозными пассажами, при этом преодолевающих инфантильность даже в самых «лирических» партиях, но в то же время способных к могучему, подлинно «героическому» звучанию.

Начиная с середины 50-х годов у Франко Корелли был только один «соперник», которого можно было сравнить с ним по богатству природных возможностей, – Марио дель Монако. С середины 60-х годов в определенном смысле соперничать с Франко Корелли не мог уже никто. «Принц теноров» безраздельно царствовал более десяти лет. С того момента, как он покинул «страну чудес» и наблюдает за нынешними «странными чудесами» со стороны, его титул ни к кому не перешел, а трон до сих пор пустует. Преемников он не оставил.