Текст книги "На землях рассвета (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Всё кончилось в считанные секунды, – нападавшие полегли все, превратившись в живописные груды перепутанных тел, – и Лэйми задумался о том, что делать дальше.

Ничего не мешало ему прыгнуть вниз, – но многие из бывших обитателей Острова успели укрыться в его дальних комнатах, и это не избавило бы его от погони. Сдаваться ИМ он не собирался: он видел, как легко Мроо подчиняли неуязвимых обитателей Зеркала. Казалось, из этой ловушки нет выхода, но тут на глаза ему попался пульт дистанционного управления. Лэйми вышел на террасу, взял один из зарядов, быстро раскодировал замок, отключая предохранитель...

Дверь террасы распахнулась. Сразу несколько крепких парней выскочили из неё. Их и беглеца разделяла лишь плоская призма заряда.

– Прощайте, ублюдки, – сказал Лэйми и нажал кнопку.

15.

Его ослепил невыносимо яростный белый свет. Потом всё исчезло... потом Лэйми увидел на месте Острова бело-рыжее облако пламени, пылающее в сердце пылевой тучи. Соседнее здание рассыпалось и оседало, потом начало рушиться ещё одно. Похоже, взорвался только один заряд, – но и этого вполне хватило.

Грохота он не слышал. Гаснущее облако взрыва уплывало вниз, на миг замерло, потом пошло вверх. Вдруг всё внезапно погасло. Придя на мгновение в себя, Лэйми успел осознать, что его отбросило и он, падая, ударился о стену здания. К его глазам стремительно неслась неровная, заваленная строительным мусором земля. Потом она с неуловимой быстротой прыгнула на него, – и вдруг превратилась в океан бездонной, лишенной мыслей черноты...

16.

На сей раз, Лэйми очнулся от холода. Голова кружилась, руки и ноги с трудом слушались, – похоже, даже защитная сила Зеркала имела границы. Он уцелел, оказавшись в самом центре взрыва, отбросившего его метров на триста, а потом ещё дважды ударившись о бетон на скорости, достаточной, чтобы расплескаться кровавой лужей, – но даром это не прошло. Боли не было, но ощущение разбитости и какой-то чуждости тела оказалось очень неприятным.

Наконец, Лэйми кое-как сел и осмотрелся. Он лежал под стеной высоченного дома, на окраине площади. Остров исчез, – от него остались лишь опорные колонны, несколько ближайших домов горели, наполовину обрушившись. Дым поднимался вверх сплошной стеной. Никого из жертв Мроо он не видел, – похоже, их отшвырнуло в другую сторону. Спасибо и на этом...

Лэйми посмотрел вверх и не сразу, но всё же разглядел темный прямоугольник "Прелести". Она казалась отсюда совсем крохотной. Видит ли его Охэйо? Оставалось надеяться, что да.

Он поднялся, равнодушно отметив, что его кожа от испарившегося и осевшего на ней металла отливает тусклым свинцом. Одежда превратилась в пепел, даже волосы заметно обгорели. Сдетонируй остальные заряды – и...

Лэйми подумал, что взрыв привлек внимание ТЕХ, и, значит, никуда идти не стоит – ноги почему-то ещё плохо слушались. Решение оказалось верным, – всего через десять минут он увидел тех, кого искал.

На сей раз, ему повезло: это были просто ТЕ, ещё не захваченные Мроо. Он не представлял, что их вид обрадует его. Впрочем, радость оказалась недолгой.

17.

На вид ТЕ вовсе не казались страшными – обычные парни и девушки, одетые, с довольно симпатичными лицами, – вот только выражение на них было какое-то гадкое. Заметив его, они подбежали, обмениваясь визгливыми фразами, совершенно непонятными для Лэйми, – язык ТЕХ мало походил на человеческий. Они немедля начали его бить – ногами, палками, стальными прутьями.

Лэйми постарался свернуться, спрятав голову, но его подняли, прижали к стене, растянув за руки, и начали избивать уже методично, стараясь попадать по местам, которые вне Зеркала были наиболее уязвимыми. Бессмысленность этого была очевидна – Лэйми, конечно, чувствовал удары, и они не доставляли ему удовольствия, – но не причиняли и боли.

В какой-то миг беспомощная ярость ТЕХ начала доставлять ему злорадное наслаждение. Если чужие мучения – твоя единственная отрада, то жить в месте, где никому нельзя причинить боли, наверное, – сущий ад. То-то ТЕ так бесятся...

Очевидно, на открытом месте ТЕ всё же чувствовали себя неуютно, опасаясь Мроо. Лэйми сноровисто скрутили руки и куда-то поволокли. Он понял, что здорово ошибался, – для Мроо все люди были не более, чем вместилищами для их сущностей. ТЕ боялись их так же, как и все остальные. Он напрасно пожертвовал своей свободой, – но вырваться уже не мог. Сам.

Путь ТЕХ пролегал по дворам, но Охэйо наверняка их видел. Скоро они достигнут их логова, – и вот тогда этим тварям не поздоровится...

Путешествие оказалось довольно долгим. ТЕ молчали, и их молчание пугало Лэйми больше всего – вот если бы ТЕ гоготали, ржали, наперебой описывая, как утопят его, связанного, в бочке с цементом, – он хотя бы знал, чего от них ждать...

Банда явственно спускалась к реке, в самую древнюю часть города. Дома здесь были заброшены ещё до строительства Зеркала и недобро зияли пустыми окнами.

Лэйми затащили в узенький переулок, стиснутый гнилыми заборами и глухими задними стенами. В углу между домами громоздилась гора разбитых ящиков, бочек и прочего хлама, поднимавшаяся до второго этажа.

Между стеной и наваленными ящиками зияло некое подобие щели, пролезть в которую можно было лишь на четвереньках. Нагому, со связанными руками Лэйми пришлось ползти на животе в глубь отвратительно грязной норы. Если бы он уперся, ТЕ едва ли смогли бы затащить его сюда, но он не стал. Чем быстрее он окажется внутри, – тем быстрее Охэйо придет ему на помощь.

Он свалился на подоконник разбитого окна полуподвала, кое-как повернулся, потом спрыгнул на пол. ТЕ возились за его спиной, закладывая нору обломками бетона. Покончив с этим, они потянули его в глубину коридора.

Он так и не смог понять, для чего это место предназначалось изначально. Здесь было почти темно. Выход на лестницу оказался заложен кирпичом.

В самом конце коридора ТЕ свернули в просторную, высокую, пустую комнату с рассохшимся и просевшим дощатым полом. Окно было завалено мусором, лишь через узкую полоску наверху едва пробивался свет. Вдоль стен – коричневые вентиляционные короба, какие-то непонятные железные емкости. Зияющий чернотой проем двери в коридор. Пыль. Сырость. Запах гнили. Лэйми это место не нравилось.

– Ну вот, теперь сочтемся, – сказал тот, кто, по всей видимости, был их предводителем. Несмотря на полумрак Лэйми узнал его – Насанга, один из первых его приятелей. В семнадцать лет он изнасиловал двенадцатилетнюю девчонку. Лэйми – тогда сам почти мальчишка – был среди тех, кто сбросил опутанную веревками, визжащую тварь в глубину сырой ямы и забросал землей. Потом они плясали на могиле босиком, утаптывая глину. Но плохо – через двадцать лет она опустела. Её не разрывали снаружи, – веревки быстро сгнили, и Насанга, как червяк, год за годом пробивался к поверхности... по миллиметру в день... Теперь Лэйми не пожелал бы такой участи и злейшему врагу, но тогда он был молод, жесток и глуп...

– Ты думаешь, что мы просто зароем тебя и оставим в покое? – процедил Насанга. Глаза у него были белые. Лэйми понял, что ТОТ уже давно живет в мире своих собственных кошмаров. – Нет. Сначала ты увидишь, что мы делаем с такими, как ты.

В соседней, относительно светлой комнате (в ней было большое окно, – оно выходило в своеобразный колодец, окруженный глухими кирпичными стенами) Лэйми увидел... существо. Совершенно голое, почерневшее от грязи, с волосами, превратившимися в войлок.

Заметив ТЕХ, существо заскулило и свернулось, неестественно дергаясь, – словно старалось заползти само под себя. Лэйми потребовалось время, чтобы узнать Мэнни – одного из друзей его юности. Но красивый сильный, юноша, один из непримиримейших борцов с ТЕМИ, превратился...

Лэйми не раз бывал в нижних, подвальных ярусах Арсенальной Горы, в которых держали жертв ТЕХ, и ему не нужно было объяснять, как выглядит конечное безумие.

18.

– Ты будешь таким же, – с наслаждением сказал Насанга. – Если не хуже. Этот вот держался долго – лет пять, наверное, – но мы всё равно его сломали. А ты всегда был слабак... Начинайте!

На сей раз, Лэйми попытался упереться, но ТЕХ было пять, а он – один и связан. Его втащили в первую комнату, свалили на пол, распяли на нем, – руки и ноги привязали к ножкам резервуаров, голову зажали между двух стальных пластин, так плотно, что он не мог ей шевельнуть. Устрашающе толстые провода шли от пластин к массивной розетке на стене. Насанга взял не менее массивный штепсель, – и с омерзительной ухмылкой воткнул его...

Лэйми рванулся так, что содрогнулся фундамент, в который были заделаны державшие его стойки. Это было не больно... но его голова буквально взорвалась, и это ощущение оказалось слишком сильным. Невыносимо сильным. Ещё один удар... ещё... и ещё...

Его тело уже рефлекторно дергалось в такт им. Лэйми отчаянно старался что-то сделать – вырваться, освободить голову, – но он не мог. Всё, что оставалось в его силах – не вопить, прося о пощаде, но он знал, что это не продлится долго. Эти удары не давали ему думать, они оказались хуже любой боли – били прямо в его мозг, в душу, разрывая её на куски...

Его ослепил невыносимо яркий синий свет, где-то – внутри его или, быть может, снаружи – раздался грохот. ТЕ дружно завопили... ещё одна вспышка – блик! – потом покой...

19.

Кто-то без лишней нежности бил его по щекам – не больно, но очень обидно. Лэйми помотал головой, отмахнулся, потом сел. Охэйо сидел рядом с ним, и его лицо совсем не было радостным.

– Ну что, насдавался? – спросил он. – Понравилось? Захотелось стать таким, как Мэнни? Я знал, что ТЕ – мерзость, но... но чтобы так... они УБИЛИ его, понимаешь? Душа не такая прочная, как тело. То, что от него осталось... оно может лишь страдать. И я даже не мог прекратить его мучения... Зачем было создавать мир, в котором возможно ТАКОЕ?

– А как ты меня вытащил? – спросил Лэйми, приподнявшись. Он лежал на неровном торце стальной башни – похоже, той самой, что подпирала когда-то платформу Острова. "Прелесть" стояла рядом, в двух шагах.

– Я видел, куда ТЕ тебя затащили. Немного подождал... а потом меня словно толкнули. Не знаю, почему я бросился именно к твоему окну... я вышиб его ваджрой, а потом пустил в дело блик. Я вытащил тебя, а потом обрушил здание. ТЕ остались под его обломками. Жалко, что я не смог их убить... Ты валялся в глубокой отключке, и я не стал особо тебя трясти. Говорят, сон – единственное, что помогает в таких случаях. Вот, я слетал за новой одеждой, – до фабрики ТЕ пока ещё не добрались...

Лэйми хотел было одеться, но тут же обнаружил, что весь в грязи. Казалось, следы рук ТЕХ невыносимо зудели.

Он боялся, что Охэйо станет смеяться над его брезгливостью, но он не стал, – молча отвез друга к ближайшему дому, направив "Прелесть" внутрь прямо через закрытое окно...

Горячая вода здесь ещё шла, но света уже не было, и Лэйми пришлось мыться в темноте. Ему стало страшновато. Тьмы не стоит бояться, конечно, – но не тех, кто живет в ней...

Охэйо подобрал ему одежду, похожую на его собственную – только с сандалиями, которых он сам не носил. Когда Лэйми оделся, они вновь поднялись на полмили.

– И что нам делать дальше? – спросил Лэйми, глядя на сумрачный лабиринт города. – Мне совершенно ничего не приходит в голову.

– Если рассуждать логически, – начал Охэйо, – то полететь к той машине. Может, там мы сможем... О, смотри – на ловца и зверь бежит.

– Что?

– Вон там, – Охэйо протянул ему бинокль и показал, куда смотреть. Лэйми поразился остроте его глаз.

Внизу, на улице, двигалось что-то серое – тот самый боевой зверь из подземного мира.

– Я понятия не имею, куда он идет. Так что... я положу на его пути твою ваджру – без спускового сенсора она бесполезна. Тварь наверняка заинтересуется... и понесет её к себе... то есть, к своим хозяевам. Идет?..

20.

Идея Охэйо оказалась верной, но вот осуществлялась она слишком медленно. Тварь и впрямь подобрала ваджру, и сразу повернула, но шла она весьма неторопливо. Или, быть может, это им лишь казалось, – боясь быть обнаруженным, Аннит поднял «Прелесть» едва ли не к самому Зеркалу. Даже в бинокль тварь казалась им не больше мошки. Дым пожарищ слоями расползался в воздухе, и Лэйми опасался, что они могут потерять свою цель.

Тварь направлялась к самой старой части города – той, где дома ещё строились из дерева. Они чудом сохранились до включения Зеркала, а после него уцелели лишь благодаря его сродству к органической материи.

Лэйми смотрел, как тварь петляет по узким извилистым улочкам. Она постепенно приближалась к центру города, – до Генератора оставалось не больше километра. Куда же она...

...Этот квартал был почти островом в городе, – он был построен на громадном куске земли, наполовину сползшем в исполинский овраг. С одной стороны был обрыв, с другой – крутой верхний склон. Попасть сюда можно было лишь по идущей вдоль него узкой террасе.

Тварь свернула во двор... нырнула в примыкавший к склону внушительных размеров сарай... исчезла.

– Это – там! – крикнул Охэйо, бросая "Прелесть" в крутое пике.

Оно было даже быстрее падения, потому что притяжению помогали её двигатели. Вначале земля казалась неподвижной, потом превратилась в поднимавшийся застывший океан... а потом Охэйо начал тормозить, и Лэйми вдавила в днище чудовищная тяжесть – ещё никогда ему не доводилось испытывать подобного. Какое-то время он ничего не видел... но теперь они мчались почти горизонтально. Ворота сарая стремительно приближались. Когда до них осталось всего метров сорок, Охэйо вскинул руку с ваджрой, и та за секунду превратила толстые доски в облако огня и щепок. Потом он поспешно уменьшил скорость, – не хватало ещё врезатся во что-нибудь. «Прелесть» нырнула внутрь... замерла...

Теперь Лэйми понял, почему они раньше не нашли этого места – в самом сарае был только хлам, а вот в задней его стене зиял громадный, и, судя по всему, свежий пролом. Свет горящих обломков, проникающий в него, озарял трапециевидный туннель, обделанный толстенными, в обхват, просмоленными бревнами. Судя по ним, этот ход проложили едва ли не раньше, чем квартал был застроен. Когда в Хониар вошли танки Империи Хилайа, все Ждущие сошли вниз и замуровали вход, – пока не исполнятся сроки...

21.

Метров через пятьдесят туннель вышел в громадную пещеру. Свет снаружи сюда уже не проникал, и Охэйо поднял экран ноктовизора. Увидев его, Лэйми вздрогнул, – он помнил этот серовато-серебристый, как бы сочащийся отовсюду свет...

Потолок подпирала колоннада толстенных древесных стволов, стены были из таких же неохватных бревен. Большую часть пещеры занимали два исполинских деревянных колеса. Их обегали толстые, свитые из какой-то блестящей пряжи тросы. На одном из них висела клеть – и именно в ней стояла тварь, державшая в щупальцах ваджру Лэйми. Вокруг стояло несколько её собратьев – очевидно, охрана.

Охэйо не стал особенно осматриваться, – он подлетел к клети почти вплотную и вскинул блик. Вспышка... боевой зверь безвольно осел на пол. Его собратья среагировали мгновенно – сразу с нескольких сторон в силовое поле "Прелести" ударили огненные шары. Лэйми ослепили взрывы, машину швырнуло вправо... влево...

Охэйо повел "Прелесть" по кругу, блик в его поднятой руке срабатывал и срабатывал... потом всё кончилось. Он отключил силовое поле.

– Они придут в себя самое большее через минуту, – сказал он. – Я уже пробовал на них блик. Так что бери свою ваджру – да побыстрее!

Лэйми не пришлось повторять дважды. Он торопливо поднял и надел оружие. Потом Охэйо поднял "Прелесть" и направил её вниз, в жерло громадной, пяти метров в диаметре, шахты, зиявшей в самом центре пещеры.

Дерева здесь уже не было. Стены состояли из громадных блоков серого гранита, уложенных бесконечной спиралью. В центре бледной змеей вился толстый трос.

Эта уходящая отвесно вниз пропасть казалась бездонной. Они двигались, падали очень быстро, – но на экране её стены всё так же сбегали в неуловимую точку.

– Действительно, не меньше мили, – сказал Охэйо. – Похоже, ты был прав.

Наконец, показалось и дно – маленький, но быстро растущий кружок. Оттуда навстречу им неслись огненные шары. "Прелесть" содрогалась от их ударов, словно врезаясь в камень. От жесточайших толчков у Лэйми мутилось в голове, и он непременно вылетел бы из машины, если бы Охэйо не догадался заранее пристегнуть его – и себя – ремнями, перехлестнутыми через бедра к пяткам.

Когда до дна осталось всего метров тридцать, Лэйми увидел внизу сплошную массу боевых зверей, – их собралось так много, что под тушами не было видно пола. Очевидно, у них была радиосвязь или что-то похожее, потому что вторжение с поверхности не стало для них неожиданностью. Внезапно огонь прекратился.

– А они вовсе не глупые, – заметил Аннит, немного замедляя падение. – Если добыча сама лезет в пасть, – зачем её пугать?

22.

От дна шахты отходил единственный туннель, просторный и высокий. Его перекрывали каменные ворота не менее метра толщины, и они открывались. Открывались!..

– Они знают что-то такое, о чем не знаем мы, – сказал Охэйо, проводя "Прелесть" между спешно расступившимися тушами. Тварям ничего не стоило наглухо перекрыть проход, просто забив его массой своих тел, – не говоря уже о воротах. За ними туннель плавно уходил вниз, и дорога ныряла в воду, поднимавшуюся до потолка. Стены и свод здесь были покрыты страшными глубокими ожогами, – словно здесь бился в агонии громадный огненный червь...

Как оказалось, "Прелесть" могла плыть и в воде, – с силовым пузырем её удельный вес был равен её весу, и плыла она достаточно быстро.

Защита города Мроо была тщательно продуманной, – в стенах сифона зияли проемы, очевидно, соединяющие его с подземной рекой, так что воду нельзя было ни откачать, ни выпарить. Дальше туннель вновь поднимался, выходя в громадный зал. Дорога здесь шла по узкому, неогражденному гребню, рассекающему глубокий провал в монолитном камне. За ним по обе стороны вздымались отвесные террасы – и на них вновь толкались боевые звери. Очень надежная ловушка для тех, кто выломает внешние ворота и не погаснет в воде...

Гребень упирался во вторые каменные ворота, такие же массивные... и открытые. За ними был короткий просторный туннель. Миновав его, Охэйо вывел "Прелесть" в громадное пустое помещение, из которого минимум в десяти направлениях расходились извилистые ходы.

– И куда дальше? – спросил он.

– Не знаю. Я никогда не бывал здесь. Даже... во сне.

– Осмотримся, – предложил Охэйо, отключая поле и опуская "Прелесть" на пол.

Когда-то здесь было жарко. Но Зеркало давно отрезало путь подземному теплу, и теперь здесь было сыро, душно и ужасающе холодно – гнилая, какая-то слякотная вонь. Лэйми мельком подумал, что воздух здесь едва ли пригоден для дыхания. Вот только все, живущие под Зеркалом, могли и вовсе не дышать...

Тут он заметил кое-что интересное – на камне, конечно, не оставалось следов, но пыль и грязь, осевшие на полу за многие годы, указывали на туннель, которым явно пользовались чаще остальных, и, очевидно, ведущий к основным помещениям.

– Нам – туда, – сказал он, показывая направление... и тут же заметил маленькие, бархатисто-черные тучки, беззвучно плывущие к ним со всех сторон.

23.

Охэйо сразу включил поле и поднял "Прелесть" в воздух. Пожалуй, он мог бы избежать встречи, – но эти... вещи могли говорить, и ему было интересно послушать. А заодно выяснить, сможет ли поле задержать их...

Лэйми чувствовал себя, как на иголках. Ему хотелось немедленно бежать, – но уверенность друга удерживала и его.

Тучки подобрались уже совсем близко. Несколько прошли сквозь силовой экран, словно сквозь дым, – правильно, они ведь бесплотные, – и коснулись их тел. Потом...

Не было ни слов, ни образов. Невыносимое наслаждение ослепило Лэйми, он рывком выгнулся и задрожал. Ему захотелось сорвать одежду и вопить от радости, катаясь в экстазе по полу. Охэйо вскрикнул, его рот округлился, глаза расширились, ладони почти конвульсивно дернулись. "Прелесть" рывком прыгнула вперед... потом развернулась... "тучки" вновь поплыли к ней... Охэйо вскинул руку с бликом. Вспышка – и Мроо просто... исчезли.

Здесь наверняка могли быть другие, и он направил машину в указанный Лэйми проход на максимальной скорости. Убедившись, что их никто не преследует, Охэйо остановил "Прелесть". Впереди них и позади серебрился полумрак бесконечного туннеля.

– Я, конечно, испытывал всякое, – сказал он, помотав опущенной головой. Его тело всё ещё вздрагивало. – Но даже и представить не мог... А такие, как Килми, ради такого пойдут на всё. Понимаешь? На ВСЁ. Да и не только они, наверное. Даже мне хочется... попробовать ещё раз... – он вновь помотал головой и приподнялся, освобождая Лэйми место у штурвала. – Дальше поведешь ты.

– Но... почему? Что с тобой случилось?

– Ничего. Просто тебе это место знакомо. Мне – нет.

– Но я...

– Не думай, что делаешь. Поступай так, как укажет тебе подсознание. Да побыстрее, пока эта нечисть снова до нас не добралась!..

Это был очень странный полет. Лэйми казалось, что всё это происходит во сне, – он двигался тем же маршрутом, по которому тот, другой Лэйми бежал из этой бездны, но только двигался назад. Охэйо сидел рядом с ним, стреляя из ваджры во всё, что пыталось им помешать. На сущности Мроо она действовала ещё лучше блика, – не нужно было даже прямого удара луча, от одних его отблесков они рассеивались и исчезали. Очевидно, Зеркало защищало лишь органическую материю. Иначе они вряд ли добрались бы до цели – этой призрачной нечисти здесь оказалось очень много, а вот жителей из плоти поубавилось. На всем лежала печать какой-то запущенности – после того, как тот, другой Лэйми запер пространственные воронки, подземный город Мроо пришел в упадок, и от окончательной гибели его спасло лишь появление Зеркала. Теперь Лэйми понимал, зачем его возвели... зачем была нужна война, и почему её прекратили...

К счастью, этот туннель вывел их прямо в главный туннель города, а здесь Лэйми было уже проще. Здесь никто не пытался им помешать. Боевые звери просто смотрели, твари поменьше разбегались с дороги. Но во всем этом было что-то тревожное. На всем, происходящем здесь, лежала печать истощения и голода – голода по телам, которыми можно владеть. Похоже, что твари, которых Лэйми счел исходными обитателеми подземелья, были чем-то искусственным, наподобие хониарских боевых зверей – созданные из протоплазмы, а не из металла, но всё же неживые. Бесплотным сущностям Мроо они, похоже, мало подходили – безвольные туши, которые двигались, пока воплощенные в них мыслили об их малейших движениях, в иное же время застывали. А им хотелось воплощений в живых телах, – телах, которыми они смогли бы действительно повелевать, а не двигать силой своей воли, как человек может двигать чучело, забравшись в него...

Теперь Лэйми видел здесь гораздо больше людей, – они составляли едва ли не две трети здешнего населения. Такая же вечная молодежь, как наверху, – только все нагие, грязные, со спутанными длинными волосами и безумной искрой в глазах – как будто сущностей Мроо в них набилось больше, чем они могли вместить...

Лэйми не знал, откуда у него эти мысли – они входили в него как бы извне, из этой призрачной серой пелены – заполняя всё подземелье, она составляла как бы общую ауру населяющих его теней.

Они миновали путаницу коридоров и теперь двигались вниз. Пандус, туннель, снова пандус – легко и быстро, как с горки. Никто не пытался им помешать; здесь вообще никого не было. Лэйми вспомнил, что должно ждать их в конце, и у него засосало под ложечкой.

С невыразимым ощущением, что реальность оказалась лишь отражением сна, он увидел далеко впереди – уже без помощи экрана ноктовизора – мертвенное сизое свечение. Теперь здесь не было никакой стражи, и вода уже не падала, закрывая горловину лиловой бездны. Она лениво колыхалась маслянистым озером у самого края круглого туннеля. Охэйо отважно вплыл в него... но вот лететь дальше он не стал.

– Мне кажется, что там... ничего нет, – смущенно сказал он. – И, если мы влетим туда, то упадем, и будем падать... и падать... и падать... а что кажется тебе?

– Мне? Ничего, хотя я тебе верю. Но давай подберемся поближе...

"Прелесть" осторожно поплыла вперед. Охэйо крепко сжал в правой руке брахмастру. Лэйми тревожно оглядывался, – не хватало ещё, чтобы в столь критический момент к ним подобрались сзади...

Не долетая двух шагов до края, машина замерла. Охэйо хотя бы выглядел спокойным, а вот у Лэйми ноги явственно дрожали. Он хотел было закрыть глаза, но не осмелился – ведь сейчас появится... ОНО.

Смотреть в лиловую бездну он не мог, – там не было никаких деталей, нельзя было даже понять глубины этого пространства, и, наверное, поэтому при пристальном взгляде ТУДА глаза начинали болеть.

Как ни странно, когда в лиловой тьме всплыло черное облако, Лэйми не испугался, – он уже пережил его появление во сне, и теперь ему почти не было страшно.

Облако двигалось на вид неторопливо. Всё ближе и ближе... Когда оно почти закрыло собой мертвенный свет, Лэйми закричал. Тьма, абсолютный мрак, но плотный, с четкой, подвижной поверхностью. Он коснулся их...

И то, о чем мечтал Охэйо, случилось.

24.

Лэйми не знал, что с ними бы стало, не защищай их силовое поле. Тот Лэйми выжил, застряв на границе, но им это не удалось. "Прелесть" втянуло внутрь, – а может, Охэйо нарочно направил её туда. Тьма была снаружи, и, в то же время, внутри них, такая, какой она обычно бывает в закрытых глазах, – какие-то смутные очертания, призрачные, но только неподвижные и уходящие очень далеко. А вот тела у Лэйми уже не было, и это напугало его до жути, – он не мог понять, где его руки и ноги, он их не чувствовал. Все его ощущения оказались как бы вывернуты вовне.

Рядом с ним было что-то невообразимо сложное, громадное, но, в то же время, испуганное и внимательное – он не сразу понял, что это Охэйо. На острие этой многоэтажной пирамиды представлений сияло нечто страшное, невыносимо жгущее – смерть, для которой нет преград, и в которой не существует посмертия, последний, окончательный распад, – и, чтобы освободить её, хватило бы ничтожного смещения пластов-мыслей в пирамиде. Это была брахмастра, – а может, что-то в душе самого Охэйо...

Он чувствовал также и "Прелесть" – малоприятное ощущение, словно бы чего-то механически-чуждого в его собственном теле, нелепого, неудачного... Если на то пошло, живое тело куда проще научить парить в воздухе...

Потом их окружили обитатели этого странного места, и Лэйми оставил свои рассуждения. Здесь, в темноте, не знали привычного ему общения – сознания просто сливались, и память одного становилась памятью другого. Но эта память...

Здесь нельзя было ничего скрыть, – лжи во тьме не было, как не было и света. Казалось, это хорошо... но в Лэйми хлынули потоки того, чего он вовсе не хотел знать...

Это была бездна... но не совсем. У этой пропасти памяти всё же было дно, – пусть очень глубоко, в двух миллиардах лет от настоящего мига. Никто не знал, что было до того, как мир вынырнул из квантового хаоса. Лишь неясные и смутные догадки о некой изначальной Бесконечности, тревожные и восхитительные, будоражили воображение Лэйми. Он видел ни с чем не сравнимые, отчаянные попытки построить мир из хаоса, не знающего постоянных законов... попытки, успешные в главном, но чудовищные в остальном, потому что этот мир был создан в борьбе против Моря Возможностей. И результат – раскол и яростное противоборство между теми, кто мечтал о неизменной вечности темных удовольствий и теми, кто хотел дальнейшего роста и перемен, – ценой возврата необратимой смерти. И почти бесконечная, бежалостная, всякие представления превосходящая борьба между теми, кто хотел одного и того же, но только по-разному...

И завершившая войну катастрофа, – лишь гораздо позднее выжившие осмелились назвать её победой. Катастрофа, стоившая жизни почти всем обитателям мироздания, но необъяснимым образом не разрушившая, а умножившая его – мир тьмы умалился, но не исчез, а мир света начал порождать новые и новые...

Потом он увидел вещи, уже более близкие его пониманию – историю своего мира... долгое, почти неотличимое от смерти ожидание в его недрах... приход откуда-то со звезд его собственного племени... его деградацию, расселение, новый подъем... первые, осторожные попытки контакта... превращение его народа в поле битвы, всё возрастающей и по масштабам, и по силе, и по своей ярости...

Теперь ему многое стало понятно – эта шахта... колодец, вела к изначальной, исходной пространственной воронке – пути в непредставимые бездны, лежащие вне этого мироздания... пути, по которому в него вторглись обитатели тьмы. И назначение машины-замка, запершей этот путь по воле первых колонистов, знавших больше, чем сохранила история. И само строительство Зеркала, – по злой иронии судьбы выгодное двум непримиримейшим врагам...

Теперь это почти бесконечное ожидание подходило к концу. Здесь, в абсолютной изоляции, Мроо смогли накопить силы, – и, когда Зеркало исчезнет, они выйдут во внешний мир, покоряя его уже не силой, а наслаждением и лживым обещанием бессмертия...

Пирамида-Охэйо сверху донизу вспыхнула гневным сиянием, – но Аннит всё же не дал волю ярости. Неистребимое любопытство впитало в себя всё, что ему открылось, – и безжалостно требовало ещё, о том, каков мир сейчас...

Ему не хотели отвечать, – но гнев Охэйо обещал смерть, и ему подчинились. Эти видения куда больше понравились Лэйми – они относились к его миру, к миру людей. Вернее, к мирам – их было много, куда больше, чем он мог представить. Не все они были такими, как его мир. К тому же, Лэйми казалось, что он жил одновременно сразу во множестве их... возможно, так оно и было.

Один образ – или воспоминание – понравился ему больше других. В этом мире он жил в гигантской, с громадными залами, башне из гладкого серого камня – вместе с множеством других красивых и юных людей, наделенных даром свободно, по своей воле, парить в воздухе.

Он помнил (а может быть, – видел или представлял), как выплывает наружу через узкое, многометровой высоты окно в толстой стене, – и с замирающим сердцем видит далеко под собой улицу с массой крохотных сверху обычных людей, не знающих Дара Полета...

Он оставляет их внизу, поднимаясь всё выше – к беспредельному небу, полному удивительно четких, как горы, облаков, подсвеченных низким, заходящим солнцем, – они розовели, золотились, алели на фоне удивительно глубокой и чистой синевы, а под ней, насколько хватал глаз – даже с подоблачной высоты – тянулся город, и здания росли из массы зелени, как горные хребты. Там блестели бесчисленные водоемы, простирались луга, – и везде было множество людей... разных... а он всё смотрел, смотрел на них сверху, медленно проплывая над этими бесконечными улицами... они расцветали миллионами огней в то время, как облака становились рыжевато-коричневыми, а потом таинственно светились серебром среди первых звезд...