Текст книги "Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары (СИ)"
Автор книги: Алексей Шепелев
Соавторы: Макс Люгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)
– Ну, одежда – это не проблема, – рассудил Наромарт. – Раз Плесков – город, то там наверняка есть и базар, и лавки портных. Можно купить всё, что необходимо, были бы деньги.
– Так ведь с деньгами у нас… – печально произнес Мирон.
– Деньги у меня есть, я все же купец, если вы не забыли, – усмехнулся Йеми.
– Деньги есть и у меня. Точнее, не деньги, а то, что превращается в деньги без всякой магии, – Наромарт извлек из внутреннего кармана плаща костяной гребешок, украшенный искусно вырезанными узорами и парой медово-красных камушков. – В Плескове есть купцы, которые это купят?
– Конечно. Плесков – довольно большой город, и ювелиров там будет…, – кагманец помедлил, словно припоминая старых знакомых. – Да, дюжина точно наберется. Кстати, имейте в виду, что в Море считают дюжинами, а не восьмерками, как у нас.
– А десятками у вас где-нибудь считают? – поинтересовался Мирон.
– Десятками считают севернее: от Рунии и до самого Бихергена.
– За уроженцев тех земель мы не сойдем?
– А язык какой-нибудь из этих провинций вы знаете?
Оба путешественника промолчали.
– Тогда не следует и пытаться. Лучше представим вас обитателями Ольмарских островов, ольмарцы здесь встречаются реже, чем драконы. Хорошо бы было выдать Сашу за путешествующего юного аристократа. Балис будет его телохранителем, ты, Мирон – наставником, Женя – слугой, ну, а Наромарт – рабом. Но сможете ли вы себя вести так, чтобы не возбуждать подозрений?
– Будем стараться. Лучше нам всё равно вряд ли удастся придумать. Что тут знают про эти острова?
– Да почти ничего, ольмарцы не любят путешествовать. Пальмы, песчаные пляжи, жемчуга и кораллы… Тамошнего правителя называют тирусом, говорят, у него есть роскошный дворец из местного розового мрамора.
– Негусто…, – с сожалением констатировал Мирон, – но попробуем что-нибудь выжать и из этого.
– Я очень надеюсь, что долго вам притворяться не придется. Но, если поиски затянутся, то надо будет прикупить подобающую одежду, в первую очередь Саше, и тебе, Мирон.
– А как тут пересекают государственную границу? – задал беспокоящий его вопрос Нижниченко.
– Вброд, – коротко ответил Йеми.
– Я не про это. Пограничная стража какая-нибудь есть?
– Пограничная стража? – изумился кагманец. – Это что, около брода постоянно людей держать? А зачем? Если идет враг, то небольшой отряд его не остановит. А предупредить о приближении чужой армии… Найдется, кому предупредить…
– И что, никто не проверяет тех, кто въезжает в страну? – в свою очередь удивился Мирон.
– А чего их проверять? Пошлины купцы платят при въезде в город, а если кто на ярмарку едет, так на самой ярмарке и платят.
Ох, и живут же люди, подумалось Мирону. Специалист его уровня мог бы развернуться в этом мире так, что лет за десять его страна стала бы сильнейшим из государств. Никаких тебе проблем для агентов ни с паспортами, ни с визами, ни с таможенным досмотром… Ни с переходом границы для нелегалов. Только и заботы, что легенду грамотно разработать…
– Значит, до города нас никто не побеспокоит?
– Не должны.
– Тогда, я пойду передам наш разговор Балису и мальчишкам, – решил Мирон и выбрался из фургона.
– Скажи им еще, что скоро будет брод через Валагу. Чтобы были внимательны, – крикнул ему вслед Йеми, а потом обратился к эльфу:
– Скажи, Наромарт, а что ты говорил про богиню, которой ты поклоняешься?
– Я служу Элистри, богине моего народа. В том мире, где я жил раньше, её сила весьма велика. Но здесь я молился – и не почувствовал ответа.
– И что же будешь делать дальше?
– Молится и впредь.
– Не получая ответа?
– Я верю, что моя богиня меня не оставит.
– А разве она уже тебя не оставила?
– Ты считаешь богов за слуг, которые выполняют все пожелания тех, кто просит их о помощи?
– Нет, этого я не говорил, – усмехнулся Йеми. – Но боги, которых я знаю, не позволяют усомниться в своем присутствии.
– Не всё в богах понятно смертным, на то они и боги. И я не знаю, что доступно Элистри в чужом для неё мире. Могу лишь сказать, что и за пределами моего мира она дважды спасала меня.
– А твое появление здесь не связано с её волей?
– Сложно сказать. Я сам не до конца это понимаю. Мне кажется, что это не противоречит её воле, но не более того. По большей части это всё же чистая случайность. Представь себе маленький остров в огромном океане. Туда можно попасть, если кто-то знает, как нужно плыть. Можно искать новые земли и случайно выплыть к этому острову. А можно быть случайно выброшенным туда во время шторма.
– И вы…
– Можно сказать, мы занесены в ваш мир тем, что можно уподобить шторму.
– И все же твоя богиня тебя не спасла? – недоверчиво переспросил Йеми.
– Могу только повторить: я понимаю это так, что ей угодно, чтобы я прошел этот путь. Такова её воля.
– Н-да, интересно. Знаешь, когда мы освободим детей, я бы хотел пригласить тебя в Приг, чтобы ты побеседовал со священниками Иссона. Думаю, это будет интересно и им и тебе.
– Элистри учит чтить других богов, но есть боги, чьи служители очень агрессивны к чужим культам.
– Изонисты не из таких, – успокоил его Йеми.
Наромарт хотел воспользоваться случаем и поподробнее расспросить местного жителя о вере изонистов и о таинственной катастрофе, так повлиявшей на магию в этом мире, но в этот момент в повозку влез Женька.
– Наромарт, там Мирон сказал, что мы будем переезжать реку вброд?
– Точно, – не оборачиваясь, откликнулся Йеми.
– А вода в повозки не зальется?
Черный эльф досадливо поморщился. Как он мог забыть о том, что проточная вода для маленького вампира смертельно опасна. А защитит ли от неё Женьку кольцо Элистри, это еще большой вопрос.
– Может и зальет немного, – по-своему понял беспокойство подростка кагманец. – Неужели не догадаетесь припасы приподнять?
– Да я не за припасы переживаю, – буркнул Женька.
– Понимаешь, Йеми, Женя… болеет. И если он промокнет, то это может ему сильно навредить, – попытался как-то объяснить ситуацию Наромарт.
Йеми был уже готов задать вопрос, не та ли эта болезнь, что и у похищенной девочки, но в последний момент решил промолчать. Сейчас они были союзниками, и любые трения в отряде его только ослабляли. А начни Йеми выяснять, что и как – размолвки не избежать.
К тому же Женя и Анна-Селена были вовсе не похожи на тех мертвяков, которых Йеми боялся просто панически. При встрече он не заподозрил в них ничего подобного, да и Риона ничего не ощутила. И только чутье обитательниц Кусачего леса обнаружило истинную природу бледных детей.
А еще ему показалось, что пришельцы знают друг о друге далеко не все. Судя по выражению лица Мирона, тот не понял, почему Йеми назвал Женю и Анну-Селену отдельно от остальных. Если это действительно так, то последствия открытия тайны становились еще более трудно предсказуемыми, а её сохранение, напротив, могло принести большую пользу.
– Можешь залезть на крышу повозки, – предложил кагманец. – Там вода тебя точно не достанет. Только не свались.
– Действительно, хорошая идея, – согласился черный эльф. – И надень-ка мой плащ, чтобы тебя там ветром не продуло.
– Спасибо, – кивнул Женька. Он знал, что ночью плащ способен носить по воздуху своего владельца – стоит только этого пожелать. Вообще, подросток предполагал, что у этой одежды еще немало волшебных свойств, но поговорить об этом с Наромартом все никак не выпадал случай.
Накинув плащ, маленький вампир полез на крышу повозки.
– Осторожно, – услышав шебаршение, произнес Йеми. – Как бы плащ в колесо не попал. Тпру!
Ушастик послушно остановился.
– Теперь полезай, – кагманец обернулся и его взгляд упал на меч Наромарта.
– Вот те раз, ты еще и с мечом ходишь?
– А что в этом такого? – неподдельно удивился черный эльф.
"Такого" в этом было даже не много, а очень много. Маг, который умеет сражаться мечом (не ради же красоты он, в самом деле, таскает на поясе эту железяку) – это было столь же удивительно, как и пришельцы из другого мира или почти совсем живые дети-мертвецы. Но это Йеми тоже решил отложить на потом, а пока что ограничиться более понятным объяснением своего изумления.
– В Море длинный меч разрешено носить только благородным лагатам. Людям, аристократам, но не в коем случае – не рабам. Если тебя увидят с мечом, ты будешь немедленно казнен. Так что, тебе лучше отдать свой меч Саше, раз мы решили, что он будет аристократ.
– Это невозможно. Я не отдам свой меч никому.
– Наромарт, ты не понял. С этим мечом тебя казнят. Убьют, я хочу сказать.
– Я все понял, – уверенно произнес эльф. – Но отдавать меч я никому не стану. Под плащом он невиден, а кто станет обыскивать раба?
– Согласен, рабов при хозяине обычно не обыскивают, но все равно это огромный риск. Любая случайность…
– Этот меч мне очень дорог, я готов рискнуть.
– Но ты рискуешь не только собой, но и нами…
– Ты сказал, что казнят меня. Неужели в империи наказывают хозяев за преступления их рабов?
– Раб – собственность хозяина и ничего не может предпринять без его воли. Если раб нарушает закон, то и хозяин подлежит наказанию.
– Хозяина тоже казнят?
– Вообще-то нет, – вынужден был признать Йеми. – Оштрафуют.
– Тогда вопрос решен.
– Не совсем, – вздохнул купец, – у тебя и плащ-то для путешествий по Море не слишком подходящий…
– Ты, вроде бы, говорил, что хозяева могут одеть своих рабов во что угодно?
– Говорил, не спорю. А сейчас вот подумал, что такой плащ постоянно наталкивает на мысль о том, что его обладатель – маг. Уж больно у него узоры подозрительные. Как бы нам не пришлось объясняться по этому поводу с инквизиторами. А если учесть, что ты и вправду – маг, то такое будущее меня совсем не радует. Способы доказать твои магические способности у них найдутся.
– А чем помогло бы делу, если бы я надел другой плащ?
– Нечек, владеющих магией, почти не осталось. Ты, конечно, будешь все время привлекать внимание инквизиторов, которые охотятся за нечками, но пока мы рядом, тебе ничего не грозит: без серьезных причин они не осмелятся схватить раба на глазах у его господина. Тем более, если господин – иностранец. Насколько в Море не считаются со своими подданными, настолько почтительны к чужеземцам. А вот заподозрить в тебе волшебника смогут только в том случае, если ты сам чем-то подтолкнешь их мысль в этом направлении. Например, тем, что будешь везде расхаживать в подозрительном плаще.
– Хорошо, – кивнул Наромарт, – Плащ – не меч, с ним я могу расстаться. Я готов надеть другую одежду, если это поможет нам найти детей.
Стал явно заметен уклон дороги вниз. И почти сразу же темные силуэты деревьев отступили в стороны, и впереди в свете звезд и лун серебром и золотом блеснула широкая лента реки. Никак не меньше километра, на глазок прикинул Балис.
– Это ж как Дон под Ростовом, – с восхищением в голосе произнес Сашка.
– Где-то так, – подтвердил Мирон. В Ростове-на-Дону он несколько раз бывал проездом еще в советское время, город ему нравился. К сожалению, в раздираемой политическими склоками Северной Федерации, Ростов, как и другие города, с каждым годом все больше приходил в упадок. Куда, скажите, это годится, если в центральной городской гостинице горячая вода отсутствует как природное явление? А холодную дают по какому-то очень случайному графику, так, что, отправляясь в туалет, приходилось на всякий случай прихватывать графин с заранее запасенной водой.
А уж сочетание ампирной лепки и ободранной краски на стенах холла вообще порождало мысли о том, что находишься не в отеле, а в каком-то кошмарном сне… Сейчас Мирон бы сказал, что его нынешние впечатления куда более реальны. Во всяком случае, куда более логичны. Даже там, где он пока не мог выявить причинно-следственные связи, чувствовалось их существование. А вот как совместить постоянные выкрики с парламентской трибуны о национальной гордости с разрухой даже не в глубинке, а в крупнейших городах страны – он не понимал. Если тут и была логика, то какая-то особенная. Доступная политикам, но не понятная простым гражданам.
– А чего это Наромарт на крышу вылез? – поинтересовался Балис, и тут же поправился: – Да это же Женя в плаще Наромарта. Что еще за странности?
Сашка пожал плечами.
– А кто его знает? Залез и залез.
– Много тут непонятного, – задумчиво произнес Мирон. – Такой запутанный клубок – нарочно не придумаешь.
А потом решительно подытожил:
– Но ничего, распутаем!
– Слишком много загадок сразу, – поддержал друга Гаяускас. – Не знаешь, кому верить, во что верить…
– Вы Мирону Павлиновичу верите, а он – Вам. Начало уже есть, – неожиданно выдал Сашка.
– Начало хорошее, – кивнул Нижниченко. – А дальше как?
Вступление подростка в разговор его обрадовало: после того, как Наромарт вызвался подвести путешественников до города, и стихийно сложилась небольшая компания, Саша замкнулся, ушел в себя. Мирон видел, что мальчик не то чтобы не доверяет кому-то из встречных, а просто стесняется незнакомцев. Что бы там он не испытал в Гражданскую войну и после попадания на Тропу, но все же подсознательно он пока смотрел на взрослых снизу вверх. Может быть, даже не признаваясь себе в этом. И исправить такое состояние могло только время. Поэтому Нижниченко не пытался как-то искусственно втянуть его в разговоры – сам должен дозреть. Вот, похоже, и дозрел.
– Дальше? Дальше вы оба, в конце концов, поверите в то, что я уже говорил: на Тропу плохие люди просто не попадают. И станете доверять всем, с кем вместе оказались на Тропе.
– Вот что интересно, когда Наромарт рассказывал о Дороге, он почему-то обошел этот важный момент, – заметил Балис.
– Он рассказывал о Дороге, а я – о Тропе.
– А разве это не одно и то же? – изумился Мирон.
– Конечно, нет. Тропа – это часть Дороги. Очень особенная часть… Как бы лучше объяснить… Ну, вот Царство Польское было частью Российской Империи, но особенной частью. Там ведь были свои законы, правильно?
Последнюю фразу казачонок произнес чуть ли не умоляющим тоном, очевидно, сильно сомневаясь в справедливости примера. Мирон ободряюще кивнул.
– Занятно. А что же ты молчал, когда Наромарт нам про Дорогу рассказывал?
– Он самые основы рассказывал, а Тропа – это уже сложнее. А Сергей Евгеньевич всегда говорил, что любую науку надо изучать постепенно.
– Сергей Евгеньевич – это кто? – поинтересовался Мирон. – Бочковский?
– Не, он не военный совсем. Мы с ним в одной камере в Москве сидели, во внутренней тюрьме Особого отдела ЧК… Они с генералом Туровым мне в камере прямо настоящую школу устроили. Почище станичной. Математика, география, история… Только это все быстро кончилось.
Сашка замолчал, сосредоточившись на управлении конем: повозки спустились к самой воде.
– Понятно, – вздохнул Нижниченко. Чего уж тут не понять: в двадцатом году в ЧК подолгу не сидели. Одно из двух: либо на свободу, либо – на расстрел.
Мирон и Балис давно уселись по сторонам от мальчишки и с интересом слушали его объяснения. Морпех при этом не забывал время от времени внимательно оглядываться по сторонам, готовый при малейшей опасности поднять тревогу, но граница между государствами была на удивление спокойной. Ничего не вызывало подозрений ни на водной глади, ни в лежащей за нею холмистой равнине, на которой не видно было ни одного огонька – совсем как в окружающей северо-сибирские города тундре, ни в звездном небе. Повозки, между тем, уже спустились к самой реке. Еще минута – и Йеми уверенно направил своего коня прямо в воду. Вокруг колес вскипели небольшие бурунчики. Сашка стремился править точно вслед первой повозке: он знал, что даже небольшое отклонение на переправе чревато крупными неприятностями. Взрослые старались его не отвлекать, но продолжали начатый разговор.
– Наромарту я, конечно, доверяю, – размышлял Балис. – Он не враг – это точно. Но слишком уж много вокруг него таинственности. И чем больше он пытается объяснить – тем ещё непонятнее всё становится.
– Вы просто еще пока всё воспринимаете через свой прошлый опыт, – не поворачивая головы, сказал Сашка. – Как только научитесь не пытаться тут же вспомнить подобное – сразу все станет легче. Со мной ведь тоже так было.
– И долго ты привыкал? – поинтересовался Мирон.
– Точно не скажу, я же не думал, что это важно… Несколько месяцев…
– В том-то и беда, что нету у нас этих месяцев, – вздохнул Нижниченко. – Нам сейчас надо разобраться, что тут такое творится. Серёжа и Анна-Селена не могут так долго ждать, пока мы освоимся…
Казачонок легонько пожал плечами, давая понять, что все идеи, которые у него были, он уже высказал, и добавить ему нечего.
– Так что, Балис, придется нам перестраиваться быстрее.
– Не люблю это слово – "перестраиваться"…
– Разве в слове дело?
– Слово-то, конечно, не виновато, только его так испоганили, что слышать тошно.
– Ладно, не будем спорить, – примирительно улыбнулся Мирон. – Меняться нам придется – и быстро. Такая формулировка устраивает?
– Вполне. Теперь только еще бы определиться – как.
Повозки уже заехали далеко в реку, но вода едва доставала до тележной чеки.
– Во-первых, ничему не удивляться, ничто не считать невозможным, – размышлял вслух Нижниченко. – Все, что таковым кажется – выяснять с Наромартом, он в этом разбирается лучше всех нас. Ну, а во-вторых, раз уж мы в этот мир попали, то надо к нему приглядываться и решать потихоньку, в каком качестве мы в нем существовать сможем. Или же выручим ребят – и рвать отсюда будем. Саша, ты ведь обратно на Тропу можешь нас вывести?
– Не могу.
– Почему?
– Не умею. Я знаю, что Тропа меня рано или поздно сама найдет, но вот когда – понятия не имею.
– Тогда – тем более надо к местным порядкам приспосабливаться, где-то легализовываться. Тебе-то легче будет…
– Это чем же? – искренне удивился Балис.
– Всегда можешь податься в воины. С твоей подготовкой наверняка карьеру сделаешь. А мне – куда деваться?
– В советники царские, – смеясь, предложил Гаяускас. – С твоим-то аналитическим умом, да не стать визирем…
– Визири – это в Средней Азии были. А эти места и их обитатели мне ощутимо Южную Европу напоминают. Греция, Болгария… Обратил внимание, одежда на этих тигрицах – почти с картинок про Древнюю Грецию?
– Знаешь, – признался Балис, – я в античной истории как-то не силен. И про одежду в Древней Греции помню только то, что её жители зачастую вообще без одежды обходились. Статуи греческие у нас в Эрмитаже или в Павловском дворце посмотришь – никаких одежд.
– Да я в истории тоже не очень. Но книжки иногда приходилось почитывать. Тем более у нас в Крыму все же раскопки. Херсонес, еще кое-что. Мне по должности приходилось все это курировать, с археологами общаться. В общем, поверь мне: тут явно Элладой отдает.
– Верю. Хотя, когда в восемьдесят восьмом мы на "Михаиле Кутузове" в эту Элладу заходили – там женщины почему-то были иначе одеты.
– Это, Балис, не Эллада, это уже Греция. Так же как Севастополь – это не Херсонес.
– Да пошутил я… Лучше скажи: что следует из того, что на них греческая одежда? Думаешь, мы попали в прошлое?
В ответ Мирон указал на небо, украшенное двумя спутниками, один из которых имел явно меньшие размеры, нежели Луна.
– Это не прошлое. Это действительно совсем иной мир. Но если его жители похожи на греков, возможно, мы сможем прогнозировать их поведение… Эх, мне бы сюда интернет провести…
– Что провести? – не понял Гаяускас.
– Интернет. Всемирная информационная сеть.
– Всемирная?! Однако, меньше чем за десять лет мир здорово изменился…
– Так ведь – прогресс. Хотя, интернет уже существовал и в твое время. Правда, в зачаточном состоянии, но потом быстро развился. Представь – компьютер в каждой конторе и почти в каждом доме. По крайней мере, в городах.
– Ну, в этом ничего удивительного. В «Аган-нефти» у меня был рабочий компьютер, вообще говоря – полезная вещь. А вот какой смысл домой покупать? Хотя, была бы жива Кристина, могла бы на нем в игры играть. Только ведь дорогие они, заразы, больше двух тысяч долларов.
– Это сначала были дорогие, потом подешевели. В конце девяностых можно было купить приличный компьютер долларов за пятьсот-шестьсот… По крайней мере – на моей Грани. Так вот, представь, что все компьютеры объединены в единую сеть – по всей Земле.
– Каким же это образом? Сеть – значит провода тянуть надо, это я тоже в Радужном наблюдал.
– Провода давно протянуты – телефонные. А там, где большой трафик, проложили специальные кабели, это окупается. Опять же, через спутники можно вести передачу. В общем, сеть действительно получилась всемирная. В первую очередь её используют для переписки: электронная почта, чаты…
– Чаты? Chats? Так сказать, место для разговоров?
– Верно. Способ общения по интернету, как это у них называется "в реальном времени". Серьезно, это здорово: ты сидишь, скажем, в Севастополе, а собеседник – в Киеве. Или в Москве, в Тель-Авиве, в Вашингтоне – неважно. Ты печатаешь – они почти сразу читают. Удобно…
– Эх, нам бы этот интернет в семьдесят шестом…
– Ага, да ещё чтобы между Гранями работал… Но это не единственное его применение. Все информационные агентства сваливают туда свои новости. Масса объединений по увлечениям: филателисты, нумизматы, болельщики футбольные. Политические партии. Но, главное, ученые предоставляют профессиональную информацию. Например, по истории Древней Греции – наверняка есть масса полезных сведений. Можно отыскать и мифы, и быт, и военное дело – все, что до нашего времени сохранились. И сочинения философов тогдашних – Платона, Аристотеля, кто там у них еще был… Конечно, и работы современных историков.
– Занятно было бы посмотреть, – согласился Балис.
– Но раз нет, значит, обойдемся и без этого. В конце концов, умение работать с информацией всё же важнее, чем обладание ею. Сами выясним всё, что нам нужно.
– Почтенный Йеми, а не мог бы ты побольше рассказать мне о магии в твоем мире? Ферлина упомянула о какой-то катастрофе…
После переправы через реку они ехали по вьющейся среди холмов Торопии проселочной дороге. Женька залез внутрь повозки и вернул плащ Наромарту, но возвращаться в свой фургон не стал, остался с эльфом и кагманцем.
– Это была не какая-то катастрофа, а Катастрофа, изменившая весь мир, – Йеми на минуту замолчал, словно собираясь с мыслями, потом продолжил. – Вообще-то лучше бы было поговорить про это с волшебниками, но где же их здесь взять. А кое-что тебе непременно надо знать уже сейчас. Конечно, хорошо бы это рассказать всем, да времени у нас уж больно мало. Только доедем до города – светать начнет, ворота откроются. Так что слушай внимательно, потом своим друзьям расскажешь.
Давно это было, тогда еще Кагман, Торопия и Прунджа были одной страной, которой правил господарь Улидус Короткий, прозванный так за свой рост.
– А сколько лет прошло с тех пор? – полюбопытствовал черный эльф.
– Так в наших краях не принято на лета или вёсны мерить. А по имперскому счёту это было примерно триста двадцать – триста пятьдесят вёсен назад. Где-то так. Точнее – в летописях смотреть надо. Если хочешь, замолвлю за тебя словечко в городском книгохранилище, когда в Кагман вернемся. Может, и найдешь чего. А если нет, то надо будет в столицу ехать…
Ладно, это потом. Так вот, в то время, буквально за несколько дней, вдруг ослабела магия. Очень сильно. Маги утратили большую часть своего могущества. Но тяжелее всего пришлось тем существам, у которых магия была в природе. Например, тигрицы-оборотни до Катастрофы были неуязвимы для оружия, разве что только для серебряного или заговоренного. А сейчас их можно убить хоть деревянным колом. Или вот драконы. Говорят, раньше они выдыхали пламя или ядовитый пар, метали молнии, плели чары, а с тех пор они ни на что подобное не способны. Всего лишь огромные ящерицы с крепкой чешуей, да острыми когтями и зубами. Ну, хвостом еще могут ударить так, что все ребра переломают. Только кто же с ними будет в рукопашную драться, ежели стрела Каррада почти всегда попадает в цель и убивает наповал?
Да еще и погода вдруг совсем вразнос пошла. То засуха, то ливни. Ураганы, землетрясения. На острове Пилея, тоже во владения господаря входил, вдруг вулкан проснулся, город Абак в одну ночь разрушил. Почти никто и не спасся. И так по всем землям, по всей нашей Вейтаре.
И вот тут, словно из-под земли, и выползли отцы инквизиторы. И стали повсюду учить, что это, мол, боги гневаются на людей за то, что те неправильно живут. Заодно и объясняли как правильно: всех, кто не люди – под нож или в рабство, ибо человек – высшее существо и негоже ему с другими народами, как с равными, жить. Магов – тоже к ногтю, богам, дескать, магия неугодна, если ей начнется заниматься всякий человек по своему усмотрению. Каждый колдун, мол, должен быть у господина на учете и служить только ему, верой и правдой. А если свободы возжелает, или господина в чем обманет, то такого колдуна надобно объявить чернокнижником и казнить. В-третьих, во всем у них виноваты стали вольнодумцы. Те, кто либо не тех богов почитают, либо тех, но не так, как надо. Таких, понятное дело, больше всего оказалось. Книгочеи, целители, мастеровые люди… Столько народу погибло, страх.
– А нормальные-то люди куда смотрели? – возмущение Наромарта достигло предела.
– Нормальные, – усмехнулся Йеми. – Спервоначалу они этих инквизиторов, понятно, гнали прочь. Некоторым рожи чистили, а кого и на рогатину поднимали. Да только те не унимались. Да и потом безнаказанно пограбить ближнего своего – это большой соблазн. Маги, хорошие мастера – народ не бедный, и инквизиторы щедро одаривали награбленным имуществом своих верных…
Йеми на мгновение прервал рассказ, подбирая подходящее слово.
– Псов, – подсказал ему Женька.
– Ну, уж нет, – не согласился кагманец. – Псы не способны на такую жестокость. Так ведут себя только те, кто обладает разумом, но не ведают ни совести, ни жалости. Эти сразу пошли за инквизиторами, а за ними уже и остальные: не забывайте, время было тяжелое, а люди – озлобленными. Да и к тому же у инквизиторов с самого начала откуда-то была куча денег, а недостатка в неразборчивых наемниках, готовых продать свой меч тому, кто больше платит, какие бы гнусности им затем ни поручали, на Вейтаре никогда не было. Да что там наемники, многие знатные господа продавались, да ещё и побыстрее, чем иная…
Тут Йеми снова оборвал рассказ, подумав о том, что мальчику ещё рановато знать некоторые стороны жизни. А потом продолжил:
– Так вот, эти знатные господа, во многих местах возглавили выступление ведомых инквизиторами погромщиков. Королевская власть ослабела по всем странам, многие аристократы предавали своих владык и объявляли себя королями в своих владениях. В другое время владыки бы жестоко покарали изменников, но тогда у них просто не было на это сил. Как раз в те дни умер господарь Улидус, и страна распалась. Его младший брат, Курьян Несчастный, пытался удержать Торопию, но потерпел несколько поражений и смог сохранить под своей властью только Кагман. Да и из Кагмана-то его дважды изгоняли, за что и прозвали Несчастным. Это уже потом сын Улидуса, Колотон Крыса, вернул престол себе и законной династии.
К тому времени стихия прекратила буйствовать, вроде жизнь начала налаживаться, да только выяснилось, что перебили чуть ли не всех мастеров. А тех, кого не перебили, инквизиторы свезли в Мору. Там у них вроде как штаб-квартира была: король Моры их первым признал и дал им большие вольности. В ответ Орден поддерживал все его войны, к концу этого смутного времени король Матиций увеличил свои владения раз восемь и провозгласил себя Императором. А его наследники продолжили захватывать страну за страной. Вот уже и Торопия – часть Империи, а ведь отсюда до столицы – очень далекий путь. Если двинуться не спеша, то в Море окажешься незадолго до Илока. Сопротивляться Империи очень тяжело: войска у них больше, чем можно себе вообразить, да лучшие мастера – в Море. Благородные лагаты и сеты вооружены железным оружием, а, например, у нас в Кагмане по железу почти никто работать не умеет, про черную бронзу я вообще уж молчу. В годы Луканя Доброго был в Приге кузнец, что сумел секрет черной бронзы разгадать, но не сказал никому, денег хотел побольше заработать. А вскоре его и зарезали. Убийц поймали и повесили, а заплатил им за убийство чужой человек. Говорят – инквизитор заезжий.
– Заезжий? – переспросил Наромарт. – А что, в Кагмане инквизиторы постоянно не живут?
– Нет, их еще господарь Крыса выгнал, уж очень они его разозлили. Да толку-то? Жрецов же не выгонишь, а у инквизиторов, считай, в каждом храме и стол и дом…
– Почему?
– Потому, что они выполняют волю богов. По крайней мере, так говорят жрецы. А люди… Люди боятся, что оскорбленные боги нашлют на страну несчастья, поэтому ходят в храмы.
– Ваши боги такие злые?
– Говорят, что когда-то, ещё до Катастрофы, в нашем мире были и добрые боги, и тогда злые не смели вторгаться в жизнь дальше положенного им предела. Но они объединились и уничтожили добрых. И теперь нас некому защитить от их гнева. Мы можем только приносить им жертвы, чтобы умилостивить их. По крайней мере, так учат в храмах. У нелюдей есть свой бог, но, судя по тому, как они живут, не очень-то он может их защитить. Как и Иссон…
– Кто такой этот Иссон?
– Бог. Бог, в которого я верю. В него верят очень немногие.
– Почему?
– Потому что не так уж давно он был человеком. Чуть больше двухсот весен назад по имперскому счету. Простым человеком, горшечником в городе Кенапе. В какое-то время он сделал делом своей жизни помощь и защиту тем, кто в них нуждается. Сначала его просто считали чудаком. Потом отношение к нему изменилось: у него появились ученики и последователи, но появились и враги. Всё оттого, что, наставляя тех, кто хотел получить его совета, он учил их не бояться богов. Он говорил, что сила злых богов велика, но не способна заставить человека совершить дурной поступок, если он сам этого не захочет. Жрецам это совсем не нравилось. Кроме того, он говорил, что не должно помыкать нелюдями, что Вейтара – общий дом для всех, кто на ней живет, и что сражаться можно только для защиты своего очага, своего города, своей страны или для помощи слабейшим, но не для захвата чужих земель или чужого имущества. Это не понравилось инквизиторам.
Иссона дважды пытались убить наемные убийцы, но это им не удалось. Тогда инквизиторы добились его изгнания из города, но это только прибавило ему славы. На беду, вскоре он поселился в Лагурии, которую почти тут же захватили войска Императора. Ученики сумели устроить ему побег, а в холмах близ города собралось огромное войско, воодушевленное его призывами. Говорят, в нем бок о бок сражались люди и орки, гномы и минотавры… Но императорские легионы в кровопролитном сражении разбили Армию Свободных, после той битвы Иссона никто не видел. Но остались его последователи, люди и нелюди, которые помнят его слова и стараются воплотить их в жизнь.
