Текст книги "Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары (СИ)"
Автор книги: Алексей Шепелев
Соавторы: Макс Люгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)
Так, он и путешествовал весь оставшийся день – переброшенным через лошадиную спину. Когда под вечер караван остановился, и Серёжку сняли с лошади, то он тут же свалился на землю: закружилась голова. В глазах потемнело, заплясали огненные круги. Пока он приходил в себя, никто не обращал на него внимания, но едва Арш заметил, что мальчишка оклемался, тут же распутал ему ноги и погнал к Меро.
Командир наемников ожидал свою новую собственность для беседы, развалившись на свежей траве в тени липы. С ветвей дерева свисала петля, спешно приготовленная Коддом не для рук – для шеи.
Яростный взгляд серых глаз юного невольника Меро только порадовал: волчонок явно не смирился со своей участью. Тем лучше. Робкий и покорный раб наемнику был совсем не нужен.
– Слушай меня внимательно, потому что повторять я не стану. Я купил тебя, и теперь ты принадлежишь мне. Я хочу, чтобы ты знал, каким может быть твоё будущее, и даю тебе возможность выбора. Ты волен выбрать смерть, тогда эта петля – твоя. Ты можешь покориться мне, тогда я отвезу тебя в Толу и продам в школу для гладиаторов. Став гладиатором, ты либо погибнешь, либо заслужишь себе свободу. Конечно, это будет не скоро, через много вёсен, но ничего невозможного в этом нет. Каждый год в Толе обретает свободу около дюжины гладиаторов. И в дюжину раз больше гибнет. Тут всё зависит от тебя. Ну и третий путь: ты можешь попытаться меня обмануть и бежать. Если так, то я поймаю тебя и убью. Но только это будет тяжелая смерть: таких беглецов у нас принято растягивать между вбитыми в землю кольями и вспарывать им животы. Сгоришь ли ты в огне черной лихорадки или сожрут тебя звери – это мне не важно. Теперь ты знаешь всё. Выбирай.
– Где Анна-Селена?
– Кто? – удивленно переспросил Меро.
– Та девочка, что была вместе со мной в караване.
– Осталась в Альдабре. Она мне не нужна. Итак?
Размышлять было не над чем. Умирать Серёжка не собирался, а прочие угрозы… Как говорил отец: "Поживём – увидим".
– Второй путь, – глухо произнес мальчишка.
– Отлично, – кивнул наемник. – А теперь привыкай вести себя, как подобает рабу. Урок первый: говоря с любым вольным человеком, ты должен добавлять слово «господин». Понял?
– Понял… господин.
Этот урок Серёжке дался с огромным трудом. Всё его существо противилось тому, чтобы признать над собой такую власть другого человека. Но сейчас это было необходимо. Чтобы победить силу, которая сейчас была с наемником, необходимо было использовать скрытность и хитрость, хотя ни тем, ни другим раньше Серёжка не славился.
– Урок второй: меня ты должен называть "господин Меро". Понял?
– Понял… господин Меро.
Маленькая пауза перед обращением была уступкой собственной гордости.
– Третий урок: ты ничего не должен делать без моего позволения. Ты должен выполнять мои приказы со всевозможным стараниям. Ты должен отвечать на мои вопросы ничего не скрывая. Понял?
– Да… господин Меро.
– Отлично. Как твоё имя?
– Сергей… господин Меро.
– Сколько тебе вёсен?
– Дюжина… господин Меро.
– Выглядишь младше. Наверное, мало жрёшь. Ну, это дело поправимое. Потом. А сейчас… Арш, освободи ему руки.
Пока мальчишка растирал затекшие запястья, Меро продолжал его воспитывать.
– Каждый вечер я буду обучать тебя драться. Скажу "занятия начались" – значит, начались. Скажу «кончились» – значит, кончились. Если не будешь стараться изо всех сил – спущу шкуру. Ты слишком мал, для того, чтобы попасть в гладиаторскую школу, значит, должен быть лучше тех, кого туда берут. Это ясно?
– Ясно… господин Меро.
– Отлично. Арш, дай-ка ему палку. Занятие началось. И теперь – ещё один урок. Во время боя нет рабов и господ. Если хочешь быть настоящим воином – думай в бою только о том, как победить, а не как сберечь свою шкуру. Ты ненавидишь меня, это видно. Что же. во время учебного боя можешь дать волю своей ненависти. Но едва занятие закончится – ты должен стать послушным рабом. Ты меня понял, Сергей?
– Я тебя понял… Меро.
Наёмник ухмыльнулся. Нет, забавный ему всё же попался волчонок.
– Значит так, смотри внимательно и запоминай. Начнем с исходной стойки. Их несколько, но самая распространенная – вот такая…
Всех этих подробностей Анна-Селена, разумеется, не знала. Весь день она провела в женском невольничьем бараке, забившись, словно мышка, в дальний угол. Там никто её не побеспокоил: обитателям барака хватало и своих забот. Даже то, что она не подходила на раздачу пищи, осталась незамеченным. Неладное она почувствовала под вечер, когда принадлежащий почтенному Кеббану живой товар повели на продажу. Не заметив среди приведенных из мужского барака невольников Сережки, она осмелилась спросить у крутившегося рядом слуги, которого помнила по пути до города:
– Скажите, где мальчик, который шел рядом со мной, господин? – и, перехватив недоуменный взгляд, торопливо добавила. – Он мой старший брат, господин.
– Забудь о нём, – равнодушно ответил слуга, снизошедший до общения с маленькой рабыней. В конце концов, не так уж часто его называли господином, чтобы не поощрить такую лесть. – Хозяин его ещё утром продал?
– Продал, – ахнула Анна-Селена.
– Ну да, продал. А сейчас и тебя продадут. Всех вас ждет такая судьба, – наставительно произнес слуга, сам бывший рабом Кеббана, и, потеряв интерес к девчонке, отправился по своим делам.
А оглушенная новым ударом судьбы маленькая вампирочка осталась стоять на месте, пока кто-то из надсмотрщиков грубым толчком в спину не вернул её к действительности.
Невольничьи торги в Альдабре проходили совсем рядом с бараками. В задние двери сарайчика заводили небольшими партиями предназначенных к продаже рабов, а с фасада перед ним был пристроен небольшой помост, отделенный от внутреннего помещения плотным занавесом. По очереди на него выталкивали рабов, в стоящий рядом купец на все лады расхваливал перед покупателями их достоинства.
Анну-Селену почтенный Кеббан решил предложить на продажу самой первой. Стоя у занавески, она со страхом вслушивалась в происходящее на помосте, где свой товар продавал пока что другой купец.
– Девушка из Итлены, семнадцать весен, именем Кара. Умеет ткать, петь и танцевать. Почтенные граждане Альдабры, неужели никому не нужно такое сокровище за жалкую сумму в восемь дюжин ауреусов?
– Восемь дюжин и два, – услышала Анна-Селена голос из толпы.
– Восемь дюжин и четыре…
– И шесть!
– Девять дюжин!
– Мало, мало, почтенные жители Альдабры! – громко воскликнул торговец. – Посмотрите на красоту этой девушки. В столице за неё отдадут никак не меньше двух сотен.
– Вот и тащи её в столицу, если умный такой, – прокричал кто-то из покупателей.
– Если такое сокровище не нужно никому в славной Альдабре, то я, конечно, отведу её в дальше: в Тырговище, а может – и в столицу. Но неужели нет желающих купить эту девушку здесь и сейчас?
– Девять дюжин. Я даю за эту девчонку девять дюжин и ни одного золотого больше. А нет – так убирайся.
– А я добавлю еще пару квадрантов.
– Почтенные господа, послушайте, какой у неё голос. Ну-ка, пой!
Кара что-то запела, но голос у девушки дрожал от волнения, и получалось у неё не очень-то здорово.
– Что она там блеет? – раздраженно крикнул кто-то из покупателей. – Эй, мошенник, хватит испытывать наше терпение.
– Девять дюжин и два квадранта, – объявил распорядитель торгов. – Продаешь?
– Продаю, – разочарованно согласился торговец, – Пошлину платит покупатель.
Прошло несколько томительных минут, показавшихся маленькой вампирочке целой вечностью, затем распорядитель провозгласил:
– Следующий товар представляет почтенный Кеббан.
Почтенный Кеббан подтолкнул Анну-Селену к занавеске.
– Девочка из Плескова, девять весен, – объявил работорговец, едва они вышли на помост. – Можно воспитать отличную комнатную рабыню. Совсем недорого, почтенные господа, совсем недорого…
Анна-Селена с ужасом вглядывалась в стоящих у помоста людей. Их собралось здесь около четырех десятков, по большей части – солидные мужчины в просторных рубахах темного цвета, богато расшитых золотыми и серебряными позументами, с аккуратно подстриженными бородками. На их фоне резко выделялся дородный черноусый господин с наголо выбритым черепом и в белой рубахе с узорами, вышитыми красными и синими нитями.
– Эй, почтенный купец, где ты раздобыл этого заморыша? – крик потенциального покупателя заставил Анну-Селену вздрогнуть. Толпа расхохоталась.
– Ты хочешь, чтобы мы тебе заплатили? – подхватил другой. – Это ты должен нам заплатить, если мы возьмем себе эту мышку. Её, наверное, месяц надо откармливать, прежде чем она работать сможет.
– Почтенные господа, девочка сильная и здоровая, – улыбнулся купец, отлично знающий правила игры. – Она может работать по дому хоть сейчас. Когда она вырастет, вы сможете продать её за хорошие деньги. А сегодня я отдам её всего за две дюжины ауреусов.
Неожиданно взгляд девочки упал на носилки, которые четыре обнаженных по пояс раба проносили неподалеку от помоста. Очевидно, слова работорговца привлекли внимания их хозяина. Рабы остановились, поставили носилки наземь. Занавешенная тяжелой темно-красной занавесью дверца отворилась, и из носилок появился… Нет, появилась… Хозяйка, госпожа…
Высокая, статная женщина в темно-синем широком плаще с откинутым капюшоном, украшенном на правом плече большой золотой брошью с разноцветными камушками не шла, а словно величественно подплывала к помосту. Торговцы почтительно расступались, давая ей дорогу.
– Ты говоришь, может работать по дому?
– Да, почтенная домна, – поклонившись, ответил Кеббан чуть подрагивающим голосом. – Она будет отличной домашней рабыней, старательной и послушной.
– Ты говоришь, две дюжины ауреусов?
– Для вас, почтенная домна, я готов отдать её и за полторы дюжины.
Купец никак не мог справиться с волнением, во рту пересохло, голос предательски подрагивал. Конечно, благородную морритскую домну можно было встретить в любом уголке Империи, только вот на торгах в Восьмиградьи, а торговал рабами почтенный Кеббан без малого две дюжины весен, они ему ещё ни разу не встречались. Иное дело в центральных провинциях…
– Что ж, за полторы дюжины я девочку покупаю.
– Продано благородной домне Ветилне за полторы дюжины ауреусов, – торопливо провозгласил распорядитель торгов. Писец, сидевший в углу помоста за небольшим столиком, торопливо принялся заполнять бланк свидетельства. Кеббан подтолкнул Анну-Селену к писцу, туда же подошел и распорядитель и поднявшаяся по маленькой лестнице сбоку помоста госпожа, сопровождаемая слугой в длинном и узком светло-сером плаще.
– Как имя рабыни? – поинтересовался писец, отрывая взгляд от бумаги.
– Анья, – ответил купец.
– Ты богатый человек, почтенный Кеббан, и благородная домна наверняка благосклонно примет твой подарок, – ухмыльнулся вдруг писец, отложив перо.
– О чём ты, почтеннейший?
– О чём я? О том, что за полторы дюжины ауреусов ты продаешь рабыню, на руке которой золотой перстень гораздо большей стоимости.
Взоры всех слышавших эту фразу непроизвольно устремились к рукам девочки. И вправду, на указательном пальце правой руки поблескивала толстая полоса золотого кольца.
– Я кольца не продавал, – взвизгнул купец, охваченный жадностью. Происходящее было для него настолько неожиданным, что он на какое-то время утратил благоразумие.
Для маленькой вампирочки таинственное превращение кольца Элистри из жалкой медяшки в дорогостоящий золотой перстень было столь же неожиданным, как и для всех остальных. Не понимая, что произошло и к чему это может привести, девочка инстинктивно спрятала руки за спину, обводя столпившихся вокруг испуганным взглядом.
– Почтенный, ты знаешь закон: всё, что одето на раба переходит в собственность покупателя, если при заключении сделки продавец не заявил иного. Ты промолчал, – заявил распорядитель.
– Я просто не сразу справился с волнением, – быстро возразил Кеббан. – Слова застряли у меня в горле. Госпожа, умоляю!
Он повернулся к покупательнице.
– Ведь вы не ограбите бедного купца, госпожа. Прикажите вернуть мне мой перстень, и я буду прославлять вашу доброту и милосердие по всей империи.
– Ну-ка, девочка, протяни руку, – потребовала госпожа.
Словно завороженная, Анна-Селена вытянула вперед правую руку.
– Ладонью вверх!
Девочка послушно развернула ладонь. Кольцо оказалось перстнем, надетым на палец камнем внутрь. А камнем оказался довольно крупный сапфир, ограненный в виде двенадцатигранника.
– Нет, – тонко взвизгнул работорговец. – Не-ет!
– Стража, взять! – рявкнул распорядитель.
Кеббан повалился на колени и пополз к покупательнице.
– Смилуйтесь, госпожа! Я не видел этого кольца у девочки. Я…
Он схватил полу плаща, пытаясь поцеловать, но госпожа брезгливо оттолкнула купца. Подоспевшие стражники заломили ему руки и потащили за занавеску. Кеббан кричал что-то нечленораздельное:
– Это не я… Не виноват… Не видел…
Изо рта на бороду текла слюна, глаза только что не вылезали из орбит и налились кровью. Распорядитель торгов побелел, словно полотно, но присутствия духа не утратил.
– Благородная домна Ветилна, примите мои извинения за произошедшее. Виновный будет немедленно доставлен префекту для предания справедливой казни. А позаботиться о несчастной девочке лучше вас никто не сможет.
– Извинения? Ты осмелился торговать морритской домной…
– Госпожа, на мне нет вины перед Императором и Империей. Я не видел девочку до того момента, как этот негодяй осмелился вывести её на помост. Никто и не мог помыслить, что кто-то осмелится совершить столь гнусный поступок…
Крепко взяв за руку Анну-Селену, женщина повернулась спиной к распорядителю и пошла прочь, к носилкам. Он продолжал бормотать ей в спину оправдания, но она не обратила на них никакого внимания.
Маленькая вампирочка, разумеется, уже поняла, что судьба её круто изменилась. Изменилась волшебным образом в самом прямом смысле этого слова. Но что именно произошло, в чём провинился работорговец и что ожидает теперь её саму, девочка совершенно не представляла. Всё происходящее было словно в каком-то тумане. Закружилась голова, совсем так, как бывало с ней когда-то при жизни. В следующее мгновение ноги девочки подкосились, и она беспомощно повисла на руке, за которую её держала знатная женщина. В тот же момент Анну-Селену подхватил на руки слуга в сером плаще, следовавший за госпожой.
– Шамаш, положи её скорее в носилки, – издалека донесся голос домны Ветилны.
Происходящее словно было отделено от Анны-Селены толстой прозрачной стеной. Девочка могла и видеть и слышать, но всё, что она видела и слышала, словно происходило где-то далеко-далеко и словно не с ней. И не было сил даже пошевелить рукой или сказать хоть слово.
Слуга положил девочку на мягкие подушки внутри носилок, госпожа забралась внутрь, задернула занавески. Анна-Селена ещё успела почувствовать, как носилки поднимаются на руках рабов, услышала вдруг ставший неожиданно нежным голос госпожи:
– Ничего, маленькая, теперь всё будет хорошо, всё дурное уже позади.
И после этого провалилась в слепящую тьму.
Ещё не успела благородная домна Ветилна шагнуть в двери своего дома, а слуги уже знали, что госпожа в гневе. Ничего удивительного в этом не было: большинство невольников служили госпоже уже не первую весну и успели до тонкостей выучить её характер и привычки.
По меркам Империи благородная домна была отнюдь не злой хозяйкой, и рабы в молитвах не забывали благодарить богов, пославших им такую госпожу, но, под горячую руку, Сентея Ветилна могла наказать показавшегося ей нерадивым невольника по всей строгости законов, ничего хорошего виновному не обещавших. Строгость благородная домна вообще очень любила и, в разговорах со своими подругами постоянно сокрушалась о падении нравов и с сожалением вспоминала времена своей далекой молодости, когда небо было голубее, голуби – небеснее, молодежь – почтительнее, а порядки – строже. К счастью, госпожа была твердо уверена, что усердие и прилежание являются неотъемлемой частью и гарантией порядка, и потому всякий, исполняющий свою работу с надлежащим усердием, мог рассчитывать на её благосклонность. Шутка ли, купленной для чистки потолков ящерке-вэйте, помимо прочей пищи в день выдавалось почти пол квига мяса. По мнению многих почтенных горожан кормить вэйту чем-то кроме кухонных помоев было расточительностью, граничащей с безумием, но госпожа Ветилна могла позволить себе не интересоваться мнением почтенных горожан.
Это для своих крестьян они были почтенными, а для благородной морритской домны – таким же быдлом, как и нечки. Известно, что любой представитель подлого люда мечтает возвыситься над себе подобными и придумывает для этого разнообразные изощренные способы. Так боги устроили этот мир, и это вполне разумно, но с высоты происхождения благородной домны разница между ослом, вэйтой и грязным альдабрцем была слишком уж мала. Для всех троих не служить верой и правдой Императору и господам было противоестественным состоянием, а верную службу, в этом благородная Ветилна была точно уверена, полагалось вознаграждать.
В общем, все в доме хозяйку одновременно боялись и боготворили, и никто не взялся бы сказать, какое чувство было сильнее. Возможно, одно преобладало над другим в зависимости от внешних обстоятельств. В таком случае, в тот момент, когда домна Ветилна вернулась с торжища, в доме властвовал страх. Впрочем, сама госпожа была слишком занята, чтобы обратить на это внимание.
– Шамаш, перенеси несчастную девочку в малую спальню. Слакит, немедленно застели там кровать!
– Бегу, госпожа!
– Фрин, быстро приготовь миску теплого мясного бульона и чашку теплого молока. Кейд, Ловра, Рия, что вы толпитесь, марш с глаз моих!
Повторять это приказание не потребовалось. Зато в коридоре появился управитель по имени Шамаш с бесчувственной девочкой на руках.
– Госпожа, не надо ли позвать за лекарем?
– Откуда в этой дыре возьмутся приличные лекари? Здесь можно найти только коновалов, да и то, им бы я не доверила ни одну из лошадей моего покойного супруга. Положи девочку в спальне, я сама послежу за ней.
– Как будет угодно госпоже.
– Ветилна, что происходит?
По коридору, слепо щурясь и тяжело опираясь на палку, плелась морщинистая старуха. Седые нечесаные волосы космами падали на плечи.
– Домна Лафисса, пройди к себе, – досадливо морщась, но соблюдая этикет, попросила домна Ветилна. Старуха была матерью её покойного супруга и после смерти сына осталась доживать свои вёсны у снохи – её здоровье не позволяло совершить путешествие до Моры – даже на корабле или в носилках. Она по дому-то передвигалась с большим трудом. – Я тебе потом всё расскажу.
Старая женщина неловко остановилась и беспомощно захлопала невидящими глазами.
– Потом? Да, конечно… Но что же творится?
Понять её было непросто: домна Лафисса отчаянно шепелявила, поскольку за долгие семьдесят три весны растеряла все зубы. Но домна Ветилна её речь отлично разбирала.
– Домна Лафисса, пройди в свои комнаты, – терпеливо повторила она. – Я потом приду и всё тебе расскажу. А сейчас не надо меня отвлекать, я очень занята.
– Да, да, конечно, – забормотала старушка, неловко поворачиваясь. – Я пойду к себе, ты мне потом всё расскажешь…
– Ловра, проводи госпожу в её комнату.
Рабыня, которой минуту назад было приказано исчезнуть, тотчас вынырнула откуда-то из недр коридора и почтительно подхватила старушку под левую руку. Хозяйка же прошествовала в малую спальню, где слуги уже уложили в постель несчастную девочку.
– Госпожа, если мне будет позволено, то я посижу с юной госпожой, пока она не проснётся.
Благородная домна бросила изумленный взгляд на посмевшую заговорить с ней вэйту. Ящерка, как и подобает нечке, занимала самое низкое положение среди слуг и не осмеливалась обращать на себя внимание.
– Ты?
– Если госпоже будет угодно… Я умею ухаживать за больными…
– Умеешь? Где же ты этому научилась?
Вэйта часто заморгала, что служило признаком крайней растерянности, но благородная домна не имела представления о том, что бы это могло значить.
– У прежних хозяев, госпожа.
– Ты куплена, чтобы чистить потолки и очаги, Рия, – назидательно заметила домна Ветилна. – Но, если ты сделала свою работу на сегодня…
– Да, госпожа, я всё уже сделала…
– Хорошо, ты можешь посидеть с молодой госпожой.
– Я благодарю мою госпожу, – вэйта склонилась в грациозном поклоне.
Первое, что увидела Анна-Селена, когда сознание вернулось к ней, были глаза. Два огромных золотистых глаза, казалось, испускали невидимые лучи, пронзавшие девочку насквозь.
Вслед за этим она рассмотрела и хозяйку глаз – крупную тёмно-зеленую ящерицу, сидевшую у кровати.
– Ты кто? – удивлённо спросила девочка.
– Я – Рия, – ответила ящерица, ничуть не удивившись вопросу. Голос у неё был немного глуховат, но совсем не напоминал Анне-Селене шипение, которое издавали ящерицы, знакомые ей по курсу биологии. – Как ты себя чувствуешь, маленькая неживая?
– А где я нахожусь?
Девочка с удивлением оглядела комнату. Высокий потолок скрывался во мраке. Стены были покрыты фресками с изображением цветов и птиц, наверное, яркими, но казавшихся тусклыми из-за окутывавшего комнату полумрака. Свет проникал только через дверной проём, находившийся как раз за спиной ящерицы по имени Рия.
– Ты в доме благородной домны Ветилны.
– А почему ты назвала меня неживой?
Этот вопрос надо было задать сразу, но маленькая вампирочка, изумленная происходящим, не успела отреагировать.
Странная ящерица быстро заморгала своими золотистыми глазищами.
– Я чувствую, что живое и что неживое, маленькая госпожа. Но ты не волнуйся, Рия никому не скажет о том, что ты – не живая.
– Вот как? А почему?
– Люди ненавидят тех, кто не люди. Они убивают всех – и виноватых и невиновных. Если я скажу госпоже, что ты – не живая, то придут инквизиторы. Они сначала убьют тебя, а потом, наверное, меня.
– За что – тебя? – изумилась Анна-Селена.
– За то, что я – не человек.
На несколько мгновений недоуменные взгляды вампирочки и вэйты встретились.
– А что же делать? – тихо спросила девочка.
– Госпожа не догадается, что ты – не живая. Она считает, что ты – благородная домна, которую разбойники украли и продали в рабство.
Ну, да… Конечно… При этих словах ящерицы девочка вспомнила всё. Торги. Появление госпожи. Собственную продажу. Превращение кольца.
Девочка торопливо глянула на правую руку – кольцо Элистри было на своём месте. И снова в виде перстня с граненым сапфиром.
– А слуги?
– Слуги тоже не о чём не догадаются. В доме госпоже кроме меня прислуживают только люди. К тому же, все они и горожане. Они ничего не знают о не живых, кроме старых сказок.
– А ты – знаешь?
– Я – знаю.
– Откуда?
Наверное, если бы ящерица умела улыбаться, то она бы улыбнулась до ушей.
– Мой дед – шаман нашего племени. И его отец был шаман. И отец его отца. Издавна мои предки поклонялись богам нашего племени, а боги в ответ давали нам знания.
– Интересно, что же это были за боги?
– Наши боги – это драконы!
– Драконы?! – удивленно-восхищенно переспросила девочка. – А ты мне расскажешь о них?
– Если ты захочешь. А сейчас, извини, я должна сообщить госпоже, что ты пришла в себя.
Быстрым движением ящерка выскользнула из комнаты. Анна-Селена успела только разглядеть, как мелькнули длинные чёрные полосы на её вовсе не тёмной, а золотисто-зелёной спине.
