Текст книги "Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары (СИ)"
Автор книги: Алексей Шепелев
Соавторы: Макс Люгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)
– Верим, – откликнулся за всех Мирон. – А что из этого следует?
– Дорога населена, хотя и не густо. И большинство жителей Дороги, так или иначе, способно выходить с нее на Грани. Причем, девять из десяти таких жителей на Гранях отнюдь не являются магами.
– Действительно, Михаил-Махмуд о магии не сказал ни слова, – кивнул Мирон, подумав про себя, что настоящий маг отнюдь не обязан рассказывать о своем призвании каждому встречному. – Кстати, Саша, тебе, как жителю Дороги, наверное, есть что добавить?
– А чего добавлять? Действительно, несколько раз я встречал здесь магов. Люди как люди. А уходить и возвращаться и правда может почти каждый, для этого магом совсем не надо быть.
– Да? А самолет ты как взорвал, неужели без магии? – нашел подходящий способ задать давно мучавший его вопрос Мирон.
– Да я-то тут причем? – искренне удивился подросток. – Самолет взрывал Адам, я был только маяком. Не знаю, что у него за оружие, но он наводил его как-то через меня.
Повисло молчание: нить разговора неожиданно оказалось потерянной.
– Так что же, получается, свернуть с Дороги – означает выйти на Грань, в какой-то мир? – неожиданно воскликнул Балис.
– Именно, – согласился Наромарт. – Те, кто может выйти на Дорогу, использует ее для перемещения между Гранями.
– А на какую именно Грань, в какой мир?
– Этого я сказать не могу. Да и вообще мало кто может увидеть, что за мир лежит за точкой соприкосновения. И, насколько я понимаю, тут уже без магии никак не обойтись.
– Можно и без магии, – не согласился Саша.
– А как?
– Я не умею, но видел… Вот, кстати, Михаил-Махмуд умеет.
– Жаль, – с явной досадой произнес Наромарт. – Хотелось бы это обсудить. Может, и я бы научился…
– Увидим Михаила-Махмуда или еще кого из знающих – я попрошу, – пообещал Сашка.
– Спасибо.
– Погодите. Наромарт, если я не ошибаюсь, то ты собирался через Дорогу попасть в свой мир, – вступил в разговор Мирон. – Как же ты хотел сделать это, если не знаешь, что за поворотом?
– Если знаешь, что за своим поворотом, – ответил эльф, особенно выделяя голосом слово "своим", – то это не значит, что можешь определить, что скрывается за каждым из поворотов.
– А как Вы определяете, какой поворот – Ваш? – не утерпел любопытный Серёжка.
– Вообще-то никак. Мы сначала направлялись в какой-нибудь город на Дороге, где живут местные жители. Те самые, которые умеют переходить на Грани. За разумную плату они нанимаются к таким путешественникам, как мы, в проводники до нужного им мира.
– Но ведь Вы говорили, что Граней-миров – огромное количество, – увлечённый Сережка снова повернулся внутрь повозки. – Как же жители Дороги умеют найти среди них нужный?
– Лучше всего об этом спросить у них. Саша, расскажешь нам что-нибудь?
– Немногое. Надо знать мир, в который хочешь попасть. Все время думать о нем, представлять его. И тогда Дорога сама приведет себя к точке соприкосновения.
– А можно при этом сначала попасть на точку соприкосновения с другой Гранью?
– Можно, но тогда я чувствую, что там не тот мир, который мне нужен. Не знаю какой, но точно знаю, что не тот.
– То есть, что конкретно там за поворотом, ты определять не умеешь?
– Нет. Любой сход с Тропы, как Вы это называете, точку соприкосновения, определить могу. Знаю одну постоянную точку, там в степи. Не мой мир, совершенно другой. А больше…
– Ну, у тебя еще все впереди, – успокоил его Мирон, и тут же понял, какую сморозил глупость: вечная жизнь должна была быть проклятьем Саши Волкова. Но, то ли парнишка не успел понять, в чем есть его проклятье, то ли просто хорошо владел собой, но только на слова Нижниченко он никак не отреагировал. Спеша переключить внимание путников, Мирон продолжил обсуждение:
– Думаю, теории на сегодня достаточно. Давайте перейдем к практике. Сегодня ночью некоторые из нас видели странный сон, в котором нам предлагалось свернуть с Дороги, на одну такую Грань.
– Ух, ты, а как Вы узнали? – Сережка опять крутанулся назад, уставившись на Мирона прямо таки горящими глазами.
– Что я узнал?
– Ну, что мне такой сон снился…
– Знаешь, Сережа, вообще-то я говорил о себе, Наромарте и Балисе. И о Саше. Но если и тебе такой сон снился… А вам?
– Мне тоже, – сказала Анна-Селена.
Женька коротко кивнул.
– Значит, никого из нас не забыли, – подвел итог Нижниченко. – Ну, что же, будем решать, что делать. У нас с Сашей никаких особых планов не было, у Балиса и Серёжи, как я понимаю, тоже. А вот вы…
– А что мы? – эльф сделал легкое движение, словно пожал плечами. – Планы у нас, конечно, имеются, но торопиться нам некуда. Верно?
– Мне-то что, – буркнул Женька.
– Не знаю, кому как, а мне очень хочется, чтобы мы повернули, – сказала Анна-Селена. – А спешить нам и, правда, некуда.
– То есть, принимаем решение – свернуть? Если, конечно, на Дороге нам встретится место для поворота.
– Ущелье у старого дуба, верно? – с типично детской радостью оттого, что и он тоже знает, предположил Сережка.
– Верно, – подтвердил Мирон. Удивляться было нечему – совершенно понятно, что, не совпадая в сюжете, все сны были абсолютно одинаковы в том, что касалось инструкций, по дальнейшему поведению.
Глава 2
В которой происходит несколько удивительных встреч.
Есть за горами, за лесами маленькая страна
Там звери с добрыми глазами,
Там жизнь любви полна,
Там чудо-озеро искрится, там зла и горя нет,
Там во дворце живёт жар-птица
И людям дарит свет.
Н.Королёва
– Я думаю, что в его нынешнем виде господину Зуратели будет трудно подать на нас жалобу, – примирительно сказал Наромарт, показывая рукой на окаменевшего скульптора, но Ястреб хмуро покачал головой.
– Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас, предупреждаю. Ежели эта статуя – господин Цураб Зуратели, то, боюсь, прибавится еще одно обвинение – в убийстве. Причем, согласно законам Риттерберга, использование боевой магии является отягчающим вину обстоятельством.
Наромарт развел руками.
– Простите, у меня нет опыта общения со слугами закона. Мне вы тоже предлагаете покинуть город?
Стражники переглянулись, Ястреб печально покачал головой.
– Нет, доктор. Убийство – слишком серьезное преступление. Мы не можем вас так вот отпустить.
– Вообще-то я его не убивал, – начал было темный эльф, но его прервала пришедшая наконец-то в себя мадемуазель Виолетта.
– Погодите, погодите. Если будет установлено, что господин Зуратели в своём доме совершал преступления, то наши действия будут расценены как…
И, не окончив фразы, вопросительно посмотрела на Рыбачку.
– Ну, как не особенно умная попытка помощи Страже, я полагаю. Только нужны доказательства.
– Доказательства ожидают нас во внутреннем дворе, – хмуро сообщил Наромарт. – Там превращенные в камень дети, которых Зуратели обманом вытащил из других миров, чтобы превратить здесь в статуи пороков.
Лицо Рыбачки исказила гримаса.
– Знаете, доктор, после таких слов очень хочется нанести физический ущерб при задержании. Либо тому, кто делает такие вещи, либо тому, кто так гнусно клевещет.
– Что ж, надо найти в этой комнате артефакт, позволяющий превратить статуи в детей – и свидетельств у вас будет достаточно.
Ястреб хотел что-то сказать, но тут у дверей застонал и закопошился Джин.
– Так, всем молчать! – потребовала Рыбачка и довольно грубо подняла карлика.
– Ну, что здесь происходит?
– Госпожа, это не я, – забормотал Белью. – Я ни в чем не виноват. Я пальцем до детей не дотрагивался.
– Почему-то у меня на этот счет имеется иное мнение, – задумчиво протянула Рыбачка. – Впрочем, в нашем городе все решает суд, и только суд. Но обвинения в твой адрес очень серьезны, поэтому решения суда тебе придется подождать в городской тюрьме.
– Не хочу! Не хочу в тюрьму! Я ни в чем не виноват! Это все Зуратели! Это он вытягивал детей из иных миров и превращал их в статуи пороков. Я ведь всего лишь слуга, а не маг. Подумайте сами, как я мог участвовать в его экспериментах! Не надо меня в тюрьму, пожалуйста! – близость наказания повергла Джина в настоящую истерику.
– Если хочешь этого избежать, то ты должен помочь следствию. Понял?
Джин часто-часто закивал.
– Понял, конечно, понял. А как я могу помочь?
– Ну, во-первых, дать подробные показания о том, как господин Цураб Шем Зуратели доставал детей для своих… творений. А во-вторых, быстро давай сюда артефакт, который разрушит магию.
– Конечно-конечно, госпожа, – засуетился карлик. – Я все экспонаты знаю, что есть что. Вот, извольте.
Он направился к одной из этажерок и взял с полочки длинный серебряный жезл. Примерно треть его составляла отполированная рукоятка, затем он делился на четыре переплетающихся жгута, ближе к концу жгуты расходились, обвивали прозрачный кристалл, а потом снова сходились, образуя острие.
– Мадемуазель Виолетта, возьмите жезл, – попросил Ястреб.
– Пусть лучше его возьмет доктор Бользен, – ответила волшебница. – Превращения в камень не проходят бесследно. Дети могут испытать шок, я должна быть готова применить магию исцеления. Нар, ты ведь сможешь активировать жезл?
– Думаю, что да. Вроде бы, ничего сложного в этом нет.
– Отлично. Пройдемте во двор.
Сопровождаемые светящимися шариками Наромарта, они вышли из комнаты. Впереди шла Рыбачка, за ней семенил услужливый карлик, далее мадемуазель Виолетта и волшебник, замыкал шествие Ястреб.
Когда они спустились во внутренний дворик, Наромарт вдруг почувствовал всей своей вампирьей природой приближение полночи – времени наибольшей активности инфернальной магии. Это сказалось не только на нем: хоровод каменных фигур стремительно наливался Силой.
– Стойте.
Все остановились.
– Там опасно. Я посмотрю.
Наромарт осторожно вошел в круг фигур. Почти физически почувствовал Силу, потоки которой пронизывали всё его существо. А затем рядом с этим миром возник второй. Стоя во дворе дома Зуратели, эльф одновременно находился в парке какого-то города. Этот второй мир был виден смутно, всего на несколько десятков ярдов вокруг. С одной стороны парк вроде примыкал к реке, одетой в гранитную набережную. В том мире был день, и падал легкий зимний снег.
А еще в парке стояли статуи – еще более уродливые, чем творения господина Шема. Полукольцом, а не кругом. Не каменные, а отлитые из тусклого серого металла. А в центре полукруга – еще две статуи из металла золотистого – устремлённые навстречу друг другу маленькие мальчик и девочка с завязанными глазами.
Стоя в профиль к Наромарту и не замечая его, статуи рассматривали мужчина и женщина. Она – среднего роста, в теплых меховых одежах, он – высокий, немного сутулый, в клепаном кожаном доспехе странного покроя, но почему-то при этом без оружия, да еще и в шерстяном колпаке на голове. Нелепый вид этой парочки дополнялся тем, что на обоих были окуляры престранной конструкции.
– Ну что, Лешка, – услышал Наромарт женщину, – а это та самая Царевна Лягушка?
– Она, она, Лидия Владимировна, – кивнул мужчина. – По авторскому замыслу – аллегория Проституции.
Видимо, он продолжал говорить, но видение вдруг стало стремительно меркнуть и, через несколько мгновений, полностью исчезло. Остался только дворик, статуи детей и недоумевающая группа людей неподалеку. Начинающий маг еще раз прислушался к своим ощущениям – потоки Силы пропали.
– Похоже, что это не только памятник, а еще и недостроенный портал.
– Портал? – мадмуазель Виолетта торопливо принялась творить заклятья, стражники покрепче сжали в руках оружие. – Действительно, что-то связанное с перемещениями между гранями и планами здесь присутствует. Но, если это и портал, то он ещё явно не завершен.
– Что ж, этому можно только порадоваться. С кого начнем?
Волшебница подошла к ближайшей скульптуре. Наромарт сосредоточился. Магический посыл, взмах палочкой и…
Одетая в лохмотья девочка обвела двор широко раскрытыми глазами, оттопырила нижнюю губу и растеряно произнесла:
– Я ничего не понимаю…
А через несколько минут двор гудел на разные ребячьи голоса, к которым примешивались слезы бившийся в истерике на груди у мадемуазель Валентины птичницы Гертруды и проклятья гончара Клауса, избранных господином Шемом Зуратели на роль пострадальцев от детских пороков. Растерялись даже невозмутимые законники Рыбачка и Ястреб: хоть и бывалые люди, но такого им видеть ещё не доводилось.
Наромарт тоже не знал, что делать дальше, но тут его отвлекло настойчивое подергивание за плащ. Внимания к себе добивалась одна из оживленных статуэток – так сказать, девочка с собакой. Точнее, с рисунком собаки.
– Что такое? – удивленно спросил эльф. – Что случилось?
– Господин волшебник, – на вид, насколько Наромарт разбирался в людях, девчонке было не больше десяти лет – еще младше Женьки, но её голос, хоть и подрагивал от волнения, но был не по годам серьезен и рассудителен, – а Вы только нас расколдовали или и других можете?
– Других? Кого других?
– Там, где меня заколдовывали, была статуя волшебника.
– Точно, – вмешался стоящий рядом Женька, наконец-то пришедший в себя от потрясения. – Такой бородатый дядька из темного мрамора в остроконечной шляпе.
А ведь и правда, стояла такая в мастерской. Статуя как статуя, ничем особенным из остальных не выделялась. Неужели, тоже жертва? А почему бы и нет? Жаль, Дранго уже не спросить…
– Пожалуй, Вы правы, – Наромарт бросил взгляд на пытающегося навести порядок во дворе Ястреба и заспешил к двери. Женька и девчонка – за ним. В голову пришла, было, мысль пригласить мадемуазель Виолетту, но потом эльф решил, что Гертруде целительница нужнее.
В мастерской Наромарт сначала тщательно осмотрел статую. Судя по тонкости работы и впрямь творение не Зуратели, а Лонгхарда. Что ж, злое дело надо исправлять. Повернувшись в пол оборота к скульптуре, он активировал жезл. В следующее мгновение на месте камня стоял крупный человек в темных одеждах. А еще через миг кристалл на жезле в руке эльфа звонко лопнул, и мастерскую Зуратели осветила ослепительно яркая вспышка.
– Он просто не успел остановить то заклинание, которое хотел произнести перед тем, как его превратили в камень. Вот так я и приобрел свое увечье, – закончил свой рассказ Наромарт.
– А что было потом? – это, конечно, не утерпел любопытный Серёжка.
– Мадемуазель Виолетта сумела меня вылечить, но шрамы остались… А когда я почувствовал себя лучше, то стал искать возможность вернуться на свою Грань. Маги Риттерберга помогли нам попасть на Дорогу, а дальше, как я уже говорил, в ближайшем городе мы должны были найти себе проводника.
– А Женьку и Анну-Селену Вы хотели завести в их миры?
Наромарт промолчал. Врать он не любил и не умел, но и объяснять, что маленькие вампиры не могут вернуться в свою прежнюю жизнь, он тоже не собирался. Во всяком случае, пока. Он не сомневался, что его новые спутники свыклись с мыслью о том, что путешествуют в обществе эльфа, но доверие между ними пока было явно ниже того уровня, когда известие о том, что среди членов отряда имеются два вампира, не приводит к немедленному развалу отряда.
– Что же получается, мы вас задерживаем на дороге домой? – не унимался Серёжка, воспринявший молчание Наромарта, как подтверждение своей догадки.
– Почему это вы задерживаете? – не согласилась Анна-Селена. – Вообще-то решение принимали мы все, и меня никто ни к чему не принуждал.
– Ну, все равно… Если бы я мог вернуться к родителям…
Мальчишка не договорил.
– А где твои родители? – спросила девочка.
– У меня их теперь нет, – глухо ответил Сережка после небольшой паузы.
– Извини, я не знала…
– Ладно…
– Я вот книжку одну читал, – вступил в разговор Женька, – про ребят, которых инопланетяне похищали. Так вот, для них специальный полигон придумали. Вроде как острова в океане. Сорок островов, каждый из которых соединен с двумя-тремя другими разводными мостами. Днем их сводят, ночью – разводят.
– И что? – довольно вяло поинтересовался Сашка.
– И то, что раздали ребятам оружие и сказали: те, кто захватит все сорок островов – вернутся к родителям. А остальные – погибнут. И ребята начали воевать друг с другом – чтобы вернуться.
– И убивать? – ужаснулась Анна-Селена.
– И убивать, – безжалостно ответил Женька.
– Ну и зря, – спокойно заметил Сашка. – Не друг с другом надо было воевать, а с теми, кто их похитил.
– А как с ними воевать, если они абсолютно непобедимы?
– Абсолютно непобедимых не бывает, – так же спокойно ответил Сашка. – Если идет борьба, значит, у каждого есть своя слабость. Главное – найти ее. Кстати, чем книжка кончилась?
– Герой вернулся домой, – без особой охоты сообщил Женька.
– Что перебил всех и захватил сорок островов? – не унимался казачонок.
– Нет, нашел слабость у тех, кто их захватил.
– Вот видишь, я же с самого начала сказал…
– Что видишь? – рассердился Женька. – Это же книга. В книгах всегда так бывает: сначала героя загоняют в безвыходное положение, а потом он чудом спасается и всех побеждает. А в жизни все по-другому. В жизни чудес не бывает.
– Это как посмотреть, – возразил Наромарт. – Взять хоть нашу историю. С одной стороны, нашу победу над Зуратели можно считать и чудом, а с другой – все закономерно. Рано или поздно, но его тайна все равно была бы раскрыта, и возмездие бы его настигло.
– Ага, рано или поздно… Для того, кому поздно, от этого не легче…
– А кому, вообще говоря, поздно? Для превращенных в камень время останавливается, Анна-Селена может подтвердить.
– Могу, – охотно откликнулась девочка. – Сначала я рисовала в мастерской, потом вдруг что-то случилось – и я уже во дворе. А между этим как будто ничего и не было. Я даже испугаться не успела.
– Это хорошо, что Зуратели был псих и только превращал людей в камень. А если бы он их убивал? – не сдавался Женька.
– Убрать все зло из мира – не в моей власти, – вздохнул Наромарт. – И не в твоей. И ни в чьей из нас. И я не верю тем, кто громко обещает сделать жизнь каждого счастливо и беззаботной. Но это и не нужно…
– А что же нужно? – поинтересовался Балис. Лезть в спор детей ему казалось не солидным, но последние слова эльфа затронули старую рану в его душе.
– Нужно всего лишь стараться жить так, чтобы вокруг себя было меньше зла и больше добра. Не кидаться устроить жизнь тех, кто обитает где-то далеко и о ком ты почти ничего не знаешь, а помогать тем, кто рядом: родным, друзьям, знакомым.
– И всё?
– А разве этого мало? Ведь каждый – чей-то родственник или знакомый. И если в его беде помогут близкие, то зачем ему нужна помощь героя, пришедшего откуда-то издалека…
– И для полного соответствия своим словам тебе надо было отказаться от борьбы с Зуратели. Ты же не житель Риттерберга, – усмехнулся Женька.
– Во-первых, я не закон издаю, а даю совет, к тому же очень общий. Я не герой и приключений на свою голову не ищу, но уж если они меня находят, то я от них не прячусь. Во-вторых, неправильно говорить, что Зуратели победил я. Один бы я с ним никогда не справился: Зуко, мадемуазель Виолетта, Евсей Доксеев, ты – все поучаствовали.
– Ага, особенно этот предатель, – настроение у Женьки окончательно испортилось, когда Наромарт упомянул его в одном ряду с русийским магом.
– А, по-моему, он как раз делал то же самое, что и эти твои ребята с островов. Велика ли разница, как убить – своими руками или руками другого человека?
– Ребята с островов друг друга не знали. А к Евсею мы в гости пришли, как к другу. Чай вместе пили, все рассказали… Если он так Зуратели боялся – мог бы сразу отказаться нам помогать. А то сначала помог, а потом предал. Тоже мне, Рыцарь Крапивы. Если они все такие предатели, то правильно их повсюду не любят!
– Ребята с островов знали, что против них – не враги, а такие же, как и они – которых заставили. Это же не враги, я бы их убивать не стал, – улучил возможность высказаться Сережка.
– Это вот так здесь говорить хорошо, когда для тебя это все сказки. А когда в лицо тебе направлен меч, и если ты не поднимешь в ответ свой, то умрешь, все сразу становится по-другому, – Женька старался придать своему голосу уверенность, но ему не очень-то это удавалось. Ведь меча ему пока что держать в руках не приходилось – разве что изредка деревянный муляж-бокен, когда на тренировках в секции айкидо отрабатывались приемы самообороны против вооруженного мечом противника. Тогда ему эти занятия казались не очень умными и наивными – трудно себе представить, чтобы в начале третьего тысячелетия кто-то бегал по Киеву с настоящим мечом и желанием убить. Все нормальные убийцы (если только убийцу можно назвать нормальным) давно перешли либо на ножи, либо на огнестрельное оружие. Однако, оказавшись в Риттерберге, свое отношение к тем тренировкам он изменил – теперь полученные знания могли пригодиться в любой момент. Жаль только, что знаний этих оказалось совсем немного, но здесь исправить уже ничего было нельзя.
– Надеюсь, ребята, вам не придется решать эти проблемы на практике, – попробовал подвести итог Мирон. Женька хотел что-то ответить, но не успел: с передка донесся голос правившего фургоном Сашки:
– Эгей, похоже, это наш дуб.
Женька, Сережка и Балис живо соскочили с повозки, Анна-Селена, сидевшая ближе к Сашке, выбралась на передок, Наромарт неуклюже замешкался. Мирон помог ему выбраться из фургона, и теперь все путешественники смотрели на открывшийся впереди вид.
В этом месте ущелье расширялось, стены его становились более пологими, между камней то тут, то там мелькали зеленые пятна травы. Левую стену рассекала узкая щель, куда уходила тонкая лента ответвляющейся дороги. А у самой развилки рос непонятно как здесь очутившийся дуб. Не очень высокий, зато толщиной, наверное, в четыре обхвата, раскинувший во все стороны могучие узловатые ветви, покрытые густой зеленой листвой. Совсем молодой, светло-зеленой листвой, словно сейчас только вступала в свои права весна.
– Думаю, это то место, о котором нам говорилось во снах, без всяких сомнений, – нарушил молчание Наромарт. – Саша, в ущелье точка перехода?
Казачонок прислушался к собственным ощущениям.
– Да, и очень близко.
– Что ж, как и предполагалось… Ну что, поворачиваем?
– Вроде, все уже решили, – недовольно проворчал Женька.
– Тогда, вперед.
Эльф хотел забраться в повозку, но Гаяускас остановил его.
– На два слова, Наромарт.
– Пожалуйста.
Когда они отошли на несколько шагов, чтобы остальные не могли слышать разговора, Балис сказал:
– Сегодня утром Вы сильно помогли мне. После того, как я рассказал Вам о сне, мне стало намного легче.
– Мы договорились, что еще вернемся к нашему разговору, – напомнил темный эльф.
– Верно. И мы обязательно к нему вернемся. Но сейчас разговор не обо мне, а о Вас. Может, Вам тоже стоит более активно бороться со своими страхами?
– Что именно Вы предлагаете?
– Мы сейчас попадем в новый мир. Мир, которого не знаем мы, и который не знает нас. Может, Вам стоит войти в него с открытым лицом?
С минуту Наромарт раздумывал, затем произнес:
– Пусть так!
И, решительно откинув капюшон, вернулся к повозке.
За поворотом дорога довольно резко стала клониться вниз. Склон горы слева неожиданно резко оборвался, открылся котлован глубокой впадины. Гаяускас, давно не бывавший в горах, почувствовал себя несколько неуютно. С одной стороны почти отвесная стена, с другой – пропасть, а между ними – дорога шириной каких-то пяток метров. Он соскочил с повозки, чтобы посмотреть, насколько крут склон котловины. Увиденное не сильно вдохновляло: пусть перед ним оказался и не обрыв, но крутизна склона была на глаз градусов шестьдесят, к тому же сам склон представлял из себя осыпь с густо разбросанными по ней крупными валунами. И только метрах на пятистах книзу он становился более пологим и обрастал невысокими сосенками.
– Неприятный склон, – сообщил Балис, забираясь обратно в повозку.
Наромарт что-то ответил на непонятном ему языке.
– Что? – переспросил Гаяускас.
Темный эльф снова что-то сказал, и капитан снова его не понял. Да и не только капитан.
– Ох ты, мы же с Тропы сошли, как же я забыл, – донесся снаружи голос правящего конем казачонка.
– Что забыл, Саша? – с беспокойством спросил Мирон.
– На Тропе все друг друга понимают. А на Гранях – как придется.
– В-весело, – пробормотал Балис. – И как мы теперь будем?
– Нужен системный подход.
Мирон достал из кармана ветровки блокнот и авторучку и принялся расчерчивать небольшую табличку. С интересом наблюдавший за его действиями, Наромарт откуда-то из складок плаща извлек плоскую металлическую коробочку, больше всего напоминавшую своим видом портсигар, и металлическую же тонкую палочку с заостренным концом. И то и другое он протянул их Нижниченко. Открыв створки, Мирон с удивлением обнаружил, что имеет дело с подобием записной книжки: внутренние стороны металлических пластинок были покрыты слоем воска, на котором отчетливо виднелись нацарапанные палочкой значки. Утвердительно кивнув, Мирон вернул предметы черному эльфу и приступил к опросу.
– Сначала попробуем разобраться, кто чего умеет. Кто понимает – отвечайте. Кто говорит по-русски?
Как и ожидалось, ответили все, кроме Наромарта и Анны-Селены.
– Хорошо. На украiньской мове размовляете?
Все трое мальчишек ответили утвердительно, Гаяускас промолчал.
– Do you speak English? [3]3
Вы говорите по-английски? (англ.)
[Закрыть]– продолжал Нижниченко.
– Yes, I do, [4]4
Да, говорю. (англ.)
[Закрыть] – капитан предположил, что будет единственным собеседником, но к нему присоединился Женька:
– Yes, I can speak English a little. [5]5
Да, немного говорю. (англ.)
[Закрыть]
– А это какой язык? Английский? – поинтересовался Сережка, очередной раз давший волю своему любопытству.
– Именно, – кивнул Мирон.
– Parlez-vous francas? [6]6
Говорите ли Вы по-французски? (фр.)
[Закрыть]
– Oui, [7]7
Да. (фр.)
[Закрыть] – на сей раз компанию Балису никто не составил.
– Ты и французский знаешь? – изумился Нижниченко.
– Тебе можно, а мне – нельзя?
– Да я кроме этой фразы и "amore"[8]8
Любовь. (фр.)
[Закрыть] не знаю ничего. Это больше для них, – Мирон кивнул на молчащих Наромарта и Анну-Селену, и продолжил. – Sprechen Sie Deutsch? [9]9
Говорите ли Вы по-немецки? (нем.)
[Закрыть]
– Ja. – снова ответил только Гаяускас. [10]10
Да. (нем.)
[Закрыть]
– Слушай, Бинокль, а ты насколько хорошо владеешь этими языками?
– Шекспира, Дюма и Гете в подлиннике без словаря читать, безусловно, не сяду, но объясниться смогу.
– Круто, – совершенно искренне одобрил Женька.
– Ага, – кивнул Сережка.
– Что тут такого, у господ офицеров знать несколько иностранных языков считалось обычным делом, – с некоторым чувством превосходства сообщил Сашка.
– Традиции царской Армии были несколько… утрачены, – попробовал объяснить Мирон, и тут же поймал себя на мысли, что лучше бы было промолчать.
К счастью, Сашка не стал развивать тему, ограничившись ироничным:
– Да я понимаю…
После чего Мирон продолжил опрос:
– Татарча эйт? [11]11
Говорите по-татарски? (тат.)
[Закрыть]
В знании этого языка никто не признался.
– Тогда у меня – все, – грустно сказал Мирон, заполняя минусами очередной столбик. – Балис, твоя очередь.
– Боюсь, шансов мало. Для начала – литовский. Ar jus kalbate lietuviskai? [12]12
Вы говорите по-литовски? (лит.)
[Закрыть]
Молчание.
– Kas te rДДgite eesti keelt? [13]13
Вы говорите по-латышски? (лат.)
[Закрыть]
Молчание.
– Других языков я, можно сказать, не знаю.
– А можно сказать, что ещё кое-что знаешь? – хитро усмехнулся Мирон.
– Ну, воспоминания детства кое-какие остались. Потом еще во Флоте пришлось с итальянским ознакомиться…
– Пробуй все, что можешь. Видишь же, для девочки и эльфа мы языка пока не подобрали.
– Хорошо. Vai jus runajat latviski? [14]14
Вы говорите по-эстонски? (эст.)
[Закрыть]
Молчание.
– Czy mowi panove po polsku? [15]15
Вы говорите по-польски? (пол.)
[Закрыть]
Молчание.
– Parla Italiano? [16]16
Говорите по-итальянски? (ит.)
[Закрыть]
Молчание.
– Все. Полное и окончательное все, – подвел итог Балис. – Белорусский выучить не сподобился, единственный раз слышал от Олежки Скобелева белорусскую речь только на неделе дружбы народов в седьмом классе: "Сердечно запрошаем подороже и попригоже Белорусси – краине блакитных озер, могутных сосен и щирых, процовитых людей".
И на эту цитату ни Наромарт, ни Анна-Селена не отреагировали.
– Белорусский нам бы вряд ли помог, – грустно улыбнулся Нижниченко. – Те, кто говорят на белорусском, должны хоть немного понимать и русский, и украинский. Так что – здесь нам ловить нечего. Кстати, а что, в Вильнюсе в семидесятых говорили на польском и латышском?
– Сразу видно, что в Прибалтике Вы, товарищ генерал, не работали.
– Не приходилось. А что всё-таки не так?
– Понимаешь, большинство тех, кто не бывал в Прибалтике, рассматривают её как единое целое. Для них каждый прибалт говорит на всех трех языках. А на самом-то деле, всё совсем по-другому. Три замкнутых на себя узких мирка. Каждый говорит на своём языке и не испытывает ни малейшего желания изучать чужой.
– Выходит, что…
– В Вильнюсе, естественно, говорили на литовском и русском.
– Ну а ты откуда взялся, такой нетипичный?
– Из Ленинграда. Я ж тебе рассказывал, когда гостил в Севастополе…
– Это я помню, – улыбнулся Мирон. – Просто интересно стало, если для литовцев говорить на эстонском и латышском настолько нетипично, то почему ты этими языками владеешь?
– Просто у меня в детстве было увлечение – языки учить. У меня же мама – наполовину эстонка. Так что с самого детства – три языка. Мне нравилось, хотелось еще какой-нибудь язык изучить. Родители только радовались. И пошло: английский, французский, немецкий… А польский и латышский – это уже в Вильнюсе, когда постарше был. Друзья были – латыши и поляки. Вот их-то я немного и поэксплуатировал.
– Поучительно… Ладно, продолжим опрос Саша?
– Кроме русского и украинского я ничего не знаю.
– Женя?
– Казахский. Сен казакша билесын ба? [17]17
Говорите ли Вы по-казахски? (каз.)
[Закрыть]
И снова неудача.
– Сережа?
– Молдавский знаю, конечно. Ворбиць ын лимба молдовеняске? [18]18
Говорите ли Вы по-молдавски? (молд.)
[Закрыть]
Нет ответа.
– Гагаузский немного. Гагаизджа канушьёрсунуз? [19]19
Говорите ли Вы по-гагаузски? (гаг.)
[Закрыть]
Молчание.
– Могу попробовать на румынском, – виноватым голосом сказал Серёжка, словно это из-за него спутники утратили возможность общаться. – Только вряд ли это что изменит, он же на молдавский очень похож. Vorbiюi romвneєte?[20]20
Говорите ли Вы по-румынски? (рум.)
[Закрыть]
Как и предполагал мальчишка, и этот язык оказался эльфу и девочке незнакомым.
– И что мы теперь делать будем?
– Погодите, – мелькнула догадка у Женьки. – А так – понимаете?
– Ой, я уже испугалась, что мы не сможем с вами разговаривать, – воскликнула Анна-Селена.
– Ну, все-таки смогли объясниться, – с явным облегчением произнес Наромарт.
– На каком языке ты с ними говоришь? – поинтересовался Мирон.
– На языке того города, где мы встретились. Наверное, это дополнительное действие магии Зуратели – попадая в город, мы смогли говорить на местном языке.
– Жалко, что, сойдя с Дороги, мы не стали говорить на местном языке, – вздохнул Сережка.
– Жалко конечно, – согласился Мирон. – Но попробуем и с местными как-нибудь разобраться. А ты, Женя, теперь у нас самый важный человек – переводчик.
Бескровные губы маленького вампира тронула улыбка. Наверное, первая с того момента, когда повозка Наромарта наехала на костер Сашки и Мирона.
– На всякий случай расспроси Наромарта и Анну-Селену о том, какие языки они знают.
