Текст книги "Ростерия (СИ)"

Автор книги: Александра Шпатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

– Вам не нравится? – чуть забеспокоился парикмахер, наконец заметив угрюмость Елизаветы. – Я переделаю, если настаиваете…

– Нет!!! – в ужасе взвыла та. – Мне! Всё! Нравится!

Гриша начал терять невозмутимость: он скрестил руки на груди и выглядел довольно растерянным, если сравнивать с его прежним состоянием. Наверняка бедняга привык, что его работой восхищаются, а талант боготворят. И вдруг столь неблагодарная девчонка…

– Не беспокойтесь, она всегда такая, – обнадёжила мастера Саня и подмигнула сестре, – наконец-то тебя узнаю. С возвращением.

Уже перед самим отъездом Саша из-за угла коридора позвала к себе Лизавету. Последняя оглянулась на родителей: они оба стояли у зеркала и расправляли складки на одежде; отец – в официальном костюме и лаковых тёмных туфлях, а мать – в чёрном приталенном вечернем платье в пол на бретельках; вдруг с улицы послышался вопрошающий голос кучера, и Олеся что-то раздражённо ему бросила – им явно было не до старшей дочери. Лиза подбежала к Александре (туфли на невысоких каблуках оказались очень удобными):

– В чём дело? – нетерпеливо спросила она, то и дело оглядываясь.

– Ничего, только… Постарайся всё запомнить, хорошо? И мне потом рассказать.

– Конечно, – пообещала средняя Заболоцкая, – жди новостей и сплетен. Эй, только не расстраивайся, а? Я уверена, ты в ближайшем будущем ещё на десятке таких же приёмов успеешь побывать. А представь, каково мне? Ты не идёшь, и я там, совершенно одна, буду сидеть в обществе этих разряженных снобов…

– Скажи спасибо, что родители тебя не слышат, – слабо заулыбалась Саня. Елизавета поплевала через левое плечо.

– Лиза! Нам уже пора ехать, торопись!

– Я тебе сувениров привезу, – быстро прошептала девушка, хватая сестру за руки и отстраняясь.

– А разве там продаются сувениры? – усомнилась та.

– Даже если и нет, что мне помешает всё равно тебе его привезти? – подняла белёсую бровь Лизавета и, на прощание сжав Сашины ладони крепче, выскочила на улицу вслед за Николаем.

Долгожданная и не очень встречи

Девушка уже какое-то время тряслась (определение, данное Лизой, было несправедливо жестоко, впрочем, как и все данные ею определения, ведь на самом деле Большая дорога была очень ровной, а ход плавным) в просторной пёстрой коляске. Сидела девочка по направлению движения, напротив родителей и поглядывала в окно: лес, постоянная тайга, уже надоело – чересчур однообразно, посмотреть не на что! Кто-то, например богатый дворянин, просто обязан здесь, да, именно здесь, всё вырубить, расчистить и построить себе какой-нибудь большой замок с множеством башенок и шпилей, дабы хоть немного оживить пейзаж. Лиза так размечталась, продумала все детали дворца и высчитала относительно небольшой расход, который, разумеется, стоил бы просто сказочного вида из предполагаемого окна, что даже удивилась, почему этому выдуманному кому-то никак не придёт в голову настолько чудесная идея.

«Или мои мысли слишком сложные, или остальные слишком глупые!»

– Принцесса, – неумело поласкалась вдруг мама. Дочь с удивлением обернулась и осторожно подняла краешки губ. Папа отогнул тюль со своей стороны и надменно присвистнул:

– Какая каменная коробка в стиле зауральских спальных районов. Он в своём репертуаре.

Девушка вытянула шею, но ничего не увидела и вопросительно посмотрела на Олесю, мол, что происходит между отцом и Олегом Ярославовичем? Та хмуро повела головой в сторону – не сейчас. Скоро раздался резкий оклик кучера, и лошади медленно остановились. Первым из кареты вышел Николай, помог двум оставшимся Заболоцким выбраться из кибитки и сразу же направился в сторону козел, расплачиваться и назначать время обратного отъезда.

– Так что? – только оказавшись на твёрдой земле, обратилась к матери Лизавета.

– Какая ты быстрая, – неодобрительно бросила та.

«От кого-то я уже это слышала», – подумала девушка.

– Но ты же обещала! – девушке очень хотелось узнать как можно больше об их соседе, ведь, судя по папиному поведению и рассказам одного её знакомого, он очень необычная, если не эпатажная личность. Граф Дракула новейшего времени.

Олеся рассерженно вздохнула.

– А ты разве не помнишь? Наверное, совсем маленькая была… Твой отец и Олег Ярославович раньше соперничали за звание фаворита.

– Да? И что? – с замиранием сердца поторопила Елизавета.

– А сама не догадываешься? Чуть больше года назад, после Выборов, Семья Лихоборовых была облагодетельствована. Говорят, Олег оказал какую-то большую услугу нашему королю.

– Да, он раскрыл заговор против правительства.

Олеся от неожиданности коротко взвизгнула и подпрыгнула, как только она умела это делать, услышав совсем рядом голос мужа, а девочка беззастенчиво принялась разглядывать его.

– Значит, когда я была совсем ребёнком, в нашей стране назревала революция? – спросила Лизавета с восторгом, свойственным всем активным подросткам, осознающим, что и на их коротком веку творилось что-то интересное и романтичное.

Николай ухмыльнулся.

– Пойдём, – он подтолкнул женщин в сторону особняка, на который девушка до этого и не обращала внимания, – нас уже заждались.

– Нет, вы только посмотрите на это! – возмутилась Олеся, очень внимательно рассмотрев поместье Лихоборовых. – Думают, что им отныне всё можно и прощается!

– А я-то ждал, когда ты поймёшь, о чём я говорю, – ухмыльнулся отец.

– А в чём, собственно, дело? – вмешалась Лизавета.

– Совсем не ценят того, чем нас одаряет Земля, – поцокал языком Николай. Голова девочки безостановочно крутилась, поворачиваясь то к одному, то к другому родителю. – И это-то странно, ведь именно им достался самый ценный дар…

– Ничего странного в этом нет, – отрезала мать, – они получили, что хотели, и ради чего, клянусь вам, на коленках без стеснения ползали, и сразу же встали, с коленей-то, отряхнулись, маску раболепную сняли… А что? Сила теперь их по праву, не отнимешь!

– Не думал я, что такое скажу, но, дорогая, постарайся быть повежливее с ними, в конце концов, они здесь хозяева…

– Хмммм… Однако! Готова поспорить, – мама проигнорировала последнюю реплику мужа, – что до того, как стать частью королевского двора, они себе такого не позволяли.

– Конечно, – согласился папа. – Ни разу. Все их дворцы и дома были построены по оптимальному плану, разработанному ещё твоим прапрапрадедом, Якобом.

– Да что случилось? – рассердилась Лизавета, не понимающая больше половины диалога и удивлённая столь резкой сменой материного настроя.

– А ты не видишь? – удивлённо повернулся Николай к дочери и показал ей на распластавшийся перед ними особняк. Да, он совсем не был похож на другие, в том числе и их, поместья; в отличие от тянущихся вверх, расширяющихся к крыше домов, что старались занять как можно меньше места на земле, чтобы не травмировать лишний росточек, это плоское, огромное по площади здание, развалилось на почве, впиваясь в неё своим тяжёлым фундаментом, погребая под собой миллионы тонких, жаждущих света травинок. Даже цвет замка был какой-то не такой, не живой – чёрно-серый.

– Поняла? Как тебе такое? – удовлетворённо спросил папа.

– Это, конечно, не очень хорошо, но ничего ужасного и стоящего таких переживаний я не вижу, – с деланым пренебрежением пожала плечами та, просто потому, что любила спорить и не собиралась полностью разделять родительское мнение, как-то раз в детстве услышав, что у каждой личности точка зрения должна быть своя.

– Ничего ужасного? – ахнула мама. – Да ведь это же личное оскорбление!

– Кому? Земле? – фыркнула девушка.

– Нет, нам. Не знаю, чем ты нас слушала, но, видишь ли, девяносто девять процентов всех особняков построено по гениальной схеме, благодаря которой количество травмированной почвы сводится к минимуму. Данный проект был разработан, а после рассмотрен и с почестями принят и утверждён самим королём ещё в сто двадцатом году, а изобретателем этого самого проекта…

– …Является твой давний предок, великий архитектор, Якоб Никитич.

– А наш дорогой Олег Ярославович отказался от, можно сказать, нашего плана именно тогда, когда решил пригласить нас.

Девушка от такого беспрестанного словесного потока с обеих сторон едва сдержалась, чтобы не присесть и не закрыть уши. На самом деле она прекрасно поняла, чем Николай с Олесей так возмущены (а ещё поняла, что лучше с ними не спорить), но ей показалось, что родители слишком мнительны и драматизируют, в смысле, Елизавета сильно сомневалась в том, что первой целью Лихоборова старшего во время строительства поместья являлось нанести оскорбление бывшему сопернику, и лишь потом – устроить себе комфортную жизнь. Неужели он действительно оказался столь дальновиден, что заранее от корки до корки освоил курс современной истории, надеясь, что там будет фигурировать носитель невзлюбившейся ему фамилии, а потом составил хитроумный план, дабы как-то осквернить его память и показать это противнику? Если правда, то он просто гений злодеяний и вполне заслуживает звания королевского фаворита. Блондинка аж заухмылялась, так ей понравился созданный ею чуть ли не пиратский образ мужчины, который обязательно должен был кардинально измениться после посвящения. «Но, конечно же, в реальности всё будет совсем не так», – вздохнула про себя она.

– Чего ты улыбаешься? Мы тебе возмутительные вещи объясняем, а ты хихикаешь! А может, ты и вовсе нас не слушаешь?

– Нет, слушаю, но мне показалось, что, как гостю, невежливо мне будет хмуриться при хозяевах, – хихикнула девочка. Заболоцкие старшие побледнели и обернулись, не забыв натянуть на лица донельзя искреннюю радость. По мощёной дорожке навстречу только прибывшим направлялись трое, двое из которых также корчили улыбки от уха до уха, а тот, что шёл посередине и чуть позади, и вовсе не стыдился своих чувств, поэтому, недобро сморщившись, уставился на Лизавету. Она же, в ответ на его гримасу, с каким-то садистским удовольствием воссоздала на своём фарфоровом личике самое сахарное, ванильное и очаровательное выражение, на которое только была способна. Ах, да, я совсем забыла представить новых людей, итак, справа налево: отец семейства, уже известный вам Олег Ярославович – мужчина высокий, статный, черноволосый, но с беспечным выражением больших светлых глаз («не пират», – подумалось девушке); его жена Ольга Викторовна – довольно крупная… Да что там, весьма толстая женщина со светло-русыми волосами; ах, совсем забыла, худой паренёк Илья, тот самый, посередине, сильно похож на старшего Лихоборова, но взгляд тёмный, поумнее и позлее.

– Добрый день, – вежливо поздоровался отец, и Олег в ответ учтиво склонил голову, после чего мужчины обменялись рукопожатиями. Дамы приобняли друг друга за локти пальчиками и, немного наклонившись вперёд, легонько поцеловали губами воздух около щеки знакомой. Мальчик сумрачно подошёл к Лизе, которая только и дожидалась момента, чтобы кокетливо протянуть ему отставленную для поцелуя руку, и он крепко, до хруста, сжав ладонь гостьи, клюнул её запястье. Блондинка незаметно поморщилась и потрясла травмированной кистью. Наконец с любезностями покончено.

– Ах, Лизаветочка, выглядишь сегодня обворожительно! Впрочем, как и всегда, – быстро добавила Ольга, тем самым лишив девочку возможности двусмысленно истолковать комплимент.

– Да, это правда! Здравствуй, Лизанька, – обратился к ней уже хозяин особняка. – Значит, эта прелестная девочка твоя дочь? Жаль, раньше не был знаком, – теперь он говорил с её отцом.

– Ой, а где же ваша младшая, Сашенька? – спросил Олег таким тоном, словно вообще сомневался в наличии этой самой младшенькой.

– К сожалению, Александра заболела и не смогла поехать с нами.

– Какая жалость. Когда вернётесь, обязательно передайте ей наши пожелания скорейшего выздоровления.

– Конечно, спасибо. Илья-то, как я посмотрю, так возмужал. А какой высокий! Сколько вашему сыну, семнадцать?

– Только недавно исполнилось шестнадцать, две недели назад праздновали.

– Надо же, всего лишь на полгода старше нашей Лизы!

«Очень странная традиция», – подумала девушка: «хвалить друг друга посредством лести детям».

– Да, почти ровесники… – пустая фраза, если не продолжать эту тему и не вкладывать в свои слова никакого намёка. Очевидно, именно это и хотели сделать Лихоборовы, всего лишь по постоянному родительскому рефлексу сватать своё дитятко к любому представителю противоположного пола примерно того же возраста, но потом вспомнили одну маленькую деталь и осеклись на полуслове, неловко прервав диалог.

– Думаю, уже пора идти в дом, вдруг погода начнёт портиться… – прервала молчание Лихоборова и повела всех за собой к поместью. Чем ближе девушка подходила к дворцу, тем меньше понимала, почему так назвала его про себя, ведь если, издалека разглядывая этот одноэтажный пласт горной породы, девочка надеялась, что просто не всё смогла рассмотреть из-за кустов, то теперь, один на один с этим собирательным образом всех казематов, она не разочаровалась, а почувствовала себя крайне неуютно при мысли, что ей придётся переступить через этот порог. А где же высокие белые с бирюзой башенки? Где острые шпили и большие фигурные окна? Где, в конце концов, изогнутый мостик с периллами через речку и арка с воротами? Да даже простой разводной мост через небольшой прудик с тиной (хотя тина – уже перебор) был бы лучше, чем ничего! Собственный особняк, казавшийся раньше Лизе недостаточно романтичным и красивым, вмиг приобрёл статус замка. Фавориты же богатые, очень богатые люди, неужели не могут себе позволить чего-то более приличного? В следующий момент Елизавета ощутила тычок под рёбра со стороны матери – кажется, вся гамма чувств девочки отобразилась на её лице. Действительно, надо брать себя в руки; итак, преодолеваем входную дверь… Удивительно, но внутри совсем не так плохо, как представляется, когда осматриваешь поместье снаружи. Точнее, совсем неплохо. Стены покрыты светлым деревом, пол вымощен чем-то, похожим на брусчатку, множество свечей и канделябров. Лихоборовы явные ценители старины и антиквариата, потому что девочка не заметила ни одного нового, облегчающего жизнь механизма, коими доверху набит её деревенский дом. А может, всё дело в Жизни? Теперь они могут что-то особенное, и им все эти изобретения без надобности? Мало ли, в чём заключается Сила Земли. Ох, как же тяжело ничего не знать. Всё то время, пока Заболоцких вели куда-то вглубь здания, хозяева рассказывали про размещение комнат, форму особняка, особенности строения и всё тому подобное. Лизавета честно пыталась слушать и впитывать все знания и информацию, касающуюся архитектуры – в будущем пригодится – но поняла мало; например, что направляются они в Большую столовую, которая находится в самой середине дома и немного углублена в землю, а ещё, что все коридоры здесь представляют собой один лабиринт. Девушка ощутила совершенно неожиданный приступ панической клаустрофобии.

Чем ближе обе семьи подходили к центру, тем больше различной прислуги встречалось им на пути. Её было много, словно муравьёв, и Елизавете пришло в голову, что почти все дворецкие непостоянные и вызваны лишь на сегодняшний день, чтобы обеспечить достойный приём и продемонстрировать достаток хозяев. Не напрасно мама вызвала нескольких людей к сегодняшнему завтраку, подготовка здесь явно не лишняя. «Но если бы все коридоры в этом особняке были по-настоящему запутаны, и проходы знали бы только Лихоборовы и перманентная прислуга, то все остальные девяносто процентов поваров, официантов и прочих уже давно бы заблудились, а значит, Олежа сильно преувеличивает, эм, извращённость конструкции своего дома», – успокаивала себя блондинка. Надо же, она сама и не заметила, что встретив в детстве уважаемого ею Олега Ярославовича и признав его «не пиратом», она сразу же изменила своё к нему отношение и даже про себя стала называть его так уменьшительно-пренебрежительно (не ласкательно!) – Олежик. Спустя несколько минут вся процессия зашла в огромный зал со множеством стоящих в ряд подсвечников, со стенами, выложенными мозаикой, и большим прямоугольным столом (девушка почему-то ожидала, что он будет круглым, и теперь чувствовала себя обиженной. Она вообще старалась выискивать изъяны во всём, что здесь видела, во-первых, из-за нелюбви к некоторым членам этой семьи, во-вторых, чтобы мысленно оправдаться перед Санькой). Абсолютно пустая зала, если не считать пары слуг-поварят, бегающих туда-сюда с пустыми подносами.

– Итак, вам, как первым прибывшим, предоставлена величайшая честь – выбрать самое лучшее место, – Лихоборов старший хитро прищурил глаза, но в меру, только чтобы дать понять, что шутит. Его жена так же в меру хихикнула, а сын едва заметно улыбнулся. – Отдаю вас на милость моих людей.

– А вы, куда-то уже уходите? Успели поесть перед нашим приходом? – отец, похоже, решил поддержать шутливый тон беседы, но, как всегда, его остроты были либо не смешны, либо обидны, и в данном случае, судя по тому, как закашлялась Лизавета, стараясь скрыть хохот, совсем неудивительно, что чуть хмурая троица Лихоборовых скоро ретировались под предлогом, что они отправились встречать основную массу только прибывших гостей.

– Ты бы всё-таки следил за языком, милый, – прикрыла пальцами довольную ухмылку Олеся.

– ЗдОрово ты с них спесь сбил, пап! – весело поддакнула дочка, уже окончательно разуверившаяся в эпатажности хозяина, и Николай даже немного зарделся.

– Буду впредь осторожнее, – постарался со степенностью и без озорства сказать он, но не сдержался, – боюсь, больше они нас не позовут.

– А мне больше и не надо, – заносчиво заявила девочка. – Уже почти год, как не надо.

– Слушайте, а я-то думала, отчего нам вдруг оказали такие почести – встретили у самых ворот – а оказалось, это чистая случайность, и мы всего лишь пришли первые, – вставила мама.

– Конечно. Будь мы хотя бы вторыми, сами бы петляли в этих «лабиринтах».

– Я тоже так думаю, но, насчёт лабиринтов, вряд ли это чистая правда… Лиза? Лиза!

– Мммм? – девушка отвлеклась от созерцания девочки-служанки с медной косой.

– Что-то интересное увидела?

– Нет. Разве здесь можно увидеть что-то интересное? Задумалась.

Родители подозрительно оглядели Елизавету и вернулись к разговору, в который иногда встревала и блондинка. Она уже в который раз убеждалась, что ничто не скрепляет так, как обсуждение сплетен, да и Сашке будет что рассказать. Довольно скоро в столовую зашла целая толпа людей, разодетых так же по-вечернему нарядно, и гости начали занимать места. Главный повар, заметив грандиозный наплыв потенциальных едоков, свистнул, что-то крикнул помощникам и сам юркнул на кухню. Хозяин же поместья сел (разумеется, во главе стола) только тогда, когда все остальные были размещены, поднял каким-то чудом незаметно наполнившийся вином, причём только у него, бокал («Может, у него магический дар такой – бокалы незаметно наполнять?» – про себя захихикала Лиза) и начал речь, а девушка тем временем стала разглядывать остальных приглашённых. Надо же, глаза у всех такие внимательные, лица одухотворённые, расчувствовавшиеся, как будто действительно слушают, о чём Олег говорит. Мать периодически бросала на Лизавету взгляды, осуждающие за такое прямое, неприличное и пристальное рассматривание, и словно убеждала повернуть голову к Лихоборову старшему и тоже сделать вид, как будто ей есть дело до его слов, но Елизавета даже не замечала этих жестов. После детального разглядывания комнаты и людей, сидящих рядом, девочка с сожалением пришла к выводу, что все те аргументы о совершенной малоинтересности приёма, выдуманные ей же для Саши, чтобы немного успокоить сестру, могли оказаться совершенно справедливыми. Даже относительных Лизиных сверстников на балу не наблюдалось, а судя по неподходящей форме, размеру и размещению мебели помещения, это предприятие и балом нельзя назвать. Правда, как можно танцевать, если посередине залы стоит огромный стол, и не то, что вальсировать, ходить нужно осторожно, чтобы не задеть какую-нибудь свечу? Блондинка посмотрела на наручные часы и сразу же про себя ругнулась – она забыла сегодня утром их завести, так что теперь точного времени не узнать. Тогда Лиза незаметно отогнула манжеты на мамином запястье, благо, именно на ближайшей руке оказался циферблат. Итак, приём начался в два часа дня, когда Заболоцкие только-только подъехали на кибитке к воротам особняка… Кстати, очень странно, девушка только сейчас поняла, что основная масса гостей опоздала, ненамного, но опоздала. Или родители неправильно поняли и приехали раньше, чем были позваны? Ох, неважно, продолжим: приём начался в два часа дня, а сейчас… Два шестнадцать! Издевательство какое-то! Этот вечер обещает быть долгим…

Два тридцать. Олежа закончил свою речь, поднял, наверное, уже задеревеневшую руку с кубком, и Елизавета только сейчас поняла, что это пятнадцатиминутное нечто было тостом. Пока мужчина говорил, между рядами гостей то и дело появлялись слуги с красивыми кувшинами и наполняли (или подливали в случае особой скорости некоторых приглашённых) прозрачные рюмки до середины бордовой густой настойкой с невероятно дурманящим запахом. Девушка глубоко вдохнула аромат и в нетерпении покручивала тонкую ножку бокала. Наконец-то и к Лизавете подошёл официант, молодой мальчик. Девочка даже особо не рассматривала юношу, что было для неё вопиюще, а лишь резким движением пододвинула свою чарку. А парень, совсем наоборот, очень внимательно разглядывал дворянку и мялся в нерешительности, прижимая к себе заветный кувшин. Девочка не выдержала и поторопила парня:

– Я польщена, что заставила тебя язык проглотить от восхищения, но не собираюсь знакомиться на голодный желудок, так что… – и снова недвусмысленным жестом покрутила кубок. Мальчишка весь покраснел, а Лиза, кажется, в первый раз увидела, чтобы цвет лица менялся так сильно и в такой короткий срок.

– Нет, я просто… Всё дело не в этом. Ой, я имел в виду, вы действительно очаровательны, но я не из-за того… – окончательно сбился бедняга.

– Так что же ты не подливаешь очаровательной даме? – удивилась Елизавета.

– Вы меня простите, но… Сколько вам лет? – выпалил он, и его уши заалели, словно лепестки мака.

– А сколько нужно? – хитро усмехнулась девушка. Молодой официант окончательно растерялся.

– Так уж и быть, семнадцать мне, – округлила она, – достаточно?

Парень быстро закивал, наполнил Лизину рюмку до самого верху и, бормоча оправдания, поспешил удалиться.

«Смотрите-ка, засмущался, словно девица», – заулыбалась девочка и осторожно, чтобы не выплеснуть ни капли драгоценной жидкости, пригубила вино. И в тот же миг ей показалось, что волосы на затылке у неё встали дыбом. «Ничего вкуснее не пробовала!» – восхитилась девушка и отпила ещё немного. Возможно, вечер удастся скоротать. Настойка, как и показалось блондинке сначала, оказалась тёплой, ОЧЕНЬ тёплой, и сладкой, совсем как горячий шоколад, только пряный, со вкусом переспелой рябины и с щепоткой дурмана, что побуждал смотреть на вещи более позитивно. Девочка так увлеклась напитком, что не заметила, как в считанные минуты стол заполнился и стал ломиться от различных яств и кушаний (всё было подано так необычно и дорого, что назвать угощения просто едой язык не поворачивался). Елизавета жадными глазами обвела блюда, находившиеся в пределах досягаемости; несмотря на компактность девочки, желудок у неё был поистине бездонный, и она успела сильно проголодаться. Ух, берегись, вражеский стол, разворую, разорю, не пожалею! Итак, что поближе? Ага, холодная закуска: рулетики из кабачков и баклажанов с дроблёными орехами и мягким сыром – они первые попались под руку, поэтому их ряды быстро расстроились; пюре из батата с маслом и укропом – гарнир, и при том горячий, совсем непонятно, как оказался здесь, но и его вниманием не обделю; сырно-орехово-медовое ассорти – тоже хорошо; салат из манго, авокадо, апельсинов, базилика, помидоров и чего-то ещё – и тебя туда же, не потеснишься. Ближе к середине – супы, их сразу в сторону, ишь, что придумали, набивать желудок крашеной водичкой. О-о-о-о, горячее! Девушка задумалась, но скоро оправдала себя тем, что бокал довольно внушительных размеров до краёв наполнен неизвестной настойкой (интересно, сколько градусов?), и нужно побольше есть (закусывать), дабы после бала (да-да, теперь празднество в глазах Лизы походило на бал) ещё быть в состоянии не только до дома дойти, но и всё в подробностях рассказать сестре. В общем, блондинка без стеснения нанесла урон огромным подносам с жареной говядиной, бараниной, свининой, тушёным кроликом в молочном соусе, не прикоснувшись к гарнирам. Мясо – вот мой фаворит! Девочка аккуратными, изящными и неторопливыми движениями орудовала вилкой, но, несмотря на это, тарелка её опустошалась мгновенно. Средняя Заболоцкая доела стейк в грибном соусе и сделала большой глоток из кубка, который исправно пополнялся каждые несколько минут благодаря расторопной прислуге. Елизавета, не таясь, посмотрела на мамины часы, и, ого, уже почти шесть! Как быстро время летит. А Олеся с Николаем только сейчас вдруг заметили гранёный бокал около дочери.

– Откуда у тебя вино? – удивилась мать и посмотрела жидкость на просвет.

– Как, откуда? Оттуда же, откуда и у вас, – пожала плечами та. – Подливают официанты.

– И давно ты уже пьёшь? – старшая Заболоцкая проворно схватила девочку за подбородок и заглянула в кристально (почти) чистые глаза, выискивая признаки опьянения.

– С начала вечера. Мама, успокойся! Я словно стёклышко, мутноватенькое, правда…

– Кажется, вино не особо хмельное, – заметил папа. – И мы не пешком домой пойдём. Так что, немного можно.

– Немного! А твоя дочь опустошает уже не-знаю-какую рюмку! Я была уверена, что в доме Лихоборовых имеется возрастной порог, людям ниже которого запрещена дегустация некоторых… горячительных напитков.

На последнее Олесино заявление девушка застенчиво промолчала.

– Успокойся, солнышко, мы просто попросим, чтобы Лизавете больше не добавляли.

– И очень быстро уйдём с приёма, – пробормотала девочка.

Семь часов вечера. Совсем скоро, через час, Лизе нужно незамеченной родителями покинуть столовую и так же тихо вернуться обратно, чтобы никто не заподозрил о её тайном знакомстве в замке. Почти все яства съедены, всё вино и что-то покрепче, чего девушке так и не удалось попробовать, выпито, – гости готовы к развлечениям. Олег Ярославович произнёс последний тост, после чего с загадочным видом попросил гостей на несколько минут встать из-за стола и пройти в картинную галерею, полюбоваться новыми приобретениями семьи Лихоборовых. Приглашённые, очевидно, предчувствуя что-то, с покорно-наивными лицами вышли в широкий холл, разбились по парам и тройкам и начали культурную бессмысленную беседу о каких-то художниках-зауральцах, чьи произведения совсем недавно были завезены в Ростерию по приказу главного министра, и о том, как тяжело далась Охотникам эта последняя поездка.

– Говорят, их чуть не рассекретили! – сказала незнакомая Лизе женщина, периодически бросая якобы незаинтересованные, ничего не подозревающие взгляды в сторону запертой залы. Девочка же почти не слушала окружающих и сильно отстала от родителей, что прогуливались по коридору. Она стояла очень близко к закрытым дверям, чуть ли не приложив к ним ухо, и пыталась по шумам понять, что же происходит внутри. Однако, вот странность, ничего не было слышно, и блондинке оставалось только строить догадки.

– Лизавета, посмотрела бы картины, – возмутилась неожиданно оказавшаяся рядом Олеся. – Олег Ярославович приобрёл одно очень интересное произведение Серова, оно так ценно…

– Не люблю Серова, – отрезала девушка и опять повернулась к столовой.

– Лизавета, – теперь к ней обратился отец. Он наклонился к уху дочери и вполголоса произнёс: – Не порть сюрприз.

Блондинка согласно сделала пару шагов по направлению к родителям, но на этом остановилась – ей хотелось стать первой, кто всё увидит. Наконец раздался тихий шорох, и Лизавета, уже приготовившаяся, резко развернулась и громадным скачком приблизилась к открывающимся створкам (юбка, кстати, хорошая, ткань качественная, отлично тянется, всем рекомендую). Мать в последний момент успела оттащить дочку за шиворот.

– Почти шестнадцать лет человеку, а вести себя прилично до сих пор не умеет! Не позорь нас с отцом! – шёпотом отчитывала пытающуюся справиться с головокружением Елизавету. – Подожди, или тебе уже хмель в голову ударил? – и испуганно посмотрела на девочку.

«Кстати, вполне возможно», – подумалось средней Заболоцкой. «Тот напиток казался таким лёгким, но ведь недаром говорят, в тихом омуте градусы водятся», – и в доказательство мысленно, про себя икнула. Надо же, как быстро и неожиданно, буквально за несколько минут… В то время как лицо Олеси больше и больше белело от ужаса, а Лиза пыталась вспомнить хоть какие-то слова, чтобы успокоить маму, двери в столовую распахнулись полностью, открывая дрожащим от любопытства гостям… Загораживающую всё фигуру Лихоборова старшего.

– Дорогие гости! – начал он пафосно, уперев руки в косяк, чтобы полностью закрыть собой действо, происходящее внутри. – Уверен, вы успели вдоволь налюбоваться картинами, а если нет, то не бойтесь, они никуда не убегут!

Толпу всколыхнул сдержанный смешок, а Лизавета задумалась: может, у всех богатых людей отсутствует чувство юмора?

– В любом случае, я собираюсь показать вам кое-что гораздо более увлекательное, нежели безмолвные и неподвижные холсты. Сейчас я попрошу вас снова зайти в столовую и сесть, обещаю, что не пожалеете!

На этом Олежа закончил и отошёл в сторону, пропуская в залу длинную цивилизованную очередь. Заболоцкие шли где-то в середине процессии, когда Лизавета, насквозь пробуравленная родительским взглядом и по-прежнему хранившая молчание, поняла одну неприятную вещь: она слишком много выпила, и, нет, не алкоголя (хотя и данное утверждение являлось справедливым), девушка просто слишком много выпила. И, как результат, она жалась, переступая ногами и всеми силами пытаясь вспомнить слово, обозначающее другую тайную комнату, но в спасительные мысли в мозгу давно смешались в радостный калейдоскоп. Что делать, непонятно. Узнать у других гостей не получится, так как девочка не знала, что и, главное, как спрашивать. Попытаться найти самой? Нет, количество настойки в крови совсем не улучшило зрение и координацию, да и Олеся вряд ли дочку и на шаг от себя отпустит в таком состоянии. Остается только терпеть и ждать. В неопределённом настроении Лизавета вошла в столовую, осмотрелась вокруг и грустные думы вмиг улетучились! Невероятно… Ранее очень светлая комната оказалась погружена в полумрак, а тёмные бархатные шторы на стенах, непонятно для чего нужные в помещении ниже уровня земли, создавали дополнительную атмосферу какой-то таинственности и романтичности. Девушка пьяно хихикнула: как будто на свидание пришла! Более того, отныне вместо одного длинного широкого стола посередине залы стояло несколько, поуже, и сведённых вместе в форме буквы «П», так что внутри оставалось очень много незаполненного пространства.