Текст книги "Ростерия (СИ)"

Автор книги: Александра Шпатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Стоп! Подождите-ка… Что это, там? Это, это… Нет, не может быть, не верю глазам! Видите ли вы, все, видите? Смотрите: вон там, на Народной горе, почти у самой вершины. Видите теперь? Что этой девчонке там понадобилось? Она же не… Она ведь не собирается пересекать границу? Нет! Несчастная сама не понимает, что делает. Она уже у барьера… Остановите же её кто-нибудь! Ах!..

Ростерия. Лихо одноглазое в роли почтальона

Погода переменилась очень быстро и неожиданно: ещё день назад светило солнце, на небе не было ни облачка, хотя и дул прохладный ветер, а сегодня – пожалуйста, дождь, хотя нет, ливень, едва ли не с градом. Саша сидела на узком дорогом деревянном стуле с высокой спинкой, закинув босые ноги на низкий дубовый журнальный столик, и читала какую-то новую толстую приключенческую книгу с жёсткой красивой обложкой. Её густые русые волосы впервые за очень долгое время не были стянуты в косу, а распущены, и, когда девочка закидывала голову назад, доставали почти до пола. Вдруг относительную тишину прервал грохот, потом топот, и в зальную комнату влетела раскрасневшаяся и запыхавшаяся Лиза, сразу наткнувшись на отвлёкшуюся от истории сестру. Последняя удивлённо заулыбалась: уже пару недель Лизавета находилась в несвойственном ей приподнятом, иногда весёлом настроении, что не могло не радовать Сашу, но порой девушку и вовсе захватывала отчаянная эйфория, например, как сейчас, и это наводило на разные тревожные мысли и подозрения, чаще всего, небезосновательные. И на этот раз лицо средней Заболоцкой светилось от довольства и гордости, она смешливо поглядела на девочку и хихикнула:

– Знаешь, почему я сразу же тебя нашла? – и, не дождавшись ответа, продолжила. – Потому что ты всё там же, где я тебя оставила несколько часов назад! Что с тобой, совсем тебя не узнаю! Обычно ты такая подвижная, егоза, а в последнее время всё сидишь на мягком месте, даже скучно.

– Я тоже тебя совсем не узнаю, – заухмылялась Александра.

Елизавета пропустила это мимо ушей, кажется, пребывая в экстазе.

– Аааа, поняла, это из-за твоей болезни, – догадалась она. – Хотя выглядишь ты уже гораздо лучше, посмотрите, какая румяная! – девушка попыталась ущипнуть Сашу за щёку, но та неловко увернулась, при этом чуть не упав со стула.

– Успокойся! – рассмеялась та. – Отчего ты сегодня такая возбуждённая?

Лиза таинственно поиграла бровями, после чего резким движением руки вытащила из кармана… Панфлейту[3].

– Откуда это у тебя? – округлила глаза Саня.

Оказалось, что ещё утром девушка решила порыться в мамином и папином старом сундуке, что стоял в углу кладовой (услышав такое, Александра осуждающе покачала головой) и нашла это чудо, как сама его постоянно называла, в совершенно неизношенном, новом и прекрасном состоянии, а после ещё получаса поисков и обучающую инструкцию, и всё это время старательно впитывала в себя новые знания и тренировалась.

– Нет, ты представляешь! – радовалась она. – Какая же прелесть, а!

Это действительно была прелесть: элегантная, изогнутая, тонкая и лакированная, явно сделанная для женской руки (точнее, рта))) и из эбенового дерева, но правильную Александру этот аргумент не разжалобил.

– Всё замечательно с одной стороны, но не очень хорошо с другой, – и, увидев недоумение на лице сестры, пояснила. – Инструмент, в конце концов, не твой, и на твоём месте я бы положила его обратно, а лучше вообще не брала бы без спроса.

Поняв, что Саше каким-то непонятным невозможным образом не передался её восторг, Лизавета закатила глаза и поспешила оправдаться.

– Я знаю, и обещаю тебе, что скоро верну, но, во-первых, мы родителям не чужие люди, чтобы разделять вещи на «моё-твоё», а во-вторых, этот сундук стоит там с начала времён! И вряд ли родители вообще помнят о его существовании. Санечка, а?

Младшая Заболоцкая рассмеялась, неожиданно для себя услышав просящий тон блондинки и закивала.

– Ладно, раз уж взяла, развлекла бы меня хотя бы. Посмотрим, как у тебя выходит.

– На самом деле, всё совсем не сложно, хотя ты и могла так подумать… Впрочем, и я сначала то же подумала, да не суть, ты посмотри только!

В следующую секунду она поднесла инструмент к губам, сделал глубокий вдох, сосредоточилась, в чертах её выразилось напряжение и удовольствие, после чего она подула. Нет. Запела. Запела то ли Лиза, то ли флейта, то ли их единство, Саша не знала, она просто с зачарованным видом смотрела и слушала, как не слушала, казалось, ещё не на одном оркестре в жизни. И вовсе не потому, что у девушки-подростка получалось производить на свет мелодию гораздо искуснее и красивее, чем у всех тех скучных пожилых знаменитых мастеров, разумеется, такого даже и не могло быть; а потому, что у неё получалось. Признаться честно, сперва девочка не верила, что Елизавета сможет создать музыку, хотя и простенькую, хотя и с фальшью, хотя и подглядывая в журнальчик с нотами, но всё же… Кажется, сама игравшая получала огромное наслаждение от процесса.

Ух, – представление закончилось, и младшая девочка с серьёзным и немного торжественным видом зааплодировала.

– Что скажешь? – спросила смущённо выступавшая.

– Скажу, что если бы я обладала хотя бы десятой долей твоего невероятного дара осваивать любое мастерство в считанные минуты, то жизни бы не пожалела, чтобы научиться всему.

Лиза смогла уловить лёгкую грусть в голосе сестры и поспешила успокоить.

– Зато ты самая умная-разумная и трудолюбивая в нашей семье, – сказала она, привычным движением обнимая сестру за шею.

– Спасибо, – благодарно отозвалась та, отложила в сторону книгу и вытянула из пальцев Елизаветы инструкцию.

– Так что скажешь-то? – не отставала блондинка.

– Очень понравилось. Конечно, если ещё потренироваться неделю-другую, совсем хорошо будет, но ты же не будешь.

– Почему не буду? – возмутилась Лизавета. – Может, я с этим жизнь свою свяжу…

– Потому что очень быстро и часто увлекаешься. В прошлом месяце ты была в восторге от рисования, а в позапрошлом от вязания спицами. Прикладывала бы ты хоть сотую часть этого упорства к учёбе.

– Что правда, то правда, – не смогла не согласиться девушка.

– А жаль. У тебя так хорошо получалось лепить игрушки из глины. Между прочим, ты нескольких кукол так и не доделала, а мне они нравились.

– Доделаю, – беспечно пообещала та. Саша лишь недоверчиво повела головой.

– Пойду, положу обратно, – с излишней демонстративностью помахала инструментом перед Саниным носом Лиза.

– Подожди! – она призадумалась и с неуверенным видом забрала флейту у старшей сестры.

– Первый раз вижу, чтобы ты так внезапно чем-то загоралась, – удивилась последняя.

– Всегда мечтала играть на чём-нибудь… Теперь я отчасти понимаю, отчего ты в таком восторге.

– Да, но не только поэтому, – злорадно хихикнула девушка, – сегодня ведь твоя очередь готовить ужин!

Александра с мученическим видом застонала.

– И не отпирайся! Всю прошлую неделю кухаркой была я. А ты сама сказала, что чувствуешь себя уже совсем хорошо!

Саша без возражений оставила на столике панфлейту, зажала подмышкой книгу, с трудом отлипла от стула и пошла в сторону кухни.

– Выздоровеет уже Зинкина дочка, или нет, – проворчала она себе под нос.

На первом этаже отчего-то оказалось гораздо холоднее, и девочка поёжилась, морально готовясь к спуску в погреб. Она уже решила, какие продукты возьмёт: макароны, сыр, масло и помидоры, то есть те, что требуют наименьшей термической обработки и самые простые в приготовлении. Саша откинула люк в полу, легла рядом на живот и спустила руки в подвал, заранее посмотрев внутрь и обнаружив, что всё нужное находится в зоне досягаемости и лезть внутрь совершенно необязательно. В лицо сразу пахнуло, как ни странно, свежестью. Ух, бодрит! Там, наверное, чуть больше нуля. Достав будущий ужин, Саня быстро захлопнула дверцу и потёрла ладони. Тааак, полдела сделано, осталось только сварить спагетти. Зина перед уходом помыла посуду и накачала воды в бак, какая удача! Не придётся тратить время на ерунду. Александра схватила казанок, наполнила его из той канистры и подвесила над уже разведённым в мехкамине огнём. Хорошая штука – механический камин, новая, модная и удобная: нажимаешь на рычаг – и из камня с железом высекается искра; проворачиваешь ручку – и искра раздувается, перекидывается на другие поленья. А эта модель ещё и с дополнением – функция рубки и формирования дров. Девочка с гордым видом помыла овощи, достала столовые приборы, поставила стул ближе к котлу и в ожидании того, когда закипит вода, снова раскрыла на заложенной странице том.

– Ага, вот как ты, оказывается, ужин готовишь! – торжествующе вскричала Лиза.

– Да, так и готовлю, не мешай, – почти не смутилась Александра.

Лизавета поцокала языком; хитрый прищур её глаз выдавал какой-то замысел; после чего в мгновение оказалась около девочки и взглянула на обложку, напрягая зрение.

– Пикс… Пиксельный город! – прочитала она. – Ух ты! Для людей старше шестнадцати лет, – и озорно посмотрела на сестру. – Как нехорошо!

– У меня всё равно гораздо больше компромата на тебя, – сказала Саша, опять чуть покраснев.

– Ишь, как заговорила, – улыбалась девушка, – это так интересно?

– Да, но ты же не любишь… Ой, кипит! – и побежала забрасывать в казанок макароны. Блондинка тем временем двумя пальцами перехватила несколько страниц и с усилием прочла:

– «А я считаю, что у нас так быстро кончаются припасы из-за чрезмерного аппетита кого-то из участников команды, – сказала Настя и многозначно покосилась на Шурика». Смотри-ка, здесь героя-обжору зовут так же, как и тебя! М-да… – Елизавета повертела в руках книгу и заметила на себе пристальный недобрый взгляд. – Что? Огорчилась из-за обжоры? Да я…

– Знаешь ли ты, что я ещё не успела дочитать до этого места, и ты мне разрешила всю интригу? – мрачно осведомилась девочка.

– Да ладно тебе! И это называется интригой? Если да, то я не жалею, что не читаю ничего, кроме обязательной школьной литературы, – сказала Лизавета, усаживая обратно Саньку и заходя ей за спину, перехватывая свободной рукой расчёску и поправляя тяжелейшую копну волос, после чего начала мягко распутывать эти космы и обдумывать будущую причёску.

– Очень плохо. Потому что читать нужно с начала, – почти заурчала успевшая совсем разомлеть от умелых прикосновений Александра.

Ответ Лизы заглушил неожиданный стук в дверь. Девушку раздражённо выдохнула и пошла к выходу, приговаривая «И кого Лихо Одноглазое в такую погоду…». Саша напряжённо выглядывала в коридор, помешивая спагетти. Вернулась сестра быстро, с недоумённым видом и конвертом в руках.

– Почтальон приходил, – сказала она, о чём несложно было догадаться. – Скорое письмо прислал.

– Кто отправитель? – задала риторический вопрос Саша, провернула рычаг мехкамина в обратную сторону, затушив огонь.

– Родители, – подтвердила её мысли старшая Заболоцкая, распечатала, хотя скорее разорвала конверт, и, пощурившись с минуту, отдала плотную вощёную бумагу Александре. Та начала читать: «Первое, что хотим сообщить – не волнуйтесь, ничего страшного или неприятного не произошло (и происходить не собирается), а пишем мы вам для того, чтобы заранее предупредить вас о нашем скорейшем приезде, намеченном на четверг, в силу того, что…»

***

– Мы идём на бал к Лихоборовым? – бессмысленно повторила Лиза, до которой отказывался доходить смысл произнесённых слов.

– Да, Олег Ярославович Лихоборов прислал приглашение твоему отцу, – отозвалась мать, занятая тем, что разбирала чемоданы после приезда и судорожно раскладывала вещи в шкафу и комоде.

– Мне кажется, или папа не очень этому рад, – пробормотала тихонько Саша, наблюдая за нервно расхаживающим туда-сюда Николаем.

– Он очень рад, правда, Коленька? – напряжённо бросила Олеся, возвращаясь к своей одежде.

– И приём начнётся завтра в два часа дня? – уточнила девочка.

– Да-да…

– Тогда зачем суетиться уже сейчас? – продолжила Санину мысль Лиза.

Мама дёргано повернулась к дочерям.

– Скажите мне, звали ли нас Лихоборовы хоть раз с тех пор, как стали придворными? Или вы хотя бы много раз были на балах?

– Нет…

– И я тоже, поэтому пытаюсь сделать всё возможное, чтобы исправить ситуацию!

После этого Олеся снова захлопотала о гардеробе, а сёстры удивлённо переглянулись и вдвоём отправились в свои комнаты.

– Секунду! Лизавета! – донёсся снизу голос матери. Девушка остановилась.

– Найди свои серые туфли, они хорошо подойдут к тому фиолетовому костюму и серьгам… И-и-и-и, да, а ты, Саня… Впрочем, я скоро сама поднимусь к тебе и подберу одежду.

Елизавета недоумённо нахмурилась.

– Те туфли остались в Кирилльске… – осторожно напомнила она.

– Что? В Кирилльске? Вот же гадство! И что же теперь делать? Почему ты вечно всё забываешь?!

От подобного обращения даже Лиза не смогла ничего сказать, а лишь вытаращила глаза и открывала-закрывала рот, как рыба.

– Я же… Я же!.. – начало колотить от злости девушку.

– А другие нельзя надеть? – крикнула Саня, поглаживая сестру по спине.

– Да какая разница! – неожиданно вмешался Николай. – Какая разница, что за обувь, что за одежда! Лично я считаю, что главное – одеться чисто и не неряшливо, а остальное – пустяки. В конце концов, перед кем вы собираетесь красоваться? Перед Лихоборовыми? Оооо, не следует отбирать у них хлеб, хвастаться – их прерогатива. Так ведь? Иначе зачем устраивать приём, специально для этого покупать новый особняк и приглашать нас?

– Очень надеюсь, что ты не скажешь подобного на балу, – ответила мама спокойно. Дочери удивлённо переглянулись: они впервые видели отца таким вспыльчивым и раздражённым. Что-то здесь нечисто.

– И кстати, срочно напиши в «Башмаки от Марфуши», скажи, что нам уже к завтрашнему утру нужны туфли на заказ, цвета… А впрочем, ничего не делай, я сама напишу, ты не знаешь мерок…

– Нам можно идти? – осторожно спросила Александра. Похоже, родители были слишком заняты и не расслышали девочку, так что ответом ей послужило молчание, и, восприняв это за согласие, сёстры поспешно удалились в свои комнаты.

На следующий день почти все Заболоцкие встали раньше обычного: Николай с Олесей – чтобы заранее всё подготовить к поездке, Саша – услышав возню и шум, а Лиза… Её и пушечный выстрел не поднимет. Мать с отцом жутко суетились, брались то за одно дело, то за другое, и Саньке совершенно не удавалось не то, что помочь чем-либо, но и понять, чем родственники занимались в данную секунду; лишь раз она смогла расслышать более или менее самостоятельную часть диалога:

– …Да, и надо срочно вызвать какой-нибудь транспорт, путь неблизкий, – это, кажется, мама.

– Думаю, четвёрка лошадей нам отлично подойдёт, – пробурчал папин голос.

– Коля… – уже осуждающе, – не строй из себя шута. Я поручаю тебе серьёзное дело.

– Хорошо! Кибитка… И не смотри на меня так! Хорошо. Я прикажу привезти ту самую, последнюю кибитку. Она же тебе нравится, да?

– Пожалуй, да, – со скрипом согласилась Олеся, – но ты ведь знаешь, я была не против автомобиля[4].

– А я против, – категорично заявил Николай, – в том случае Олег Лихоборов обязательно решит, что мы красуемся, а мне этого не надо! Пусть другие на машинах приезжают, я не запрещаю.

– Ох, беды одни с этим приглашением! – простонала мать, и на этом варианте старшие Заболоцкие пришли к компромиссу.

Зинаида вынуждена была уволиться из-за болезни дочки, родители не поскупились на выходное пособие, но с радостью наняли другую кухарку, которая обещала приступать к работе засветло и уходить на закате, поэтому сегодня завтрак был подан не в девять часов утра, а аж в семь. Александра привыкла, что мама с папой регулярно меняли обслуживающий персонал и почти не отреагировала на известие об уходе Зины Прокофьевны, тем более что эта женщина ей всегда отчего-то не очень нравилась. Кстати, совершенно неожиданно Олеся решила позавтракать со всеми церемониями – в столовой и в присутствии нескольких дворецких (вызванных специально для этой клоунады), очевидно, заранее готовилась к приёму. Итак, вся еда, хотя в данном случае кушанье, уже была сервирована в лучшем виде, а Заболоцких до сих пор за столом присутствовало лишь трое, и Сашу снова отправили наверх будить сестру. Однако когда девочка открыла дверь, то обнаружила Лизу, полностью одетую и умытую, лежащей поперёк незастеленной кровати и болтающей ногами.

– Так ты уже не спишь? – возмутилась Саня.

– А должна?

Этот вопрос, очевидный и наглый, сбил Александру с толку.

– Мы тебя, вообще-то там, внизу, ждём!

– Да? Тогда сейчас приду, – казалось, девушка о чём-то крепко призадумалась. Младшая Заболоцкая мгновенно смягчилась и плюхнулась на жёсткое кресло в углу.

– Как всё странно, да? – первой начала разговор девочка, у которой внутри словно бурлило от волнения, не испытанного ей ранее.

– Что?

– Как же, что? Мы – и на самый настоящий бал; слово даже такое смешное, несерьёзное, понимаешь? Как будто всё, что нас касается, сразу становится детским, а этот бал взрослый, там будут и другие, и всё это уже сегодня; нам и костюмы подобрали взрослые, меня раньше только в платья с рукавами-фонариками и кружевом наряжали; да ведь это всё в первый раз, ты понимаешь? – Саня совсем изнервничалась под конец своего путаного объяснения.

– Ничего странного не замечаю. Всё в жизни бывает в первый раз, – с напускным равнодушием ответила Лизавета, не вставая с кровати.

– Хммм… Ан нет, я вижу! Ты губы поджимаешь, и глаза у тебя блестят! Что ты таишься? Я уже поняла, что тебе хочется на этот приём так же, как и мне!

– Хорошо-хорошо – замахала руками та, – ты меня раскусила. Мне, правда, было бы гораздо приятнее, если бы приглашение нам с тобой прислали отдельное

– Не злись на них. Открою тебе секрет, они волнуются не меньше нашего…

– Никакого секрета ты мне не откроешь, и так всё подмечаю. Особенно отец почему-то очень беспокоен, даже зол.

– Я заметила. Но это же не помешает нам наслаждаться вечером у Лихоборовых, да?

Елизавета немного насмешливо поглядела на сестру.

– Зуб даю, добрая половина твоего восторга связана с возможностью примерить парадную бальную одежду. Я же знаю, ты жутко любишь красивые тряпки.

– Что правда – то правда, – чуть смутилась Саня, – наряды – это моя слабость. Да, тебе же скоро принесут новые туфли на примерку? Мама говорила.

– Да пропади оно всё пропадом, – преувеличенно сердито пробурчала девушка. Саша с интересом зацепилась за эту реплику.

– Если ты так, как сама постоянно говоришь, презираешь… – это слово она произнесла с какой-то комичной интонацией, коверкая его, что-то похожее на «прэзираэшь», – … все эти дорогие «тряпки», то отчего так сгораешь от нетерпения? Уверена, кроме разнообразных нарядов и сплетен, на этом приёме ничего не будет.

– Во-первых, ты забыла про вкусную еду.

– И правда! – рассмеялась Александра.

– Во-вторых, это же бал, а на балах обязаны быть танцы!

– Не уверена… – пробормотала Саня. – А в-третьих?

– А в-третьих, у меня там хороший друг, – таинственно поиграла бровями та.

– Скажешь тоже, ты этого своего друга, кем бы он ни был, видишь только летом, и то пару раз!

– Не важно, – отмахнулась Лиза, обиженная отсутствием интереса со стороны Сашки относительно личности неизвестного товарища блондинки, – главное, мы понимаем друг друга! Да, и он рассказывал мне кое-что об Олеге Лихоборове, говорит, очень серьёзный, даже суровый, особенно в отношении своих работников…

– Да что ж такое?!

Сёстры подскочили на месте. На пороге комнаты стоял Николай, уперев ладони в косяк, скорее нервный, чем разозлённый.

– Нужно ведь совесть иметь! Мы с матерью вас там ждём – не дождёмся.

Девочки через секунду прошмыгнули под руками отца и чуть ли не кубарем скатились по лестнице.

Во время завтрака, необычно неуютного и несемейного, Александра вдруг отложила вилку, вскочила из-за стола и убежала куда-то. Лиза недоумённо посмотрела ей вслед – что же это сегодня со всеми творится? До полнолуния же ещё далеко. Родители тоже на секунду вытянулись, отслеживая путь меньшой дочери, пока та не скрылась за поворотом, а потом продолжили есть мягкие большие горячие вафли, запивая какао. Лизавета без стеснения уже третий раз брала добавку, щедро поливая и без того сладкое тесто вареньем.

– Я бы на твоём месте сократил темпы поглощения, – сказал Николай, почти не притронувшийся к еде. Вилка с особенно большим и пропитанным джемом куском замерла на полпути к Лизиному рту.

– Чтобы вечером нанести как можно больший убыток Лихоборовому столу.

Напрягшаяся было девушка хихикнула, а Олеся не выдержала.

– Может, прекратишь уже, а? Сам ведь себя накручиваешь.

Папа насупился, и тут в столовой снова показалась Саня, немного бледнее обычного. Она села обратно на своё место рядом с Елизаветой и как-то вяло начала ковыряться вилкой в тарелке, хотя была известной сладкоежкой, так же, как и сестра.

– Что-то случилось? – нетерпеливо спросила мать, неприязненно посмотрев на дворецких и отослав их резким движением руки.

– Ничего, я просто подумала, что, может, было бы лучше, если бы вы пошли на приём… Без меня.

– Что? Почему? – первая вскинулась блондинка. Провести всю вторую половину дня за столом с чопорно-учтивыми гостями и хозяевами – нет уж, увольте!

– В приглашении упомянуты четверо членов семьи Заболоцких, то есть, все мы, – нахмурилась мама, – и это будет крайне неучтиво с нашей стороны…

Кажется, папа очень хотел сказать какую-нибудь колкость, всё также связанную с будущей поездкой, но, недавно осаждённый, решил промолчать.

– Я знаю, но боюсь, как бы не вышло ещё более неучтиво, уже с моей стороны, – сказала девочка. Она выглядела очень расстроенной и, судя по всему, по прежнему мечтала о бале, но уже приготовилась к тому, что останется дома, одна, в то время как остальные её родственники отправятся развлекаться на званый ужин к ни много ни мало всеобщим знаменитостям. Низко склонённое завешенное волосами личико Саши, пока ей в голову приходили подобные мысли, стало настолько грустным и жалобным, что Лизавете ложка мёда поперёк горла встала, и пришлось отодвинуть от себя недоеденный завтрак. Получилось слишком демонстративно, и Олеся, без того уже на взводе, взорвалась.

– Зачем вы мне эти спектакли устраиваете?! Думаете, у меня терпение бесконечное? Не хотите все трое есть, пожалуйста, не надо, но надеюсь, к вечеру вы придёте в себя и не станете меня позорить! – в следующую секунду она тоже оттолкнула своё блюдо. Саня приняла вид ещё более несчастный, но подняла лицо на родителей и уверенным голосом припечатала их:

– Я не поеду. Просто не могу. У меня, скорее всего, опять это приключение началось, – и приложила руку к животу.

Олеся застонала и потёрла в изнеможении глаза.

– Снова обострение?

Кивок головой в ответ.

– Лекарство пила?

На этот раз отрицательное качание туда-сюда.

– Тогда иди пей!

Девочка быстро прошмыгнула в соседнюю комнату. Надежда на то, что снадобье поможет и Саня будет способна отправиться с родными, очень мала; в конце концов, не в первый раз. Да и лекари рекомендовали «пережидать» спазмы, отлёживаясь в тёплой постели. Ох, ничего не меняется…

– Похоже, Сашу действительно придётся оставить дома, – вздохнул отец, и мама, как ни странно, согласно взяла его за руку.

– Значит, мы всё равно поедем? Опять? – подняла брови Лизавета.

– А что ты ещё предлагаешь? У нас нет выбора, приглашение Олега, особенно нынешнего Олега-приближённого, – настоятельная рекомендация, которую не следует нарушать. Он явно собирается осветить что-то важное, возможно, свой дар. К тому же, такие сплетни пойдут…

– Это будет очень некрасиво со стороны Лихоборовых, распускать про нас сплетни, – заметила девушка.

– Конечно. Они и не будут, ибо такой поступок грозил бы ещё бОльшим количеством слухов, но теперь уже о них самих… – на этом моменте Николай довольно хмыкнул. – Но можешь не сомневаться, на сегодняшнем приёме болтунов со злыми языками соберётся бесчи-и-и-исленное множество! – прозвучал весь этот монолог весьма устрашающе. А Лиза задумалась: надо же, как всё непросто… Блондинка неожиданно усмехнулась – ей вспомнились Санькины любимые слова «как же сложно жить эту жизнь». Саша тогда совсем маленькая была, да и Елизавета не особо старше. От мыслей Заболоцкую спас дребезжащий звон маленького золотого колокольчика в материных руках. Оказалось, родители уже встали из-за стола, а спустя секунду в дверях появилась Лариса Дмитриевна – новая кухарка, молодая женщина самой обычной незапоминающейся наружности, но с весёлыми яркими глазами.

– Мы закончили, убери, будь добра, – показала на оставшуюся еду и грязную посуду Олеся и окинула взглядом старшую дочь, выходи, мол.

Несколько следующих часов родители снова были заняты организацией (хотя, казалось бы, что такого сложного нужно организовать для обычной поездки?), а Лиза сидела в своей комнате вместе с Сашей и ждала прихода Марьи – специального курьера того самого обувного магазина, которому вчера отослала заказ мама. Тем временем девочки успели полюбоваться Саниным костюмом – чем-то наподобие обожаемых ей сарафанов, всё равно немного детским на вкус старшей сестры, погоревать о том, что Александра снова не сможет побывать на званом ужине, но уже у самих фаворитов, сделать множество предположений по всякому поводу: сколько приглашено гостей, какая будет еда, где Лихоборовы купили дом и тому подобное. На секунду их разговор прервала мать, зашедшая в спальню дочери и объявившая о скорой доставке заказа, поэтому Елизавете следовало нарядиться прямо сейчас, дабы понять, подходят ли новые туфли костюму, или нет. Последняя послушно оделась и повернулась к зеркалу.

– Красавица, красавица, – беззлобно хихикнула Саня, а Лиза польщённо выпрямила плечи. На девушке действительно очень хорошо смотрелась лёгкая жемчужно-сиреневая блуза с длинными рукавами и прямая юбка того же цвета до середины голени. Блондинка наклонила голову так, чтобы кудри упали на плечи.

– Нет, правда красавица, – всё посмеиваясь, повторила младшая девочка, подходя к сестре сзади. – Этот оттенок очень идёт твоим глазам, – с этими словами она взяла двумя пальцами вытянутую аметистовую серёжку. – И думаю, тебе стоит как-нибудь эдак прибрать волосы, – её руки ловко подняли и скрутили в жгут белые пряди, формируя беспорядочную высокую причёску, – а что? Очень даже вся из себя, ммм?

– Тебе тоже никто не мешает одеться в твоё платье, а у меня как раз найдётся подходящее украшение, – подмигнула ей Лизавета. Александра обрадованно дёрнулась, но сразу же вернулась на прежнее место.

– Оно же совсем новое.

– И что?

– Хочу надеть его в первый раз, когда по-настоящему буду собираться на бал, – со спокойной улыбкой объяснила та. Девушка в ответ задумчиво хмыкнула.

– А жаль. Я бы тебе такие косы заплела.

– Что тебе мешает сделать это сейчас?

И тут – очередной стук в дверь. Однако теперь – вежливый, терпеливый, услужливый.

– Войдите? – неуверенно, словно спрашивая, крикнула Лиза.

В следующий момент на пороге показалась девушка, которая, приветливо улыбнувшись, поспешила пройти в комнату. Хотя, скорее протиснуться, ибо девочки так и не смогли понять, каким образом не пренебрегая законами физики человек… подобной комплекции смог преодолеть такое узкое пространство, не выбив при этом косяка. Марья, а это, судя по гербу магазина на одежде и вытянутой обувной коробке в руках, именно она, оказалась очень масштабной женщиной и наглядно иллюстрировала собой пословицу «Хорошего человека должно быть много». Если и можно как-то описать её габариты, то только сравнением: Маша – это четыре-пять Лиз.

– Здравствуйте, меня зовут Марья, и я курьер лавочки «Башмаки от Марфуши», принесла Ваш заказ. Будете мерить?

Средняя Заболоцкая быстро пришла в себя, натянула на лицо маску приличия и кивнула, усаживаясь в кресло.

– Вот и славно, – защебетала молодая женщина, вновь смутив Елизавету. Пока Маша о чём-то беспрерывно рассказывала, попутно распаковывая туфли и одевая их на непропорциональные стопы клиента, Саня из-за её объёмной спины делала сестре разные знаки, жесты, строила рожицы, а блондинка грозно хмурилась, стараясь не рассмеяться.

– По-моему, вам очень идёт, – промурлыкала Марья, поднимаясь и рывком поднимая за собой онемевшую от такого напора Лизу. – А в сочетании с вашим платьем совсем загляденье!

«Это не платье, а костюм», – про себя возмутилась девушка, ведь вслух ей и слова вставить не давали.

В дверь снова постучали. Сёстры, до сих пор не привыкшие к наплыву посетителей, дёрнулись. Блондинка быстро пришла в себя, величественно подняла голову и открыла рот, дабы пригласить очередного гостя. Но тому не нужно было приглашение: створка распахнулась, открывая взору девушек довольно экстравагантного мужчину неопределённых лет. Волосы вишнёвого цвета, как-то опрятно всклокоченные, укороченные штаны, гольфы с весёленьким детским орнаментом. «Стильно», – Елизавета решила, что данное слово будет самым вежливым из всех приходящих на ум эпитетов.

– Я не помешал? – абсолютно не сочетающимся с внешностью безэмоциональным мужественным голосом спросил вошедший. – Замечательно. Тогда давайте без долгих представлений: меня называйте Григорий или никак, ваши имена я знаю…

– Подождите, – с нотками мольбы заговорила девушка, поскольку Саня и рта не могла раскрыть, так глубок был шок от вида чудаковатого визитёра. – Замедлитесь хоть немного. А теперь повторите всё, что сказали до этого.

– Григорий Николаевич. Сроки поджимают, – плевал он рублеными фразами. – Ваша матушка, – обе сестры поперхнулись от шока – «матушка»! – попросила меня уложить вам волосы. Какие-нибудь собственные пожелания относительно причёски имеются?

– Эммм… – слабо начала причёсываемая, но была перебита.

– Я думаю, ей бы подошло… – ввязалась мигом в разговор Саша.

Почти час бедная Лизавета неподвижно стояла перед зеркалом, мучимая то Гришей, что усердно дёргал её за кудри, то Машей и Санькой, которые отчего-то посчитали себя сведущими в парикмахерском деле и постоянно советовали что-либо изменить. После очередного замечания мужчина наградил женщину курьера долгим тяжёлым взглядом, и та поспешила ретироваться, пятясь к проёму, не в силах усмирить любопытство и заглядывая под гибкие пальцы мастера, порхающие, словно мотыльки. Да, глагол «дёргал» вовсе не подходил к умелым движениям Григория. Наконец мучения прекратились.

– Во-о-о-от. Теперь совсем другое дело. Да посмотри же ты на себя, Лиза! – последняя подняла глаза на своё отражение – мужчина, теперь задумчиво смотрящий куда-то поверх головы клиента, действительно постарался, все волосы он собрал в две короткие косы и туго переплёл их на затылке, так что на лицо девушки не падала больше не одна непослушная прядка. Теперь блондинка выглядела немного старше своих лет, что очень даже хорошо в столь юном возрасте. Картину портило только несчастное загнанное выражение во взгляде и искривлённых губах блондинки.