Текст книги "Ростерия (СИ)"

Автор книги: Александра Шпатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Витя, а это был именно он, медленно продвигался по узкому коридору, проходя и светлые участки под фонарями, и тёмные, где особенно чувствовалась затхлость воздуха и безысходность, которая возникает абсолютно у всех людей вдали от солнечных ласковых лучей. Но только не у Витьки. Он намеренно в самых узких и лишённых света промежутках, вслушивался в шуршание осыпающегося низкого потолка, изредка стряхивая пыль с волос, и ощущал приятную дрожь по всему телу. Покинуть зону комфорта – не каждому под силу, и мальчик казался себе способным на что-то и особенным, даже избранным, если мог простоять в кромешной тьме, которую остальные старались побыстрее проскочить. Но достаточно геройства, нужно ещё успеть попасть на сбор, послушать новости и вернуться вовремя домой. Мальчишка тихо вздохнул – хотел бы он тоже стать таким полезным, приходить на встречи с новой информацией, как Женька, но пока что ему отведена лишь роль немого слушателя. Ничего, умение внимать и запоминать тоже пригодится, обязательно пригодится, например, в будущем его будут знать как известного летописца. Впереди показался особо яркий источник света, и юноша поспешил в ту сторону, предвкушая чувство значимости и единства со всеми… Неожиданно, прямо у самих дверей на входе в зал, земля ушла у мальчика из-под ног: он завис в воздухе, дёргая коленями и вырываясь из крепкой хватки двух высоких парней стражников, что держали его за локти.

– Кто таков? – донёсся строгий голос из-за топорной маски, что скрывала лицо.

– Виктор… Глотов, – растерялся мальчишка.

– Точно? Как-то неуверенно, – придирчиво сказал второй охранник. – Надо бы к ПаПе отвести, на дознание.

– Ребята, вы что? – по-настоящему испугался юноша, ещё яростнее вырываясь, – неужели меня не узнаёте? Это же я, Витька! Артём, Дарий, это же вы, да?

– Не знаем никакого Витьку, – отрезал первый. – Ты шпион, признавайся!

– Нет, я же член клуба! – задохнулся мальчик. – Вы же видели меня на одной из встреч, помните? Вы оба!

– Допустим, но если ты не шпион, то какой пароль? – сурово спросил стражник справа, предположительно Дарий.

– Я… не помню, – пролепетал бедняга, тщетно пытаясь отыскать в своей голове что-то хотя бы отдалённо похожее на слово-ключ. Парень почти омылся холодным потом, осознавая, что теперь накликал настоящие неприятности. «Голова моя порожняя…» – звенела единственная, отчего-то писклявая мысль. Вдруг маски охранников задребезжали от дружного глупого хохота.

– Так это была шутка? – пробормотал мальчишка, снова крепко стоявший на земле.

– Конечно, ха-ха! Как же легко тебя провести, ха-ха-ха! А расскажешь кому – ябедой будешь, – наклонился к уху юноши Артём, и Виктор вынужденно сглотнул обиду.

– А никому и не нужно рассказывать. Все, кто должен, всё сами увидели, – невозмутимо сказал незаметно вышедший из залы полный и на вид добродушный мужчина. Смех моментально притих. – Что же вы не смеётесь? – продолжал он спокойным, поощряющим тоном. – Мы на собрании страшные вещи обсуждаем, новые ужасные подробности узнаём, даже у самых стойких нервы не выдержат. Слушаю я эту жуть, голова на две половины раскалывается, и вдруг слышу – веселится кто-то, и решил устроить себе небольшую разрядку, напряжение снять, дай, думаю, посмотрю, что же там такого весёлого творится? И любопытство потешу, и развлекусь. Отчего же вы больше не смеётесь? Неужели я настолько плохо выгляжу?

– Нет, – осторожно ответил Дарий, но, увидев всепрощающее выражение в глазах ПаПе, сделал ту же ошибку, которую допускали и многие другие – поверил. – Хотя на самом деле, неважно, – и растянул губы в бессмысленной улыбке, поддержав шутливый настрой учителя.

– А теперь подумай, как я могу выглядеть хоть относительно хорошо, – лицо мужчины вмиг посуровело, такие мягкие ещё секунду назад глаза блеснули сталью, – если мои подопечные во время серьёзнейших переговоров позволяют себе вольности и глупые шутки? Более того, вы не просто лишаете себя шанса узнать о постоянно меняющейся ситуации из первых уст – вы отбираете этот шанс у своего товарища, опоздавшего, что я, кстати, тоже не одобряю, – и бросил строгий взгляд в сторону Витьки, – потому что не люблю неорганизованность, но ему, в отличие от вас, хотя бы стыдно за проступок. Я не представляю, как мы подготовимся с такой хромающей дисциплиной. А если бы, в конце концов, в то время как вы дурачились, здесь присутствовала бы настоящая опасность, например, профессиональный шпион, от которых вы сами вызвались нас оберегать? А?

От подобного напора оба великана повесили головы, сцепили руки в замочек, ковыряя почву носком сапога, и едва не шмыгали носом.

– Очень надеюсь, этого больше не повторится, – хмуро закончил ПаПе, – я не даю вторых шансов.

– Мы обещаем, – проревел громила с высоты своего двухметрового роста. – Простите нас.

– Видите, как легко всегда прийти к компромиссу, – мгновенно смягчился тот, – я сделал замечание, вы поняли и, надеюсь, усвоили. Можете остаться караульными, если считаете, что справитесь с этим заданием.

Парни благодарно закивали и, с двойным усердием отдав честь («Это уже лишнее, не рабовладелец же я», – поморщился мужчина), встали по краям ворот, закаменев.

– Виктор, – мальчик подпрыгнул, услышав своё имя и подобострастно глядя на учителя, – пойдём в зал.

Стражники раскрыли двери ещё шире, как будто внутрь готовилась пройти целая толпа. Юноша семенил за мужчиной. В помещении оказалось очень светло – множество старых ржавых фонарей развешано по трём бугристым глиняным стенам. Вместо четвёртой красовалось нагромождение булыжников и разного сора толщиной примерно в десяток метров, скреплённое для надёжности каким-то раствором серо-бурого цвета. Комната была вытянутой и очень большой, из мебели здесь находились только несколько абсолютно разных по цвету, размеру, форме и новизне и стилю столов, около каждого из которых столпились подростки и тихонько что-то обсуждали, Вите даже показалось, что в самом углу он заметил пару знакомых лиц, но, что удивительно, Юры не было видно, вероятно, опять забыл или поленился; кроме того, посередине залы располагалось овальное возвышение, которое использовали, как сцену, и именно туда сейчас направлялись двое только что вошедших. Мальчишка захотел обратить на себя внимание куратора.

– Павел Петрович, пожалуйста, простите меня за опоздание, я… – молчание. Глотов попытался снова. – Вам не обязательно было так строго отчитывать тех ребят, они же не со зла… – начал он смиренно.

– Мальчик мой, фальшивая забота о своих обидчиках хуже искренней недоброжелательности.

Парень покраснел и, опозоренный, опустил глаза в пол. Почувствовал, как тёплая широкая рука потрепала его по волосам и радостно встрепенулся.

– Больше так не делай, – предупредил его мужчина, – а теперь иди к товарищам.

Виктор кивнул и подбежал к дальней столешнице, которую недавно утилизировал местный ресторан из-за того, что на лаковом покрытии образовались маленькие трещинки. А соседняя длинная почти новая стойка была сворована Дарием из одного разоряющегося бара («От него не убудет», – оправдался он тогда), в общем, всё это помещение детям и подросткам пришлось обустраивать сами, но никто не жаловался, наоборот, благодаря этому теперь казалось, что зала насквозь пропиталась юными обитателями, стала их местом.

– Ребята, когда начнётся речь и выступления? – подлетел к приятелям мальчик.

– Ты, как всегда опоздал, – со скучающим видом ответила Евгения, лениво отпивая воду из старого гранёного стакана.

– Почему? – не понял Глотов. – Я же пришёл как раз к полудню, может, немного позже… – он осёкся, когда Дима показал ему наручные часы.

– Десять минут второго, – певуче озвучила Женька.

– Нет, не правда! – вытаращил глаза парень. – Я же следил за временем.

– Это я слежу за временем, – хмуро поправила бестолкового друга девушка, – всегда прихожу немного заранее. А ты так и не научился ориентироваться по солнцу и звёздам, сколько раз повторять, летом другие мерки, нежели зимой!

– Я знаю, – сник тот, – значит, обсуждение уже закончилось?

– Конечно.

– Что-то интересное говорили? Ой, то есть, я имел в виду, вы что-нибудь запомнили?

– Язык у тебя вперёд мыслей бежит, – хихикнул Митя. – Сегодня никаких новых сведений не было.

– Плохо, – огорчился опоздавший и сразу заметил, что на него косятся, как на дурака.

– Или хорошо? – неуверенно предположил он.

– Разумеется, хорошо! – воскликнула Женя. – Наконец-то за долгие месяцы стабильность, без изменений, а значит, уверенность в завтрашнем дне!

Виктор застыл, когда понял слова подруги.

– Неужели назначена дата?!

Ребята переглянулись.

– Да, назначена, – короткий, рубленый ответ, словно обухом по голове.

– Когда? – жадно спросил юноша.

– Шестнадцатое марта триста девятого года. Всё ещё может измениться, сдвинуться, но… – дальше парень не слушал, объятый то ли торжеством, то ли ужасом. Как скоро, уже этой весной.

***

За окном чудесная ночь: тёмная, но в то же время лунная и звёздная, тёплая, лёгкий ветерок играет с веточками кустов, и всё, что она накрывала своим невесомым одеялом, вмиг серебрилось, замирало на месте в приятной прохладной дрожи, что пробегает вниз по позвоночнику, и прекращало всякую с ней борьбу – засыпало. Однако даже такая властная, всеобъемлющая ночь не могла проникнуть внутрь особняка Заболоцких; свечи, что горели на первом этаже, не были ей помехой; дело было в том, что Лиза, потирая заспанные подслеповатые глаза, уже второй час сидела напротив двери в туалет, беспомощная и растерянная. Саша забыла принять лекарство. Точнее, не забыла, а, как она сама утверждала, решила попробовать обойтись без него, так как заметила улучшения. О том, где сестра заметила улучшения, и что для этого разглядывала, Лизавета её спрашивать не стала. Да и какая теперь разница? Попробовала. Обошлась. Молодец.

– Может, всё-таки пойдёшь спать? Ты устала, а я вполне в состоянии просидеть здесь всю ночь без моральной поддержки, – в очередной раз предложила блондинке Саня, мучавшаяся от режущей, скручивающей кишечник боли.

– Итак, я не поняла, что это за голос из клозета? – недовольно отозвалась средняя Заболоцкая. – Родители пусть спят. К тому же, – здесь она усмехнулась, – кто-то же должен проконтролировать процесс?

– Какой-то у тебя сортирный юмор…

Девушка против воли кашляюще засмеялась. Какое-то время девочки просидели молча: одна – волнуясь и скучая, другая – занятая делом, не терпящим отвлечения.

– Эй, Хатико, ты всё ещё там?

– Да конечно, – завозилась задремавшая Лиза, – но ты, главное, не торопись, этот стул весьма удобный…

Снова смех, но уже по ту сторону двери.

– Слушай, да про тебя хоть сиквел пиши: Саша Заболоцкая и другая тайная комната. А? Как тебе?

– Замечательно, – натужно отозвалось оттуда, – наверное, ещё более тайная?

– Ага. Могу тебе, кстати, журнальчик туда просунуть, познавательный.

Прошло ещё полчаса, и на свет божий наконец вышла Алекс, бледная, уставшая, но почувствовавшая себя лучше.

– Поздравляю, – Лизавета встала, растирая конечности. – Всё хорошо, что хорошо кончается, НО! таблетки пить будешь?

– А я не знаю, – пожала плечами та. – На самом деле уже поздно, к тому же об этом я всегда спрашивала у мамы…

Последняя фраза словно подстегнула блондинку, она воинственно выпрямилась, и, будучи всё ещё существенно ниже Сашки, повела её в комнатку с аптечкой, исполняя роль заботливой старшей сестры.

– А ты уверена? – спросила Александра по дороге. – Что ночью не случится никаких… казусов?

– Не волнуйся, – быстро проговорила и улыбнулась девушка, – если что, возьму ответственность на себя!

– Но мне-то от этого не легче…

Родители вышли на работу несколько дней назад, а так как их офис находился в городе, то, чтобы не ездить туда-сюда, Олеся с Николаем решили, что лучше останутся там, в основной квартире, отдельно от своих взрослых и самостоятельных дочек: просто Саша отчего-то очень любила деревню, и она умолила отца позволить ей пожить здесь. Разумеется, оставить её одну мама с папой не согласились, так что Лиза до окончания лета поселилась в особняке с сестрой. Сначала средняя Заболоцкая жаловалась, мол, её отлучают от цивилизации, но, узнав, что родители будут навещать их только по выходным, быстро умолкла. В конце концов, не так уж и плохо на природе, верно? Хотя Сане намного лучше было бы уехать, поближе к больницам и прочей ерунде. Очевидно, тот случай был кульминацией летнего обострения, и, хотя сейчас девочке было гораздо лучше, болезнь ещё не отступила, и Алекс большую часть времени или молча лежала на диване или бледным призраком реяла в коридорах. Мать узнала об этом, уже когда прибыла в Приречный (Лиза чуть приуменьшила масштаб проблемы), и обещала привезти в субботу новое лекарство и гостинцы. Сегодня Александра чувствовала себя приемлемо, поэтому в данный момент они с Лизаветой сидели в зальной комнате, поедали жареную курицу с яичницей, запивали всё это морсом и лениво играли в карты.

– Хм… А если… Так? – пробормотала Саня, чуть приподнимаясь в кресле и скидывая пару валетов на журнальный столик. Лиза бросила туда быстрый взгляд из-за собственного веера карт. Задумчиво и нервозно покусала изнутри щёку. Она ещё несколько раз переводила взор с колоды на сестру и обратно, задумчиво проводила пальцами по картонным загнутым пожелтевшим краешкам и резко отдёргивала. Младшая девочка, приложив холодную ладонь к ноющему животу и заулыбавшись, с убеждённостью предположила, что у блондинки есть, чем бить карты, но она не уверена, стоило ли ради этого отдавать какого-нибудь, к примеру, козырного короля.

– Слушай, у тебя лицо такое… сложное, – хихикнула Саша.

– Не надо на меня смотреть! – возмутилась Лиза. – Имею право подумать! Не в покер играю.

– Ты лучше тузами не свети, – поддразнила её сестра и игриво изогнулась, словно бы заглядывая в колоду сестры. Девушка испуганно поплотнее прижала клетчатый веер к груди, но, осознав, что над ней насмехаются, быстро щёлкнула им по Саниному носу.

– Ух я тебя! – замахнулась на веселящуюся девочку блондинка. – Если бы не болела. Чтобы знала, каково это, над старшими издеваться!

– Ты ход свой уже сделаешь, или нет? – прыснула та. Елизавета вздохнула, покачала головой и, в конце концов, взяла злосчастных валетов, глядя на них крайне осуждающе. Саша с довольным видом откинулась обратно и целиком поместила горячий желток в рот, заев хлебным гренком.

– Очень вкусно, спасибо, – пробубнила девочка, покачав пустой тарелкой, после чего была удостоена ястребиного взгляда из-под бровей.

– Я тебе готовлю, первый раз в жизни, могла бы, между прочим, и подыграть, – пробормотала средняя Заболоцкая, – в конце концов, тебе со мной до осени одной жить.

Последние несколько дней маленькому ребёнку кухарки Зинки нездоровилось, и женщина могла работать только полдня, отпрашиваясь после обеда. Лизавета решила не говорить об этом маме и папе и разобраться во всём самой, в конце концов, девочки уже взрослые и в состоянии состряпать ужин, к тому же, благодаря этому девочки до ночи оставались в особняке одни (не считая круглосуточную охрану, конечно же) и были бесконечно рады этому.

– Вот так угроза! – закашлялась Алекс, не прекращая улыбаться. – Кстати, сегодня какой день недели, пятница?

– Четверг, – при этом Лиза злорадно ухмыльнулась. – Так что на скорую помощь родителей не надейся! Ой, а у тебя все карты на виду!

– Правда? – делано удивилась девочка. Неторопливо вернула колоду в прежнее положение и понизила голос до заговорщицкого шёпота: – Я думаю, мы договорились.

Блондинка, пребывающая сегодня в прекрасном настроении (что случалось редко), после маленькой паузы искренне и очень громко, очень заразительно расхохоталась, даже не потому, что шутка была смешной (семейная черта – отсутствие чувства юмора, помните?), а просто так, потому что ужин был вкусным, потому что играть в «Дурака» было интересно и сидеть в просторных уютных креслах с сестрой, когда стрелки часов уже показывали полночь, было хорошо. Сандра тоже окончательно развеселилась и без стеснения заливалась некрасивым, но радостным смехом. Наконец девочки успокоились, и Лизавета, всё ещё в эйфории, без сил закрыла глаза и запрокинула голову, после чего размашистым движением подбросила карты в воздух, так чтобы они с шелестом целиком покрыли собой пол, тарелки, её саму.

– Уффф… Я устала! Не хочу больше играть! Ха-ха-ха!.. Давай пойдём в мою комнату? С яблоком… Хочешь яблоко?

Саша щелчком сбила с колен полненькую белокурую даму с множеством заломов на лице.

– Как ты разошлась. Собирать теперь придётся, и явно не мне, – и при этом всё равно с обожанием глядела на радующуюся Лизу. Какая она красивая, когда не сердится! Когда родители не рядом…

– Подождут, – беспечно сказала сестра. – Завтра утром соберём.

– Точнее сегодня, – посмотрела на часы Саня.

– Ой, да что ты…

– А яблоко… Яблоко хочу.

– Так бы сразу и сказала! – одобрительно кивнула Елизавета. – Я мигом! – и исчезла за дверью. Ох, какая же чудесная ночь… Саша, совсем забыв про тянущее чувство в животе, блаженно улыбнулась, прикрыла глаза. И сама не заметила, как заснула.

Россия. Вступление во взрослую жизнь

Постоянное, непрерывное жужжание множества шин по асфальту стало за долгие годы вождения таким привычным, что Света перестала его замечать. Точно так же и какое-то молодёжное радио, включённое на стандартную громкость с самого начала поездки – совсем не раздражало слух. Если что-то сейчас и раздражало водителя – так это слишком яркое солнце, недавно показавшееся из-за горизонта, что било в глаза и вынудило надеть старые тёмные очки. Женщина воровато огляделась и на секунду отпустила руль, быстро вытирая потные руки о кофту. Нет, это какое-то издевательство! Отправить бедных детей сдавать экзамен по физике в Бибирево! Слава Богу, она смогла добиться возможности отвезти дочь самостоятельно. Правда, с раннего утра сил на то, чтобы злиться на некомпетентность Министерства Образования, не было, остались лишь жалость и волнение – несильное, все нервы уже успели поистрепаться за одиннадцатый класс. Света посмотрела в зеркало заднего вида, задержала взгляд на искусанных тёмно-вишнёвых губах и мерно двигающейся нижней челюсти.

– Может, возьмёшь ещё? – женщина прошуршала упаковкой с жевательными конфетами. Пассажирка мотнула головой в сторону, сильнее вжалась в сиденье и с бессмысленно-сонным измученным выражением смотрела куда-то вверх, за окно. Светлана пожала плечами и положила себе на язык две сладкие пластинки. Снова ласково поглядела на девушку сзади. Через несколько минут монотонное получасовое пережёвывание ириски прекратилось, после чего вновь продолжилось, но уже старательно попадая в бодрый ритм новой песни – явный признак того, что дочке нравилась музыка. И действительно, почти сразу большие круглые агатово-чёрные глаза обратились к небольшому светящемуся экранчику. Света, всё так же внимательно следя за дорогой, скосила один глаз на табло встроенного радио.

– Это, кажется… Zedd – Beautiful now. Запомнила?

– Ага, спасибо.

Рита задремала, и остаток пути был преодолён молча.

– Оп-па! – с самодовольством произнесла женщина, с первого раза точнёхонько припарковавшись в узком месте. Девушка одобрительно кивнула головой и, заложив большой палец за щёку, сымитировала звук, с которым пробка вылетает из бутылки.

– Боже мой, Ритка, – захихикала Света. – Какой ужас! Папа, что ли, научил?

Пассажирка сделала вид, словно смутилась:

– Наглядная иллюстрация: оставался один час до экзамена.

Светлана, всё ещё посмеиваясь, не спешила выходить из автомобиля; она открыла окна себе и дочери и осторожно выглянула.

– Пожалуйста, поглядите только, – неодобрительно цокнула мама, рассматривая небольшое трёхэтажное здание, – вот он, твой ППЭ[2]! – её критический тон был вполне справедлив. Школа № 254, считавшаяся одной из лучших, являла всем довольно мрачное, унылое и угнетающее зрелище: обыкновенная кубообразная коробка с высочайшим фундаментом, серыми стенами в грязно-оранжевую полосочку и маленьким редкими зарешеченными окошками.

– Тюрьму напоминает. Или психлечебницу.

– Да ты просто мастерски умеешь обнадёживать, – пробормотала Маргарита, неуверенно разглядывая стайку таких же, как она, учеников. Похоже, внутрь ещё не пускали, поэтому все заранее столпились у дверей, и даже на расстоянии ощущалось это настроение концентрированной тугой нервозности. Девушка вздрогнула от щелчка – Светлана разблокировала дверь.

– Как-то мне туда не хочется… Может, увезёшь меня обратно? – но сразу же покорно вышла. Она оказалась неожиданно высокой, чуть не доросла до 1,8 метра, и была выше матери почти на голову. Женщина обратила на неё крайне сочувствующий взгляд.

– Зато представь: уже сегодня всё закончится, мы с тобой потом куда-нибудь… Господи! – она не сводила глаз с наряда дочери, а точнее, с самой экстравагантной его составляющей. Во-первых, чёрный пиджак оказался… нет, не мал, а, как утверждала Маргарита, специально укорочен, и в самом лучшем случае доставал до бёдер. Во-вторых, он был сшит, хотя, скорее, сделан из очень качественной ткани: жёсткой, немнущейся и негнущейся, и на сутулых плечиках хозяйки лежал (да-да, именно лежал))) так же деревянно, как и на вешалке, благодаря чему без труда делал девушку шире раза в два, даже несмотря на то, что она не всовывала руки в рукава, а придерживала длинными цепкими пальцами воротничок у горла. И, в-третьих, как вишенка на торте, бесчисленное количество бесполезных миниатюрных кармашков. Остальные предметы гардероба, к счастью, более или менее вписывались в общепризнанные нормы, но ситуацию это мало спасало. Света уныло опустила глаза на толстый кожаный ремень, узкие прямые брюки мужского покроя и тяжёлые кроссовки на высокой рельефной подошве. Всё чёрное.

– Баловница, – охнула женщина. Дочка немного потупила глаза.

– Готическая моя, – почти искренне рассердилась мама, – в следующий раз буду сама тебя одевать! Как маленькую! Выглядишь комично.

– Вообще-то это мой личный стиль, – чуть виновато и игриво задрала нос девушка, – и я горжусь им…

– Помяни моё слово. Как маленькую!

Маргарита хихикнула, будто ребёнок, прекрасно понимающий, что на него не только не сердятся, но и не могут сердиться в принципе.

– А главное, я ведь очень лояльный человек. Стерпела, когда ты обкромсала все волоса… Кстати, наш спор по этому поводу всё ещё в силе, помнишь? Ничего, скоро как раз будет выпускной вечер. Ох, что я с тобой сделаю! – размечталась Светлана. – Серьги, кольца, побрякушки понавешаю, в платьице розовенькое детское наряжу. А что ты хотела? Для маленьких деток только детское!

– Я не против, но маленькие детки не сдают ЕГЭ, – горестно вздохнула Рита и обернулась к школе. – Кажется, уже можно заходить.

Света мигом стёрла с лица мнимую строгость, жалостливо вздохнула, развела в стороны руки и сжала дочь в крепких объятиях. Последняя с довольным видом зарылась подбородком в мамину макушку.

– Главное, не вздумай волноваться, – наказывала девушке Светлана, – волнение тебе ничем не поможет, только нервы испортишь.

– Который раз ты мне это говоришь?

– Даже если и тысячный, ты ведь всё равно не слушаешься, – женщина немного отстранилась, в глазах её стал заметен озорной блеск. Вдруг она резко взметнула руку и взъерошила короткие волосы на затылке Маргариты, нарушая аккуратную укладку, пальцами спустила длинную косую челку на левый глаз. Рита зафыркала и заплевалась, пытаясь сдуть щекотящиеся волоски.

– Шалость удалась, – она ласково опустила руки на дочкины плечи. – Зато теперь ты целиком соответствуешь своему стилю, а то прилизанная такая была… Иди же, ни пуха…

И, проверив, всё ли необходимое девушка взяла с собой, мать ещё раз обняла её и легонько подтолкнула в сторону ППЭ, наблюдая за тем, как будущая выпускница старательно поправляет причёску.

Вход в эту злосчастную школу, сдача посторонних вещей, распределение по группам и даже путь до аудитории – всё для несчастной сдающей прошло, словно в тумане, и вовсе не потому, что она не успела ещё стряхнуть с себя сонливость (хотя это было и так), а потому, что спокойная до последней секунды Рита, только переступив порог, испытала жутчайший страх и неуверенность в собственных силах. Только лишь один момент отвлёк на себя внимание ученицы:

Она стояла в очереди, осматривая ребят, что мнутся впереди, и сразу же их забывая; она думала. То судорожно повторяла все основные формулы и законы, то понимала, что в любом случае всё не вспомнит, то излишне бодрым голосом переговаривалась с этими самыми незапомнившимися кем-то. Впереди, уже совсем недалеко, два суровых охранника с особым усердием и крайне подозрительными лицами досматривали вновь и вновь подходящих к ним подростков. «И правда, тюрьма как будто» – мелькнуло в Риткиной голове. Уже почти подошла её очередь, и лишь один мальчишка-толстяк стоял перед ней, но в отличие от многих других сейчас, именно сейчас, девушка спокойна – ей нечего прятать.

– Пик-пик-пик-пик-пик! – завыл вдруг металлоискатель, где-то на уровне паха того самого паренька.

«Хотя, наверное, не пик-пик-пик, а виу-виу-виу?..» – задумалась Маргарита, невольно обращая своё внимание на эту сцену и незаметно выглядывая из-за плеча несчастного.

– Хмммм… – глаза пожилого обрюзгшего мужчины ещё более подозрительно сузились, почти совсем утонув в жирных складках щёк и бровей. Он переглянулся с прибором у себя в руке и ещё пару раз немного двусмысленно поводил им около ремня школьника.

– Пик-пик-п… Виу-виу-виу-вик! – снова заверещал металлодетектор. Совсем измучилась девушка, пытаясь уловить хоть какой-то определённый звук. Охранник уже поросячьими щёлочками просверлил подростка, медленно спускаясь взглядом к подозрительной области и, видимо, чтобы доконать последнего, сделал очередную проверку.

– Аиии-аиии! – уже в истерике надрывался электронный приборчик, а наблюдательница решила бросить все попытки понять его мудрёную речь и полностью посвятить себя подсматриванию, чуя, что дело идёт к развязке. Внезапно Рита почувствовала чьё-то тёплое дыхание у себя на ухе и кадык у плеча и недовольно заёрзала, зацепив взглядом сзади стоящего – похоже, не только она заинтересовалась этим действом.

– Да просто у меня молния железная, – начал оправдываться донельзя смутившийся школьник. Охранник что-то неразборчиво пробурчал, и после минутных препирательств парень неохотно отогнул ткань, скрывающую ширинку. Мужичок раздражённо кивнул и удосужился пропустить его. Сразу же подошедшая на обыск Марго только сейчас поняла, что у неё стальная пряжка на ремне, однако дядька больше не намерен был устраивать спектакли и легко пропустил ученицу в основное здание.

После, как уже было сказано, туман, вплоть до момента сдачи работы и выхода из кабинета. Тётушки-указатели (как про себя их именовала девушка) заботливо провели её по замысловатым лабиринтам школы, где и заплутать было немудрено, в сторону лестницы (оказывается, что экзамен Маргарита писала на самом последнем, третьем, этаже!) и отправили на выход. Медленно спускаясь по ступеням, школьница постепенно выходила из транса; её мучили мерзкие мысли: а занесла ли она в бланк все ответы? А не забыла ли она написать в конце «что и требовалось доказать»? а правильно ли она прочла условие задачи? Вдруг она в ужасе остановилась. Забыла, определённо забыла, всё! Хотя, может, и не забыла… Рита едва ли преодолела один пролёт, когда услышала скрип двери на втором этаже.

– …теперь вниз.

– Ага, спасибо.

Девушку как молнией пронзило. Она быстро преодолела остаток пути до ближайшей площадки и с разбегу впечаталась в Никиту.

– Ах!..

В школе ребята почти не общались, хотя и были сверстниками, лишь перекидывались дежурными фразами да несколько лет назад приглашали друг друга на дни рождения, и то лишь потому, что их родители были дружны.

Непонятно, почему, но физику сдавать в этом году из одиннадцатиклассников не решился почти никто, и вдруг, так спонтанно, не надеясь, встретить знакомца – настоящая удача, и оба выпускника искренне обрадовались этому.

– …Знаешь, – перебил спутницу, пересказывающую все задания, что она могла вспомнить, юноша, – сложный ли вариант, или нет, не важно, а энтузиазма и хорошего настроя совсем не прибавляет, когда надзирательница на тебя волком смотрит, – и поёжился.

– А почему волком смотрит?

Парень как-то странно глянул на собеседницу. У той сразу возникло ощущение, что Никита уже это объяснял.

– Я же говорю, – терпеливо повторил школьник, – что остался один в аудитории. А учительница, верно, домой хотела.

– Подожди, почему… один остался?

– Вижу, ты совсем оторвана от реальности, – развеселился Ник. – Смотри, – и показал ей свои наручные часы.

– Как?! – ахнула девушка. – Уже всё время вышло?

– Конечно. Мы с тобой последние, почти.

Маргарита покопалась в мозгу, но так и не смогла понять, остался ли в кабинете кто-то, кроме неё, или нет. Она нахмурилась. Её кольнула внезапная мысль, и девочка повернулась к Никите, внимательно его осматривая, старательно напрягая память и расчищая кашу в голове.

– Что-то случилось? – прервал слишком затянувшееся молчание мальчик.

– Нет, только хочу спросить. Нет, не спросить. Хотя, я… В общем, наверное…

– М-да, а как это будет по-русски? Ты уж определись, пожалуйста. Что, экзамены сданы, думаешь, можно расслабиться? – поддел он Риту.

– И гуманитарий, и техник, не много ли на себя берёшь? – покосилась на него ученица. – Хочу рассказать.

– Да, рассказать и спросить – это ближайшие синонимы!

– Тьфу на тебя! Будешь ты слушать, не будешь, я всё равно расскажу! – неожиданно разгорячилась Марго, быстро перебив парня, чтобы успеть высказать свою мысль к месту, и описала случай, произошедший этим утром на входе, при обыске, не забывая при этом пристально всматриваться в лицо собеседника. Ник периодически на протяжении её рассказа долго и громко смеялся, и смех его неприятно отзеркаливал эхом от стен.

– Ха-ха! Бедный парень, ха-ха!

«Не он», – разочарованно вздохнула про себя Рита, без удивления отмечая нарастающее раздражение и скуку. Волнение по поводу экзамена уже немного поумерилось (действительно, нервами ничему уже не помочь, что будет, то будет), и девочка уже не так нуждалась в общении с другим человеком как в способе отвлечься. Она вообще была весьма недружелюбным и зажатым в общении подростком, тем более если собеседника едва знала в лицо, и теперь ей отчаянно хотелось как-нибудь избавиться от спутника, позвонить родителям, поговорить с ними обо всём, прийти домой… Мальчишка, похоже, чувствовал то же самое, но никак не мог придумать, как закончить диалог приличным образом, и они продолжали вдвоём плестись по коридору в сторону выхода в абсолютном безмолвии. На самом деле, чаще всего Маргарите нравилось гулять молча (потому что чаще всего гуляла она одна))), особенно с папой, так как тот тоже был не особенно словоохотлив и с такой же лёгкостью и удовольствием переносил тишину, но в данном случае всё было иначе. Пропасть между малознакомыми людьми не может заполниться иначе, кроме как словами, а в противном случае только разрастается, усугубляя взаимоотношения собеседников. Ник, вдруг вспомнив, что они совершенно забыли про личные вещи, оставленные на хранение сопровождающим их педагогам, покинул-таки девушку на некоторое время, отыскивая кабинет, в который были посажены на время экзамена все преподаватели. Вернулся парень, по-джентльменски неся в правой руке Риткин рюкзачок, очевидно, отданный ему учителем. Последняя коротко поблагодарила его и снова повернулась к дверям – она на финишной прямой! Девочка уже повернулась к Никите, собираясь с облегчением распрощаться.