Текст книги "Ростерия (СИ)"

Автор книги: Александра Шпатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– Родители сказали, что у них появились неотложные дела, – затрещала младшая Заболоцкая, – и они увидятся с нами только дома. Но, возможно, у них есть хорошие новости! – она подсела к сестре. – Ешь шоколадку.

Блондинка пожала плечами, с аппетитным хрустом развернула упаковку и следующую за ней фольгу, после чего откусила огромный кусок и принялась методично пережёвывать. На самом деле, она была почти уверена, что выиграет спор и никак иначе (конечно, денег-то у неё с собой не наблюдалось), а потом прокручивала у себя в голове сцену отказа от сладости, чтобы ещё жальче себя стало, ага. Нет, жертвовать законно полученной конфетой ради показной обиды она не собиралась.

– Хм, – оценила ситуацию и пришла к единственно возможному логическому заключению Соня, только появившаяся рядом. – Понятно. Я так полагаю, Саня же купила шоколад от нас обеих?

– Не обнаглела ли ты? – рассеянно спросила Лиза, разламывая оставшуюся плитку на три части и делясь с девочками.

– Кто бы говорил? Дворянке у работницы сладости выпрашивать! – целиком запихнула в рот свою долю Кунжутова. Заболоцкая средняя задумчиво окинула взглядом довольную подругу – не отобрать ли у неё остатки лакомства? Сонечку неожиданно спасло одно обстоятельство: Миша и Игорь, пыхтя, спотыкаясь, и каждую минуту меняя направление, тащили большую парту, держа её за противоположные края; в данный момент мальчишки пытались занести мебель в дверной проём, даже визуально более узкий, и уже который раз терпели поражение. Лиза выждала паузу, поднялась, с видом капитана очевидности подошла к однокурсникам и изящным движением руки распахнула вторую створку. На секунду ребята застыли, ошеломлённые.

– Ого, – только и сказал Плясунов, пытаясь вытереть пот со лба плечом, – спасибо.

– Ты будешь ногами передвигать, или нет?! – вскрикнул его помощник, похоже, на пределе человеческих возможностей. Мишка же перехватил край стола поудобнее, улыбнулся Лизе и спиной вперёд, ориентируясь на предупреждения товарища, пошёл вглубь залы. Следом зашли ещё два мальчика, неся по табурету. «Неужели ещё пополнение?», – недовольно подумала девушка. В последнее время свободное место в кабинетах резко сократилось, проходы сузились. Что за наплыв новых студентов? Подозрительно прожигая глазами парты, блондинка вернулась к девочкам.

– Это было эффектно, – хмыкнула Соня, оторвавшись от разговора с Сашей.

– Полностью согласна, – хихикнула младшая Заболоцкая и вновь повернулась к Кунжутовой. – Значит, ты думаешь, Алёна остаётся в школе не на дополнительные занятия?

– О чём вы сплетничали без меня? – ревниво спросила Лизавета. – И кстати, у тебя скоро должна начаться биология, – она подтолкнула Александру к выходу, – тебе ещё на второй этаж спускаться.

– Прогоняет тебя родная сестра, – цокнула языком Софья.

– Я привыкла, – притворно вздохнула та.

– Иди-иди. А с тобой, Сонечка, мы ещё поболтаем, – ученицы прыснули. – Ты, Саш, главное, не попадись на глаза Олеже – он готов выместить злость на любой Заболоцкой.

– Приму к сведению, – и скрылась за дверьми. В классную комнату сразу зашли двое: светловолосый костлявый мальчик и девочка с тёмным прямым каре. Люся? Елизавета похлопала себя по щекам и сняла очки, щурясь от солнечного света. Она – не она? Не понятно… Димка познакомил девочек мельком, едва, и блондинка, посчитав встречу разовой, не стала внимательно (вообще) рассматривать ровесницу, и теперь мучилась из-за незнания. Эх, вернуться бы обратно, в лето…

– Как думаешь, твоя Санька догадалась, что я работаю у Лихоборовых? – дёрнула за рукав соседку Кунжутова.

– Понятия не имею. Наверное, да. Она отвратительно сообразительная личность. Не важно. Лучше скажи, – Лиза сдержалась, чтобы не ткнуть пальцем в сторону новой ученицы, занимающей последнюю парту, совсем недавно буквально обмытую пОтом, – кто она?

– Ты считаешь, я знакома со всей Ростерией? – постучала по голове кулачком Соня.

– Кирилльска было бы достаточно.

– Опять тобою завладела теория глобального заговора? – догадалась та.

– Хм…

– Ты параноик. И сестру свою обижаешь напрасно. Не горячись, – она остановила жестом подскочившую подругу, – дай договорить. Я не знаю точно, что произошло месяц назад, но вам следует помириться. Хорошая ведь девчонка, и извинялась много.

– Теперь ты послушай, – блондинка выставила вперёд руки, призывая к молчанию, но, видимо, запал почти испарился, и она едва нашлась с ответом, – почему ты решила, что я её ещё не простила?

– В таком случае ты просто над ней издеваешься.

– Я не… С тобой совершенно невозможно не то, что спорить, общаться! Спросила об одном – в результате получила гневную тираду. Ты, часом, не резонёр[9]?

– Хватит вам порознь ходить, – отрезала рыжая девочка.

– Замечательное умозаключение. И как ты предлагаешь его воплотить?

– Перестань ёрничать. Уверена, сегодня будет достаточно поводов для примирения, – Лизавета фыркнула, не подозревая, как права оказалась приятельница.

После школы блондинка, вдев ноги в кожаные высокие ботинки, накинув на плечи тяжёлый тёплый плащ и аккуратно скрыв причёску под капюшоном, смело зашагала по лужам, в то время как Софья осторожно огибала их, приподнимая края светлого пальто.

– Ох, терпение моё на исходе! – прикрикнула она на спутницу, которая в очередной раз прыгнула в наполненное водой углубление, а Кунжутова едва успела увернуться от брызг. Та захохотала, после чего побежала вдоль стен лицея. Соня устремилась за ней, и скоро подруги оказались у второго выхода из здания. Створка хлопала по косяку, ребята, принадлежащие более юным классам, выбегали на улицу, стараясь поднырнуть под рукой однокурсника, дабы не придерживать дверь товарищам. Несколько учениц, одетых в весьма условные платьица и чулки, мгновенно скуксились и, нарушая сплошной поток, попытались вновь спрятаться под крышей.

– Мы ждём Сашу? – решила уточнить Сонечка.

– Конечно, ведь с недавнего времени я твой арестант.

– Всё верно. Домой отправишься только в компании сестры.

– Только неизвестно, кому от этого хуже, – хмыкнула Лиза, осматривая насквозь промокшую собеседницу, милостиво приподняла полу плаща и пустила под него приятельницу, как под навес. – Как долго нам ещё ждать? – проворчала она вскоре, хотя её можно было понять – мантия, делимая двумя девочками, пропускала холод. Блондинка переступила с ноги на ногу.

– Не вздумай, – уже не так уверенно сказала Кунжутова. – Ты обещала…

– Как будто я нарушаю слово, – огрызнулась та и потянула Софью за собой. – Я лишь предлагаю зайти внутрь, а не приманивать снаружи простуду.

Девушки бросились к дверям, поднимая множество брызг, ибо промокнуть более не представлялось возможным. Ученицы ввалились в здание, Лиза хлёстким шлепком оправила мокрый плащ и прошла вглубь, ища выход из рекреации в коридор.

– Давненько я здесь не была, – поделилась она с подругой.

– Память как у золотой рыбки. Всего лишь полгода.

Поплутав немного, девочки всё же оказались в нескончаемом туннеле одинаковых резных дверей и высоких толстых окон в прямоугольной отвратительно-синей раме. Около входа в один из кабинетов стояли две фигуры: высокая, тощая и низкая, попухлее. На цыпочках продвигаясь в сторону беседующих по скрипучему полу в хлюпающей обуви, приятельницам всё лучше и лучше удавалось разглядеть незнакомцев, а после и осознать, что те не являлись таковыми – в полном человеке Лизавета узнала Сашу, в худом – родительского личного посыльного. Последний что-то втолковывал недоумевающей и немного потерянной сестре, а та молчала и изредка кивала головой, скашивая глаза в стороны, словно искала поддержки. Разумеется, скоро она заметила приближающихся подруг и, не прерывая мужчину в дорожном плаще (наверное, ещё более тяжёлом, чем у блондинки) и высокой шляпе-цилиндре, поманила их к себе пальцем.

– А кто эта юная леди? – с неуловимой издёвкой спросил мужчина, увидев Софью. – Я пропустил неожиданное пополнение в семье? – Кунжутова даже растерялась: вежливые колкости вместо приветствия – с таким она не успела столкнуться.

– Не принимай близко к сердцу – Тимуру Остаповичу не всегда удаётся найти верные слова. Кстати, здравствуйте, – последние Лизины слова обращались уже к старому работнику Николая.

– И Вам не хворать, – ни капли не оскорбился тот. – Итак, вы очень вовремя подошли: Заболоцких я сопровожу к кибитке, а их подругу попрошу удалиться.

Порой блондинка думала, отчего отец не уволит нахала, ведь любая его реплика заранее защитная, как будто его постоянно в чём-то обвиняют. Например, последний его ответ: говорит о детях работодателя в третьем лице, куда это годиться? Но, увы, упрекнуть мужчину не в чем: обязанности исполняет идеально, а насмешку, упрятанную в красивую светскую речь, трудно разглядеть.

– Тимур Остапович, а можно довезти Соню до её дома? На улице ливень, а путь неблизкий, – спросила Саня.

– Нет! Спасибо, – мгновенно отреагировала рыжая девочка, очевидно, боясь отказа. – Я сама дойду… – и направилась дальше по коридору.

– Стой, – окликнула её Елизавета. Стянула непромокаемую мантию и передала подруге. – Завтра вернёшь.

– Спасибо, – повторила Кунжутова, но теперь искренне, и скрылась за поворотом.

– Замечательно, – вздохнул посыльный. – Поставлю карету поближе ко входу, – и широко зашагал в другую сторону. Сёстры нарочито медленно пошли следом.

– Что произошло на этот раз? – без предисловий прошептала Сашке в ухо блондинка. – Очень похоже на последнюю нашу поездку, не самую приятую… – девушка знала, если родители прислали Тимура, то дело не терпит отлагательств – всё надо сделать быстро, послушно и без лишних вопросов – то, что нужно, объяснят на месте, а если не объяснят, значит, их не должно это волновать.

– Ты права, – невероятно взволнованно ответила Александра. – Я не уверена, что поняла правильно, но… Кажется, грабителей поймали!

Заболоцкая старшая недоверчиво хмыкнула.

– Не может быть… Кто же они?

– Я не знаю, – протянула та и вдруг сникла, – но в ближайшие часы мы их увидим.

– Как? – ахнула Елизавета.

– Ты не услышала? Мы едем в Правский Суд – выступим истцами. Мне не по душе такая затея.

– А я хочу, – загорелась девушка.

– Ты бредишь, – засомневалась Саня. – Стоять в душном помещении, чувствовать на себе молящие взгляды осуждённых, бр-р-р.

– Зато я узнаю, наконец, из-за кого я мучаюсь последний месяц. К тому же, если мы поздно вернёмся, то будет повод не делать задания на дом.

– Хм. Возможно, и мне не помешает отвлечься, – она глубоко втянула воздух и слёзно пожаловалась. – Сегодня на уроке биологии нам раздали тесты, а я забыла подготовиться! Уверена, мне поставят неудовлетворительную отметку…

– Тебе? Саш, не говори глупостей – учитель хорошо оценит даже самую твою кошмарную работу из-за прошлых заслуг. Ведь твой проект, посвящённый Ростерийским лилиям, занял первое место в конкурсе? Мне, в отличие от тебя, предстоит выправить целый аттестат за несколько недель, а я даже не волнуюсь! – и, оживлённая и обрадованная скорой встречей с виновниками её бедственного положения, пробежала под дождём и запрыгнула в кибитку, любезно распахнутую лакеем.

Дворец правосудия в маленькой Праве был, пожалуй, самой главной достопримечательностью и, как считают многие, определил название городка. Потому что местный суд славился справедливейшими приговорами, а ещё он имел все основания, чтобы называться замком (хотя это его качество в данной ситуации ни к селу ни к городу, Лизавета не могла его не отметить) – возмутительно широкий, круглый, с толстыми колоннами, подпирающими устойчивые закрытые балконы. Стены ровные, белоснежные, купол позолоченный – здание явно возведено до индустриального переворота и разделения, иначе почему блистает неприкосновенными ресурсами? Коляска с притомившимися лошадьми осталась позади, а девочки под конвоем Тимура приближались к постройке, такой ослепительно-светлой, но гнетущей. Заболоцкие поспешили зайти внутрь, минуя огромные гипсовые ворота, и к удивлению своему остановились в узком закругляющемся проходе: между внешними стенами и непонятной внутренней столбообразной конструкцией было самое наибольшее три метра.

– Насколько я помню, нам следует идти направо и подняться по лестнице на передний балкон, который мы видели снаружи, – произнёс мужчина сзади, неся в руках шляпу. – Там будет проходить заседание.

– А что это? – девочки махнули в сторону огромного белого цилиндра радиусом не менее десяти аршин и занимающего почти всё пространство.

– Тюрьма, сударыни, – хмыкнул тот.

– А разве все темницы находятся не в Сибре?

– Там расположены постоянные места заключения, а здесь – промежуточные пункты.

«А ведь очень удобно», – пришло в голову Лизавете: «не нужно долго вести до камеры упирающегося вырывающегося преступника – сразу после вынесения приговора под руки его и – оп! – дело сделано. Только стены давят». Троица добралась по кругу до небольшой арки, ведущей к винтовой лестнице (естественно, другая бы здесь и не поместилась) и начали пониматься. По мере продвижения вверх шум приобретал форму множества спорящих голосов.

– Уф, – позволила себе Саня, и Лиза могла её понять: казалось бы, не самое высокое здание, да и блондинке, живущей в башне, не привыкать, но подъём длился бесконечно! «Как такое возможно?» – недоумевала блондинка: «Я уже чувствую себя гайкой на шурупе!». Ступеньки кончились совершенно неожиданно: ни слепящего света, ни длинного коридора, ни указателей – просто вдруг серый щербатый камень под ногами сменился мозаичным чёрно-жёлтым полом, а вокруг…

– Я, конечно, ни разу не была в такого рода заведениях, но представляла их себе совершенно иначе.

– Уф, – утвердительно повторила Саша, а Тимур сзади хмыкнул. «Всё правильно», – убеждала себя средняя Заболоцкая, стирая с лица удивление: «БОльшую часть здания занимает тюрьма, поэтому судье и господам присяжным приходится ютиться здесь. В этом улье». Помещение, в котором оказались вновь прибывшие, так же имело цилиндрическую форму, но, по мнению Лизы, чересчур камерное. Девочки стояли в маленьком подобии пещерки с мутным окном, едва пропускающем солнечные лучи – наверное, балкон, который выглядит снаружи таким большим и открытым. Отсюда гостьи могли в подробностях рассмотреть залу: несколько рядов жёстких стульев, расставленных на полу, и два этажа кресел, наипрочнейше прикреплённых к стенам металлическими штырями… «Как будто в театре – балконы, дополнительные места, хотя, тоже рациональное решение – потолки какие высокие, а площадь маленькая – максимальная занятость пространства». В этих навесных конструкциях сидели юристы, обхваченные для безопасности специальными ремнями, и строчили что-то на белых листах, предварительно подложив твёрдые дощечки под бумагу (нет, никак не привыкнуть), причём остроносые туфли верхних почти касались голов тех, кто сидел ниже.

– Кажется, сейчас башмак слетит-таки с ноги дальнего от нас мужчины и стукнет по макушке его соседа, – прошептала Саша, указывая куда-то наверх рукой. Лизавета против воли забегала глазами в поисках описанной сцены.

– Самая странная комната из когда-либо увиденных мной, – поделилась та, так и не найдя забавной картины.

– А вы думали, Правские процессы славятся только справедливыми решениями? – скептически сощурился Тимур и, увидев работодателей, делающих ему какие-то знаки, подтолкнул к ним девочек. Последние, держась стеночки, послушно прошли до родителей, по-плебейски сидящих на обычных стульях, но вдруг сверху раздался жуткий ржавый скрип. Санька ойкнула, Елизавета задрала голову и увидела железную тесную клетку, очень ненадёжно подвешенную крюком к потолку. В ней… Раскачивался босой грязный худой человек. Подсудимый. Подросток. Девушка схватила оторопевшую сестру за руку и потащила к Олесе и Николаю. Отец прижал палец к губам.

– Почему так тихо? – спросила младшая дочь, с трудом отводя взор от ответчика.

– Ещё не начали обсуждение, только рассматривают дело.

– Прошу молчания, – каркнул судья, ужасно похожий на старую ворону. Он наклонился, опасно натянув ремень на заплывшем жиром теле. – Господа присяжные, вы готовы?

– Какой дерзкий, – озадаченно потёрла лоб Лиза. – Напомните, почему мы выбрали именно это заведение? – теперь на неё зашипели родители, и ей пришлось временно умерить любопытство. А у неё ещё много вопросов, например, зачем их с сестрой сюда привезли, в педагогических целях?

– Итак, начинаем заседание, – один хлопок ладонью по подлокотнику, и стало возможным услышать полёт комара. Похоже, персона в напудренном парике (интересно, откуда пошла такая традиция) очень уважаемая. Оно и видно, если мужчина в любой момент может твёрдым носком туфли поставить «шишку» на лбу каждого в этом зале. – Предлагаю для начала описать ситуацию для неосведомлённых. Алексей Воронов, присутствующий здесь, обвиняется в том, – жалобный скрип наверху, – что, во-первых, нанёс непростительное оскорбление нашей Земле, восстановив Скверные шахты, во-вторых, уничтожил труд множества образцовых граждан, закапывающих гнусные туннели, – «какой похвальный запас синонимов!» – и в-третьих, вторгся на частную собственность и совершил ужасную кражу! – лязг гиббеты[10] всё чаще повторялся, Саша незаметно зажала уши. Подслеповатой Лизе померещилось, что звенья цепи и крюк немного растянулись; она мысленно провела вниз перпендикуляр из середины дна клетки и увидела, что под ней пространство пустует. Значит, судья не отрицает, что конструкция может упасть. Всё интереснее и интереснее. – К сожалению, свидетелей преступления или не существуют, или они отказываются раскрывать себя. Зато нас посетили многоуважаемые истцы, – мужчина сверкнул очками в сторону Заболоцких, – к тому же эксперты обнаружили множество улик, явно оставленных непрофессионалом, кхм, в таких бесславных делах, – к скрипам прибавились всхлипы, присяжные возмущённо зашикали и опять склонились над записями. – Ели нет возражений, то давайте заслушаем господина Олега, – «Немереное количество Олегов!» – Владимировича, нашего следователя.

Поднялся так же сидящий в зале человек, очень похожий на Тимура Остаповича, возможно, тем, что тоже носил тяжёлый плащ и шляпу. И хотя широкие поля скрывали часть лица, девушке он показался знакомым. Внезапно её осенило.

– Саня! – она горячо зашептала сестре на ухо. – Это же Олег Владимирович!

– Спасибо, что просветила, – сумрачно кивнула та, посматривая на осуждённого.

– Ты не поняла. Он ведь бывший Осведомитель, предотвратил несколько побегов и восстаний, но недавно вышел на пенсию и стал известным частным сыщиком, наивостребованнейшим, кстати. Сколько родителям пришлось заплатить?

А откуда ты знаешь? – округлила глаза Александра. – Неужели так увлеклась политологией?

– У тебя свои игрушки, у меня свои, – не стала разъяснять блондинка. – Ох, из-за тебя прослушала его выступление.

– Но ведь ты первая начала разговор… – слова в пустоту. Лизавета уже облокотилась о спинку папиного стула и наблюдала за ходом заседания. Следователь действительно закончил выступление и сел (лаконично, только по делу, ни секунды лишней не занял), судья же взял и продемонстрировал всем с самого начала находившиеся у него улики: зарисовка грязного следа узорной подошвы и обронённую в особняке булавку и показал мальчишке.

– Это же Ваше, я полагаю? Разумеется, я прав, – посчитал он за подтверждение очередной стон.

– Потому что нужно было сначала подумать, что делаешь! – крикнул кто-то из зрителей, которому наскучило постоянное звуковое сопровождение. Поднялось волнение, шум. Хлопок по подлокотнику – и снова затишье.

– Так-то лучше, – удовлетворённо поправил сбившийся парик мужчина. – Если все успокоились, то хочу напомнить: в зале присутствуют прокурор, адвокат, господа присяжные, истцы, ответчик, свидетели процесса. Также хочу напомнить уважаемым заявителем, вы можете прямо сейчас отозвать обвинение и решить конфликт мирно. Если вы соглашаетесь, подсудимый не освобождается от приговора, так как он умудрился нарушить несколько законов.

– Мы желаем продолжать, – быстро сказала мама.

– Тогда вы имеете право высказывать своё видение событий, когда вам предоставят возможность говорить, и претендовать на полное или частичное возмещение ущерба.

Лиза, не вслушиваясь, перенесла вес на другую ногу. И всё же обувь немного не по размеру.

– Папа! – блондинка вздрогнула и повернулась к Сане, повисшей на отцовском локте. – Я его знаю, осуждённого!

– Замечательно. Наши дети якшаются с воришками, – вздохнула мать.

– Нет, – поспешила успокоить родителей Саня. – Мы не общались, я даже имени его не помню…

– Алексей Воронов, – любезно подсказал Николай.

– Да-да, но мы несколько раз сталкивались между уроками.

– Саша, – Олеся взяла руку дочери и спрятала в ладонях. – Ты переживаешь? Даже не думай, твой отец, например, долгое время приятельствовал с Ярополком, и видишь, спокойно живёт.

– Вы о зачинщике бунта семилетней давности, который предотвратил Лихоборов? – уточнила Лизавета.

– Да. Хороший был парень, – девушка не поняла, о ком именно говорил папа.

– Господин Болонов, выступите в защиту своего подопечного, если Вам есть, что сказать, – адвокат в подвешенном кресле перерыл кипу разных тетрадей и ловко, не рассыпав листы, достал из середины стопки картонную папку с прикреплёнными к ней документами.

– Да, я располагаю несколькими данными, способными смягчить наказание для Алексея. Во-первых, он ещё не окончил учебное заведение, значит, не достиг совершеннолетия.

– Мы выносили приговор уже с учётом этой информации, – оборвал юриста судья. – Продолжайте.

– Мой подзащитный, хотя и определён во Второй государственный лицей, воспитывается в малообеспеченной, даже нищей семье, поэтому мог решиться на преступление из-за обычного голода или другой подобной нужды, – хруст бумаги под перьевыми ручками, – Также мальчика, возможно, подтолкнули на злодеяние его родители, по тем же причинам.

– Неправда! – вскрикнул парень неожиданно. Голос такой странный, совсем не похожий на злодейский: ломающийся, с проскальзывающими петухами, плачущий. Мужчина посмотрела на подростка – молчи, мол, – и снова повернулся к судье.

– Последнее, Воронов совершил мелкую кражу, и на фоне не существовало других нарушений, таких как порча имущества, нанесение вреда здоровью и так далее.

– Мы поняли Вас, – «Он о себе говорит во множественном числе?» – Если Вы закончили, то я передаю слово Елизавете Николаевне Заболоцкой.

Девушка растерянно моргнула. Ещё раз. Обернулась к родителям. Такого удара ниже пояса она точно не ожидала.

– Надеюсь, Вы поведаете нам о своём увлекательном путешествии по подземным ходам Юргана, – с едва заметной усмешкой подбодрил блондинку мужчина.

«Ясно, зачем я здесь понадобилась», – закручинилась Лиза: «Никто, кроме меня и подсудимого в шахтах не бывал, расследование и обыск обязательны, а терять лучших специалистов из-за внезапного обвала не хочется. Поэтому и интересуются, крепки ли стены, далеко ли воды, надёжны ли потолки». Дворянка набрала в грудь побольше воздуха и приготовилась к длинному монологу – ей не привыкать выступать на публике. Спустя двадцать минут непрерывной речи Лизавета в последний миг сдержалась, чтобы не высунуть отсохший язык подобно собаке. В зале впервые за долгое время наступила полная тишина, даже юристы решили сначала обдумать и разобраться в огромном потоке данных, а не хватать сразу перьевые ручки и новые тетради.

– Спасибо, – наконец произнёс судья, – эта информация очень важна для нас. Можете садиться.

«Куда?!» – возмущённо подумала выступавшая, обводя глазами помещение: «Все горизонтальные поверхности заняты». Неожиданно девушка увидела мельтешение и пригляделась – Саня, каким-то чудом отвоевавшая стул, активно махала рукой сестре, периодически хлопая по ногам. Блондинка колебалась недолго; она быстро прошла к Саше и уселась той на колени. Младшая девочка мгновенно обхватила руками тонкую талию Елизаветы.

– Итак, мы заслушали мнения каждой из сторон…

– Прокурор выступал в самом начале, – объяснил шёпотом Николай дочерям.

– И, если не случиться непредвиденных обстоятельств, готовы вынести приговор: четыре месяца исправительных работ…

– Нет! – выкрикнул парень, качнув гиббету. Взоры каждого устремились вверх. – Подождите! Я располагаю ценной информацией, – судя по паузам, ему трудно подбирать слова высокого стиля. – Я кое-что знаю, я ведь бывал в туннелях не раз, осматривался, выискивал разные ходы.

– Говорите по делу, будьте добры, – строго сказал судья.

– Да, конечно…

***

– Ты представляешь, под нашим особняком настоящая магистраль проложена, а мы и понятия не имели! – восклицала Саша, обрадованная долгожданной встречей с подругой. Евгения Опрасник сидела на поваленном ураганом дереве и внимательно слушала девочку, изредка поощряя её драматическими вздохами и всплёскиванием рук. – А ведь совсем рядом подземные воды, как только кому-то ума хватило расчищать туннели! Ведь затопит, и никакие ворота не спасут.

– Правда, – на этот раз смуглянка по-настоящему удивилась, а после крепко задумалась, – буду знать…

– Да, но я поражаюсь такой наглости, – продолжала Санька. – Люди трудились, восстанавливали повреждённую биосферу, а кто-то нашёл вход в подземелье и решил: «Здесь мы будем собираться для антиправительственных заговоров, идеальное место». Смешные они, бунтовщики, жалуются на то, что королевский двор не заботится о нашей земле, хотя сами же её разоряют и эксплуатируют.

– Какое интересное мнение, – протянула Женька и оглянулась, услышав посторонний шум. Белочка. Всего лишь рыжий пушистый зверёк, ловко опустошающий очередную кедровую шишку. Вдруг грызун насторожился, дёрнул кисточками на ушах, слился с серой корой дерева, поползнем добрался до ближайшего пустующего дупла и юркнул внутрь, позабыв о недоеденных орешках. Через секунду объявилась причина такой небережливости – маленький, но быстрый сокол щёлкнул клювом, почти успев схватить мелькнувший хвост. Птица взмахнула крыльями от досады, оттолкнулась когтистыми лапами от ветки, что недовольно зашуршала листьями, и улетел на поиски менее осмотрительной добычи. Ах, как же Евгения любит лес. Особенно темнохвойную тайгу. Особенно Королевскую, что с трёх сторон окружена горячими реками: Неизвестной и её притоками, из-за чего жизнь здесь бурлит почти круглый год, прерываясь лишь во время февральских морозов. Например, сейчас, середина января, а созревают жёлуди, то и дело резвятся лесные звери. Жаль, что такое хорошее место приходится портить плохими, но полезными разговорами.

– А самое главное, какие же эти революционеры неосторожные: факелы новые в держателях оставили, ворота не спрятали, постоянных стражников не оставили, входы не замаскировали, неудивительно, что моя сестра провалилась внутрь.

– Она так сказала? – не сдержалась Женька и хмыкнула. – Зная Лизу, я бы в первую очередь исключила, что наша Алиса случайно упала в кроличью нору.

– Какая разница, специально или нет, я же говорю о другом…

– Да, сетуешь на то, что преступных дел мастера перевелись на свете.

– Я совсем не чувствую различий – ты стала такая же раздражительная, как Лизавета! – нахмурилась Саша, и девушка быстро замолчала. – Мы с тобой, конечно, долго не виделись, но… Кстати! Куда ты пропала на несколько месяцев? Ни единой весточки.

– У меня были проблемы, – не желая придумывать отговорок, сказала Женя. Некоторое время подруги слушали голодные жалобы невезучего сокола. Розовый закат, проглядывающий сквозь ветви деревьев, предвещал ночь, все мышки-белки-ёжики попрятались в норках, и, похоже, птице суждено сегодня заночевать натощак. Девушка устало взлохматила волосы и исправилась. – Ты не подумай того, о чём ты обычно думаешь с таким выражением лица.

– О чём же? – подпёрла кулаком подбородок Саня.

– Например, что я устала от тебя и пытаюсь таким образом прервать общение с тобой. Это неправда.

– Повтори, – потребовала девочка.

– Это неправда. Я действительно откусила кусок, который не могу проглотить, а выплюнуть не имею права. У меня появились неотложные дела, много работы. Я очень вымотана в последнее время. А как только освободилась, предложила тебе встретиться.

– А ребята?

– У них забот не меньше, – вздохнула Евгения.

– Да, Питер выглядит совсем измученным. Что? – не поняла Александра острого взгляда приятельницы. – Он перевёлся в нашу школу и учится вместе с Лизой.

– Знаю. Петька хотел лучшего качества образования, – девушка удобнее устроилась, закинув ноги на ствол, и натянуто улыбнулась. – Чем же кончился суд? Мне очень интересно.

– Когда Алексей рассказал о разветвляющихся ходах, следователь Олег Владимирович предложил немедленно подготовить отряд для тщательного обыска.

– Не может быть!

– Да, но его вынудили немного подождать.

***

– Ты словно на иголках, – заметила Соня, наблюдая за подругой, что не могла усидеть на диване, ёрзала, меняла положение ног, но не успокаивалась. – Как будто уж на сковородке. Места себе не находишь…

– Я уже поняла, спасибо! – прервала девочку Лиза, натягивая на себя край пледа. Снова без предупреждения ударили морозы, а разжечь камины да разместить дополнительные факелы требовало времени, поэтому приходилось спасаться подручными средствами. Кабинет же ССБ был самым холодным помещением в школе, ибо располагался у стены и имел наибольшее количество окон, к тому же распахнутых, потому что учителю стало жарко. Разумеется, он бы ещё две шубы надел, мог бы хоть на улице урок вести!

– Тогда расскажи, отчего ты сегодня взвинченная. Проверь, вдруг Олежа тебе шило подложил? Судя по его злорадному лицу, такое вполне вероятно, – хихикнула Софья, дёргая на себя одеяло с другой стороны.

– Нет… – Лизавета сильнее потянула плед.

– Осторожно, порвёшь! – ойкнула Кунжутова, пододвигаясь к подруге и заворачиваясь в тёплый мех. – Так и не поладили с сестрой?

– Наоборот, – мотнула головой та. Вечером того же дня после суда и почти помилования Алексея Воронова у девочек состоялся серьёзный разговор, в итоге которого они помирились, едва не задушив друг друга в объятиях, и на радостях договорились больше не ссориться из-за глупых мальчишек. – Мы уже полмесяца дружны, как приказывала, – и отвесила шутливый поклон соседке, – а как ты этого не заметила, внимательная моя?

– Я лишь уточнила. Но что-то же должно было случиться?

– Со мной с завидной постоянностью что-то происходит, – согласилась блондинка. – Утром мы с Саней договорились идти в школу вместе, так и поступили, у входных ворот стояли вдвоём, а потом она словно испарилась! Я между занятиями искала её на этажах, лестничных пролётах, а найти не смогла. Куда она запропастилась?