Текст книги "Мое мерзкое высочество (СИ)"
Автор книги: Александра Питкевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
Глава 36
Чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть наружу, пробив ребра, я криво усмехнулась собственным мыслям. Заметив это, Сальва отступил на шаг, вопросительно вскинув бровь.
– Что не так, Полли?
– Все в порядке, – попыталась заверить я этого слишком внимательного мужчину, но Сальватор только покачал головой, не больно, но крепко взяв за плечи.
– Выглядишь так, словно тебе предстоит прыгнуть в ледяной прорубь. Горько и с сожалением.
– Нет, что ты, – покачала головой, чувствуя, как тревог отпускает. Чем дольше я разговаривала с этим мужчиной, тем больше убеждалась, что приняла верное решение. Пусть я знала об этом человеке очень не много, но все еж он не вызывал ни единой отрицательной эмоции, а это уже много значит. – Просто жизнь задает столько вопросов, что я не могу отыскать на них ответ.
– Расскажешь, что случилось?
Мне очень, до зуда в ладонях, хотелось рассказать ему о своих сложностях. Просто для того, чтобы поделиться хоть с кем-то, но это означало бы, что придется признаться в собственных грехах и той большой маленькой лжи, что зависла между нами. Сказать, что я – Красная Злючка? Нет, к этому я была не готова.
– Ничего такого, что стоило бы упоминать лишний раз, – попыталась я улыбнуться. – У моей госпожи не большие сложности. Письма и приказы из дворца, бедные, лишенные самого необходимого, люди. Малое число охраны. Все как всегда.
– Но это было и при прошлой нашей встрече, – поймав мои ладони и заглядывая в глаза, напомнил Сальватор. – И в тот раз, тебя это столь сильно не волновало.
– Ты прав. Но теперь нам нужно отправляться в столицу, так как мою леди грозятся выдать замуж. И, кажется, готовы это сделать даже в ее отсутствие, – фыркнула я, только сейчас сообразив, что подобное событие, на самом деле, может случиться и без меня.
Если Ол с родней примут окончательное решение, ничего им не помешает назначить моего представителя и выдать замуж по собственному усмотрению. Нет, мне определенно было нужно явиться в столицу, как это и планировалось ранее.
Так что и в остальном следовало действовать так, как придумала изначально. Тем более, по коже уже волнами ползали мурашки удовольствия, вызывая то особенное тепло, от которого хотелось прижаться к Сальватору сильнее.
Посчитав, что все вопросы мы обсудили достаточно, я крепче сжала пальцы, потянув Сальватора дальше от поместья, вглубь леса.
– И куда мы, позволь узнать, – с интересом спрос ил мужчина, спокойно следуя за мной.
– Туда, где нам никто не помешает, – хрипло выдохнула.
– Полли, что ты удумала? – голос мужчины стал вдруг хмурым, напряженным.
– Мне нужно побыть с тобой наедине. Только не отказывай, пожалуйста. Я все продумала, все знаю.
– Полли, если я тебя верно понял, то это просто глупо, – Сальватор остановился, вынуждая меня повернуться к себе. – Для девушки твоего статуса важны только две вещи – приданное и невинность. Не стоит действовать опрометчиво и поддаваться глупому, сиюминутному порыву.
Чувствуя невероятную легкость и свободу, я улыбнулась. Светло и открыто.
– Это не сиюминутный порыв. И поверь, сейчас это самое верное из всех возможных решений.
– Но ты же понимаешь, что, будучи представителем опального рода, я не смогу на тебе жениться. Так что это все же не разумно.
– О, Сальва, – я шагнула ближе, легко коснувшись щеки, заросшей щетиной, пальцами, пытаясь передать всю нежность, что вдруг собралась где-то в районе сердца, – я это очень хорошо понимаю. И для меня здесь есть свои преимущества, о которых я, прости уж, пока не могу сказать.
В серых глазах, в глубине, что-то пылало, окутывая меня таким жаром, что я почувствовала себя по-настоящему ценной и желанной. Не как принцесса или наследница богатой семьи, не как дочь влиятельного придворного. Нет. Как девушка со своими страхами, упрямством и надеждами.
– И все же, ты удивительно создание, – пробормотал Сальва, видно что-то отыскав в моих глазах, что заставило его согласиться с моим решением.
Крепче сжав ладонь, уже он потянул меня вверх по склону, туда, где деревья были гуще, и где чаще попадались большие валуны, сотни лет назад рухнувшие частью скалы.
– Жаль, я не знал о твоих планах заранее, барышня. Тогда можно было подготовить все, как полагается, – пробормотал под нос мужчина.
– Я сама не знала, что решу, – так же тихо отозвалась, следуя за ним и чувствуя, как волнение, но уже другого толка, поднимается из глубины.
Остановившись под тонким, уже кое-где покрытым золотом, деревцем, в ложбине между валунов, Сальва огляделся вокруг. Место оказалось очень уединенным, каким-то почти волшебным. Солнечные лучи освещали пушистый мох, воздавая кружево из теней и бликов на земле и камнях.
Вопросительный взгляд мужчины заставил мен улыбнуться.
– Тут очень красиво, – искренне призналась, глядя на золотистые листья над головой.
– Не передумала? – спокойно, словно речь о покупке коровы, а не о судьбоносном решении для каждой девушки, спросил Сотватор.
– Нет. Я уверена, что так правильно. И я так хочу.
– Я мог бы возразить, конечно, если бы ты не была столь целеустремленной. И если бы не являлась ко мне ночами, – тихо пробормотал мужчина, подавая мне руку и помогая спуститься с того валуна, на который я забралась.
– Я снилась тебе? – это признание вызвало во мне какой-то восторг, заставив едва ли не подпрыгнуть на месте.
– И не один раз, барышня, – усмешка Сальватора была такой коварно-многообещающей, что я невольно залилась румянцем.
– И что же тебе снилось? – свистящим шепотом, тихо спросила я, глядя, как мужчины расстилает свой плащ и скидывает кожаную куртку, оставаясь в черной рубашке из тонкой шерсти.
– О, боюсь, что не могу этого рассказать честной барышне. Хм, – уперев руки в бока, повернувшись ко мне, Сальва окинул внимательным взглядом всю мою фигуру, – а вот показать, пожалуй, получится. Иди ко мне, барышня.
Раскинув руки, Сальватор словно давал мне очередную возможность передумать. Но я все решила еще раньше, так что смело шагнула в крепкие объятия, желая впитать все то тепло, что мог мне дать этот человек. Всю ту нежность, которая была мне не положена.
Поцелуи, яркие и томные, нежные и долгие не давали дышать, воспламеняя кровь. Жар, словно внутри меня пылают красные угли, расходился по всему телу, словно Сальва раздувал пламень, заставляя меня трепетать от самого простого, самого малого касания.
Я пропустила момент, когда шнуровку платья распустили, почувствовав только поток прохладного ветра, который тут же перестал щипать кожу, согретую теплым касанием.
– Ты великолепна, – тихо бормотал Сальва, спускаясь губами ниже, к шее, к кромке спущенного платья на плечах.
И я, слушая этот восторженный шепот, откинув все сомнения и волнения, чувствовала себя именно такой. А еще свободной и невероятно дерзкой. Кажется, мои попытки изобразить вредную принцессу, все же сказались на самом характере.
Хихикнув, решив, что сегодня мне можно все, я потянула за низ мужской рубашки, желая дотянуться до голой кожи, почувствовать, настолько ли она гладкая, как у меня. Сальватор на миг отстранился, помогая стянуть рубашку. Прохладные пальцы с дрожью коснулись широких плеч, пробежали по тугим мышцам.
– Ты такой твердый, – пробормотала я, получая истинное удовольствие от касаний, – такой горячий.
Сальва только усмехнулся, покачав головой, словно я сказала какую-то глупость. Но мне не было обидно. Было хорошо. Светло и радостно, как не было уже очень давно.
Потянув за ленту, Сальватор немного грубыми, но осторожными движениями распустил мои волосы, что черным водопадом рассыпались по плечам. Шершавая, жесткая ладонь прошлась по затылку, спустилась ниже. Скользнула по спине, окончательно стягивая платье вниз вместе с рубашкой.
Смущенная, я украдкой, из-под ресниц, глянула на мужчину. Помимо всего остального, мне было интересно, какой я выгляжу в глазах Сальватора. Но кроме страсти и огня, там было только восхищение.
Довольная, ощущая неоспоримую правильность происходящего, я прикрыла глаза, позволяя себе раствориться в этом наслаждении. От контраста прохладного ветра и горячих касаний тело вздрагивало, кожа пылала.
И вдруг, все изменилось. В одно мгновение я оказалась на спине, от чего юбки ворохом взвились вверх, почти тут же куда-то исчезнув. Я, почти потеряв связь с реальностью от ощущений, растворяясь в ласке, едва не задохнулась от остроты ощущений, когда голая кожа соприкоснулась с телом мужчины. Ощущение уязвимости стало вдруг настолько острым, что я вздрогнула от макушки до кончиков пальцев на ногах.
– Не бойся, барышня, – улыбаясь так, что кровь мгновенно вскипела, произнес Сальва. В его глазх пылал такой многообещающий огонь, что я готова была стать облачком и воспарить над всей долиной.
– Не боюсь, – честно призналась, понимая, что не соврала ни разу. Та власть, что сейчас я чувствовала над собой, отличалась от всего прежде испытанного мной, как небо от земли. Я наслаждалась каждым касанием, каждым вздохом. Даже собственная слабость перед этим мужчиной, казалась правильной.
Сальватор улыбнулся, а я почувствовала себя нужной и желанной, и ценной, как никогда. Ощущение того, что я прекрасна сама по себе, без всякого груза титулов и связей, оказалось настолько сильным, что у меня закружилась голова. И успокоить это головокружение не помогло даже то, что мужчина отстранился, оставив мое тело открытым для прохладных потоков ветра. То, что по идее, должно было меня охладить, отрезвить, наоборот обострило все чувства, и когда по ногам, от лодыжек, будоража кожу нежными прикосновениями шершавых рук, ладони двинулись выше, я уже не слышала ни пения птиц, ни шелеста листвы над головой. Только грохот собственного сердца.
Ладони скользили по коже, и мне казалось, что они сразу по всюду на моем теле. И когда к касаниям присоединились поцелую, не было больше никаких сил сдерживаться и контролировать что-то. Я окончательно потерялась, растворившись в ворохе ощущений. Руки то сжимали мое тело, словно опасаясь, что я могу исчезнуть, то наоборот, едва ощутимо, как бабочки, порхали по коже.
Вспышка боли, острого жжения, выдернувшая из этой неги и водоворота ласки, легкие касания поцелуев, успокаивающий, нежный шепот, и через мгновения я вновь оказалась в мире томных вздохов и ласкового огня.
Голова все так же кружилась, в теле, по спирали нарастали ощущения, не давая дышать. Мне казалось, что еще немного, и я лопну, как перегретый на огне кувшин, но это все длилось и длилось, не отпуская. И вот в то мгновение, когда я почувствовала, что больше не вынесу, что еще немного, я просто растворюсь от переизбытка ощущений, став песчинкой, перед закрытыми глазами что-то ослепительно вспыхнуло. Тело выгнуло дугой, сотрясаясь от напряжения. А через мгновение я поняла, что просто растаяла, растекаясь, как сахар на сковороде.
Сальва опустился рядом, тяжело дыша. На лбу мужчины блестели капельки пота, а на губах блуждала улыбка. Плавным движением убрав с моего лица налипшую прядь, он притянул меня ближе, не давая замерзнуть. Поймав край плаща, на котором мы лежали, Сальва завернул его на меня, прикрывая наготу, которая стала ощущаться вдруг особенно остро.
– Ты в порядке? – тихо спросил мужчина, несколько тревожно вглядываясь.
Все еще не отойдя от произошедшего, несколько оглушенная и удивленная, я только кивнула, теснее прижимаясь к горячему телу, от которого шел резкий, дурманящий, но такой приятный, запах. Глубоко вздохнув, я прикрыла глаза, решив, что могу позволить себе такую маленькую слабость, на фоне всего прочего.
– Не хочешь разговаривать? – понимающе произнес Сальва, то ли с вопросом, то ли с утверждением.
Я только кивнула, чувствуя, как меня гладят по волосам, даря короткое мгновение покоя. Через несколько мгновений я поняла, что дыхание мужчины замедлилось, рука, что меня обнимала, стала тяжелой. Приподняв голову, я обратила внимание на темные круги под глазами уснувшего мужчины. На скулы, что острее выделялись под щетиной.
Взволнованная и возбужденная, я не заметила всего этого в момент встречи, теперь же мне стало очевидно, что последние дни выдались сложными не только для меня. Но это было только началом важных событий.
С тоской и сожалением, с какой-то внезапно вспыхнувшей болью, я провела по крепкому мужскому плечу, стараясь впитать в себя эти ощущения, запомнить их надолго. А затем медленно, стараясь не разбудить, выбралась из крепких объятий.
Быстро натянув платье, кинув еще один печальный взгляд на мужчину, что полуголым спал между согретых солнцем камней, я почувствовала острый укол вины.
– Я Олив. Меронская принцесса Сайгоры. Прости меня за это, Сальватор ди Кламеро. Прости, – слова звучали едва слышно, словно я все еще боялась, что меня кто-то услышит.
Почувствовав, как к глазам подступают слезы, от обиды на правила, на собственное происхождение, на весь мир вокруг, я побежала вниз к долине, к черным стенам своего поместья, надеясь укрыться за красным одеянием до того, как печаль и долг накроют меня с головой.
Глава 37
Ни на кого не глядя, стараясь не позволить пролиться слезам, я поднялась в свои покои, чувствуя, что приступ жалости к себе, все же мне не подавить.
– Ванну мне. Сейчас, – расплетая волосы, потребовала у Полли, которая, кажется, боялась произнести хоть слово, ожидая меня у распахнутого окна. – И передай Кури, чтобы готовились. Завтра мы выезжаем с сторону столицы.
– Ваше высочест… – Полии, понизив голос, с опаской, словно я могу взорваться, все же нарушила молчание. И это стало ошибкой, потому, что меня тут же окатило обжигающей волной горечи, от которой перехватило дыхание.
– Немедленно исполнять! – срываясь на крик, чего обычно не бывало, я отвернулась от служанки, чтобы как-то справиться с собой.
Полли сорвалась с места, явно встревоженная моим состоянием, но я была просто не в силах успокаивать еще и ее.
Я даже не могла сразу себе сказать, что именно меня столь расстроило, ведь по сути, день выдался изумительный. Та нежность, граничащая с трепетностью, что проявил ко мне Сальватор была очень ценной и редкой, это уж я точно знала, наслушавшись рассказов своих чуть менее строго воспитанных знакомых девушек.
Все прошло замечательно, честно и взаимно, но я была готова запереться в темном чулане и рыдать до самых снегов. Чувство бессмысленности всего, что я делаю накатило так внезапно, что я никак не могла справиться. Согнувшись, словно от боли, я пыталась просто дышать, но ощущение было такое, что воздух просто не проходил в тело, застревая в горле. Одной рукой удерживаясь за край стола, прижимая вторую в районе сердца, я тихо всхлипывала без слез, пытаясь прогнать тоскливые мысли.
– Моя принцесса? – матушка Сю, эта странная старуха, что умудрилась десятилетия провести практически в одиночестве, охраняя добро своей прежней госпожи и память о ней, появилась рядом. Осторожно положив ладонь мне на спину, поглаживая через ткань сухими сморщенными пальцами, она словно пыталась вытянуть эту тупую боль, что наполняла мое тело. – Тише, моя милая. Все пройдет.
От тихого, скрипучего голоса мне стало словно бы легче, но потом из глаз все же брызнули слезы. Тихое завывание било по ушам, страшно нервируя и не давая успокоиться. Мне хотелось, что бы кто-то сто издал этот разрывающий, полный боли и тоски, звук, наконец замолчал.
– Поплачьте, моя хорошая, славная девочка. Поплачьте и все пойдет. – Завывания стали громче, и только тогда я поняла, откуда идет звук.
Это была я.
Судорожно всхлипнув, пытаясь прекратить это все, я медленно попыталась выпрямиться. Кажется, мне становилось легче.
– Он был груб с вами? Этот ваш тайный мужчина с мягкими словами и крепкими руками?
– Нет, – я истово затрясла головой. Совсем не хотелось, чтобы Сальватора хоть в чем-то обвиняли. Тем более, в грубости. – Совсем наоборот. Он была так нежен, так внимателен…
Я не сумела договорить, разрыдавшись сильнее прежнего, как какая-то деревенская девчонка, упустившая козу из загона.
– О, моя хорошая, – в голосе старухи тоже присутствовало сожаление, словно она разделяла эту боль вместе со мной.
– Почему мне так больно? Почему так горько? – не в силах больше справиться с собой, сквозь рыдания и завывания просипела я, поднимая глаза на старуху. – Я знала, что делаю.
– Иногда грубость и жестокость бывает проще пережить, чем ласку, – покачала головой старая ведьма. – Вы же сейчас горюете не о том, что произошло? Так?
Я смогла только покачать головой, вытирая рукавом слезы, замочившие уже и ворот платья.
– Кажется, вы рыдаете о том, чего не может случиться в будущем. – Видя, что меня начинает бить крупная дрожь, старуха накинула на плечи покрывало, сдернув то с постели. – Рыдайте, моя принцесса. Рыдайте. Иногда будущее достойно того, чтобы его оплакали.
– Но я знаю, что это не правильно…
– Ничего, моя принцесса. Все пройдет. И завтра вы вновь станете сильной, как всегда. И в столице сделаете все так, как запланировали. А сегодня можно немного побыть просто женщиной. Идемте, ваша ванная готова.
Уже сидя в горячей, наполненной ароматной водой, ванне, я немного успокоилась. Да, старуха была права, это просто накопилось за многие месяцы и вдруг вылилось, запнувшись о события сегодняшнего дня. Выгнав всех за ширму, желая побыть хоть в каком-то уединении, я не хотела просто отмокала, не желая чтобы меня трогали чужие руки. Чтобы не стерли эхо тех прикосновений, что еще ощущались на коже.
Когда слезы закончились, я даже сумела улыбнуться, радуясь, что все же решилась. Пусть это бело немного безрассудно, немного глупо, но все же мне теперь точно будет о чем вспоминать снежными зимними вечерами, когда от безделья в голову лезут непрошенные мысли. А так у меня будет своя небольшая, полная нежности и тепла, тайна.
* * *
Сказать что меня удивила решительность этой девушки будет не правильным. Она меня поразила не столько принятым решением, которое в принципе не должно было прийти в голову барышне такого достойного происхождения, но и той уверенностью, с которой Полли отстаивала собственное мнение. В ее словах не было сомнения. Да, присутствовало легкое волнение, тревога, но не сомнение. Она точно знала, чего хочет и как э ого добиться. И кто я такой, чтобы ей в этом отказывать?
Меня до глубины моей очерствелой, но все еще не теряющей надежду, души впечатляло то, как открыто и честно Полли принимала ласку. Отдаваясь без остатка, не играя не пытаясь выглядеть в этот момент красивее, смелее, она была поистине прекраснейшей из женщин. Ее, кажется, совсем не волновало отсутствие постели или деревья над головой, не пугал ветер, что холодными порывами то и дело лизал разгоряченную кожу. Она растворялась в происходящем целиком.
Обнимая утомленную, но, кажется, вполне довольную женщину, я старался впитать этот ее запах, эту чарующую мягкость кожи, понимая, что нам еще долго не суждено увидеться, как бы я не старался. Не так это просто, восстановить доброе имя своего рода. Да и как показать себя достойным того чтобы Красная Злючка согласилась отдать такую даму из своего круга мне в супруги?
Что бы про нее не говорили, а принцесса из черного поместья не была глупа. То, как и с какой стороны она принялась за свои обязанности показывало ее только в лучшем свете. Да, характер было не просто оправдать, но и принижать заслуги местной хозяйки было бы не правильно. Так что мне предстояло добиться не малого, чтобы потом иметь возможность создавать совместное будущее. И в этом случае, произошедшее сегодня будет моим преимуществом.
Сквозь внезапно навалившуюся дрему, почувствовав, как Полли тревожно завозилась в моих объятиях, как легко провела по плечу ладошкой, словно прощаясь, я постарался ничем не выдать своего состояния. Барышня хотела уйти спокойно, без долгих прощаний и слез. И это я мог ей дать.
Чувствуя некоторую горечь сожаления, когда Полли выскользнула из моих объятий, я пообещал себе, что сделаю все, что бы добиться позволения Красной Принцессы.
Чуть приоткрыв глаза, я мог увидеть темный силуэт на воне яркого неба. Полли поднялась на камни, собираясь уходить.
Столько величия, гордости, стати в одной маленькой женщине. Она вызывала неподдельное восхищение.
И вдруг, скривившись, как от боли, моя Полли, прекрасная Полли прошептала то, что едва ли не заставило остановиться сердце. Я видел, как шевелятся губы, слышал слова, но не мог соотнести их с тем, что происходило с нами. Не мог. Не дернуться, не погнаться за ней, чтобы встряхнуть, чтобы получить разъяснения – это оказалось куда труднее, чем скакать верхом со сломанными ребрами. Это оказалось куда больнее, чем ощущать чужой клинок в собственной груди.
– Я Олив. Меронская принцесса Сайгоры. Прости меня за это, Сальватор ди Кламеро. Прости, – сквозь ресницы, я смотрел, как женщина развернулась, спрыгивая с камня, уносясь вниз, в свое черное поместье, и не верил собственным ушам.
Перевернувшись на спину как только принцесса скрылась из виду, я пытался вдохнуть, глядя на небо сквозь кружево золотой листвы. Красная Злючка и моя Полли? Противное высочество и эта невероятно великолепная фея?
Я едва не расхохотался в голос от горечи и иронии. А потом на меня нахлынул ужас. Волна страха и холода была такой острой, что я резко сел, почти с ненавистью глядя на окружающие камни.
Я мог понять мотивы Полли…
Запнувшись, тряхнул головой, словно это могло помочь избавиться от неприятных ощущений и яркого, ужасающе яркого предчувствия, что теперь я отстаю на несколько шагов.
Глубокий вдох помог немного прийти в себя. Натягивая одежду, едва не разорвав рубашку резкими движениями, я все же немного успокоился.
Олив.
Ее зовут Олив.
И да, я мог понять причины, по которым она не назвала себя при нашей встрече. И почему не призналась потом, но это не помогало. Все стало сложнее, много сложнее. Теперь гораздо острее воспринималось ее принебрежение безопасностью и та подкупающая доверчивость которой я был удостоен.
И самое главное, была огромная разница в том, чтобы лишить невинности служанку, пусть и благородного происхождения, и совсем иная история, если на месте служанки была принцесса. В первую очередь это имело значение для самой девушки. Для ее будущего и статуса.
– Зачем? – повернувшись в ту сторону, где скрылась эта маленькая лгунья, я вновь с трудом подавил желание броситься за ней.
Было ясно, что барышня решилась на это не просто так, но незнание причин меня практически выворачивало наизнанку.
Но куда сильнее трясло от осознания, что я ничем не могу ей помочь в надвигающейся буре событий, едва ли не сбиваемый с ног собственными проблемами.
– Что ты удумала, моя вредная, прекрасная фея? – осторожно сложив плащ, на котором явственно виднелись следы подаренной мне невинности, я бросился к месту стоянки, где ждали друзья. – Что ты, да сохранят тебя все демоны этих гор, задумала?!
Чувствуя искренне сожаление, что сегодня мне не придется никого убить, чтобы дать выход собственным тревогам и страхам, я зарычал, пытаясь избавиться хоть от части напряжения. С ближайших деревьев, подняв страшный гвалт, вспорхнули птицы, но это едва ли помогало.
