Текст книги "Наши домашние дела"

Автор книги: Александр Порецкий

"Разговоръ перешолъ къ другому предмету: заговорили о выкупѣ усадьбы и осѣдлости. Мировой посредственникъ сказалъ: подлежите выкупу, 2 руб. 50 коп., т. е. 41 руб. 50 коп. за ревизскую душу, а съ полевымъ надѣломъ по расчету въ шесть процентовъ съ десятирублеваго оброка, выйдетъ 166 руб. 67 коп. Мы говоримъ: "у насъ нѣтъ никакихъ привольевъ, рѣкъ, поемныхъ луговъ и торговыхъ площадей, и городъ кажется имѣетъ жителей менѣе двадцати тысячъ, слѣдовательно подлежимъ выкупу 1 руб. 50 коп., т. е. 25 руб. за ревизскую душу, а полевой земли цѣна въ частныхъ рукахъ отъ 10 руб. 50 коп. и до 15 руб." – Неправда, говоритъ мировой посредственникъ: – вы живете въ московской губернiи, коломенскаго уѣзда, значитъ въ промышленомъ пунктѣ, по пачпортамъ ходите; съ кого же и взять, какъ не съ васъ? вы нехуже ярославцевъ. – Мы стали возражать, указали на барщинскихъ, у которыхъ нѣтъ промысла. Они, сказалъ посредственникъ, – заплатятъ столько же, сколько и вы, иначе выйдетъ ералашъ. – И такъ пять разъ мы были у посредственника и всегда уходили съ тѣмъ же, съ чѣмъ приходили. Пусть добрые люди рѣшатъ, правы ли мы или виноваты? а до той поры подписывать уставную грамоту какъ-то нѣтъ охоты."

Мы привели здѣсь все, что сказалъ Иванъ Иванычъ въ защиту своихъ коломенскихъ земляковъ, подъ которую безъ сомнѣнiя могутъ подойти и многiе другiе, внѣ коломенскаго уѣзда. Ясно, что «посредственникъ» говорилъ имъ какъ слѣдуетъ по положенiю, а они говорили какъ выходитъ по ихъ разумѣнiю. Предоставляемъ "добрымъ людямъ" разсудить, правы ли они или виноваты.

Нѣтъ, видите ли, имъ охоты подписывать уставную грамоту; нѣтъ этой охоты и очень многимъ обитателямъ другихъ мѣстъ, кромѣ коломенскаго уѣзда, какъ можно заключить по офицiально сообщаемымъ свѣдѣнiямъ о числѣ уставныхъ грамотъ. Отъ "Сѣверной Почты" узнаемъ, что къ марту нынѣшняго года, т. е. за весь первый годъ существованiя Положенiй 19 февраля, ихъ было: введенныхъ в дѣйствiе 4.475, представленныхъ на утвержденiе 759; всего 5.234. Самая большая доля изъ этого числа приходится на губернiи внутреннiя, самая меньшая – на западныя, потомъ южныя и восточныя, т. е. болѣе отдаленныя отъ центра. Не знаемъ какую именно долю общаго числа всѣхъ сельскихъ обществъ временно-обязанныхъ крестьянъ въ Россiи составляютъ эти 5.234 общества, съ которыми составлены уставныя грамоты; но едва ли можно считать эту долю больше какъ въ 1 /5, а можетъ-быть и меньше. Не знаемъ также, сколько изъ этихъ пяти тысячъ грамотъ подписано крестьянами и сколько представлено безъ ихъ подписи. Если все это сообразить, то окажется, что дѣйствительно еще очень много такихъ, которымъ нѣтъ охоты подписывать грамоты.

Окончательная развязка крестьянскаго дѣла, въ глазахъ людей, глубоко вникающихъ въ его сущность, все еще остается вопросомъ требующимъ разрѣшенiя, и они все добиваются наилегчайшей формулы для этого разрѣшенiя. Г. В. Кочубей, въ измѣненiе или лучше въ дополненiе извѣстнаго предположенiя г. Д. Самарина, предлагаетъ: вмѣсто желаемыхъ теперь выкупныхъ сдѣлокъ, въ избѣжанiе сопряжоннаго съ ними огромнаго выпуска бумажныхъ денегъ, ввести погасительный процентъ въ обязательный оброкъ, который бы крестьяне уплачивали помѣщикамъ чрезъ посредство правительства, изъ казначействъ, съ такимъ расчетомъ, чтобы въ тридцать семь лѣтъ окончились обязательныя отношенiя, безъ риска и затратъ со стороны правительства, безъ столкновенiй между крестьянами и помѣщиками и съ конечнымъ результатомъ – приобрѣтенiемъ крестьянскими обществами земельныхъ надѣловъ въ полную собственность. Обсуждать подробно этотъ проектъ, какъ и другiе ему подобные, здѣсь конечно не мѣсто; можетъ-быть онъ и признается удобоприложимымъ, если только крестьяне не заохаютъ отъ этого погасительнаго процента, прикинутаго къ оброку, который и безъ того въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ, какъ вотъ говоритъ Иванъ Иванычъ, не представляетъ имъ улучшенiя въ ихъ прежнемъ хозяйствѣ.

Вообще мы готовы твердить много разъ, что хорошо, еслибы побольше высказывались Иваны Иванычи: безъ того, какъ бы умно нибыло придумано что-нибудь по крестьянскому дѣлу, все-таки нельзя ручаться, что придумка совпадетъ съ потребностями и нравами народа. Въ подтвержденiе этого можно привести напримѣръ одно наблюденiе, сдѣланное мировымъ посредникомъ кажется сычевскаго уѣзда, г. Геннади. Въ положенiи есть статья о томъ, что "волостной старшина и староста не должны вмѣшиваться въ производство волостного суда и не присутствуютъ при обсужденiи дѣлъ". Вѣдь кажется статья совершенно рацiональная, установляющая отдѣленiе судебной власти отъ исполнительной; а между тѣмъ вотъ что говоритъ г. Геннади:

"Разграниченiе власти исполнительной отъ судебной, выраженное этою статьею, едвали доступно массѣ крестьянской, или покрайней-мѣрѣ требуетъ для нихъ объясненiя, такъ какъ эта мысль, созрѣвшая въ сознанiи образованной среды, еще довольно чужда нашему быту вообще. Крестьяне при ссорахъ и тяжбахъ прежде всего обращаются къ своимъ начальникамъ, какъ лицамъ избраннымъ, достойнымъ, или просто какъ власть имѣющимъ. Они не понимаютъ, чтобы старшина, имѣющiй право арестовать и штрафовать, не смѣлъ бы взять на свой судъ спорное дѣло и не могъ бы тотчасъ распорядиться съ обидчикомъ или отвѣтчикомъ безъ апеляцiи. "Правосуды когда еще соберутся, а къ старостѣ да головѣ всегда дойдешь!" Случается, что когда они жалуются на обиды мировому посреднику, то съ неудовольствiемъ указываютъ на старостъ или старшинъ, отказавшихся разсудить ихъ дѣло, подъ предлогомъ, что это надо предоставить волостному суду или сходу. "Какой-же онъ нашъ начальникъ, коли не хочетъ суда дать да защитить?" Въ большей части случаевъ, по ихъ мнѣнiю, судъ и расправа должны быть въ однѣхъ рукахъ и притомъ немедленныя, безъ проволочекъ. Вотъ почему на мiру, по ихъ понятiямъ, лучше всего судиться: тутъ и гласность, и общественное мнѣнiе, и приговоръ всего мiра, противъ котораго возставать трудно, каково бы рѣшенiе ни было".

Судъ на мiру приводитъ намъ на мысль одинъ фактъ по части мiрскихъ приговоровъ, и фактъ очень тяжолый. Мы хотимъ на этотъ разъ быть обличителями, обличителями сельскаго мiра, который въ данномъ случаѣ дѣйствуетъ не почеловѣчески. Мiръ вѣроятно не прочтетъ нашего обличенiя, но можетъ-быть какъ-нибудь оно дойдетъ до него по слухамъ и хоть немножко, слегка пристыдить его. Вотъ какое обстоятельство расказываетъ одинъ изъ столичныхъ мировыхъ посредниковъ, г. П. Жуковскiй. Семнадцатилѣтнiй сынъ крестьянина Яишникова, проживающаго въ Петербургѣ, выдержалъ экзаменъ для поступленiя въ академiю художествъ по архитектурной части, обнаруживъ замѣчательныя способности. Чтобъ поступить въ академiю, нужно было получить увольнительное свидѣтельство отъ общества; отецъ хлопоталъ объ этомъ нѣсколько мѣсяцевъ, и недобившись ничего, обратился за содѣйствiемъ къ г. Жуковскому; приняло участiе и начальство академiи. Началась переписка съ помѣщикомъ (г. Азанчевскимъ) и мѣстнымъ мировымъ посредникомъ; но свидѣтельства все-таки не получилъ Яишниковъ, хотя онъ обязывался: принять на себя участокъ земли, надѣляемый его сыну, внести немедленно все что слѣдуетъ по положенiю, и кромѣ того рекрутскою квитанцiею снять съ общества отвѣтственность за эту повинность. Ничто не помогло; но переписка разъяснила покрайней-мѣрѣ причину этой неудачи. Благодушный мiръ пожелалъ получить съ Яишникова за увольненiе его сына три тысячи пятьсотъ рублей; но потомъ сдѣлалъ уступку, согласившись взять только двѣ тысячи рублей. А такъ какъ и эта уменьшонная сумма мѣстному мировому посреднику показалась неумѣренною, то дѣло и остановилось. Молодой Яишниковъ въ академiю не поступилъ.

Какъ-же это, господа мiръ? Зачто двѣ тысячи? За то только, что Яишникову нужно свидѣтельство? Вѣдь это уже очень нехорошо! Вотъ, говорятъ, въ одномъ мѣстѣ государственные крестьяне, прознавши, что мальчикъ изъ ихъ общества охочъ до науки, нетолько уволили его даромъ, но еще сами, сложившись, обязались платить за него въ училище, и за это получили печатную благодарность отъ министра; а вы-то!.. Не полюдски, господа мiръ, и не похристiански! Если будете такъ поступать, то – чего добраго – заставите иного повѣрить такимъ вѣстямъ, какiя мы прочли въ одной газетѣ про крестьянъ самарской губернiи; а въ газетѣ этой сказано, что будтобы "для безграмотной массы, глубоко-проникнутой недовѣрiемъ къ лицамъ, съ которыми она находится въ ежечасныхъ сношенiяхъ, мѣры принужденiя и сторогости представляютъ почти единственное доказательство подлинности и законности требованiя". (Спб. Вѣд. № 63.)

Въ другой газетѣ пишутъ еще, что гдѣ-то въ полуденномъ краю нашей Россiи "нѣкоторые посредники пользуются "con amore" (т. е. съ великимъ удовольствiемъ) правомъ тѣлеснаго наказанiя. Такъ напримѣръ одинъ посредникъ, прiѣхавъ во владѣльческое имѣнiе своего участка для разбора жалобы на уклоненiе крестьянъ отъ работы, приказалъ сотскому подвергнуть двухъ изъ нихъ тѣлесному наказанiю. Сотскiй уклонился отъ исполненiя этого приказанiя, утверждая, что подобное занятiе не входитъ въ кругъ его обязанностей. Тогда посредникъ, опасаясь, чтобы такое явное ослушанiе со стороны подчиненнаго не произвело вреднаго влiянiя на умы крестьянъ, приказалъ арестовать сотскаго и затѣмъ вооружился нужными инструментами и собственноручно привелъ въ исполненiе свой приговоръ надъ виновными крестьянами". (Соврем. Лѣтоп. № 9).

Наконецъ въ третьей газетѣ есть и такая диковина. Въ пензенской губернiи одинъ крестьянинъ жаловался, что мировой посредникъ, вызвавъ его въ волость, требовалъ у него уплаты 41 руб. за украденную будтобы имъ гречиху у другого крестьянина, и когда тотъ сталъ оправдываться тѣмъ, что "никогда не слыхалъ объ этомъ взысканiи, то посредникъ, невыслушавъ его оправданiя, началъ бить плюхами до тѣхъ поръ, пока изъ него пошла кровь и онъ упалъ на землю; тогда посредникъ приказалъ подать розогъ и наказывалъ до тѣхъ поръ, пока онъ изъ памяти вышелъ, наконецъ приказалъ перестать наказывать и велѣлъ ему заплатить взыскиваемыя съ него деньги." У крестьянина за это взысканiе отобрали лошадь. Мировой посредникъ далъ такое объясненiе: при спросѣ по подозрѣнiю въ кражѣ, вмѣсто вѣжливаго оправданiя, крестьянинъ этотъ произнесъ разныя неблагопристойности, говоря, что какъ онъ правъ, то денегъ не уплатитъ никогда. Посредникъ толкнулъ его отъ себя и непроизводя никакихъ побоевъ, дѣйствительно приказалъ наказать его розгами, девятнадцатью ударами, «въ видахъ примѣра другимъ крестьянамъ и внушенiя имъ повиновенiя и послушанiя властьямъ, нынѣ надъ ними поставленнымъ.» (Моск. Вѣд. № 56). Еслибы губернское присутствiе, разсматривавшее эту жалобу, и не постановило такого рѣшенiя, какъ «просьбу крестьянина Кошалева оставить безъ послѣдствiй», то все-таки уничтожить дѣйствiе совершившейся уже, въ видахъ внушенiя повиновенiя и послушанiя, расправы розголюбиваго посредника – было не въ его власти…

Такъ вотъ, если всѣ эти вѣсти прочитаетъ проживающiй въ Петербургѣ крестьянинъ Яишниковъ, то пожалуй и скажетъ, или подумаетъ: "нúчто имъ!" И подумаетъ конечно нехорошо, подумаетъ потому только, что самъ раздосадованъ; а не причини ему скаредный мiръ горькой досады, онъ подумалъ бы совсѣмъ иначе: онъ пожалѣлъ бы своихъ далекихъ земляковъ и подивился бы, что до сихъ поръ ихъ личныя права практикуются такимъ татарскимъ способомъ, что до сихъ поръ существуютъ татарскiя мнѣнiя, вродѣ того, что "мѣры строгости могутъ служить доказательствомъ законности требованiя", – тогда какъ по человѣческому смыслу слѣдовало бы думать, что мѣры строгости, служащiя выраженiемъ власти и матерьяльной силы, только внушаютъ необходимость покориться этой силѣ, неразсуждая о степени законности требованiя… Въ самомъ дѣлѣ, достаетъ же у людей духу говорить приличныя съ виду фразы, заключающiя безобразнѣйшiй смыслъ! Лучшiй дескать и единственный способъ доказывать безграмотнымъ людямъ законность чего-либо есть кулакъ и палка… Слава кулаку!

Если вы, читатель, человѣкъ съ мягкимъ сердцемъ и притомъ любитель рѣдкостей, то мы, для услажденiя души вашей, безъ сомнѣнiя огорченной предыдущими сказанiями, рекомендуемъ обратиться въ 63 No "Московскихъ Вѣдомостей", на среднiй столбецъ 503 страницы, гдѣ вы найдете статейку подъ заглавiемъ: "патрiархальныя отношенiя" и узнаете, что таковыя отношенiя существуютъ между крестьянами касимовскаго уѣзда деревни Новлянъ и владѣлицею земли, на которой поселены крестьяне, г-жою Е. П. Ястребцовою; узнаете, что въ Новлянахъ есть прекраснѣйшiй человѣкъ – староста Платонъ Алимпiевичъ; узнаете наконецъ, что русскiе мужички способны быть истинно великодушными; а въ случаѣ еслибы вамъ вздумалось въ чемъ-нибудь усомниться, то тутъ же увидите, что въ подлинности патрiархальныхъ отношенiй и всего сказаннаго свидѣтельствуетъ, по офицiальнымъ свѣдѣнiямъ, мѣстный предводитель дворянства. А какъ вы напримѣръ назовете слѣдующее происшествiе, какъ не борьбою великодушiй? Г-жа Ястребцова, имѣвшая, сверхъ небольшого оброка (12 руб. съ тягла), небольшую запашку, въ прошедшемъ году, за уничтоженiемъ крѣпостного права, хотѣла уничтожить и запашку и не выдала сѣмянъ для посѣва; но крестьяне, сказавъ: "Зачемъ, барыня, гулять твоей землѣ", – спахали эту землю, засѣяли ее своими сѣменами, убрали уродившiйся хлѣбъ, смололи даже его и привезли помѣщицѣ. О старостѣ Платонѣ Алимпiевичѣ сказано, что онъ человѣкъ со средствами, знаетъ грамотѣ, имѣетъ большое влiянiе на свое сельское общество, и что "въ его большомъ семействѣ давно положенъ зарокъ не упиваться виномъ". Патрiархальныя отношенiя или проявленiя великодушiя объясняются тѣмъ, что издавна, еще при жизни мужа г-жи Ястребцовой, установился между помѣщикомъ и крестьянами обычай взаимныхъ пособiй, и что крестьянамъ никогда не было отказа въ помощи лѣсомъ, хлѣбомъ и деньгами. Зато и запашка существовала не столько въ видѣ обязательной повинности, сколько въ видѣ свободнаго приношенiя за добро. Такимъ образомъ узнаемъ, что существуетъ на Руси уголокъ, гдѣ сама благость обитаетъ. Слава новлянцамъ!

Есть однако еще одинъ уголокъ, на которомъ, судя по нѣкоторымъ даннымъ, также почiетъ благодать. Этотъ уголокъ – Ефремовъ-городъ, тульской губернiи. Одинъ кореспондентъ расказываетъ, что тамошнему предводителю дворянства Я. П. Бахтеярову, пользующемуся какъ-видно всеобщей и заслужонной симатiей, по возвращенiи его съ выборовъ всѣ сословiя города давали обѣдъ, на которомъ онъ произнесъ рѣчь, начинающуюся такими словами: "Господа! Благодарю васъ за честь, которую вы мнѣ оказали и которую я цѣню выше всякихъ наградъ; благодарю тѣмъ болѣе, что хлѣбъ-соль предложена мнѣ всѣми сословiями нашего города: это именно въ духѣ моихъ убѣжденiй. Да, господа, я убѣжденъ, что только при тѣсномъ союзѣ всѣхъ сословiй, основанномъ на взаимномъ уваженiи, мы достигнемъ прочной самостоятельности, а иначе положенiе наше всегда будетъ въ зависимости отъ случайности". Лучше и истиннѣе этого ничего не могъ бы сказать г. Бахтеяровъ, и вся его рѣчь служитъ развитiемъ выраженной въ этихъ начальныхъ словахъ мысли, потому мы и не приводимъ всей рѣчи, ограничиваясь однимъ ея началомъ. Кореспондентъ расказываетъ далѣе, что г. Бахтеяровъ и на выборахъ былъ вполнѣ вѣренъ себѣ и своей мысли. Тамъ между прочимъ обсуждался вопросъ объ измѣненiи устава о службѣ по выборамъ; составлено было два проекта, изъ которыхъ одинъ, получившiй 292 одобрительныхъ голоса, имѣлъ въ основанiи прежнюю замкнутость дворянскихъ выборовъ, недопускающую другiя сословiя; другой, одобренный 212 голосами, допускалъ въ дворянскiе выборы купцовъ-землевладѣльцевъ лично, а сословiе крестьянъ чрезъ уполномоченныхъ. Предполагали представить правительству только первый проектъ, какъ получившiй большее число голосовъ; но г. Бахтеяровъ настаивалъ, чтобы были представлены оба проекта, съ означенiемъ, сколько каждый изъ нихъ получилъ голосовъ; онъ говорилъ, что соображенiя о выборахъ требуются не для одной тульской губернiи, а для всей Россiи, что нетолько мнѣнiе 212 лицъ по столь важному вопросу, но и одиночная здравая мысль не должна быть скрыта. А когда г. Бахтеяровъ увидѣлъ, что его словесныя настоянiя остаются безъ успѣха, то онъ составилъ письменный протестъ за подписанiемъ многихъ дворянъ, требуя, чтобъ этому протесту былъ данъ законный ходъ. («Моск. Вѣд.» № 39).

По времени появленiя этого извѣстiя въ газетахъ, мы могли бы упомянуть о немъ еще въ прошломъ мѣсяцѣ, но не упомянули, и… можетъ-быть къ лучшему: тамъ оно не пришлось бы такъ кстати, какъ здѣсь, потомучто мысль о самостоятельности общества, которой г. Бахтеяровъ надѣется добиться чрезъ взаимное сближенiе сословiй, очень близко подходитъ къ замѣченной выше потребности настоящей минуты – уяснить и привести въ сознанiе обществу его собственное значенiе, какъ сердца, средоточiя государственнаго организма, средоточiя, долженствующаго жить "всею полнотою жизни", самостоятельной.

Вы знаете, что у насъ есть еще одна потребность, образующая могучую вспомогательную силу для первой, – потребность вопiющая, уже всѣми сознанная и при всякомъ удобномъ случаѣ провозглашаемая. Она безпрестанно провозглашается, потомучто удобныхъ случаевъ чрезвычайно много; а бываютъ и такiе случаи, при которыхъ невозможно удержаться, чтобъ не провозгласить ее лишнiй разъ. Мы говоримъ о потребности распространенiя образованiя. Можно ли напримѣръ не подумать и не заговорить объ этой потребности по поводу слѣдующаго уголовнаго случая. Нижегородской губернiи, лукояновскаго уѣзда, крестьянка села Мадаева, Василиса Багачева, шестидесяти лѣтъ отъ роду, по жалобѣ другой крестьянки того же села на то, что будтобы Богачева самовольно взяла у ней изъ стога охапку сѣна, была жестоко наказана розгами в мадаевскомъ волостномъ правленiи засѣдателемъ этого правленiя, крестьяниномъ Иваномъ Бердышковымъ, и отъ того на другой день умерла. Это – убiйство, за которое конечно Бердышковъ судится; но убiйство совершено не разбойникомъ, не въ лѣсу, а всенародно, въ видѣ отправленiя общественной должности, только отправленiя беззаконнаго, потомучто шестидесятилѣтняя старуха даже изъята отъ тѣлеснаго наказанiя; стало-быть если Бердышковъ не былъ пьянъ до безумiя, то надо предполагать въ немъ свирѣпость дикаго звѣря, жестокiе нравы, подлежащiе смягченiю единственнымъ путемъ – образованiемъ.

По вопросу, въ чьемъ вѣдѣнiи должны находиться народныя училища, 18 января послѣдовало высочайшее повѣленiе: "1) Учрежденныя нынѣ и впредь учреждаемыя училища оставить въ завѣдыванiи духовенства, съ тѣмъ, чтобы министерство народнаго просвѣщенiя оказывало содѣйствiе преуспѣянiю оныхъ по мѣрѣ возможности; и 2) Оставить на обязанности министерства народнаго просвѣщенiя учреждать во всей имперiи, по сношенiи съ подлежащими вѣдомствами, народныя училища, которыя и должны оставаться въ вѣдѣнiи сего министерства, причемъ министерству слѣдуетъ пользоваться содѣйствiемъ духовенства во всѣхъ случаяхъ, когда министерство народнаго просвѣщенiя признаетъ сiе нужнымъ и когда духовенство найдетъ возможнымъ оказать ему содѣйствiе."

Министерство народнаго просвѣщенiя обнародовало проектъ устройства народныхъ училищъ, для общаго обсужденiя, которое уже и появилось въ журналахъ. По этому проекту на каждое сельское общество закономъ возлагается обязанность учредить училище, въ которомъ преподаванiе должно быть даровое. Но вмѣстѣ съ тѣмъ допускается и учрежденiе частныхъ училищъ на основанiяхъ, устанавливаемыхъ по усмотрѣнiю учредителей. Предполагается по одному обязательному училищу на каждыя 1000 душъ; на содержанiе его должен производиться сборъ по 271 /2 коп. съ души. Учители назначаются мѣстнымъ директоромъ училищъ, отъ котораго зависитъ и увольненiе ихъ. Учитель получаетъ опредѣленное жалованье; общество имѣетъ право увеличить это жалованье, но сбора за ученье не допускаетъ.

На этотъ проектъ дѣлаютъ много замѣчанiй. Говорятъ напримѣръ, что при даровомъ преподаванiи въ общественномъ училищѣ невозможно соперничество съ нимъ частныхъ заведенiй, тѣмъ болѣе что при поголовномъ обязательномъ сборѣ по 271 /2 коп. съ души, никому не захочется платить вдвойнѣ – и на общественное училище, и въ частное заведенiе. Съ другой стороны этотъ поголовный сборъ можетъ показаться крестьянамъ обременительнымъ, особенно если общественное училище, при своемъ монопольномъ положенiи и при невозможности бдительнаго надзора со стороны директора училищъ, не представитъ преподаванiя удовлетворительнаго, а если вслѣдствiе этого кто-нибудь рѣшится предпочесть частнаго учителя, то обязательный сборъ сдѣлается уже предметомъ ропота и негодованiя.

Всѣ эти замѣчанiя сводятся разумѣется на то, что въ дѣлѣ народнаго образованiя обязательность и административныя мѣры, несмотря на кажущуюся приманку – даровое обученiе, не приведутъ къ важнымъ результатамъ: училища конечно будутъ, и дѣти будутъ въ нихъ ходить, по отчетамъ даже будетъ значиться ихъ немало; но мало подвинется дѣло истиннаго образованiя, по причинѣ чиновничей безучастности преподаванiя и нерасположенiя народа къ казеннымъ, т. е. предписаннымъ, училищамъ, – нерасположенiя, неизбѣжно долженствующаго сообщиться отъ отцовъ дѣтямъ.

Духовное начальство съ своей стороны принимаетъ дѣятельныя мѣры къ умноженiю приходскихъ школъ; особенно замѣтна эта дѣятельность въ западномъ краѣ. Недавно напечатаны въ газетахъ два слѣдующiя распоряженiя кiевскаго епархiальнаго начальства, пастырски пекущагося о духовной пользѣ учащихся:

"1) Высокопреосвященнѣйшiй митрополитъ кiевскiй и галицкiй, резолюцiею на рапортѣ одного изъ благочинныхъ, приказалъ объявить благочиннымъ и наблюдателямъ церковно-приходскихъ школъ, что лишь изданные съ одобренiя св. синода и въ кiево-печерской лаврѣ буквари могутъ быть принимаемы въ употребленiе в церковно-приходскихъ школахъ, а всѣ прочiе, отъ кого бы они ни поступили, должны быть высланы и впредь высылаемы къ высокопреосвященнѣйшему митрополиту.

"2) Вслѣдствiе представленiя одного изъ наблюдателей церковно-приходскихъ школъ, резолюцiею кiевскаго и галицкаго митрополита приказано: "выдачу похвальныхъ листовъ наиболѣе успѣвшимъ ученикамъ и ученицамъ предоставить наблюдателямъ школъ, вмѣстѣ съ благочинными и приходскими священниками тѣхъ школъ, въ коихъ состоятъ награждаемые ученики или ученицы, за ихъ общей подписью и съ приложенiемъ печати церковной или благочиннаго, но неиначе какъ всякiй разъ по особому журналу, который въ тоже время высылать въ консисторiю, а у себя при дѣлахъ оставить копiю съ онаго."

Безъ сомнѣнiя обѣ эти мѣры имѣютъ благую цѣль и послужатъ къ духовному усовершенствованiю дѣтей, хотя, незная всѣхъ сопровождавшихъ ихъ обстоятельствъ, мы цѣли этой ясно не понимаемъ. Мѣра о букваряхъ, по невольному сочетанiю идей, напомнила намъ любопытнѣйшiй образчикъ пастырскихъ попеченiй католическаго духовенства о дѣтяхъ его паствы. Кто-то прислалъ изъ Вильно въ редакцiю «Дня» переводъ польскихъ стишковъ, помѣщенныхъ въ концѣ букваря, изданнаго католическимъ духовенствомъ въ Вильнѣ въ 1860 г. Вотъ эти переводные стишки, подъ заглавiемъ: "Подарокъ для малыхъ дѣтей".

 
Сѣчь розочкой, дѣтки, Господь васъ велитъ,
И розочка здравью ничуть не вредитъ;
Умъ-разумъ въ головку вамъ розга сгоняетъ,
Молиться васъ учить, браниться мѣшаетъ;
Хоть больно, хоть жжотся – цѣлехоньки кости;
Лекарство отъ лѣни, лекарство отъ злости.
Вамъ розочекъ, дѣтки, побольше лишь надо,
А душу ужь вѣрно спасете отъ ада;
Васъ розга научитъ жить честнымъ трудомъ,
И въ рай вамъ дорогу укажетъ потомъ.
 

…

 
Да благость господня къ тому низойдетъ,
Кто дѣтокъ порядкомъ за дѣло сѣчетъ;
И благостью вѣчной тѣ рощи, лѣса,
Гдѣ розга растетъ, – да хранятъ небеса!..
 

Вообразите только, съ какой наипрiятнѣйшей улыбкой ксензъ-поэтъ, авторъ этого стихотворенiя, прочтетъ его толпѣ школьниковъ, а главное – съ какимъ чувствомъ умиленiя будутъ слушать его школьники! Какъ они полюбятъ его и воспѣтую имъ розочку! какъ безусловно повѣрятъ въ необходимость – сѣчь ихъ! Съ какимъ удовольствiемъ будутъ ложиться подъ эту милую розочку, въ надеждѣ избавить душу отъ ада и узнаетъ дорогу въ рай!.. Вообразите наконецъ, что такая прелесть издается въ наше время!

Намъ хотѣлось бы больше знать и больше говорить объ общественной иницiативѣ въ дѣлѣ народнаго образованiя. Она есть, эта иницiатива, но такая отрывочная, такъ еще рѣдко мѣстами попадающаяся, что результаты ея пока теряются въ огромныхъ пространствахъ русской земли. Вотъ образуется "общество для распространенiя грамотности въ калужской губернiи". Мысль объ этомъ обществѣ зародилась на общемъ съѣздѣ мировыхъ посредниковъ; теперь составленъ проектъ устава общества и представленъ на утвержденiе. Говорятъ, что при составленiи проекта долго шли сужденiя о томъ, какъ опредѣлить цѣль и кругъ дѣйствiй проектируемаго общества; наконецъ опредѣлили такъ: "помогать школамъ и лицамъ, обучающимъ въ селенiяхъ временно-обязанныхъ крестьянъ, матерьяльными средствами въ тѣхъ случаяхъ, когда эти школы и лица въ дѣлѣ обученiя грамотѣ будутъ нуждаться въ посторонней помощи и обратятся за нею къ обществу."

Расказываютъ, что многiе были недовольны этимъ опредѣленiемъ, утверждая, что общество предназначаетъ себѣ слишкомъ узкую дѣятельность и маловажную цѣль; что изъ-за этого хлопотать не стоитъ; что общество должно бы взять на себя непосредственное распространенiе грамотности, открывать школы, вызывать къ тому крестьянъ, прiискивать хорошихъ учителей, устранять неспособныхъ и проч.

"Ну, занеслись!" – могли бы отвѣтить учредители общества критикамъ-хлопотунамъ на эти замѣчанiя объ узкости дѣятельности и маловажности цѣли; да такъ они вѣроятно и отвѣтили или покрайней мѣрѣ подумали. А намъ эта благодѣтельная узкость и эта спасительная маловажность только и нравятся. Вѣдь хлопотуны никогда не могутъ понять, что задаться лишними цѣлями значитъ сгубить дѣло въ самомъ началѣ; а навязывать насильно свои благодѣянiя, не зная навѣрное, желаютъ ли принять ихъ, – это самое вѣрное средство надоѣсть и опротивѣть тѣмъ, кому хотите благодѣтельствовать.

Вотъ другая замѣтная искорка общественной иницiативы, взятая изъ харьковскихъ губернскихъ вѣдомостей. На нѣкоторыхъ мировыхъ съѣздахъ (говорится тамъ) и даже волостныхъ сходкахъ было положено открыть сельскiя школы. Польза такихъ школъ будетъ преимущественно зависѣть отъ хорошаго въ нихъ преподаванiя; поэтому, находя естественнымъ прежде всего обратить вниманiе на самихъ учителей, нѣсколько частныхъ лицъ, при содѣйствiи начальства учебнаго округа, рѣшились открыть въ Харьковѣ школу народныхъ учителей, на слѣдующихъ началахъ:

Преподаванiе и учебныя пособiя будутъ безплатныя; поэтому волость или общество, желающее приготовить себѣ учителя, беретъ на себя только содержанiе молодого человѣка, котораго оно высылаетъ въ Харьковъ, назначая ему неменѣе шести рублей въ мѣсяцъ. Обученiе продолжается два года, считая по десяти учебныхъ мѣсяцевъ въ году. Такимъ образомъ приготовленiе каждаго учителя будетъ стоить всего 120 руб.

При этомъ желаютъ, чтобы поступающiй въ школу былъ грамотный и немоложе пятнадцати лѣтъ. Преподаванiе будетъ повозможности самое популярное. Его приняли на себя безплатно:

1) Законъ божiй – священникъ Тимофей Павловъ.

2) Русскiй языкъ, т. е. обученiе правильному письму и оборотамъ рѣчи, и краткое знакомство съ отечественной литературой – учитель второй гимназiи Парфеновъ.

3) Арифметику и краткiя свѣдѣнiя изъ геометрiи, съ указанiемъ практическаго примѣненiя ихъ, – учитель первой гимназiи Ладовскiй.

4) Понятiе объ общихъ явленiяхъ природы и о жизни животныхъ и растенiй – професоръ Бекетовъ.

5) Географiи и исторiи – учитель Спасскiй.

Для навыка въ преподавнiи, будущiе учителя будутъ практиковаться въ воскресныхъ школахъ или въ школахъ постоянныхъ. Надзоръ за этими педагогическими упражненiями принялъ на себя професоръ Потебня.

Наконецъ желали бы мы съ особеннымъ участiемъ остановиться на такъ называемыхъ народныхъ читальняхъ, которымъ недавно положено начало въ Петербургѣ (въ гальванической ротѣ). Но это мы исполнимъ тогда, когда получимъ о нихъ болѣе подробныя свѣдѣнiя и болѣе вѣрную надежду на прочность ихъ существованiя.

Есть у человѣка разныя сладкiя слова на языкѣ и сладкiя чувства въ сердцѣ, которыми онъ заѣдаетъ горечь жизни, – и ничего! А безъ нихъ затерзала бы его эта горечь. Вотъ хоть это слово надежда, которое мы сейчасъ произнесли: превкусное и преудобное слово! Какой бы дряни ни хватилъ человѣкъ изъ жизненной лабораторiи, оно тотчасъ попадаетъ ему на языкъ и успокоиваетъ вкусъ, отбиваетъ всякую остроту и горечь. Есть правда люди, которые не употребляютъ этой закуски; но зато на нихъ и горечь совсѣмъ иначе дѣйствуетъ, потомучто они привыкли питаться собственной жолчью, и горечь вошла имъ во вкусъ. Но людямъ, неслишкомъ богатымъ жолчью и не выносящимъ горечи, вся надежда на… надежду, которая употребляется въ разнообразнѣйшихъ видахъ. Напримѣръ:

"Мы слышали, что комиссiя, высочайше утвержденная для устройства земскихъ банковъ, на дняхъ окончила свои работы и представляетъ ихъ министру финансовъ. Комиссiя, сколько извѣстно, начертала проектъ закона для частныхъ кредитныхъ учрежденiй, открывающихся съ цѣлью производства операцiй по залогу недвижимыхъ имуществъ, и изложила свое мнѣнiе о мѣрахъ, могущихъ способствовать успѣху этихъ учрежденiй и вообще упроченiю поземельнаго кредита въ имперiи. Проектированный комиссiею законъ обнимаетъ всякаго рода банки, занимающiеся поземельнымъ кредитомъ, не связываютъ ихъ устройства никакою напередъ опредѣленною нормою и не стѣсняетъ никакими ограниченiями свободы кредитныхъ операцiй банковъ. Правительственныя мѣры, указываемыя комиссiею, должны заключаться въ устраненiи разныхъ существующихъ препятствiй къ устройству и дѣятельности частныхъ банковъ, къ которымъ, по мнѣнiю комиссiи, необходимо окончательно перейти отъ прежней системы казенныхъ банковъ."

Эта сладкая вѣсть приходится какъ-разъ кстати, для умѣренiя горечи такихъ мыслей, какъ: мы страдаемъ отъ недостатка кредита; частнаго кредита у насъ нѣтъ и не скоро будетъ, потомучто онъ создается десятками лѣтъ, а не приводится въ исполненiе "вслѣдствiе состоявшагося опредѣленiя"; стало-быть и частные банки скоро развиться не могутъ. Отдайте же намъ, хоть на время, отнятое наслѣдiе отцовъ нашихъ – кредитъ правительственный! Не сдѣлать этого, значитъ "упорствовать въ слѣдованiи по пути къ обнищанiю и сопровождающимъ его разнаго рода бѣдствiямъ…" (См. "Моск. Вѣд." № 56). Горечь этихъ мыслей приправляется еще горечью фактовъ. Смотрите, говорятъ эти факты: – втеченiи двухъ первыхъ мѣсяцевъ года было въ Москвѣ банкротствъ: въ 1856 году – одно на 7,420 р., въ 1857 годувосемь на 97,370 р., а въ 1862 году девятнадцать на 618,000 р. Въ Кiевѣ на контрактахъ важнѣйшею новостью оказалось плохое положенiе дѣлъ свеклосахарныхъ заводчиковъ, а это, говорятъ, «почти тоже что плохое положенiе дѣлъ едвали не большей части зажиточныхъ жителей края.» Заводчики лопаются и гибнутъ, даже казавшаяся непоколебимою фирма братьевъ Яхненко и Симиренко вдругъ упала, объявивъ прекращенiе платежей… «Безденежье одолѣло край!» кричатъ кiевляне. А тутъ еще статистика суётъ свои неумолимыя замѣчанiя: наша пшеница, говоритъ она, въ Англiи составляла: въ 1859 году 22 % всего ввезеннаго количества, въ 1860 году тоже 22 %, въ 1861 году 15 %; а сѣверо-американская – въ 1859 году 1 %, въ 1860 году 25 %, въ 1861 году 36 %. – Бой неравный, очень неравный!