Текст книги "Наши домашние дела"

Автор книги: Александр Порецкий

НАШИ ДОМАШНIЯ ДѢЛА
СОВРЕМЕННЫЯ ЗАМѢТКИ
"Время", № 3, 1862

Указъ объ увеличенiи податей и сборовъ. – Обнародованiе бюджета. – Новый предметъ литературной полемики. – Московскiя мысли: объ образованномъ человѣкѣ, либералахъ и дворянствѣ. – Несостоявшiйся союзъ и нѣчто о среднемъ сословiи. – Остроумiе «Зрителя». – «Мировой Посредникъ»: его взглядъ; крестьянскiя замѣтки. – Толки въ Твери, замѣченные г. Павловымъ, и толки въ Калугѣ, имъ незамѣченные. – Исторiя съ г. фонъ-Ренне. – Печатный бланокъ. – Еще немножко о розгахъ, которыми усиленно интересуются въ Уфѣ. – Скорбь неизвѣстнаго кореспондента. – Удачное рѣшенiе одного волостного суда. – Фальки. – Скоро ли грамотность? – Шестая петербургская гимназiя. – Преобразованiе технологическаго института. – Два засѣданiя кiевскаго университетскаго совѣта. – Общество психiятровъ. – Еще двѣ новыя ассоцiацiи. – Преобразованiе въ Смольномъ монастырѣ.

За прошлый мѣсяцъ есть очень важныя новости, которыя мы прежде всего должны занести въ нашу скромную лѣтопись.

Въ 30 день декабря данъ высочайшiй указъ правительствующему сенату о возвышенiи: податей и налоговъ со всѣхъ лицъ податныхъ званiй, цѣны на гербовую бумагу, пошлинъ съ привозныхъ товаровъ и почтовой таксы съ посылокъ и страховыхъ писемъ. Въ началѣ указа изображено:

"Возвышенiе цѣнъ на всѣ вообще потребности жизни имѣло послѣдствiемъ и увеличенiе государственныхъ расходовъ на прiобрѣтенiе предметовъ, нужныхъ по разнымъ частямъ управленiя. Оно вмѣстѣ съ тѣмъ и усилило вообще, особенно же въ производительныхъ классахъ народа, способы къ выгоднѣйшимъ заработкамъ и къ полученiю вознагражденiя за труды въ большемъ противъ прежняго размѣрѣ. Сiе положенiе дѣлъ, доказывая съ одной стороны необходимость нѣсколько увеличить подати и прочiе поступающiе въ доходъ казны сборы, съ другой же служитъ ручательствомъ, что сiи сборы не обратятся въ обремененiе любезныхъ намъ вѣрныхъ нашихъ подданныхъ."

4 января послѣдовало высочайшее повелѣнiе: роспись государственныхъ доходовъ и расходовъ обнародовать для всеобщаго свѣдѣнiя. "Сѣверная Почта" объявила объ этомъ повелѣнiи 19 января, прибавивъ, что роспись скоро явится въ печати, и на другой же день въ разныхъ органахъ послышались сочувственные отголоски на давно ожиданное и желанное извѣстiе. "Россiя имѣетъ матерьяльныя средства, и средства громадныя (говорила по этому поводу одна газета). Съ такими средствами нельзя опасаться совершеннаго разстройства финансовъ, до какого бы состоянiя они ни были доведены. Но тайна все мертвитъ, къ чему ни прикасается ея парализующiй перстъ, тогда какъ гласность все животворитъ… При всякой тайнѣ неизбѣжно общественное недовѣрiе и недовольство дѣйствiями правительства, какъ бы чисты и безкорыстны они ни были; гласность же напротивъ, доказывая чистоту намѣренiй правительства, болѣе чѣмъ что-либо другое содѣйствуетъ благостоянiю страны, утверждая въ ней взаимную довѣренность правительства и народа. Вотъ почему на опубликованiе государственнаго бюджета мы смотримъ какъ на великое земское дѣло."

Другой журналъ замѣтилъ, что кромѣ нравственнаго довѣрiя къ правительству, которое вслѣдствiе этой мѣры несомнѣнно возрастетъ, – Россiя выиграетъ еще отъ измѣненiя, которое произойдетъ во взглядѣ русскаго общества на то, чтó у насъ называется казной. "Кому знакомы (говоритъ журналъ) ходячiя понятiя даже нашихъ образованныхъ классовъ о казнѣ, тотъ знаетъ, какой практическiй вредъ они причиняли. Казна представлялась воображенiю чѣмъ-то отдаленнымъ, колосальнымъ и неисчерпаемымъ; на казну смотрѣли такими глазами, что незнающiй Россiи могъ бы сдѣлать заключенiе о совершенномъ недостаткѣ патрiотизма въ нашемъ обществѣ. Этому равнодушiю общества къ интересамъ казны долженъ быть конецъ. Но чтобы не было равнодушiя, для этого первое средство – знакомство. Когда вы незнакомы съ вещью, то поневолѣ равнодушны къ ней, она совершенно для васъ чужая…" ("Совр. Лѣт." № 4).

Нельзя не признать мѣткости этого замѣчанiя. Дѣйствительно, казна представлялась воображенiю русскихъ людей какимъ-то темнымъ, бездоннымъ колодцемъ, изъ котораго льются вѣчныя рѣки, слѣдовательно черпанье оттуда какими-нибудь ведерочками нисколько не можетъ быть ощутительно и убыли замѣтной не произведетъ. Это безсознательно-сложившееся понятiе постоянно поддерживалось видимыми для общества огромными расходами, преимущественно на государственныя сооруженiя, и еще болѣе – носившимися, во многихъ случаяхъ преувеличенными слухами о расходахъ, для общества невидимыхъ. Преувеличенiе же слуховъ было неизбѣжно, какъ естественный продуктъ тайны, и оно-то составляло одну изъ самыхъ невыгодныхъ для правительства сторонъ этой тайны.

Въ № 19 "Сѣверной Почты" (24 января) явилась эта Табель доходовъ и расходовъ государственнаго казначейства на 1862 годъ, составленная по государственной росписи, высочайше утвержденной 22 января. Изъ нея узнаемъ, что весь вообще государственный доходъ составляетъ сумму 310.619.739 руб.

Въ томъ числѣ:

1) Податей: подушной и оброчной и

разныхъ сборовъ съ податныхъ сословiй……55.255.928 р. 68 к.

2) Доходовъ экономическихъ, т. е. съ

разныхъ имѣнiй и горныхъ заводовъ………..11.798.031 р. 69 к.

3) Разныхъ пошлинъ………………………..198.481.075 р. 3 к.

(Въ этомъ числѣ однѣхъ питейныхъ……..123.022.580 р. 73 к.)

4) Разныхъ суммъ, какъ-то: съ

николаевской желѣзной дороги, съ бывшихъ

военныхъ южныхъ поселенiй и пр., а также

долговыхъ платежей……………………………..13.817.774 р. 38 к.

Такимъ образомъ итогъ обыкновенныхъ

доходовъ составляетъ………………………………………. 279.352.809 р. 79 к.

Къ этому присоединяются:

Доходы, поступающiе изъ разныхъ

источниковъ на опредѣленные предметы………..16.509.902 р. 481 /4 к.

Чрезвычайныя суммы, изъ поступившихъ

по послѣднему 41 /2 % займу…………………………….14.757.899 р. 723 /4 к.

Итогъ обыкновенныхъ доходовъ, съ присоединенiемъ чрезвычайныхъ суммъ, составляющихъ 294.110.709 р. 513 /4 к., распредѣляется къ расходу слѣдующимъ образомъ:

На платежи по внутреннимъ и внѣшнимъ

займамъ………………………………………………………….. …54.296.187 р. 91 к.

По министерству императорскаго двора……..7.957.905 р. 42 к.

По военному министерству (съ военно-

учебными заведенiями и эмеритальной

кассой)……………………………………………………….. ……..111.639.581 р. 653 /4 к.

По морскому министерству…………………………..20.589.830 р. 741 /4 к.

По вѣдомству православнаго

духовенства………………………………………. ……………4.661.097 р. 96 к.

На гражданское вѣдомство (въ томъ

числѣ на министерство финансовъ,

со включенiемъ операцiонныхъ расходовъ,

и на вѣдомство путей сообщенiя, со

включенiемъ строительныхъ расходовъ)

всего……………………………………………………….. ……..89.226.443 р. 76 3/4 к.

Помильной платы параходнымъ обществамъ

и гарантiи обществъ жел. дорогъ,

на непредвидимые расходы и на недоборъ

въ доходахъ, всего………………………………………….15.739.662 р. 6 к.

Обнародывая эту табель, "Сѣверная Почта" заявляетъ, что по преобразованному порядку отчетности по государственному контролю, между прочими предположенiями находится и измѣненiе образа составленiя смѣты министерствъ и главныхъ управленiй, съ болѣе подробнымъ и яснымъ изложенiемъ всѣхъ статей расходовъ, и что порядокъ этотъ будетъ введенъ съ будущаго 1863 года.

Если не самымъ близкимъ предметомъ, то самымъ выпуклымъ, т. е. представляющимъ наибольшую неровность на шероховатомъ полѣ нашей общественной дѣятельности кажутся намъ въ настоящую минуту нѣкоторыя части московскаго журнальнаго книгопечатанiя. Недаромъ когда-то московскiй старожилъ и коренной представитель тамошняго общества, г. Фамусовъ сказалъ, что

……. отъ головы до пятокъ

На всѣхъ московскихъ есть особый отпечатокъ.

Чтó ни говорите, а этотъ замѣченный Фамусовымъ отпечатокъ, видоизмѣняясь постепенно и медленно, до сихъ поръ все еще остается особымъ отпечаткомъ, – по крайней мѣрѣ такъ можно заключать по нѣкоторымъ новѣйшимъ проявленiямъ московской журналистики… Вообще чрезвычайно поучительная вещь – эта портретная галерея московскихъ людей, извѣстная подъ заглавiемъ: Горе отъ ума. Мы сейчасъ привели оттуда нѣсколько стиховъ, которые произноситъ Фамусовъ о своихъ современникахъ, а между тѣмъ и теперь кажется, какъ-будто онъ пророчески предвидѣлъ умственную жизнь послѣдующаго московскаго поколѣнiя. Неразъ уже говорилось и во «Времени» и въ другихъ журналахъ о различiи, существующемъ между петербургскою и московскою журналистикою, но едвали когда-нибудь это различiе доходило до такихъ предѣловъ, какъ въ послѣднiе мѣсяцы. Съ началомъ нынѣшняго года оно дошло до того, что тамъ совершенно спокойно и съ полной увѣренностью высказываются такiя вещи, о которыхъ здѣсь нетолько заговорить, но и подумать почли бы нравственной и физической невозможностью. Прислушайте пожалуста. Московскiй житель Фамусовъ говоритъ напримѣръ:

"Вѣдь только здѣсь еще и дорожатъ дворянствомъ!"

"Наше Время", московская ежедневная съ нынѣшняго года газета, самое начало своего преобразованнаго бытiя ознаменовала также своеобразною мыслью о дворянствѣ. Въ 1 No, на первомъ столбцѣ, она дебютировала слѣдующими словами:

"Образованнаго человѣка, въ точномъ значенiи этого слова, можно встрѣтить только между дворянами. Образованный человѣкъ или родится дворяниномъ, или дѣлается имъ. Это фактъ, противъ котораго, какъ намъ кажется, спорить до сихъ поръ было невозможно."

Почему такъ кажется редакцiи "Нашего Времени", мы не знаемъ, но знаемъ и видимъ, что редакцiя нетолько пошла дальше Фамусова, но и дошла до конца, т. е. до совершенно-невѣроятной идеи. Это фактъ, противъ котораго, (согласитесь, читатель) спорить невозможно. Невозможно даже и возражать редакцiи, потомучто мысль ея совсѣмъ невозможная. Мы прочитали статью, въ которой красуются приведенныя нами слова, пытаясь отыскать, нѣтъ ли тутъ какого-нибудь сокровеннаго смысла, иносказанiя: – нѣтъ! Статья говоритъ о предстоящихъ дворянскихъ выборахъ и никакого сокровеннаго смысла, никакого иносказанiя въ ней и слѣдовъ нѣтъ, и приведенныя слова остаются какъ они есть во всемъ ихъ буквальномъ безобразiи. Теперь допустимъ предположенiе, что какъ пищущiй эти строки, такъ и вы, читатель, – мы оба не дворяне, а между тѣмъ считали себя людьми образованными "въ точномъ значенiи этого слова", потомучто мы не на словахъ, а въ глубинѣ души, сроднившимся съ нами чувствомъ, всегда и во всякомъ уважали не дворянское, а человѣческое достоинство; потомучто истинно-прекрасное намъ казалось прекраснымъ и истинно-безобразное – безобразнымъ; потомучто мы носили въ себѣ ясный идеалъ человѣческой и гражданской доблести; потому наконецъ, что всегда находили мы въ самихъ себѣ свободное сочувствiе всему истинно-высокому и разумному и проникались невольнымъ негодованiемъ при видѣ всякой низости, фальши, корыстной двуличности и тому подобныхъ темныхъ явленiй. Допустимъ въ себѣ это законное самосознанiе, – чтóже должны мы сказать редактору "Нашего Времени"? Вѣдь повѣрить мы ему не повѣримъ, мнѣнiя о себѣ не измѣнимъ; чтоже подумаемъ о немъ и что отвѣтимъ на его невозможную мысль о возможности встрѣтить образованнаго человѣка только между дворянами?.. Вотъ упрекаютъ свистуновъ въ употребленiи нелитературныхъ выраженiй вродѣ вздора, нелѣпости и ерунды! Да чтоже дѣлать, если бываютъ на свѣтѣ вещи, для которыхъ нѣтъ другихъ выраженiй?…

Не припомните ли, мѣсяца два или три тому назадъ, мы говорили о появившемся тогда объявленiи г. Павлова насчетъ превращенiя редактируемой имъ газеты "Наше Время" изъ еженедѣльной въ ежедневную. Тогда, если припомните, закралось въ насъ какое-то неясное предчувствiе относительно зародившагося духа и характера этого изданiя…

"Увы, предчувствiе сбылось!"

Въ "Нашемъ Времени" мужественно подвизается г. Чичеринъ, который иногда, и даже часто, высказываетъ также невѣроятныя и невозможныя мысли и также напоминаетъ намъ нѣкоторыя изъ лучшихъ мыслей старика-Фамусова. Почтенный московскiй старожилъ говоритъ напримѣръ:

 
"А наши старички? Какъ ихъ возьметъ задоръ,
Засудятъ о дѣлахъ, чтó слово – приговоръ.
Вѣдь столбовые все, въ усъ никому не дуютъ
И о правительствѣ такъ иногда толкуютъ,
Что еслибъ кто подслушалъ ихъ – бѣда!
Нето-чтобъ новизны вводили, – никогда,
Спаси ихъ Боже! Нѣтъ! А придерутся
Къ тому, къ сему, а чаще ни къ чему,
Поспорятъ, пошумятъ и…"
 

Г. Чичеринъ либеральничаетъ совершенно въ духѣ фамусовскихъ старичковъ: онъ также иногда придерется къ тому, къ сему… Такихъ же либераловъ, «чтобъ новизны вводили», онъ не терпитъ… Мало этого, онъ даже создаетъ въ своемъ тревожномъ воображенiи такихъ либераловъ, какихъ у насъ вовсе нѣтъ, да и быть не можетъ, какъ вы сейчасъ сами увидите… Г. Чичеринъ, также какъ г. Павловъ, ратуетъ за дворянство и также вѣроятно убѣжденъ въ невозможности встрѣтить истинно-образованнаго человѣка иначе, какъ только между дворянами. Онъ даже яснѣе, нежели г. Павловъ, подтверждаетъ ту мысль, что

"Вѣдь только здѣсь еще и дорожатъ дворянствомъ",

т. е. въ Москвѣ златоглавой, кладущей на все живущее и мыслящее въ ней "особый отпечатокъ"… Мы непремѣнно приведемъ нѣсколько мыслей г. Чичерина о дворянствѣ и даже упомянемъ о судьбѣ, постигшей эти мысли; но прежде послушаемъ о либералахъ… О либералахъ очень любопытно; тутъ, во взглядѣ на нашихъ либераловъ, въ понятiи о нихъ и въ выраженiи питаемыхъ къ нимъ чувствъ, особенно хорошъ г. Чичеринъ.

Въ № 1 "Нашего Времени" есть его статья: Мѣра и границы. Она начинается словами: «Отличительное свойство русскаго ума состаитъ въ отсутствiи понятiя о границахъ. Можно подумать, что все необъятное пространство нашего отечества отпечаталось у насъ въ мозгу…» Далѣе эта не новая, но по новому поставленная мысль освѣщается такимъ образомъ:

"Возьмемъ напримѣръ понятiе о власти. Оно содержитъ въ себѣ множество видоизмѣненiй, изъ которыхъ каждое имѣетъ значенiе на своемъ мѣстѣ. Одна власть есть верховная въ государствѣ, другая, подчиненная, имѣетъ ограниченныя права и юридически опредѣляемый кругъ дѣйствiя… Несовмѣстно съ разумнымъ понятiемъ объ обществѣ представлять себѣ всякую власть, сверху до низу, безграничною и безусловною. Между тѣмъ у насъ всякiй начальникъ склоненъ считать свою власть таковою. На самый законный отпоръ подчиненныхъ онъ смотритъ какъ на своеволiе и бунтъ. Съ своей стороны подчиненные вѣрятъ въ полновластiе начальника; одни покоряются ему безусловно, другiе безусловно его ненавидятъ…"

Вы видите, что г. Чичеринъ либеральничаетъ, какъ вѣроятно либеральничали и тѣ московскiе старички, о которыхъ говоритъ Фамусовъ. Онъ взглядъ всякаго начальника на свою власть, какъ на безусловную, приписываетъ единственно безмѣрно-широкому размаху русскаго ума, и знать не хочетъ, что точно такой же размахъ можно отыскать въ умѣ очень многихъ другихъ нацiй, что всякiй начальникъ естественно привыкаетъ относиться къ своимъ подчиненнымъ въ такой же степени безусловно, въ какой самъ подчиненъ стоящему надъ нимъ высшему начальнику. Да иначе и нельзя: если напримѣръ начальникъ требуетъ отъ непосредственно-подчиненнаго ему лица безпрекословнаго исполненiя приказанiй, которыя послѣднiй можетъ выполнить только при помощи ему подчиненныхъ лицъ, то и онъ долженъ требовать отъ нихъ такого же безпрекословнаго исполненiя. Въ чемъ же тутъ особенно-широкiй размахъ ума? Дѣло очень простое и для всякаго, хоть-бы иностраннаго ума понятное…. Но это еще ничего; а вотъ послушайте дальше.

"Съ другой стороны (продолжаетъ г. Чичеринъ) возьмемъ понятiе о свободѣ. Оно еще болѣе представляется намъ условнымъ… Понятiе о свободѣ въ общественной жизни немыслимо иначе, какъ въ предѣлахъ, постановленныхъ закономъ или обычаемъ. Между тѣмъ русскому человѣку и это понятiе представляется безграничнымъ. Русскiй либералъ теоретическинепризнаетъ никакой власти. Онъ хочетъ повиноваться только тому закону, который ему нравится. Самая необходимая дѣятельность государства кажется ему притѣсненiемъ. Русскiй либералъ выѣзжаетъ на нѣсколькихъ громкихъ словахъ: свобода, гласность, общественное мнѣнiе, слiянiе съ народомъ и т. п., которымъ онъ не знаетъ границъ и которыя поэтому остаются общими мѣстами, лишонными всякаго существеннаго содержанiя. Оттого самыя элементарныя понятiя: повиноваться закону, потребность полицiи, необходимость чиновниковъ кажутся ему порожденiемъ возмутительнаго деспотизма."

Далѣе г. Чичеринъ жалуется, что хоть бы напримѣръ онъ, "въ невинности сердца, не строилъ никакихъ теорiй и никогда не предлагалъ держать лишнее количество чиновниковъ," – но русскiе либералы все это могутъ ему приписать.

"Откуда же (вопрошаетъ онъ засимъ) все это происходитъ? отчего противъ васъ поднимается вопль въ извѣстномъ разрядѣ журналистики? Оттого что вы имѣли неосторожность или дерзость произнести нѣкоторыя слова, которыя возбуждаютъ колеръ въ либеральныхъ дѣтяхъ: государство, законъ, чиновникъ. централизацiя…"

Незнаю, что могло возбудить въ г. Чичеринѣ такой невыразимый «колеръ», который разумѣется въ этой тирадѣ, полной явной, вопiющей неправды. Что писалъ онъ ее въ видимомъ раздраженiи – это еще ничего: кому не случалось въ жизни раздражаться? Но раздраженiе въ г. Чичеринѣ произошло такого свойства, какого мы и не предполагали въ современномъ намъ мыслителѣ. Раздражился же онъ дотого, что незамѣтилъ очень крупно несообразности въ самомъ сильномъ мѣстѣ своей тирады: у него русскiе либералы "не признаютъ никакой власти" и въ тоже время "хотятъ повиноваться закону" (хоть бы и такому, который имъ нравится). Но кто хочетъ повиноваться закону, тотъ уже не можетъ не признавать надъ собою власти. Чтоже касается до закона, который нравится, то пусть г. Чичеринъ скажетъ по чистой совѣсти, желаетъ ли онъ повиноваться закону, который ему не нравится? Здѣсь само собою разумѣется, что никакой разумный законъ не можетъ не нравиться никому, кромѣ помѣшаннаго, – если незабывать, что законъ пишется не для каждаго лица въ отдѣльности, а для всѣхъ подданныхъ государства.

Но г. Чичеринъ и на этой сильной фразѣ не успокоился: чрезъ нѣсколько строкъ онъ говоритъ, что и повиновенiе закону русскому кажется либералу порожденiемъ возмутительнаго деспотизма… Такая вещь могла быть написана человѣкомъ ужь не въ раздраженiи, а развѣ только въ какой-нибудь манiи … Неужели найдется на святой Руси такой человѣкъ, который повѣритъ г. Чичерину хоть въ одномъ словѣ изъ всей этой тирады? Не можетъ быть! Да онъ и самъ теперь я думаю не вѣритъ себѣ: его можетъ-быть что-нибудь напугало; разстроенному воображенiю представились призраки въ видѣ либераловъ, которыхъ онъ принялъ за дѣйствительныхъ людей, да и описалъ. Въ такомъ случаѣ – да ниспошлетъ небо благодатный миръ въ его возмущенную душу!

Но если не такъ было дѣло, если г. Чичеринъ сознавалъ и теперь сознаетъ чтó онъ написалъ, то… нехорошо! очень нехорошо и несправедливо! Нѣтъ, г. Чичеринъ, если правду говорить, большинство русскихъ либераловъ до сихъ поръ таково, что

 
….. придерутся
Къ тому, къ сему, а часто ни къ чему,
Поспорятъ, пошумятъ и… разойдутся.
 

Объ этомъ большинствѣ не стоило и писать, не стоило и повторять сказаное Грибоѣдовымъ. Если же разумѣть либерализмъ въ лучшемъ смыслѣ, какъ разумное, честное и свободное, нестѣсненное никакими предвзятыми расчетами и цѣлями, никакимъ нравственнымъ мундиромъ стремленiе къ лучшему, – то между русскими либералами нѣтъ такого нелѣпаго образа, какой вамъ угодно было начертать, неоткуда было ему взяться, и характеризовать русскихъ либераловъ такимъ образомъ значитъ забывать извѣстное изрѣченiе, что съ словомъ должно обходиться честно.

Однако мы обѣщались показать образчики размышленiй г. Чичерина о дворянствѣ и считаемъ себя невправѣ нарушить это обѣщанiе. Правду сказать, мы думали, что послѣ офицiальныхъ заявленiй "Сѣверной Почты" вопросъ этотъ будетъ считаться до времени порѣшоннымъ; но оказывается, что въ Москвѣ онъ продолжаетъ кипѣть. Эта рѣзкая мысль о самоуничтоженiи, которую сама редакцiя «Дня», выразившая ее, вѣроятно понимала не въ такомъ рѣзкомъ смыслѣ, какъ у нея вышло, – эта мысль, говоримъ, вызвала сильнѣйшiй отпоръ со стороны г-на Чичерина, который отпоръ вызвалъ неменѣе сильныя возраженiя со стороны "Русскаго Вѣстника", – вотъ и завязался бой… Но намъ прежде всего хочется привести нѣсколько отрывковъ изъ г. Чичерина. Вотъ они:

"…чѣмъ менѣе распространенъ въ обществѣ политическiй смыслъ, чѣмъ менѣе людей, способныхъ къ общественной дѣятельности, тѣмъ необходимѣе, чтобы они соединялись въ одно организованное тѣло, проникнутое общимъ духомъ, носящее въ себѣ преданiя и сознающее свою честь и свои права."

Почему же это такъ необходимо? – Г. Чичеринъ не отвѣчаетъ, а только дѣлаетъ оговорку:

"Правда (говоритъ онъ), можно опасаться, чтобы такое тѣло, пользуясь своимъ положенiемъ, не стало употреблять предоставленныя ему права въ пользу частныхъ своихъ интересовъ, въ ущербъ другимъ. Особенно въ настоящую минуту дворянство раздражено; оно находится въ переходномъ состоянiи и не успѣло еще освоиться съ своимъ новымъ положенiемъ. Естественно, что въ такое время у него на первомъ планѣ долженъ стоять вопросъ сословный, а не общiй государственный интересъ. Но дѣло высшей власти удержать каждое сословiе на своемъ мѣстѣ, не допускать…" и пр.

"…Нѣтъ ничего легче, какъ слiянiе съ народомъ; но это значитъ замѣнять естественное теченiе жизни и правильное развитiе гражданскихъ отношенiй либеральными общими фразами". ("Наше Время" № 4)

Ужь если искать отсутствiя границъ и мѣры, то можно (какъ мы выше видѣли и какъ увидимъ сейчасъ) найти его и у г. Чичерина. Если кто говоритъ у насъ о слiянiи съ народомъ, разумѣя слiянiе нравственное, т. е. знакомство и взаимное пониманье другъ друга между двумя расторгнутыми половинами общества, то конечно говоритъ о цѣли, къ которой должно идти общество, тяготѣя къ ней силою "естественнаго теченiя жизни" (попробуйте доказать, что эта цѣль не вѣрна и недостижима!); а г. Чичерину вѣроятно кажется, что кто-то хочетъ вопреки естественому теченью, немедленно, завтра же все общество, въ томъ числѣ и самаго его, г. Чичерина, слить съ народомъ? Да вѣдь это ужь такая степень страха, которая выходитъ изъ всѣхъ границъ и мѣры! И вотъ – мысль о слiянiи съ народомъ называетъ онъ либеральною фразою, противорѣчащею естественному теченiю жизни. Въ чемъ же по его разумѣнiю должно состоять это естественное теченiе? Въ томъ, изволите видѣть, чтобы было тѣло, плотно организованное особнякомъ отъ массы общества, еще неимѣющей политическаго смысла, тѣло, напитанное своимъ особымъ духомъ, преданiями, честью и правами. И пусть это тѣло будетъ раздражено, пусть у него на первомъ планѣ будетъ вопросъ сословный, а не общiй государственный интересъ, зато высшая власть должна держать его въ уздѣ, недопуская сорваться, въ припадкѣ раздраженiя, съ своего мѣста, и тогда… тогда будетъ совершенно естественное теченiе жизни… Удивительно какъ это естественно, разумно и главное – нравственно!

Нѣтъ, г. Чичеринъ, поусердствовали вы черезчуръ и невпопадъ! Гдѣ сословiя стали въ такое положенiе, что высшая власть должна удерживать каждое на своемъ мѣстѣ, чтобы одно не задавило и не затоптало въ грязь другого, – тамъ не видимъ мы и вѣроятно никто не видитъ естественнаго теченiя жизни, а еще менѣе – "правильнаго развитiя гражданскихъ отношенiй", потомучто ихъ не можетъ быть тамъ, гдѣ нѣтъ правильныхъ человѣческихъ отношенiй… А вѣдь можетъ-быть г. Чичеринъ, высказывая свои невозможныя идеи, еще расчитывалъ на чье-нибудь сочувствiе. Чтó мудренаго! все живущее въ мiрѣ ищетъ сочувствiя; объ этомъ даже Павелъ Иванычъ Чичиковъ какъ-то разъ прекрасно выразился.

Любопытенъ былъ споръ г. Чичерина съ "Русскимъ Вѣстникомъ" о среднихъ людяхъ въ древности и будущемъ среднемъ сословiи въ Россiи. Но намъ прискорбно вспоминать о немъ, намъ прискорбно не то, что заспорили два великiе мыслителя, а то, что споръ довелъ ихъ до взаимнаго нерасположенiя. Сначала «Русскiй Вѣстникъ» обнаружилъ было дружелюбныя наклонности. «Очень жаль, говоритъ, что г. Чичеринъ вызываетъ насъ на полемику. Намъ было бы гораздно прiятнѣе имѣть его своимъ союзникомъ, въ виду того смутнаго зрѣлища, которое представляетъ наша литература». Какое величiе и какой тактъ въ отысканiи достойныхъ союзниковъ! Въ смутной литературной толпѣ прозорливымъ окомъ отличилъ «Русскiй Вѣстникъ» г. Чичерина и протягиваетъ ему руку на союзъ! Чтожъ г. Чичеринъ? Увы! онъ только холодно поблагодарилъ и – не принялъ руки, потомучто ему не понравились статьи «Русскаго Вѣстника» о дворянствѣ. Ну, зато и пропѣлъ же ему «Русскiй Вѣстникъ» пѣсню о кружкѣ, такую пѣсню, послѣ которой кажется уже нечего и думать о союзѣ! А жаль, очень жаль. Еслибы удался союзъ, еслибы редакторъ «Русскаго Вѣстника», г. Чичеринъ и г. Павловъ соединились въ групу, – какая бы вышла античная група, достойная рѣзца и кисти! Какихъ бы невозможныхъ для простого смертнаго идей наговорили намъ они! Сколько наготовили бы они намъ сословiй – и высшихъ (первенствующихъ), и низшихъ (лишонныхъ политическаго смысла), и среднихъ (связующихъ два первыя)! Какой бы они придумали чудный механизмъ для удержанiя каждаго сословiя на своемъ мѣстѣ!.. Ахъ, зачѣмъ г. Чичеринъ не принялъ руки «Русскаго Вѣстника»?..

Вотъ сцѣпленiе идей! "Русскiй Вѣстникъ" сказалъ, что у насъ нѣтъ средняго сословiя, т. е. того, чтó у французовъ tiers-tat. Мы и повѣрили было ему, да г. М. З., въ 7 No «С. Петербургскихъ Вѣдомостей», ввелъ насъ въ сомнѣнiе. Принимая горячее участiе въ судьбѣ Читальника г-на Щербины, г. М. З. говоритъ: "Неужели не отыщутся безкорыстные издатели для этого безкорыстнаго труда? Вѣдь находятся же издатели для журналовъ всякаго рода, распространенныхъ въ среднемъ сословiи; неужели же не случится этого, когда дѣло идетъ о народѣ?"

Благодѣтель! какъ вы хорошо сказали! Только жаль, что мы тутъ не все понимаемъ. Если трудъ г-на Щербины безкорыстный и издатель для него нуженъ тоже непремѣнно безкорыстный, то значитъ вы расчитываете, что Читальникъ не пойдетъ и останется у издателя на рукахъ? Въ такомъ случаѣ зачѣмъ же издавать его? А вѣдь мы думали, что онъ предназначается къ повсемѣстному распространенiю, невпримѣръ обширнѣйшему сравнительно съ "журналами всякаго рода, распространенными въ среднемъ сословiи"… Тутъ однако опять есть нѣчто несовсѣмъ понятное. О чемъ это говорится – о всѣхъ ли русскихъ журналахъ, или о нѣкоторыхъ? Намъ казалось, что всѣ наши журналы распространены преимущественно въ одномъ и томъ же сословiи, которое мы съ вами, невнимая «Русскому Вѣстнику», будемъ пожалуй называть среднимъ. Но вы можетъ-быть знаете, что какiе-нибудь журналы преимущественно распространены въ сословiи высшемъ? Если знаете, – укажите, благодѣтель, намъ на нихъ; мы бы поклонились имъ какъ-нибудь попочтительнѣе, а вамъ за эту услугу указали бы съ своей стороны на такiе журналы, которые хотя не пользуются названiемъ безкорыстныхъ, но, распространяясь въ среднемъ сословiи, подаютъ надежду спуститься ниже и – чтó мудренаго? – пробраться въ села и деревни. И подумайте, если это въ самомъ дѣлѣ случится, если какой-нибудь журнальчикъ, безъ вашего вѣдома, бочкомъ да стороночкой расползется по деревенскимъ избамъ прежде нежели вы отыщете безкорыстнаго издателя для Читальника, – вѣдь это будетъ немножко неожиданно, неправда ли?

Говоримъ мы, что всѣ наши журналы распространены преимущественно въ одномъ и томъ же кругѣ, а между тѣмъ чувствуемъ, что должны же быть и исключенiя. Вотъ напримѣръ въ Москвѣ завелся журналъ, выходящiй по субботамъ; имя ему Зритель. Мы покажемъ образчикъ его духа и силы остроумiя; это же кстати можетъ-быть пополнитъ сколько-нибудь картину московскаго книгопечатанiя… Въ третьей тетрадкѣ «Зрителя», на страницѣ 108, плохой политипажъ представляетъ мальчика, сидящаго на окнѣ или на чемъ-то въ этомъ родѣ; мальчикъ держитъ на колѣнѣ листъ бумаги и пишетъ. Вверху надпись: «С. Петербургскiе журнальные люди», а внизу:

"Мы лишились Ванички Сладкопѣвова. Онъ умеръ тринадцати лѣтъ. Онъ умеръ слишкомъ рано для человѣчества. Онъ умеръ такъ рано потому, что онъ былъ слишкомъ честенъ. Онъ ужасно любилъ конфекты, но никогда не просилъ ихъ у маменьки; онъ могъ украсть конфекты у тетеньки: онъ этого не дѣлалъ и предпочелъ умереть. Ваничка Сладкопѣвовъ написалъ три статейки въ прозѣ и нѣсколько стихотворныхъ пародiй, особенно на отрывки изъ Душеньки; сверхъ того ему принадлежатъ подписи: ъ, – въ, – овъ, – вовъ, ***…., ѣвовъ и н. др. Мы долго думали, возлѣ кого положить прахъ Ванички Сладкопѣвова: возлѣ Ньютона, или возлѣ Колумба?..

Maison de confiance

AU DÉLICES DU JOBARD

chef d'atelier

M-R CZERNYCHEFSKY."

Скажите, знаете ли вы что-нибудь пошлѣе этой цинически-неприличной штуки? Теперь любопытно было бы знать, смѣшитъ ли «Зритель» подобными штуками ту часть московской публики, которая способна интересоваться другими, на что-нибудь похожими журналами? Ну чтó, если смѣшитъ! А вѣроятнѣе, что этотъ выходящiй по субботамъ журналъ тамъ, гдѣ-нибудь по харчевенкамъ, тѣшитъ людъ честной. Да жаль и этого люда, если ему будутъ внушать безсмысленная насмѣшки надъ такими предметами, какъ умъ, талантъ, преждевременная смерть честнаго человѣка и пр.

Пока московское книгопечатанiе упражняется въ невозможныхъ идеяхъ и невозможныхъ остротахъ, пока наимудрѣйшiе изъ тамошнихъ мыслителей возятся въ вопросомъ о будущемъ общественномъ положенiи «первенствующаго» сословiя, люди, непосредственно соприкасающiеся съ настоящей дѣйствительностью, съ нынѣ устроивающимся сословiемъ нисшимъ, дѣлаютъ свое дѣло и разъясняютъ его успѣшнѣе. Новое, двухнедѣльное изданiе: «Мировой Посредникъ» открыло свое служенiе этому дѣлу, и взглянувъ почеловѣчески на положенiе того сословiя, которому г. Чичеринъ такъ ловко услужилъ, приписавъ всему ему раздраженiе и преобладающую преданность сословнымъ интересамъ, – взглянувъ, говоримъ, почеловѣчески на положенiе этихъ людей, редакторъ «Мирового Посредника» г. Е. Карновичъ едвали не въ первый разъ указалъ на смѣшенiе въ головахъ мыслителей двухъ различныхъ понятiй: интереса сословнаго и интереса экономическаго. Онъ замѣтилъ, что русское дворянство не состоитъ исключительно изъ однихъ поземельныхъ собственниковъ, владѣющихъ помѣстьями на крѣпостномъ правѣ; что послѣднiе, въ общей суммѣ дворянъ, составляютъ небольше одной трети; что дворяне безпомѣстные, составляющiе большинство членовъ сословiя, уничтоженiемъ крѣпостного права нисколько не затронуты, и потому "напрасно придается сословный характеръ нѣкоторымъ стремленiямъ, обнаруживающимся въ этомъ дѣлѣ со стороны помѣщиковъ". Въ самомъ дѣлѣ жалѣть о крѣпостномъ правѣ въ его принципѣ, какъ о правѣ, теперь уже никому на умъ не придетъ; внутреннiй голосъ каждаго уже давно порѣшилъ съ этой стороной дѣла. Стало-быть, если есть еще какiя-нибудь сожалѣнiя или желанiя со стороны помѣщиковъ, то конечно только хозяйственныя.