Текст книги "Наши домашние дела"

Автор книги: Александр Порецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)

Но въ концѣ статьи г. Рычкова есть нѣсколько словъ, въ которыхъ можно предполагать или недомолвку, или увлеченiе предвзятой мыслью; иначе – непонятно.

"Онъ – говоритъ авторъ о мировомъ посредникѣ – въ полномъ смыслѣ слова посредникъ, нетолько между собственникомъ земли и пользующимся землею, а вообще между народомъ, отлученнымъ отъ внутренняго общенiя съ образованными сословiями, и этимъ обществомъ, которое идетъ теперь навстрѣчу къ народу. Мировой посредникъ – это живое звено, чрезъ которое современемъ возстановится цѣльность нашего общественнаго организма; чрезъ него народъ мало-помалу войдетъ опять въ жизнь общественную. Слова мои многимъ покажутся увлеченiемъ; пусть такъ, но я заявляю съ полнымъ убѣжденiемъ, что благодаря всѣмъ этимъ счастливымъ условiямъ, вчерашнiе крѣпостные крестьяне нравственно переродились и теперь уже, какъ свободные граждане, стоятъ не ниже, можетъ-быть даже выше крестьянъ казенныхъ. Между тѣмъ не очевидно ли, что вся эта завязка новыхъ отношенiй и новой жизни, вся эта счастливая и единственная въ своемъ родѣ обстановка основана на тѣсномъ соприкосновенiи двухъ частныхъ интересовъ – помѣщичьяго и крестьянскаго; разведите ихъ искуственно и преждевременно, устраните помѣщичiй интересъ, поставьте крестьянъ въ непосредственныя отношенiя къ казнѣ, и все измѣнится въ одинъ мигъ."

Оно такъ, если имѣть въ виду, что это возраженiе противъ мысли г. Самарина. Но какъ же выкупъ? Въ случаѣ выкупа по положенiю, также разрушается эта счастливая обстановка, уничтожается соприкосновенiе двухъ частныхъ интересовъ, и крестьяне становятся въ непосредственныя отношенiя къ казнѣ на сорокъ девять лѣтъ… Это немного неясно, и хочется знать, чтó сказалъ бы г. Рычковъ въ этомъ отношенiи о выкупѣ.

"Мы, помѣщики – заключаетъ онъ – принесли жертву на улучшенiе матерьяльнаго быта крестьянъ; но дѣло этимъ не кончилось. Теперь совершается на нашъ счетъ гражданское воспитанiе народа. Объ насъ онъ такъ-сказать шлифуется и полируется; мы служимъ ему оселкомъ. Кчему таить – подчасъ бываетъ тяжело! Но это наше историческое призванiе, отъ котораго мы не должны уклоняться. Это своего рода служба, невидная, неблагодарная, можетъ-быть наша послѣдняя служба, и мы должны отбыть ее съ честью."

Мы должны были привести эти мѣста изъ статьи г. Рычкова, какъ одинъ изъ существующихъ взглядовъ на предметъ чрезвычайной важности, какъ голосъ изъ среды дворянства, вѣроятно неостающiйся въ этой средѣ одинокимъ, наконецъ какъ подтвержденiе высказаннаго нами вначалѣ о нѣкоторыхъ прiемахъ нашей полемики. Г. Рычковъ указалъ образчикъ дѣйствительности, подрывающiй основанiе мысли Д. Самарина, но самъ взамѣнъ этой мысли ничего недалъ… Впрочемъ нѣтъ! онъ кажется остается за сохраненiе обязательныхъ отношенiй. Да такъ ли это? Вѣдь кромѣ имущественныхъ обязательныхъ отношенiй, могутъ быть другiя точки соприкосновенiя сословiй, на которыхъ можетъ шлифоваться и полироваться народъ… Однимъ словомъ, мы послѣдуемъ совѣту г. Рычкова: будемъ осторожны въ обобщенiи нашихъ наблюденiй и не скажемъ, что вотъ каковъ въ настоящую минуту вообще взглядъ помѣщиковъ на ихъ гражданскiй долгъ. Мы слышимъ желанiя скорѣйшаго прекращенiя обязательныхъ отношенiй между крестьянами и помѣщиками, скорѣйшаго выкупа; мы слышали даже желанiе, чтобы выкупъ былъ обязателенъ; слышали, что указываютъ, какъ на мѣру, поощряющую къ выкупнымъ сдѣлкамъ, – на отмѣненiе того постановленiя, по которому помѣщикъ, просящiй о ссудѣ, теряетъ двадцать процентовъ выкупной суммы, – постановленiе, которое въ самомъ дѣлѣ должно приостанавливать выкупныя сдѣлки: помѣщикамъ нехочется терять эти двадцать процентовъ, а крестьянамъ тяжело вносить такую же часть выкупа при самомъ заключенiи сдѣлки, и вотъ – ни тѣ, ни другiе не спѣшатъ предъявлять просьбы о ссудѣ.

Мы говоримъ о движенiи, совершающемся въ сословiи землевладѣльцевъ, объ ихъ стремленiи отыскать себѣ новую точку опоры, о преобладающихъ въ ихъ средѣ желанiяхъ. Чтоже земледѣльцы? Попрежнему носятся слухи о проявленiяхъ ихъ недовѣрчивости, ихъ неподатливости къ полюбовнымъ соглашенiямъ, къ заключенiю уставныхъ грамотъ и пр. Находятся люди, которые не останавливаются и не успокоиваются на указанныхъ уже причинахъ этой неподатливости, но стараются проникнуть глубже въ смыслъ факта и поискать, нѣтъ ли другихъ, еще не замѣченныхъ причинъ. Одинъ кореспондентъ изъ казанской губернiи, приводя такой примѣръ, что крестьяне, выслушавъ предложенiя самыя законныя, совершенно согласныя съ положенiемъ, рѣшительно объявили, что не принимаютъ ничего и хотятъ остаться при прежнемъ порядкѣ, – задумывается надъ этимъ явленiемъ и спрашиваетъ: чтò оно такое? "Объяснять все это невѣжествомъ народа (говоритъ онъ) конечно всего легче; но вопервыхъ такое объясненiе будетъ невѣрно, а вовторыхъ – совѣстно и грѣшно безпрестанно упрекать этихъ добродушныхъ людей въ невѣжествѣ. Непремѣнно должны существовать какiя-нибудь чисто-экономическiя причины, которыя побуждаютъ ихъ такъ упорно отстаивать старый порядокъ…" Задумавшись такимъ образомъ, кореспондентъ (г. Деммертъ, см. "Моск. Вѣд." № 27) остановился на слѣдующихъ цифрахъ:

ИмѣнiеА: 73 души. До уставной грамоты эти души пользовались надѣломъ въ 3751 /2 десят.; по уставной грамотѣ, при полномъ надѣлѣ для той мѣстности, они получили 2751 /2 дес.: слѣдовательно 120 дес., т. е. почти третья часть прежняго недѣла, отошли къ помѣщику.

Б: 175 душъ. До грамоты въ пользованiи было 750 десят., изъ нихъ отрѣзано 137.

В. На 64 души было 274, осталось 221.

Г. На 75 душъ было 367 дес., отрѣзано 105.

Д. На 350 душъ было 1716 дес., отрѣзано 456.

Еще нѣсколько цифръ. При прежнемъ надѣлѣ оброкъ никогда не превышалъ 25 руб. съ тягла, а большею частью былъ 23 и 20 руб. Теперь съ отрѣзной четверти или трети земли берется 9 руб. съ души, т. е. 22 р. 50 к. съ тягла, несчитая сборовъ на мировыя учрежденiя, повинностей земскихъ и государственныхъ, и повинности рекрутской, которая всею тяжестью падаетъ теперь на крестьянъ. "Послѣ этого расчета (говоритъ г. Деммертъ) не понятно ли отчасти дѣлается повидимому странное стремленiе крестьянъ сохранить statu quo?.." Говоря прямо: старый порядокъ для крестьянъ кажется выгоднѣе.

Эта причина видимо мѣстная; далеко не всѣ мѣстности подойдутъ подъ нее. Но потому-то и нужна осторожность въ обобщенiи явленiй, бытовыхъ условiй и пр. Таже осторожность конечно соблюдалась и при составленiи положенiй; выдержать ее вполнѣ для каждой мѣстности было страшною трудностью, и невыдержки должны были оказаться только при практическомъ примѣненiи.

Что касается до болѣе общихъ, прежде указанныхъ причинъ народной несговорчивости, то неслышно, чтобы онѣ уже утратили свою силу. Объ нихъ, объ этомъ "выжидательномъ положенiи крестьянъ и ихъ упорствѣ вслѣдствiе надеждъ на лучшую будущность", газета "Мировой Посредникъ", оставаясь вѣрною своему человѣческому взгляду на людскiя дѣла, замѣчаетъ: "Развѣ въ самомъ началѣ помѣщичье-крестьянскаго дѣла нельзя было предвидѣть надеждъ и ожиданiй со стороны крестьянства, переходящаго въ новое положенiе? Вѣдь дѣло это должно было затронуть такихъ людей, у которыхъ не было отнято заранѣе право надѣяться и, подобно всѣмъ смертнымъ, несмотря на улучшенiе ихъ доли, ожидать впереди еще чего-то. Все это очень просто и понятно. Развѣ въ нашихъ образованныхъ слояхъ всѣ мы не ожидаемъ въ будущемъ лучшихъ дней, развѣ мы порою не шепчемъ сами про себя о нашихъ завѣтныхъ надеждахъ или не передаемъ ихъ другимъ? Тоже самое, въ кругу своихъ понятiй и своихъ хозяйственныхъ потребностей, дѣлаютъ теперь и крестьяне, но только вслѣдствiе ихъ необразованности, а отчасти и простодушiя, выраженiе ими ихъ надеждъ и ожиданiй принимаетъ бóльшую рѣзкость, и весьма понятно, что говоръ о тѣхъ предметахъ, которые занимаютъ двадцать мильоновъ людей, не можетъ не слиться въ одинъ общiй, тревожный и безпокоющiй гулъ."

Этотъ гулъ, разносясь по разнымъ мѣстамъ, какъ-будто отъ дѣйствiя эха, переходитъ въ разные тоны и переливы звука: то замираетъ, то раздается рѣзче. Такъ напримѣръ въ Землѣ войска донского, сообразно съ мѣстными нравами, составилось особенное понятiе о такъ-называемой чистой волѣ: она, говорятъ, по мнѣнiю тамошнихъ жителей, будетъ состоять въ томъ, что «помѣщиковъ царь сошлетъ на Амуръ, земля ихъ будетъ отдана крестьянамъ, у которыхъ, кромѣ властей ими самими выбранныхъ, никакого начальства не будетъ.» Почему помѣщиковъ непремѣнно на Амуръ – ужь это богъ-знаетъ!

При такомъ направленiи мыслей конечно нескоро дойдешь до полной довѣрчивости и наклонности къ полюбовнымъ соглашенiямъ: это значило бы отказаться отъ свѣтлой мечты, разочароваться и помириться съ болѣе скромной долей.

Но мечтая о лучшихъ дняхъ относительно экономическихъ условiй своего быта, крестьяне, судя по нѣкоторымъ свѣдѣнiямъ, не остаются безплодными мечтателями въ отношенiи другихъ полученныхъ ими гражданскихъ правъ. Предоставленное имъ внутреннее самоуправленiе постепенно строится, получаетъ силу дѣйствительности, и въ этомъ отношенiи стоютъ особеннаго вниманiя крестьянскiе суды. О нихъ очень хорошую записку читалъ на одномъ изъ мировыхъ съѣздовъ тарусскiй (калужск. губ.) мировой посредникъ Ѳ. П. Сабанѣевъ. Существенная мысль записки состоитъ въ томъ, что надъ судами необходимо дѣлать тщательныя наблюденiя, конечно не въ смыслѣ надзора, а въ смыслѣ изученiя дѣйствiй этихъ учрежденiй. Г. Сабанѣевъ совѣтуетъ поставить въ обязанность волостнымъ писарямъ записывать всѣ рѣшенiя волостныхъ судовъ, какъ бы ни были маловажны эти рѣшенiя, прописывая не одни имена тяжущихся, но и степень ихъ родства, если оно существуетъ, доказательства приводимыя тяжущимися, и соображенiя судей или мѣстные обычаи, которыми они руководствовались. Г. Сабанѣевъ подкрѣпляетъ свою мысль тѣмъ, что впродолженiи крѣпостного права, для крестьянства, жившаго почти внѣ законовъ, нетолько не создалось ни положительнаго законодательства, ни обычнаго права, но едвали не утратилась и память о тѣхъ обычаяхъ, которыми крестьянство когда-то руководствовалось; что теперь, когда крестьянамъ предоставленъ собственный судъ, они стали довѣрчиво обращаться къ этому суду, но судьи не знаютъ, чѣмъ имъ руководствоваться въ сужденiяхъ: законовъ положительныхъ нѣтъ, обычаи забыты; остается руководствоваться совѣстью, но именно совѣстливый судья и боится основаться на одномъ своемъ убѣжденiи. Поэтому-то, говоритъ г. Сабанѣевъ, и надо внимательно прислушиваться къ рѣшенiямъ судовъ, обобщать случаи и стараться изъ народной жизни почерпнуть основанiя къ положительному законодательству. "Пусть не обманываются тѣ – заключаетъ потомъ г. Сабанѣевъ – которые думаютъ, что съ выраженiемъ: крѣпостное право отмѣняется – все кончено. Нѣтъ, крѣпостное право еще живетъ; еще живы люди, бывшiе крѣпостными, и живы тѣ, которые ими владѣли. Нравы, обычаи, преданiя до мельчайшихъ подробностей жизни – все еще напоминаютъ крѣпостное право, и правосудiе носитъ на себѣ его глубокую печать… Будемъ же съ терпѣнiемъ и сдержанностью слѣдить за развитiемъ крестьянскихъ судовъ, устраняя только отъ этого учрежденiя всякiя вредоносныя влiянiя, и довѣрчиво положимся на смыслъ народный и присущее каждому чувство законности и справедливости." Г. Сабанѣевъ наблюдалъ суды въ своемъ участкѣ и вотъ какiе случаи замѣтилъ онъ между прочимъ.

Замѣтилъ онъ напримѣръ, что при семейныхъ раздѣлахъ одинъ разъ присудили выселиться на новое мѣсто старшему сыну, а другой разъ – меньшому. Изъ распросовъ оказалось, что въ первомъ случаѣ судьи держались обычая, во второмъ – рѣшили дѣло жребiемъ. Обычай выселяться старшему сыну обратилъ на себя вниманiе наблюдателя, и крестьяне объяснили это такъ: старшiй сынъ, думая выселяться, имѣлъ больше времени приготовиться къ устройству себѣ новаго жилища, а меньшой напротивъ, можетъ-быть малолѣтнимъ и еще неспособнымъ къ хозяйству, а потому пользуется преимуществомъ остаться на старомъ кореню, какъ говорятъ крестьяне. «Такой обычай – замѣчаетъ при этомъ г. Сабанѣевъ – указываетъ на существованiе минората, который былъ и въ западной Европѣ, хотя тамъ происхожденiе его объясняютъ иначе, именно – правомъ primae noctis, вслѣдствiе котораго старшiй сынъ почитался незаконнымъ. У насъ, благодаря-бога, права этого не существовало, и миноратъ повидимому имѣетъ другое основанiе.»

Другой случай: два сосѣда спорили о переулкѣ между ихъ домами, и одинъ изъ тяжущихся утверждалъ, что переулокъ общiй, доказывая это тѣмъ, что когда подати платились не съ душъ, а съ дворовъ, тогда дворы строились одинъ возлѣ другого и ворота были общiе, такъ-что два дома считались за одинъ дворъ, а потому и подати платилось вдвое меньше. "Не докажетъ ли это историку – прибавляетъ авторъ – что подворная подать была на столько тягостна, что для избавленiя отъ нея жертвовали удобствами жизни? Не служитъ ли это урокомъ государственному человѣку, что неудачная податная система оставляетъ слѣды свои даже въ отдаленномъ будущемъ?"

Наконецъ еще одно весьма любопытное судейское замѣчанiе. Мы просимъ читателей не оставить его безъ вниманiя. При объявленiи судьямъ новаго закона объ изъятiи отъ тѣлеснаго наказанiя нѣкоторыхъ женщинъ, одинъ судья замѣтилъ, что вообще неприлично, срамно мужикамъ сѣчь бабъ, а потому предложилъ избрать для этого особую старостиху. Г. Сабанѣевъ вынужденъ былъ отвѣтить, что подобной должности въ «Положенiи» не назначено…

Опять наткнулись мы на этотъ непрiятный предметъ: тѣлесныя наказанiя! Ихъ вообще, а въ особенности относительно женщинъ, мы, вѣрующiе въ дальнѣйшее развитiе рацiональнаго законодательства, считаемъ конечно институтомъ невѣчнымъ, на чтó указываетъ уже, какъ можно предполагать, и этотъ новый законъ, о которомъ сейчасъ упомянуто. Вотъ г. Константинъ Ращаковскiй объявилъ въ "Одесскомъ Вѣстникѣ", что онъ посылалъ къ бывшему начальнику херсонской губернiи записку, въ которой ходатайствовалъ объ освобожденiи вообще женщинъ-крестьянокъ отъ тѣлеснаго наказанiя. Самая записка тутъ же напечатана. Г. Ращаковскiй беретъ изъ Положенiй 19 февраля три статьи, которыми допускаются тѣлесныя наказанiя (ст. 102 Общ. Пол., 32 Пол. о губ. и уѣздн. учр. и 16 Пол. объ устр. двор. людей), и возбуждаетъ вопросъ: относятся ли эти статьи къ крестьянамъ обоего пола, или только къ однимъ мужчинамъ, такъ какъ въ самыхъ статьяхъ это положительно не объяснено? Онъ доказываетъ тѣми же положенiями, что статьи относятся къ однимъ мужчинамъ, и основываетъ это на томъ, что въ изъятiяхъ изъ статей поименованы только лица мужескаго пола, и что ужь если признавались изъятыми отъ тѣлесныхъ наказанiй нѣкоторые мужчины, каковы напримѣръ старики, имѣющiе болѣе шестидесяти лѣтъ, то невѣроятно, чтобы тоже изъятiе не было распространено и на женщинъ старѣе пятидесяти лѣтъ. Такимъ образомъ, если женщины не поименованы въ изъятiяхъ, то значитъ и при изложенiи самыхъ статей закона онѣ не имѣлись въ виду. Къ этому г. Ращаковскiй прибавляетъ еще доводы нравственные и заключаетъ такими словами: "Итакъ – наказывать розгами женщинъ, предавать ихъ въ руки исполнителей мужчинъ – это двойная казнь, это поруганiе надъ чувствомъ стыдливости, лучшимъ украшенiемъ женщины; это – пренебреженiе самыхъ дорогихъ для человѣчества законовъ нравственности и приличiя. Довольно и такъ уже ослабляется въ мiрѣ цѣломудрiе и стыдливость. Необходимо поддержать ихъ."

Что въ словахъ г. Ращаковскаго нѣтъ излишка чувствительности, что въ мысли его нѣтъ высоты, несоразмѣрной съ понятiями народа, – это мы видимъ изъ замѣчанiя того волостного судьи, который также думаетъ, что "мужикамъ сѣчь бабъ срамно ". Мы не знаемъ, какая участь постигла записку г. Ращаковскаго, не знаемъ и вообще, скоро ли придется намъ перестать говорить о нашемъ непрiятномъ предметѣ. Хотя мы и сдѣлали сейчасъ предположенiе, что дни упомянутаго института не долги, но если и такъ, то намъ сосчитать ихъ очень мудрено, потомучто у насъ въ виду роковая сила преданiя, въѣвшаяся во многiе организмы невозвратно, до самаго мозга костей ихъ. Послушайте напримѣръ слѣдующiй расказъ. Мы прочли его въ 24 No газеты «Наше Время», которая, приступая къ нему, почла долгомъ отплюнуться, упомянувъ, что въ нижеизложенномъ дѣлѣ «обѣ стороны оказались неправы». Вотъ въ чемъ дѣло.

Спасскiй (рязанск. губ.) помѣщикъ Плюсковъ просилъ мирового посредника Головнина предложить его крестьянамъ перейти со смѣшанной повинности на чистый оброкъ, съ нѣкоторымъ увеличенiемъ прежняго оброка. Посредникъ прибылъ въ имѣнье и встрѣтилъ со стороны крестьянъ ослушанiе, для прекращенiя котораго и для наказанiя нѣкоторыхъ ослушниковъ требовалъ содѣйствiя земскаго исправника. Исправникъ не исполнилъ требованiя о наказанiи; посредникъ пожаловался начальнику губернiи, и дѣло поступило на разсмотрѣнiе губернскаго присутствiя. Присутствiю представлены были два расказа о ходѣ дѣла: расказъ посредника и расказъ исправника.

Первый говоритъ: Прибывъ въ имѣнiе Плюскова, онъ потребовалъ сначала старосту, а когда тотъ объявилъ, что крестьяне его не слушаются, то потребовалъ ослушниковъ. Явились нѣсколько крестьянъ и на вопросъ, отчего не хотятъ исполнять повинностей? отвѣтили, что вышло новое положенiе, по которому они ничего не должны дѣлать. Посредникъ спросилъ: чтò это за положенiе и кто объяснялъ его? Изъ толпы выскочилъ крестьянинъ Илья Никифоровъ и объявилъ, что точно есть такое положенiе. Посредникъ, зная прежде неспокойный характеръ Никифорова, приказалъ ему замолчать; но тотъ, подойдя еще ближе, отвѣтилъ съ дерзостью, что нынѣ все позволено говорить. Посредникъ вынужденъ былъ оттолкнуть его отъ себя. Тутъ крестьяне закричали, что они приказанiй посредника слушать не будутъ, и ушли, а на другой день отказались идти на сходъ. Вслѣдствiе этого-то ослушанiя посредникъ и просилъ исправника наказать нѣкоторыхъ крестьянъ.

Исправникъ расказываетъ: Онъ не могъ прiѣхать въ имѣнiе г. Плюскова въ назначенное посредникомъ время, и прiѣхалъ туда уже одинъ. Помѣщикъ объяснилъ ему, что въ имѣньи никакихъ безпорядковъ, относящихся до него какъ владѣльца, не было. Крестьяне объяснили, что помѣщикъ предлагалъ имъ перейти со смѣшанной повинности на чистый оброкъ; они обѣщались потолковать съ нимъ объ этомъ; но когда собрались къ дому помѣщика, вмѣсто него вышелъ къ нимъ посредникъ и спросилъ: зачѣмъ не слушаются старосты? Они отвѣчали, что старосты въ чемъ слѣдуетъ слушаются. Посредникъ задалъ другой вопросъ: отчего не хотятъ идти со смѣшанной повинности на чистый оброкъ? На это крестьянинъ Никифоровъ отвѣтилъ, что у сосѣдей крестьяне по новому положенiю платятъ одинъ оброкъ, какой платили прежде, но неисполняютъ никакихъ работъ. За этотъ отвѣтъ посредникъ толкнулъ Никифорова, и крестьяне, опасаясь дальнѣйшихъ послѣдствiй, ушли со схода, а на другой день схода не было, потомучто большая часть домохозяевъ были въ отлучкѣ. Исправникъ внушилъ крестьянамъ, что они не имѣли права сами уходить со схода и потомъ не являться на сходъ; при дальнѣйшихъ же его убѣжденiяхъ крестьяне согласились съ удовольствiемъ перейти на чистый оброкъ и изъявили готовность просить прощенья у посредника. Но посредникъ не пожелалъ простить крестьянъ г. Плюскова и просилъ исправника наказать шестерыхъ изъ нихъ розгами. Затрудняясь безусловно исполнить требованiе посредника о наказанiи крестьянъ, исправникъ обо всемъ донесъ начальнику губернiи.

Губернское присутствiе рѣшило: приказать исправнику исполнить требованiе посредника; но вмѣстѣ съ тѣмъ оно не одобрило и дѣйствiй послѣдняго, позволившаго себѣ толкнуть на сходѣ крестьянина и обратившагося къ содѣйствiю полицiи, неиспытавъ напередъ мѣръ убѣжденiя.

Некасаясь этого рѣшенiя, мы сдѣлаемъ только сами про себя одинъ вопросъ: почему г. Головнину нетолько пожелались розги въ минуту самаго происшествiя, въ минуту можетъ-быть горячности, но и послѣ, по здравомъ размышленiи и несмотря на принесенiе ему повинной, желанiе это нисколько не охладѣло? Это уже значитъ – желать по принципу!

Здѣсь мы должны еще разъ сдѣлать нѣчто вродѣ отступленiя и излить предъ читателемъ нашу скорбь. Она произошла почти сейчасъ, вслѣдствiе того, что нашимъ надеждамъ на скорую возможность разстаться навсегда съ непрiятнымъ предметомъ былъ нанесенъ мгновенный, но сильный ударъ напечатаннымъ во 2 No "Военнаго Сборника" переводомъ нѣмецкой статьи князя Эмилiя Витгенштейна, подъ заглавiемъ: "Кавалерiйскiе очерки"… И чтò натолкнуло насъ на эту статью? чтó побудило заглянуть въ нее? Сами не понимаемъ! Статья чисто-кавалерiйская, по спецiальности своей мало до насъ касающаяся… такъ нѣтъ же! увидѣли и заглянули, какъ-будто роковая сила привлекла; а заглянувши, нашли тамъ одно мѣсто, гдѣ принципъ г. Головнина развитъ великолѣпно, подкрѣпленъ энергически, всею силою краснорѣчiя. Мы крѣпко прiуныли. И послушайте, какъ пишетъ авторъ:

"…Мы нисколько не оправдываемъ филантропо-демократическiя тенденцiи новѣйшаго времени, вслѣдствiе которыхъ, напримѣръ въ Германiи, обычное ты замѣнено вѣжливымъ вы. Такая замѣна затемнила, спутала взглядъ солдата на относительное его положенiе; по счастiю, здравый германскiй смыслъ скоро умѣлъ оцѣнить по достоинству утонченности неумѣстнаго равенства, и истинный солдатъ, а не глупецъ, надутый неудобоваримыми теорiями, видитъ въ сухомъ вы, съ которымъ обращается къ нему начальникъ, скорѣе знакъ неудовольствiя, чѣмъ уваженiя; въ устахъ же разгнѣваннаго капрала выраженiе оселъ, обращенное къ оторопѣвшему рекруту, не получаетъ ни наволосъ болѣе вѣжливаго оттѣнка, будетъ ли оно сопровождаемо чопорнымъ вы, или простымъ и откровеннымъ ты."

Да! вѣкъ живи, вѣкъ учись! Мы вотъ до сихъ поръ не знали, что это злокачественное мѣстоименiе вы можетъ имѣть такое губительное влiянiе на взглядъ солдата. Хорошо еще, что есть на свѣтѣ здравый германскiй смыслъ!.. Его-то впрочемъ мы знаемъ; а вотъ чего еще не знали: не знали мы, что люди съ филантропо-демократическими тенденцiями новѣйшаго времени, недопуская выраженiя: ты – оселъ, предписываютъ говорить солдату: вы – оселъ! Какiе странные эти филантропо-демократы! И какъ тонко понимаетъ ихъ авторъ! И какъ выразителенъ выходитъ здѣсь этотъ оселъ, съ примѣряемыми на него мѣстоименiями ты и вы!.. Однако главный-то предметъ впереди. Слушайте дальше.

"Прямодушный человѣкъ дѣйствуетъ всегда подъ влiянiемъ понятiй о чести врожденныхъ и нравственныхъ, а никакъ не условныхъ. Получивъ ударъ кулакомъ, онъ чувствуетъ одно только желанiе отплатить обидчику тою же монетою (по закону моисееву: око за око и зубъ за зубъ), и нимало не считаетъ себя обезчещеннымъ."

Такъ вотъ они, истинныя-то, врожденныя понятiя о чести! А мы куда отъ нихъ ушли! Считаемъ безчестьемъ, если намъ надаютъ какихъ-нибудь тузановъ! Ну, чтожь тутъ въ самомъ дѣлѣ безчестнаго, особенно для «прямодушнаго» человѣка? Но далѣе:

"Наказанiе всегда должно идти въ уровень съ понятiями о чести солдата (курсивъ подлинника), но никогда не должно быть смѣшнымъ или отвратительнымъ. Открытое и непреложное исполненiе наказанiй должно сопровождаться нѣкоторою торжественностью, которая дѣйствовала бы и на присутствующихъ, но не зависѣла бы отъ соцiальныхъ понятiй образованнаго общества (этого мы что-то не понимаемъ: зачѣмъ нужно, чтобы торжественность независѣла отъ понятiй образованнаго общества? Немножко темно!).

"Все сказанное примѣняется вполнѣ къ тѣлеснымъ наказанiямъ, отвергаемымъ и клеймимымъ, благодаря новѣйшимъ идеямъ. Если такого рода наказанiя назначаются съ соблюденiемъ уваженiя къ закону, то они такъ же мало наносятъ безчестья простолюдину, какъ и ударъ кулакомъ или оплеуха, которою онъ обмѣняется съ человѣкомъ себѣ равнымъ (Вы бы ужь лучше не изволили безпокоиться о простолюдинѣ вообще и о томъ, чтó ему наноситъ или не наноситъ безчестье; ужь лучше что-нибудь собственно о нѣмецкихъ солдатахъ, а то легко можно ошибиться). Пусть мнѣнiе, нами высказанное, вызоветъ вопли всей массы современныхъ филантроповъ, но мы не откажемся отъ него и останемся при своемъ убѣжденiи.

"Соглашаясь съ тѣмъ, что трудно, едвали возможно, ввести тѣлесныя наказанiя тамъ, гдѣ они уже отмѣнены, мы одобряемъ вполнѣ тѣ государства, въ которыхъ они сохранены."

Позвольте! отчего же трудно или невозможно ввести тѣлесныя наказанiя тамъ, гдѣ они отмѣнены? Нѣтъ! хорошую вещь надо распространять, для блага человѣчества… Но если вы полагаете, что это рѣшительно невозможно, то лучше бы о невозможности-то совсѣмъ умолчать.

Еще одно, послѣднее сказанье!

"Во время войны, многiя изъ незначительныхъ наказанiй, употребляемыхъ въ мирное время, какъ напримѣръ аресты, нарядъ на часы не въ очередь и т. п., совершенно непримѣнимы, и было бы безразсудно ввѣрять охрану общей безопасности патрулямъ и ведетамъ, составленнымъ изъ людей, подвергшихся взысканiямъ. Въ этомъ случаѣ тѣлесныя наказанiя, по своей непродолжительности и удобству исполненiя, представляютъ неисчислимыя выгоды; противъ упрямства, злобы и умышленнаго (не)исполненiя обязанностей онѣ вполнѣ радикальное средство. Ихъ можно назначать и на бивуакахъ, при кратковременной остановкѣ, и подъ самымъ непрiятельскимъ огнемъ, избѣгая слишкомъ медленной процедуры и проволочекъ…"

Мы дошли до пафоса! Сердечный трепетъ чувствуемъ мы, внимая вдохновеннымъ рѣчамъ автора! Скажите, читатель, – если вы не закаленный въ бояхъ воинъ, а подобно пишущему эти строки, мирный гражданинъ просвѣщенной страны, – скажите, какъ привыкли вы представлять себѣ психическое настроенiе войска, стоящаго подъ непрiятельскимъ огнемъ? Мы съ своей стороны признаемся: когда предъ нашимъ воображенiемъ проходила трагическая картина сраженiя, мы всегда какбы чуяли предъ собою дыханiе смерти и проникались какимъ-то мрачно торжественнымъ чувствомъ, которое переносили на всѣхъ дѣйствующихъ лицъ трагедiи отъ генерала до солдата включительно. Намъ было бы страшно оскорбить въ эту минуту кого-нибудь изъ нихъ какою-нибудь недостойною мыслью: это – чувство уваженiя, подобное тому, какое естественно питаешь при видѣ испускающаго духъ или лежащаго въ гробу. И въ такую минуту… розги! Едвали оно такъ бываетъ; но чтобы такъ тому и слѣдовало быть, – этого разсудокъ нашъ никакъ не перевариваетъ, можетъ-быть оттого, что намъ чего-нибудь недостаетъ. Ужь не германскаго ли здраваго смысла? Да гдѣжъ намъ взять этого товара?.. Да! попали мы на неудобоваримую вещь! Закроемъ скорѣе статью и – въ другой разъ не поддадимся соблазну: гдѣ заслышимъ всадника, – въ сторону, чтобъ окончательно не растопталъ конемъ своимъ нашихъ мирныхъ надеждъ!

Возвращаемся въ область мира, въ область мирныхъ соглашенiй, въ кругъ дѣйствiй мировыхъ посредниковъ. Впрочемъ возвращаемся ненадолго, потому только, что умчались оттуда на конѣ князя Витгенштейна, немного некончивъ рѣчи.

Нашолся такой уголъ, изъ котораго про мировыхъ посредниковъ несется худая слава. Кто-то пишетъ изъ Устюжны (новгородской губернiи), что будто бы въ той сторонѣ "зазвать къ себѣ посредника – дѣло нелегкое, что оно стоитъ многихъ хлопотъ какой-нибудь мелкой барынѣ-помѣщицѣ, и случается часто, что посредникъ гоститъ дня три въ десяти верстахъ отъ нея, у богатаго барича, а к ней не заглянетъ, несмотря на ея просьбы и дѣйствительную нужду"; что на мировыхъ съѣздахъ преимущественно рѣшаются такiе важные вопросы, какъ напримѣръ вопросъ о томъ, какою краскою крыть доску, на которой напишется: "Волостное правленiе"; что съѣздами бываютъ довольны въ особенности купцы, по количеству отпускаемаго ими шампанскаго, и что наконецъ "сами посредники часто сбиваютъ народъ съ толку"… Авторъ этихъ извѣстiй не назвалъ себя по имени, и потому нѣтъ у насъ твердой поруки за ихъ справедливость; но все же это первый случай, что о посредникахъ цѣлаго уѣзда идетъ такой невыгодный слухъ. Если онъ невѣренъ, то полагаемъ, что эта невѣрность не можетъ долго укрываться отъ публики.

Совсѣмъ въ другомъ свѣтѣ представляется посредникъ 1-го участка краснинскаго уѣзда (смоленской губернiи) Танцевъ, хотя онъ также возбудилъ противъ себя неудовольствiе. Онъ подалъ начальнику губернiи прошенiе, въ которомъ объяснилъ, что большинство дворянъ краснинскаго уѣзда, въ числѣ 29 лицъ, выразивъ мнѣнiе, что дѣйствiя его, г. Танцева, пристрастны и направлены въ пользу одного только сословiя крестьянъ, а потому вредны для обоихъ сословiй, – просили его оставить службу; что желанiе краснинскихъ дворянъ, выраженное на губернскомъ съѣздѣ, нашло сочувствiе дворянъ губернiи, а потому г. Танцевъ проситъ уволить его отъ должности посредника, а такъ какъ въ мнѣнiи дворянъ есть слишкомъ тяжкiя для него обвиненiя, то о дѣйствiяхъ его произвесть строгое изслѣдованiе и предать его, какъ посредника, суду, а о результатахъ слѣдствiя объявить гласно.

Губернское присутствiе, въ которое передано прошенiе г. Танцева, постановило: объ увольненiи его представить въ прав. сенатъ, а о дѣйствiяхъ его поручить сдѣлать изслѣдованiе губернскому предводителю дворянства, какъ члену присутствiя. Это, сколько можемъ припомнить, второй или третiй случай многогласнаго протеста дворянъ противъ дѣйствiй мирового посредника. Любопытно узнать результатъ слѣдствiя!

Въ заключенiе рѣчи о помѣщичье-крестьянскомъ дѣлѣ, упомянемъ о примкнувшемъ къ этому дѣлу элементѣ благотворительности. Въ "Моск. Вѣд." обнародованъ высочайше утвержденный уставъ московскаго попечительнаго общества о семействахъ дворовыхъ людей, а вслѣдъ затѣмъ обнародованъ списокъ лицъ, принявшихъ участiе въ составленiи основного капитала общества. Изъ списка узнаемъ, что основной капиталъ образовался въ 10,217 р. 33 к. Желающiе участвовать въ этомъ благотворительномъ дѣлѣ приглашаются присылать свои пожертвованiя въ редакцiю «Московскихъ Вѣдомостей».

Но ни на что въ послѣднее время не направлена благотворительность такъ свободно и съ такимъ общимъ, повсемѣстнымъ одушевленiемъ, какъ на дѣло образованiя. Положенiе бѣдныхъ учащихся видимо трогаетъ всѣхъ, до кого доходятъ о немъ слухи, и видимо всѣ сознаютъ важность и необходимость облегчить это положенiе съ помощью общаго, мирского участiя. Что обѣды, данные 12 января, въ день годовщины основанiя московскаго университета, въ самой Москвѣ и въ другихъ городахъ, напримѣръ: Рязани, Костромѣ, Калугѣ, Тамбовѣ, Астрахани и др., сопровождались сборами и доставили въ кассу студентовъ каждый по нѣскольку сотъ рублей, – это неудивительно и неново; но вотъ приношенiя, которыя особенно знаменательны:

Брянскiе жители сдѣлали складчину въ пользу кассы московскихъ студентовъ и прислали въ редакцiю «Московскихъ Вѣдомостей» 205 рублей при очень хорошемъ письмѣ, въ которомъ между прочимъ говорится: «пусть будетъ каждый грошъ хорошъ по цѣли, по сочувствiю дающаго! Пусть только всѣ города и селенiя отзовутся посильной жертвой, и тогда двери университетовъ откроются для всякаго, кто созналъ потребность учиться» и проч.