Текст книги "Сын башмачника. Андерсен"

Автор книги: Александр Трофимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц)

   – А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а, – мальчик вновь и вновь пробовал его, как бы делая его по своим размерам, примеряя его, как примеряют одежду... Ах, какой чистый был этот голос – ниточка со звёзд, ничейный подарок, точно рыбки, которых он держал в руках, подарили ему этот голос за то, что мальчик отпустил их в родную комнату – реку Оденсе.

   – Да ты запел, – сказал отчим. – Ну, что же, пой на радость матери...

   – А где она?

   – Должна уже вернуться.

   – Я пойду её встречу!

Мальчик не мог сейчас оставаться в комнате, такой маленькой, узкой, точно эта комната была как раз только для него, а для голоса она была совсем мала, и ему было душно в этом доме, где не хватало места людям, но хватало места народившемуся голосу, не голоску, а именно голосу.

Новорождённый на улице почувствовал себя лучше, здесь свободней дышалось, и мальчик пел.

Ему нравилось жить в этом теле, именуемом Андерсеном, мальчишка был хорошим для него домом. В нём было тепло и ласково, а горло было именно таким, каким и нужно...

   – Эй, Андерсен, ты никак поёшь? – спросила знакомая девочка.

   – Пою! – гордо ответил он.

   – А что ты умеешь делать? – усмешливо спросила знакомая.

   – Я умею петь, разве этого мало?

   – Из голоса платья не сошьёшь!

   – Я сошью из него второе небо, с облаками и птицами...

   – Ха-ха-ха, чудак человек! Надо бы, чтоб отчим тебе уши надрал, тогда станешь достойным города Оденсе!

Оденсе только и ждёт, чтобы он стал башмачником!

А он только улыбался. Точнее – голос улыбался, и Андерсену передавалась его улыбка. Как бы не так! Будет он вам башмачником! Он будет актёром! И все Оденсе придёт слушать его арии!

   – Мама! – закричал он на другой конец города, хотя мать показалась в конце улицы.

   – Что?

   – У меня появился голос.

   – Кто тебе его дал?

Он на миг задумался и сказал:

–Река! Мне дала его река Оденсе! Рыбки хотели петь, но не могли. И своё желание передали мне. Вот я и пою!

«Лучше бы ты научился делать деревянные башмаки», – хотела сказать мать, но ничего не сказала. Но голос почувствовал то, что она хотела сказать. Он свернулся клубочком и спрятался.

Новый муж Марии ни в чём не ограничивал пасынка.

Когда Андерсену удавалось достать лоскутков для своих кукол – какая это была радость! Куклы хлопали в ладоши, радуясь новой одежде. Их живые яркие глаза прямо светились и с благодарностью смотрели на маленького портного. А тот радовался своей портняжной работе, и ножницы смеялись в его руках от радости разрезать цветные лоскутки. Да, наряды вышли на славу! И куклы в новых нарядах становились новее и веселей.

   – Молодец! – хвалила мать. – Умение шить пригодится тебе в жизни.

   – Я буду артистом! – гордо говорил мальчуган.

   – Будь портным! Если ты любишь меня – станешь шить людям одежду и не умрёшь с голоду.

   – Но комедии лучше, чем портняжная работа.

   – Не нужно нашей семье комедиантов. Ты должен жить на одном месте, а не шляться по городам через снег и дождь, чтобы заработать на кусок хлеба... Поступи в ученики к Стегману, раз ты так любишь шить. Он обшивает лучших людей Оденсе! Как бы я гордилась тобой! Не хочешь стать башмачником – ладно, но стань портным. У него полно подмастерьев, Шекспиром не прокормишься.

   – Нет, мама, это не для меня.

   – У него много подмастерьев твоего возраста. Ты найдёшь среди них друга.

   – Мои друзья – мои куклы.

   – Но ты ведь не сможешь всю жизнь играть с куклами. Твой возраст требует обучения.

   – Я учусь у моих кукол и у книг.

   – Нужна профессия. Ну, что, мне на колени перед тобой встать?

   – Нет. – Он заплакал.

Материнское сердце сжалось:

   – Ты почти взрослый и плачешь! Ну, что мне с тобой делать, на тебя уже показывают пальцами, ты ничему не учишься, ничего не делаешь. А если я заболею, кому ты будешь нужен?

   –  Слушайся мать, – говорил отчим. – Даже мне её жалко.

   – Я не хочу учиться на портного.

   – Учись на башмачника.

   – Я не хочу учиться на башмачника. Я хочу учиться на копенгагенца!

Отчим рассмеялся в полную силу.

   – На копенгагенца, на Копенгагенца, – повторял он, – возьми и меня учиться вместе!

   – Ну, что мне делать с тобой? Чувствую – не миновать нам беды!

А мальчик ничего не ответил. Он взял свою любимую куклу и вышел на двор. Там смеялось солнце, и ему показалось, что оно смеётся над ним.

Жить стало легче, новая семья переехала, теперь у них был огородец, узкий, как волосинка. Дорожка спускалась к Оденсе около монастырской мельницы. Шлюзы опустошали русло, тогда можно было брать живую рыбёшку руками, она оставалась в лужицах. Мать здесь полоскала, а сын всё время пел то, что приходило в голову. Это были громкие песни, говорившие о радости жизни. Мать полоскала бельё на большом камне, а камней было несколько, и Андерсену казалось, что камни его слушают, ведь одним им скучно, к знакомым рыбёшкам они привыкли, а песни каждый раз были разные...

ВСТРЕЧА С ПРИНЦЕМ

Услышав, что империя по имени Китай находится как раз под ними, Андерсен мечтал, что принц из Китая услышит его песни, прокопает к нему дорогу и возьмёт его с собой в далёкую страну...

Память Андерсена напоминала кладовую, где скопилось всё, что когда-то было принесено и никогда не выбрасывалось. Он знал много отрывков из пьес, знал стихи и любил читать их своим громким обаятельным голосом. Он стал любопытен для уважаемых семейств Оденсе на фоне городской скуки. Один из таких людей, полковник Хёг-Гульдберг, не раз приглашал забавного мальчугана в свою семью, слушал его декламацию и рассказал о нём принцу Кристиану, будущему королю Кристиану VIII. Принц Кристиан в то время жил в своём дворце в Оденсе, и дворец этот был для Андерсена издалека ещё сказочнее, чем все сказки «Тысячи и одной ночи».

   – Сегодня мы пойдём с вами в гости к принцу, – однажды сказал полковник маленькому декламатору.

   – К самому принцу?

   – Он слышал о вас от меня и хочет с вами познакомиться, – с улыбкой проговорил полковник и внимательно посмотрел на ошарашенного сына прачки.

   – А что мне там делать? – волновался поклонник Шекспира и Хольберга, рождённый чинить обувь нищих.

   – Попробуйте понравиться принцу, я думаю, вам это будет несложно. Только ведите себя естественно. Принц любит, когда у представителей народа обнаруживаются таланты. Я думаю, он смог бы вам помочь...

   – Как?

   – Если вы ему понравитесь и он спросит вас о планах на жизнь, ответьте, что мечтаете учиться в гимназии.

   – О ней так мечтал мой отец. Если бы он учился в гимназии, он получил бы хорошую работу и прочёл бы все книги на свете!

   – Всех книг на свете не прочёл ещё никто...

   – Я прочту, если только окончу гимназию, – щедро пообещал Андерсен.

   – Дай Бог, дай Бог... – только и произнёс добрый полковник, глядя на некрасивого мальчика.

Соседи шушукались:

   – Сына Марии Андерсен вызывают к принцу.

Этот острый шепоток радовал сердце Андерсена, не зря же его вызывает принц! Значит, он наслышан о нём, значит, в нём что-то есть особенное! Того, чего нет у всех других мальчишек Оденсе! В его сердце билась надежда.

Но в чём идти к самуму принцу? Не голым же!

Одна соседка дала куртку сына, другая – жилет, третья – штаны. Ещё бы, – вся улица понимала – такое событие случается нечасто.

Войдя к принцу, мальчик посмотрел, как кланяется полковник и повторил те же жесты, за что был одарён улыбкой.

   – Что ж, прочти нам что-нибудь... – попросил принц, когда они с полковником сели.

Андерсен того и ждал, наконец-то у него самый лучший слушатель в городе! А может быть, и во всей Дании. А это не шутка. И он стал декламировать запомнившиеся стихи. Голос его улетал высоко к потолку, и было бы странно, если бы дальние деревья в саду не слышали каждое его слово...

Тут-то и пригодилась Андерсену его богатая память. Строчки, с которыми он так долго жил наедине, казалось, пустили в нём свои корни. И теперь щедро распустились бутонами под доброжелательным взглядом принца. Он слушал стихи и отрывки из пьес, удивляясь целеустремлённости этого простолюдина.

«В самом деле, – думал принц, – ну что заставляет этого мальчугана запоминать стихи, ведя такую жалкую жизнь? Скорее всего, он даже не часто ужинает. Стихи составляют его ужин...»

   – Спасибо, – сказал принц, – а кем бы ты хотел стать?

   – Я мечтаю учиться, – признался Андерсен.

   – Чему?

   – Я мечтаю учиться в гимназии!

   – Вот как? Но ты знаешь, что гимназия для детей богатых родителей? А бедные должны овладевать профессией. И чем лучше профессия, тем счастливее человек и его семья. Всё так просто... – И он пристально посмотрел на Андерсена.

   – Я буду учиться, – твёрдо сказал потенциальный башмачник. А может быть, даже и портной.

Принц приподнял брови.

   – В самом деле? – Он посмотрел прямо в глаза удивительному мальчику.

   – Да. Отец мечтал, чтобы я учился в гимназии.

   – Но, может быть, я помогу тебе стать токарем? Это замечательная профессия, и она будет кормить тебя всю жизнь.

Андерсен покачал головой.

   – А вы, дорогой полковник, надеюсь, не считаете, что читать чужие стихи – это достаточная причина для того, чтобы считать себя гением?

Полковник согласно улыбнулся.

   – Ну, так будем мы учиться на токаря или нет?

   – Я хочу учиться в гимназии, – твёрдо ответил Андерсен.

Дома Андерсен обо всём честно рассказал матери.

   – Ты отказался от такой профессии, как токарь? – всплеснула она руками.

   – Да. Потому что буду учиться в гимназии. Отчим только покачал головой. И Марии стало стыдно перед ним за такого непутёвого сына.

   – Какая гимназия? Ты даже ни одного слова правильно не можешь написать.

   – Я выучусь!

Вскоре маленький Андерсен стал нередким гостем нескольких богатых домов Оденсе. Население города было более семи тысяч человек. Он был вторым по населённости в Дании. Оденсе был не только столицей острова Фюн, но и центром епархии. Готическая церковь Святого Кнуда возвышалась над домиками и домами, и Андерсену всё время казалось, что она хочет надеть на свою иглу проплывающие облака. Иногда то одно, то другое облако застывало над церковью, желая помолиться о благополучии города. Мастер средневековья Клаус Берг вырезал для собора огромный алтарь из чёрного дерева. Церковь была видна с любой точки города – точно Господь окликал всякого, кто забывал о нём. Фасад церкви выходил на площадь Флакхавен, а та, переходя в улицу Клингенберг, образовывала основную площадь Оденсе. Ратуша и гимназия были достоинствами главной площади города. Река Оденсе была границей города...

Как любит рождать природа особенных детей своих вдали от столиц! Гром помнят несколько месяцев... Тихая жизнь, вольная, глухая, но по-своему счастливая. Ведь счастье это достояние любого времени, каким бы неинтересным оно нам не казалось – потому что счастье – это общение между душами Божьими или общение с природой. В Оденсе был и городской театр, труппы разъездных актёров или артисты из столичного Королевского театра были здесь нередкими и ожидаемыми гостями. Из любого справочника можем прочитать и про Замок, существующий и сейчас, его возвели в 1720 году и окружили замечательным парком; когда много деревьев собираются вместе, они дарят свои благородные мысли людям. Но особенно деревья любят детей, потому что игры нравятся деревьям.

Замок стал резиденцией принца Кристиана Фредерика, которому суждено будет называться со временем королём Дании Кристианом VIII. Пока же он попал в немилость к Фредерику VI и был отправлен в город Оденсе губернатором острова Фюн. У города был свой центр, где любили гулять богатые, они же на главной улице устраивали маскарады, балы и другие развлечения. Офицеры, купцы, дворяне, чиновники – вот местная знать. Они любили ходить в театр, и это скрашивала их маленькие жизни. Если есть музыка, цветы, театральные представления, облака, деревья, сады, то жизнь не может быть скучной, нужно только знать, что всё это – чудо.

Пожилые дамы снабжали маленького назойливого Андерсена книгами. Книги помогали ему расширить своё знание о жизни, о вселенной – а она принадлежала Богу, и нет ничего плохого, если он будет выпрашивать книги у тех, кто их имеет, ведь вначале было слово, значит, все слова принадлежат Богу. Расширение знаний о мире – угодно Богу, считал юный Андерсен.

   – Мне говорили, что у вас есть хорошие книги, – говорил настойчивый ребёнок, приходя в неизвестный дом и глядя на его богатых обладателей восторженными глазами.

   – Да? – с заинтересованностью смотрела старая хозяйка дома на мальчугана. – И какие же ты книги прочёл?

Юный книгочей с достоинством называл книги, полюбившиеся ему. На седьмом или восьмом названии женщина говорила:

   – Ну, заходи, маленький книжник.

И Андерсена с любопытством пускали в комнату. Книги смотрели на Андерсена, будто давно знали его. И ему казалось, что он где-то видел уже эти страницы, разговаривал с ними, а с переплётами здоровался за руку. В каком неземном сне это происходило?

   – А музыку ты любишь? – спрашивала хозяйка.

   – Да, но мне редко удаётся её слышать.

   – И какую же ты в последний раз слышал музыку?

   – Ну эту... – Андерсен взмахнул рукой.

«В отличие от других уличных мальчишек ногти его чисты», – отметила дама.

   – Понятно, – платье старой дамы прошелестело, будто что-то хотело сказать мальчику, но не решилось.

От этого шелеста на душе его стало светло, и стеснительность совсем исчезла. Он чувствовал этот красивый дом: его стены, крыльцо, крышу и сад, как продолжение души дома. Он посмотрел на обои, и цветы на них кивнули ему как старому знакомому. Мальчику захотелось стать бабочкой и облететь эти чудесные бутоны.

Он вдохнул аромат бумажных цветков. Они вели себя так, будто пришли из далёкого таинственного леса, чтобы пожить здесь, среди людей, а потом вновь вернуться в свои таинственные чащи и доживать там свой век, вспоминая о людях с удивлением: почему они не могут выражать свои мысли молчанием? Ну, почему, в самом деле? И зачем людям писать книги, сообщать новости, если каждый цветок, каждое дерево знают о людях и друг о друге всё-всё... Ах, если бы выпустить собрание сочинений незабудок. Или ромашек... Эта мысль промелькнула в маленьком Андерсене и исчезла. Она забрела к нему из будущего, ей ещё рано было проснуться в нём, и она мирно замерла в его открытом для книг, цветов, музыки, лун, людей и облаков сердце...

   – О чём ты задумался, маленький мужчина? – поинтересовалась хозяйка музыки и книг.

   – Я даже сам не знаю, всё вокруг вдруг показалось мне таким странным, – он не мог выразить свои чувства. – Мой ум словно расшатался, как зуб, и в него входят странные мысли.

   – И каким же странным ты всё увидел? – спросила старая женщина, глядя в его расширенные глаза.

   – Я и сам не знаю... Будто всё вокруг... – он помедлил, – живое.

   – Так уж и всё? – улыбнулся ответ.

   – Да, совсем всё! – уверенно отвечали прозрачные голубые глаза.

   – Даже эта ваза на столе? – спросила с улыбкой хозяйка.

   – Нет, ваза не сказала мне ни слова, – растерялась голубизна глаз.

   – Вот как, ваза не сказала ему ни слова... – сказал вошедший господин, муж хозяйки. – Кажется, твой дедушка сошёл с ума?

Хозяйка жестом попросила мужа не вмешиваться в разговор, чтобы не спугнуть сердце странного гостя.

   – Со мной разговаривали цветы на обоях, – виновато сознался маленький гость, чувствуя волны насмешки от владельца дома.

Видя его растерянность, старая дама пришла на помощь:

   – Ты говорил, что любишь музыку?

   – Да, – кивнул подбородок гостя.

   – Хочешь послушать?

   – Очень, – взгляд выпрыгнул из глазниц и затанцевал от радости.

Платье прошелестело к инструменту, которой берег в себе музыку. Пальцы ожили при виде клавиш и засмеялись, и весь вид женщины преобразился от предчувствия музыки, уставшей ждать свободы.

Музыка подняла крылья и вылетела в окно. Андерсену почудилось, что она хорошо знала все его мысли, думы этого старого дома и прошлое хозяев этих стен, но всё это ей было неинтересно, а интересно было только летать среди звёзд своей родины. Музыка долго летала и не хотела возвращаться в нотную тетрадь, и нехотя улеглась в клавишах.

Женщина – уже не старая, а молодая, несколько минут сидела молча, будто хотела вслед за музыкой спрятаться в клавиши, а потом, поняв, что это ей не удастся, опять стала старой женщиной.

   – Ну, мой очаровательный мальчик, что ты скажешь об этой музыке?

Андерсен ответил сразу:

   – Это мелодия грустная, осенняя. Как будто осенью человек гуляет по аллее в парке и думает, что скоро все листья упадут. – Ему вдруг почудилось, что это не он говорит, а кто-то вкладывает слова в его сердце.

   – Есть повторения. Есть бурные строки. – Когда он волновался, то начинал говорить быстро, будто ему сейчас прикажут молчать, и он не успеет всё высказать. – Как бы это точнее сказать, – Андерсен на миг задумался, – есть и радость. А в конце уже я почувствовал, что листья опали. Я ходил по ним. Словно я болею, кашляю и иду по лесу с отцом. Холодная осень со снегом. И листьям некуда деться. И такое настроение, будто мне не удалось выпросить книгу...

   – Ну, что ж, неплохо, – сказала добрая хозяйка, в чьих пальцах затаилась музыка. – Ты не простой мальчик, но тебе нужно учиться.

   – Зачем упиться детям бедняков, – вмешался её муж. – Не надо забивать голову ребёнка всякой ерундой. Музыка для будущего башмачника. Ты удивительная женщина. А если все нищие Оденсе придут к тебе за музыкой и книгами, что ты им ответишь?

   – Это не ерунда, это музыка, – выпалил Ганс.

   – Мальчик! Тебе нужно знать ремесло. Потому что твой отец был ремесленник. А музыка и книги – для других детей. Ясно тебе это? – Хозяин говорил азбучные истины без злобы, а как-то устало, тихо...

   – Я не хочу быть сапожником, – встрепенулись глаза Андерсена, вылетев из гнезда музыки.

   – А кем ты хочешь быть? Звездочётом? – хозяин комнаты засмеялся и ушёл в свой кабинет.

   – Ничего, ничего, – ободрила притушённо Андерсена хозяйка дома, – из всякого правила бывают исключения.

   – Правда? – с надеждой спросил мальчик. Огонь снова разгорелся в его глазах.

Чтобы успокоить его, хозяйка сказала:

   – Хочешь, я сыграю тебе ещё?

   – Да, да, да, – страстно воскликнул бедняк.

   – Слушай же, но слушай внимательно, чтобы я потом спросила тебя, о чём эта музыка и ты бы мне опять ответил, ладно?

   – Договорились, – важно сказал Ганс. Он очень хотел подружиться с музыкой и за руку привести её к любимым куклам. Именно из музыки хотел он сшить им платья.

   – Ну, вот, слушай, – ободрили его морщины женщины.

И снова ожил загадочный инструмент. Из него одна за другой выбегали сказки, одетые в нотные знаки, в звуки, в ветер, солнце и луну, снег и дождь. Музыка пронзала его насквозь.

   – Ну, что ты мне скажешь? – спросила славная женщина, кончив играть.

   – Я бы назвал этот отрывок «Не плачь, моё дитя».

   – Почему?

   – Эта мелодия из жизни одной девочки, которая искала своё счастье. Но никак не могла найти. – Он вспомнил о своей непутёвой старшей сестре. – Она не похожа на музыку, которая звучит в церкви. Она совсем другая. Мне музыка очень нравится. Она очень трагическая. Когда я слушал эту музыку, я задумался и представил свою бедную мать, как она полощет бельё в холодной реке. Мне стало её очень жалко.

И Андерсен заплакал. Он хотел удержать свои слёзы, но не мог. Он как девочка. И сам в плаче чувствовал, что похож на девочку. Слёзы освобождали его от тяжёлых чувств. Слезами он часто выражал отношение к жизни, к тому страшному, что не случилось, но могло бы случиться в ней.

   – Ну, ну, всё будет хорошо, – успокоила его тёплая ладонь хозяйки.

   – Мне стыдно ходить ей за водкой. Но я знаю, как матери холодно в реке, и без водки нельзя, – говорил он, захлёбываясь слезами. – Я надеюсь, когда-нибудь моя мать найдёт своё счастье. Я надеюсь.

   – Возьми книгу, которую ты хотел прочесть, – сказала хозяйка, устав от пришельца. Было в нём что-то неназываемо жалкое, когда невозможно отказать в просьбе просителя.

   – Да, знаешь, как называлась эта музыка?

   – Нет!

   – Это был Бах, хоральная прелюдия, а второй – Григ – «Птичка».

В первый раз, утирая остатки слёз, Андерсен ушёл довольный. Книга, за которой он пришёл, была у него под мышкой, и сейчас же он приступит к чтению. Ведь в мире нет ничего лучше чтения. Потому что одно только оно спасает от тоски. Когда читаешь, можно не думать о злых мальчишках, о том, что девочки смотрят на тебя с насмешкой. Благодаря книгам уходит понимание, что ты никому не нужен, кроме матери, бабушки и отца.

Потом Андерсен подумал, что его видит Бог и не нужно плакать. Бог поможет ему. И это Бог подарил ему музыку и дал почитать книгу.

– Господи, помоги мне, – сказал Андерсен, – я так люблю тебя, так в тебя верю!

От этих слов на душе стало тепло, нежно, хотелось любить всех людей, все деревья, все облака и всю музыку в мире... А самому от счастья превратиться в книгу.