Текст книги "Хулиганы города Китежа (СИ)"

Автор книги: Александр Богатырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 39 страниц)

   – С чего ты взял? – заинтересованно взглянув на внука, еле сдерживая смех, спросила она.

   – Но вы, же, бабушка, сказали, что старых ведьм не бывает!

   – И чем ты меня слушал? – подбоченившись спросила Ярослава Владиславовна. – Я разве говорила, что их непременно убивают молодыми или они помирают молодыми? Подумай сам: если они ведьмы, и могут...

   Тут она запнулась.

   Скептически посмотрела на внука, но видно придя к каким-то своим выводам продолжила.

   -Суди сам. Они имеют Силу Великую. Умеют колдовать. Так неужели они себе не наколдуют и здоровье, и молодость да ещё и разные несуразности с лица не уберут?

   – Я как-то об этом не подумал. – буркнул обескураженно Коля.

   – А то, что они злые всегда... В фильмах... Это тоже неправда? – осмелев спросил он.

   Бабушка нахмурилась.

   На этот раз пауза была более длинной. Но вздохнув тяжко, она закрыла крышку кастрюли, уже заполненной пирожками, замотала её пледом и положила в кресло. Дожидаться ужина.

   – Давай-ка я тебе, внучок, сказочку расскажу. – наконец улыбнувшись сказала бабушка присаживаясь за стол.

   За её спиной, метнулся на своё обычное место – на серванте – кот Василий. Как всегда он забирался под потолок быстро и бесшумно. Мягко ступая он прошёл к ближнему краю и плюхнулся на брюхо поставив уши торчком. Он тоже любил слушать сказки.

   – Жила-была, красивая ведьмочка Вероника. Молодая и умная. – начала бабушка в своём напевном стиле рассказывать сказку. – И случилось так, что повадился к ней лезть местный «святой человек» Варлаам. Старый, толстый, вонючий и некрасивый.

   Вероника тогда очень далеко была славна. Знали её все окрестные сёла. И даже в городе знали её как великую знахарку. Как целителя, спасшую от смерти сто детей.

   А чем был знаменит Варлаам, спросите вы? Ведь Целый Святой Человек!

   А он, «Во Славу Господа» просидел на дереве в молитве и посте, целую тысячу дней! Во какой славный был тот Святой человек!

   Но сто детей, которых спасла Вероника, было, наверное, очень мало, по сравнению с тысячью дней, которые «умершвляя низменные желания желания плоти», провёл на дереве Святой Человек Варлаам. Потому, что слава его гремела по всей Руси! Ведь как он «Восславил Господа» простояв на ветке дерева целых тысячу дней! Его имя произносили во всех церквах, во всех приходах. Восхищались его подвигом.

   А что же Вероника?

   Она была скромницей. Да и не любила, чтобы о ней много говорили. Для неё было важнее, чтобы жили дети. Чтобы они не болели. Такая мелочь!

   Последние слова бабушка произнесла с сарказмом.

   – Бабушка! А тот Варлаам, случаем не из-за Вероники на дерево полез? – смеясь спросил Коля, вспомнив сюжеты многих сказок, что уже слышал из уст бабушки.

   – Правильно Коля! Когда Вероника отвергла его приставания и требования стать его женой это и случилось.

   Веронике надоело что какой-то Святой, но грязный, вонючий, толстый и старый. Пристаёт к ней. Вот она и сказала прийти к ней тогда, когда Варлаам совершит достойный её подвиг.

   «А то как-то нехорошо получается, – сказала она. – Ты ничего не делаешь, только в старой землянке сидишь и кормишься на подаянии жалостливых людей. А я день и ночь спасаю детей. Вот сделай что-то, чтобы тобой стоило гордиться, тогда и приходи!»

   Варлаам пришёл к Веронике, после свершения своего Великого Подвига и потребовал признания его. При великом стечении народа. А после признания Подвига, потребовал немедленной свадьбы и отречения её «от бесовского и нечестивого Искусства, губящего души». Это он так отозвался об умении Вероники лечить.

   Но Вероника лишь посмеялась над ним.

   «Ты, – говорит, – только один подвиг совершил, а требуешь как за три: и признания, что сидеть на дереве – Подвиг, и свадьбы, и ещё отречения. Да одно Отречение чего стоит!».

   И тут вскипел гнев в сердце Варлаама. И стал он убеждать Веронику «по-добру, по-здорову прекратить красть души, нечестивым Ведовством».

   Он думал, что если отречётся Вероника, то его вонь тут же превратится для неё в благоухание, а он сам для неё будет мил и молод.

   Но тут уже возмутилась сама Вероника: «Если ты так чтишь заветы своего Господа, то почему призываешь ко Злу?! – воскликнула она. – Ведь если отрекусь от своего умения, те дети, что могу я спасти от Смерти, ведь они умрут!».

   На это не нашёлся что сказать пакостник Варлаам, но от своего не отказался. Стал он тогда требовать, чтобы красавица Вероника всё равно, признала его Подвиг и пошла за него замуж. На что ответила Вероника то, что знали все люди:

   «Если бы ты вместо того, чтобы стоять тысячу дней на дереве, спас бы от смерти тысячу людей – можно было бы и подумать. Но ты не спасал людей. Ты думал лишь о своей славе. А значит, не было никакого подвига. Ведь Подвиг это жертва ради других людей. Или их спасение. А что ты пожертвовал дорогого? Али спас кого?»

   «Я спасал души людей!» – воскликнул на это Варлаам.

   «Легко сказать то, что нельзя доказать! Докажи, что ты спас души. Приведи эти души сюда и покажи их людям, чтобы эти души сказали: „Вот этот славный муж спас меня!“. Также как вот эти дети, мной спасённые, что сейчас стоят здесь на поляне и могут это сказать. Как могут сказать их отцы. Как могут сказать их матери, братья и сёстры. Где души тобой спасённые?».

   Но не смог Святой Человек предъявить души на освидетельствование. Потому, что не было их. Не было душ, что спас он.

   Тогда, видя что ничего не получается, стал угрожать карами всяческими. Но не помогло. Вероника лишь плечами пожала. Ведь знала, что люди за неё заступятся. И если надо спрячут так, что все воины мира тыщу лет искать будут и не найдут.

   Тогда он стал угрожать, что проклянёт её.

   На это Вероника уже громко и заливисто рассмеялась.

   Ужо кто-кто, а вот Варлаам ничего не мог поделать с ней. Она сама кого угодно проклянёт. А вот её – никому не дано было. Сильна она была.

   Тогда всё равно стал угрожать ей, что «на колени её поставит, и мучить будет пока не скажет она что любит его и не даст обвенчаться».

   Но Вероника всё смеялась и смеялась. А как отсмеялась, так и сказала:

   «Насильно мил не будешь! Уйди!».

   И ушёл он солнцем палимый и злобой лютой снедаем.

   Да злобой такой, что помутился у него разум.

   И пришёл он к князю.

   И стал рассказывать денно и ночщно ему неправду лютую про Веронику и её деяния. Да ещё присовокупил, что таковы же у неё родители.

   И осерчал князь.

   Приказал схватить всех и предать смерти лютой – сожжению на костре. Но не тут-то было. Что бы ни делали слуги князя – не поймать ни Веронику, ни её родных.

   И тогда Варлаам придумал совсем уж страшное злодейство – ославить Веронику пред всем миром. Чтобы сами люди думали, что Вероника сама зло и есть.

   И начали слуги князевы, по наущению злого Варлаама, распространять слухи, что мор и глад, падёж скота и непогода – всё это насылает на них сама Вероника.

   – И неужели люди поверили? – спросил Коля.

   – Увы! Люди быстро забывают добро им сделанное. И очень падки на злые слухи. А неправда в которую верит множество людей хуже проклятия любого. Ибо вера в злое, распространяется как лютый мор, как чума. Но поражает не тело, а сами души, делая их злыми и чёрными.

   Так и случилось.

   Поверили люди в то, что Вероника – Злая ведьма.

   Забыли они тысячу детей ею спасённых.

   Забыли всё добро, что она творила людям.

   И стали за ней гоняться. Облавы устраивать. Лишь бы князю угодить и Злому Варлааму.

   К тому времени князь отчаялся изловить силами своих слуг и назначил награду в золоте тому, кто поймает «злую Ведьму Веронику».

   Да и сама Вероника, видя как дела обернулись, осерчала на людей. Ведь забыли добро, что она делала им.

   Плюнула на них. Прокляла Варлаама и князя.

   Открыла Дверь. И ушла. Туда, где никто её уже не достанет.

   – В Страну Ирию?

   – Да, Коля. Туда-туда! Но всё равно, сколько бы лет ни прошло, но возвращалась Вероника к людям. Всё такая же молодая и красивая. Умная и весёлая. Но теперь она несла добро только тем, кто верил не в наветы Варлаама, а Верил в неё саму. В её Умение. В Добро, что она несла людям.

   – А Варлаам?

   – Да так и помер Злой Варлаам. Вместе с князем. Лютой смертью померли оба. Потому, что прокляла их Вероника принять на себя все мучения тех детей, кого она спасти не смогла. Говаривают что и до сих пор из могил что Варлаама, что князя доносятся стоны и крики как дитё на Руси помирает от болести какой.

   – Это называется, случаем, не «мученическая смерть»?

   – Истинно так, внучек! Мученическая. Да такая страшная мученическая, что за грехи свои мучиться этим злодеям до конца времён. Но и зло Варлаама с князем тоже живёт в мире. С проклятием Вероники. Ибо Злое Слово, в которое верят, слишком сильно. А эти двое очень постарались, чтобы в него Верили люди. Вот с тех пор и изображают злые люди ведьм как старых, злых и уродливых.

   Бабушка Ярослава с улыбкой посмотрела на внука.

   – Вероника была молодая, добрая и красивая?

   – Да.

   – Но чтобы ославить её, говорят, что она старая, злая и уродливая?

   – Именно, внучек, именно! Ведь именно так и клевещут одни люди на других: если человек добр – говорят, что злой; если красив – значит уродлив; если умён – говорят что дурак невозможный.

  – 25 марта. Четверг.

  

  – Глава двадцать первая,

   где Коля и Василий, заключают Договор.

   МИА-АУ-УУ!!!

   Страшный вой ввинтился в правое ухо Коли грубо и жестоко выдирая из сладкого утреннего сна. Дико заорав Коля кубарем слетает с дивана.

   Пока он соображает что это было, кот Васька чуть ли не парадным шагом, с поднятым трубой хвостом марширует за дверь.

   – Ах ты ж ска-атина! Предатель! – возмутился он. – Это так ты соблюдаешь договор?!

   И только тут он обращает внимание на дружный хохот с кухни.

   – Ну ты и зве-ерь! – восклицает папа.

   – Коля! – еле отсмеявшись окликает его мама. – С Васькой, мои договоры главнее! Ты не знал?

   – И что-то мне кажется, что Васёк умудрился соблюсти оба Договора! – тут же добавляет папа.

   – Это как? – удивляется мама.

   Коля прямо физически ощущает, как усевшийся на своей подушечке Васька изображает невозмутимый вид и пожатие плечами. Почти что лапами разводит.

   Коля мотает головой от такой навязчивой картины и обиженный натягивает штаны.

   «А ведь действительно! – приходит ему в голову неожиданная мысль. – С Васькой вчера как раз и договорились, что он по мне больше не будет бегать, прыгать и вообще топтаться».

   – Вот же зараза иезуитская! – бурчит Коля направляясь к умывальникам.

   Но надо отдать должное: от Васькиного дикого воя в ухо ощущения такие, как будто зарядку сделал и здоровенным жбаном кофия заполировал – аж подбрасывает на каждый шаг.

   Коля берёт зубную щётку, смачивает под краном водой, снимает с полки круглую картонную коробку с зубным порошком и открыв макает в него сырую щётку. Порошок тут же набухает от воды и прилипает комом к щетине щётки. Остаётся только зачистить зубы.

   И вот под мятные, от зубного порошка, ощущения во рту, Коля вспоминает вчерашние приключения.

   Яркая демонстрация колдовства от маленькой ведьмочки сломала последнюю плотину в его восприятии действительности. Хоть и продолжали говорить в школе, что магии и волшебства не существует, что всё это сказки, но Коля просто знал, что таки и «не сказки», и «существует». Если быть честным перед собой, даже до того как он удостоверился, ему хотелось чтобы колдовство существовало. Чтобы можно было творить что-то эдакое, недоступное всяким прочим. То, чем он и так владел, что умел, что знал – а знал и умел он не мало, гораздо больше чем сверстники – было для него очень мало. Просто потому, что всё, что он умел и знал, воспринималось как самое обычное и тривиальное, «потому, что это любой сможет».

   То, что далеко не любой сможет вот так знать и уметь, что большинству его одноклассников было не просто трудно, а откровенно лень овладевать теми знаниями и умениями – это как-то от Коли сокрылось. Он не знал, что большинству, чтобы даже то, что есть выучить, необходимо приложить просто неимоверные усилия на грани подвига, причём в борьбе с собственной ленью.

   Для Коли же этой проблемы просто не существовало – ему было любопытно и он читал, изучал. А как известно если что-то человеку интересно, то лень отступает заменяясь на «давай-давай ещё» и «что там будет потом».

   Может и колдовство он воспринимал как ещё одну очень любопытную область для освоения и познания?

   Скорее всего да. Но вечером, после сказки бабушки всё в голове сложилось в новую систему представлений, где колдовство заняло хоть и необычную, но свою и достойную часть его картины мира.

   После того как сделал уроки он обнаружил, что делать нечего. Читать оказалось, тоже нечего. Невеликая библиотека семейства Змиевых под его натиском таки кончилась. Потоптавшись по комнате, под насмешливым взором кота, наблюдавшего его метания с шифоньера, он вспомнил старые свои, как батя говорил «суровые проекты». Накинул на плечи куртку, вышел во двор в мастерскую.

   На улице похолодало. Задувал противный холодный ветер уже успевший покрыть дорожки возле дома тоненьким слоем льда. Уши сразу же защипало. Пожалев, что не надел шапку, Коля быстрым шагом, насколько это было возможно на обледеневших дорожках, двинул к мастерской.

   Мастерская встретила его таким же стылым воздухом.

   Пахло какими-то химикатами, свежеструганными досками, аккуратно сложенными в углу, которые батя собирался куда-то пристроить на курятник – наверное собрался расширять поголовье содержащихся там кур.

   Зажигать свет в мастерской Коля не стал. Хоть и сильно уже потемнело на улице, но для него всё было хорошо и ясно видно. Он обогнул верстак, весь в пятнах от химикалий, в порезах от инструментов и подошёл к полкам, прикрученным к деревянной стене. Там и лежал набор специальных маленьких стамесочек и ножей, сделанных для этих целей отцом, вкупе с так и недоделанным, точнее недовырезанным лисёнком.

   Взял в руки деревянную скульптуру и вспомнил как долго выбирал на поленнице подходящее полено не только без сучков, но и конкретной породы дерева. Как объяснил папа, далеко не все породы годятся для вырезания из них чего-либо (Ну да, он дока – ведь маме древко для метлы как инкрустировал!)

   Взвесил в руках и осмотрел. За то время, что минуло с зимних каникул, когда он принялся долгими вечерами вырезать скульптурку, дерево осталось каким было. Коля боялся, что забытый чурбак рассохнется или ещё чего нехорошего с ним случится. Пристроив деревяшку под рукой он было собрался выходить, но тут заметил, что у входа сидит Васька и с интересом наблюдает что же молодой хозяин делает.

   И тут вид кота и бабушкиной сказки для Коли сложились.

   Теперь для него Васька не был той животиной, что для других содержателей домашних питомцев, является «бессловесной» или «просто пуфик на четырёх ногах чтобы гладить можно было». На него смотрело зелёными глазами совершенно иное существо, нежели всякие прочие представители семейства кошачьих. Ибо взгляд был осмысленным.

   Коля отложил недоделку на верстак.

   – Ладно Васька. Харе придуриваться. Ведь мы оба знаем, что ты умеешь говорить.

   Наглый кошак просто поднял вопросительно бровь.

   – Ну? Скажи хоть что-то.

   – М-м-ну... Мяу! – глубокомысленно выдал тот состроив шкодную мину.

   – Не хочешь говорить?

   Котяра изобразил нечто типа «ну-у... понимаешь!..».

   – Запретили. – как утверждение бросил Коля.

   Тут же кот стал серьёзным.

   – Ладно! Я тут о чём... Давай договоримся.

   – ?

   – Рыбка была сегодня вкусная?

   – М-ну! – выразил согласие рыжий.

   – Давай ты меня не будешь... подначивать и будешь чаще получать вот такие вещ-щи!

   – ???

   – А чо не понятного-то?

   – Чито с-сначит не под-начивать? – потерял терпение Васька.

   Голос кота, почему-то продрал до самых печёнок.

   Что-то в нём было такое... Коля понял, что если эта скотина захочет, он одним только голосом может много чего наделать.

   Возможно, не с самим Колей, но с другими.

   Да и вообще:

   Кошак!

   С ним!

   ЗАГОВОРИЛ!

   Уже только последнее выглядело как признак натурального сумасшествия. Но...

   Происшедшее в последние три дня дало Коле уже какой-никакой, но иммунитет на тот самый «отъезд крыши». Ведь творилось-то такое, что ни в какие ворота!.

   – Ну... – собравшись с мыслями заикаясь, – Ты по мне не ходишь, не прыгаешь, и вообще не топчешься, когтями не полосуешь...

   Кошак при этих словах прищурился, выпустил когти и полюбовался ими.

   – ...а я тебя тоже никак не тираню и при случае даю чё-нить вкусненькое. И вообще – чего бы нам не...

   -... Угу. Сработаемся! – мявкнул кошак и снова прищурился.

   – Во-во!

   Самое интересное, Васька закруглил любимым словцом Колиного бати.

   – Так договорились?..

   – Мгм! – муркнул Васька, оторвал зад от холодного пола на ходу разворачиваясь и зашагал в сторону веранды.

  – Глава двадцать вторая,

   где всё раскрывается и Коля чувствует себя виноватым.

   Пока умывался и вспоминал вчерашнее, родители переговорив, пришли к каким-то выводам. Так что на входе в кухню его встретило настороженное молчание и внимательные взгляды.

   – Так о чём это ты с Василием договорился? – прищурившись и уперев кулачок в талию спросила маман. Причём Коля заметил, что перед тем, как заговорить, мать подозрительно переглянулась с отцом.

   Коля глянул на Васькино место и его там не обнаружил. Подушечка, на которой он обычно сидел, была пуста. Это уже было подозрительно.

   – Ну... это... что он по мне топтаться не будет.

   – Гм! – нахмурилась мама ещё больше.

   – Я же говорил! – воскликнул отец.

   – О чём?

   – Что плут Васька ОБА договора выполнил!

   – Это какие? – влез Коля в разговор старших, за что от обоих получил осуждающий взгляд.

   Родители опять переглянулись.

   Отец вернул супруге что-то нечто типа: «Ну я же говорил!».

   Мать покачала головой.

   – С Васькой у нас договор. Что если ты проспишь, он тебя будит.

   – Так вот чего он по мне топчется! – обиделся Коля.

   – Последний раз он по тебе не топтался. – заметил отец, еле сдерживая смех.

   Коля насупился.

   Выходит, отец оказался прав – Васька таки умудрился вписаться в оба договора. Но МЯВ в ухо!!! Он был воистину ужасен!

   Заметив реакцию сына папаня посмеиваясь заметил.

   – Сам виноват, что вынудил Ваську тебя таким способом поднимать.

   – Это почему-у?! – возмутился было Коля.

   – Ты до скольки книгу читал? – саркастически заметил отец семейства.

   – Н-ну-у...

   Если честно, то Коля просто не знал.

   Вот просто не посмотрел на будильник, сколько там натикало. Отец вчера притащил такую Вещь, что оторваться было просто не судьба.

   – Я знаю, что «Плеск звёздных морей» о-очень интересная книга! – саркастически заметил отец. – но не читать же её до двух часов ночи!

   – До половины третьего, – раздалось откуда-то с серванта.

   Хоть Васьки и не было видно, но голос выдал.

   – Вижу тебе давать в руки книжки на вечер – вредно. – заключил отец.

   – Ну па-ап! – совсем уже обиделся сын и зло зыркнул в ту сторону, где на серванте скрывался Васька.

   – Это легко лечится! – тем не менее сказал папа. – Я просто буду заходить в девять к тебе и отбирать книжки. Идёт?

   Под суровыми взглядами родителей ничего не оставалось как согласиться. Коля тяжко вздохнул. Ведь как сильно иногда хочется дочитать! Узнать, что же там было после, а потом ещё после и...

   Вчера Коля оторвался от чтения только тогда, когда уже глаза откровенно слипались.

   – Но это лишь присказка! – раздался голос бабушки. Коля и не заметил, как она тихо вошла и стала у него за спиной. – Сказка только начинается!

   Как ни звучал по-доброму голос бабушки, но Коле, почему-то стало страшно.

   – Да! – поддакнула мама и взгляд у неё, несмотря на улыбку почему-то стал колючим. Над верхней крышкой серванта показались уши кота. Любопытный Васька очень хотел всё услышать, но чего-то боялся. Возможно, что в результате «разбора полётов» таки по этим самым ушам и получит.

   – Ты что хотел вытворить? – тоном прокурора спросила мама.

   – Это когда?! – испугался Коля, поняв, что его в чём-то обвиняют.

   – Когда тебя Васька разбудил. – пристально наблюдая за сыном пояснил отец. То, что он не держит в руках газету, да ещё и кружку чая отодвинул, говорило о многом. В частности, что некий мелкий, и это явно не Васька, получит сейчас «на орехи».

   – Нич-чё я не хотел! – попытался оправдаться он.

   Васька на серванте повёл ухом. Он всегда так делал, когда выражал сомнение в чём-то.

   – А вот врать-то нехорошо! – с осуждением произнесла бабушка. – Чтобы такую волну не почувствовать это надо быть обычником. Глухим, тупым как пень и бесчувственным.

   – Так чего ты хотел? – продолжила допрос маман.

   – Ничего я не хотел! Спать хотел.

   – Брешешь ведь Николай! – насмешливо заметил отец.

   – Точно-точно! – почти ласково подтвердила бабушка.

   – И проговорился уже ты! – снова подбросила мать.

   – Это когда и в чём? – втягивая голову в плечи пробормотал Коля всё более теряясь. Ведь он так и не смог понять, в чём-таки его обвиняют.

   – Как давно ты мою тихую речь слышишь? – прищурившись спросила мать.

   – Э-э...

   – Когда я рыжего прошу что-то сделать. – пояснила она.

   – Н-ну-у... Давно.

   – И как давно? – сильно заинтересованным голосом спросила бабушка.

   – Ну... Месяца два... Наверное!

   – Полгода! – заложил его Васька с серванта.

   – О-ого! Чего мы не знали! – удивилась бабушка. Мама и папа тоже изумились и переглянулись.

   – Н-да! Акселерация! – только и выговорил папа.

   – И что делаем? – оглядев всех присутствующих спросила мама.

   – А это уже вам решать. Великая Мокошь не любит небрежения. – перебросила бабушка решение на родителей.

   – Может отложим сегодня школу? – предложил батя.

   – Э-э?!! – вырвалось у Коли. Он уже не знал что делать – пугаться или радоваться. Ведь если не пойдёт в школу, то и не будет риска столкнуться с тем чмом... Федькой. Но вот друзья...

   – Нет. Не пойдёт! К нам будет слишком много вопросов. А это нежелательно. – нахмурившись отвергла предложение мама.

   – Тогда... – попыталась что-то сказать бабушка, но мать взвилась.

   – И это НЕТ! Вы, маменька, всё по-старинке решать привыкли.

   – Не оставляй кудель на завтра. – тихим, но очень уж угрожающим голосом начала бабушка.

   – ... А завтра пятница. – немедленно подбросил папа.

   Коля из этих речей ничего не понял: причём здесь «кудель» и причём здесь пятница. То, что Мокошь по сказкам бабушки весьма суровая хозяйка – это он знал. Но ведь в доме никто не прядёт, не ткёт...

   Мать поджала губы.

   – Но всё равно НЕТ! – также решительно подтвердила она.

   – А если натворит чего? – с большей угрозой бросила бабушка. – Вы вчерась поздно пришли. Как раз к пирожкам. А я застала.

   – Чего, маменька, застали? – с подозрением глянув на сына спросила мама.

   – Он ведьму и ведьмачка в дом приводил.

   – Об-ба на! – почему-то развеселился отец.

   – Кто такие? – снова перейдя на прокурорский тон спросила мама у Коли.

   – Друзья мои. – насупился он.

   – Один из них – Андрейка. – пояснила бабушка. – Огонь парень. А вот вторая...

   – Вторая?! – тоже вслед за отцом развеселилась мама, так как сказано последнее было с подтекстом.

   – Вторая. Сильна чертовка. Бо закрылася она от меня зело уместно и умело.

   – Подобное к подобному. – изрекла маман.

   – И что мне будет? – мрачно спросил Коля уверившись, что его сейчас накажут. Только ничего не понял из речей, а потому и за что его накажут тоже. Но родители, почему-то проигнорировали его.

   – Великая Заплела Его Судьбу. – изрекла бабушка. – Не ведаю, как по-вашему, по-новому это. Но по-нашему, по-старинному, обряд нужен!

   – Мало кому его сейчас делают. – пожала плечами мать. – Да и не бритты мы, и не немцы, чтобы на ритуалах всё держать! Вы бы, маменька, ещё предложили выдать ему медиатор чтобы он той древесиной где ни попадя размахивал.

   – Вот ещё! – возмутилась бабушка. – Чтоб у нас, на Руси кого этой муре обучать! Это от вашей «ничавойной» братии всяко идёт!

   – Предлагаю отложить дискуссии. – Влез папаня и вид у него был серьёзный. – Николай, если уже умудрился Ваську подвигнуть на Договор, уже достаточно силён. И никакие там обряды не нужны.

   – Ну ты иногда как скажешь зятёк, что хочется тебя приложить чем по-тяжельше! Как так без обряда?!

   – Да вот так! – выпрямился за столом папа. – Но если вам так хочется, то проводите. Но не сегодня.

   – И не завтра. – мрачно добавила мама и лицо у неё стало кислым.

   Коля же стоял среди взрослых и ему всё больше и больше хотелось зарыться там где стоит. Случалось так, что он становился причиной ссор в семье. Но сегодня, по накалу страстей, эта ссора побила все рекорды. Он буквально кожей чувствовал витающее в воздухе напряжение.

   Бабушка сверкнула глазами посмотрела на обоих супругов и топнув ногой проворчала.

   – Будь по вашему. Проведу. На неделе. Но чтобы оба были!

   «Если говорит бабушка „на неделе“, то значит в воскресенье». – сообразил Коля.

   – Да как скажете маменька! – пожала плечами мама, почувствовав, что ссора пошла на убыль и компромисс достигнут.

   Напряжение быстро спало и взоры взрослых снова упёрлись в Колю. Тот поняв, что репрессий не будет, осторожно спросил.

   – А мне что теперь?

   – И мне! – послышалось с серванта.

   – С тобой я отдельно поговорю, – бросила через плечо мама. Да так, что Васька сжался. По крайней мере уши, ранее видные Коле, сначала прижались к голове кота, что сигнализировало об испуге, и исчезли.

   – Ну а тебе... Тебе в школу. – покачав головой заметил папа. – НО!

   Последнее «но» прозвучало очень грозно.

   – Никого не проклинать! – резко выпалила мать.

   – Никого не задирать! – продолжил папа.

   – О плохом не думать! – добавила бабушка.

   – Колдовать не вздумать! – это уже папа.

   – А я, разве умею? – растерялся Коля. – Ну это... колдовать?

   – Умеешь! – опять его сдал с потрохами Васька.

  – Глава двадцать третья,

   Где Ира Зверева ошарашивает Андрея и Колю новыми запретами.

   Снова накатила оттепель и вся мёрзлая грязь в округе раскисла. На лужах ещё был виден толстый слой льда, но и он тоже быстро покрывался тонким слоем грязной воды. Тянуло сыростью и той свежестью, что всегда предшествует окончательному приходу тепла. Казалось сам ветер с оттепелью принёс ожидание пробуждения природы. Что вот-вот всё вокруг оживёт и покроется свежей зеленью и цветами.

   Но это же и прибавило проблем. Далеко не везде пройдёшь. И если задаться целью прийти к школе не с слишком измазанными грязью башмаками и брючинами, Коле пришлось попетлять.

   Да, скоро, как обещал председатель Горисполкома, все эти грязевые разливы на окраинах города наконец-то засыпят сначала щебнем, а потом и вообще обещали асфальт к лету положить. Но то когда ещё будет.

   По всему Малому Китежу что-то да строилось. Только их район не трогали по каким-то причинам. А раз что-то строилось, то и грязь, на подъездах к этим новостройкам воспринималась как данность. Также и трудности, переживаемые страной и отдельно взятым городком. Ведь совсем недавно, в 1975 году, в районе была снесена последняя руина, оставшаяся со времён Войны. В сущности этим сносом ознаменовалось окончание восстановления страны.

   Как-то масштабы разрушений и потерь в Войне у Коли ранее не воспринимались, когда он просто читал историю. Но стоило родителям съездить с ним на это событие, да объяснить чего реально стоило его родной стране не просто Победить, но ещё и восстановиться, спасти людей от гибели, от голода...

   Может где-то живут другие дети, кто не прочувствовал эту воистину эпическую битву и Победу в ней. Вот так через осознание трудности восстановления страны, чтобы были понятны например и вот эти грязные улицы. Ведь в первую очередь людей, после войны обеспечивали жильём, пропитанием. А уж после, шли всякие мелкие удобства.

   Лавируя между грязью, выбирая обходы по уже сделанным тротуарам, Коля и вышел к домам по улице Горького.

   – И чё такой смурной? – первым делом спросил Колю Андрей, когда вся троица, сошлась на середине детской площадки между многоэтажками.

   – Мне сегодня втык был. За то, что типа-колдовать умею.

   – Не «типа», а умеешь! – влезла Ирина.

   – Но оно как-то не особо греет. Мне запретили. Говорят, что этому надо долго и упорно учиться, чтобы не «наломать дров» и «не убиться случаем своими же заклинаниями».

   – Нифига себе! – округлил глаза Андрей. – Так тебя обучать будут? Как семейному делу? Ну тебе везё-от! А мне никто и ничего. Даже никто не знает такого-эдакого – волшебного. Брательник говорил что-то про семейные предания. Но я так ничего и не понял.

   – И чё «везёт»? И чего что обучать будут? Мне же ведь запретили!

   – Ну эт...

   – Не тормози! Если мне сказали «не вздумай!», то определят «на раз». Маман у меня знаешь какая суровая?! Хрен что ей соврёшь – влёт видит! А это значит, что против Шпинделя у нас ничего нет.

   – Ну как это ничего?! – возмутилась Ирина. – Это тебе запретили колдовать. А нам же нет!

   – А она дело говорит! – покосившись на девчонку осторожно высказался Андрей. – Ка-ароче! Ириш! Меня обучаешь по полной программе! Если чо, я сам накостыляю Федьке.

   Сказано было задиристо. Из чего у Коли тут же возникли подозрения, что Андейке мечтается накостылять не только Федьке, но и половине своего класса. Но промолчал.

   Также от него не укрылось обращение Андрея к Ирине. Видать на обратном пути они таки помирились. Надо думать, что собачиться теперь если будут, то реже.

   – Кстати зацени, что умею. – сказал Андрей и полез в карман.

   На свет был извлечён пятак.

   Андрей положил его на ладонь. И подержав так протянул руку Коле.

   – Возьми.

   Не подозревая подвоха Коля подставил ладонь, на которую и плюхнулся пятак из руки Андрея.

   – О-ай-й!!!

   Пятак, кувыркнувшись в воздухе ребром воткнулся в песок под ногами.

   – Это что было?!!

   – Ха! Она мне вчера показала – Андрей невежливо ткнул пальцем в сторону Ирины, – как обращаться с теплом. Вот я и научился нагревать металлы.

   Коля с опаской посмотрел на торчащий из песка пятак. Ведь на ощупь он был очень горячим. Почему и пришлось спешно стряхивать его с руки.

   – А расплавить можешь? – скептически спросил он.

   – Не-а! Пытался. Но пока силёнок не хватает. – Сконфужено пожал Андрей плечами, но тут же оживился. – Но всё равно круто! Прикинь! Я теперь из простой проволоки могу себе выжигалку сделать и рисовать всякое по фанере! И папане не придётся её покупать. Только фанеру! Да и то... Фигли нам обрезки не брать на мебельном?