Текст книги "Хулиганы города Китежа (СИ)"

Автор книги: Александр Богатырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 39 страниц)

  – Хулиганы города Китежа

   –

   Внимание!

   Чисто русская фэнтези. Верующим не читать!

   –

  – Часть первая. Что такое «нихирабля»?

  – 22 марта. Понедельник, день тяжёлый.

  

  – Глава первая.

   В которой Коля вспоминает заповедное слово

   Сквозь сон доносился звон кастрюль.

   Скоро по дому поползёт соблазнительный запах сначала свежезаваренного краснодарского чая, а после и овсяной каши на молоке. Коля знал, что сегодня будет именно овсяная каша. Мама обещала.

   Разлепил правый глаз и посмотрел в потолок. Левый глаз так и не пожелал открываться. Спать хотелось зверски.

   «Да, повеселились вчера!» – подумал Коля созерцая сквозь едва приоткрытый глаз торчащие к потолку задние лапы кота Василия, как обычно спавшего на шифоньере. Вот кайф эта котяра какой-то находит в спанье на спине, задрав лапы! В довершение картины с края шифоньера свисал и кончик толстого рыжего хвоста.

   Коля закрыл глаз и повернул голову влево. Мягкая подушка так и манила размазаться по ней щекой и поспать ещё... Ещё так минут шестьсот.

   – Василь Васили-ич! – раздался мелодичный голос мамы. И тут же на шифоньере зашебуршало.

   Василь Васильевичем звали кота. Большого как чемодан, рыжего, толстого и наглого. Того самого, что сейчас на шифоньере демонстрировал потолку свои задранные лапы.

   – ...И Колю разбуди. – добавила мама уже совершенно иным тоном и гораздо тише.

   Коля спросонок последнее услышал, но не успел.

   Двадцать килограмм рыжего живого веса рушатся на кровать и пробегают прямо по телу, под конец хамски наступая ногой на щеку Коли.

   – Сволочь! Пешком по морде! Скотина! – Взревел Коля кубарем слетая на пол. Под руку попадает тапок. С положения на четвереньках Коля размахивается и запускает тапок в полёт.

   Задержавшийся у дверей Васька бросает на Николая насмешливый взгляд и прыжком скрывается в соседней комнате. Брошенный тапок, ударяется в дверь и падает на пол.

   – Хм. Грубо... – слышен голос папы из кухни. – Но эффективно.

   Когда Коля ворвался на кухню в одних трусах и майке, наглый кошак уже сидел точно посередине своего пушистого и тёплого коврика и с видом честно исполненного долга пялился на хозяйку.

   – Оденься! – понизив тон голоса до «минус десяти» бросила мама. Да так, что Коле на секунду показалось, что и вправду в комнате похолодало.

   Он бросил взгляд полный ненависти в сторону Василия, поймал в ответ насмешливый и пошёл обратно.

   – У-у-с-с-скатина-рыжая! – Буркнул он влезая в штаны. – Доберусь я когда-нибудь до тебя.

   – И не вздумай! – донеслось мамино из кухни.

   – Да он ногами по морде! – с возмущением воскликнул Коля, заходя на кухню.

   Мама, прежде чем ответить, бросила слегка осуждающий взгляд на рыжего. Папа многозначительно хмыкнул, а котяра принял позу «А что тут такого?!». У него как-то очень искусно получалось позой и выражением морды выдавать такие сообщения. Да так чётко, что и по другому понять было невозможно. Как у него это получалось, Коле оставалось лишь гадать.

   – Ну не когтями же по лицу! – насмешливо кинул отец, сворачивая газету. Мама отвлеклась выставляя миску для домашнего животного, полную разных вкусностей.

   – И то хорошо... А то убил бы! – буркнул Коля и украдкой показал кошаку кулак. Тот только фыркнул принимаясь за угощение.

   – И вообще! Мам! Зачем этому рыжему скоту прямые приказы отдавать! Я бы и так поднялся! Без его пинков.

   Кошак снова скептически фыркнул. Мама приподняла вопросительно бровь и упёрла кулачок в свою осиную талию.

   – Однако! – чему-то очень сильно удивился отец забыв положить свёрнутую в трубочку газету и уставился на супругу. – Ты услышал?

   – Я твой шепот, мам, всегда слышу, когда ты этой сволочугой рулишь! – ответил Коля и снова посмотрел на кота.

   Тот перестал жевать и покосился на хозяев с видом: «И что это было?!».

   – Мн-э-э... – протянул обескураженно отец. – Не рано ли?

   Что он имел в виду этим «не рано ли?» Коля так и не понял, но так как репрессий от маман не последовало, а отец наоборот кинул взгляд «Так держать!», расслабился и прошёл к столу.

   – А руки помыть?! – снова зарычала маман.

   – Дык вчерась воду снова отключили из-за прорыва. – попытался отбрехаться Коля.

   – А рукомойник на веранде для чего?!

   – Дык там наверняка опять всё во льду.

   – Ят-тебе-дам «во-льду»! – рявкнула мама отвешивая полноценный подзатыльник сыну. – На улице со вчерашнего дня плюс двенадцать!

   Коля вывалился из-за стола и приволакивая ноги потащился на веранду, где стоял простой рукомойник над здоровенным, видавшим виды, тазом.

   – И умойся, балбес! – насмешливо прибавил отец.

   – Э-эх грехи мои тяжкие-е! – копируя кряхтение бабушки протянул Коля, берясь за мыло и приподнимая стальной стержень, который служил клапаном.

   Вода оказалась действительно не такой холодной как он ожидал – руки холодом не обжигало. Он помыл руки, умылся. Неожиданно, умывание принесло мощный заряд бодрости. То ли холодная вода, то ли шершавое полотенце, а скорее все вместе, вымело всю сонливость из головы.

   Машинально, возвращаясь в комнату, Коля бросил взгляд на мамину метлу. А там было на что посмотреть!

   В своё время, папа, каким-то образом инкрустировал толстое, длинное древко метлы и скрыл лаком. Выглядела она теперь просто отпад, на что один залётный из района клюнул. Он битый час уговаривал маман продать «сей агрегат – произведение искусства старины глубокой».

   Был тот малый какой-то... дебильный с точки зрения Коли. И что сразу он отметил, даже маман, которая старалась всяких игнорировать, тоже сходу не понравился.

   Может потому, что был из тех самых придурков, что рядились в косоворотки, вешали на шею здоровенные кресты и трепались насчёт «восстановления былой славянской культуры, что была до большевистского переворота».

   И что особо неприятно, они обязательно старались при случае и без, донести это своё «просвещённое мнение» до всех, кому ни попадя. Так и тогда, заведя речь о покупке «древнего артефакта», он немедленно съехал на славословие «славянской культуре». С его слов получалось, что до революции был не ад(как неустанно повторяли родные – особенно бабка, хорошо помнящая те времена), а натуральный рай!

   Бабка, по материнской линии, что случилась в это время в доме, услышав такое, того раскормленного красномордика в косоворотке чуть тем древком метлы по башке не приложила, – «для прояснения мозгов». Да и приложила бы, если бы мать не перехватила древко в считанных сантиметрах от подпоясанных ленточкой лохм пришельца. Увидев такое, буркнув, что-то невразумительное о «бешеных, выживших из ума старухах» он с ускорением свалил со двора.

   Вот тут-то и услышал сын из уст матери то самое сакральное слово, пущенное во след улепётывающему городскому.

   – Не слишком ли, дочка? – как-то осторожно и с сильным сомнением выговорила бабка.

   – Ничего! Пускай чешется! Будет знать, как тебя, матушка, поносить почём зря! – задиристо ответила маман. И агрессивно взмахнула гривой своих шикарных каштановых волос.

   Говорят, что после этого тот дурак в косоворотке, в какие только ситуации не попадал! Сколько шишек и синяков он получил – не счесть. Вот не везло ему и всё! Будто все демоны мира, собрались в Малом Китеже, на соревнование в мелких пакостях для него. Говорят, что не проходило и десяти минут, чтобы с ним что-то не случалось – то поскользнётся или споткнётся на ровном месте, то начальника чернилами случайно обольёт в ситуации, когда, казалось бы, это невозможно в принципе. И тому подобная чертовщина.

   Память у Коли была отменная. Да и сопоставить два факта для него тоже не было проблемой. Но на конкретный вопрос, заданный отцу получил подзатыльник.

   – Забудь! – сказал он. – И неча материться при мне.

   – Дык это мама... – попытался оправдаться сын за что получил ещё одну затрещину «чтобы не наговаривал на маму, даже если у неё что-то с языка сорвалось».

   – А если услышу от тебя такое, или услышу от других что ты где-то ляпнул – взгрею! – грозно пообещал отец и на этом разговор был закончен.

   Но Коля всегда вспоминал тот случай и то слово, когда взгляд его натыкался на инкрустированное растительным орнаментом, лакированное древко метлы. Ведь метла всегда стояла чётко по левую сторону от двери, ведущей с веранды в дом.

   – О! Другой вид! – удовлетворённо заметила мама, когда сын, с раскрасневшимся лицом появился у обеденного стола.

   Его уже ждала вкусная порция овсянки на молоке, заправленной мёдом и рядом большая кружка ароматнейшего чая.

   День начался.

   Хоть он и понедельник, который по определению «тяжёлый», но ведь пережить его надо?

   ****

   – Мам! Пап! Я пошёл! – поправив ранец сказал Николай и шагнул за порог.

   – Счастливо! – это мама.

   – Бывай-бывай! И физкультуру подтягивай! – напутствовал батя. – А то совсем стыдно – мужик и «трояк»!

   – И фиг с ней, с этой физрой! – буркнул Коля закрывая за собой дверь. – Что-то мне кажется, что в моей жизни этот трояк совершенно ничего не испортит...

   – Эля! Твоя зарядка? – спросил Сергей Змиев, когда за сыночком Колей закрылась входная дверь. – На водичке в рукомойнике?

   – Я знала, что тебе понравится!

   – Как всегда на уровне «супер»! – притянув супругу за талию отвесил комплимент Сергей Змиев. – Вот было бы хорошо, так весь водопровод зарядить...

   – А пупок не развяжется? – насмешливо спросила Элеонора.

   – Дык в том и проблема!...

   – Думаешь умников из профильного НИИ загрузить?

   – Думал. Но ведь «пошлют», паразиты!

   – А ты не к Выбегалле обращайся.

   – А к кому там?!

   – Я тебе напишу в записную книжку. Очень умные девочки. Но ты там смотри мне, Змий-искуситель! – выпалила под конец Змиева и поднесла свой изящный кулачок под нос мужу. Тот свёл глаза в кучу и тут же расплылся в располагающей улыбке.

  – Глава вторая,

   Колю с другом пытаются ограбить.

   Погодка была «кислой». Только что закончился мелкий, моросящий дождик, и всё вокруг было покрыто холодной, мерзкой плёнкой воды. Не асфальтированная дорога переулка Малинкин, где стоял одноэтажный домик семьи Змиевых, вообще превратилась в непролазную топь. Так что не стоило как прежде пересекать её по диагонали – когда всё это «роскошество» было сковано морозом до твёрдости асфальта. Коля тяжко вздохнул и потащился по тротуарам, выложенным разнокалиберным плитняком. Ситуация, когда невозможно спрямить путь его раздражала.

   Обогнув пару кварталов, придерживаясь либо тротуаров, либо мест, где дорога была отсыпана щебнем, он вырулил к новостройкам. Тут ситуация с дорогами была обратной – тротуары ещё не выложили, а вот асфальт, как выражался батя, «кусочно-половинчато» уже проложили. Поэтому пешеходы топали прямо по проезжей части, рискуя быть забрызганными мимо проезжающими автомобилями. И то, что этих автомобилей в только что построенном микрорайоне было совсем мало, слабо утешало. Один лихач мог уделать грязью очень много людей. Так что у пешеходов выработался рефлекс: видишь добропорядочного – стань на бордюр и пропусти мимо; если же видишь лихача(он один на весь местный микрорайон) – сигай прямо в грязь, что на обочине! Запачканные грязью башмаки можно было отмыть в ближайшей луже. А вот одежду от грязных брызг – только дома и только стирать!

   В этот день Коле ни одного автомобиля навстречу так и не попалось. Он благополучно добрался по асфальту до двенадцатиэтажки, где жил друг Андрюха и прислушался.

   Из подъезда доносились характерные звуки: Бум!...Бум!...Бум!...Бум!

   Это Андрюха так спускается со своего третьего этажа. Друг был, в отличие от обстоятельного Коли весьма заводной. Ему было лень степенно спускаться по лестничным маршам и он, разогнавшись по ступенькам просто с середины сигал на следующую площадку. Он наверняка засёк друга Колю задолго до того, как тот вырулил к подъезду и у него было время надеть башмаки, куртку и выбежать из квартиры.

   Наконец, подпружиненная дверь подъезда осторожно открылась и показался нос Андрея. Шалопай протиснулся в щель и тут же сиганул вперёд. Дверь, освобождённая, хлопнула.

   Раньше, он просто налетал на неё всей грудью, от чего, несмотря на пружину, та раскрывалась настежь, хлопая аж о стену. Но с тех пор, как он расквасил нос особо большому коммунальному начальству, вздумавшему с утра пораньше провести инспекцию, больше так не делал. Шуму с того происшествия, было, как помнил Коля, – до небес! Андрею лишь чудом удалось избежать постановки на учёт в детскую комнату милиции. И лишь заступничество соседей школяра, спасло от гнева разъярённого городского начальства.

   – Привет!

   – Привет!

   – Хреново, что каникулы кончились! – бросил сходу Андрей. – вот было бы здорово, если бы ещё что-нить так «порвало»!

   Весенние каникулы в этом году состоялись на неделю раньше. И виноваты в них были сразу два происшествия – неожиданный и загадочный обрыв линии ЛЭП, питающей весь Малый Китеж электроэнергией, и прорыв водопровода, питающего половину того же самого городка. А так как без воды и электричества осталась школа, школьное начальство постановило отправить школяров на неделю раньше на каникулы. Но всё хорошее, как известно, заканчивается и новая четверть неизбежна как восход солнца.

   Кстати солнца сегодня не видно. Низко летящие тяжёлые тучи грозили новыми осадками. Внезапное, резкое потепление, растопило весь снег, и начавшееся половодье взломало лёд на ближней речке. Говорили, что если так продолжится, вода может перехлестнуть дамбу. Что было бы совсем скверно.

   – Например дамбу. – скривившись озвучил свои мысли Коля.

   – Нафиг-нафиг!!! – немедленно отозвался Андрей. – ведь тогда и не погуляешь!

   – Нда. Глупость сказал! – признал Коля. – Кстати! Глянь, что у меня есть!

   – Чо?! – не прекращая быстро идти заинтересовался Андрюха.

   Покопавшись в кармане, Коля извлёк на свет блестящий металлический шар.

   – Во! На же-де станции, когда с папаней туда ходили, вытащил из разбитого подшипника.

   – А ещё есть?! – преисполнился энтузиазма Андрей.

   – Есть, но дома.

   – А чё мне не захватил?!

   – Вечером притащу. Тяжёлые они два сразу таскать – штаны стянут. На, вот, попробуй.

   Коля протянул шарик.

   Андрей взвесил в руке блестящее сокровище, пару раз подбросил... и рассмеялся.

   – Ты чё ржёшь?

   – Ты прикинь: идёшь ты так идёшь и вдруг н-на, тебе! Штаны бац, и слетели! И ты посреди улицы с голой жопой!

   – Добрый ты, Андрюх! – снова криво улыбнувшись, прокомментировал Коля.

   Так, перебрасываясь стальным шаром и шутками друзья дошли, наконец до нормальных тротуаров. Здесь стояли пятиэтажки, постройки начала шестидесятых, так что с этим делом тут давно было всё замечательно – и тротуар широкий, и плитка под ногами не хлюпает. Только вот когда эти пятиэтажки заканчивались и снова шёл частный сектор из одноэтажных домов, тротуар снова сужался до ширины метров трёх пролегая прямо вдоль проезжей части.

   В этих местах, проезжая часть была отделена от тротуара стальным ограждением – это чтобы люди не перебегали. Но что было нехорошо, брызги от проезжающего транспорта доставали до прохожих и приходилось идти вдоль небольшого палисадника, отделяющего дворы от тротуара.

   Главной же опасностью здесь была большая лужа, что по сырой погоде всегда разлегалась на две трети проезжей части. Там, где она лежала, стоило вообще проходить как можно быстрее. Не ровён час проедет какой лихач и всё – весь в грязи, с ног до головы. Но так как тут ездили много и часто, эдакий филиал той лужи располагался не только на асфальте проезжей части но и на тротуаре. Транспорт, проезжая, выплёскивал часть воды на тротуар.

   С потеплением и тотальной распутицей, лужа вообще приобрела гигантские размеры. Сегодня она разлеглась на всю ширину проезжей части, так что надо было смотреть в оба. Грязь ещё не дошла до консистенции сметаны. Пока что это была просто ну ОЧЕНЬ грязная лужа. Но скоро, когда начнёт высыхать, а с проезжей части машины наплескают ещё, её придётся обходить по бордюру – между самим асфальтированным тротуаром, и клумбой. К этому времени её край всегда достигал бордюра.

   И тут друзьям не повезло.

   Нет, не автомобиль, едущий ещё далеко, заставил их перепугаться.

   Сзади их окликнули. И голос был слишком знакомый.

   – Эй мелочь! А ну стой!

   Произнесено было с какой-то бравирующей ленцой. С презрением к тем, к кому обращались. Андрей и Коля, ещё не веря в такую скотскую неудачу, синхронно оглянулись. В метрах тридцати за ними, быстрым шагом приближались широко всем известные школьные хулиганы во главе с Федькой Шпинёвым.

   – Блин! Влипли! – сжав зубы процедил Андрей.

   – Грабить будут! – мрачно заключил Коля.

   – Принесла же их нелёгкая! Что делаем? Догонят ведь!

   Коле, расставаться с монетами, выданными маман на буфет, было очень жаль. И не потому, что он такой жадный. Кому бы другому – мог и занять. Но этим... Как говорила бабка: «Таким даже в голодный год корку хлеба дать – грех пред небесами».

   Эти не взаймы брать будут. Эти будут грабить. Банда Шпинделя, как называли за глаза Федьку Шпинёва и его шайку, обирая младшеклассников обеспечивала себе очень даже роскошную жизнь. И никакие жалобы не помогали. Каждый раз получалось так, что имя жалобщика становилось известным самому Шпинделю. Со всеми вытекающими – разбитыми носами, выбитыми зубами.

   Да, Федька стоял на учёте в Детской Комнате Милиции. Но ему от этого было ни холодно, ни жарко. Поговаривали, что федькин папаня «у ментов» имеет некую волосатую лапу. Возможно, что были основания для таких слухов, но сейчас перед двумя школярами стоял весьма непростой выбор – либо покориться и сдать карманную мелочь местным бандитам, либо... попытаться удрать.

   И тут, Коля заметил, пока ещё вдали, за два квартала, на улицу вывернулся известный Китежский лихач. Его серая «Волга», взвизгнув шинами по асфальту как раз свернула с проспекта Железнодорожников и начала разгон по пустынной, на настоящий момент, улице. Благо, на переходе перед школой загорелся на светофоре зелёный и лихач торопился проскочить до того, как он сменится на красный.

   У Коли мгновенно сложилась картинка – того, что стоило бы увидеть в реальности, своими глазами. Но для этого... Как раз не хватало именно этого лихача.

   «Как это сделать?!» – лихорадочно соображал он, и у него в мозгу внезапно вспыхнуло то самое яркое утреннее воспоминание – с инкрустированной метлой мамы, с придурком «славянофилом» и... фразой, что тогда была брошена в спину улепётывающему ушлёпку.

   «А чего бы не испытать?!! – пришла шальная мысль. – Вдруг получится? Ведь не зря бабка повторяет, что „сказка – быль, просто надо знать как читать“!».

   – Й-оллы палы! – выпалил Коля. – Бежим прямо по луже!

   И сорвался с места. Только грязь из-под подошв взлетела.

   Картинка, что он хотел получить, в голове обрела ясность и чёткость свершившегося. Стала настолько детальной, что Коля поразился своему воображению – ведь даже так может!

   Он смотрел вперёд по улице, и с удовлетворением отмечал, как «Волга» всё больше и больше набирает ход. Да, водитель, при таких повадках, обязательно где-то разобьёт свою машину в хлам. И хорошо, если не убьётся сам и не убьёт ещё кого, уже совершенно не повинного ни в чём. Но сейчас сей автомобиль надвигался на большую лужу как Немезида – уверенно, стремительно, непоколебимо.

   Брызнула тротуарная лужа из-под ног бегущих друзей. А Коля, прижимая стальной шарик к ладони большим пальцем, опустил вниз руку.

   – Раз, два, три... Ни-хи-раб-ЛЯ-А! – тихо произнёс он и отпустил своё блестящее сокровище в полёт.

   Шарик, скатившись по сомкнутым пальцам как по желобку, летит за спину. И раз никаких замахов со стороны Коли не было – летит незаметно для преследователей, тоже сорвавшихся на бег. А то, что брюки до колена заляпаны жидкой грязью – мелочи! Это и отчистить можно когда грязь на брючинах засохнет. Главное поближе к батарее отопления держаться. А парта в классе, за которой Коля сидит, как раз рядом.

   Андрей, слева бежит, напрягая все силы. Ему тоже до озверения неприемлема даже мысль о том, чтобы что-то отдать паразитам Шпинделя.

   – С-сука-СТО-ОЙ! – кричит Шпиндель, но друзья даже не обернулись, понимая, что скорость сейчас главное.

   Коля слышит, как плюхает лужа под башмаком бегущего впереди всей своей ватаги Федьки. А на следующем шаге как раз под левую ногу, Федьке под подошву попадает стальной шарик. Нога Шпинделя вдруг резко проскальзывает назад, а так как она же и была опорной, он со смачным, громким плюхом, практически плашмя, рушится в лужу.

   Только беда в луже подстерегала не только его. Бегущий, практически по пятам за Федькой Мишка Суриков, не успев свернуть в сторону, цепляется башмаками за ноги лежащего в грязи вожака и приземляется лицом в лужу рядом. И тут набегают остальные. Ясное дело, что затормозить они уже катастрофически не успевали. Да и перепрыгнуть своих корешей, в полный рост лежащих в грязной луже они физически не могли.

   И тут, подоспел лихач.

   Водитель знал, что на серединной разметке дороги кроется под лужей крайне неприятная выбоина. И чтобы не попасть в неё колесом он всегда принимал вправо, проезжая в полуметре от края дороги. А то, что там, за железным ограждением, на тротуаре, как правило были люди – его никогда не волновало.

   Грязная лужа на проезжей части, из-под колёс автомобиля поднялась стеной. И рухнула вниз, на тротуар. Точнее на кучу-малу местных хулиганов, покрывая их грязью ещё и со спины.

   – Есть! – аж подскочил на бегу Андрей, представив что сейчас творится в грязной луже.

   Но особого смака в случившееся добавлял тот факт, что лихачом-водилой «Волги» был... ни кто иной, как батяня «атамана», Федьки-Шпинделя – Егор (Жорж) Шпинёв.

  – Глава третья,

   Навязанное пионерское задание. Коля чует, что без неприятностей не обойдётся.

   Андрей и Коля остановились лишь тогда, когда вбежали в широко распахнутые двери школы.

   – Слышь, Колян! С чего бы это Шпинделю по нашей стороне идти? – еле переведя дух спрашивает Андрей.

   – А леший его знает! И... вообще! Тебе лучше знать.

   – Ну-да! Как же! «Знаю»! Ты же в курсе, что как ту канаву едва засыпали, так все предпочитают обходить её по Полтавской, а это параллельно нашей за два квартала. Даже этот гнус – батька-шпиндельный, свою бумбарахайку под нашими окнами повадился ставить. Ведь до своего дома проехать пока не может. Авто в грязи утопнет.

   – Фигня какая-то! – зло заметил Коля, пытаясь хоть чуть-чуть отряхнуть грязь с брючин.

   – Но как они смачно в лужу все влипли! – перешёл на бешеный восторг Андрей и понизив голос спросил. – Это...

   – Ага. Тока помалкивай. – также понизив голос ответил Коля.

   – А как? – не унимался Андрей.

   – Потом расскажу. – отвязался Коля.

   – Ладно! Покеда! На перемене поболтаем.

   – Давай!

   Друзья они были закадычные, но вот учились в разных классах: Коля – в "А", Андрей – в "В". Если были бы в одном, то и сидели за одной партой. Но сейчас, Коля сидел за партой в своём "А", один. Сосед по парте отсутствовал. Что-то там с ним на каникулах приключилось, что его срочно в больницу определили. Чего-то он не то съел.

   И то хорошо! А то этот Игорёк вообще охамел. Мало того, что Колю постоянно напрягал для него контрольные решать, так ещё последнее время поколачивать стал.

   Есть такая «традиция» среди дураков, выражающаяся в одной их популярной фразе: «Ты умный? Зато я тебе в морду дам!». Года так два Игорь аккуратно списывал у Коли контрольные и даже защищал его от нападок таких же как он двоечников-одноклассников. В "А" классе таких было аж три. Но по прошествии лет, расслабился и зарвался. До того зарвался, что прямо перед четвертной контрольной «за просто так» побил Николая – потому, что тот слабый. Ну Коля и озлился на такую вопиющую неблагодарность.

   Как он помнит, та драка была для него как некий рубеж. До, он пытался как-то всё миром решать, а тут... Просто понял, что если не даст отпора, всю жизнь такие свинтусы на шее у него ездить будут.

   «Тварь я дражащая или право имею?!!» задал он себе сакраментальный вопрос.

   Ответ на него был двоякий, но что совершенно не хотелось быть «тварью дрожащей» стало ясно как никогда. НАДОЕЛО!!! Достали!

   Когда пришла пора писать контрольную, он так Игорьку и сказал.

   – Пиши сам!

   Игорёк на несколько секунд аж потерялся от такой наглости, со стороны ранее очень покладистого «раба». А как пришёл в себя, разъярился и зашипел.

   – Да ты чо! Оборзел?! Я ж нихрена не напишу!

   – А меня не колышет! – прошипел Коля.

   – Да ты совсем, вижу, борзый стал! – попытался Игорёк «убедить» соседа по парте. – А ну пиши!

   – Хрен тебе в печень! З-засранец! – злобно и дерзко ответил вчерашний пария и тут....

   Короче прямо на контрольной, математичке Ольге Дмитриевне, которая ещё являлась и классной в "А", пришлось рассаживать драчунов. Вот так и получилось, что Игорь оказался сидящим возле ненавистной Ленки-кабанихи (та без затей могла Игорю сама в глаз засветить от души – ещё та гром-баба!), а Коля в кои то веки, остался наслаждаться одиночеством за партой. Впрочем, девчонкам, сидящим сзади он как раз списывать всегда давал. Те к нему с уважением – и он к ним также.

   А то, что в тот день домой пришёл с фингалом под глазом – уже были, как батя выражаться, «издержки момента». Главное, что больше Игорёк ему на уроках ничем не помешает.

   – Привет Змий! – поприветствовали Колю его одноклассники.

   – Привет! – коротко ответил тот подняв руку, отбросил крышку парты и засунул портфель в парту. – Чё нового?

   – Игорька Новосилина на каникулах в «инфекцию» закатали. Говорят, надолго. Что-то у него там такое. – сидя на парте сообщил Борис Хохлов.

   – А что именно? – удивился Коля.

   – Та говорят понос у него такой, что «мама не горюй!». – заметил Чуев, выкладывая на парту учебник алгебры.

   – Ну... я же говорил ему, что он засранец! – злобно и глухо буркнул Коля пристраивая мокрую брючину к горячей батарее.

   – Ленко-о! – заорал Чуев через весь класс, – Как тебе: Новосилина ещё месяц не будет!

   – Ох! Хорошо то как! – окающим говорком ответила Кабанова. – Вонять не будет!

   Вообще, Лену Кабанову, хоть и звали её одноклассники «кабанихой», сложно было назвать толстой. Просто кость у неё была широкая и силушкой природа не обидела. А кабанихой её прозвали больше не по фамилии, а за нрав – что не по ней, сразу старалась зарвавшимся одноклассникам в глаз засветить.

   Потихоньку класс заполнился.

   Последние забегали уже после звонка, спешно становясь у своих мест за партами. Ведь прямо по пятам за ними следовала классный руководитель Ольга Дмитриевна Кук – сорокапятилетняя представительная дама. Всегда поджарая и подтянутая, в серой юбке, серой жилетке, и белой рубашке с шикарным белым бантом на шее.

   Математичка остановилась на пороге, сверкнула очками а-ля пенсне Товарища Берия, обводя вытянувшихся учеников и только после этого, цокая каблуками-шпильками по паркету шагнула вперёд, освобождая проход.

   Класс заинтересовался.

   Вслед за Ольгой Дмитриевной в дверь прошла худенькая, бледненькая девочка. Волосы у неё были сравнительно короткие – даже затылок не прикрывали – желтоватого цвета. Глаза – какого-то неопределённого цвета то ли голубые, то ли светло-зелёные. Личико правильное и, кажется, в конопушках. Но это с большого расстояния плохо видно. Поверх обычной школьной формы, у неё была надета белая пушистая шерстяная кофточка, которая подчёркивала некоторую измождённость, застывшую на лице.

   «Болезная, что-ль? – подумал Коля, – На то похоже... Но то, что лицо глупым держит... Может дура по жизни? Нет в её облике той серьёзности и ума, что например у той же Олеси Можейко – во где образец кондовой отличницы!».

   Коля украдкой покосился в сторону среднего ряда, где сидела упоминаемая.

   Кстати Олеся как сидела, будто лом проглотивши, так и сидит. Гордая посадка головы, спина прямая, коса в руку толщиной свисающая с плеча, плотно поджатые губы и очки в толстой роговой оправе. Она всегда старалась выглядеть не просто умной а суперумной, за что имела весьма скверную репутацию у парней. Особенно у парней, что слабы на голову, но крепки на кулаки.

   Коля испытывал к Олесе некоторую симпатию в отличие от остальных одноклассников. Ведь он тоже относится к тем самым, кто «самый умный». А за этот «грех» получить по башке в нашей школе как-то слишком просто.

   Колина нога, прислонённая всё это время к батарее, слишком нагрелась – стало припекать. На мгновение, он опустил глаза, отодвинулся. Когда снова посмотрел в сторону учителя, встретил взгляд, направленный прямо на него.

   Очки математички сверкнули резанув светом ламп по глазам, от чего Коля сморгнул. Однако та и не думала отводить от него взгляда, вселяя нехорошие подозрения и предчувствия на свой счёт.

   – Эту ученицу зовут Ира Зверева. Она с сего дня будет учиться в нашем классе. – объявила Ольга Дмитриевна не сводя взгляда со Змиева.

   «И чё она на меня уставилась?! Я её не бил! Я её вообще первый раз в жизни вижу!» – подумал Коля, но классная следующей тирадой развеяла эти подозрения.

   – И сидеть она будет на первом ряду...

   Коля напрягся, так как первый ряд – его ряд. А на нём всего два свободных места. Возле него и на задней парте у балбеса Юрки Свиридова. Кто из двух удостоится «счастья»?

   Учитель сверкнула очками, быстро посмотрев в сторону Свиридова, и вернула взгляд на Колю.

   «О, нет!!!» – подумал он.

   «О да!» сказала судьба и устами классного руководителя провозгласила.

   – А сидеть Ира будет за третьей партой. Со Змиевым.

   Не успел Коля обидеться, как классрук добила.

   – ...И так как Ира долго болела, много пропустила, Змиеву особое пионерское задание – помочь освоиться новенькой в классе..

   «Это как?! Как я ей помогу освоиться в классе, если меня половина на дух не переносит ибо „Слишком Умный“?!!».

   – ...И подтянуть её по математике!

   «Всё! Амба! Заклюют меня! И начнёт клевать на полном законном основании эта новенькая. Остальные продолжат. Ведь „Кукуша“ с девчонкой возиться поставила!».

   Кстати «Кукуша» – так классную за глаза ученики называли.

   Николай опечалился и начал жалеть себя.

   За спиной, предвкушая развлечение, многозначительно хмыкнули девочки. Новенькая озираясь по сторонам, прошла к назначенному месту и с опаской посмотрела на Колю. Тот нахмурился.

   – Сели!

   Класс зашумел, рассаживаясь по местам.