Текст книги "Хулиганы города Китежа (СИ)"

Автор книги: Александр Богатырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)

   – Но не дебил же! – оценив подколку хмыкнул Николас.

   – Это да! Умён ты у меня! – подтвердила супруга прижимаясь к к его плечу. – Как и тогда. Помнишь, как ты дурачил стражу моего папаши?

   – Естественно! – деланно возмутился Ратенфенгер. – Как такое забыть?!

   – Да! Было дело! Ты поёшь серенаду под окном, а они... Сколько раз они мимо тебя пробежали, ни разу не заметив?..

   Компания подростков, всё время, пока волшебники не скрылись за углом, грели уши. Баюны, похоже, и ещё дольше. Всё-таки и магия их, родовая, и неумеренное любопытство, да и слух, нечеловеческий.

   Первыми оживились Соколовы принявшись обсуждать свои впечатления.

   – Ты прикинь Миха: я уже изготовился прыгать через забор, а этот... дедушка, который... мне коленки приморозил. Чтобы, значит не утёк. Думал всё, каюк, в ближайшие часы буду деревом у обочины.

   – И не говори, Сёма! Сам чуть не помер от страху.

   – А ты бы предупреждал, что у тебя такие знакомые! – повернулся Семён к Коле выговаривая ему обиды. – То Ратенфенгеры, то сейчас этот... Гассан Абдурахман ибн Хаттаб!... чтоб он был вечно здоров и доволен жизнью!

   – А я что, знал, что Сам Дедушка Хаттаб на нас вот так из Тени выпрыгнет, да ещё здесь, да ещё при таких... – Коля чуть запнулся от волнения, но справившись с ним закончил. – ...Обстоятельствах!

   – Да уж! На всю последующую жизнь впечатлениями обеспечен! – ядовито заметил Михаил. – Да и ты хорош друг... Ведь чуть не подставил же!

   – Так ведь не подставил! И не я первый начал. Ведь это вы тогда надо мной шутки шутить принялись... – ехидно прищурившись отбрил Коля.

   – Какие? – с подозрением и возмущением спросил Семён.

   – Как какие?! – возмутился Коля. – А с церквой?! Ведь не предупредили что там...

   – Но ты ж справился. И рекорд мировой поставил! Ведь всем доказал! И согласился ведь!

   – Так уж и мировой? – хмыкнул Коля.

   – Да фигня всё это. – решил закруглить скользкую тему Михаил. – Пошутили и будя. Квиты.

   – И то верно. – нахмурился Семён и полез скрести затылок.

   – Тока вот у нас тут... Проблема. – вымолвил Михаил. – Ты как-то говорил, что у вас в семье только один Баюн. А этот чей?

   И кивнул на Василису. Та аж надулась от возмущения.

   – Дурень ты Миха! – почти обиделся за Баюна Коля. – Им нельзя говорить «Чей ты!». Это оскорбляет. Только «С кем ходишь?».

   – А! Извини, не знал. – Немедленно и искренне повинился Михаил, с опаской посмотрев на надувшуюся Василису. – Так... это-о... С кем ходишь?

   Василиса медленно уложила вздыбленную шерсть и всё ещё находясь в мрачном виде ответила усаживаясь.

   – Серебровы мы.

   Причём ответила именно так: во множественном лице. По отношению к себе и...

   – З-знаменитые! – Кивнул Михаил. – Да. Очень. Бабушку Милу знаем. Хорошая тётенька.

   Василиса таки успокоилась и, видно уловив почтение в мыслях Михаила и Семёна, благосклонно муркнула. Даже «мур» как-то по-царски у неё вышел.

   «Ну и дела! – меж тем думал про себя Коля. – Вот я себя хулиганом считал. Сейчас сей статус подтвердил. В настоящей уличной драке стенка на стенку поучаствовал! А оказывается я, по сравнению с некоторыми, так, мелкотравчатый. Да даже эти, которые Соколовы, и то... такие же. А вот что дедушка Гассан выдал! Вот это... да-а! Вот это сила! Вот это слава! Мне бы так!».

   И завистливо покивав своим мыслям Коля кивнул братьям, намекая, что стоило бы и убраться подальше от...

   – Их уже давно след простыл! – заметил Семён. – Знаю я Петрилу! Да ещё и цыгане тут... их наверняка тоже зацепили и страху добавили.

   – Да всё равно... Что нам здесь делать? – вклинился Михаил.

   – И то правда... Вот если бы ещё по мороженке... Обещанной.

   И тут из воздуха, с лёгким хлопком, перед каждым возникли по рожку любимого «Эскимо». Кошакам же достался «Пломбир».

   – Я-ж говорил! – воскликнул Коля, подхватывая сочащуюся прохладой прелесть и начиная раскручивать обёртку. – Дедушка Гассан всегда слово держит!

   И в сторону: «Спасибо, дедушка Гассан!».

  

  – Глава шестнадцатая

   Где рассказывается о том, что взламываются не только квартиры и сейфы.

   Взлом квартиры Зориных взбудоражил не только пострадавших. Для «Подразделения К», хоть и было такое происшествие «рабочим моментом», но то, что пытались обворовать не абы кого, а обладателей древнего фолианта с весьма тёмным происхождением, полностью исключало передачу дела в обычную милицию. Более того! Следовало очень серьёзно проверить саму книгу на предмет чего такого в ней есть, если за ней так гоняются. Ведь воры могли знать куда и почему забрали всю семейку. А раз могли знать и понимать, то это могло означать что они сами из колдунов.

   Кстати на то, что взломщики таки из колдунов указывало ещё одно обстоятельство, которое подтвердила приехавшая на место бригада экспертов – взлом был с применением волшбы. Ведь простой взломщик, магическую «сигналку» бы просто не обнаружил. И на этом бы попался .

   – О! – изобразил удивление Саблезубый, выходя в коридор и прикрывая за собой дверь. – Людмила Михайловна! Помощь не требуется?

   Проявить участие к эксперту заставило её сильно озабоченное лицо, с которым она тащила в руках нечто, хорошо замотанное в изолирующий плащ.

   Зверева остановилась и смерила с ног до головы куртуазно изогнувшегося сотрудника. Правда всю его куртуазность немного портила острозубая улыбка. Но к этому она уже начала как-то привыкать. Всё-таки не вампир. Хоть и похож.

   – Я так понимаю, что вас товарищ Котов мне в помощь направил?

  – Вы, как всегда, проницательны! – Не меняясь в лице, и сверкая клыками высказался Саблезубый.

   Игру, в которую регулярно играл Саблезубый, Людмила давно уже раскусила. Из-за повторов.

   Ведь как получается: если скажешь «не надо помощи», Саблезубый притворно вздохнёт и сообщит, что «к сожалению, начальство послало в помощь». Если скажешь «да, нужна», – так и вообще ничего не скажет про указание Котова, а снова улыбнётся во все свои зубищи и пойдёт помогать с видом, будто делает великое одолжение.

   Что и говорить – игра примитивная и, как сожалела Зверева, распространённая.

   Она молча кивнула следовать за собой и двинулась по коридору в сторону спецлаборатории.

   – А в изоляции... – с подозрением покосился Саблезубый на свёрток. – Книга Зориных?

   – Она самая. – пребывая в том же хмуром состоянии буркнула Людмила. И, предупреждая следующий вопрос добавила – Кусается!

   – Хм... Давно не сталкивался с Родовыми Книгами с хорошей защитой... – снова попытался проявить участие Саблезубый. – Может мне её понести?

   – Не стоит. Не тяжёлая и изоляция достаточная.

   Забежавший чуть вперёд Саблезубый открыл дверь, пропуская вперёд Звереву и также тихо, как обычно и ходил «прокрался» в лабораторию. Людмилу всё подмывало расспросить Саблезубого с чего это он такую привычку имеет. Ведь видно, что не кто-то его научил, а благоприобретённая. Ведь все, кого именно что учили, умели переключаться с одного режима на другой – вот идёт обычным шагом, а вот уже крадётся. Саблезубый всегда «крался».

   Подойдя к столу возле рентгеновского аппарата, Зверева грубо бросила книгу на жестяную поверхность и обернулась к завлабораторией.

   – ...Вот такая проблема Михалыч! – завершила она свой рассказ, проводя рукой в перчатке, покрытой светящимися рунами по страницам открытой Книги. – Если пытаться разбирать что там в дремучем прошлом накрутили владельцы, то это на месяц копаться. А надо срочно. Надо выяснить что находится в скрытых разделах. Там, где листы магией слеплены.

   Михалыч, завлабораторией подцепил пинцетом страницу, которую придерживала Зверева и посмотрел его на просвет.

   – Ух как они его! – покачал головой Михалыч. – Давненько я не сталкивался с таким...

   – Параноидальным?! – подсказал замявшемуся коллеге Саблезубый.

   – Во-во! Именно! Параноидальным колдовством! Ведь и на просвет ничего не видно. А у меня глаза сам знаешь! Магией просвечивает.

   – Вот у меня и возникла идея, что не просветить ли нам эти склеенные листы рентгеном? – вставила своё Зверева. – Ведь в таких книгах, я знаю, многие в краску для чернил добавляли соли свинца. И до двадцатого века, никто из волшебников про рентген не знал.

   – Я сам в нетерпении узнать что же они там такого скрывали... – зажёгся интересом Михалыч. – И много там страниц таких... склеенных?

   – Четыре пакета.

   – Оу!... И что же это нам такое интересное попало?!

   Следующие полчаса прилаживали книгу на столик под рентгеновским аппаратом.

   Отсняли довольно быстро.

   Потом пили чай, пока лаборант проявлял пластины. Но посмотреть не успели. Раздался рык телефона.

   Михалыч поморщился, отставил кружку с исходящим паром ароматным напитком и просто телекинезом притянул аппарат в руки.

   – Да! Лаборатория!

   Саблезубый и Зверева переглянулись, почуяв, что как бы ни по их души звонок.

   Через секунду подозрения подтвердились.

   – Людмила Михайловна. – протянул трубку завлаб. – Вас. Из больницы.

   Зверева проявила вежливое удивление, но убрав эмоции с лица взяла трубку и осторожно приложила к уху. В это время подошёл лаборант со свежеотпечатанными на фотобумаге снимками.

   Обычно такие снимки рассматривали прямо с фотопластины, в негативе, но сейчас, так как необходимы несколько экземпляров с каждого снимка, лаборант распечатал всё на фотобумагу. Самым простейшим способом из всех – просушенную фотопластину, накладывал на фотобумагу и просто засвечивал светом из фотоувеличителя с последующей проявкой, закреплением изображения. Видно было просушивал бумажные фотоснимки не в сушилке, а по-быстрому, магией.

   Саблезубый, заметив это, поморщился, на что лаборант тут же поспешил заверить, что ещё одна партия сушится нормальным образом а это лишь экстренные экземпляры.

   Зверева только глаза скосила, кивая на слова льющиеся ей в ухо. Но вдруг напряглась. Взгляд стал колючим. И так как он был направлен на Михалыча, тот поёжился и вернул вопросительный.

   – Ещё раз уточни – сказала она в трубку. – Кто-то пытался «стереть» память?...

   – ...

   – Сейчас же выезжаю. Постарайтесь продержать до моего прибытия....

   – ...

   – Ах уже вывели? Но...

   – ...

   – Проклятье... Да. Снятие проклятий... Хорошо!

   Зверева. Аккуратно положила трубку на рычаг и посмотрела на коллег вопросительно смотрящих на неё.

   – Представьте себе, у нас в городе ЧП. Очередное. – Чуть обдумав полученную информацию начала она. – В больницу поступили две библиотекарши. В коме. Сначала думали, что они обе отравились. Чаем с травами. Но прибывший специалист – из наших – никаких следов яда не обнаружил и заподозрил колдовство. По характеру воздействия – попытка заблокировать память. Выполненная изрядно... топорно. Как когда-то, ещё в девятнадцатом веке, пытались «стирать» память.

   – Но ведь её же нельзя стирать! – удивился лаборант оторвавшийся от разглядывания фотографий.

   – Да, только разрушить мозг. Но... сама архаика воздействия, как-то... нехорошо пахнет! – нашёлся Михалыч. – И что же?

   – Наш сотрудник, попытался снять как проклятие. У него получилось, но всё равно эти две женщины находятся в тяжёлом состоянии. Но, а почему я вам это говорю... Как вы думаете: зачем кому-то понадобилось пытаться стирать память не у кого-то там, например у колдуна или ведьмы, а у не отмеченных Мокошью? Что такого критически важного могли знать библиотекарши?

   – Людмила Михайловна... – обратился Саблезубый. – Вы подозреваете, что это происшествие связано с...

   И кивнул в сторону разложенных на столе листов фотографий.

   – Связь элементарная – библиотекарши и Книга. – кивнула Зверева.

   – Думаете, они её видели? – спросил Михалыч.

   – Скорее всего нет, так как... – Зверева ухмыльнулась и посмотрела в сторону уже снова замотанной в изолирующий плащ Книги. – Слишком уж она замагичена.

   – Но тогда откуда?

   – Там вы видели... первые несколько десятков страниц исписаны не кириллицей. После – кириллицей но, старославянским языком.

   – Да! Точно! – вспомнил Саблезубый. – Сходится! При мне мамаша семейства говорила, что переводила книгу. Рецепты снадобий.

   – Тогда имеет смысл! – подал голос Михалыч. – Она таскала фрагменты текстов, переводила, привлекая библиотекарш для поиска нужных книг по старославянскому, а те, глядя ей через плечо, что-то у ней умыкнули себе.

   – Но пытаться почти убить за какие-то старые рецепты лекарств?! – усомнился Саблезубый.

   – А Наговоры? Может эти две «сверхлюбопытные Варвары» переписали что-то из наговоров? – сделал предположение Михалыч.

   – Или – что-то потяжелее. – выдал предположение Саблезубый.

   – Тогда... – Людмила изящным жестом указала на фото. – Надо срочно понять что же такого могла та мамаша притащить в библиотеку и что же такое могли там некие неумелые колдуны увидеть через библиотекарш. Такого, что их так сильно заинтересовало и из-за чего этим «Варварам» носы вместе с головой чуть не оторвали.

   – Я... кажется знаю! – выдал лаборант, до этого внимательно вглядываясь в один из снимков. – Вот, посмотрите на этот круг... что просвечивает с внутренней страницы.

   – Дай-ка. – протянула руку Зверева.

   Немедленно и Михалыч и Саблезубый придвинулись вплотную к Зверевой пытаясь разглядеть что же такого интересного лаборант нашёл.

   – Как интересно!... – выдал Михалыч, пытаясь расшифровать то, что видит... – Если присмотреться, буквы имеют разный наклон на разных страницах, также и строки... поэтому прочитать, хоть и с трудом, но... можно. Но Круг!...

   – Саламандра? – выдал предположение Саблезубый.

  – Малый Китеж. Районная больница

   В больнице их встретил Роман Коваль. Именно ему сегодня выпала честь инспектировать больницу и именно при нём поступили те самые библиотекарши. Пока шли по коридорам удалось обменяться мнениями и сведениями.

   – Как их состояние? – по деловому поинтересовалась Зверева.

   – Устойчивое. После снятия проклятия вышли из комы и даже обозначили резкий прогресс. Сейчас даже говорить могут. Последствия лечить будут долго, но ничего их жизни уже не угрожает.

   – Роман! – Обратился Саблезубый. – А нельзя ли предположить, что их преднамеренно загнали в кому?

   – Не по глупости или криворукости? – сообразил Роман и покачал головой. – Сложно сказать. Но выглядит так, как будто орудовал неумеха.

   – Подросток? Мог?

   – Исключается. Если и подросток, то слишком сильный, и слишком злобный.

   Саблезубый и Зверева переглянулись.

   – Змиев – исключается. И Зорин тоже. – после секундной заминки сделала вывод Зверева поняв ход мысли коллеги.

   – Вы всё таки предполагаете, что мог сделать подросток? – поглядев на обоих осторожно спросил Роман.

   – Как одну из версий. – откликнулся Саблезубый.

   – Но, всё-таки, учитывая факт охоты за Родовой Книгой... вероятнее это был взрослый. – добавил Саблезубый после небольшой заминки.

   – И как ещё одна версия, этот взрослый – Саламандра? – ядовито бросила Зверева, искоса глядя на Саблезубого.

   Тот флегматично пожал плечами.

   – А что? Есть улики? – тут же вскинулся Роман.

   – Некие взломали квартиру Зориных, когда они «отдыхали» на Полигоне. -также флегматично ответил Саблезубый. – Перерыли там всё, но искали не деньги и драгоценности. Книга сейчас у нас. Исследуем содержание. Книга защищена. Изобретательно. В несколько слоёв. Содержит описания высокоуровневых заклинаний и ритуальных конструктов. И как вишенка на торте, там на первой странице рисунок красной краской – танцующая Саламандра. Как у того самого на гербе...

   – Вряд-ли. Не Саул де Ронна. – Охладила пыл сотрудников Зверева. – те листы, судя по записанному, где-то век четырнадцатый. Краска рисунка и первые записи – одинаковой краской.

   – «Слегка» до Саула. Лет так за сто. – попробовал схохмить Роман, но уже пришли.

   У входа в палату их ждал худощавый, жилистый врач. Как знала Зверева – реаниматолог. И смотрел он на всю троицу волшебников с большим интересом.

   – Наше почтение, Константин Максимилианович! – оскалился Саблезубый.

   – Здравствуйте! – чуть поклонившись засвидетельствовала уважение Зверева. Роман лишь кивнул, так как только что с ним же и имел дело.

   Реаниматолог поздоровался и тут же, скорчив ехидную мину поинтересовался.

   – Как интересно вы разговариваете! Пока шли по коридору, видно, что что-то говорите друг другу, но ничего не слышно. Даже вблизи. Научите?

   Кагебешники переглянулись.

   – Извините, но нет. Это наше профессиональное и учить... долго. – отбрехалась Зверева.

   Реаниматолог лишь обозначил пожатие плечами и тут же задал вопрос в лоб.

   – Вы по поводу тех двоих, что недавно из комы вышли?

   – Да, Константин Максимилианович!

   Реаниматолог выразительно глянул на Звереву, поднял вопросительно бровь и посмотрел на Романа.

   – Она у нас главный эксперт по таким случаям, Константин Максимилианович. – пояснил тот.

   – Ах вот оно что! Буду знать. Но вы как-то и не удосужились мне этого сказать! – почти обвиняюще сказал он Зверевой.

   – Случая не представилось. Да и зачем? Вон, Роман тоже хорошо разбирается. – попыталась представиться скромницей Людмила.

   – Но вы у них начальник по этим делам. – сделал вывод реаниматолог и тут же перешёл к делу. – К сожалению, поговорить с пострадавшими сейчас не представляется возможным. Даже после того, что сделал ваш коллега.

   Уважительный кивок в сторону Романа.

   – А осмотреть?

   Реаниматолог с сомнением смерил всю троицу взглядом, но так как доподлинно знал из какой «Конторы» эти трое, перечить не стал.

   – Халаты, маски наденьте. – коротко бросил он.

   – Вот. Обе пациентки, судя по всему, сейчас... – реаниматолог замялся, чуть не сбившись на профессиональный слэнг. – Короче сейчас их жизнь вне опасности. И что вы хотели высмотреть?

   Скепсис и на лице, и в словах был явный.

   Не обращая на него внимания, Людмила вытащила свой умклайдет и тщательно просканировала сначала старую библиотекаршу, а после и молодую. Операция вызвала повышенный интерес у реаниматолога. Он уже видел такой же у Романа чуть раньше.

   Увиденное слегка удивило Звереву. Она и так предполагала, что увидит нечто подобное, но...

   – Действительно! – сказала она убирая умклайдет в сумочку. – Как будто какой-то сильный дилетант им по головам прошёлся.

   – М-мны... Может попытка имитации? – предположил Саблезубый. И улыбнулся своей «фирменной» улыбочкой чем ещё больше заинтересовал реаниматолога. Тот такие клыки, похоже, видел впервые.

   – Есть такое... – кивнула Зверева и повернулась к Ковалю. – А вы что думаете?

   – Да... также!

   – Но сомнения есть?

   Тот только плечами пожал. Всем своим видом показывая, что сомнения должны быть всегда, пока....

   – В таком случае, пока оставим пострадавших на попечение нашей медицины. – кивнула она реаниматологу и вся троица направилась к выходу.

   – А! Кстати! Людмила Михайловна! – подкинулся Коваль, что-то вспомнив уже когда вышли в коридор. – Тут ещё один... пациент, который требует вашего экспертного заключения. На этот раз подросток. Шпинёв Фёдор.

   Людмила остановилась.

   – Фёдор Шпинёв? А он тут почему? – удивившись спросила она. – Ведь его вчера ещё должны были отправить домой долёживать.

   – А вот это и требует вашего заключения. Обстоятельство «проявилось» совсем недавно.

   – Тогда пойдём взглянем.

   Шпинёва они застали сидящим на кровати и что-то пытающемся вытворить с колодой карт. Но у него не получалось. Увидев вошедших взрослых, тот покраснел, неловко дёрнул руками и вся колода выстелилась на паркет под ногами.

   Получив такой конфуз Фёдор ещё больше покраснел и став на четвереньки принялся лихорадочно сгребать карты в кучу.

   Людмила дождавшись когда тот таки соберёт рассыпанное, молча протянула руку. Фёдор же красный как рак, насупился и нехотя протянул собранную колоду.

   Также молча Зверева осмотрела колоду и сунула в сумочку.

   – Не уследили! – всплеснула медсестра, зашедшая вслед за тройкой представителей «Подразделения К».

   Людмила, однако, не стала развивать тему, подошла к пациенту уже догадываясь из-за чего её сюда пригласили.

   – Лечь! – приказал Роман Коваль и Фёдор с видом мученика распластался на продавленном матрасе кровати.

   – Вот. – указал он на хорошо заметную шишку на лбу Шпинёва-младшего.

   При этом Саблезубый так выразительно посмотрел на медсестричку, что та немедленно вымелась в коридор и прикрыла за собой дверь.

   Несколько секунд на разглядывание и Зверева снова лезет в свою сумочку. За умклайдетом.

   Увидев в руках беловолосой некий предмет, сильно смахивающий на шприц, Шпинёв задёргался, но Роман сначала положил руку ему на плечо а после придавил двумя пальцами лоб хулигана к подушке.

   – Не дёргайся. Колоть не собираемся. Только диагностика.

   На этот раз Зверева застыла над телом пациента надолго.

   Когда же она медленно, словно нехотя укладывала свой умклайдет обратно в сумочку, вид у неё был задумчивый.

   – Вот и я тоже теряюсь в догадках. – сообразил Коваль.

   – Да! – словно очнувшись выпалила Людмила. – Это не онкология. Не шишка. Шишка у него была. Но быстро сошла. Нашими стараниями.

   – Но тогда что? Ведь растёт!

   – Вот и я думаю...

   Стоящий рядом Саблезубый лишь покосился на Шпинёва ожидая что же скажет эксперт.

   – Проклятие? – выдал предположение Роман.

   – Возможно. – снова вышла из задумчивости Людмила и тут же дополнила.

   – Да на нём проклятий... На новогодней ёлке игрушек и то намного меньше будет... И всё это «не добро» ещё дико перекручено. Одно на другое накладывается и переплетается.

   – и все какие-то слабые. – дополнил Роман.

   – Да... Слабые... – согласилась Зверева. – Но их слишком много.

   – Видать многим нахамил! – оскалился Саблезубый.

   – Смею заметить, -продолжил он, когда и Людмила и Роман обернулись на его слова, – я такое встречал. Такое, как я думаю, может быть в том случае, когда очень много людей его прокляли. И не обязательно обладающие Силой. Просто очень много.

   – Так сверхслабые же... – попытался возразить Роман.

   – Да! – поспешила согласиться Зверева, но тут же продолжила. – сверхслабые, нанесённые не обладающими Силой людьми, сложились вместе. Переплелись и получилось то, что имеем. И если таких сверхслабых проклятий слишком много, то они складывая свою энергетику вырастают в «нормальное» проклятие...

   – Попробуем взломать и снять? – в энтузиазме предложил Роман.

   Зверева с сомнением посмотрела на Коваля. Медленно качнула отрицательно головой.

   – Если бы одно было – можно распутать и снять. Как вы тем библиотекаршам сняли. Если что-то многоэтажное, чётко структурированное, типа того, что мы на Родовой Книге сегодня видели – можно поднапрячься, распутать. И в конце концов сломать. А тут! Тут сверху всех тех мелких и запутанных, лежит что-то потяжелее. И успело прорасти во все предыдущие. Сплелось с ними.

   – Что будем делать? – спросил Коваль, поняв, что Зверева сильно затрудняется и, похоже, ничего пока поделать не может.

   – Если бы знать на что его так приложили... – с сомнением вымолвила Зверева махнув в сторону шишки на лбу у Шпинёва. – Знать что за проклятие, его содержание... Тогда можно было бы попробовать снять хотя бы вот это, крупное. Что отвечает за растущую шишку. Ведь... Почти наверняка, тот биокинетик, что его приложил... сделал это сгоряча, случайно и сам не понимая что делает... Ведь... чушь какая-то!

   – Короче, будем подождать! – Рубанул Саблезубый, прерывая метания вставшего в тупик эксперта.

   – Да. Я того же мнения. – немедленно согласился Роман. – Подождём. Тем более, что не онкология. По ауре шишка состоит из здоровых клеток.

   Зверева, удивлённо помотав головой, поочерёдно оглядев коллег, таки выдохнула и смирившись со сложностью проблемы вымолвила.

   – Так и поступим. Пускай тут валяется. И... надо бы с лечащим поговорить. Чтобы оставил и не дёргал почём зря этого... в отделение онкологии.

   Переговорили с врачами быстро.

   Лечащий Шпинёва – кругленький как колобок низкорослый мужичок в очках – лишь кивал на все указующие, что на него высыпала Зверева. Он ещё в первые столкновения с ней понял, что будет либо по ней, либо никак. Ведь за ней и «Серьёзная Контора», и что самое главное, мнение главврача.

   Хотя... По его виду было ясно, что как раз главврачу он донесёт своё особое мнение.

   Уже выходя из больницы Зверева оглянулась и выговорила.

   – Всё-таки по злобе приложил Шпинёва какой-то биокинетик. Не находите? – сказано было так, что все поняли – Зверева сомневается в специализации автора большого проклятия на организме Фёдора Шпинёва.

   – Определённо! – согласился Роман.

   – Но тогда этого обалдуя Шпинёвского надо поставить на особый контроль. – получив подкрепление мнения заключила Людмила. – Хоть мне и показалось, что приложил «зелёный»** со средненькой силой, но всё-таки биокинетик! А раз так, то... Не зря же ведь говорится в поговорке: «Злить биокинетика – самый скверный способ покончить жизнь самоубийством».

   Фёдор Шпинёв ещё долго неподвижно лежал в своей кровати и решал неразрешимую проблему: «И ЧТО ЭТО БЫЛО?!!» Ведь зашли какие-то трое «сурьёнзых», постояли над ним, потыкали пальцами, ещё постояли. Помахали какой-то железякой. И ушли!

   И всё это МОЛЧА!

   **(жаргон магов: зелёный – специализация жизнь, «жизнюк», «биокинетик»; красный – огненная специализация, «огонёк»; белый – воздух, «Сиверко»; синий – вода, «водяной»; чёрный – земля, «строитель». Вторичные: металл– «кузнец»; Молния – «громовержец»; холод – «Морозко», «ледышка»).

  – Глава семнадцатая

   В которой всплывают дела давно минувших дней и хвастается Адель

   Звереву Саблезубый застал за написанием отчёта.

   Сияя победной улыбкой, он подошёл к её столу, многозначительно размахивая свежей папкой типа: «Смотри, что добыл!».

   Зверева немедленно заинтересовалась, аккуратно отложила в сторону ручку и вопросительно посмотрела на Саблезубого. -

   – Посмотри что нам коллеги из ГДР прислали!..

   Людмила изобразила вежливое удивление и снова вопрос. Саблезубый понял правильно и добавил:

   – Не секретно.

   – Что там?

   – В Москве посчитали, что это важно и разослали всем. Фототелеграфом. – Пояснил Саблезубый выкладывая толстую пачку перед Зверевой. – Особенно нам.

   – Почему «особенно нам»? – насторожилась Людмила.

   – У нас на территории была попытка прорыва.

   – Ты о том нацисте из «Аненербе»? Раухе?

   – Именно! И материал как раз об ещё одном из Аненербе.

   – Которого, как полагаю, нам стоит ждать и ловить? – чуть улыбнулась Зверева принимая в руки папку.

   – Не! Этого эсэсовца уже не нужно ловить. Дохлый. И давно.

   – Уже прочитал?

   На это Саблезубый лишь надменно фыркнул. Ясное дело, что прочитал и теперь ждёт от Зверевой реакции на пришедшие документы.

   Зверева же прищурилась, усмехнулась, и принялась читать.

   – Так... Отто Вильгельм Ран. Родился в Михельштадте 18 февраля 1904 года... Дата смерти 13 или 14 марта, гора Куфштайн... Угу. Уже интересно. Нет точной даты смерти.... Далее. Немецкий писатель и исследователь, археолог-любитель, сотрудник... Аненербе, естественно.... и... оберштурмфюрер СС.

   – Это естественно, так как «Аненербе»... – вставил Саблезубый, став рядом с креслом Зверевой и скрестив руки на груди. – Ты дальше читай! Там...

   – Родился, учился, закончил... это можно пропустить... Ага! «Ещё в детстве увлёкся историей еретического учения и движения катаров... уже очень интересно! С 1928 года по 1932-й много путешествует по Франции, Испании, Италии и Швейцарии, где занимается поиском наследия катаров. В Париже входит в круг литераторов и учёных, знакомится с Морисом Магром и спиритуалисткой графиней Марианной Пюжоль-Мюра, являвшейся потомком Эсклармонды де Фуа, ярой приверженки катаров»...

   – Угу. Той самой Эсклармонды де Фуа. Основательницы. Которая передала на восстановление замок Монсегюр Раймонду де Перейлю. Чтобы он там восстановил Храм Солнца. – прокомментировал Саблезубый.

   – После, – продолжил он, так как Зверева оторвалась от чтения ожидая продолжения пояснений. – Раймонд де Перейль назвал свою дочь в честь графини де Фуа – Эсклармонда. Он привил ей с детства любовь к вере и независимости. Кстати, Эсклармонда – значит «Свет Мира». Такое многозначительное имя.

   В 18 лет она выходит замуж за приверженца веры катаров Бернара де Ньор. Они яростно защищают свою веру. В 1242 году рыцари замка Монсегюр двинулись против своих недругов в Авиньон, уничтожив там инквизиторов. Разъяренные инквизиторы обратились за помощью к королю. Крепость Монсегюр, оставшаяся практически без защиты, была осаждена многотысячными французскими войсками. Пятнадцать рыцарей и пятьдесят солдат почти год оборонялись в замке. Отвесные склоны горы помогали защитникам. Отважная Эсклармонда, зная подземельные туннели замка проносила осажденным еду и оружие.

   Крестоносцы впервые при осаде замка Монсегюр использовали катапульту, тем самым показывая свое превосходство. Понимая, что поражения не избежать, катары попросили 15 дней перемирия. За это время, проведя свои ритуалы, катары подготовились к сдаче крепости. И 16 марта 1244 году крепость Монсегюр пала. Рыцари живыми не сдались, а семьи высокопоставленных катаров, 225 человек, королевские войска сожгли на костре у подножия этой горы. Говорят огонь поглощал их пение. Это было поражение. Но не катаров, которые не отреклись от своих религиозных убеждений и были сильны духом. Они предпочли смерть, нежели свободу, с отрешением от веры. Эсклармонда погибла со всеми в огне.

   – Присутствовали? – заинтересованно спросила Зверева.

   – Нет. Но слышал рассказ свидетеля казни. – сделал печальное лицо Саблезубый.

   Зверева кивнула и вернулась к чтению.

   – Летом 1929 года Ран жил недалеко от Монсегюра, посетил пещеры Сабат и Лонгрив, где изучал средневековые символические изображения и руны якобы катаров. Исследования Рана во Франции привлекли главу СС Гимлера. Тезис Рана о том, что катары были германским дуалистическим еретическим движением арийского происхождения, настолько впечатлил Гиммлера, что тот сразу предложил Рану заниматься его изысканиями под эгидой СС. В итоге Ран стал сотрудником исследовательского общества Аненербе. В 12 марта 1936 года вступил в ряды СС и почти сразу получил звание унтершарфюрера СС.

   Зверева дальше пробежалась по паре абзацев и уткнулась в наиболее для неё интересное.

   – Ага. Написал две книги... По своим исследованиям... Считал, что у катаров был Святой Грааль и если правильно расшифровать послания катаров потомкам, то Грааль можно найти и передать Рейху.... К 1937 году его исследования, как посчитали в «Аненербе», завели Рана «не туда, куда надо». Попал в опалу. В самом конце 1938 года, разочаровавшись в политике нацизма, Ран подал рапорт об увольнении из СС, будучи в звании оберштурмфюрера.