Текст книги "Всемирная история. Том 7. Раннее средневековье "

Автор книги: Александр Бадак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц)

Достойное место в музеях мира занимают художественные изделия из драгоценных металлов, керамики и самоцветов, изготовленные в объединенной Силле. Эти экспонаты отличаются от изделий периода трех государств тщательностью отделки, большей художественностью и являются бесспорным доказательством высокого для тех времен уровня развития техники. О прекрасных изделиях прикладного искусства говорит, например, описание в «Самгук юса» макета «Горы 10 тысяч будд», отправленного как подарок в Танскую империю. Письменные источники сообщают и о деятельности силланских художников в соседних странах (Понмарё, Панманнё и др. в Японии, Ким Чхуный в Танской империи, где он был придворным художником, и т. д.).

Во времена трех государств и особенно в период объединенной Силлы были выработаны те своеобразные формы и традиции, которые стали истоками дальнейшего развития национальной корейской культуры, явившейся одновременно вкладом в сокровищницу общечеловеческой культуры. В последние годы существования Силлы, когда она утратила былое единство и раздиралась междоусобицами, культура и искусство в значительной мере пришли в упадок.

-=ГЛАВА 3=-

ЯПОНИЯ И ИНДИЯ ЯПОНИЯ В III —VIII вв.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ РАННЕФЕОДАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА

Из племенного союза, который занимал, по мнению одних исследований, остров Кюсю, а по мнению других – южную часть острова Хонсю, район позднейших провинций Ямато, Коти и Сэцу, и выросло Японское государство. Первоначально оно занимало северную часть Кюсю, южную часть Хонсю, а с середины IV в.– южную оконечность Корейского полуострова (район Миманы).

Можно говорить о пяти этнических компонентах, которые приняли участие в формировании японской народности: айнском, индонезийском (кумасо, хаято), древнем восточноазиатском (предки ва), собственно корейском и собственно китайском.

Процесс образования японского народа происходил в период яёи, когда разведение риса стало основой японского хозяйства, и до нашей эры. Уже тогда появился японский язык. Формирование японской народности в экономическом отношении обязано тому обстоятельству, что аборигены Центрального и Южного Китая внесли в Японию культуру поливного риса. Сам народ наладил культурное общение между Японией, с одной стороны, и Маньчжурией и Северным Китаем – с другой (через Корею). Культура металла маньчжурского и корейского происхождения была занесена в Японию, а кровь их носителей смешалась с кровью населения Западной Японии. Режим Ямато был создан наездниками Восточной Маньчжурии. Эти наездники первоначально двигались на юг со своей родины и завоевали Южную Корею. После поражения им пришлось затвориться в Мимане, откуда они двинулись на Северное Кюсю примерно в первой половине VI в. В конце IV и начале V в. они настолько усилились, что смогли вернуть господство над Южной Кореей, перенести политический центр в Китай, основать там режим Ямато и перейти к объединению страны.

Иноземцы прибыли в Японию через Корейский полуостров тремя волнами: IV – начало V в.; вторая половина VI – начало VII в.; 60-е годы VII—VIII в. Всех иммигрантов селили компактными группами в строго определенных районах.

С V в. ая особенно густо расселялись на Хонсю по побережью внутреннего Японского моря, вблизи тех мест, где размещались царские ставки. Поселения ая (ямато-но ая) находились в провинциях Ямато, Кавати. Хата придерживались той же тенденции – жить вблизи ставок царя и поселились в основном в провинциях Ямасиро, Сэтцу, Кавати. Названия «ая» и «хата» как родовые фамилии иммигрантов в первом поколении упоминаются уже в V в.

С V в. хата заселяли побережье внутреннего Японского моря, восточное побережье Кюсю, западное побережье Сикоку, южное побережье Хонсю. Затем они переселились в провинции Бидзэн, Сацума, Сэтцу, Кавати, Танива, Ямато, Ямасиро и далее в Тикацуоми, Мино.

Появление корейских военнопленных и китайских иммигрантов на островах способствовало консолидации централизованного режима, который противостоял эмиси, владевшему севером Хонсю. Эти иммигранты отнюдь не оказались в положении изолированного меньшинства. Они стали частью господствующей в Японии социальной структуры. Обе группы (ая и хата) расслаивались, с одной стороны, на ряд более мелких привилегированных управленческих прослоек, а с другой – на массу рядовых, которые еще раньше в корейских поселениях находились в подчинении у своих вождей. В процессе натурализации обе группы, каждая по-своему, прошли путь развития, имевший отличительные особенности, оказавшие влияние на их окончательный социальный состав.

Низшей ячейкой общества являлась семья, уже в то время сочетавшая в себе элементы отживающей родовой организации и нарождающихся новых отношений. Понятие «семья» выражалось термином «монко», буквально значащим «двор». Так, в Ематай числилось 70 тысяч с лишним дворов, в Тома – свыше 50 тысяч, на Цусиса и в Ито – свыше тысячи дворов.

Подобные семьи имеют дома. Такие семьи предстали взору китайских послов из префектуры Дайфан: «Для жилья делают травяные шалаши и деревянные дома. По форме они подобны насыпи. Вход в них находится наверху. Вся семья вместе живет внутри. Нет различий между старшими и младшими, мужчинами и женщинами».

Остатки поселения в Хуэ у города Фукуока представляют собой часть поселка (юряку). На нем открыты 4 примыкающие друг к другу группы землянок, снабженные отводным ровиком. Усадьба из 5—6 землянок с колодцем, складом, кухней и другими постройками приспособлена для совместной жизни. Конструкция землянок стандартная: вертикальное строение площадью 25—30 кв. м. с входом вверху. В жилище находилось 8—10 человек, а в группе из 5—6 жилищ – несколько десятков человек. Семья из 8—10 человек уже составляла отдельную и стойкую хозяйственную единицу, поэтому скопление в одном месте нескольких таких семей – признание существования одной большой семьи, находящейся под началом патриарха.

Какое же место в семье отводилось мужчине, а какое – женщине? Брачные обычаи неясны даже в основном пункте: были ли браки экзогамные? В «Вэй чжи» экзогамность отмечена лишь у племени вэй: «на однофамильных не женятся». Зато говорится о существовании полигамии. Полигамия находится в противоречии с внешними матриархальными признаками. Как пережиток она могла сохраниться очень долго – у правителей и их приближенных. Известно, что у правителей, знати было по 4—5 жен. Очевидно, что не все могли иметь даже по 2—3 жены, а только самые богатые.

Социальные связи в среде простонародья (дзё-дзин) базировались на происхождении, которое непосредственно выражалось в подчиненности младшего старшему, т. е. члена коллектива его главе, и в социально-политической подчиненности «низших дворов» (гэко) «большим людям» (дайдзин). Разница между «старшими» и «младшими» по происхождению имеет два аспекта: когда обе группы принадлежат одному и тому же клану и когда они относятся к разным кланам. В первом случае отношения принимают формы подчинения сородичей главе клана, членов большой семьи – патриарху (в последнем случае подчинение приобретает характер должностного или общественно-сословного). Социальное неравенство, возникавшее в отношениях между кланами, в принципе подготавливало почву для создания государственности. Неравенство обнаруживалось прежде всего в отношениях между правителями и его родственниками и в отношениях лиц, занимающих определенные должности. Клан, монополизировавший моления, легко повышал свой престиж, а передача по наследству таких обязанностей закрепляла подчиненность рядовых членов коллектива подобным кланам.

К концу II – началу III в. кровно-родственные узы в обществе ослабли: правители превратили свой пост в наследственный, их авторитет освящался религией, племенные объединения создали союз, а этот союз скреплялся религиозными представлениями, выражающимися в молении духам. Возник племенной союз – кровно-родственное и территориальное объединение, более прогрессивное, чем племя.

Во второй половине V в. гегемония в общеплеменном союзе принадлежала группе Ямато.

Ямато – первое государственное образование, основанное уже не на чисто племенном этническом принципе, а на территориальном. В рамках Ямато совершается переход от этнической общности, присущей прежнему племенному союзу, которая опиралась на кровно-родственные связи и систему военной демократии, к народности, основанной на общности территории, экономической жизни, языка, культуры. В этот период появляется и этническое самосознание, которое отражается в искусстве.

Укрепляется власть главы племенного союза. Он превращается в государя. Усиливается роль служилой знати, и необходимость держать в подчинении всю, в том числе завоевываемую, территорию способствует развитию государственной организации, становящейся теперь родоплеменной. В V – первой половине VI в. родоплеменная знать еще играла ведущую роль. К ней принадлежал и род общеплеменного царя, причем борьба за титул верховного правителя – сумэраги (тэнно) – в течение V—VI вв. велась между несколькими родами, хотя японские государи непрерывно наследуют титул государя внутри одного и того же рода. Сумэраги объединяли светскую и духовную власть, и слово мацуригото (так в древности называлось правительство) буквально означает «совершение мацури» – праздничного обряда, т. е, попросту отправление культа.

Главы самых влиятельных родов, ведавших важными делами при дворе (казной, судом, военным делом и т. д.), имели звание (кабанэ) – оми (придворных), мурадзи (военных), куни-но мияцуко (управители провинций), томо-но мияцуко (управители томо-бэ – придворных должностей) и др. Всего насчитывалось 9 кабанэ.

Ко второй половине IV в. изменились отношения между царями Ямато и местными вождями: последние стали рассматриваться как представители центральной власти.

Основную массу населения составляли свободные члены общины, которые занимались главным образом земледелием, а также охотой и рыболовством. Они владели пахотной землей и различными угодьями (лесами, пастбищами и пр.). Но имелись и земельные участки (преимущественно непахотные земли, охотничьи угодья), которые назывались тадокоро, которые находились в руках родовой знати. Царский род владел многими землями – минасиро, а царь лично – микосиро и миэгата. Кроме того, царю принадлежали рисовые поля – миякэ – с рисовыми амбарами (основное богатство в то время).

Произошли изменения в отношениях между вождями – старейшинами и общинниками: вместо приношений начал использоваться оброк зерном (татикара) и продукцией ремесла (мицуги). Из общины стали выделяться собственные владения (ата) родовой знати, которая превращалась в феодалов, на чьих полях работали подневольные землепашцы (табэ) из числа обедневших общинников. Положение табэ было близко к положению рабов, от которых они отличались тем, что сохраняли свое имущество и хозяин не мог их продать или убить.

Многие историки называют этих землепашцев полусвободными. В эту категорию попала значительная часть корейцев и китайцев, которые были увезены во время набегов японцев на Корею или занесены на Японские острова волнами миграций. Они были носителями более высокой культуры земледелия, часть их составляли ремесленники – гончары, кузнецы, плотники, ткачи, вышивальщики. Им предоставлялась возможность иметь свое имущество и орудия производства, но жить они были обязаны в определенных местах компактными группами. Местные племенные вожди, под власть которых они подпадали, отбирали у них всю продукцию, и, таким образом, их положение напоминало положение рабов. Однако господин не мог убивать и продавать их. Эта категория полусвободных именуется томобэ или какибэ (согласно японским источникам).

Следует подчеркнуть неоднородность этой категории как с социальной, так и с экономической точки зрения. В «Момоясо-но Томо» перечислены такие группы: имибэ (совершающий ритуал), мононобэ (оружейники и военачальники), кумэбэ (солдаты), танабэ (работники на рисовых полях), амабэ (рыбаки), орибэ (ткачи), хасэбэ (гончары), фубитобэ (писцы), асабэ (толмачи), урабэ (прорицатели), катарибэ (рассказчики), умакаибэ (конюхи), югэба (лучники), кадзибэ (кузнецы) и т. д.

Другими словами, категория объединяла самые различные социальные и этнические группы, в которые входили и свободные, и зависимые, и полусвободные, и рабы японского, китайского и корейского происхождения. Одни происходили из среды рабов-иноземцев, захваченных, подаренных или купленных, другие вышли из среды местной знати, ведущие свой род от местного божества (предки вождей прежних племен), а третьи вышли в свое время из среды свободных общинников. Возможно, что эти последние принадлежали к слабому роду, побежденному более сильным, и были превращены в зависимое население.

Земледелие – главная отрасль хозяйства, как правило, находилось в руках общинников, и поэтому крупные латифундии, в которых было бы выгодно применение труда рабов, в горной стране были невозможны. К тому же в VI в. на Корейском полуострове возникло мощное государство из трех корейских царств – Силла, и источник рабов, каким раньше была Корея, подвергавшаяся набегам, иссяк. Силла не только успешно отражала набеги японцев, но и вытеснила их из Миманы в 562 г. Существовала еще возможность приобретения рабов – их продавали на Японских островах из племен эбису (айну, айны) и кумасо (хаято), но это было связано с далекими и трудными походами и с решительным сопротивлением этих племен.

К концу VI в. влияние буддизма при дворе и среди знати настолько возросло, что высшее синтоистское жречество и светская знать, его поддерживающая, оказались оттесненными на задний план. Дальнейшее развитие японской государственности совершается под знаком буддизма. Централизованная и иерархически организованная буддийская церковь послужила в значительной мере образцом для формирования государства. Буддизм проникает во все сферы политической и культурной жизни. Проповедь махаянизма, утверждающего, что независимо от происхождения и положения в обществе каждый человек неизбежно подвергается страданию, но достоин спасения, была обращена как к монаху-аскету, так и к мирянину, и служила сильнейшим средством идеологического воздействия.

Квиетизм махаянистской проповеди оказался весьма действенным орудием в руках правящей верхушки. Успешному распространению буддизма немало способствовал космополитический характер, который он приобрел к тому времени. На третьем Буддийском соборе система махаянистского вероучения подверглась строгой регламентации – был упорядочен пантеон, определены формы церковной организации, которая была построена по феодальному признаку, а главное – было признано необходимым начать широкую проповедь буддизма во всех землях.

Со времени собора вероучение махаяны претерпело серьезные изменения. Была преодолена замкнутость, первоначально присущая буддизму, в него вошел целый ряд разнородных элементов, заимствованных из верований тех народов, среди которых проповедники насаждали буддизм. В Японии буддизм махаяны пришел в значительной степени «заземленным».

В японской историографии политическую историю VI—VIII вв. принято делить на три периода: Асука (552—645 гг.), Хакухо (645—724 гг.) и Тэмпё (725– 794 гг.). Однако для истории культуры подобная периодизация не представляется оправданной, так как она слишком дробная и не соответствует основным этапам развития страны. Правильнее выделить следующие периоды истории VI—VIII вв.: первый начинается с внедрения буддизма (VI в.) в ожесточенной политической борьбе, которая завершается торжеством буддизма; второй охватывает VIII век и совпадает с расцветом буддизма в Японии, сопровождающимся грандиозным строительством и созданием выдающихся памятников искусства. Это период становления синкретического вероучения рёбусинто, отразившегося на культуре и искусстве того времени.

Во второй половине VII в. в Японии установились феодальные отношения, что было связано с борьбой, в которой столкнулись отдельные группы правящего класса.

В 604 г. в Японии введен китайский календарь.

В 605 г. принц-регент Умаядо (Сётоку-тайси) объявил «Закон из 17 статей» – декларацию царей Ямато, в котором утверждалось, что власть этого рода царей принципиально отличается от власти других родов знати. Собственно говоря, этот закон еще не представлял собой свода действующего законодательства. Скорее, это был весьма авторитетный сборник поучений в добродетели, составленный учеными, которые принадлежали к китайской богословской школе. «Закон из 17 статей» отмечен также серьезным влиянием конфуцианства, а благодаря ему появляются и элементы даосизма. Изложенные довольно бессистемно, морально-этические поучения, заключенные в сборнике, могут служить рекомендацией для применения норм обычного права, которое существовало в это время и являлось основой для судопроизводства. Впоследствии в VIII в. и особенно в X—XIII вв., когда правовые нормы были систематизированы и записаны в полном соответствии с феодальной юрисдикцией, составители различных кодексов и философско-юридических трактатов ссылались на «Закон из 17статей».

Основные заветы следующие: поскольку объединенное государство невозможно без слияния кланов, ст. 1 говорит о гармонии, согласии в буддийском их понимании. Безусловно, противостояние кланов имеет р виду ст. 15, ратующая о служении общему, а не личному.

Законоположения разделили все население страны на три группы: правителя, вельмож и народ. Причем правитель рассматривался даже не как глава царского дома, а как единоличный суверен, вельможи – как чиновники, народ – как подчиняющаяся масса. Положение суверена по отношению к двум нижестоящим категориям не уточнялось, но в тексте этого законоположения можно найти намек на оппозицию – «правитель – подданный», а это противоречило духу клановой системы. В соответствии с китайским учением о государе «всеобщий закон» провозглашен основой порядка, а государь – его выразителем. Именно в качестве такого он имеет право требовать от своих чиновников беспрекословного повиновения. Целая серия статей развивает эту мысль, определяя конкретные стороны деятельности чиновников как основы аппарата управления.

Рассуждения о характере власти и формах ее осуществления завершаются многозначительной оговоркой о советниках как необходимом условии, правильного решения важных дел. Отвергается деспотическая власть в принципе: «Дела не должны решаться единолично государем».

Была предпринята попытка опереться на Суй-скую империю, образовавшуюся в 589 г. в Китае. К суйскому двору направлялись посольства, в посланиях которых впервые употребляется новый – китайский по происхождению – титул «тэнно», которым стали именовать себя во внешних сношениях правители Японии. Этот титул сохраняется за правителями Японии до сих пор и переводится на европейские языка как «император».

Япония чувствовала огромное влияние Китая, Могучей централизованной феодальной империи. Это сказывалось в различных областях: политических теориях, праве, образовании. Из Китая в Корею, а оттуда в Японию пришел буддизм; централизованная иерархическая организация буддийской церкви явилась образцом для феодального государства. Единство культа и абсолютное значение верховного божества (Будды) способствовали преодолению представлений, связанных с остатками прежней родоплеменной разобщенности.

«ПЕРЕВОРОТ ТАЙКА»

Начиная с VII в. японские правители все чаще стали оглядываться на китайские политические идеи, административную практику, правительственные институты. Объединение Китая династиями Суй и Тан после четырехсотлетнего разброда произвело на правителей Ямато сильное впечатление. В свете этого китайская политическая и идеологическая система представлялась образцовой и безотказной в любых ситуациях. У лидеров режима Ямато крепло убеждение, что коренное различие между Китаем и Ямато (не в пользу Ямато) и заключалось в непревзойденной системе организации всех сторон жизни, достигнутой в Китае. Эта система казалась прямо приспособленной для построения организованного общества с крепкой центральной властью, без признаков клановых неурядиц.

Новая концепция государственного устройства нашла свое выражение в виде теории универсального государства. Термин «универсальное государство» прилагается к такому образованию, правительство которого верит в существование универсальных законов, не зависящих от времени, места, этнической среды. Считалось, что они могли быть проведены в жизнь даже тогда, когда речь идет об искони враждующих народностях, принадлежащих, однако, к одному культурному кругу, которые ликвидируют свой антагонизм и образуют единый организм.

При политическом и военном объединении, согласно этой теории, происходит следующее. К власти приходит сильный правитель, который распространяет свою власть на всей единой территории и образует собственную династию, при этом он опирается на идеологию, способную объединить и сплотить все население, а духовным базисом для такой идеологии служит универсальная мировая религия, основные положения которой доводятся до сведения населения путем деклараций или указов власти.

Внедрение новинок политической и религиозной мысли, разумеется, приняло непростые формы: одни из них связаны с основами новой идеологии более заметными нитями, другие – незаметными. Особую важность приобрело понятие о праве, законности как категории политико-юридической, отсюда – о «правовом государстве», которое, как считалось, воплотилось в Японии, начиная с VIII в., на базе уголовных и гражданских законов «рицурё».

«Переворот Тайка» получил название от года, когда он произошел (в Японии, Китае и Корее лето-исчисление велось по годам правления, которым давали особые наименования). Этот переворот произошел в 645 г. Принц Наканоэ уничтожил род Сога, который совершенно оттеснил царский род от власти. Царский род был поддержан родом Накатоми, т. е. родом наследственных жрецов исконной японской религии – синто (культ сил природы, соединенный с культом предков). После переворота этот род получил фамилию Фудзивара. Основную силу переворота составляли таба, томобэ и какибэ, которым впоследствии было объявлено об освобождении (646 г.). Их уравняли в правах с феодально зависимыми крестьянами. Этот переворот привел к утверждению феодального способа производства.

Были отменены все частные владения, земля перешла в собственность государства, а население превратилось в держателей государственных наделов. Таким образом, японское раннефеодальное государство основывалось на государственно-феодальной собственности на землю. Для феодалов владение землей обусловилось службой, земля принадлежала им в виде наделов – должностных, ранговых. Крестьяне получили подушные наделы и были обложены зерновым налогом и налогом с продуктов домашнего ремесла. Формально они не были лишены личной свободы, сохраняли свое имущество и орудия труда, что влекло за собой известную инициативу в ведении хозяйства. Но все же они были фактически прикреплены к земле, так как не имели права покидать свои наделы. Крестьяне должны были принимать участие и в общественных работах (строительных, ирригационных) определенное количество дней в году.

Произошли изменения и в структуре управления государством. Обширный аппарат состоял из центральных и местных органов: верховного государственного совета и подчиненных ему восьми ведомств и наместников провинций и уездных начальников. Изменилась и административная система – государство было подразделено на провинции (куни) и уезды (кори). Вводилась обязательная военная служба для всего населения. Китайский язык стал официальным. В 701 г. весь этот строй получил фиксацию в своде законов – кодекса «Тайхорё» («Великое сокровище»).

«Тайхорё» состоит более чем из тридцати свитков-разделов. Главные из них – свитки 1—5, 8—10, 15, 28, 30, например, земельный закон (свиток, 9), закон оповинностях (свиток 10), закон о жаловании (свиток 15), закон о крестьянских дворах (свиток 8). В них заключено содержание экономической системы, на которой базировалось японское государство.

Разделы 1—5 посвящены административному устройству и сословной организации. Социальная структура общества Тайхорё представляла собой «пирамиду»: 1) верхушка общества, которая состояла из завершающего свое формирование феодального сословия – чиновников и духовенства; 2) крестьянство, так называемый «добрый народ» (рёмин), становление которого отражено в кодексе; 3) зависимые рабы («подлый народ» – сэммин), категория исчезающая, растворяющаяся среди крестьян и ремесленников.

Статьи 7, 13 и 28 свитков касаются поимки и возвращения беглых рабов, а также наказания за насильственное обращение в рабство, запрещения самопродажи в рабство и продажи в рабство детей.

В 11 свитке излагался земельный закон, который являлся законодательным воплощением надельной системы. В его статьях отражено землеустройство того времени, которое зиждится на принципах надельной системы. Все земли подлежали обложению, начислявшемуся с площади. От обложения освобождались только земли монастырей и вновь распаханные целинные земли. Земельный налог был равен 2 соку 2 ха риса (примерно 2 меры) с одного тана (9,9 акра) земли. Налог начислялся независимо от качества почвы и величины урожая.

Кроме земельного налога для всех работоспособных мужчин, принадлежавших к «доброму народу» и «подлому народу», существовали еще обязательные подати и повинности (свиток 10). Согласно закону, каждый взрослый трудоспособный мужчина от 17-до 65 лет облагается податью, взимавшейся шелковыми тканями, ватой и холстом, а также различными изделиями ремесла (циновками, бочками и изделиями из железа и пр.), солью, съедобными раковинами, водорослями, жиром и другими пищевыми продуктами. Размер подати соответствовал примерно 8 сяку 5сун (около 5 м) шелковой ткани, 8 рё шелка-сырца, 1 кан (3,75 кг) шелковой ваты и 2 дзё 6 сяку (около 12 м) холста (если она взималась в других продуктах, ее размер определялся из расчета стоимости шелка и холста).

Повинностями облагалось мужское население от 21 до 65 лет сроком на 10 дней в году. Вместо них разрешалось вносить дополнительные подати или выставлять заместителя – раба или наемника.

Помимо этого существовал ряд других повинностей’, например, дзацуё– работы по орошению земель, ремонту дорог и т. д. сроком не более 60 дней в году. Ремесленники должны были изготавливать для двора топоры, мотыги, серпы и др. К рабочей повинности также относился набор слуг для правительственных учреждений.

Правительственный аппарат делился на две части: Дзингикан – совет (или департамент), ведавший религиозным ритуалом, причем имелся в виду исключительно синтоизм, и Дайдзёкан – государственный великий совет, ведавший светскими делами и стоявший во главе всего гражданского управления.

В 710 г. было закончено строительство первого японского города – Нара.

РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКИЕ ПЕРЕЖИТКИ ПОСЛЕ «ПЕРЕВОРОТА ТАЙКА»

После переворота была уничтожена категория полусвободных томобэ и какибэ, но сохранилась категория домашних рабов – яцуко. Появилась новая категория – государственные рабы – слуги в правительственных учреждениях. Владение рабами было в то время одним из средств получения земли. Владелец раба по закону получал на него дополнительный участок в размере 1/3 надела свободного крестьянина, поэтому владельцы стремились увеличить число рабов. Наиболее распространенным методом приобретения рабов становится насильственный увод и похищение крестьян, особенно детей, или купля их у главы семьи. В рабство обращались также за преступления и неуплату долга. Имела место и самопродажа в рабство людей без средств к существованию. Количество рабов в VII—VIII вв. составляло 10—20 процентов всего населения.

Труд рабов чаще всего применялся на строительстве. В земледелии использование рабов почти прекратилось.

Процесс разрушения надельной системы сопровождался обнищанием и обезземеливанием крестьянства. В стране появились многочисленные банды бродяг, доставлявшие властям много хлопот. В указе 685 г. прямо говорится, что рёмин испытывают страшную нужду и бросают насиженные места, уходя в новые земли, а посему необходимо освободить их от задолженности, дабы пресечь обезлюдение надельных земель. Вынужденные моратории были весьма кратковременны и в итоге приводили к противоположным результатам, ибо вследствие бегства податного населения правительство повышало размер обложения, которое приходилось распределять между оставшимся населением. Налоги, подати и повинности, в том числе длительная воинская повинность, когда хозяйство на 2—3 года лишалось основных рабочих рук, приводили к тому, что у многих крестьян зачастую весной не хватало посевного риса и они обращались за ссудой.

Правительственная ссуда, которая выдавалась из рисовых амбаров уездного управления (так называемых гисо) под будущий урожай из расчета 30– 50 процентов, также становилась тяжелым бременем для получавших ее. Но и ее не хватало, и тогда крестьяне прибегали к ссуде у владельцев феодальных поместий, что очень скоро приводило к долговой кабале и потере надела.

ЗЕМЛИ ФЕОДАЛОВ

Представители господствующего класса также имели земли в виде наделов, полученных от государства, однако они коренным образом отличались от крестьянских. В состав входили их «ранговые наделы», «должностные наделы», «наделы, полученные за заслуги перед государством», т. е. за участие в «Перевороте Тайка», а также жалованные императором земли размером до 250 тё (1 тё в то время – около 1,2 га). Таким образом, наименьший надел феодала превосходил надел крестьянина в 40 раз, а жалованные наделы – в 1250 раз.

В зависимости от ранга или должности давались наделы на время состояния в том или ином ранге или должности; жалованные наделы были пожизненными. Наделы за заслуги давались на одно, два или три поколения, а в случае крупных заслуг – навечно, т. е. являлись собственностью отдельных феодалов.

Помимо земельных угодий представители верхушки получали в качестве «кормовых пожалований» (дзикифу) еще и крестьянские дворы, которые раздавались также соответственно рангам (от 100 до 500 дворов) и должностям (от 800 до 3000 дворов). Дворы жаловались и за заслуги перед государством. Крестьяне этих дворов обязаны были отдавать половину зернового налога в казну, а другую половину тому феодалу, к которому они были приписаны; промысловая подать целиком шла в пользу феодала.

Доходами со всей страны в форме жалования пользовались представители господствующего класса, составлявшие центральный и провинциальный правительственный аппарат и получившие права высшего сословия. Признаком принадлежности к высшему сословию было получение какого-либо ранга. Императорский дом пользовался доходами не только от своих владений, но и всей страны.