Текст книги "Бунин. Жизнеописание"
Автор книги: Александр Бабореко
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)
С Капри Бунины ездили в различные города Италии. В начале апреля поехали в Рим. 5/18 апреля Иван Алексеевич писал Н. А. Пушешникову: «Мы в Риме третий день. Послезавтра поедем в Помпею и опять на Капри. Через неделю выедем на пароходе в Одессу… Рим мне очень нравится. Жара. Весело. Нынче слушали в соборе Петра грандиозное служение. Я был поражен. Сейчас сидим в кафе Греко, где бывали Байрон и Гете» [392]392
Музей Тургенева. № 8906.
[Закрыть] .
В Помпее «поразили нас, – пишет В. Н. Муромцева-Бунина, – очень глубокие колеи при входе в этот мертвый город. В 1916 году 28 августа Бунин написал сонет „Помпея“:
Я помню только древние следы,
Протертые колесами в воротах.
Туман долин. Везувий и сады.
Была весна. Как мед в незримых сотах,
Я в сердце жадно, радостно копил
Избыток сил – и только жизнь любил.
После беглого осмотра Помпеи мы завтракали в ближайшем ресторане, и Ян стал говорить, что он хотел бы написать рассказ об актере, очень знаменитом, всем пресыщенном, съевшем за жизнь большое количество майонеза и под конец своих дней попавшем в Помпею, и как ему уже все безразлично, надоело. Рассказа он этого не написал, но в тот полдень он передал его мне живо, с тонкими подробностями» [393]393
ЛН. Кн. 2. С. 217–218.
[Закрыть] .
Девятого апреля (ст. ст.) Бунины вернулись на Капри, а 10/23 апреля уехали из Италии. В этот день Бунин сообщал Грузинскому: «Через час выходим из Неаполя на итальянском пароходе в Одессу (с заходом в Крит и Грецию). В Одессе будем 25-го (плыть целых полмесяца…)» [394]394
РГАЛИ, ф. 126, on. 1, ед. хр. 126, л. 9.
[Закрыть] .
На пароходе спутником Бунина оказался какой-то лицеист правых взглядов. Завязался спор о социальной несправедливости. Иван Алексеевич говорил:
«– Если разрезать пароход вертикально, то увидим: мы сидим, пьем вино, беседуем на разные темы, а машинисты в пекле, черные от угля, работают и т. д. Справедливо ли это? А главное, сидящие наверху и за людей не считают тех, кто на них работает. Как вы себе в этом не отдаете отчета?
Подружившись с моряками, мы везде побывали, куда обычно пассажиров не пускают.
Я считаю, – пишет Вера Николаевна, – что здесь зародился „Господин из Сан-Франциско“…
…На стоянках, после обеда, моряки приносили свои мандолины, гитару и вполголоса пели неаполитанские песни, а Ян имитировал тарантеллу и так удачно, что приводил всех в восторг» [395]395
Жизнь Бунина. С. 444.
[Закрыть] .
Девятнадцатого апреля (2 мая) «добрались до Сало-ник» [396]396
РГАЛИ, ф. 126, on. 1, ед. хр. 126, л. 10.
[Закрыть] , – писала В. Н. Муромцева-Бунина А. Е. Грузинскому в этот день. Одновременно Вера Николаевна сообщила брату Всеволоду Николаевичу в Москву: «Мы благополучно стоим в Салониках, где мало-помалу все приходит в норму… В Константинополе будем через два дня. В Одессе надеемся 25 апреля» [397]397
Музей Тургенева.
[Закрыть] . Прибыли в Одессу, видимо, днем позже.
С отъездом из Одессы Бунин медлил. «То ему хотелось побывать у Буковецкого, то на „четверге“, то нужно было повидаться с редактором газеты, которого в данный момент не было в Одессе. Но, конечно, он отлынивал. Я потом поняла, – пишет В. Н. Муромцева-Бунина, – ему не хотелось быть в эти торжественные дни в Москве (в 100-летний юбилей Н. В. Гоголя. – А. Б.). Могли его попросить выступить где-нибудь, а он терпеть не мог всяких публичных выступлений» [398]398
Жизнь Бунина. С. 451, —См. переписку Бунина с А. Е. Грузинским по поводу написания кантаты к открытию памятника Гоголю: Время. С. 104.
[Закрыть] .
По дороге из Одессы в Москву они остановились в Киеве, где были 4 мая. Бунин извещал Горького в этот день: «Только сегодня добрались мы до Киева, в Москве надеемся быть завтра» [399]399
Горьковские чтения. С. 40.
[Закрыть] .
Из Москвы Бунин должен был вскоре отправиться в деревню, чтобы прожить там лето, но задержался. «…В Москве задержались потому, – писал он Куприну 22 мая 1909 года, – что шли у меня переговоры с одним богатейшим человеком, который втравливает меня в огромнейшее книгоиздание. Возьмусь ли, – еще не знаю: боюсь завязнуть в хлопотах, боюсь, что не сумею сочетать забот с поэзией. Подумаю. И, если не надумаю, основательно засяду за работу» [400]400
Русская литература. 1963. № 2. С. 183.
[Закрыть] .
Однако Бунин не решился принять предложение И. Д. Сытина «редактировать те новые издания, которыми он жаждал „освежить“ свою фирму» [401]401
Письмо Бунина Горькому 26 августа 1909 года // Горьковские чтения. С. 41.
[Закрыть] .
Пятнадцатого или шестнадцатого мая Бунин с Юлием Алексеевичем уехали в Ефремов – повидаться с матерью, которая была очень слаба: болела астмой. Вера Николаевна пока осталась в Москве.
Двадцать первого мая Бунин приехал в Глотово, в июне к нему присоединилась и Вера Николаевна. «Только вчера возвратился в деревню» [402]402
Русская литература. 1963. № 2. С. 183.
[Закрыть] , – писал И. А. Бунин Куприну в цитированном выше письме.
В Глотове он собирал материал для начатой ранее повести «Деревня», которую закончил только в следующем году. Некоторые его записи приводит В. Н. Муромцева-Бунина в «Беседах с памятью»:
«26 мая 1909.
Перед вечером пошли гулять. Евгений, Петя и дьяконов сын пошли через Казаковку ловить перепелов, мы с Колей в Колонтаевку. Лежали в сухом ельнике, где сильно пахло жасмином, потом прошли луг и речку, лежали на Казаковском бугре. Теплая, слегка душная заря, бледно-аспидная тучка на западе, в Колонтаевке цоканье соловьев. Говорили о том, как бедно было наше детство – ни музыки, ни знакомых, ни путешествий… Соединились с ловцами. Петя и дьяконов сын ушли дальше, Евгений остался с нами и чудесно рассказывал о Доньке Симановой и о ее муже. Худой, сильный, как обезьяна, жестокий, спокойный. „Вы что говорите?“ И кнутом так перевьет, что она вся винтом изовьется. Спит на спине, лицо важное и мрачное».
В этих лицах нетрудно узнать персонажей повести «Деревня» – Молодую и ее мужа Родьку.
«Много было разговоров у Яна с родными, – пишет Вера Николаевна, – что ему хочется написать длинную вещь, все этому очень сочувствовали, и они с Евгением и братьями Пушешниковыми вспоминали мужиков, разные случаи из деревенской жизни. Особенно хорошо знал жизнь деревни Евгений Алексеевич, много рассказывал жутких историй. Он делился с Яном своими впечатлениями о жизни в Огневке, вспоминал мужиков, их жестокое обращение с женщинами. У Евгения Алексеевича был огромный запас всяких наблюдений. Рассказывал он образно, порой с юмором».
Николай Алексеевич Пушешников отметил в дневнике имена крестьян, которых Бунин, по его выражению, «изучал»: «Яков Никитич предмет изучения. В „Деревне“. Лысый, необычайно жадный, кривоносый, богатый мужик. Никогда не отвечал на вопросы прямо, все шутил. Любимая его фраза: „Как сказать?“ Он не мог ни о чем говорить и ни о чем не думал, кроме хозяйственных расчетов. Одет всегда был: в армяк-поддевку и белую, длинную, из мужицкого холста рубаху. На бледном лице кривой розовый нос. Николай Мурогий. Тоже в „Деревне“. Высокий, нескладный. Что-то забавно-детское поблескивало в лице. Сашка Копченка. Нежный овал лица, сероглазая» [403]403
Музей Тургенева.
[Закрыть] .
Яков Никитич – прототип Якова Микитича, богатого и жадного мужика из Дурновки. Двое других наряду с упомянутыми выше Донькой Симановой и ее мужем, – дали Бунину некоторые характерные черты для Родьки и Молодой.
Прототипом Кузьмы Красова послужил поэт-самоучка Е. И. Назаров. «Озерский кабатчик как-то сказал мне, – пишет Бунин в письме к С. А. Венгерову, – что в Ельце появился „автор“. И я тотчас же поехал в Елец и с восторгом познакомился в базарном трактире с этим Назаровым, самоучкой-стихотворцем из мещан (с которого списан отчасти Кузьма в моей „Деревне“)» [404]404
Бунин. Т. 9. С. 259–260.
[Закрыть] .
Бунин о себе говорил: «Волка… ноги кормят, а меня лето» [405]405
Письмо Бунина – А. Е. Грузинскому 14 июня 1909 года. – РГАЛИ, ф. 126, on. 1, ед. хр. 126, л. 11.
[Закрыть] . Деревенское уединение, хорошее лето – вот чего всегда хотелось Бунину для плодотворной работы. В унылые, непогодливые дни, при его обостренной впечатлительности и недомоганиях, он с трудом мог удержать себя за письменным столом. Весь июнь шли дожди. Продолжались они и в июле. И писал Бунин, по его признанию, «весьма мало. Пропадаем, – сообщал он в письме Федорову 30 июня 1909 года, – буквально пропадаем от беспрерывных дождей, грязи и холода. Иногда проснешься ночью – и слышишь шум такого ливня, что вскочишь: шабаш, потоп!» [406]406
РГАЛИ, ф. 519, оп. 2, ед. хр. 2, л. 24.
[Закрыть] .
Только в августе он, по собственному выражению, «кинулся» писать стихи и прозу, – когда наступили хорошие, солнечные дни, и он «хоть немного чувствовал себя сильнее» [407]407
Письмо Бунина – Горькому 26 августа 1909 года // Горьковские чтения. С. 41.
[Закрыть] .
В августе Бунин написал «много стихов, проводя все время в маленькой белой комнате рядом с его кабинетом… – пишет Вера Николаевна в „Беседах с памятью“. – У меня записано в моем конспекте этого лета:
…4-го августа написаны стихи „Собака“ – эти стихи навеяны собакой Горького, сибирской породы…
8-го – „Морской ветер“.
13-го —„До солнца“ (позднейшее заглавие „Рассвет“, – А. Б.).
14-го – „Вечер“ и „Полдень“, который его очень веселил.
16-го —…„Сторож“, „Берег“, который мне больше всего нравился.
17-го – „Спор“.
Все это время Ян был в хорошем настроении. По вечерам в поле он читал нам с Колей стихи…» [408]408
Жизнь Бунина. С. 458–459.
[Закрыть] .
Не желая отрываться от захватившей его работы над повестью о деревне, Бунин отложил поездку на юг, в Крым, куда собирался 1 сентября.
В сентябре Бунины вернулись в Москву. В. Н. Муромцева-Бунина вспоминает:
«В Москву мы приехали в начале сентября, остановились у моих родителей. В три дня Ян написал начерно первую часть „Деревни“. Иногда прибегал к маме, говорил: „жуть, жуть“, – и опять возвращался к себе и писал» [409]409
Там же. С. 459.
[Закрыть] .
Написанные главы повести Бунин читал осенью 1909 года в кругу друзей. Вера Николаевна говорит в «Беседах с памятью»: «Ян позвонил к нам по телефону и сказал, чтобы я приезжала с Колей в Большой Московский и захватила рукопись, он там будет читать „Деревню“.
Когда мы вошли в отдельный кабинет, то увидали Карзинкина (брата жены Телешова, тонкий художественный вкус которого Бунин высоко ценил. – А. Б.), Телешова, Белоусова и еще кого-то…
На столе стояли бутылки, вина, закуска.
Ян приступил к чтению и прочел всю первую часть. Читал он хорошо, изображая людей в лицах. Впечатление было большое, сильное. Даже мало говорили» [410]410
Там же.
[Закрыть] .
В Москве Бунин пробыл недолго. В конце сентября он отправился в Одессу. 25 сентября он сообщал Горькому: «Уезжаю в Одессу. Собрался было дня три тому назад, да напугала Вера: закружилась голова, потемнело в глазах и т. д. Доктора говорят – острое малокровие, переутомилась летом – много училась» [411]411
Горьковские чтения. С. 44–45.
[Закрыть] . 29 сентября 1909 года Вера Николаевна написала мужу: «Сейчас получили твое третье письмо с дороги…» [412]412
Музей Тургенева.
[Закрыть] Почти весь октябрь Бунин провел в Одессе.
Нравилось ему, что здесь по-южному тепло – «совсем лето» [413]413
ЛН. Кн. 1. С. 589.
[Закрыть] , как говорит он в письме к Телешову от 4 октября, – что он снова с друзьями, наслаждается их радушием и гостеприимством.
В Одессе был и Куприн. Бунин уговорил Куприна дать рассказ в сборник «Друкарь».
Двенадцатого октября Бунин сообщал Телешову, что «останется здесь, верно, еще с неделю» [414]414
Там же. С. 590.
[Закрыть] . Вероятно, в двадцатых числах октября он уехал в Москву, откуда в середине ноября отлучался в Петербург и, по-видимому, 19-го возвратился в Москву. Жил он у Муромцевых, в Столовом переулке, дом 11, недалеко от Поварской.
Академия наук присудила Бунину еще одну Пушкинскую премию. (Две предыдущие он получил за «Гайавату», «Листопад» и другие произведения.)
О третьей было объявлено на заседании Академии 19 октября 1909 года. Академик А. А. Шахматов послал уведомление Бунину 20 октября:
«Имею честь уведомить вас, что представленные вами на 18-е соискание премии имени А. С. Пушкина „Стихотворения 1903–1906 гг.“, том третий (СПб., 1906) – том четвертый. „Стихотворения 1907 г.“, „Годива“, поэма Теннисона. Из „Золотой легенды“ Лонгфелло, „Каин“, мистерия Байрона 1908 г…удостоены императорской Академиею наук неполной премии имени поэта в пятьсот рублей» [415]415
РГАЛИ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 340, л. 3. – О присуждении премии см.: Восемнадцатое присуждение премии имени А. С. Пушкина 1909 года. Отчет и рецензии 1-VIII. СПб., 1911. С. 17. О том, что Пушкинскую премию Бунин «получил три раза», он говорит в письме 15 января 1923 года к проф. С. Агреллу; см. также: Живые слова. Вып. 1. М., 1910.
[Закрыть] .
Премия была присуждена и Куприну за три тома его сочинений. Он писал Бунину (письмо без даты):
«Судьбе угодно было, чтобы я оттягал от тебя половину Пушкинской премии. Сегодня мне об этом писал Ф. Д. Батюшков…
Я на тебя не сержусь за то, что ты свистнул у меня полтысячи, которую я так же, как и другие, считал у себя в кармане, не зная, что ты вторично представляешь стихи на конкурс. А ты на меня?
Да, я ужасно рад, что именно мы с тобой разделилипремию Пушкина» [416]416
РГАЛИ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 133, л. 37.
[Закрыть] .
В другом письме он уверял Бунина: «Не будем говорить о размерах наших талантов – это нескромно и преждевременно – но только мы с тобою двое и остались верны дороге наших великих предшественников, хотя и поем на другой голос, чем они. Уверяю тебя, если бы Академия соединила меня с кем бы то ни было другим, я бы торжественно mit grosse Scandal отказался от премии и обругал бы всех академиков. А теперь мне приятно и целую тебя» [417]417
Там же. Л. 38. – В письме Бунина к Куприну от 22 мая (Русская литература. 1963. № 2. С. 182–183) речь идет о разделе между ними Пушкинской премии. Однако неясно, откуда они могли это знать, так как официальное решение состоялось лишь в октябре. В. Н. Муромцева-Бунина писала 27 июля 1957 года: «В 1909 году Иван Алексеевич был выбран академиком… Может быть, премию делили в начале того года, но я этого не помню… Может быть, Куприн писал до обсуждения окончательного со слов Батюшкова? Буду вам благодарна, если вы разрешите этот вопрос. Вообще у Ивана Алексеевича было три золотых медали из Академии, значит, он трижды получал премии».
[Закрыть] .
Двадцать седьмого октября 1909 года отмечалось двадцатипятилетие литературной деятельности Н. Д. Телешова. Бунин выступил с приветственным словом и преподнес Телешову альбом с фотографиями членов «Среды» [418]418
Исторический вестник. 1909. Т. 118. № 12. С. 1197. – О взаимоотношениях Бунина и Телешова см. письма Бунина Телешову в журнале «Исторический архив» (М.: Изд-во АН СССР, 1962. № 2); их переписку – в ЛН. Кн. 1.
[Закрыть] . На квартире Телешова собрались «представители литературы и искусства, периодической печати, книгоиздательств и некоторых благотворительных и общественных учреждений» [419]419
Там же.
[Закрыть] . Речи говорили: В. Брюсов, П. Боборыкин, И. Сытин, А. Грузинский, Ю. Бунин, И. Попов; В. Короленко прислал приветственную телеграмму.
В 1909 году Бунин был избран почетным академиком. Узнал он об этом из полученной 1 ноября телеграммы. Он рассказывал в письме Федорову 3 ноября 1909 года: «Вечером 1-го сидели у меня гости, и вдруг вбежал Сева (Всеволод Николаевич Муромцев. – А. Б.) с криком: „Телеграмма академику Бунину!“ И действительно, было адресовано: „академику“. Я опешил. Разорвал: „Сердечный привет от товарища по разряду. Котляревский“. Но, повторяю, опешил я и на другой день, когда стали являться ко мне из газет, чувствовал себя странно и неловко. Нынче есть в „Русском слове“… В питерских газетах еще ничего нет, но получил поздравительную телеграмму – от Сологуба!» [420]420
РГАЛИ, ф. 519, оп. 2, ед. хр. 2, л. 24А-24а об.
[Закрыть]
Академик А. А. Шахматов официально извещал Бунина об избрании его академиком 4 ноября 1909 года [421]421
РГАЛИ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 342, л. 1.
[Закрыть] .
Петр Александрович Нилус писал Бунину 3 ноября: «Радуюсь от души твоим успехам, радуюсь и тому, что Академия признала, что истинное художество не всегда там, где идет игра под большую публику» [422]422
Там же, ед. хр. 168, л. 96.
[Закрыть] .
Через несколько дней Бунин и Вера Николаевна уехали в Петербург.
20 ноября Бунин вернулся в Москву, Вера Николаевна осталась в Сосновке, под Петербургом, где она часто гостила у профессора А. Г. Гусакова. «После, – как она писала, – слишком утомительной жизни в Петербурге, в связи с избранием Бунина в Академию» [423]423
Жизнь Бунина. С. 465.
[Закрыть] , им обоим надо было отдохнуть. 24 ноября Бунин писал Нилусу:
«Дорогой друг, немного беспутный образ жизни вел я последнее время – уж извини за молчание, на этот раз оно довольно простительно. Был, как ты знаешь, в Питере, трепетал холеры, но – пил, гулял, чествовали меня и пр. Визиты делать товарищам по Академии, слава Богу, не требуется… Приехал сюда дня четыре тому назад – и опять немного загулял, тем более, что Вера осталась гостить под Петербургом… Устал я порядочно, да и смертельно надоело бездельничать, да и чувствую себя нездоровым. Посему очень подумываю об отлете в теплые края, но куда, еще не придумал… По-моему, необходимо мне в самом начале декабря исчезнуть из Москвы – через неделю вытребую сюда Веру и – за сборы. Но куда? куда? Сухое, сухое место надобно…
О Куприне читал вчера в газетах: он уже в Птб… Ни на какую охоту я с ним не поеду – он, конечно, зол на меня ужасно, хотя отлично знает, что я не виноват ни сном, ни духом, что не он оказался академиком» [424]424
Фотокопия с автографа.
[Закрыть] .
Вера Николаевна Муромцева-Бунина писала 27 июля 1957 года:
«В Академии шел вопрос о Куприне. Его не выбрали только потому, что боялись его эксцессов. И Александр Иванович затаил злобу на Ивана Алексеевича, хотя тот не знал даже, что первого ноября выборы, для нас его избрание было совершенной неожиданностью». «А на место Куприна, – говорит в другом письме Вера Николаевна, – избрали тогда Златовратского… что очень огорчило Ивана Алексеевича. Ведь по таланту Златовратского нельзя было сравнивать с Куприным, хотя в какие-то годы он имел большой успех» [425]425
Письмо автору настоящей работы от 18 ноября 1957 года.
[Закрыть] .
Нилус спрашивал Бунина:
«Правда ли, что Куприн и Андреев не поздравили тебя?» [426]426
РГАЛИ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 168, л. 110. – Письмо 2 декабря 1909 года.
[Закрыть]
Размолвки не мешали Куприну по-настоящему ценить редкий художественный дар Бунина. Он постоянно восхищался его стихами и прозой, видел в Бунине одного из лучших писателей своего времени. В письме (без даты) к Бунину, относящемся к 1908–1909 годам, он говорит:
«Милый мой, дорогой и прелестный Гаврюшка! Если я тебя чем обидел – прости великодушно. Ты знаешь: одного тебя из писателей люблю я крепко и нелицемерно, чту твой тонкий аристократический талант, как никто, и горжусь твоей дружбой до того, что ревную тебя» [427]427
Там же, ед. хр. 133, л. 11.
[Закрыть] .
Куприн говорил, что Бунин принадлежит к художникам, «приобщенным к идеалу всей русской литературы». По словам автора «Поединка», «Бунин тонкий стилист, у него громадный багаж хороших, здоровых, метких, настояще-русских слов: он владеет тайной изображать, как никто, малейшие настроения и оттенки природы, звуки, запахи, цвета, лица; архитектура его фраз необычайно разнообразна и оригинальна; богатство определений, уподоблений и эпитетов умеряется у него строгим выбором, подчиненным вкусу и логической необходимости; рассказ его строен, жив и насыщен; художественные трудности кажутся доступными непостижимо легко… И многое, многое другое» [428]428
Русская литература. 1963. № 2. С. 177.
[Закрыть] .
Писателем «большой талантливости» [429]429
Там же.
[Закрыть] для Бунина был Куприн. Лучшими его произведениями он считал «Конокрады», «Болото», «На покое», «Лесная глушь», «Река жизни», «Трус», «Штабс-капитан Рыбников», «Гамбринус», «чудесные рассказы о балаклавских рыбаках» и даже «Поединок» или начало «Ямы» [430]430
Бунин. Т. 9. С. 401.
[Закрыть] . Он вспоминал о Куприне:
«Я поставил на него ставку тотчас после его первого появления в „Русском богатстве“…
Странно вообще шла наша дружба в течение целых десятилетий: то бывал он со мной нежен, любовно называл Ричардом, Альбертом, Васей, то вдруг озлоблялся, даже трезвый: „Ненавижу, как ты пишешь, у меня от твоей изобразительности в глазах рябит. Одно ценю, ты пишешь отличным языком, а кроме того, отлично верхом ездишь. Помнишь, как мы закатывались в Крыму в горы?“ Про хмельного я уж и не говорю: во хмелю, в который он впадал, несмотря на все свое удивительное здоровье, от одной рюмки водки, он лез на ссоры чуть не со всяким, кто попадался ему под руку. Дикая горячность его натуры была вообще совершенно поразительна, равно как и переменчивость настроений…
Первые годы нашего знакомства чаще всего мы встречались в Одессе, и тут я видел, как он опускается все больше и больше, дни проводит то в порту, то в самых низких кабачках и пивных, ночует в самых страшных номерах, ничего не читает и никем не интересуется, кроме портовых рыбаков, цирковых борцов и клоунов…
Потом в жизни его вдруг выступил резкий перелом: он попал в Петербург, вошел в близость с литературной средой, неожиданно женился на дочери Давыдовой, в дом которой я ввел его, стал хозяином „Мира Божьего“… жить стал в достатке, с замашками барина, все больше делаясь своим человеком и в высших литературных кругах, главное же стал много писать и каждой своей новой вещью завоевывал себе все больший успех» [431]431
Там же. С. 394, 396–397.
[Закрыть] .
Нравилось Бунину то безразличие к своей славе, с каким Куприн относился к ней даже в ту пору, когда мало уступал в ней Горькому, Андрееву, Шаляпину. «Казалось, – пишет Бунин, – что он не придает ей ни малейшего значения» [432]432
Там же. С. 398.
[Закрыть] .
Дружески встречались они и в эмиграции.
Александр Иванович подарил Бунину свою фотографию с надписью: «И. А. Бунину – А. Куприн с любовью» [433]433
РГАЛИ, ф. 44, оп. 2, ед. хр. 171.
[Закрыть] .
К 1908–1909 годам – ко времени сотрудничества Бунина в «Северном сиянии» – относится, по его свидетельству, знакомство с А. Н. Толстым. «Я редактировал тогда, – писал он, – беллетристику в журнале „Северное сияние“… И вот в редакцию этого журнала явился однажды рослый и довольно красивый молодой человек, церемонно представился мне („граф Алексей Толстой“) и предложил для напечатания свою рукопись под заглавием „Сорочьи сказки“, ряд коротеньких и очень ловко сделанных „в русском стиле“, бывшем тогда в моде, пустяков. Я, конечно, их принял, они были написаны не только ловко, но и с какой-то особой свободой, непринужденностью (которой всегда отличались все писания Толстого). Я с тех пор заинтересовался им…» [434]434
Бунин. Т. 9. С. 434.
[Закрыть]
«Сказки» в «Северном сиянии» напечатаны не были, – возможно, потому, что на восьмом номере издание журнала прекратилось.
«После нашего знакомства в „Северном сиянии“, – пишет Бунин, – я не встречался с Толстым года два или три: то путешествовал с моей второй женой по разным странам, вплоть до тропических, то жил в деревне, а в Москве и в Петербурге бывал мало и редко. Но вот однажды Толстой неожиданно нанес нам визит в той московской гостинице, где мы останавливались („Лоскутной“. – А. Б.), вместе с молодой черноглазой женщиной типа восточных красавиц, Соней Дымшиц, как называли ее все…» [435]435
Там же. С. 435.
[Закрыть] Они потом встречались и в России, и во Франции, переписывались. Бунин отзывался о нем как о талантливом писателе.
О романе А. Н. Толстого «Петр Первый» Бунин говорил Г. Н. Кузнецовой, что эта книга нравится ему, хотя «Петра видит мало, зато прекрасен Меншиков и тонка и нежна прелестная Анна Монс». «Все-таки это остатки какой-то богатырской Руси, – говорил он о А. Н. Толстом. – Он ведь сам глубоко русский человек, в нем все это сидит. И, кроме того, большая способность ассимиляции с той средой, в которой он в данное время находится» [436]436
Грасский дневник. С. 174.
[Закрыть] . «Петр» – «очень талантлив» (Дневн. 3. I. 41). Наиболее полно он очертил противоречивую личность автора «Петра Первого» в воспоминаниях «Третий Толстой» [437]437
См.: Бунин Иван. Окаянные дни. Воспоминания. Статьи. М., 1990.
[Закрыть].
Бунин прожил в Москве конец 1909 года, январь и большую часть февраля 1910-го, отлучаясь в феврале в Ефремов к больной матери.
Двадцать четвертого декабря 1909 года, по приглашению Общества деятелей периодической печати, он участвовал в открытии комнаты Чехова в санатории Н. А. Вырубова и А. Г. Хрущева, близ станции Крюково Николаевской железной дороги. Здесь были Иван Павлович и Мария Павловна Чеховы, писатели и театральные деятели: С. С. Голоушев, Н. Е. Эфрос, А. И. Сумбатов, С. Н. Мамонтов, В. И. Немирович-Данченко, П. А. Сергиенко, О. Л. Книппер и другие.
Семнадцатого января 1910 года Художественный театр отмечал пятидесятилетие со дня рождения Чехова. В. И. Немирович-Данченко обратился к Бунину с просьбой прочесть его воспоминания о Чехове. «Художественный театр, – писал ему Немирович-Данченко 11 января 1910 года, – к вам с низкой просьбой: прочесть 17-го утром о Чехове. Немного. Минут 15–20» [438]438
РГАЛИ, ф. 44, on. 1, ед. хр. 165, л. 1.
[Закрыть] .
На чеховском празднике присутствовал цвет московского общества. В. И. Немирович-Данченко, открывавший торжества, произнес речь о роли Чехова в Художественном театре. Затем О. Л. Книппер, В. И. Качалов, К. С. Станиславский, И. М. Москвин и Л. М. Леонидов прочли первый акт пьесы Чехова «Иванов».
Во втором отделении выступил Бунин. Он вспоминал впоследствии: «Художественный театр отметил пятидесятилетие со дня рождения Антона Павловича литературным утренником, на котором выступал я со своими воспоминаниями. Это было 17 января 1910 года.
Театр был переполнен. В литерной ложе с правой стороны сидели родные Чехова: мать, сестра, Иван Павлович с семьей, вероятно, и другие братья, – не помню.
Мое выступление вызвало настоящий восторг, потому что я, читая наши разговоры с Антон Павловичем, его слова передавал его голосом, его интонациями, что произвело потрясающее впечатление на семью: мать и сестра плакали.
Через несколько дней ко мне приезжали Станиславский с Немировичем и предлагали поступить в их труппу» [439]439
Бунин И. А. О Чехове. С. 103.
[Закрыть] . (Станиславский предлагал Бунину роль Гамлета в новой постановке трагедии Шекспира [440]440
Русские новости. Париж, 1959. № 731. 5 июня. – О чеховском утре и выступлении Бунина см.: Речь. 1910. № 17. 18 января; Новое время. 1910. № 12 160. 18 января.
[Закрыть] .)
Восемнадцатого января состоялось «чеховское утро» в университете; было много профессоров и представителей литературного мира; среди присутствующих находились И. П. Чехов и Н. Н. Златовратский. С чтением чеховских произведений выступали И. М. Москвин и В. И. Качалов. Бунин читал свои воспоминания, а также рассказ Чехова «В усадьбе» [441]441
Итоги юбилея // В кн.: О Чехове. Воспоминания и статьи. М., 1910. С. 336–337.
[Закрыть] .
Чуть ли не на другой день после чеховского праздника в Художественном театре «мы, – пишет В. Н. Муромцева-Бунина, – обедали у Ольги Леонардовны Книппер… Там я познакомилась и с Марьей Павловной Чеховой, она пригласила нас в следующее воскресенье к себе на обед.
У нее собрались все родственники, жившие в Москве. Среди молодого поколения был сын Александра Павловича, Миша, ученик Художественного театра, поразивший нас талантливостью жестов. Они с сыном Ивана Павловича, студентом Володей, прощаясь в передней, что-то изображали шляпами и так забавно, что мы, глядя на них издали из столовой, не могли удержаться от смеха…
Через несколько лет мы видели Мишу в „Первой студии Художественного театра“, в пьесе, переделанной из рассказа Диккенса „Сверчок на печи“. Игра его взволновала нас до слез. Иван Алексеевич пришел в полный восторг. А в 1915 году, 14 декабря, он смотрел его в „Потопе“ (шведского драматурга Бергера. – А. Б.) и с восхищением передавал его игру, предсказывая, что „из него выйдет большой артист“.
Мать Марьи Павловны, Евгения Яковлевна, по словам Яна, очень состарилась за эти годы. Они обрадовались друг другу, как родные. Она всегда любила его» [442]442
Жизнь Бунина. С. 467–481. «1910 год». – Здесь и далее привожу цитаты из этих воспоминаний Веры Николаевны о 1910 годе. М. А. Чехов стал всемирно известным актером и режиссером. С 1928 года жил в Америке.
[Закрыть] .
В эти же дни Бунин присутствовал при чтении Л. Н. Андреевым пьесы «Дни нашей жизни». Читал Андреев на одной из «Сред» у Телешова. Пьеса всем понравилась. «Ян тоже, – пишет В. Н. Муромцева-Бунина, – хвалил пьесу, за что Андреев его не раз упрекал, говоря, что он хвалил ее потому, чтобы унизить его символические драмы… Но Ян был искренен, он находил в пьесе художественные достоинства».
Двадцать седьмого января Бунин вместе с братом присутствовал на «Среде» при чтении Андреевым пьесы – «Gaudeamus». Бунин довольно холодно относился к Андрееву как писателю. В 1910 году он говорил корреспонденту газеты «Одесский листок»: «Как знают читатели, я никогда не был в восторге от нынешних модных писателей, а в том числе и от г. Л. Андреева. Когда я писал о произведениях г. Л. Андреева, что они туманны и хаотичны, не художественны и бессодержательны, некоторые из господ читателей осыпали меня строгими нотациями… Заблуждение публики не может быть бесконечным. Публика скоро отрезвилась…» [443]443
Одесский листок. 1910. № 66. 21 марта.
[Закрыть]
В этот период Бунин – противник всевозможных модернистских течений в искусстве – не раз отмечал, что публика постепенно перестает интересоваться так называемыми «новыми» течениями в литературе – модернистами, символистами, и предпочитает им писателей реалистического направления.
И действительно, спрос на книги писателей новейших течений в начале 1910-х годов был невелик. Как свидетельствовали «Известия книжных магазинов товарищества М. О. Вольф по литературе, наукам и библиографии», «сборники стихотворений новейших поэтов не находят совершенно покупателей. В библиотеках их не спрашивают, в то время как старые поэты не только в спросе, но этот спрос на „старых“ увеличивается из года в год» [444]444
Известия книжных магазинов т-ва М. О. Вольф… 1913. № 1. С. 27–28.
[Закрыть] .
О понизившемся интересе публики к писателям-модернистам свидетельствовала и анкета «Вестника литературы» и «Известий книжных магазинов…». Объясняя это, журнал «Известия…» писал о читателях, отнесшихся отрицательно к «новейшей русской поэзии»:
«Мотив их один и тот же – оторванность поэзии от реальной жизни, декадентщина, испорченный русский язык, напыщенность содержания и уродливость, за редкими исключениями, формы» [445]445
Там же. № 5. С. 135.
[Закрыть] .
Шестого февраля 1910 года праздновался тридцатилетний юбилей «Русской мысли», чествовали основателя и издателя журнала В. М. Лаврова. «В Литературном Кружке, – пишет Вера Николаевна, – был банкет, на котором мы присутствовали», – Бунин много лет был сотрудником «Русской мысли». На банкете в большом зале собрались видные литераторы и деятели театра, речи говорили А. Е. Грузинский, В. И. Немирович-Данченко, артист Н. В. Давыдов и другие.
В начале 1910 года Бунин много и напряженно работал над корректурами шестого тома своих сочинений, выпускавшихся на этот раз не «Знанием», а издательским товариществом «Общественная польза» в Петербурге.
Много сил Бунин отдавал повести «Деревня», которую считал одним из значительнейших своих произведений.
Мария Карловна Куприна, желая получить «Деревню» для «Современного мира», послала Бунину в начале 1910 года телеграмму:
«Не отдавайте повести никому до переговоров с нами» [446]446
Музей Тургенева. № 3251.
[Закрыть] .
Бунин писал Нилусу 2 февраля 1910 года из Москвы: «Был в Петербурге – продал повесть Марье Карловне за очень хорошую цену. Перебила у „Шиповника“ – и „Шиповник“ почти поссорился со мною. Продал книгоиздательству „Общественная польза“ свой шестой том… „Знание“ меня вывело из терпения своей медлительностью. „Просвещение“ ведет со мной переговоры – покупает навек мои сочинения. Прошу семьдесят тысяч за девять томов. До 10–15 февраля остаюсь в Москве» [447]447
Фотокопия с автографа.
[Закрыть] .
Первую часть Бунин отослал в «Современный мир» 10 февраля. Вскоре он уехал в Одессу. 20 февраля 1910 года он писал М. К. Куприной:
«Дорогой друг, вчера послал вам корректуру „Деревни“… Простите, что немного запоздал, – я был в Ефремове, в Тульской губ. – очень больна моя мать. Разбит я вдребезги и посему оставаться в Москве, во тьме и холоде, не могу – завтра выезжаем в Одессу, где я и засяду писать. (Взяли заграничные паспорта, но хочу предварительно посидеть в Одессе, с месяц, – боюсь, что за границей уж очень трудно будет за письменным столом.)» [448]448
Время. С. 104. – Газ. «Утро России» (1910. № 79, 46. 13 января) сообщала: «Академик Ив. Ал. Бунин написал новую большую повесть под заглавием „Деревня“».
[Закрыть] .
В Одессе остановились у Нилуса (Княжеская, 27), а затем переехали в «Бристоль».
Нилус, прочитав «Деревню» по корректуре, поместил о ней заметку в газете «Одесские новости» (1910, № 8064, 13/26 марта) «Новая повесть И. А. Бунина». Он написал, что на днях в «Современном мире» появится начало повести Ивана Бунина «Деревня», и кратко характеризовал это произведение.
Первая часть была напечатана в мартовской книге «Современного мира», следующие Бунин рассчитывал дать на апрель и май. Но продолжение в этих номерах журнала не появилось. Бунин просил Н. И. Иорданского, издававшего вместе с М. К. Куприной «Современный мир», отложить печатание «Деревни» до сентября. В четвертом номере редакция журнала сообщала читателям: «По желанию автора печатание повести И. А. Бунина „Деревня“ переносится на осень».
Вера Николаевна Муромцева-Бунина вспоминала об этом пребывании в Одессе: «Ранняя одесская весна. Мы, по пути в Алжир, гостим в этом чудесном городе, где ежегодно проводим несколько недель. В Одессе у Ивана Алексеевича много приятелей, среди них Юшкевич. Юшкевич в радостном настроении. Художественный театр принял к постановке его пьесу „Miserére“ – и ему очень захотелось познакомить близких ему людей со своей новинкой. „В награду за слушание“ он обещал угостить „настоящим еврейским обедом“… Пьеса всем понравилась» [449]449
Последние новости. Париж, 1930. № 3221. 16 января.
[Закрыть] .
Без конца спорили об Игоре Северянине, которым некоторые тогда увлекались, он незадолго перед этим был в Одессе.
В двадцатых числах марта 1910 года Бунин и Вера Николаевна отправились за границу, 21-го прибыли в Вену – письмо Н. А. Пушешникову из Вены помечено 3 апреля (21 марта) 1910 года [450]450
Музей Тургенева. № 8927.
[Закрыть] , оттуда – через Милан в Геную.
