Текст книги "Юнга Северного флота (СИ)"

Автор книги: Александр Бондарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

  Ответной стрельбы не было, уцелевший немецкий большой торпедный катер уходил на скорости 40 узлов в сторону Киркенеса, его преследовал С-23, на котором, установили ещё две пушки – «Бофорс» и «Эрликон».

  Все морские охотники преследовали посильную для них добычу, охотников за подводными лодками, не были в состоянии, развить скорость, какую давали катера типа РС или МО-4.

  Из четырёх охотников за подводными лодками, один был уже потоплен, второй пылал стоя без движения, его добивал МО-161.

  Трое катеров быстро догоняли своих противников. Прямое попадание из «Бофорса» лишило хода ещё один катер, шедший за ним РС-513, двумя «Эрликонами» сносил любые попытки экипажа прорваться к кормовому орудию или крупнокалиберным пулемётам, увеличивая их потери. Последний далеко не ушёл охваченный пожаром, начал сбрасывать ход на нем начали спускать флаг.

  Морской охотник МО-4, номер 161, добив своего противника, спешил к нам на помощь.

  Вспомогательный крейсер, встав так, чтобы суда были в секторах обстрела, стрелял на поражение из всего своего вооружения, каким мог дотянуться до транспортов.

  Первый транспорт ушёл под воду, в две шлюпки набилось много народу, около сотни плавало в холодных водах Баренцева моря, количество голов уменьшалось с каждым мгновением.

  Второй транспорт медленно уходил под воду, спустить с него шлюпки не успели. Оставшиеся в живых копошились стараясь подняться повыше. Когда оставшееся, корма транспорта пошла под воду, она утянула всех кто был в воде и на ней.

  Третий транспорт пылал как факел, огонь поедал как кормовые помещения, так и помещения которые располагались до рубки транспорта. Вопрос его ухода под воду был вопросом времени – получаса.

  Четвёртый транспорт, не дошёл до береговой линии 300 метров, когда стал погружаться, ВК продолжал обстреливать, как четвёртый, так и третий транспорт до тех пор, пока они не скрылись под водой.

   После утопления всех транспортов, на месте их уничтожения, оставалось всего три шлюпки, когда к ним подходил ВК, с одной из шлюпок раздались выстрелы из винтовок, взбешённые артиллеристы открыли огонь на поражение, стреляли до тех пор, пока шлюпки и наполнившие их матросы и солдаты не ушли под воду.

  Со всего конвоя спасся только большой торпедный катер, ему удалось уйти на скорости.

  Два последних охотника, за подводными лодками удалось отстоять. В том числе и последний обгоревший. из их экипажей, в живых, осталось только 17 матросов, и то в основном с последнего, на предпоследним сопротивлялись почти до последнего, взять удалось только несколько раненых. Их всех передали на «Победитель».

  Уходили максимальным ходом, каким можно было тащить два охотника за подводными лодками, их тащили два катера РС 513 и 514. Скорость хода была всего 15 узлов, но Ледяев не хотел терять свои трофеи, тем более надвигалась ночь, а к утру корабли должны были обогнуть полуостров Рыбачий.

  Так оно и получилось.

   Эпизод 15

  Всё это время, пока шло ожидание сообщения, я пробыл на камбузе, помогая Серёге готовить на экипаж. Наконец пришло долгожданное сообщение от Щ-421, Лунин сообщал, что из Киркенеса вышел усиленный конвой, в составе четырёх транспортов, в сопровождении были: два немецких эсминца, несколько торпедных катеров, а так же охотники за подводными лодками. Ему подойти на расстояние пуска торпед не удалось.

  Наша небольшая эскадра, сразу же вышла конвою на встречу. Встреча состоялась, как и планировали, утром. Дальше начали разыгрывать пьесу «догони меня маленького», основная роль выпала лейтенанту Репину и его С-23, который вместе с экипажем сыграл её блестяще, нацепив для антуражу, зимнюю форму командира катера, найденную в каюте, а экипаж, который был на верху соответственно морскую форму кригсмарине, не забыли и про флаг. Роль загонщиков выпала нам – нашему катеру и катеру старшего лейтенанта Миронова, которую мы и отыграли, азартно стреляя, стараясь не зацепить вихляющего Репина.

  Немцы повелись, как и планировалось, вперёд пошли две кувалды – два немецких эскадренных миноносца. Остальные остались прикрывать транспорты.

  Мы подыграли немцам, когда они открыли огонь из носовых орудий, я так же отметился, влепив, в один из эсминцев, сразу же с первого выстрела, вот что значит хорошая оптика – дальномер и прицелы, которые мы установили у себя. Пока не начались основные действия, я встал у носового «Бофорса» за наводчика, когда Репин отстрелял первую торпеду, я закончил обрабатывать носовые орудия и переключился на боевую рубку, попадания в неё я видел прекрасно. Но огонь пришлось прекратить, лейтенант Репин всадил в борт и этого эсминца вторую торпеду. Потом вперёд пошли немецкие торпедные катера, решившие разобраться с нашим вспомогательным крейсером, к своему я пристрелялся, быстро перейдя на его поражение. Так как стрелял по носу катера, чтобы замедлить его ход, случайно попал в торпедный аппарат со снаряжённой торпедой а стрелял из того же носового «Бофорса» – всё таки 40-мм, от катера ничего не осталось, – ещё и благодаря детонации остальных трёх. Второй большой торпедный катер, видя как лихо разделались, с его напарником отвернул в сторону моря, по дуге уходя в сторону Киркенеса.

  Дальше подключился наш «Победитель» его основной калибр вполне позволял стрелять на такие расстояния, стреляя по первому в колонне транспорту.

  Нам же было не до транспортов, – это дело «Победителя», наше же дело, чтобы из мелочи никто не ушёл. Ход набрали мы за 20 узлов шли равномерно, поэтому по первому охотнику за подводными лодками пристрелялся быстро, тут все четыре охотника решили уходить назад, видимо их впечатлила стрельба нашего вспомогательного крейсера. Поэтому они начали разворот все вдруг, именно тогда я и подловил «свой» охотник, впечатав в него практически на уровни ватерлинии, все четыре снаряда. Этого вполне ему хватило, чтобы он быстро перевернулся и ушёл на дно.

  В это же время пошли устойчивые попадания, наших артиллеристов с «Победителя» в первый транспорт, тот уже горел, имея крен, по не многу погружаясь в воды Баренцева моря.

  Ещё одному охотнику с моего собрата РС-514, досталось попадание по корме, те уже легли на обратный курс. Это попадание повредило винт или винты катера, который потерял ход. Его оставили добивать МО-4 номер 161.

  Оставшиеся два охотника не ушли далеко, у одно я сумел сбить ход, приближаясь к нему, перешёл за свой любимый «Эрликон», – с высоты боевой рубки, стал отстреливать всех нациков, которые с маниакальной упорностью лезли к вооружению охотника, чтобы дать отпор нам, как преследователям. Я же сбивал их одного за другим, тем более расстояние между нами быстро сокращалось. Петрович, по всей видимости, решил притащить его на базу в Мурманск. Тем более к нам на помощь спешил утопивший своего противника, МО-4 за номером 161. Что мы и сделали с ним совместно. Краснофлотцы нашего катера имели в этом большой опыт.

  Пока мы с ним возились наш напарник РС-514, удачно попал в своего противника и тот горел во всю, стрелять с него, было не кому, а вот трупов было много, когда на него высадились матросы с РС-514 и МО-4 номер 163.

  В это время наш вспомогательный крейсер добивал транспорты один за другим, второй транспорт весь разбитый, постепенно с убыстрением погружался. Третий пылал факелом от кормы до рубки, принимая, в себя снаряды с вспомогательного крейсера, другим бортом тот расстреливал оставшийся на ходу четвёртый транспорт, тот не дошёл до береговой черты метров 300. Всё же попадания сделали своё дело, разрывая его борта и сокрушая всё, и всех, кто пытался выбраться на верхние палубы. Если кто и смог доплыть до берега эти 300 метром и вылезти. То это были настоящие счастливчики, вытянувшие выигрышный билет в лотерею.

  Репин своего противника не догнал и вернулся назад через полчаса, после своего забега.

  Когда он подошёл к нам и докладывал Петровичу про погоню, смысл доклада сводился к одному – «ушёл гад», я не выдержал и влез со своим предложением.

  – Ну, так кто вам мешает пробежаться за ним, в сам Киркенес, с вашей скоростью, аккурат к утру там будешь, насрёшь немцам на две, – тут я сделал паузу, – торпеды и ффють на 40 узлах назад, пока мы до Мурманска эти корыта дотащим, ты нас и догонишь.

  Видя, как разгорелись у лейтенанта Репина глаза, и задумчивый взгляд у Петровича, предложил, – я тоже с ними прокачусь, я ж талисман нашего дивизиона, да на обратном пути подстрахую, если кто сверху или снизу достать попытается.

  – Как говорят в народе, куй железо, не отходя от пирса, – поучительно махая указательным пальцем, сказал я.

  Петрович решительно перескочил на большой торпедный катер С-23, махнув мне попутно рукой. Не долго, думая я последовал за ним.

  То, что мне везёт постоянно, знал не только Петрович, весь наш экипаж, но и очень сильно догадывался, командир бригады охраны водного района, капитан третьего ранга Ледяев. Последние события шли как снежная лавина, по нарастающей, увеличиваясь к тому же в размерах. Все мои предложения проходили на ура и шли как по маслу. Поэтому, когда к нему прибыли старший лейтенант Корнейчук и лейтенант Репин со своим предложением, и видя, как из-за Репина выглядывал на него юнга катера РС-513 Ваник Северный. Игорь Викторович, понял, откуда росли ноги у этого предложения. Впрочем, командир дивизиона РС его бригады, этого и не скрывал от начальника.

  И это предложение, его так же, заинтересовало, немцы не должны ждать с нашей стороны такой наглости, тем более он помнил мои слова, о держании немцев тонусе. И это дело, как раз ложилось в эту канву.

  Мой довод, участия в этой авантюре, – что в случае чего, прикрою как с воздуха, так и з под воды, убедил, что моё участие в этом обязательное.

  Лейтенант Репин сиял как новый пятак, на ярмарке, уничтожение двух эсминцев немцев, и возможность тут же снова нагадить им по полной, всё-таки у него есть ещё две торпеды, а при умелой возможности, это ещё две цели. А тут были варианты, оценить которые, он сможет, только как прибудет на место в порт Киркенес. Тем более, что за последние дни, он почувствовал себя настоящим командиром корабля. В нём росла уверенность в своих силах и возможностях.

  Как работает Ваник с любым вооружением, он знал не по наслышке, а запредельная его стрельба, и здесь могла пригодиться, особенно после проведения операции, отходить им предстояло днём и с территории противника. Поэтому, он был не против присутствия юнги Ваника на С-23, может тот выдаст ещё какую-нибудь идею в процессе проведения операции. Да и готовку еды Ваником в камбузе, он тоже успел оценить, так что, везде одни плюсы.

  Быстро дозаправив свой С-23 до полных баков, подойдя под борт «Победителя», ближе к корме. Большой торпедный катер С-23 сорвался в сторону Киркенеса со скоростью 39 узлов.

  Идти им предстояло ещё не один час, поэтому я, спустился в камбуз и принялся ваять обед из того что там имелось в наличии. Получился борщ по-украински на первое, на второе приготовил казахское блюдо бешбармак, в качестве питья, приготовил традиционный компот из сухофруктов. Пообедав с экипажем катера, – обед пошёл на ура, завалился отсыпаться про запас, попросив разбудить перед приготовлением ужина.

  На ужин приготовил плов по-узбекски, правда, не из баранины как надо, а из свинины. После ужина завалился спать, кто знает, дадут, поспать завтра или нет.

  Проснулся, когда до меня дотронулся рукой краснофлотец, – за полтора часа будет Киркенес, сказал он.

  Приведя себя в порядок, одев, как и все сверху немецкую непромокаемую накидку поднялся наверх.

  – Как будешь идти до города? – задал вопрос Репину.

  – А как бы ты сделал? – вопросом на вопрос, ответил тот, вопросительно смотря на меня.

  – По началу поберегу, но тихо и на цыпочках, перед городом, в открытую, как будто после всех проверок, не таясь, – проговорил я, – и сразу к самому большому и вкусному куску. На насколько кабельтов, выстрел, чёткий поворот на другую цель, выстрел и сразу, делать ноги, как можно быстрее.

  – Там слишком много средств, с большим калибром, помедлим, решето сделают, – пояснил свою мысль.

  Репин, находясь в такой же, как и у меня, непромокаемой накидке, задумчиво поправил немецкую фуражку, которую нацепил на себя, немного подумал и сказал, – я приблизительно так же и думал. Поэтому так и сделаем.

  – Ещё, до самого последнего момента пока не пустили первую торпеду, я бы оставил на верху, как можно меньше народу, особенно около пушки и пулемёта, а то там вообще никого, ведь мы пришли к себе домой, – добавил я.

  – Принимается, чтобы не спугнуть самых бдительных, – согласился Репин.

   Линия охраны входа в водный бассейн, была, я своевременно замечал их и говорил Репину как на малом ходу обойти их. На охране находились два тральщика и один миноносец 1 класса, по всей видимости, из конфиската у Норвегии. Они были без огней, впрочем, как и мы, и тоже слушали и смотрели по сторонам. Больше никого перед городом Киркенесом и портом не было, поэтому мы заблаговременно включив все положенные огни, пошли средним ходом в открытую, в порт.

  Картина, открывшаяся нам, от просмотра порта понравилась Репину, порт работал, это было видно ещё издали.

  Ни каких крейсеров, пусть и лёгких там не было, не было там и эсминцев типа Z, как попавшиеся нам два ранее. Из всех целей, что там были, в приоритете, было несколько.

  Первая, – на одном из мест у пирса стоял транспорт, к нему пришвартовались, два как у нас больших торпедных катера.

  – По всей видимости, база для торпедных катеров, – комментировал Репин.

  Целью для второй торпеды были: подводная лодка с большим номером на рубке U-552, что хорошо было видно в бинокль, пришвартованная к пирсу, миноносец 1 класса, несколько военных кораблей эскорта различного класса, два гражданских транспорта 3 и 5 тыс. тонн, скорее всего рудовозы, и несколько военных судов, по всей видимости, штабные.

  Как по мне так это база для торпедных катеров и подводная лодка, – высказал своё мнение я, – могу обосновать.

  – Ну-ка давай, – согласился Репин, время ещё было.

  – На базе, скорее всего, хранятся торпеды, рванут – мало не покажется, особенно пришвартованным катерам, сразу плюс три. Но тут стрелять надо с кабельтов двух, трёх. Подводная лодка – это уже, не потопленные транспорта, в Северной Атлантике, может быть те, что предназначены именно нам.

  – Согласен, – решительно сказал Репин, – что ж, начнём.

  Сам, встав к управлению катера, он направил его в сторону базы, что со стороны было логично, торпедный катер прибыл на базу торпедных катеров.

  Когда до базы оставалось четыре кабельтова, Репин скомандовал долгожданное: – Пли.

  Первая торпеда с шипением ушла к цели, катер тут же довернул в сторону подводной лодки, убедившись в правильности наводки Репин, повторно скомандовал: – Пли.

  Вторая торпеда уже выскочила из торпедного аппарата, но не вошла в воду, как раздался взрыв огромной силы, вверх взметнулся огненный протуберанец.

  Как я и предполагал, на грузопассажирском корабле, используемым как база для торпедных катеров, помимо цистерн, с топливом, хранились и торпеды. От взрыва корабль, казалось, испарился, а так же испарились два больших торпедных катера, стоящих у его борта.

  По всему порту взревели сирены воздушного боя.

  В этот момент, как раз под рубкой лодки с номером U-552, раздался второй взрыв, по мощности, он был значительно слабее, чем первый, но лодке этого было достаточно, она разделилась на две и стала погружаться прямо у пирса.

  Это я наблюдал, вместе с Репиным, в бинокль, а катер на полном ходу уходил по фиорду в сторону моря.

  Немного погодя, я встал у пушки Bofors L60, скоро должна состояться встреча с кораблями охранения. Проходить их я предложил Репину со стороны, самого слабого – тральщика, миноносец оставить в противоположенной стороне, пусть потом догоняет, легче с ним будет разбираться.

  На тральщике, конечно, всё поняли или им сообщили из порта, но его пушка не отличались хорошей скорострельностью, а стрелять на значительные расстояния из 20-мм, это всё равно, что «куда-то туда», а на проходе я успел, влепить ему несколько очередей из своей пушки. Для него не смертельно, но прыти ему это поубавило.

  Миноносец, как сказал Репин, что то из 1935-го, скоростными качествами не располагал, да и в силу их применения в бытность, его пушка располагалась сзади рубки.

  Больше нам никто не мешал уходить.

  – Плохо, что погода улучшается, – сокрушённо сказал Репин, – облачность всё выше и выше. Самолёты могут летать.

  – Прорвёмся, – успокоил его я, – не в первой, если надо потанцуем.

  – Чего, – лицо Репина вытянулось от удивления, на меня удивлённо покосился стоящий у штурвала краснофлотец.

  – Потанцуем,– повторил я, – если прилетят гости, вот для них будем танцевать на катере, а они пусть спускаются к нам, чтобы поучаствовать, мы их встретим от всей широты русской души.

  После проведённой операции, пошёл откат, заливисто смеялись все, кто был наверху.

  Так как до ближайшего аэродрома Хебуктен (расположенного недалеко от Киркенеса), То первый самолёт со свастикой появился через минут сорок, сделал попытку догнать нас, и пройтись из своего мощного пушечного вооружения. Четыре пушки и два пулемёта по курсу – это серьёзный аргумент. Пилот не учёл одно малюсенькое обстоятельство. А именно, расстояние между нами. Я попросил Репина, чтобы он не менял курса, как шёл, так пусть и идёт. Как только оно сократилось до трёх километров, я открыл огонь из Bofors L60. Корректировать ничего было не надо, первая очередь, из солидного калибра пушки, сделали своё дело. Самолёт, по дуге, вошёл в воды Баренцево море по своему курсу.

  – Первый акт Марлезонского балета прошёл успешно, – прокомментировал я, – ждём второй части.

  Второй самолёт появился через полтора часа и его пилот, так же решил покончить с нашим катером, догоняя нас сзади. Итог тот же.

  Третий появился через четыре часа. Я уже прилёг отдохнуть, на этот раз пилот попался очень опытный, как только я выстрелил, он успел вильнуть в сторону. В самолёт я попал, но только в крыло, визуально этого не было видно. Но пилот не стал испытывать дальнейшую судьбу. Ушёл в сторону береговой черты, до которой было не меньше двадцати километров.

  Эпизод 16

  После разгрома конвоя, Ледяев, от руки написал текст радиограммы следующего содержания:

  «По сообщению командира подводной лодки Щ-421 Лунина из Киркенеса в сторону Петсамо утром 4 января 1942 года вышел конвой в составе 4-х транспортных судов, под охраной двух эсминцев тип Z, двух больших торпедных катеров тип „Шнелльбот S“, и четырёх охотников за подводными лодками. Рейдовое соединение из состава бригады охраны водного района, 5 января 1942 года, в 09.07 часов утра, недалеко от мыса Румис-Ниеми, встретило конвой, произошло боевое столкновение. В результате боя часть кораблей охраны уничтожена, в частности: два эсминца Z-4 „Рихард Байцен“, Z-7 „Герман Шёман“, большой торпедный катер „Шнелльбот тип S“ – с эсминцев и катера живых нет, два охотника за подводными лодками – живых нет, часть захвачена, в частности, два охотника за подводными лодками UJ-1111, UJ-1107, в живых в плен попало, 17 матросов. Ушёл только большой торпедный катер, за счёт своей скорости. Все четыре транспорта уничтожены. На транспортах находился 136-й горно-пехотный полк 2 горно-пехотной дивизии с полным вооружением. Уничтожен, до последнего солдата. Командир рейдового соединения, командир бригады охраны водного района, капитан третьего ранга Ледяев».

  Вызвав радиста, дал ему текст, чтобы отправил телеграмму в штаб Мурманской базы

  Радист «Победителя», через три часа, принёс телеграмму со штаба Мурманской базы за подписью Гизатулина:

   «Прошу уточнить потери в кораблях и личном составе».

  Ответ отправили через час, следующего содержания:

  «Потерь по рейдовому соединению сообщить не можем, ждём сообщения от большого торпедного катера С-23, потери среди личного состава 3 матроса убито, 5 ранено. Командир рейдового соединения, командир бригады охраны водного района капитан третьего ранга Ледяев».

  Полученную первую телеграмму после прочтения довольный командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин, дословно переправил её в штаб Северного флота.

  Контр-адмирал Степан Григорьевич Кучеров, работал с документами присланными из Москвы, кроме того на его столе лежали ещё две папки требующие, внимательного изучения, когда в двери кабинета постучали. После разрешения, в кабинет вошёл, дежурный офицер шифровального отдела, доложив:

  – Получена шифр телеграмма с Мурманска, Мурманской базы.

  – Давайте, – протянул руку Кучеров. После его росписи в получении, ему передали листок с шифр телеграммой, читая текст, до него не дошло с первого раза её содержание. Только мысленно отрешившись от документов, с которыми он работал, до него дошло, что он читает:

  «Командование Мурманской базы, докладывает о боевом столкновении рейдового соединения бригады охраны водного района с конвоем противника, 5 января 1942 года, в 09.07 часов утра, недалеко от мыса Румис-Ниеми. В результате встречного боя, часть кораблей охраны уничтожена, в частности: два эсминца Z-4 „Рихард Байцен“, Z-7 „Герман Шёман“, большой торпедный катер „Шнелльбот тип S“ – с эсминцев и катера живых нет, два охотника за подводными лодками – живых нет; часть захвачена, в частности два охотника за подводными лодками UJ-1111, UJ-1107, в живых в плен взято 17 матросов. Ушёл только большой торпедный катер за счёт своей скорости. Все четыре транспорта уничтожены. На транспортах находился 136-й горно-пехотный полк 2 горно-пехотной дивизии с полным вооружением. Уничтожен, до последнего солдата. Командир рейдового соединения, командир бригады охраны водного района, капитан третьего ранга Ледяев. Командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин».

  Разгром конвоя немцев, уничтожение кораблей противника, да ещё двух новейших эскадренных миноносцев, которые так досаждали им, плюс 1000 моряков с них. К уничтоженным четырём транспортам добавился целый полк в полном составе. Такого разгрома немцы на Арктическом Севере не имели ещё.

  – Отправьте от моего имени, телеграмму, пусть уточнят детали проведения боя, а так же наши потери в кораблях, – отдал указание Кучеров, дежурному офицеру шифровального отдела, – ответ немедленно ко мне.

  Ответ пришёл через два часа, шифр телеграмма содержала следующее:

  «Уточнённые данные по потерям как корабельного, так и личного состава, предоставим 6 января после 9.00 часов, после окончания рейда, в настоящий момент, до утра не будет данных по атаки на порт Киркенеса. По разгрому конвоя, по сообщению командира рейдового соединения, командира бригады охраны водного района, капитана третьего ранга Ледяева потерь корабельного состава нет, личного: 3 убитых 5 раненых. Командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин».

  Степан Григорьевич не понимал, того, что творилось на Севере Норвегии, разгром конвоя, уничтожено два сильнейших эсминца, до ещё без потерь, чем же их уничтожали. По военной науки, по ним должен был пройтись как минимум тяжёлый крейсер, а у сил, которыми располагал Северный флот в Мурманске такового не было. И тут ещё атака Киркенеса, какими силами?

  Хотя, тут он припомнил переговоры с командиром Мурманской базы капитаном второго ранга Гизатулином, о переформировании дивизиона морских охотников в бригаду охраны водного района и вхождении в него захваченного ранее бывшего торгового парохода «Лейна» водоизмещением 3,5 тис. тонн, переделки его во вспомогательный крейсер «Мурманск», а так же привлечении переданного американцем другого торгово-пассажирского судна под названием «Winner» – «Победитель» если по-русски, его так же, переоборудовали под вспомогательный крейсер, он даже помог, дал команду выделить матросов и командный состав несколько месяцев назад. Но чтобы двумя ВК завалить два современных эсминца, это перебор. Он не понимал, не понимал и того, чем будут атаковать Киркенес, силами двух ВК?

  До утра время терпит, выясним всё и доложим контр-адмиралу Головко после 9 утра, хотя нет уничтожение целого полка, это уже серьёзно надо докладывать сейчас...

  Арсений Григорьевич Головко, принял своего начальника штаба контр-адмирала Кучерова, сразу же, как тот, попросился на приём. Друг друга они знали давно и сработались в одной связке на отлично, понимая друг, друга с полуслова.

  – Арсений Григорьевич, – начал Кучеров, – у нас что то, непонятное происходит на Севере Норвегии, благодаря нашему Мурманску, а точнее Мурманской базы.

  Но начну по порядку, несколько месяцев назад, когда Вас вызывали в Москву по совещание к Кузнецову, ко мне обратился командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин, о переформировании дивизиона морских охотников который там дислоцируется, в бригаду охраны водного района, мотивировка – захваченный ранее торговый пароход «Лейна» водоизмещением 3,5 тис. тонн, после переделки его стал вспомогательным крейсером «Мурманск», американцы во время пребывания в Мурманске, передали официально всё за документировав, торгово-пассажирское судно под названием «Winner» – «Победитель», если по-русски, его они так же, переоборудовали под вспомогательный крейсер «Победитель» мы поддержали их инициативу выделив необходимые людские ресурсы.

  На что Головко, понимающе кивнул головой, здесь всё понятно.

  Сегодня к нам пришла из Мурманска шифр телеграмма, вот почитай, – протянул бланк шифр телеграммы Головко.

   Тот её внимательно перечитал, несколько раз, отложил в сторону, спросил, – сколько мы потеряли кораблей?

  На что, Кучеров, передал ему бланк другой шифр телеграммы.

  – Вообще ничего не понимаю как это возможно? Уничтожение целого полка? Кто, как, когда подготовил? Ничего не понятно. И чем они атакуют Киркенес?

  – Вот и мне непонятно ничего, – произнёс Кучеров. Но тут, они написали, что сообщат утром до 9.00. Предлагаю подождать до утра и посмотреть, что они пришлют, а потом делать выводы, главное не торопиться. Но если подтвердиться... Они там сообщили, что есть 17 пленных матросов. Он не докончил, и так было понятно, что это грандиозный успех. Не часто топят полк пехоты с вооружением за раз, плюс к ним, не менее 1000 матросов с кораблями.

  – Хорошо, – произнёс Арсений Григорьевич, – торопиться не будем, завтра и посмотрим, что и как. Может это дезинформация? Завтра с утра, сразу же, ко мне.

  Утром 6 января 1942 года ровно в 9.00, контр-адмирал Кучеров, вошёл в кабинет командующего Северным флотом.

  – Ну, что там? – произнёс нетерпеливо, после приветствия Головко. На что пришедший контр-адмирал Кучеров, протянул ему очередной бланк шифр телеграммы, следующего содержания:

  «6 января 1942 года в 5.00 утра был атакован порт Киркенес, в результате атаки потоплено судно противника, выполняющее роль базы для торпедных катеров, два больших торпедных катера „Шнелльбот тип S“, а так же уничтожена, прямым попаданием торпеды, подводная лодка с номером U-552. Атаку на порт Киркенеса осуществил большой торпедный катер С-23 (бывший Шнелльбот тип S). Командир рейдового соединения, командир бригады охраны водного района, капитан третьего ранга Ледяев. Командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин».

  – Но как, – помотал головой Головко, – я всё равно не понимаю. Значит так, завтра с утра самолётом вылетаешь в Мурманск, на месте, разберешься и доложишь.

  На что Кучеров, соглашающее замахал головой, сказав, – я сам, хотел предложить этот вариант, не успел, но всё же интересно как они провернули это, мне не понятно.

  Эпизод 17

  Больше нас никто не атаковал, поэтому мы уходили на максимальной скорости, в сторону полуостровов Средний и Рыбачий. Репин, не спавший несколько суток, наконец, оставив усиленную вахту, разрешил всем остальным отдыхать. Я же приготовив на ужин знаменитые макароны по-флотски, а так же чай в достаточном количестве, тоже отправился на боковую.

  К утру, мы проскочили весь полуостров Рыбачий, на полном ходу продолжали нагонять, наше рейдовое соединение. Его мы нагнали почти к 3 часам ночи, по всем раскладкам утром к 11 часам должны прибыть в порт Мурманска.

  РС-513 и РС-514, продолжали тащить за собой наши трофеи – дури, то есть мощи, на это хватало. Ледяев хотел как можно больше, усилить нашу бригаду, хотя в ремонте им находиться не меньше полумесяца, а то и больше.

  В порт Мурманска входили, как и рассчитывал Ледяев, часов в 11 дня. Все экипажи имели радостные лица, ещё бы пришли домой, а вот увиденное на пирсе мне не понравилось. Там помимо обычных: командира Мурманской базы капитана второго ранга Гизатулина и батальонного комиссара Будько, капитан-лейтенанта Оточина. Нас встречал целый контр-адмирал.

  – Это начальник штаба Северного флота, Степан Григорьевич Кучеров, – сказал Петровичу, боцман Кашкаров, – я его давно знаю. После нашей встречи с рейдовым соединением, я перебрался, на привычный мне РС-513.

  – Да, этот будет трясти, – подумал я, – хоть бы наши командиры, не прокололись с ответами.

   Все ответы на возникающие вопросы, мы разобрали с Ледяевым и Корнейчуком, остальные вообще не знали ничего или мало о чём догадывались, старшие лейтенанты Гущин и Миронов были предупреждены, что говорить и как. Капитан-лейтенант Валишев, командир вспомогательный крейсер «Победитель» сам недавно назначен на эту должность, многого не знал и не догадывался.

  А вот лейтенант Репин о многом догадывался, многое знал. С ним, пока шли назад, я провёл беседу, показывая на нём самом, то, что он имеет сейчас, его перспективы, и что он может иметь в будущем, если заговорит. По тому, как тот задумался, я понял, что тот думает в правильном направлении и его надо немного подтолкнуть. Добавил ему, что это только начало действий, а вот если бригаду расформируют, вернув в первоначальное состояние, забрав все наиболее боеспособные корабли, то без инициативное прозябание, ему будет гарантировано.

  Контр-адмирал Кучеров, сразу же выделил основное, вспомогательный крейсер «Победитель», был вооружён просто заоблачно избыточно. Американские орудия тип Mk-6, которые, те устанавливали на подводных лодках, или лёгких крейсерах – четыре штуки, К-21 по пять штук с каждого борта, это кроме того, что весь вспомогательный крейсер утыкан автоматическими 40-мм пушками «Бофорсами», 20-мм пушками «Эрликон», а так же имел не меньше шести крупнокалиберных пулемётов ДШК 12,7-мм.. 100 % готовый крейсер ПВО. Другие вспомогательные крейсера, про которые он знал, по сравнению с ним выглядели откровенно слабо. Наличие в составе рейдового соединения двух морских охотников тип РС-461 к тому же довооружённых, как и все корабли этой бригады на новейшие автоматические 40-мм пушки «Бофорс», крупнокалиберные пулемёты ДШК, были заменены на «Эрликоны» и их количество увеличено вдвое. По РС-461, только начались переговоры о поставках с союзниками, а тут их использовали по полной. А так же наличие в корабельном составе большого торпедного катера способного разгоняться до 42 узлов, как и все, имеющий автоматическую 40-мм пушку «Бофорс», и два «Эрликона».