Текст книги "Юнга Северного флота (СИ)"

Автор книги: Александр Бондарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

  Поэтому ВК, получает от С-23 торпеды в борт, я наведу, не сомневайтесь. А с катерами надо по-другому, там только захват, но тихий без звука и это, тоже за мной. Сделаю, как не спрашивайте, просто примите на веру. А вот дальше это уже, ваша, слаженная робота.

  Наконец выстраиваясь в походный ордер, 20 февраля 1042 года рейдовое соединение нашей бригады, в составе ВК ПВО «Победитель», ВК «Мурманск», РС-513, РС-514,С-23, МО-4 за номерами 161, 162, 163 начало выдвигаться из порта Мурманска. Здесь оставались на всякий случай три МО-2 нашей бригады и один из морских охотников на подводные лодки (получивший название «Блистательный»), вошедший в состав нашей бригады после ремонта. Ими остался руководить Виктор Яковлев, старший политрук, назначенный недавно в нашу бригаду заместителем Ледяева по политической части.

   Эпизод 20

  До полуострова Рыбачий, а точнее до Губы Вайда дошли за сутки без приключений и происшествий, я как обычно помогал коку Серёге на кухне готовить, в остальное время отсыпался про запас, в кубрике на своей второй полке. До момента, когда после трёх начинает темнеть оставалось ещё полчаса, но я не став ждать перешёл на борт С-23 к Репину, вместе с 25 краснофлотцами во главе с мичманом.

  Потихоньку набирая скорость, рейдовое соединение двинулось к заливу Петсамовуоно, наш же катер на скорости 40 узлов рванул вперёд, до подхода соединения мы должны были разобраться с охраной залива Петсамовуоно, где фиорд через 18 миль приводил нас к гавани порта под названием Лиинахамари, ещё дальше располагался городок с названием Петсамо.

  Мои предварительные выводы по охране, оказались правильными, перед подходом к заливу, уже в темноте я заметил, включив свое ночное зрение судно средней тоннажности, которое на малой скорости, почти на цыпочках по дуге мы и обошли, зайдя ему на правый борт. По моей просьбе, к которой старший лейтенант Репин прислушался, шли мы на одном дизеле на малых оборотах, торпедные аппараты были готовы к стрельбе, около них стояли четыре краснофлотца во главе со старшиной катера.

  На рубеже 4-х кабельтовых я скомандовал: «огонь». Команду продублировал Репин, так как судно было без движения, лежало в дрейфе с соблюдением светомаскировки, и что бы было лучше слушать в ночи звуки. Репин принял решение стрелять одной торпедой с углублением два метра. Хлопок от сжатого воздуха, наверное, услышали на судне, но сделать ничего уже не смогли, торпеде чтобы преодолеть 4 кабельтова со скоростью более 30 узлов, понадобилось не так много времени. Столб воды вырос как раз перед дымовой трубой. Заряда хватило, даже его оказалось много, судно от такого удара разломилось на две половинки и затонуло за считанные минуты.

  Всё это время Репин стоял с биноклем в руках и наблюдал за ним, рядом с ним стоял и мичман, держа свой бинокль. Мы подождали минут пять после взрыва, заглушив свой дизель. Но сколько ни вслушивались, а я не всматривался, в разные стороны, никого поблизости не было. Наконец Репин принял решение двигаться далее в сторону залива Петсамовуоно, предварительно спустившись вниз и доложив по радио о потоплении ВК противника.

  Преодолев 8 миль, мы подошли к заливу Пунайнен-лахт, где идущие за мной тройка МО-4, должна высадить десант для взятия батарей на мысе Крестовый (Ристиниеми).

  Здесь нам предстояло ждать несколько часов пока морские пехотинцы подойдут до мыса Крестовый. Атака на гавань планировалась одновременно с нападением на мыс.

  И тут я оказался прав на входе в порт, в трёх милях дежурил небольшой катер. Как позже выяснили, это был небольшой тральщик «Sarki» («плотва»), что относился к типу катерного тральщика «Ahven», был он небольшого водоизмещения всего 17 тонн, его длинна, составляла 17,2 метра, имел на вооружении всего один зенитный пулемёт, экипаж насчитывал всего 8 человек, силовая установка состояла из одного дизеля 65 л.с., скорость была чуть больше 10 узлов.

  Как только его рассмотрел, сказал, чтобы глушили двигатели и ложились в дрейф, что и продублировал Репин.

  Теперь был мой выход, к нему я подготовился заранее, всем необходимым меня снабдил, боцман Кашкаров, а это прочная тонкая верёвка с кошкой на конце и двое ножей в чехлах. Наложив на себя заклинание тёплого тела и видимости в темноте, не торопясь раздевшись, продел через голову и правую руку верёвку с кошкой, нацепив на ногу и руку по одному ножу, махнув на прощание головой Репину, мичман стоял рядом с ним выпучив от удивления глаза и открыв рот, что мне было прекрасно видно, прыгнул в воду в направлении катера.

  Плыть было чуть меньше километра, что для меня было нормальной дистанцией, поэтому набрав приличную скорость, поплыл, загребая руками в сторону катера, к катеру подплывал минут через двадцать – двадцать пять. Запас нахождения в воде ещё есть минут пятнадцать. На палубе катера никого не было, все, по всей видимости, находились в рубке катера, ночь и плохая погода не располагали к тщательному дежурству на свежем воздухе. Когда весь катер обрисовался, бросил в его сторону заклинание сонного удара. Кошку закинул с первого раза, было не очень высоко.

  Двадцать секунд и уже был на палубе катера, дойдя до дверей в рубку, открыл её. Как я и предполагал в рубке спали три человека, достав нож с узким лезвием, принялся за дело. На катере всего было восемь человек, три в рубке, четыре в кубрике и один в одиночной каюте, по всей видимости, командир катера.

  Покончив с этим делом, нашёл в рубке фонарь, мигнул четыре раза в сторону лежащего в дрейфе С-23, как и договаривались с Репиным. Мне было видно как тот, дав небольшой ход, пошёл в мою сторону. На подходе подсветил ещё раз, выйдя из рубки, поймал брошенный не толстый канат, привязать его не успел. С катера начали перескакивать краснофлотцы, один из них забрал у меня канат и ловко привязал его к специальному креплению. Мне на плечи кто-то накинул бушлат. Краснофлотцы ныряли внутрь катера. Подошедшему Репину и мичману я сказал, что на борту всего было восемь моряков, всех уже можно отправлять за борт. На катере достаточно оставить старшину и пять краснофлотцев, должны справиться. На что кивнул головой мичман, всё ещё обалдело, смотря на меня.

  Я же отправился на торпедный катер, здесь мне уже делать было нечего. Нужно переодеться и ждать подхода рейдового соединения, те должны подойти через час, полтора по времени. Репин пошёл со мной, ему надо было сделать доклад о захвате катера и то, что путь в гавань порта Лиинахамари открыт.

  По времени мы укладывались очень хорошо, 23.30 – сказал Репин, – идём по графику, даже с опережением.

  К нам РС-513 подошёл через час десять минут, забрав меня. Нас со стороны батареи противника было не видно, мы находились практически у противоположенного берега. Ещё на его подходе за час, мы через каждые пять минут, включали красный цвет в сторону залива Петсамовуоно, на десять – пятнадцать секунд.

  Наконец нам передали сигнал о начале атаки на мыс Крестовый (Ристиниеми).

  С-23 сразу же рванул в сторону порта Лиинахамари, туда он должен зайти первый из нас. Оба его торпедных аппарата были готовы к стрельбе, решительный Репин был настроен использовать их, если будут подходящие цели в порту.

  За ним шли все морские охотники и последними на удалении двух миль на предельной скорости шли два вспомогательных крейсера «Победитель» и «Мурманск». Перед встречей с С-23 с ВК на морские охотники перешли почти все морские пехотинцы и краснофлотцы, которых наше командование буквально выгребло со всей Мурманской базы, ныряя в кубрики и коридоры катеров, чтобы не мешать краснофлотцам на палубах. На палубах оставили только пулемётные расчёты, которыми были усилены роты. На нашем катере разместилось около тридцати краснофлотцев из резервного экипажа нашей бригады и взвод морской пехоты с одним ручным пулемётом ДП, а как сказал Кобызев на РС-514 перешёл полностью экипаж сформированные для стоящего на ремонте морского охотника за подводными лодками и тоже взвод морской пехоты.

  Нашему катеру идущему фронтом с РС-514 оставалось считанные мгновения до входа в порт, когда прогремел взрыв от торпеды, пущенной, с С-23 (Как позже выяснилось, Репину удалось попасть в стоящую у причала подводную лодку U-585). Я как всегда стоял у правого «Эрликона» на рубке катера, там же находился Кобызев, с высоты рубки мне было хорошо видно, что взрыв пришёлся около пирса порта почему-то низкому, на фоне взрыва мелькнул катер Репина и исчез в темноте, стремительно приближаясь к стоящему у пирса военному кораблю. «Миноносец», – определил я, когда тот притёрся к нему.

  В порту взвыли сирены громкого боя, в этот момент мы вошли в акваторию порта, думать стало не когда. Позади тоже звучали выстрелы, на мысе Крестовый (Ристиниеми) разгорался бой у самых орудий. Кобызев направил наш катер к довольно большому судну, по длине превышающим наш катер раза в два, начав торможение катера в последний момент.

  Видя как на пирсе порта, в нашу сторону разворачивают дула пушек фигурки, снующие около них, я открыл огонь из своего «Эрликона» дав сразу несколько длинных очередей по такой великолепной цели.

  Через полминуты мы были около своего судна. Кашкаров снизу командовал минёрами, которые ловко закинули заранее приготовленные кошки и стянули наши катер с кораблём, на который начали перескакивать, вооружённые краснофлотцы резервного экипажа нашей бригады и морские пехотинцы.

  Как выяснилось через некоторое время, нашему катеру достался ледокол «Tarmo». Корабль был построен на британской верфи «Sir WG Armstrong, Whitworth & Co Ltd» и принят в строй в 1908 г. водоизмещение стандартное – 1,6 тыс. т.; полное – 2,4 тыс.т.; длина – 65,7 м, ширина 14,1 м, осадка – 6 м; силовая установка – 2 паровые машины и 6 паровых котлов; мощность – 3,9 тыс. л.с.; скорость – 14 узлов; запас топлива – 450 т. угля; дальность плавания – 1,5 тыс. миль; экипаж составлял – 43 человека. Вооружение: 2х2 – 120-мм и 1х1 – 47-мм орудия; 2х1 – 40-мм и 2х1 – 20-мм зенитных автомата.

  Здесь нам больше делать было нечего, поэтому после выгрузки всех краснофлотцев и морских пехотинцев, как и было, оговорено ранее, наш катер расстыковался с ледоколом и на малом ходу двинулся вдоль пирса.

  Не на всех кораблях что стояли у пирса в порту были наши катера, «бесхозными» оказались два катерных тральщика из того же типа «Ahven», из близ стоящих. У их зенитных пулемётов уже стояли штатные пулемётчики, разворачивая их в сторону входящих в порт наших ВК, медлить было нельзя, я открыл огонь, на поражение, стараясь стрелять экономными очередями выбивая стоящих на открытых палубах перед рубками пулемётчиков. Кобызев направил к ним наш катер, по команде боцмана Кашкарова, на один из них перебрался он сам и с ним четверо краснофлотцев из его минной команды, туда же в последний перескочил с длинными ножами и кок катера Марочкин. Пока не подошли ко второму катеру я держал его рубку под прицелом, видя два трупа матросов у зенитного пулемёта. На него перескочили трое из обслуги «Бофорса» во главе с мичманом Икуловым, который прихватил из своей моторной группы ещё двоих.

  Как потом выяснилось, это действительно были катерные тральщики типа «Ahven», имели название «Kuore» (корюшка) и «Muikku» (ряпушка).

  Весь порт озарялся всполохами выстрелов из ручного и автоматичного оружия, все морские пехотинцы уже сошли с катеров и штурмовали ближайшие здания, расстреливая всех, кто оказывал им сопротивление.

  Наши ВК становились к бортам двух таких же вспомогательных крейсеров под немецкими флагами стоящих у причала. Все скорострельные пушки и пулемёты, установленные на крыше и верхних палубах «Победителя» и «Мурманска», стреляли в ещё не подавленные очаги сопротивления, до которых могли дотянуться.

  Но и так уже было видно, что немцы, а так же их союзники финны, норвежцы не ожидали столь наглого нападения среди ночи, в тылу у своих войск. Давая нашим краснофлотцам и морской пехоте, те минуты, для захвата ключевых точек в порту и контроля над судами, которые стояли у пирса и причалах в порту.

  Бесхозными не остались и два грузовых корабля стоящих под загрузкой, никелевой руды, которую сюда доставляли по узкоколейке из того же Петсамо, около их притёрлись два МО-4, с них на корабли бежали по десятку вооружённых мосинками краснофлотцев во главе со старшинами.

  Стрельба в порту начала постепенно уходить вглубь порта, в сторону городка.

  Уже можно было видеть, как краснофлотцы быстро и сноровисто, вытаскивали на причалы и пирсы всех захваченных в плен матросов и под охраной конвоировали их в сторону ВК «Победителя», именно на нём в трюме, были оборудованы временные камеры для содержания пленных. Краснофлотцы из экипажа «Победителя» образовав через захваченный, им ВК немцев, коридор по одному цепочкой начали переправлять пленных к себе в трюм.

  Как позже выяснилось «Победителю» досталась плавбаза подводных лодок «Sisu». Этот корабль имел ещё, и другое назначение его использовали как ледокол. Корабль был введён в строй перед самой войной в 1939 году. Имел водоизмещение в 2 тысячи тонн, длину 64,2 метра, при ширине 14,3 метра, с осадкой 5,1 метра. В качестве силовой установки на нём было использовано 2 дизель-электрические установки мощностью 4 тысячи л.с., развивал скорость до 16 узлов, его вооружение состояло из 2х1 -102-мм орудий, 3х1 – 20-мм зенитных автомата.

  «Мурманску» достался во время захвата ледокол «Tarmo», на который мы уже высадили краснофлотцев.

  Примерно через полчаса всех пленных переправили на «Победитель». ВК «Победитель», а за ним «Sisu» и «Tarmo» уже под флагами РККФ начали движение в сторону выхода их порта. Им всем надо было пройти 18 миль, чтобы выйти из залива Петсамовуоно. За ними потянулись и остальные трофейные корабли, различного тоннажа, в том числе и два трофейных грузовых корабля. Ещё через полчаса, у пирса остался только ВК «Мурманск», на который в авральном порядке догружали захваченные на пирсе в порту зенитные пушки, наши два РС, торпедный катер С-23 и трофейный миноносец («Снёгг», водоизмещение стандартное – 220 т.; полное – 256 т.; длина – 53 м, ширина 5,5 м, осадка – 1,8 м; силовая установка – 2 котла, вертикальные паровые машины тройного расширения, мощностью 3500 л.с., скорость хода 25 узлов, вооружение 2х1 76-мм орудия, минно-торпедное вооружение которого состояло из 2х2 поворотных 475-мм ТА), на котором развивался флаг РККФ

  Со стороны ВК «Мурманск» взвились сразу три красные ракеты, он начал отход от пирса и убыстряясь по дуге пошёл на выход из порта.

  Сигнал на отход для морских пехотинцев, сапёры и так уже полчаса, как взрывали все важные объекты в порту: грузовые краны, склады, подстанцию, несколько маневренных паровозов на узкоколейке, все здания минировались и готовились к взрывам.

  Морские пехотинцы, отходили быстро – этот маневр они так же отрабатывали в Мурманске в порту, как только прекратили появляться фигуры наших матросов в чёрной форме, раздались сильные взрывы, многие здания в порту начали разваливаться или рушиться, клубы дыма и огня и так стояли на территории всего порта.

  Появление немцев на всех катерах встретили огнём как «Эрликонов» так и «Бофорсов». Морские пехотинцы со всей быстротой подымались по трапам на катера и миноносец, неся с собой раненых. Как только последний пехотинец подымался на борт, катер тут же отваливал от пирса, не прекращая обстрел порта. Через пять минут, последние катера вытянулись из гавани, взяв курс на выход из залива Петсамовуоно (18 миль), до полуострова Рыбачий было плыть, ещё не один час.

  Во главе нашей колонны шёл миноносец, за ним фронтом два РС и замыкал колонну С-23. Большинство морских пехотинцев разместились в кубриках и коридорах катера, заняли даже помещение камбуза и боевой рубки, пока не было необходимости, Кобызев убрал с палубы всех лишних краснофлотцев в тепло катера, февраль, хоть и конец месяца.

  Скорость нашей колонны около 20 узлов, рейдовое соединение мы нагнали около четырёх часов утра, до рассвета оставалось ещё часа три-четыре. Соединение шло со скоростью 8-9 узлов, все МО-4 стояли по бокам в охранении, впереди фронтом шли три катерных тральщика типа «Ahven», – «Sarki», «Kuore», «Muikku». За ними так же фронтом ВК «Победитель», «Мурманск», сзади них в кильватере ледокол «Tarmo», плавбаза подводных лодок «Sisu». Ещё дальше два грузовых корабля, за ними шли три охотника за подводными лодками UJ-1102, UJ-1214 («Pay V»), UJ-1210 («Зеебрюгге»), тральщик тип «Rautu» Т-1 («Рауту»), тральщик тип «Viipuri» («Виипури») с номером 763, катерный тральщик тип SM-2, два вспомогательных тральщика DR-2, DR-11. А так же две быстроходные десантные баржи БДБ, артиллерийская БДБ AF-25 (F-429) 350т и БДБ F-223А (220т).

  Корабли нашей колонны стали замыкающими в ордере рейдового соединения.

  Пока было время до рассвета, меня Кобызев отправил спать к себе в каюту.

  Подняли меня около десяти утра.

  – Над нами прошёл разведчик, – сообщил мне Кобызев, – скоро пожалуют по нашу душу.

  – Встретим, не впервой, – зевая, проговорил я, – такой плюхи немцы не выдержат, захотят ответить, единственный способ – это налёт авиации. Сейчас сообщат в штаб, там примут решение, пока подымут, пока долетят ещё час пройдёт не меньше. На мой взгляд, больше штаффеля не пришлют.

  – Это сколько? – переспросил Кобызев.

  – По-разному: не менее 12, но и не более 50, это точно – осматривая небо, сообщил я.

  – Ну, ты и обрадовал, – погрустнел Кобызев, – как нам от такой толпы отбываться?

  – Ногами, ногами, – с ухмылкой проговорил я, – да ещё по-мордасам со всей силы, чтобы знали. Предлагаю у второго «Эрликона» на боевой рубке, наводчика не оставлять, буду работать за двоих, главное чтобы быстрее перезаряжали, так толка больше будет.

  – Принимается, – кивая головой, произнёс Кобызев, – значит ждём?

  – Ждём, – подтвердил я, – поговори с Ледяевым, для нас самыми опасными будут, если будут – торпедоносцы, те могут одновременно со всех сторон, заходить. Основное прикрыть два ледокола и два ВК и хорошо маневрировать на скорости. Если в кого попадут, пусть сосредоточатся на нём, чтобы не ушёл.

  – Сейчас переговорю, – сообщил Кобызев, – думаю, Петрович тоже прислушается.

  К этому моменту всех морских пехотинцев с катеров переправили на ледокол «Tarmo» там нужна была помощь у паровых котлов в качестве кочегаров, и на обе БДБ, пулемётчики обосновались на артиллерийской БДБ AF-25 (F-429).

  Прилёт немецких самолётов зафиксировали через час десять, это были всё те же пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87», в первый заход прилетело всего двенадцать самолётов, чему я обрадовался, накидывая на себя заклинание зоркого глаза.

  На удивлённый вопрос Кобызева, – почему? Сообщил, что бить по частям это хорошо, чем выдержать налёт полсотни одновременно.

  Установленные на «Эрликонах», прицелы позволяли стрелять по высоте 5 тысяч метров с хорошей результативностью. Что и было продемонстрировано пилотам, когда они начали вставать в круг, взяв на прицел ведущего штаффеля начал через прицел долбить короткими беспрерывными очередями, терпение у немца закончилось на четвёртой, он просто взорвался, раскидав во все стороны огненные осколки самолёта.

  Это очень не понравилось остальным, разозлил я их сильно. Этот штаффель, по всей видимости, ещё не посещал Мурманск с налётами, иначе такой расклад их бы насторожил, этих не насторожил. Даже когда у ещё одного оторвалось крыло, и он пошёл вниз, штопором пытаясь пробить воздух.

  Третий, наконец включив сирену, завалился на крыло и с нарастающей скоростью пошёл вниз, на ВК «Победитель», но чего немцы не ожидали, что здесь нарвутся на крейсер хоть и вспомогательный но ПВО, когда высота стала менее 3000 метров с него ударило около тридцати стволов в общей сложности, ставя как я и учил заградительный огонь по курсу его падения. Это помимо того, что ещё большее количество стреляло со всех кораблей соединения. От третьей «Штуки» начали отваливаться части самолёта, из пике он не вышел, так по дуге и воткнувшись в воды Баренцево моря.

  Четвёртый самолёт преодолел рубеж 4000 метров, я же перешёл от правого «Эрликона» к левому, а мой правый краснофлотцы стали спешно перезаряжать. Стрелять я начал с десяти патронных очередей, делая упреждение по мере ускорения пикирования самолёта. Кто в него попал я или кто-то другой я не заметил, но и этой «штуке» оказалось достаточно, попали куда-то в мотор, который мгновенно загорелся. От самолёта, пока ещё было возможно, отделились фигурки экипажа пилот и стрелок радист, на них, тут же сосредоточили огонь несколько крупнокалиберных пулемётов, фигурки разлетелись на части как впрочем, и парашют.

  По всей видимости, сбитые самолёты вселили уверенность, во всех, кто наводил зенитные установки и стрелял из них. В пятый самолёт попали ещё на высоте 3500 метров, кто попал было уже не важно, но попал этот кто-то, на до гоне в результате которого, у пикирующего бомбардировщика просто отвалился хвост. Из пике он не вышел, как и не смог по какой-то причине, выпрыгнуть экипаж самолёта.

   А вот дальше было самое интересное, в пике входило одновременно два самолёта, я такого ещё не видел, возможно, это был какой-то совместный трюк, но и он не прошёл, всё же зенитных средств у нас было около семи десятков. В одного попал точно я, из него выпрыгнул пилот или стрелок радист, за самолётом, потянулся шлейф дыма, что-то горело всё сильнее и сильнее. Я же перенёс огонь на седьмую «штуку», на ней же сосредоточились и все остальные, кто опять в неё попал было не понятно, всё же убийственный огонь одновременно не возможно, отследить. Одновременно с самолётом расстреляли в воздухе и его экипаж, опускавшийся на парашютах.

  Терпение немецких пилотов, наконец, закончилось, остальные стали сбрасывать беспорядочно бомбы, разворачиваясь на обратный курс. Я же, перейдя за свой правый «Эрликон», на отходе попал в ещё один самолёт, хоть он и не потерял пока высоты, но за ним пошла тоненькая струйка еле заметного дыма. А учитывая, сколько ему ещё лететь хотя бы до норвежского берега, можно с уверенностью предположить, что и этот самолёт немцы потеряют.

  Второй налёт состоялся сразу же после обеда, на этот раз немцы подготовились получше, прилетело двадцать один «Юнкерс-87», все пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87». И тактику они выбрали другую – в пикирование одновременно заходило по четыре самолёта. Целью они выбрали все ВК.

  Но и я, так как РС-513 шёл последним, решил стрелять наверняка, начиная от двух с половиной километров до километра. Немцы начинали пикировать всё же не синхронно, а с небольшими задержками. Остальные зенитчики открывали огонь с трёх километров. Основное усилие я сделал на защиту нашего ВК «Победитель» и на трофейные ледоколы.

  Стрелял я в этот раз, практически непрерывными очередями, делая корректировку по ходу пикирующего самолёта, всё-таки заклинание зоркого глаза на близких расстояниях давало и больший эффект.

  Начал я с того, что зашёл на ледокол «Tarmo», что бы попасть в пикирующий самолёт, у меня было не больше чем четверть минуты. Своего я таки достал, развалив ему крыло, и сразу же пере нацелился в следующий, который пикировал на плавбазу «Sisu». Эти корабли были более уязвимы из-за своей неповоротливости по сравнению с нашим ВК «Победителем», который без конца менял направления движения, к тому же, то замедляясь, то ускоряясь. На него сбросили две бомбы, которые легли позади ВК. Самолёт после сброса бомб, стал замедляться для того чтобы, опять уйти ввысь, 500 метров это уже нормальная, дистанция для такого количества зенитных средств, кто-то попал в него по всей видимости пройдясь, по его кабине.

  В штуку которая пикировала на «Sisu», я попал когда она начала уже подыматься, что у него было повреждено я уже не смотрел, было достаточно того что он подъём прекратил и его нос опустился вниз. Свою бомбу «штука», положила практически с бортом корабля, какие повреждения у него были, я не успел заметить.

  Попали ли в «Мурманск» я не заметил, но «штука» уходила, понемногу набирая высоту, самолёт плохо слушался рулей, рыская по сторонам.

  Все зенитные средства сосредоточили огонь на следующей четвёрки, которая пикировала и была в зоне уверенного обстрела. Я быстро переместился к левому «Эрликону». Правый, два краснофлотца начали спорно перезаряжать.

  Немцам в этот раз и повезло и не повезло, одновременно.

  Повезло, что у них было два попадания, попали они в ВК «Мурманск», от чего, он нещадно стал дымить, и попадание пришлось в плавбазу подводных лодок «Sisu», ей попали прямо в стоящее на носу 102-мм орудие, выведя его из строя.

  Не повезло, что было сбито три «штуки», одна взорвалась в воздухе, с двоих успели выпрыгнуть экипажи, но их сразу же расстреляли демонстративно и из крупнокалиберных пулемётов, одной всё же после попадания в ВК «Мурманск» удалось уйти неповреждённой.

  Третий заход у немцев вышел самый результативный, им удалось попасть во всё тот же ВК «Мурманск» – половину корабля закрывал густой дым, он заметно снизил скорость. Плавбаза подводных лодок «Sisu», после попадания в корму одной из бомб, вперёд шла только по инерции, так же дымя кормой. Один немецкий пилот схитрил, атаковав не ВК «Победитель» а сбросив две бомбы на один из двух грузовых кораблей, попав обоими, сейчас грузовой корабль и так загруженный, дымя, медленно заваливался на левый бок.

  Но и из этой четвёрки, два самолёта были сбиты, а два набирали высоту, один из них оставлял за собой пока едва заметную полоску дыма.

  На остальных пилотов это произвело впечатление, они сбрасывали бомбы с пяти километровой высоты и разворачивались назад на Норвегию.

  Переместившись к своему правому «Эрликону», я открыл огонь по неповреждённой «штуке», которая набирала высоту, ведя огонь короткими очередями. Хоть самолёт и прекратил набор высоты и продолжал лететь, но, по всей видимости, куда-то я ему всё же попал.

  – Ещё один такой налёт и они нас таки добьют, – опуская бинокль, медленно проговорил Кобызев.

  – А вот и нет, – провожая взглядом улетающие «штуки» проговорил я, – скольких они не досчитали за два захода?

  – Пятнадцать сбитых, три повреждённых, – ответил стоящий рядом Кобызев.

  – Четыре повреждённых, – поправил его я, – из них не долетит как минимум два, итого семнадцать из тридцати одного, больше половины. А теперь представь, что прилетит ещё штук двадцать пять и из них уйдёт половина.

  – Но и нам достанется неслабо, – проговорил Кобызев.

  – Достанется, – охотно подтвердил я, – но ты не так считаешь, надо считать по-другому и смотреть на это по-другому.

  – Это как? – повернулся ко мне Кобызев.

  – Допустим, прошёл третий налёт, – проговорил я, – что имеем мы. А имеем мы уничтоженную авиагруппу немцев, полноценную, а это около тридцати самолётов. Что теряем мы, по максимуму два ледокола, ещё одно грузовое судно, ну и пусть тот же ВК «Мурманск». В общем итоге у немцев разгромлен порт, они потеряли около двадцати судов, авиагруппу, потоплена подводная лодка, ВК, мы потеряли один ВК, приобрели тринадцать кораблей, как такой расклад, а?

  – Ну, с такой точки зрения это да, очень удачно, получается, – согласился Кобызев.

  – Так-так и надо рассматривать, – ответил я, – теперь если и атакуют нас, то только в порту Мурманска, или перед ним на подходе. Надо, чтобы нас прикрыли истребители или были готовы взлететь, немцы ещё больше самолётов потеряют, по крайней мере, наши добьют всех подбитых ну и парочку собьют. Сообщишь Ледяеву?

  – Уже пошёл, – согласился Кобызев.

  За это время грузовой корабль уже затонул, подошедшие несколько катеров успели снять, кого было можно. На ВК «Мурманске» успешно тушили пожар, корабль переставал гореть. К плавбазе подводных лодок «Sisu», которая, стояла неподвижно, подошла БДБ, с неё высаживались морские пехотинцы, чтобы помочь в тушении пожаров. К ней так же приближался ледокол «Tarmo», чтобы взять ее на буксировку, на обоих кораблях суетились краснофлотцы, заводя на повреждённое судно буксировочный трос.

   До Мурманска оставалось идти день пути.

  – Аккурат к вечеру 23 доберёмся, – подумал я.

  Эпизод 21

  Вице-адмирал Отто Шенк, занимал в кригсмарине, должность командующего адмирала на Полярном побережье Норвегии (kommandierender Admiral der norwegischen Polarkuste), в его зоне ответственности находилось побережье Норвегии от Бодё до Петсамо.

  Своей работой он был не доволен, все его усилия направленные последнее время, на организацию нормальной роботы, как портов, так и охраны побережья Норвегии давали особенно на севере, в районе Киркенес – Петсамо практически отрицательные результаты. Пропадали корабли охраны водных районов, подводные лодки. Советы полностью разгромили конвой: уничтожив помимо полка горных егерей с вооружением, все корабли сопровождения, в том числе два новейших немецких эсминца. Ничем ответить на это он не смог, помимо нелётной погоды, русские в отвлечение от ответных мер, атаковали порт Киркенес, потопив базу торпедных катеров, два торпедных катера и подводную лодку.

  На тот момент все его усилия были направлены на защиту портов, особенно северных: Петсамо и Лиинахамари, Киркенес.

  И вот сейчас его подняли в два часа ночи, чтобы сообщить об атаке советами порта и города Лиинахамари. Русские не только атаковали порт, но высадив десант, начали планомерный захват города, где практически не было войсковых подразделений вермахта, кроме нескольких полицейских.

  Он так же понимал, что в этот раз, если советы полностью разгромят стратегически важный для Германии порт Лиинахамари, его снимут с должности, генерал-адмирал Герман Бём, занимающий должность командующего адмирала в Норвегии (kommandierender admiral norwegen), не простит такой плюхи кригсмарине.

  Он лично позвонил полковнику Нильсену который возглавлял авиасоединение «Киркенес», приказав поднять в воздух, с самого утра пикирующую авиацию, для полного разгрома кораблей коммунистов, с Петсамо направить в порт Лиинахамари, для усиления часть боевых кораблей.

  Утро после его раннего прибытия к себе в кабинет, ему подали шифровку. Порт Лиинахамари был полностью разгромлен, советы взорвали портовые здания, склады, портовые краны, разрушили железнодорожные пути, несколько паровозов. Все суда находящиеся в порту были или уничтожены или захвачены коммунистами.

  В воздух была поднята вся группа пикирующих бомбардировщиков IV/StG-1, все «Юнкерс-87» – двенадцать готовых самолётов. Ещё через несколько часов выяснилось, что успеха они не достигли, потеряв больше половины самолётов.