Текст книги "Юнга Северного флота (СИ)"

Автор книги: Александр Бондарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

  Тут я передал микрофон Леонову и тот стал говорить, – я Икар в настоящий момент разведгруппа на немецком гидросамолёте в течении часа, будем садиться в районе входа в порт Архангельска. Прошу обеспечить безопасность посадки, имеем свежие сведенья по расположению немецких войск в полосе Северного фронта. Как поняли меня Один?

  – Я, Один вас понял Икар, вас будут ждать на входе в порт Архангельска в течении часа, безопасность посадки гарантируем.

  – Ну, вот и всё скоро будем на месте, – сообщил всему составу разведгруппы Леонов, – кто бы сказал, что такое возможно за один выход, не поверил бы, а такой комфортный переход из вражеского тыла к своим, вообще что-то запредельное. Везучий ты сукин сын, юнга, просто фантастическое везение у тебя, и на моей памяти уже второй раз. И как-то всё у тебя так просто получается и само собой, просто фантастика.

  Эпизод 41

  Разведотдел штаба СФ, за отведённое ему время, развил кипучую деятельность, его сотрудники прибыли в порт, на выход из порта были направлены два катера, все батареи ПВО, были предупреждены о посадке немецкого гидросамолёта на входе в порт. Один из эсминцев СФ встал в акватории порта так, чтобы в начале посадки подсветить место посадки своими прожекторами.

   Через час и семь минут в небе раздался гул одиночного самолёта, по согласованию с воздуха были включены два прожектора эсминца, освещая полосу, куда можно было садиться, катера за территорией порта контролировали, чтобы случайно какой-нибудь корабль не столкнулся с садящейся летающей лодкой.

  По нарастающему гулу моторов было понятно, что садиться самолёт именно на воду, на полосу света, наконец, длинная туша летающей лодки с немецкими крестами на бортах, коснулась водной поверхности, постепенно сбавляя обороты работы моторов, встав с кильватер одному из катеров, поплыла к пирсу. Где уже стояла группа командиров в морской форме.

   Выскочивший из люка лодки Захаров, быстро и сноровисто подал канаты, для удержания гидросамолёта у пирса. Сафонов, один за другим выключал моторы и наконец, их гул стих. Из недр гидросамолёта сначала один за другим показались все члены разведгруппы, я выходил последним, поддерживая подполковника Сафонова с одной стороны, лейтенант Иволгин с другой. На пирсе мгновенно засуетились два командира помогая поднять Сафонова на пирс.

  – Кто это с вами? – спросил подскочивший капитан, начальник Леонова.

  – Подполковник Сафонов Борис Феоктистович, – ответил за меня стоящий рядом Леонов, – командир 2-го гвардейского смешанного авиационного полка Северный Флот с ним лейтенант Иволгин из того же полка. Сопровождали караван судов PQ-15 идущих к Мурманску, подобрали немецкие спасатели.

  – Их в госпиталь нужно, – проговорил я, – простыли они в холодной воде. Сам я уже дважды накидывал на Сафонова заклятие среднего исцеления. Кстати самолёт бы пристроить во 2-й гвардейский смешанный авиационный полк. Всё-таки они его у немцев угнали, заодно и спасатель у них в полку появиться, это сколько жизней спасти лётчиков сможет.

  Подошедший к нам подполковник из отдела разведки, услышав мои слова, кивнул головой, сказав, – можно и во 2-й, решаемо, угнали самолёт, то пусть им и будет, – повернувшись, распорядился, чтобы выставили охрану самолёта, из состава роты охраны порта, до особого распоряжения начальника штаба СФ, которое поступит завтра в управление порта.

  Нашу разведгруппу, как и Сафонова с Иволгиным разместили в полуторке, отправив её по маршруту госпиталь – расположение отряда разведки СФ. Леонова с картой его начальник капитан забрал с собой в одну из легковых машин, которые прибыли в порт.

  Отсыпаться в расположении отряда нам разрешили до обеда, я же проснулся по привычке, рано утром сбегав в туалет и умывшись, от нечего делать, принялся за чистку своего оружия винтовки и двух пистолетов, как раз успел до завтрака вычистить только два пистолета, после завтрака занялся винтовкой. Закончил к 10 утра, ещё через десять минут пришёл Леонов и забрал меня, как и остальных из разведгруппы. В отделе разведки штаба СФ нас заставили подробно расписать по часам, всё наше пребывание в тылу, некоторые моменты, читающий мои листы капитан заставлял меня переписывать по несколько раз, писали мы как раз до обеда.

  На выходе из кабинета я столкнулся с майором Соловьёвым, который проходил мимо с папкой под мышкой. Увидев меня, тот остановился от удивления.

  – Так, – проговорил он, – а ты что здесь делаешь?

  Вытянувшись я чётко доложил, – неделю назад был откомандирован в распоряжение отдела разведки штаба СФ, есть приказ по штабу СФ, сейчас командировка закончилась, буду ехать домой в Мурманск на катер.

  – Поедешь со мной, – отдал указание Соловьёв, – у меня ещё здесь дела на час, а потом через два часа будет транспортный самолёт на Мурманск им, и полетим вместе.

  Но дороге на аэродром, Соловьёв, рассказал, что МООН не меняя названия, укрупняется. В Москве приняли решение о разворачивании его роты в полноценный батальон. Он везёт приказ о разворачивании. На всё про всё ему дан срок – один месяц, потом от него ждут результат, только какой ему не сказали.

  – Да результат это мелочи, – проговорил я, думая о своём, – а как они собираются комплектовать батальон? Его же ещё обучить надо.

  – Да вот с этим как раз нет проблем, – смотря на меня, сообщил Соловьёв, – люди 300 человек, с том числе и комсостав, уже выделены, – завтра в Архангельск прибывает наш ВК ПВО «Победитель», он заберёт людей и некоторое вооружение для батальона. Планы подготовки уже пишутся и к приходу нашего ВК ПВО «Победитель» в Мурманск будут готовы, как и места дислокации для батальона. А вот про результат, – это который мелочь, попрошу рассказать поподробнее.

  – А чё, результат, – пожал плечами я, – это что проблема? Да хотя бы тот же, порт Лиинахамари, если на него опять набег сделать, да ещё в составе вашего батальона, то там многое можно наворотить, это помимо кораблей что там будут, можно и город прошерстить хорошо. Выведение из строя порта Лиинахамари, и городской инфраструктуры, это гарантированный срыв наступлений до осени немцев в сторону Мурманска, – вот вам и результат, который, устроит любое начальство. А если его хорошо продумать, то его итоги уже оправдают создание вашего батальона. Немцы хоть и не дураки, но и им в кошмарном сне не привидится несколько нападений на порт подряд.

  После моих слов майор Соловьёв завис на несколько минут, переваривая то, что я сказал. Я же добавил ему ещё больше информации к размышлению.

  – Если вам не сказали, какой результат ждут от вас, – проговорил я, – значит, они надеются, что вы выдадите его им по максимуму, – порт Лиинахамари, что и требовалось доказать. Да и Кучеров вас поддержит, в этот раз навряд ли, что перепадёт Архангельску из военных кораблей.

  Я же поняв что хотел от Соловьёва, попросил того коротко просветить меня, по поводу НКВД, хотя бы, кто были его начальники до сегодняшнего момента.

  – Да это все знают, – на автомате ответил мне Соловьёв, продолжая обдумывать мою идею, – Дзержинский Феликс Эдмундович, Менжинский Вячеслав Рудольфович, его сменил генеральный комиссар государственной безопасности Берия Лаврентий Павлович.

  После его слов, завис уже я, обдумывая его информацию, зная, что до Берии были ещё Генрих Ягода и Николай Ежов.

  – Ещё раз уточните, кто до Берии возглавлял НКВД? – осторожно проговорил я.

  – Менжинский Вячеслав Рудольфович, после его смерти Лаврентий Павлович Берия, – Соловьёв удивлённо, наконец, посмотрел на меня.

  – А в каком году стал Берия? – уточнил я.

  – В 1938, – ответил Соловьёв, всё ещё удивлённо смотря на меня.

  – Значит, Менжинский умер в 1938? – переспросил я.

  – Да, я тебе об этом и говорю, – закивал головой Соловьёв, – чем болел точно, сказать не могу, не знаю, но год 1938.

  – Что-то здохло в Датском королевстве, – тихо произнёс я, переваривая информацию, которую выдал мне Соловьёв. Значит всё-таки альтернативная реальность, знал же изначально, что никогда не попаду обратно в свой мир.

  – Чего? – удивлению Соловьёва не было предела, – что здохло, в каком королевстве?

  – Да я это о своём, о женском, – отмахнулся я от Соловьёва.

  – Вот, тебя опять не понять совсем, – Соловьёв укоризненно смотрел на меня, – вроде и говоришь по-русски, а понять ничего не могу.

  – Не заморачивайтесь, – проговорил я, обдумывая его информацию, – вы лучше скажите следующее, вам такие фамилии как Генрих Ягода и Николай Ежов, о чём-то говорят?

  – Генрих Ягода, возглавлял Народный комиссариат внешней торговли, где-то лет 10 назад, точно не скажу, был арестован и расстрелян за махинации с лесом, что-то связанное с продажей за рубеж, скорее всего в Канаду. А Николай Ежов, если мне не изменяет память, был сначала заместителем, а потом где-то с 30-х годах нарком земледелия СССР по настоящий момент. А что за интерес к ним?

  – Да так к слову пришлось, – проговорил я, – а кто у нас в РККА командует, если не секрет?

  – Да нет, не секрет, Сталин Иосиф Виссарионович, до него Тимошенко Семён Константинович, до него Ворошилов Климент Ефремович, – проговорил Соловьёв, – я вот никак не пойму, то ты такими знаниями обладаешь, что и генерал о таком не знает, то самых элементарных вещей не знаешь, которые каждый школьник знает.

  – Так я же в школу не ходил, – проговорил я, улыбнувшись, – так что мне простительно не знать.

  К моменту окончания разговора наша легковая машина, предоставленная в отделе разведки, подъехала к аэродрому.

  Ещё через час мы, загрузившись вместе с одиннадцатью военными-попутчиками, а так же различными грузами, в военный транспортный самолёт Дуглас DC-2, взлетели в направлении Мурманска, где благополучно приземлились через два часа лёту.

  Успешно сев в полуторку, попутную машину, идущую в сторону Мурманска, мы ещё через полтора часа тряски, наконец, попали в город. До порта добирались пешком, когда уже стемнело, майору Соловьёву так же надо было попасть в порт, его МООН квартировал здесь же в порту, занимая целых два этажа в здании, рядом со штабом флотилии, ещё один этаж занимал взвод охраны порта и несколько служб нашей флотилии. На прощание тот передал мне немного уже смолотого кофе.

  – Для вечерних посиделок, – сообщил тот.

  Я же прямиком направился к причалу, где стояли катера нашего дивизиона. На моё счастье родной РС-513, находился на своём законном месте. Первым делом доложил командиру катера Кобызеву, о прибытии из командировки. Определил в арсенал катера свою винтовку, закинув на свою полку тощий вещмешок (Леонов, Лодочкин и Захаров попытались загрузить в него продукты, но я категорически отказался, взяв только несколько кругов колбасы и пачку чая, сказав, что уже вечером буду на месте, а там первым делом на камбуз). С собой я, от разведчиков прихватил маскхалат, всё равно он был изготовлен под мой размер, а так же два глушителя на пистолеты и один на свою винтовку.

  После чего отправился с колбасой и чаем, на камбуз помогать Марочкину, готовить ужин, такому помощнику как я, тот, конечно же, обрадовался.

  Эпизод 42

  С утра хотел помочь в готовке завтрака Серёге Марочкину, но увидев, что есть хороший кусок конины, тут же решил приготовить «нарын из конины» из узбекской кухни, вроде все ингредиенты были в наличии, а вместо «казы», решил использовать привезённую с собой колбасу.

  Завтрак всему экипажу понравился. Все высказывали свои похвалы в сторону Марочкина, при этом хитро посматривая на меня. Хорошему чаю все так же обрадовались, а Марочкин к тому времени, очень хорошо научился готовить не только кофе, но и чай, добавляя туда в качестве усиления смаковых качеств или ромашку или мяту. А булочки у него получались просто ароматно вкусные.

  После утреннего построения, я решил осмотреть все скорострельные пушки установленные на рубке катера, занявшись их обслуживанием: чисткой, смазкой. Провозился до самого вечера, заодно проверив и боеприпасы к ним.

  На ужин пошёл помогать Марочкину на кухню, заметив одобрительный взгляд боцмана Лукова, который сегодня постоянно за всеми работами на верхней палубе наблюдал.

  Сказав Серёге, чтобы напёк булочек и приготовил своё знаменитое кофе по-турецки, для вечерних посиделок.

  Посыльный от командира катера Кобызева, прибежал на камбуз в районе 20.00 вечера, к тому моменту мы уже успели не только приготовить кофе и чай с булочками, но и перемыть всё на камбузе.

  – Разрешите, – я, просунув голову в помещение кают-компании, вопросительно посмотрел на Кучерова, как старшого, по званию, тот разрешающе кивнул головой, вслед за мною в кают-компанию, прошёл и Марочкин, занеся поднос с небольшим чайником, кофейником и свежее испечёнными булочками. Кружки в наборе, как чайные, так и кофейные уже были в комплекте кают-компании (забраны после набега боцмана и кока на немецкий эсминец Z-6 "Теодор Ридель).

   – Ну, давай рассказывай, как там опять отличился, – произнёс Кучеров, когда я устроился, как и все за столом, а Марочкин, в это время разливал по кружкам из наборов чай и кофе по желанию сидевших.

  За столом помимо Кучерова присутствовали Гизатулин, Ледяев, Корнейчук, Оточин, Соловьёв, Арбузов, Валишев, Кобызев.

  – А чё там рассказывать, побегали по горам несколько дней и домой, как можно быстрее, – пожав плечами, произнёс я, – так ничего интересного на было.

  – Ага, не было, – ехидно произнёс Соловьёв, – побегали немного, постреляли немного, убив трёх генералов и кучу полковников и старших офицеров, чтобы оторваться положили ещё с полсотни егерей из поисковиков, на последок разнесли опорный пункт на берегу Западная Лица. Сколько там положили народу, никто кроме немцев точно не знает, прихватили у них спасатель-гидросамолёт, кстати, один из современных, до кучи прихватили двух наших пленных с собой. Один из них подполковник Сафонов Борис Феоктистович, командир 2-го гвардейского смешанного авиационного полка нашего Северного Флота, Герой Советского Союза.

  – И это так прошли по тылам немцев, прогулялись, – произнёс с изумлением на лице Ледяев, – «ничего интересного».

  – Кого хоть убили из генералов, – поинтересовался Кучеров.

  – Да вроде подставились генерал горно-пехотных войск Эдуард Дитль, командир дивизии и ещё кто-то из приезжих, – неохотно проговорил я, при этом, не забывая про булочки Марочкина.

  – По нашим разведданным, – проговорил Соловьёв, – немцы ещё с начала года начали преобразовывать стоящую против нас армию «Норвегия», в армию «Лапландия», которую должен возглавить генерал Дитль, приняв командование у генерал-полковника Фа́лькенхорста, а третьим генералом, мы думаем, был действительно командир 2-й горно-пехотной дивизии генерал-лейтенант Хенгль. Остальные штабные офицеры с обоих сторон, как от армии так и от дивизии. Там ещё человек восемь было убито и куча раненых.

  – Мой начальник разведки СФ, когда мне говорил всё это, был так же в шоке от выхода разведгруппы, – проговорил Соловьёв, – там уже приключенческий роман можно писать. На командира разведгруппы подали документы на присвоения звания командного состава и направили представление на орден, ты надеюсь не против?

  Соловьёв повернулся ко мне.

  – Да пусть растёт на здоровьё, – произнёс я пожав плечами, – всё равно такой начальник далеко пойдёт, это же видно по его авантюрной жилке.

  – То есть, ты тут не причём, – всё ещё ехидно проговорил Соловьёв, – и всё это Леонов сам провернул, кстати, расскажешь подробно, где глушители делали и все схемы нарисуешь, а те, что у тебя есть, я забираю, вместе с оружием, они нам лучше пригодятся, чем тебе около пушек.

  – Конечно, Леонов виноват, – проговорил я, – он же командир, а мы так в стороне лежали, ну советы давали, так все их дают. Пистолеты отдам только после того как найдёте такие же, винтовку, так и быть дарю от широты души своей с глушителем.

  Кстати про взрывчатку не забудь мне напомнить, – проговорил Соловьёв, – я химика уж как-нибудь здесь в Мурманске найду.

  – А что за взрывчатка, – тут же вклинился Петрович, – а снаряды ей переснарядить можно?

  Первым ответил Соловьёв, – что-то очень, убойное, по крайней мере, в десятки раз точно.

   – Наверное, можно, – ответил Петровичу я, – тут надо всё опытным путём пробовать и сначала на берегу, потом в море

  Кучеров, отхлёбывая из своей кофейной кружки кофе, задумчиво сказал, обращаясь к своему начальнику штаба Гизатулину, – Руслан Габбасович вы поищите так же хороших химиков из состава нашей флотилии и в городе посмотрите, может, кого найдёте. Идея хорошая, надо попробовать реализовать.

  – Так говоришь, хорошо повеселились у немцев в тылу, – Ледяев прихлебнул из своей кружки чай, – а самолёт, тоже ты у немцев увёл?

  – Не, – помотал головой я, – это с пленными лётчиками договорились, чтобы они нас вывезли с комфортом, заодно им же спасатель и будет. Тем более как комполка бросать, подполковника, Героя Советского Союза?

  Остальные согласительно покивали головой, прихлёбывая из своих стаканов.

  – А что ты там говорил насчёт порта Лиинахамари? – продолжил Кучеров, – опять «Сарынь на кичку».

  – А что немцы ждут нас там? – я удивлённо приподнял брови, – или нам не нужны суда для флотилии? Тут задержка не в нас, а в Соловьёве.

  Тот, услышав свою фамилию, отпивая чай из своей кружи, от неожиданности закашлялся, потом с трагедией в голосе произнёс, – Ну вот и я ещё виноват оказался.

  – Конечно, виноват, – подтвердил я, – у вас же не готов батальон к высадке в порту или уже готов?

  – Ну да, – обречённо сказал Соловьёв, – не готов, на него же, мне приказ довели день назад всего.

  – Значит, пока прорабатываем операцию на бумаге, начало операции недели через три, с учётом в наличии у нас МООН в составе батальона, – Кучеров внимательно посмотрел на своего начальника штаба и Ледяева, оба кивнули головами, – но в этот раз постараемся вывезти из порта всё что можно и не можно. И взорвать там тоже, всё, до чего дотянемся.

  – А вот тут можно помочь, – проговорил я, – сделаем килограмм двадцать компактной взрывчатки, как на 200 килограмм обычной потянет.

  – А больше? – с надеждой спросил Соловьёв.

  – Нужные запасы химии, в таких количествах, в аптеках Мурманска, нет – отрезал я.

  – Понятно, – согласился Кучеров, – тогда основное внимание за эти три недели сосредоточим на проводке Северных конвоев, сюда один прибыл – PQ-15, его ещё надо будет после разгрузке отправить назад, до зоны ответственности англичан. Старшим охраны конвоя пойдёт Ледяев, корабли эскорта можешь уже подбирать.

  – Тут можно попробовать ловить на живца на обратном пути немецкие лодки, – встрял в разговор я, – придумать, что такого важного могут вести наши ВК в Мурманск, и аккуратно известить об этом немцев, на открытой волне, как бы невзначай.

  – А справитесь, если волчьей стаей навалятся? – уточнил Кучеров.

  – Да чем больше, тем лучше, – ответил я, – на крайней случай: быстрый ход и противолодочный зигзаг.

  – А вот с этого места поподробнее,– проявил живой интерес Ледяев.

  – На штабных учениях отработаете, – махнул рукой я, – потом в море на выходе потренируетесь несколько раз и всех делов. Главное глубинных бомб, бы хватило на кораблях эскорта

  Эпизод 43

  Герман Бём, командующий адмирал в Норвегии, генерал-адмирал смотрел на шифровку, которая только что пришла из Берлина, его вызывали в столицу, ни чем хорошим это закончиться не могло. Герман знал, что на поддержку главнокомандующего кригсмарине гросс-адмирала Эриха Редера, он может не рассчитывать. Скорее всего, его уберут с этого театра военных действий, из-за слишком больших потерь.

  Этот кретин Шульце-Хинрихс, полностью провалил «первый этап» операции «Rösselsprung» (рус. Ход конём), потеряв при этом, три эсминца из четырёх. При этом один эсминец был захвачен русскими. И ладно было бы, если у него был бой с эсминцами русских, так нет же, были только вспомогательные крейсера русских. А предыдущая потеря двух эсминцев из той же 6 флотилии эскадренных миноносцев, ставил крест на этом формировании. Из шести эсминцев остался только один, да и тот встал на длительное время на ремонт.

  У них сейчас практически не было на севере Норвегии, ни каких лёгких сил для маневра. На авиацию рассчитывать так же нечего, из-за их колоссальных потерь. На подводные лодки флота тоже можно не рассчитывать. Флотилия подводных лодок, дислоцирующая на севере Норвегии, так же потеряла половину лодок.

  То же, что кригсмарине выгребли в Норвегии после её захвата, так же подходило к концу. Русские за последнее время, резко активизировали свои действия на морском театре на севере Норвегии. Это и уничтожение порта Лиинахамари, атака на порт Киркенес, захват и уничтожение нескольких конвоев. Причём корабли эскорта уничтожались или захватывались. Трудности уже возникли с обычными транспортами для перевозки никелевой руды.

  Как об этом докладывать в ставке Бём не знал, его там, на верху, не поймут. Разве что, тут Герман задумался, вспоминая листы допроса Шульце-Хинрихса, бывшего командира эсминца Z-5, фрегаттен-капитана, Германа Шлипера, а так же радиста эсминца.

  Когда Z-10 «Ганс Лоди», отстреливаясь, начал тонуть, его командир корветтен-капитан Вернер Пфейфер, приказал радисту передавать сообщение, в котором подробно описал гибель Z-16 «Фридрих Экольдт», а так же свои выводы, при этом упомянул гибель Z-4 «Рихард Байцен» и Z-7 «Герман Шёман». Герман Бём и сам подозревал, что их потоплением что-то не так. Как можно среди бела дня потопить быстро и одновременно два современных быстроходных эсминца, не имеющих повреждений?

  Если к этому добавить то, как Советы стали оборонять стратегически важный для них Мурманск, насытив его просто громадным количеством зенитных средств. К тому же, в том районе пропали уже четыре подводные лодки, что тоже довольно подозрительно.

  Вывод, корветтен-капитана Вернера Пфейфера, о применении русскими новых самонаводящихся торпед имел право на жизнь. А что если русские использовали север Норвегии для своих экспериментов с новыми самонаводящимися торпедами?

  Тогда картина вырисовывается уже другая. Его вины тут нет, а есть недоработка разведки. А если русские, массово запустят в производство такие торпеды не только для торпедных катеров, но и для торпедоносцев и своих подводных лодок? Какие выводы тогда сделают в ставке, он не знал, но точно знал, что в этом случае, в его сторону смотреть уже не будут.

  Решено, все листы допросов, он возьмет с собой в Берлин. Приняв такое решение, Герман Бём, вызвал адъютанта, которому отдал указание о подготовке своего транспортного самолёта с сопровождением, для срочного вылета в Берлин.

  1 мая 1942 года на этом же самолёте в Норвегию прилетел новый командующий адмирал в Норвегии, вице-адмирал Отто Цилиакс (нем. Otto Ciliax), Герман Бём был уволен в отставку.

  После того, как вице-адмирал Отто Цилиакс, принял дела и должность, до него, наконец дошло то, о чём пытался говорить Герман Бём в Берлине. Положение кригсмарине здесь, особенно на севере Норвегии, было просто критическим. И это касалось всего как кораблей флота, так и самолётов и подводных лодок. Не хватало даже солдат и матросов.

  Ему, как и его штабу стоило неимоверных усилий в течении двух недель, перераспределить со всего побережья Норвегии и даже Финляндии, как корабли эскорта, так и обычные транспорты, выбить в люфтваффе дополнительные самолёты бомбардировочной, истребительной авиации и несколько звеньев торпедоносцев.

  Одно налаживание вывоза никелевой руды в Германию, чего стоило, её в порту Лиинахамари скопилось столько, что хватило бы на три-четыре крупных конвоя. Первый из которых был отправлен 13 мая 1942 года. Для восстановления в порту Лиинахамари всей инфраструктуры, а так же для быстрого ввода в строй порта, пришлось даже пригонять сюда плавучий кран и ледокол; плавбаза, а так же плавмастерская уже были пригнаны в порт ранее.

  И тут случилось то, о чём никто из немецкого командования кригсмарине, подумать не мог. И всё это на фоне других потерь, причём катастрофических.

  Первым пришло сообщение с Норвежского моря о пропаже волчьей стаи.

  5 мая 1942 года было перехвачено сообщение радиоразведкой, о советском конвое, на который с британских военных кораблей были перегружены несколько тысяч новейших артиллерийских и снайперских прицелов, а так же несколько локационных станций, для кораблей СФ. После получения сообщения о выходе русской станции на открытой волне (впрочем шиф телеграмма тоже была), болтали несколько старых друзей-радистов, из которой и удалось узнать о грузе. На перехват конвоя бросили «волчью стаю», а так же все подводные лодки, что находились в портах за Полярным кругом, на севере Норвегии и успевали к перехвату. Всего на перехват было брошено пять лодок, три (U-626, U-612, U-649) и так были уже были в море, действуя на коммуникациях в Норвежском и Баренцевом морях. Так и две (U-272, U-232), которые находились по одной в портах Лиинахамари и Киркенес.

  К 8 маю стало понятно, что ни одна из пяти лодок назад не вернётся. Никаких сообщений с них после встречи с конвоем не было.

  А 15 мая поступило второе тревожное сообщение об уничтожении крупного конвоя шедшего из Киркенеса в порт Лиинахамари. В составе конвоя было пять крупных транспортных судов и девять в охранении. В тот же день выяснилось, что русским удалось захватить три транспортных судна и два судна из охраны, это было видно на плёнке после пролёта разведчика.

  Брошенная авиация смогла уничтожить одно транспортное судно и значительно повредить один ВК русских, при налёте русские уничтожили шесть бомбардировщиков, ещё двоим, удалось дотянуть до своих аэродромов. Ко второму налёту на отбитые русскими транспорта, русские подготовились основательно, сделав налёты на два аэродрома Хебуктен и Банак, а через некоторое время и на аэродром Рованиеми. При налёте русские потеряли пять бомбардировщиков, а потери на трёх аэродромах составили двадцать один самолёт. В том числе на аэродроме Рованиеми, было уничтожено два и повреждён ещё один высотные самолёты разведчики из состава 124-й разведывательной группы (I. (F)/124).

  В ночь с 20 на 21 мая 1942 года, русские вновь атаковали порт Лиинахамари.

  Эпизод 44

  1 мая, часть Арктического конвоя QP-10 в составе восьми грузовых судов и одного танкера, уже полностью разгрузился в Мурманске и была готова следовать назад в Англию, Ждали похода ещё шестнадцати грузовых судов из состава конвоя, которые разгружались в Архангельске. Встреча кораблей Арктического конвоя QP-10, должна состояться 2 мая в Баренцевом море. До зоны ответственности ВМС Англии острова Медвежий, судам необходимо было идти пять дней, Часть охраны конвоя QP-10 была возложена на нашу Мурманскую флотилию.

  Контр-адмирал Кучеров, совместно с Гизатулиным и Ледяевым приняли решение о кораблях, которые войдут с состав охраны конвоя. В состав конвоя вошли два ВК ПВО «Победитель» и «Арктический лис», четыре катера РС с номерами 513, 515, 516, 517, два МО-4 162, 163, три торпедных катера С-23, С-25, С-27, а так же портовой буксир ПБС-1.

  На выходе из Кольского залива в Баренцево море никаких «случайностей» в виде подводных лодок немцев не было. В точке встречи с остальными грузовыми судами тоже не было ни одной лодки и только когда мы приблизились к острову Медвежий, попалась первая.

  Начиная с выхода Кольского залива в Баренцево море, я активно сканировал всё пространство вокруг кораблей, для этого пришлось забираться на РС-513, чуть вперёд Арктического конвоя QP-10. Только на подходе к острову Медвежий, за 50 миль, мною прямо по курсу была обнаружена первая подводная лодка.

  Находившийся здесь же командир дивизиона Корнейчук, тут же отдал команду, на её уничтожение. По ходу движения катера я корректировал курс, направляя его на подводную лодку идущую нам на встречу. Выдавая как курс её движения, так и её глубину.

  Наконец раздалась долгожданная команда от Кобызева, – Бомба!.. Бомба!.. Бомба!..

  Вниз за корму катера полетели большие глубинные бомбы.

  – Стоп сброс, – скомандовал я.

  – Стоп сброс, – продублировал тут же Кобызев, его команды на корме дублировал боцман катера Луков.

  На лодку пришлось делать три захода, так как погода не очень располагала к прицельному бомбометанию.

  При последнем третьим заходе на подводную лодку из трёх больших глубинных бомб попала только одна, но попала по центру лодки, упав на лодку практически перед самой рубкой, силы взрыва хватило чтобы нанести серьёзные повреждения корпусу лодки, вскрыв не только его, но и повредив цистерны лодки расположенные как справа, так и слева. Лодка медленно опускалась на дно, выбрасывая вверх оставшийся кислород из повреждённого центрального отсека. Судя по глубине под лодкой, для её экипажа, сама лодка стала и их общим гробом.

  По мере погружения лодки я комментировал её глубину, прекратив, как только она перевалила за 160 метров.

  Вторая подводная лодка была замечена мною уже после того как Советское командование в лице командира дивизиона эсминцев, капитана первого ранга Колчина Павла Ивановича, передало Арктический конвой QP-10 английским эскортным кораблям.

  К тому моменту мы с Корнейчуком, переместились на другой РС за номером 515, на РС-513 осталась всего одна большая глубинная бомба. При выходе на сопровождение Арктического конвоя QP-10, по моему совету на каждый морской охотник как РС так и МО, было взято по десять больших глубинных бомб, малых глубинных бомб, вообще не брали. Кроме того дополнительно на два торпедных катера С-25 и С-27 было так же загружено по шесть больших глубинных бомб.

  Для сопровождения Арктического конвоя QP-10 английское адмиралтейство выделило 16 эскортных кораблей, которые и заняли свои места. Конвой прикрывала эскадра из 4 крейсеров и 3 эсминцев. Возглавлял эскадру контр-адмирал С.С. Бонхэм-Картер, его флаг развивался над крейсером «Эдинбург».

  Третью подводную лодку я обнаружил спустя два часа после потопления второй, к тому моменту мы уже взяли курс, в сторону Кольского полуострова, наша задумка с выходом на открытой волне «как бы случайно», с хвастовством одного «как бы молодого радиста» о том что мы везём обратно в Мурманск «несколько тысяч снайперских и артиллерийских прицелов, а так же с десяток локационных станций для всех эсминцев СФ», была уже запущена. Осталось только ждать нападения немецких подводных лодок, к нашему разочарованию за три последующих дня их было всего только две, и их мы так же потопили, хотя погода не совсем нам благоприятствовала.