Текст книги "Юнга Северного флота (СИ)"

Автор книги: Александр Бондарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

  Я, так же не мог знать о том, что командование люфтваффе, на Севере Норвегии было в тихой панике. Командир бомбардировочного крыла Rampfgeschwader 30 (KG30) oberstleutnant Эрих Бледорн просто не знал что делать, за последние полгода, его крыло потеряло здесь около 150 самолётов, но даже это было не самое главное, главное то, что они безвозвратно потеряли 110 хорошо подготовленных пилотов, стрелков-радистов вообще никто не считал. Основные потери они несли от налётов на Мурманск, именно от туда не возвращалось около половины самолётов. Количество зенитных средств, там просто зашкаливало, а именно там начали происходить основные события. Притом по сообщениям возвратившихся лётчиков, – выпрыгнувших из самолётов их камрадов, расстреливали ещё в воздухе из крупнокалиберных пулемётов. После нескольких таких налётов на Мурманск, многие лётчики не желали лететь туда. За последние два налёта в течении двух дней, на Мурманск, пришлось принимать срочные меры по переформированию целой бомбардировочной группы II/KG30, именно с этого направления, они потеряли половину своего состава. А Мурманское направление, на Севере Норвегии считалось главным.

  И вот сегодня утром 19 марта 1942 года, пришёл доклад о разгроме конвоя на переходе с порта Киркенеса в порт Лиинахамари, причём конвой – крупный, был уничтожен полностью. В 08.00 на поиски коммунистов вылетел высотный самолёт разведчик двухмоторный «Дорнье Do-17» из состава 124-й разведывательной группы (I.(F)/124), с аэродрома базирования в Рованиеми.

  Каково же было удивление его пилотов и всего немецкого командования после их доклада, когда те обнаружили эскадру Советов в районе полуострова Рыбачий. Те спокойно шли к себе в порт Мурманска, вместе с ними шли и все транспортные корабли и танкер, шедшие в составе немецкого конвоя, но уже под флагами Советского Союза.

  Немецкое командование не поверило в сообщения пилотов, но те привезли неопровержимые доказательства фотосъёмку шедшей 10 узловым ходом эскадры Советов, в составе которой были видны немецкие транспорты и танкер, на снимках так же своим ходом шёл и тральщик, бывший в составе немецкого конвоя. Командование кригсмарине, даже после показа им снимков эскадры Советов, не поверило в происходящее.

  На снимках были видны три вспомогательных крейсера Советов несколько торпедных катеров и катеров морских охотников, причём повреждений на них не было, все корабли в составе эскадры шли своим ходом.

  На потопление эскадры была выделена последняя группа пикирующих бомбардировщиков IV/StG-1 на вооружении которой были «Junkers Ju 88А». Больше в резерве немецкого командования во всей Норвегии не было. Как только самолёты были готовы к вылету, на аэродром Киркенеса был совершён налёт авиации Советов. Группа в результате налёта потеряла восемнадцать самолётов, такие большие потери были из-за того, что самолёты с уже подвешенными бомбами были готовы к взлёту и построились для старта. При налёте, самолёты с подвешенными на пилоны бомбами и полными баками не только хорошо взрывались, поражая всё вокруг, но и хорошо горели из-за залитого под пробки авиационного бензина.

  На запланированный налёт, вместо пяти девяток вылетело две, остальные самолёты нужно было приводить в течении дня в лётное состояние.

  За время прошедшее после обнаружения советская эскадра прошла не так далеко, от места обнаружения. Все пилоты бомбардировочной группы горели желанием отомстить за своих камрадов, многих пилотов в этой группе буквально несколько дней как перебросили вместе с самолётами с аэродрома Нарвик, на аэродром Киркенеса Хебуктен.

  Эпизод 31

  – Ну что, пожалуй, начнём, – сказал я, повернув голову, в сторону боевой рубки, на которой находился Кобызев, – уже могу достать.

  – Давай, – утвердительно проговорил Кобызев с биноклем в руках.

  Рядом со мной стоял краснофлотец, наводчик 40-мм орудия «Бофорс», установленного перед рубкой, в руках у него появился бинокль. Он как всегда, будет корректировать мою стрельбу, на дальнюю дистанцию, когда я стреляю за него. Привычно накинув на себя заклинание зоркого глаза, через прицел стал рассматривать подлетающие самолёты немцев.

  – Стреляю по первой девятке, – предупредил стоящего рядом корректировщика, накидывая на себя заклинание зоркого глаза, дав первую очередь на четыре снаряда.

  В орудие тут же было вставлен следующий магазин на четыре снаряда.

  – Кучно в середине девятки, – комментировал стрельбу наводчик орудия.

  Следующая очередь легла ещё ближе к ведущему девятки. Попадание пришлось на седьмом магазине, когда ведущий девятки, собирался уже пикировать. Всё-таки 40-мм есть 40-мм, это даже не 12,7-мм, попадание очереди пришлось в фюзеляж самолёта. Его 15 метров не выдержали такого издевательства, да ещё имея бомбовой груз, оба крыла, размах которых достигал 20 метров, отвалились, как будто они были бумажные, самолёт пошёл торпедой вниз от фюзеляжа отваливались большие куски, все четыре члена экипажа покинуть самолёт не успели.

  – Позитива, развал самолёта немецким пилотам не добавил, – комментировал я стрельбу стоящим рядам краснофлотцам. Которые, спорно перезаряжали 40-мм орудие. Второй самолёт подловил на высоте трёх километров, попав ему в правое крыло, мотор, стоящий на крыле разлетелся на куски, уродуя близлежащую обшивку. Из экипажа успели выпрыгнуть только двое.

  Мой взгляд зацепился за то, что два звена последней девятки отделились и пошли в разные стороны со снижением.

  – Виктор Викторович, – закричал я Кобызеву, – передайте на открытой волне на корабли эскадры, что тут два звена по три самолёта – торпедоносцы. Пусть не дают им прорваться понизу до кораблей ВК и захваченных транспортов. Основное внимание им.

   Тот проникся тем, что я ему сказал и бросился вниз к радисту катера.

  – Слушай сюда, – начал кричать я, – всем наводчикам, после снижения сосредоточить огонь по торпедоносцам их всего шесть самолётов. Наблюдателям следить за этим особо.

  Меня тут же продублировал боцман Кашкаров, прокричав с высоты рубки на корму об обстреле в первую очередь, атакующих торпедоносцев.

  Пока торпедоносцы расходились и снижались, чтобы заходить с разных сторон, остальные самолёты опустились до высоты 5000 метров.

  Кроме меня по ним уже стреляли со всей эскадры больше тридцати орудий 40-мм. и крупнее.

  Один «Юнкерс Ju 88», в который, по всей видимости, попали или разрыв снаряда был близким, уходил в сторону Норвегии, имея за собой белесый след от потери топлива.

  – Два в минусе, осталось всего шестнадцать, – подумал я, непрерывно стреляя из 40-мм пушки после перезарядки. Следующего попадания удалось добиться уже после двенадцатой перезарядке, попадание пришлось в носовую часть самолёта, где находился экипаж. Дальше самолёт без экипажа лететь не стал и пошёл вниз, как только мог.

  – Ещё один в минусе, – злорадно подумал я, в это время торпедоносцы разошлись на достаточные расстояния и опустились в стороне от эскадры до полукилометровой высоты. Координация их действий, по всей видимости, шла от одного из «Юнкерс Ju 88», находящегося в верхнем эшелоне.

  Пора, подумал я, – стреляй только по торпедоносцам, сказал я наводчику орудия. Сам бросился к своему правому «Эрликону» на боевой рубке катера.

  Кобызев уже давно был там, сообщение о торпедоносцах ушло на все корабли эскадры. В принципе я не боялся за ВК ПВО «Победитель» там Горностаев, толковый артиллерийский командир. Да и Ледяев, Арбузов сообразят, что к чему, после сообщения. Я же прикрою от атаки самый нужный и взрывоопасный объект – танкер.

  – Виктор Викторович, – обратился я к Кобызеву, – подойдите поближе к танкеру сзади, будем его защищать по мере возможности. Контролируйте, с Кашкаровым подходы к нему со всех сторон, в случае чего, пере направляйте работу наводчиков на опасные направления, ну и за пикировщиками присматривайте. Я буду работать один за двумя «Эрликонами».

  Летчики рассчитали всё правильно, атака на эскадру началась одновременно со всех сторон и сверху.

  Вот только они не просчитали, что падать сверху быстрее, чем подлетать со всех сторон, да и на то, что здесь были два ВК ПВО. Да и на остальных катерах зенитных средств, хватало, с переизбытком.

  Поэтому, я сосредоточился на самолёте, который пикировал сверху, открыв огонь как только он, оказался на трёх километрах, эти самолёты в отличии от «Юнкерс-87» были значительно больше по габаритам и имели два мотора. По всем самолётам одновременно со мной ударило ещё около сотни стволов зенитной артиллерии. Развал самолёта пошёл через несколько секунд после моей стрельбы, но кто попал в него, было не ясно.

  Пока следующий самолёт, вошедший в пике, не достиг высоты трёх километров, я бросил взгляды по сторонам.

  Торпедоносец, который заходил с левой стороны, по ходу движения подходил с опережением остальных, секунд на десять, пятнадцать.

  Поэтому быстро переместился к левому "«Эрликону», разворот автомата в сторону приближающегося торпедоносца, как только самолёт попал в прицел автомата, дал по нему одну за другой три очереди, делая поправки по мере стрельбы. Тот, шедший всего на уровне 50 метров, был на удалении четырёх километров, на третьей очереди нырнул в холодное Баренцево море. Быстро переместился к правому автомату, бросив взгляд в право, по подходившему с той стороны торпедоносцу, стреляло до десяти зенитных автоматов, в том числе и несколько пулемётов ДШК с катеров, попадания в него шли, но тот упорно летел к своей цели – первому из идущих транспортов. Но выдержал он не долго, по всей видимости, попадание пришлось в один из моторов, качнув самолёт на девяносто градусов, выпрямить его на такой высоте, да ещё с торпедою под фюзеляжем тот не смог, уйдя на максимальной скорости под воду.

  Самолёт, который пикировал сверху, тоже обстреливали не менее двадцати стволов, в какой-то степени попадая в него, но тот пока держался, не сходя с траектории выхода для бомбометания, для цели он выбрал ВК ПВО «Победитель». Не повезёт ему, – подумал я.

  Крик Кашкарова,– торпедоносец сзади, – заставил меня мгновенно развернуть автомат на сто восемьдесят градусов. Сзади подходило два торпедоносца, как они рассчитывали попасть с такого неудобного ракурса, я не знал, на внутренне чутьё подсказывало мне, что тут что-то не так, как кажется, на самом деле и надо стрелять.

  Огонь открыл по тому, который шёл впереди, играя роль лидера. Торпедоносцы уже приблизились к трёхкилометровой отметки, до кораблей эскадры. Стрелял я непрерывными короткими очередями, пока на нём не взорвалась одна из торпед, предназначенных для пуска. Взрыв получился впечатляющий, всё же в боевой части двух торпед в общей сложности было около 1.000 килограмм взрывчатых веществ из 1.500 тонн.

  На второй торпедоносец это произвело впечатление, он не стал рисковать идти поближе и сбросил обе торпеды по цели – танкеру.

  – Торпедоносец сбросил торпеды, – стал кричать я, не переставая стрелять по выпустившему торпеды самолёту, – все стреляют по торпедам. Катер ставить правым боком.

  Торпедоносец после сброса торпед, ушёл вправо вверх на этом движении я его и подловил – подыматься было по времени дольше. Попадания пришлись в правый мотор, огонь мгновенно охватил крыло самолёта.

  Ещё два торпедоносца заходили спереди под углом 45 градусов к двигающимся кораблям эскадры. По всей видимости, наши усилия произвели на них впечатление и они сбросили с двух самолётов четыре торпеды.

  Всё это я просчитал за доли секунд, не отворачивая ствол автомата от приближающихся сзади торпед.

  Эффективный огонь оказался на расстоянии 500 метров, после попадания одна торпеда, нырнула на глубину, вторая продолжала идти на танкер. Наводчики двух «Бофорсов» поставили на её пути заслон из восьми снарядов, которые при соприкосновении в водой взрывались. Хоть попасть в торпеду они не сумели, но отклонить торпеду всё же смогли. Теперь торпеда шла не на танкер, а стала забирать правее, на скорости делая полукруг. Скорее всего, один из 40-мм снарядов, своим взрывом рядом повредил ей стабилизатор.

  – Не опасна, – мелькнуло у меня в голове, быстрым взглядом окинул общую картину боя с самолётами противника.

  Все корабли эскадры, и захваченные стали забирать правее ближе к береговой линии, чтобы пропустить чуть в стороне выпущенные торпеды.

  Один из торпедоносцев, кто-то поймал на подъёме, когда ещё он не набрал скорость, и за ним шёл заметный шлейф дыма, хотя набор высоты тот не прекратил.

  Остальные пикирующие бомбардировщики «Юнкерс Ju 88» продолжали упорно прорываться к эскадре, одному удалось вполне удачно положить одну бомбу в ВК ПВО «Арктическая лиса», какие у него были повреждения, я со своего места не видел, но ход тот не снижал, за ним шёл большой шлейф дыма.

  Вот и последняя тройка пикирующих бомбардировщиков пошла в пике, причём сделали они это одновременно начав пикировать на разные корабли.

  Из своего автомата я стал прикрывать, шедший передо мною танкер, на него пикировал последний из тройки самолёт. Пилот самолёта не стал рисковать и опускаться до самого нижней точки сброса, а сбросил свой груз с трёх километров не прицельно, и после этого сразу же пошёл на набор высоты, тем более что шёл он уже на одном моторе, во второй я, всё-таки попал.

  Остальные два самолёта отбомбились так же с высоты трёх километров, опускаться ниже никто из них не решился. Один из них решил отбомбится, в уже имеющего попадание ВК ПВО «Арктическая лиса», не попал точно в корабль но положил бомбы очень близко к борту корабля – на нём были какие то повреждения, но какие с моего места было не видно, «Арктическая лиса» так же, не осталась в долгу и на подъёме, таки достала своего обидчика попав ему в крыло, самолёт начал рыскать по курсу, пилот самолёта посчитал что дальше лететь на нём он не сможет и вместе с стрелком радистом выпрыгнул с него.

  Последний из пикирующих бомбардировщиков положил свои бомбы точно в цель – второй из транспортных кораблей в колонне, корабль хоть и прекратил движение весь окутался дымом пожаров, имел крен на правый борт, но тонуть пока не собирался.

  Бомбардировщик так удачно, положивший свои бомбы подняться и догнать своих камрадов не сумел, в него попал кто-то из «Бофорса», снаряд разделил фюзеляж самолёта на две части. Экипаж успел покинуть самолёт.

  – Ну, вот как то так, – сказал я стоящему рядом Кобызеву, – танкер отстоять успели, теперь нашим самолётам будет, на чём летать.

  К бывшему немецкому транспорту, который ещё дымил, горел имел наклон, но тонуть не желал подходил артиллерийский ВК «Песец», с него на борт транспорта перешло ещё два десятка краснофлотцев. Они спорно начали помогать тушить пожар и ликвидировать последствия попадания бомбы с пикировщика, на корабле была пробоина, экипаж судна заводил под неё парусину, чтобы хоть немного остановить поступление воды. Полным ходом шла откачка поступившей воды из одного трюма, с «Песца» так же передали несколько ручных и одну электрическую помпы, краснофлотцы хотели отстоять с таким трудом захваченное судно от затопления. С того же «Песца» стали заводить на повреждённое судно трос для его буксировки.

   На ВК ПВО «Арктическая лиса» тоже успешно боролись с пожарами, как только кончился налёт авиации, на спасение своего корабля бросилось около половины экипажа.

  Ход эскадры после налёта ещё больше уменьшился, до 5-6 узлов, но бросать повреждённый корабль никто не хотел.

  До Мурманска добирались не сутки как планировали, а почти двое. Больше налётов авиации не было.

  – И не будет, – сказал я Кобызеву.

  На его вопрос – почему?

  Я ответил, – ответ тут простой, просто посчитай сколько, за последний месяц немцы потеряли самолётов во время налётов? У них они просто закончились, а если и остались, то в основном истребители. Больше навряд ли прилетят. Слишком хорошо получили по мордасам.

  В порт Мурманска мы входили почти через двое суток. Кучеров выслал нам на встречу к входу в Кольский залив ПБС-1 «портовый буксир средний» в сопровождении одного МО-2, для оказания помощи в буксировке транспорта, которого мы всё-таки дотащили до порта Мурманска.

  Все пришедшие транспорты и танкер встали под разгрузку, командование фронта и ВВС на Мурманском направлении собрало к прибытию нас в порт, все топливозаправщики и подогнало пустые цистерны, чтобы как можно быстрее перелить с него всё топливо, как авиационный бензин, так и обычный бензин, солярку с танкера. С транспортов так же выгружали всё то имущество, которое было отправлено в адрес усиленного корпуса генерала Дитлья для весенне-летнего наступления на Мурманск.

  А прислали тому много чего, начиная от десятка лёгких танков Pz Kpfw II, и пятёрки чешских LT vz.35, кроме того выгрузили несколько противотанковых батарей – всего двадцать четыре 37-мм пушки Рак 35/36, где в качестве тяги шли легкие трехосные автомобили «Крупп» «Протце».

  Один транспорт был забит снарядами, минами, патронами, гранатами, его начали разгружать так же в первую очередь. Всё перегружалось, на выделенный авто транспорт фронтом, так и после вывоза противотанковых батарей за город, эти же машины -автомобили «Круппа» «Протце», использовались для выгрузки боеприпасов.

  Танки перегружали на железнодорожные платформы и сразу же вывозились, к ним командование фронта, уже искало экипажи для формирования механизированного батальона.

  На повреждённом транспорте находилось инженерное имущество, а так же имущество для немецкой авиации два десятка разобранных истребителей «Ме-109» в ящиках, несколько разобранных бомбардировщиков «Юнкерс Ju 88» в вариантах торпедоносцев. А так же три десятка моторов истребителям. В наличии оказалось и 50 штук 100 литровых бочек, в них находилось масло для самолётов. Отдельно в ящиках было четыре разобранных небольших самолёта Физелер Fi-156 «Шторьх». Представитель от авиации, был просто в восторге от таких немецких подарков. Все ящики были перегружены на открытые платформы и под охраной вывезены из порта.

  Когда на следующий день с транспортов было всё выгружено, пришёл приказ от командующего СФ, о перегоне транспортов и танкера, в Архангельск, для их перегона командование прислало транспортной авиацией ещё 100 моряков. Охрану во время перегона была возложено на Мурманскую флотилию.

  Кучеров для перегона выделил тральщики: КТ-1, КТ-2, КТ-3, два катера РС: РС-516 и РС-517, два МО-2 за номерами 121, 122 и один МО-4 161. Кроме того помимо транспортов и танкера перегонялась и плавбаза для подводных лодок, ледокол «Sisu», которой ударными темпами сделали ремонт, для возможности перегона в Архангельск, где для неё ещё была робота по проводке караванов судов Северных конвоев. Старшим был назначен приказом по флотилии капитан третьего ранга Оточин.

  25 марта 1942 колонна судов начала вытягиваться с акватории порта Мурманска. Обратно конвойные суда должны были привести несколько транспортов из состава Северного конвоя.

  Назад мы их ждали не позднее 5 апреля.

  За налёт на конвой немцев и захват, столь значительных трофеев. Капитану второго ранга Ледяеву дали капитана первого ранга, капитану Соловьёву присвоили звание майора, Арбузову и Корнейчуку дали капитана третьего ранга, Репину и Горностаеву дали капитан-лейтенанта, Кобызеву присвоили лейтенанта. Из наших, катерных Кашкаров получил младшего лейтенанта и стал заместителем Кобызева на катере. Лукову присвоили старшину 2 статьи, и назначили боцманом катера.

  Вечерние чаепития на катере продолжились, на них почти всегда присутствовал и Кучеров, для него у кока Серёги всегда было готово кофе и булочки. За мукой пришлось сходить на базар, заодно вместе с Кашкаровым закупили и сахар, тушёнку, чай, табак, сало, травы для чая.

  Я на одном из них, высказал мысль, ещё раз сгонять к норвежскому берегу, на этот раз днём атаковать если попадётся конвой днём, упирая на то, что немцы теперь поостерегутся пускать большие конвои ночью. Идея была такая, два артиллерийских ВК, один ВК ПВО (на ВК ПВО «Арктическая лиса» ещё шли ремонтные роботы, ему за налёты досталось хорошо), два РС и дивизион торпедных катеров, а так же морской отряд особого назначения (МООН). К норвежскому берегу выдвигаются Баренцевым морем, на подходе мористее берега идёт самолёт разведчик, если засекает конвой, не подлетая к нему, передаёт по нему данные на эскадру, чтобы не спугнуть дичь.

  Если она нам по зубам – атакуем. Подход перед атакой имитируем в «составе конвоя». Предварительно впереди идут два «немецкие торпедные катера, под их флагами в их форме». Пусть даже с первого торпедного катера что-то потребуют от немцев «световым кодом». Они же и первыми приблизятся к конвою, если удачно сложится, может, кого до нашего подхода торпедируют из охраны конвоя, для дезориентации немцев можно потопить один из транспортов, если их будет много и кто-то подвернётся. Так же целесообразно радистам, забить частоты немцев в момент подхода и атаки. Авиаторы нас поддержат, после того что им перепало, и если сказать им что, и им может что обломится, если будет захват транспортов.

  Сидящие Кучеров и Ледяев, тут же выпали из разговора, просчитывали варианты операции.

  Чтобы добавить им драйва сказал, – по тому, как летает авиация немцев, можно уже сделать выводы о том, что они испытывают в ней недостаток. Сколько нам досталось разобранных самолётов? А, нам это сейчас на руку. Если по пути попадутся подводные лодки немцев, тоже в тему будут, исчезнут без следа в Баренцевом море, а то, что они там есть, я был уверен. Меньше на конвои будут нападать, если всё удастся, то они ещё и сюда в Баренцево море к полуострову Рыбачий ещё несколько перекинут, опять же всё меньше на конвои пойдут.

  Мои последние доводы, по всей видимости, перевесили весы в пользу проведения операции. Ледяев по внешнему виду и так был готов к этой операции. Кучеров, наконец, дал добро на проведение операции, стал раздавать указания Валишеву, Корнейчуку, Репину на подготовку и выход эскадры переменного состава.

  В её состав сообща включили два ВК артиллерийских: ВК «Песец», ВК «Полярный лис», один ВК ПВО «Победитель», три РС: РС-513, РС-514, РС-515, все три торпедных катера С23, С-25, С-27, морской отряд особого назначения (МООН). Старшим был назначен капитан первого ранга Ледяев (шёл на ВК «Песец»), с ним Валишев (ВК «Полярный лис»), Корнейчук (шёл на РС-515), Репин (шёл на С-27).

  На флагмане флотилии ВК ПВО «Победитель» и так был опытный командир, вновь назначенный капитан-лейтенант Горностаев. Майор Соловьев, вместе со своими краснофлотцами особого назначения, должны были разместится, на флагмане флотилии ВК ПВО «Победитель».

  С утра как обычно, началась суета по готовности к выходу, который был назначен на утро 1 апреля 1942 года, то есть через сутки. Оружие приводилось в порядок, дополучались боеприпасы, продовольствие, проверялись механизмы и состояние кораблей и катеров. Начальник штаба флотилии подготовил приказ на выход эскадры переменного состава.

  Я же продолжал помогать готовить Марочкину, и кроме того провёл занятия на артиллерийских ВК «Песец», ВК «Полярный лис» с наводчиками зенитных орудий, автоматов и крупнокалиберных пулемётов ДШК.

  Наконец наступило утро 1 апреля и наша эскадра переменного состава, в составе девяти вымпелов, покинула акваторию порта Мурманск, и экономичным 15 узловым ходом пошла Кольским заливом, чтобы из него попасть Баренцевым морем, на конечность полуострова Рыбачий, точки броска нашей эскадры. К ней мы должны подойти к утру 2 апреля.

  Пока шли до выхода в Баренцево море, я отсыпался, сказав Кобызеву, что всю ночь буду дежурить со сменой – есть опасность встречи с немецкими подводными лодками в Баренцевом море. Кобызев тоже посчитал, что его будет ночная смена и передал управление катера Кашкарову, сам тоже пошёл спать.

   Эпизод 32

  Рассчитал я всё точно, на выходе в Баренцево море нас ждало две подводные лодки немцев, их я засёк, ещё, когда до входа-выхода в Кольский залив было около 3 миль, по моей просьбе наш катер вместе с РС-514 вырвался несколько вперёд на пяток миль.

  Так как была ночь немецкие подводные лодки были в надводном положении и по всей видимости вели наблюдение за выходом из Кольского залива в Баренцево море. Наше командование в лице начальника Мурманской военной флотилии контр-адмирала Кучерова предупредило нас, что наших подводных лодок в момент нашего следования до района охоты не должно быть. Тем более в количестве двух штук. Они находились друг от друга на расстоянии около пяти-восьми миль, для более качественного контроля за входом в залив.

  Об обнаружении подводных лодок я доложил Кобызеву, тот принял решение атаковать их сначала из артиллерийского вооружения катеров, подойдя к ним поближе.

  Когда до подводной лодки, лежащей в дрейфе справа, оставалось 3 мили, я открыл огонь из носового 76-мм орудия. Как я вижу ночь. Кобызев знал не по наслышке, поэтому на мою просьбу попробовать пострелять из носового орудия сейчас, он, посмотрел положительно. Накинув на себя заклинание зоркого глаза и видимости в темноте, встал к орудию за наводчика. Расчёт орудия был заранее предупреждён, что стрелять будем в высоком темпе, поэтому наводчик орудия встал на подачу снарядов. Накрытие лодки произошло на седьмом выстреле, когда лодка готова уже была нырнуть. Попадание пришлось в районе орудия установленного перед рубкой. Лодка, по всей видимости, уже не могла нырнуть из-за пробития корпуса. Из люка на рубке начали выскакивать матросы, первые из них бросились к орудию, именно в этот момент я не знаю каким снарядом (стрельба велась в очень быстром темпе) попал в саму рубку лодки. Под накрытие попали и цепочка матросов, которые выстроились для подачи снарядов из самой лодки и несколько человек на самой рубке, скорее всего офицеры с лодки.

   Наш РС-513, вместе с РС-514, в это время шёл на полной скорости к самой лодке, расстояние до неё сокращалось стремительно, уже можно было стрелять из всего вооружения катера, а оно и стреляло. Отличился наводчик «Бофорса» установленного перед рубкой, попав в лодку всеми четырьмя снарядами. Два из них пришлось в район рубки, откуда за десяток секунд до этого начали стрельбу из зенитных автоматов, после попаданий стрельба прекратилась.

  То, что подводная лодка U-639 (а этот номер был виден уже всем на катерах) тонет, никто не сомневался, слишком много пошло попаданий в неё по мере быстрого приближения к ней с двух катеров. Тем более, что подходящий к лодке РС-514 немного довернул в сторону и задействовал ещё и кормовое орудие катера.

  Я же уступив место наводчику орудия, быстро поднялся на рубку катера, встав около Кобызева, который смотрел на обстрел лодки в бинокль. Закрыв глаза бросил заклинание кругового поиска. Вторая подводная лодка уже погрузилась под воду и находилась кабельтовых в шести с правой стороны.

  Прекратить стрельбу, – услышал я рядом с собою голос Кашкарова, – пробанить орудия, дозарядить автоматы.

  Открыв глаза, я увидел, что стрелять по лодке уже прекратили, передо мною как раз мелькнул уходящий под воду верхний срез рубки лодки.

  – Где вторая, – проговорил Кобызев, смотря на меня, опустив на грудь бинокль. Рядом с ним на меня так же внимательно смотрел Кашкаров.

  – Примерно в шести кабельтовых, по правую сторону глубина 25 метров и продолжает увеличиваться, – ответил я, – дайте малый вперёд, я буду наводить на неё.

  – Малый вперёд, – тут же выдал Кобызев команду рулевому, – атака подводной лодки! Большая серия! Глубина взрывов тридцать метров! Товсь!

  Команду командира тут же продублировал боцман катера Луков, краснофлотцы команды боцмана уже стояли у бомбосбрасывателей, принялись спорно и быстро выставлять на больших бомбах, нужную глубину. Катер на средней скорости пошёл ко второй нашей цели.

  Закрыв глаза, я монотонно стал проговаривать местонахождение подводной лодки и её глубину, по мере приближения к ней нашего катера.

  Кобызев, дублировал мои команды для рулевого, а Кашкаров громким голосом для боцмана Лукова находящегося на корме катера у бомбосбрасывателей.

  Наконец последовала заключительная команда – Сброс, сброс.

  Серия из четырёх больших бомб, ушла под воду прямо на находящуюся внизу подводную лодку.

  Тут через некоторое время, после их сброса случилось неожиданное для всех находящихся на катере. Третий по счёту подводный взрыв за кормой был в десяток, а то и больше раз сильнее, чем остальные. От этого взрыва наш катер, как мне показалось, даже подпрыгнул вверх метра на полтора, это при том, что его вес был под 330 тонн в загрузке.

  – Что это было? – спросил обалдевший от такой неожиданности Кашкаров, вцепившись в край рубки катера.

  – Подводная лодка развалилась на части, от мощного взрыва, по всей видимости детонировали торпеды в носовом отсеке, весь нос исчез от взрыва, – прокомментировал я, – обломки опускаются на дно моря, сейчас будет всплывать оставшийся мусор с лодки.

  В этот момент на месте сильного взрыва лопнул большой пузырь воздуха и на волнах остался мусор с лодки, место было сильно загажено соляркой вперемежку с маслом, что было прекрасно видно мне моим ночным зрением.

  – Лодка на дне, в виде двух отдельных кусков, – доложил я, – нам здесь больше делать нечего, больше лодок под водой нет. Можете докладывать Ледяеву о расстреле одной и потоплении другой подводных лодок. Тот, кивнув головой, скрылся в недрах катера, направившись к радисту для доклада.

  Через несколько минут Кобызев появился вновь на рубке катера довольный как кот объевшийся сметаной.

  – Ледяев объявил благодарность обоим экипажам за уничтожение двух подводных лодок, – сообщил он всем, кто присутствовал на рубке катера.

  В это время капитан первого ранга Ледяев, находившийся на артиллерийском ВК «Песец» в рубке управления кораблём, заканчивал дописывать в блокноте телеграмму в штаб флотилии.

  «На выходе из Кольского залива в Баренцево море было обнаружено две подводные лодки противника. Одна U-639 была уничтожена на поверхности моря артиллерией катеров РС-513 и РС-514. Другая потоплена глубинными бомбами. От взрыва одной из глубинных бомб на подводной лодке произошла детонация торпед, по всей видимости, носового отсека, визуально зафиксировали взрыв, по мощности превосходящий взрыв глубинной бомбы в десять раз. Командир эскадры Мурманской флотилии капитан первого ранга Ледяев».

  Вырвав листок из блокнота, отдал дежурному краснофлотцу со словами, – радисту срочно передать в штаб флотилии, выполняйте.